Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Шеллар Аэлрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

К сожалению, ответ декана остался непонятым, но явно был достаточно резким.

Оставалось остро сожалеть и поклясться себе, что придется подналечь на древний язык иршасов. Видимо, это теперь необходимо вдвойне.

Похоже, мужчины ссорились, раздраженно шипя друг на друга, как вдруг Илширден резко побледнел, схватившись пальцами за высокий ворот рубашки – словно его кто-то душил. Показалось, что на темной ткани проступили пятна крови.

«…скажи ему, что когда надоест изображать бешеного пса на поводке, может обращаться за помощью. Он знает, что я потребую. И скажи, что своей гордостью он ставит под удар всех, кем дорожит».

Слова всплыли резко, внезапно, словно Айр Ши повторил их прямо сейчас. Он говорил, что нашел второго Палача, и, насколько она поняла, кроме нее и отца Палачей в Империи больше нет.

Край ворота смялся под судорожно сжатыми пальцами, и, вместо бледной кожи, промелькнула темная полоса, сжимающая шею удавкой. Словно ошейник у пса. На мгновение Рин замутило.

Дан Шасс сам дернулся, будто растеряв свою бесстрастность, и каким-то чудом оказался рядом с отцом. В голосе слышались едва заметные извиняющиеся нотки, но в потемневших глазах нельзя было прочесть ни единой эмоции. Что-то подсказывало ей, что лучше сейчас сделать вид, будто она увлечена книжной коллекцией свода законов и несколькими интересными артефактами на полках. Она спросит потом, позже, когда они с отцом останутся наедине.

Так и произошло. Рин действительно старалась не прислушиваться к шуму за спиной, устроившись с томом законов об уголовной ответственности в Империи у окна. Из него открывался отличный вид на дворцовую площадь, как всегда полную снующего туда-сюда по огороженным специально тротуарам народа, пересекающим её каретам, магическим вестникам и торопящимся всадникам. Сам дворец сияет там, на недостижимом верху, в небе над суетными смертными, рядом находятся летающие острова Службы Безопасности Империи, виднеется край Башни Круга Мастеров над Академией и здание Верховного Суда, где ей теперь придется побывать…

На некоторое время она действительно забыла обо всех неприятностях, радуясь льющемуся потоку света и даже вздрогнула, ощутив чужие пальцы на плече.

– Дан Риян ушел, Дейирин. Спасибо, что отвлеклась, – голос отца звучал неожиданно устало и разбито.

Сердце сжалось от тревоги. От нежелания знать, чем эта тревога вызвана, почему вообще она так срослась за пару иторов с этим иршасом, который называл себя её отцом.

– Отец, что с вашей шеей? На ней ошейник, верно? – дипломатом ей быть точно не грозит. Да и как иначе спросить? Не ей играть в такие игры с теми, кто варится в этом котле сотни лет.

Замер. Явно не ожидал такого вопроса. Надо… надо продолжить. Договорить, не оставлять дело, раз уж начала.

– Я это говорю не потому, что желаю влезть в ваши дела, – собственный голос звучит как-то тихо, – но буквально несколько иторов назад мне передали послание, значение которого я не поняла, как и не понимала, кому передать. Теперь полагаю, что оно адресовано Вам.

– Не надо на Вы, – отозвался мужчина устало, присаживаясь на подоконник. Прикрыл глаза, вздохнув. Острые скулы обозначались ещё сильнее, – говори, раз начала.

– Айр Ши велел передать второму Палачу, что… – стоит ли рискнуть и передать это дословно? Ну, по крайней мере, немного смягчить она в силах, – если тот не хочет подвергать других опасности и ходить, словно пес, то он должен только прийти к нему и попросить. Он сказал, что тот будет знать, что от него потребуют. А ещё он говорил, что наш дар принадлежит ему, отец. Это верно?

Только пальцы дрогнули на миг. В руках себя карри Илшиарден держал великолепно, трудно сказать, как он отреагировал на это странное сообщение. Или она слишком плохо пока его знает, чтобы понять.

– Эскайр тан-Ши… – мужчина не был разгневан или сильно удивлен, но выглядел немного озадаченным, если можно было так сказать, – я не могу сказать, что не рад… Что касается дара, то это истинная правда, Рин. Я же могу так тебя называть? Спасибо, что рассказала.

