Текст книги "Где-то между чёрным и белым (ЛП)"

Автор книги: Шелли Хикман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Война – часть этого мира. Иногда так складывается, что боев не избежать, возможно, они даже необходимы. – Он выжал рубашку и положил на доску. – Но не ненависть.

Мэттью понравился ответ Пинга. Он, конечно, никогда не скажет об этом вслух, но он был благодарен за этого маленького мудреца, появившегося в его жизни.

– Ладно, Пинг. У тебя хорошо получается. Теперь мне просто необходимо, чтобы ты помог мне смириться с тем, что моя Натали далеко. – Он вытащил из кармана потрепанную фотографию своей возлюбленной, которая ждала его дома, и протянул ее Пингу. – Помоги вызвать в памяти что-нибудь хорошее и теплое о японцах, потому что мне кажется, они мешают мне думать о ней.

Пинг улыбнулся.

– Она красивая. – Несколько секунд он размышлял, затем его лицо поменялось, потому что он уже знал, что скажет – Когда я был младше, я выучил один отрывок. – Он сел на доске рядом с Мэттью.

– Ну что же ты ждешь? – спросил Мэттью, не отрывая глаз от фото. – Порази меня.

Тот, кто настойчиво ступает по Пути

Видит не ошибки мира;

Если мы придираемся к другим

То сами тоже ошибаемся.

Когда ни ненависть, ни любовь не нарушают наш покой

Мы невозмутимо спим.

Глава 19

Софи с нетерпением ждала Сэма дома из двухдневной поездки на футбольный матч со старым другом. Едва открыв входную дверь, она бросилась к нему, обхватила ногами его бедра и стала целовать.

– Я тоже по тебе соскучился. – Он усмехнулся и перенес ее через порог, пока она висела на нем.

– Извини. Я просто рада тебя видеть. – Она опустила ноги на пол и заметила, что через его плечо перекинут ремень с фотоаппаратом. – Сэм, зачем тебе фотоаппарат? – спросила она, несколько удивившись.

– У меня там несколько снимков игры, которые я хотел тебе показать.

Она покачала головой.

– Ты фотографируешь хуже, чем это делал мой отец, а я даже не думала, что такое возможно. – За то недолгое время, что они были вместе, он, должно быть, сделал сотни фотографий в ее присутствии.

Софи забрала у него фотоаппарат и поставила его на край стола.

– Покажешь мне их позже, – сказала она, ведя его по коридору. – Это были очень долгие два дня.

– Ты же знаешь, как говорят о разлуке. Хм, куда вы меня ведете, мисс?

– М-м-м. Тебе чертовски хорошо известно, куда я веду тебя. – Когда они дошли до спальни, там уже горели зажженные ею свечи и играла музыка. Она толкнула его на кровать и набросилась сверху.

Сэм застонал так, будто она раздавила его своим весом.

– Смотри там, поосторожнее.

Он заглянул ей под майку.

– О, я смотрю.

– Ну, тогда, давай я облегчу тебе задачу. – Она улыбнулась, снимая свой топ.

Сэм поднял брови, довольный.

– Стоит уезжать почаще, если я смогу рассчитывать на такой прием.

– Нет необходимости. – Она запустила руки в его волнистые волосы. – Знал ли ты, что мое увлечение тобой пробуждает мою внутреннюю похотливость?

«Ой-ой». Она начинала терять свой словесный фильтр, который так упорно старалась сохранять.

– Можешь спросить любого из моих прошлых кавалеров. Такое поведение нехарактерно для меня.

– Увлечение? Я надеялся, это больше, чем просто увлечение. Кроме того, я лучше не буду думать о других твоих приятелях. Мысль о том, что кто-то другой касается тебя, тревожит меня.

Они помолчали несколько секунд, кончики ее пальцев покалывало, когда их губы соприкоснулись. Софи ждала, когда он овладеет ею, в кровь выбросило адреналин, внизу живота она ощущала знакомое волнительное чувство. Она свесила голову и театрально вздохнула.

– Почему всегда не может быть так, как сейчас?

Сэм погладил ее щеку.

– Потому что мы бы поубивали друг друга, вот почему. Мы же не кролики.

Софи прыснула от смеха.

– Может, мне нравится быть кроликом.