Вот и делись с мужчинами сокровенным. Больше ни слова вытянуть не удалось, кроме того, что, когда все разрешится, они непременно поговорят. Впрочем, им нашлось о чем поговорить и без этого – до самой поздней ночи. Отец оказался великолепным собеседником – умным, ироничным, талантливым рассказчиком и заботливым родственником – он дважды отдавал духам Академии приказ сервировать стол, чтобы они могли перекусить.

Они говорили о матери и их знакомстве, о его службе, об их пугающем даре. Карри рассказал пару историй о своей учебе в Академии, вскользь упомянув, что обучался вместе с наследником. Если он говорил об ал-шаэ Нильяре Льяш-Таэ, первом наследнике Императора, то неизменно смягчался, в его рассказах слышалась необычайная привязанность и теплота, хотя он явно старался не рассказать ничего лишнего. Это было удивительно – словно заглянуть в другую вселенную.

Расстались они в десятом итаре ночи, чрезвычайно довольные друг другом. Отец уносил небольшое, записанное на кристалл послание матери и уговор встретиться снова, уже на полноценном занятие на следующей неделе, как только ему позволят дела.

Клятва же о неразглашении сведений осталась росписью на пергаменте, который отец обещал отдать лично наследнику в руки. Хоть и не верилось… Она шла, и улыбалась, как ненормальная, вдыхая прохладный запах ночи, свежесть деревьев и трав в парке, прислушиваясь к мягкому стрекоту цикад. У нее есть семья. Она нашла свою мать. Отец сказал, что её дар не менее силен, чем его собственный. Впереди маячило интереснейшее обучение! Рин тихо рассмеялась, прикрывая рот, и, приподняв форменную юбку, припустила вперед. Лэйри, должно быть, уже умирает от любопытства и беспокойства.

А на утро она нашла у себя в комнате предписание заселиться в отдельный домик с краю от общежитий и позволение для её подруги переселиться туда же от куратора Айнирё. Там же лежал кристалл-заклятье, который должен был скрывать её ауру, впитавшись в нее, магическая карта от счета в банке – от отца. И ещё один сверток – развернув бумагу, она обнаружила внутри небольшой кинжал с опасными зубцами вдоль лезвия. Работа неизвестного Мастера завораживала красотой и хищностью линий и искусной простотой огранки. «В пару вашему къяршу. Жрице и воину пригодится, особенно на занятиях по физической подготовке в будущем» – гласила записка с неровной, но четкой подписью в конце. Только ещё не дочитав её, Рин узнала почерк декана. Отчего-то в сердце разлилось тепло, сколько ни отговаривала она себя, что это глупо – но ведь вряд ли дан Шасс дарит подарки всем своим ученикам, пусть даже очень талантливым? Впрочем, это скорее всего знак расположения к её отцу. И все же… стоит признать – дан Риян очень интересная личность, цельная и не ведающая сомнений. Впрочем, что она смыслит в мужчинах? Учиться надо. Учиться, и не забывать, что теперь над ней висит долг перед семьей, который дает не только права, но, как всякий долг, накладывает множество обязанностей.

Глава 10. Долг аристократа

На самом деле совершенно не важно, кем ты физиологически являешься: мужчиной или женщиной, сильной или слабой, больной или здоровой… Намного важнее то, что у тебя в душе. Если у тебя душа

воина, ты – воин. Все остальное чепуха.

(с) К. Клэр, «Адские Механизмы. Механический Ангел»

Последний день месяца разбудил резким дребезжащим звуком, ввинчивающимся в мозг, и заставляющим подскочить на месте. На побудку это походило меньше всего. Какое-то время они с Лэйри просто беспорядочно метались по комнатам, роняя вещи, запутываясь в широких пижамных штанах и чуть не расквашивая носы о стенку.

– Ты знаешь, что случилось?

– Глупый вопрос, – Рин раздраженно фыркнула, затягивая потуже пояс поверх жакета, – если б знала, не бегала б сейчас, как взбешенный шорх.

– Походит на какой-то сигнал тревоги… – пробормотала Ли, но её внезапно перебили.

– Всех учащихся гражданского и военного отделения, а также преподавателей просим немедленно пройти в зал Собраний. Повторяю, всех учащихся, – голос ректора звучал сухо и отстраненно, но само по себе происходящее едва ли можно было назвать обычным.

Виски закололо от нехорошего предчувствия. Голова закружилась – и нахлынуло непрошенное видение.