– А мне нравится, когда тебя так легко рассмешить. – Он убрал волосы с ее лица, глядя на нее. – И все же, никакого смеха в постели. Это запрещено.

Она нежно улыбнулась, а он посмотрел не ее еще пристальнее.

– Боже, Софи. – Он выдохнул так, словно задерживал дыхание. – Когда ты смотришь на меня вот так…

– Как?

– Есть хоть какие-то мысли? – Он изучал ее глаза. – А?

Его руки начали путешествовать по ее телу, пробуждая каждый нерв. На какое-то мгновение слова застряли у нее в горле.

– Больше, чем ты думаешь, – прошептала она. Софи положила голову ему на грудь, и биение, которое она почувствовала, подарило ей чувство восторга.

– Знаю, что это не оригинально. – Его пальцы следовали по краю ее плеча. – Но когда я прикасаюсь к тебе… я дома.

«К черту его и его красивые слова!». Софи обняла его так крепко, как могла, прежде чем взять его лицо в свои ладони и поцеловать с такой страстью, о которой она и не подозревала.

Позже этим днем Софи лежала в объятиях Сэма. Его рука покоилась на ней, а сам он зарылся лицом в ее волосы.

– Так чем бы ты хотела заняться в Новогоднюю ночь?

– Тем, что у тебя перед глазами.

– Уверена?

– М-м, ага. – Она кивнула.

– Ты уверена?

Она села, прижав к телу одеяла. На ее вкус, в комнате было несколько прохладно. Она прищурилась.

– Почему ты все спрашиваешь и спрашиваешь об этом?

– Ну, – начал он, выбиравшись из кровати, затем потянулся за своими брюками и достал кошелек. – Я подумал, поскольку ты говорила, что Диснейленд твое любимое место в мире... – Он достал два билета и поднял их, прежде чем отдать ей.

– О-о! – Она прижала их к груди. – Это будет замечательно! Диснейленд так прекрасен на Рождество.

Он присоединился к ней в постели, и она привлекла его к себе, чтобы поцеловать.

– Спасибо. Мне нравится.

– Тебе спасибо за то, что ты предпочитаешь Диснейленд дорогим украшениям.

– Что ты хочешь сказать? Диснейленд не дешевый, поэтому мы поделим на двоих...

Сэм закрыл ей рот рукой, чтобы она не смогла договорить.

– Фто? – пробормотала она.

– Просто заткнись, – приказал он.

– Я ос оворю!

– Ш-ш!

В конце концов, она бросила попытки говорить и стала лежать спокойно. Он медленно убрал руку, она молчала еще несколько секунд.

– Я просто говорю, что мы разделим...

Он снова прикрыл ее рот ладонью.

– Боже, женщина! Ты когда-нибудь прекратишь?

Она покачала головой, улыбка достигла ее глаз, и потом она начала хихикать.

– Читай по губам, – произнес он, его лицо находилось в нескольких сантиметрах от ее. – Мы больше не будем об этом говорить.

Она взяла его руку и убрала от своего лица.

– Ладно! Но могу я, по крайней мере, купить тебе толстовку с Микки Маусом? Может, какие-то уши?

– Да. Да, можешь.

– Блин, такой властный!

– Ну, – сказал он, пробегая пальцами по ее плечу. – Теперь, когда наше приветствие окончено, валяй, рассказывай мне все грязные подробности о твоей сестре.

– Уф. – Софи скорчила недовольное лицо. Так как Сэм уехал утром после Рождества, она не успела рассказать в подробностях о разбитом сердце Эви. Они недолго разговаривали, пока он был в отъезде, но она не хотела грузить его своей семейной драмой во время его поездки.

– Из-за чего они поссорились? – Он говорил о явных разногласиях между Эви и Кристианом тем вечером. – Что он теперь-то сделал?

– Козлистиан?

Сэм подавил усмешку. Его, очевидно, не могла не позабавить ее всеобъемлющая неприязнь к свояку.

– О, Козлистиан изменил ей.

– Подожди минутку. То есть он на самом деле ей изменял?

– Нет, не когда я говорила с ним. Хотя, кто знает? Может, и изменял. Но, видимо, это случилось после того, как я встретила его в тот день. С какой-то женщиной, которую он встретил на выставке в галерее.

– Черт. – Сэм скорчил гримасу. – Какой удар. Как Эви?

– Полностью раздавлена, конечно же.

– Как она узнала?

– Похоже, он ей сказал в ночь, когда это произошло. Вот почему на Рождество между ними словно кошка пробежала.

Сэм задумчиво кивнул.

– Ну так вот, – продолжила Софи. – Она пытается решить, хочет ли она, чтобы все между ними наладилось.

– Угу... И?

– И? И что?

– То есть ты считаешь, это станет поводом расстаться.

– А ты так не считаешь?

– Я думаю, это станет поводом расстаться, если Эви так чувствует. И не станет, если она чувствует иначе.

Софи покачала головой, не в силах поверить своим ушам.

– Как ты можешь такое говорить? Это же настоящее предательство. Ты хочешь сказать, что, если бы я тебе изменила, ты смог бы не придать этому значения?

– Не придать значения – нет. Оставить в прошлом – возможно. Честно, я не знаю, что бы я сделал. – Он почесал висок. – Иногда мы уверены в том, как справились бы с чем-то, а когда это происходит на самом деле, обнаруживаем, что ошибались.

– Но как она сможет когда-либо доверять ему?

– Я не знаю, – признал он. – Но люди справляются.

– Ого. – Ее голос звучал резко. – Хочу сказать, я в шоке.

– Люди справляются, – повторил он твердо.

Софи изумленно смотрела на него.

Сэм на мгновение замолчал.

– Мои родители справились.

– Что?

– Ты меня слышала.

– Кто был виноват? – спросила Софи.

– Оба.

– Оба? – Ее глаза стали круглыми от удивления. – Как ты вообще узнал об этом? Они тебе сказали?

– О Боже, нет. – Он вздрогнул и ненадолго закрыл глаза. – Но я подслушал их ссору, когда был подростком. Не знаю, тогда ли это произошло или еще раньше. Не знаю, кто провинился первым, и на самом деле и не хочу знать. Как ни странно, в некотором роде меня бы заинтересовали подробности просто потому, что я нахожу людей интересными. Но как их сын – нет. Мне не нужно этого знать.

Он выбрался из кровати и посмотрел в окно, когда угрожающее серое небо теперь дало волю ливню. Вдали едва слышно раздался раскат грома.

– Здорово. – Он натянул свои боксеры. – Я надеялся, что пойдет дождь.

Все еще переваривая вызвавшую удивление информацию о родителях Сэма, Софи думала о том, что он говорил о них раньше, как они были преданны друг другу, хотя и были полными противоположностями, словно огонь и вода.

– Хм, – раздумывала Софи.

– Что?

– Я не знаю. Эви сказала, что даже после содеянного она все равно чувствует, что они созданы друг для друга. Будто он ее родственная душа или вроде того. Как он может быть ее родственной душой?

– Легко, – ответил Сэм, все еще глядя на улицу. – Но у меня другое определение «родственной души», не такое, как у большинства людей.

– И какое же?

– Не возражаешь, если я открою окно, чтобы мы могли почувствовать запах дождя? Или тебе будет слишком холодно?

Она улыбнулась про себя.

– Действуй.

Он открыл щеколду и настежь распахнул окно, а потом сделал глубокий довольный вдох, вдыхая запах с улицы.

Софи смотрела, как он там стоит, и мечтала украсть хоть грамм его спокойствия. Конечно, и у нее бывали моменты умиротворения, но отчего казалось, будто у Сэма они куда эффективнее?

– Ну, я все еще жду, чтобы ты просветил меня, – напомнила она.

– О. – Сэм постучал себя по лбу, делая себе замечание, в уголках его глаз появились самые очаровательные морщинки. Он забрался обратно под одеяла, и, когда снова прогремел гром, притянул Софи поближе. – Черт! Здесь вроде как холодно с открытым окном, не так ли?

Вместо того, чтобы сказать ему, что ей уже прохладно, она прижалась к его теплой груди, наслаждаясь звуком и запахом дождя на улице.

– Ладно, – продолжил он. – Мой взгляд на родственную душу.

Софи подперла голову рукой, чтобы легче было смотреть на него.

Сэм посмеивался.