Тело, распростертое на мозаичном полу – этот зал ей знаком. Высокие витражные окна, тяжелые светильники в виде тигриных голов на стенах, за окном только занимается рассвет, отражаясь сверкающими огоньками от крыши Академии. Темно-синее форменное платье прислуги и белый передник, залитый кровью.

Стало тяжело дышать. Прочь, прочь, она не хочет, не может этого видеть! К горлу подкатила тошнота. Из-под платья убитой виднелись красивые лодыжки в чулках. Она лежала на животе – на спине платье было разрезано, и сквозь подсохшие дорожки крови проступала какая-то руна. Она её определенно где-то встречала, да…

Видение распалось белой кляксой, оставляя опустошенность. Слез не было – просто не было и все, она не могла заплакать, сколько ни старалась – только плечи содрогались в сухих рыданиях.

– Что случилось? – тихий, тревожный голос за спиной. Слишком сильные для миниатюрной девушки руки подруги обнимают за плечи, делясь теплом. – Рин? Снова видение? Что?

– Девушка… мертвая… – слова с трудом проталкивались сквозь разом онемевшее горло, словно стали неподъемными. К счастью, Ли не нужно были слова – фэйри отбежала на пол рия, вернувшись с маленькой склянкой, внутри которой светилась ультрамариновая жидкость.

– Решила дотравить, чтоб я не мучилась?

– Конечно, дорогая, дай, думала – облегчу чужую душеньку, может хоть умертвие повеселее выйдет, – фыркнула подруга, тут же сморщившись – магию смерти лесное дитя ненавидела люто, но вот теоретические занятия посещать приходилось. – Пей давай, красавица, как вернемся, я тебе что получше дам и поговорим заодно. Чуется мне, что не зря нам это привиделось, сейчас нас порадуют… – рассеянно пробормотала фэйри, привычно засовывая в один карманов своего необъятного плаща хищную лиану, которая умудрялась прожить без воды и корней, питаясь магией хозяйки леса.

Рин проглотила пахнувшее мятой зелье залпом, оно ухнуло в желудок, вымораживая все чувства и позволяя вздохнуть спокойно – платой станет откат, который придет позже. Приладила на пояс подаренный кинжал, чувствуя, как теплеет на сердце.

Одевшись потеплее, они почти бегом отправились в главный корпус. Так, а где кулон князя Айнирё? Она же его никогда не снимала! Только кулона не было ни в карманах формы, ни в теплом осеннем плаще…

– Ли, я вернусь, кулон оставила! – пришлось кричать в спину ускорившейся фэйри, получая взамен понимающий взмах рукой.

К счастью, кулон оказался действительно в доме – только вот почему валялся не ковре у камина? Видимо, смахнули, когда готовились к занятиям… Пришлось ускориться ещё сильнее, надеясь, что ректор все же задержится. Опаздывать для учащихся военного факультета было просто преступно. Правда, ещё хуже было не смотреть себе под ноги – эта нехитрая мысль появилась ровно в тот момент, когда Рин со всего маху врезалась в кого, чуть не расквасив себе лицо. Этот «кто-то» даже не покачнулся – словно девушка была пушинкой. Взгляд уткнулся в строгую темную ткань мундира, поднимаясь все выше, – пока не уткнулся в темно-синюю маску, расписанную морозными узорами. Словно со стороны раздался негромкий вскрик, почти перешедший в придушенный писк. Прямо на нее с холодным интересом смотрели глаза цвета расплавленного серебра с пульсирующим ромбовидным зрачком.

Можно было уже не смотреть на забранные в церемониальную прическу волосы, придавленные темным обручем с пульсирующим тем же ясно-серебристым огнем камнем. Не зря она зубрила генеалогию и геральдику нового дома, спотыкаясь и повторяя снова и снова.

– Ал-шаэ…

Сильные пальцы удерживали непозволительно близко, только все равно она была его ниже головы на полторы – смотреть в глаза можно было только самой задрав голову повыше. Чуть сбоку и в стороне мелькнула и пропала размытая тень. Охрана?

Она даже поприветствовать не смогла, как положено. Какой позор… Что только отец скажет! Что о ней теперь подумает тот, кто является главным куратором Академии? Суматошные мысли скакали с одной на другую, когда Рин с ужасом поняла, что на щеки наползает предательский румянец. Надо было спасать положение и срочно.