– Из-за тебя я начинаю чувствовать себя мастером-джедаем, а тебя моим юным падаваном.

Она ответила, раскрыв ладонь и подняв ее к потолку, показывая, что все еще ждет ответа.

Он покачал головой и смущенно улыбнулся.

– Это тот, кто дополняет тебя. Кто помогает расти не только через радость, но иногда и через боль. Может, испытывает твое терпение, твою способность прощать. Почему, думаешь, так много женатых пар, готовых быть вместе вечность, несмотря на то, что они полные противоположности? – Он на секунду повернулся к ней, а потом посмотрел вперед, потирая свой подбородок. – Ты смотришь, как они, став старше, ссорятся друг с другом, и думаешь про себя: «Что за черт? В рекламе «Виагры» все не так». Но что-то настоящее удерживает их вместе так долго, иначе все бы разводились в ту самую минуту, как вырастали бы их дети.

Софи долго и пристально смотрела на его профиль, получая удовольствие от глубокого размышления, подтверждаемого его нахмуренными бровями.

– Ты самый настоящий романтик, да? – спросила она мягко.

– Как скажешь. Смейся надо мной, сколько влезет.

– Я не смеюсь над тобой.

Он перекатился на бок, чтобы они были лицом друг к другу.

– Ты черно-белая. Я серый, – сказал он просто. – Вот поэтому-то мы и вместе.

Глава 20

Софи обычно с нетерпением ждала начала занятий по пятницам, ведь это был день повторения – возможность для ребят наверстать упущенное перед тем, как принимать участие в еженедельной викторине. Для нее это была возможность поставить им оценки. Но эта пятница была не самой лучшей.

После третьего периода Нина сидела рядом с ее столом. Она редко принимала участие в активностях на уроке. Большую часть времени она ковыряла ногти или играла со своими длинными волосами. Она была внесена в план поведения, а это означало, что Софи должна каждый день заполнять карточку, оценивая старания Нины по шкале от одного до шести. Затем Нина заберет карточку и понесет на следующий урок, где ее должен будет оценить другой учитель.

После нескольких неудачных попыток заставить Нину делать хоть что-нибудь, Софи наконец спросила:

– Нина, ты вообще собираешься что-нибудь делать сегодня?

– Нет, – совершенно спокойно ответила Нина.

– И почему это, позволь спросить?

– Потому что я не хочу. – Она сказала это обыденным тоном, как само собой разумеющееся. Таким образом Нина сама себе заработала единицу в карточку.

Софи покраснела, потому как она столько лет рассказывала детям о злоключениях, о том, как мы должны трудиться, даже если этого очень не хочется делать. И как, по их мнению, они смогут работать с таким отношением? Как они себе это представляют? Придет босс, и они скажут ему в лицо: «Извините, но я не хочу этого делать»? Хотя она старалась не обращать на это внимание, кровь Софи каждый раз закипала, когда ей приходилось об этом говорить, ведь она очень хорошо знала, что все сказанное ею влетает детям в одно ухо и вылетает из другого.

Сколько раз она воевала сама с собой, разрываясь между обещанием больше не тратить время и энергию на борьбу с учениками, которым все по барабану, и упрямым отказом позволить им победить? Почему она просто не может отпустить ситуацию? Ведь они никогда не изменятся. За последние пять лет работы она не могла припомнить ни одного ученика, до которого ей удалось бы достучаться. Конечно, были у нее ученики, которым уже было не все равно, которые много работали, потому что понимали важность образования. Однако было слишком много тех, кому было все равно, до кого просто невозможно было достучаться.

Софи не нравилось чувствовать себя подобным образом. Все это было слишком удручающе.

Она испробовала все подходы: мягкий, жесткий и даже «я говорю тебе все это, потому что мне не все равно, и я желаю тебе всего самого лучшего». Но чаще всего в ответ получала лишь отрешенный взгляд, и порой она задавалась вопросом, есть ли там хоть кто-то живой внутри.

Поскольку Софи всегда нравилась школа, она считала, что быть учителем – это разумный выбор профессии. К сожалению, это было ошибочное суждение. Будучи самомотивированным, всегда готовым отвечать учеником, она не могла понять детей, ненавидящих школу. Почему они даже не пытаются? Почему не хотят получать хорошие оценки? Почему им все равно, когда они получают плохие отметки? Кто вообще эти существа и как ей преодолеть этот разрыв?

У некоторых учеников нехорошая обстановка дома, поэтому их апатия вполне понятна, но те ученики, у которых все в порядке, навсегда останутся неразгаданной загадкой для Софи. Она была убеждена, что учитель, который в детстве тоже был отвратительным школьником, будет иметь преимущество. Они видят себя в своих учениках, и это каким-то образом связывает их с детьми.

Однажды она поверила, что ей удалось достучаться до одного ребенка. Мальчик восьмого класса, девчонки к нему так и липли так же, как и неприятности. Дэвон был приемным ребенком, поэтому дома у него все было не так гладко. Софи вызвала его на разговор по душам. Она не помнила свои слова дословно, но, когда она говорила, он очень внимательно слушал и глаза его были полны решимости.

«Эй, этот парень действительно меня слушает!», — думала она. «Неужели он действительно мотает на ус все мои слова?» Она чувствовала себя прекрасно. Софи, конечно, не надеялась, что он сразу же станет другим, но думала, что по крайней мере ее слова западут ему в душу и, может быть, в один прекрасный он вспомнит ее слова.

Однако ее наивность длилась сутки, пока она не поговорила с Лизой в мастерской. Они обсуждали Дэвона и его непристойное поведение, как вдруг Лиза сказала:

– Да, я с ним немного беседовала. – Он часто всем вокруг говорил о своей любви к противоположному полу. – Он сказал, что ты тоже пыталась поговорить с ним.

– Правда? – Софи была польщена – Что же он сказал?

– Он упомянул твои глаза. – В голосе Лизы слышались нотки недовольства.

Софи смутилась:

– Мои глаза?

– Ага. Он сказал, что у тебя такие глаза, в которых он хотел бы утонуть.

Софи захлопнула ящик копировальной машины:

– Ты сейчас шутишь? – он не услышал ни единого ее слова. Для него она была просто учителем чего-то там, который никогда не разговаривает словами. Бла-бла-бла. И теперь, вспомнив об этом, она была уверена, что Нина слышала то же самое. Бла-бла-бла!

После обеда она отправила двоих учеников к директору – одного за списывание, второго за то, что бросался стульями.

***

После последнего урока, когда все ученики высыпали в коридор, Софи сидела в пустом классе, тупо глядя в монитор. Слава богу, этот день закончился, и сегодня пятница. Она открыла ящик стола и вытащила бутылочку со смесью эфирных масел, которые, как водится, успокаивали. Несколько часов назад она помазала ими за ушами и немного накапала на запястья. Сейчас же она открыла бутылочку и сделала глубокий вдох. Быть может, ей просто засунуть бутылку в нос и оставить ее там? Она маленькая. Софи попыталась прочитать мелкий шрифт на баночке, чтобы узнать, безопасно ли наносить ее на нос, затем глубоко вдохнула еще раз и закрыла крышечку.

Зазвонил телефон, она подняла телефон, чтобы посмотреть, кто звонит. «О, нет!» Это мистер Хоппер. Она еще никогда не встречала человека, который был бы настолько не в ладах с техникой. Когда они впервые встретились, она имела неосторожность предложить ему свою помощь, если у него возникнут проблемы. Софи сказала сразу звонить ей. Она уставилась в телефон. Если она не возьмет трубку, он будет звонить до посинения, и тогда ей не удастся уйти домой, поэтому она взяла трубку.

– Софи, у меня небольшие проблемы с журналом успеваемости. Мне нужно изменить весомость категории, но я не помню, где их найти.

– Хорошо, Марвин, я поняла. Просто наведите на левый верхний угол окна и нажмите на кнопку «Файл». Получилось?

– Сейчас посмотрю... Есть списки классов, шкала оценок, диаграммы рассадки, гражданство…

Софи опустила ладонь на лоб, он делал так каждый раз, когда она просила его нажать на какую-нибудь кнопку. Он начинал перечислять все подряд, что видел на экране.

– Хорошо, хорошо, – перебила его она – «Файл» – это синяя кнопка в верхнем левом углу. Вы видите ее?