Именно в этот момент её отпустили, поставив на утоптанную дорожку. Честь отдать вышло на первый взгляд неплохо, четко – только пальцы немного дрожали.

– Дан фельдмаршал, позвольте представиться! Инар первого года обучения факультета Шайн Дейирин Атран! Счастлива приветствовать вас в Академии Вассалов Его Императорского Величества!

Выражение лица под маской было не понять – как и выражение застывших льдинками глаз. Только чуть дернулись тонкие губы, на мгновение обнажая длинные узкие клыки – по две пары сверху и снизу.

– Вольно, инар, – голос наследника звучал совершенно равнодушно и отстраненно, лишенный любых намеков на полутона и эмоции, – какова же причина вашей задержки? – приподнялась белесая бровь. Но это было, пожалуй, самым ярким выражением чужих эмоций.

Чужая сила давила, захлестывая с головой, проникая под кожу, впитываясь, просачиваясь сквозь все щиты. Мощь этого мага поражала воображение настолько, что стало страшно. Ни один из могущественных, сильных, необычных существ, что окружали её в последнее время, пожалуй, кроме Повелителя фэйри и Айра Ши, не подавлял настолько сильно и безоговорочно. К тому же, не зря о менталистах ходила дурная слава…

А они стояли совершенно одни, посреди пустой аллеи и деревьев, роняющих свои одежды всех оттенков осени. Ближайшее общежитие начиналось только через тридцать локтей. Боги, что за глупые мысли… делать больше Его Высочеству нечего.

– Прошу простить, мой просчет, дан фельдмаршал! Я чуть не потеряла крайне важную для меня вещь и пришлось вернуться.

– Какую? – проблеск любопытства. Он словно бы никуда и не торопился.

– Вот, – кулон Князя лег в ладонь, но снимать она его не стала.

– Вампирская защита… интересно… – мужчина плавно шагнул вперед, чуть склонившись над рукой.

Артефакт он брать явно не собирался, понимая, что это собьёт предыдущие настройки, учитывая силу его ментала. Не собирался – только вот резко, хищной птицей ухватил за ладонь, почти выворачивая её и поднося к глазам.

– Но ещё любопытнее, что сюда вплетено проклятье «Черного венца», – сильные пальцы сдавили цепочку. Вспышка – и она рассыпается прахом, а медальон ложится в руку наследника.

Все произошло так быстро, что Рин даже дернуться не успела, так и замерла, по-глупому раскрыв рот.

– Н-не знаю… но судя по названию – едва ли это что-то хорошее.

– Проклятия вообще не бывают хорошими, но даритель этой вещицы тут не причем. Похоже, что вы не просто так это потеряли. Идемте, дана, мы уже опаздываем, – и иршас, больше ничего не объясняя, открыл портал.

Показалось, или сначала в него метнулась все та же тень? Потом запихнули её, а следом шагнул сам наследник.

Вот только Рин очутилась в толпе, прямо рядом подругой, а ал-шаэ – на трибуне, неподалеку от ректора. Точечный портал с разнонаправленными векторами. Сдержать восхищенный вздох не получилось – просто это действительно было гениально.

– О, ты быстро! Смотри, какие сегодня у нас посетители, – шепнула, сверкая глазами Ли.

Вот только теперь тема собрания волновала Рин меньше всего. Настой ещё действовал, произошедшее не исправить, а проблемы, похоже, все множились. Близнецов видно не было, а вот Киоран стоял неподалеку. Такая же выхолощенная, равнодушная ко всему статуя, как и наследник. Отец казался совершенно иным… но глупо было думать, что аристократы ведут себя на публике так же, как в кругу семьи. Невольно вырвался вздох. Порывистой, резкой, эмоциональной Дейирин было трудно смириться с новыми рамками.

«У вас здесь интересно», – со смешком сообщил голос Зеленого короля в сережках и добавил, посерьезнев, – «связь нестабильна, жду вас с Лэйрили через три дня в полдень возле опушки леса Эштайт. Он начинается за вашей Академией».

И пропал, незримо укутав напоследок яркостью вечного лета и теплом солнца.