– Нет, не вижу. Здесь есть предпочтения, специальные оценки, комментарии, записи…

«О Боже, кто-нибудь, застрелите меня прямо здесь и сейчас.»

– Ой, погоди! – воскликнул он – «Файл» прямо здесь. Синяя кнопка.

Пятнадцать минут спустя Софи удалось отвязаться от мистера Хоппера, и она буквально набросилась на баночку с эфирными маслами.

Она подумала о Сэме, чтобы улучшить настроение. В такие дни его легкость и веселость помогали ей выплыть из плохого настроения. Она решила зайти к нему на последний урок. Скорее всего, у него будет куча работ на проверку, и тогда она предложит свою помощь.

Его голос долетел до нее еще до того, как она подошла к его кабинету, но голос был как будто не его. Никто не кричал – по крайней мере, она не могла разобрать слова – но тон был тревожным.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивал Сэм у мальчика в коридоре. Сэм стоял спиной к Софи, и непонятно откуда взявшийся озноб предупредил ее, что речь вовсе не о стульях. – Ты что, действительно настолько гнусный человек, что чувствуешь себя лучше, только оскорбляя и ненавидя всех вокруг? Это так?

Мальчик мялся на месте, явно неподготовленный к гневу всегда толерантного мистера Коллинза:

– Это была просто шутка. – Он моргнул, лицо ничего не выражало.

– Не то чтобы тебе это интересно знать, но ты знал, что у его мамы рак, и она борется с ним изо всех сил? А теперь ему придется натыкаться на этот мусор от таких как ты онлайн.

Мальчик пожал плечами и продолжил избегать прямого взгляда Сэма; Софи не видела, но по голосу было слышно, что он явно зол.

– Да какая разница, чувак, – ответил мальчик, равнодушно закатывая глаза.

Сэм стоял молча, просто живой комок нервов, затем его плечи опустились, он прислонился к стене и покачал головой в полном разочаровании. Мальчик переминался с ноги на ногу, засунув руки в карманы.

– Да что я вообще переживаю? – пробормотал Сэм – Знаешь что? Мне тебя жаль. Вот правда, очень жаль. А теперь возьми это и иди отсюда! – он сунул ему в руки направление к директору.

Мальчик с ухмылкой взял бумагу, после чего, как ни в чем не бывало, прислонился к двери. Не отрывая глаз от Сэма, он потихоньку пятился назад, одновременно комкая бумагу, затем поднял брови, взглянул на Софи и сказал:

– Как поживаете, мисс Кук? – он поинтересовался так, будто ее присутствие должно как-то смутить Сэма. Закончив фразу, он выбежал за дверь.

Руки Сэма были сжаты в кулаки, когда он повернулся к Софи.

В груди Софи клокотала ярость. Она даже не знала, что же сделал этот мальчик, но мысленно представила, как хватает его, кладет на землю и дерет ему задницу, которая не скоро заживет, чтобы не скоро забыл свой проступок.

– Ты в порядке? – спросила Софи.

– Да, – отозвался Сэм. Его трясло, а в глазах была глубокая печаль.

– Хочешь, я прослежу, чтобы он пошел к директору?

Сэм покачал головой:

– Мне плевать, что он там делает. – Он пересек коридор и стал пить воду из фонтанчика. Сложив руки на груди, он поднял лицо к потолку и закрыл глаза. Несколько минут так и стоял.

Софи тоже не двигалась.

– Мне нужно вернуться в класс, Соф. Я расскажу тебе все сегодня вечером, ладно?

– Конечно.

Он неохотно подошел к двери класса и, прежде чем войти, сделал пару вдохов:

– Хорошо ребята, давайте вернемся к работе.

Глава 21

Джейк тихонько проскользнул через входную дверь, надеясь избежать встречи с матерью, и бросил рюкзак под ноги. Он пересек гостиную, направляясь в свою комнату и следя за дремавшей на диване мамой. Закрыв за собой дверь в комнату и бросившись на неубранную кровать, он попытался прогнать из головы ужасный день.

На этот раз он действительно влип. Исключение было неизбежно. Вероятно, с юридическими последствиями, как сказала директор. И что подумает мама, когда узнает, что сделал сын? Он боялся шока и разочарования на ее лице.

Компьютер стоял на столе в углу комнаты, безмолвно осуждая Джейка за то, что тот сделал его соучастником преступления. Поднявшись на ноги, Джейк выглянул в окно, а потом рефлекторно включил компьютер. Слишком поздно. Ущерб уже нанесен. Как он мог быть настолько глуп?

Он перешел на сайт, созданный вместе с друзьями, но тот уже был заблокирован. Начиналось все весело: они нашли неприличные фотографии мужчин и женщин из рекламы «Кельвина Кляйна» и с помощью «Фотошопа» обработали снимок, превратив Яна в женщину. Шутка Джейка и приятелей не должна была покинуть пределы этой комнаты. Но какое-то время спустя появилась идея выложить картинки в интернет, чтобы повеселить и других. Если Ян и увидит их, что с того? Ему же хуже, если он не умеет воспринимать шутки.

Что-то в глубине души Джейка отговаривало его идти по этой дорожке, говорило, что это плохая идея, но поддаться на уговоры друзей было слишком просто. Подумаешь, какое дело. Это все смеха ради. Все равно никому нет дела до Яна.

А теперь он словно впервые осознал, насколько безжалостно поступил. Комментарии на сайте от других детей граничили с жестокостью. Один из них даже написал, что желал бы, чтобы Ян сделал им всем одолжение и покончил с собой. Когда директор открыла сайт у себя в кабинете, ему пришлось отвернуться от ужаса в ее глазах. Она сказала, что уже не будет иметь значения, если Джейк придет домой и заблокирует его. Она сделала скриншоты в качестве доказательства. И заверила, что, если он считает, они не смогут доказать авторство, то IP-адрес можно отследить.

Джейк спрятал лицо в ладонях. Он никогда, никогда не сможет исправить содеянного с Яном. Он вспомнил слова мистера Коллинса о матери Яна, что она может умереть, и подумал о собственной маме, сильно страдающей от рассеянного склероза. Он все еще слышал гнев и отвращение в голосе учителя.

У Джейка не было выбора, кроме как стать сволочью в коридорах школы. Ни за что, черт возьми, он не позволит кому-либо узнать, что сожалеет. Только своей маме. Что он должен сказать ей? Необходимо самому это сделать до того, как она начнет получать телефонные звонки.

Джейк дотащился до гостиной и сел на журнальный столик рядом с ней.

– Мам, – тихо позвал он.

Мама вздрогнула и проснулась.

– Привет, Джейки. – Она прищурилась от света и улыбнулась. – Как дела в школе?

– Плохо. Очень плохо. – Он расплакался. – Мам, я сделал кое-что ужасное.

Глава 22

Сэм прикончил несколько бутылок пива, а Софи очень много вина, лишь бы забыть испорченный день. Они оба развалились на диване, хмурые и притихшие, смотря анимированное «Колесо фортуны».

– Это Гринвич-Виллидж, – проворчал Сэм, взмахивая рукой. – Как ты можешь не знать этого?

Софи еще не видела его таким подавленным, даже когда умерла Эбби. Она скользнула ближе и провела рукой по его колену.

– Итак, как ты узнал о веб-сайте?

Его глаза были прикованы к телевизору.

– Ты знаешь Йена?

– Я не то чтобы знаю его. Мы встретились на обеде за пиццей, а потом он время от времени останавливался у моего кабинета, чтобы поздороваться. Он кажется милым ребенком.

– Он чудесный ребенок. Но его травят, ну, ты понимаешь. Он… Не уверен, но думаю, он гей. Похоже, он и сам этого не знает. – Он потянулся за бутылкой, стоявшей на кофейном столике. – У него была младшая сестра, шестиклассница. По какой-то причине ей было некомфортно идти в деканат. Потому она пришла ко мне и показала сайт. Он ужасен. Ты бы не поверила, если бы увидела его.

Софи замотала головой.

– Откуда его сестра знала, кто это сделал?

– Наверное, студенты судачили, а Джейк не отрицал.

– Боже, почему дети такие чертовски злые? Не помню, чтобы они были такими же в наше время. А ты?

– Не знаю, – ответил Сэм устало, убирая волосы со лба. – Хотя, это не все. Йен работал над каким-то проектом в «Муви Мэйкере»…

– в «Муви Мэйкере»?