Вернувшись в реальность, Рин обнаружила, что народу на помосте прибавилось. Рядом с наследником престола стоял карри Илшиарден. Черный, наглухо застегнутый мундир без единой эмблемы – только одна единственная нашивка. Отсюда не было видно, но Рин и так отлично знала, что там изображено. Меч, вошедший в колоду, куда преступники в древности клали голову перед казнью. Меч, обагренный кровью. Он единственный имел оружие в окружении наследника. Ворот рубашки был высоко поднят – теперь она знала, почему. В свете магических ламп мужчина на долю мгновения показался истощенным, уставшим до изнеможения, но вот он выпрямился, поправляя карриарскую цепь на груди, взглянул на замершую толпу свысока – возникло ощущение, что те сейчас отпрянут прочь, что его боятся куда больше, чем ал-шаэ.

– Кто это? – тихий шепот девчонки с гражданского отделения.

– Дура, это же карри Илшиарден Ашаэр…

– И Найритин ещё, – ехидный голос.

– Черный Палач? – нескрываемый ужас, шепот множится и расползается по сбившейся толпе.

– Пес наследника в строгом ошейнике, – этот голос сочился таким ядом и нескрываемой ненавистью, что Рин обернулась. Куда резче, чем того хотела, привлекая внимание.

Чуть в стороне в окружении своей свиты и очередной дорогой куклы кривился Тарой – тот самый богатенький сынок одного из карри, что оскорбил их с Лэйри ещё при поступлении.

В душе шевельнулась глухая злоба, вперемешку с недоумением. Как они могут судить? Боязнь… пожалуй, боязнь была понятна. Но вот эти оскорбления, намеки, паника… Ведь он их защищал! Змеиная сущность отозвалась внутри недовольным шипением и смутным обещанием кого-нибудь отравить. Покуссс-сать!

– Дейирин, клыки подберите… и слюной так не капайте, лишнее внимание нам ни к чему, – прошипели тихо рядом.

Это был Киоран. Стоял и сверкал своими темными глазами, вежливо улыбаясь, только под этой улыбкой прятался лед… для других. О ней он почему-то снова позаботился, несмотря на натянутые отношения.

Только вот Тарой уже оглянулся. Растянул губы в глумливой усмешке, незаметно сделав непристойный жест рукой. Это ш-што он ей сейчас предложил? Ярость вспыхнула голодным огнем, но чужая ладонь не дала сдвинуться с места.

– Не надо. Он специально тебя провоцирует, – неожиданно мягко заметил одногруппник, переходя на неофициальный тон. – Похоже, ты произвела на него незабываемое впечатление.

Вдохнуть и выдохнуть. Сдержанность – вот чего действительно не хватало. Как у них так получается? У отца, который чувствует чужую ненависть, зависть, злость – и не подает даже виду. У ледяного наследника. Даже у Киорана!

Наследник на трибуне говорил об убийстве – сухо, четко, но при этом слова ложились так, словно он сопереживал лично, будто убили его сестру или подругу. Не наигранно, не красуясь перед публикой

– действительно скорбя и гневаясь из-за смерти никому не известной женщины-прислуги.

– Расследование будет проведено по всей строгости, могу вам это пообещать. Дан Ашаэр лично примет в этом участие, – легкий ветерок тревоги, – а пока настоятельно рекомендую учащимся не выходить по одиночке и не покидать людные места в темное время суток – это касается военных специальностей. На гражданских специальностях будет введен комендант-итор[1], студентам будем запрещено покидать свои комнаты после одиннадцати вечера, – ал-шаэ Нильяр говорил негромко, бесцветный голос почти шелестел – только не было идиота, рискнувшего не прислушаться к его словам. Если недовольные и были – они предпочли потерпеть, – небольшое ужесточение режима не дороже вашей жизни, не так ли?

Чужая тревога била по нервам, зелье постепенно выветривалось и видение снова и снова вставало перед глазами. Спустя некоторое время борьбы с дурнотой, она обнаружила, что уже почти висит на Киоране – тот ничего не говорил, закрывая от любопытных взглядов, но был предельно серьезен. Неприязнью от него не веяло.

Пол закрутился перед глазами, завертелась зала – и Рин впала в короткое забытье, в котором её куда-то несли – довольно бережно. Снова повеяло чем-то знакомым – теплым, родным. Встревоженный окрик откуда-то взявшегося карри Илшиардена, Холодный голос наследника – и её перехватывают другие руки, но нет сил приоткрыть веки, даже пальцем шевельнуть.

Снова накатывают видения.