– Я покажу тебе. В общем, он оставил видео на компьютере открытым, и его сестра Миа посмотрела его. – Сэм повернулся к Софи, его обычно ясные глаза были затуманены беспокойством. – Ей всего двенадцать, Софи, но эти дети через столько прошли с их нездоровой мамой. Миа лишь раз взглянула на видео Йена и поняла, что должна показать его кому-то.

– Она дала тебе копию?

– Копия у меня на флешке. – Сэм кивнул. – Я отослал видео консультанту.

От вина ей стало спокойнее, легче, но весь инцидент создавал мрачное настроение. Ее тело, разогретое и расслабленное алкоголем, к удивлению потеряло связь с сердцем, так болевшим за бедного парня.

Они так и сидели в тишине, Софи вертела бокал, а Сэм пальцами отбивал ритм по бутылке с элем.

Ранним утром Софи проснулась с мыслями о Йене. Она лежала на боку рядом со свернувшимся Сэмом, его рука покоилась на ее талии. В другой день она бы не стала портить себе такое мгновение. Ведь с ним ей было лучше всего на свете. Однако волнение не давало ей спать, и она аккуратно подняла руку мужчины, чтобы переложить ее на постель.

Софи по керамической плитке, холодившей ноги, направилась в кабинет Сэма и включила компьютер. Голубоватое свечение монитора рассеяло темноту, и она ждала, когда машина загрузится; мягкий шум вентилятора нарушал всепоглощающую тишину дома. Опустившись в кресло на колесиках и молясь, чтобы то не заскрипело, Софи вставила флешку в компьютер и нашла видео, что они с Сэмом смотрели вечером ранее. В нем демонстрировались все эмоции, что Йен вынужден был раскрыть.

Софи уменьшила звук до едва слышимого уровня. Йен выбрал печальную музыку, выворачивающую наизнанку. «Безумный мир». Он использовал версию не 1980 года, а душераздирающий кавер Гэри Джулса, сделанный почти на двадцать лет позже.

Голос Йена нельзя было услышать. Его история преподносилась в картинках.

Мрачные, горестные изображения.

Перебинтованные или разбитые сердца. Разрушенные молотком.

Алебастровые тряпичные куклы, небрежно сшитые вместе, лишенные лиц – лишь черные, пустые круги вместо глаз.

Неразличимая фигура в море людей. Его тело с головы и до кончиков пальцев ног покрывает россыпь слов «помогите». Но никто этого не замечает.

Кровавая слеза, текущая из человеческого глаза.

Одна за другой картинки передают его страдания.

Когда фото исчезают, музыка продолжает играть и перед камерой появляется Йен. На его юном, невинном лице возникают мрачные и скорбные слова. Он глядит в объектив еще несколько мгновений.

Софи смотрела не видео. Это Йен сидел перед ней. Во плоти. Смотрел ей в глаза, молил об освобождении.

Йен потянулся и выключил камеру. Картинка почернела.

Софи была прикована к монитору, слезы катились по ее лицу, когда видео перезапустилось. Она посмотрела его еще три раза, и все это время Софи размышляла о том, бросают ли ему в спину различные замечания, когда парень одиноко бредет по коридорам. А ведь он всегда здоровался с ней.

– Софи? – прошептал Сэм, положив руку ей на плечо. – Что ты делаешь?

Она провела руками по щекам.

– Зачем ты снова его смотришь?

Она прикрыла глаза ладонями, ее лицо было искривлено, Софи пыталась контролировать звуки, вырывавшиеся из ее горла, пока песня отчаяния начинала играть вновь.

– Софи…

– Как думаешь, он сделает какую-нибудь глупость?

– Нет. – Сэм разворачивает стул к себе и поднимает Софи на ноги, беря ее руки в свои. – Не думаю. Ты должна прекратить его смотреть, хорошо?

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Лишь надеюсь. Думаю, он хотел, чтобы его сестра увидела это видео. И она увидела. Его двенадцатилетний ангел-хранитель.

Софи обняла Сэма с невероятной силой, испытывая раздражение из-за своей чрезмерной эмоциональности. Она прижалась щекой к его мягкой футболке и стала глубоко дышать, пытаясь прекратить рыдать.