Столица в огне – и там, на воздушных островах, тоже виднеются клубы дыма, пляшет яростное пламя. А здесь на земле… Камень – потрескавшийся, потемневший. Дома, складывающиеся картонками. Вспышки боевой магии. Солдаты. Искаженное от боли лицо плачущей женщины. Трупы – везде. У стен домов, на дороге, затоптанные разъяренной толпой, застреленные, насаженные на колья.

И она сама – в драном мундире со сверкающим къяршем шипит, скалясь и отбрасывая несчастного, попавшего под когти. Мир обезумел. Мир дрожал от невыносимой боли – одурманенная, сошедшая с ума толпа шла убивать, не ведая жалости. Народный бунт – самый бессмысленный. И беспощадный.

Вспышка. Смена видения.

Тьма, окутывающая разрушенный Храм. Друг напротив друга – двое. Она не видит лиц, только чувствует их ненависть, направленную друг на друга. Один из них должен умереть.

Вспышка.

Алтарь, обагренный кровью новой жертвы. Та, что отдала себя на этом алтаре, улыбается безумно и безмятежно. Вот-вот станет видно её лицо.

– Не могу принять, нет! – стон в ответ.

– Нееет! – диким, отчаянным эхом.

Киоран – несмотря на боевую трансформацию она узнала его – он рычит, легко сворачивая шею телу, что трепыхается в руках, и кидается вперед.

Вспышка.

Сырая земля, покрытая едва наметившимся ледком. Холодный ветер пробирает до костей – но ему все равно. Все, что осталось – это богато изукрашенный склеп – какие только императорской семья строили. Но разве это имеет значение теперь? Слишком привязался. Слишком привык. Брат. Друг. Защитник.

Она напрягается там, в видении, чтобы понять – что написано на склепе, но слепит выглянувший лучик солнца.

«…Щиту».

Щит? Что-то царапает сознание и, оборачиваясь, она видит белоснежные волосы пришедшего на чужую могилу и стоящего на коленях возле нее.

Боль, почти ощутимая физически, стала невыносимой.

Не хочу, не надо больше, неееет!

Кричать, раздирая ногтями эту проклятую реальность!

Кричать, размывая видения, одно страшнее другого!

Кричать, выплескивая в мир свое отчаянье и ненависть!

Это несправедливо, неправильно, неверно!

Так сделай по-своему, змейка, – властный голос окутывает искорками холода, а пришедшая тьма согревает.

– Айр? Мой Айр? – голос позорно дрожит, срываясь.

– Это будущее ужасно, но кое-что все ещё можно исправить, малышка. Сделай так, как ты считаешь справедливым. Сделай, а я помогу тебе, – гипнотизируют, завораживают провалы глаз, в которых сияют звезды.

Она не спросила тогда, чего будет стоить его справедливость, а отверженный бог не ответил. Он знал, все равно знал, что она бы не отказалась. Не смотря на то, что предстояло выдержать.

Она пришла в себя от легкого касания пальцев. Нет, оно не несло угрозы, напротив, сидящий рядом мужчина беспокоился о ней и был серьезно встревожен. Отец… привкус его силы был знаком – родной и близкий, одним своим присутствием возвращающий к жизни.

– Она пришла в себя, – раздался вдруг знакомый равнодушный голос. Откуда здесь наследник? – Как вы себя чувствуете, дана? Ведь у вас было видение, верно, Слышащая?

С трудом разлепила глаза, щурясь от яркого света – она была в лазарете. Белые стены, витающий запах зелий и лечебная магия вокруг. Она все-таки потеряла сознание у всех на виду? Позор какой, аста шэ!

Все тело сковывала проклятая слабость, голова тупо ныла, пульсировали виски. Попытка шевельнуться привела к ослепительной вспышке боли в затылке. Стерпела, стиснув зубы и чувствуя подкатывающую тошноту. Да что ж это такое!

– Тшшш, миэль, – отец попытался что-то сделать, облегчить боль, но не сумел – все же его магия лежала совсем в другой области. Хорошо, если себя подлечить хватало возможностей.

– Позвольте, Илшиарден, – голос наследника зазвучал вдруг чуть раздраженно.

Менталист не касался ее, хотя присутствие мага было отчетливо ощутимо – прохладная, словно горная река, и столь же опасная, чужая сила окутала, закружила, унесла прочь неприятные ощущения, позволяя свободно вдохнуть.

– Глупо не учиться контролировать такую опасную силу, – синяя маска скрывала лицо, но в расплавленном серебре глаз мелькала злость, – и ещё глупее даже не пытаться за все время ничего узнать о ней, Слышащая. Вы могли бы попросить помощи у Повелителя фэйри, если уж он настолько заинтересован в вас, что напоил артефакты своей кровью, да и знает о каждом вашем шаге. Если не хотите после очередного видения отправиться в могилу – научитесь себя контролировать. Научитесь закрываться – это основы ментальной магии. Вы могли бы обратиться к куратору. К любому преподавателю. Вы поступили сюда плохо подготовленной, но сейчас уже нагоняете ваших сокурсников. Да, нагрузка огромна, но вы знали на что шли. Ваша безответственность могла дорого обойтись не только вам! – отец попытался вмешаться, что-то сказать, но был оборван нетерпеливым жестом. – Либо вы взрослеете, либо отправляйтесь в Дом своего отца и становитесь очередной самкой на ярмарке невест. Вам это понятно? – от жестоких, резких слов в горле встал ком. Ужас видений, нереальность упреков, безумная обида – все хлынуло волной.

За что он её упрекает? Разве знает он, каково это – вот так видеть то, что предчувствует мир? Пропускать его боль через себя? Самкой, значит? Бесполезная, значит? Хотелось разрыдаться – вот только ни благородная высшая дана, ни инар не могут себе это позволить. У нее нет права на слабость, потому что иначе и правда может оказаться племенной кобылой – красивой статусной игрушкой. Оно слишком хорошо изучила семейный кодекс иршасов, чтобы питать какие-либо иллюзии. Да, женщины обладали большой свободой, но только если могли доказать свою состоятельность. Нет – удел глупой куклы скрашивать ночи супруга и продолжать его род, развлекаясь балами и сплетнями. Только лучше смерть, чем такая жизнь. Короткий взгляд на отца

– тот недоволен, но не возражает. И не возразит. Он воспитан в этой культуре, он практически не знает свою дочь, и пусть они уже испытывают друг к другу искреннюю приязнь, Рин не сомневалась

– надо будет, запрет и не выпустит до свадьбы. И не возразит наследнику. Больно? Обидно? Да. Только ещё посмотрим, кто кого. Она станет лучшей – чего бы это ни стоило!

Ногти впились в ладони, оставляя кровавые лунки. Сдержанность и достоинство.

– Да, мой ал-шаэ. Я постараюсь не разочаровать вас, – но ни один из них не обманывался мнимой покорностью.

– Я надеюсь. Ведь судьба несдержанных магичек бывает печальной. Жаль будет лишиться столь редкого дара, но мне не нужны слабые вассалы.

Это была даже не угроза – холодная констатация факта. – Что касается ваших видений – передадите в письменном виде отчет дану Шассу. За вами будут присматривать… мне не нравится эта история с кулоном, и убийства прямо в моей вотчине. Соблюдайте максимальную осторожность,

– змеиная сущность склонялась перед сильнейшим, как бы ей ни хотелось обратного.

– Вам понятно? – надавила чужая сила. Словно наяву промелькнул перед глазами огромный бело золотой императорский змей, свивающийся чудовищными кольцами, скалящий на наглую выскочку клыки.

Подавив дурноту, постаралась ответить максимально сдержанно – только голос все равно предательски дрожал.

– Слушаюсь, мой ал-шаэ, я сделаю все, как вы приказали, в кратчайшие сроки, – ещё может быть добавить что-то вроде «ваша покорная раба готова выполнять ваши желания?» съязвила мысленно и поперхнулась, заледенев под обжигающим, насмешливым взглядом змеиных глаз.

Менталист чувствовал себя в чужой голове, словно у себя во дворце, га… то есть талантливый какой…

– Мне пора. Вы же остаетесь, Илшиарден? – получив от отца утверждающий кивок, венценосный змей создал воронку портала, лишь добавив, – жду у себя вечером.

Хлопок. Исчезновение чужой силы. Её затрясло. Слезы так и не вырвались, только вот зуб на зуб не попадал. Пальцы мяли, комкая, одеяло, когти раздирали простыню. Спустя пару тари на плечи опустился теплый плед. Золотоглазый иршас сел прямо на постель, не решаясь обнять – или просто не знал, как утешать истерящих девушек? Сильные большие ладони Палача накрыли её собственные, и от отца пришла волна спокойствия и поддержки.

Он всегда такой? – сорвалось с губ само собой.

– Практически всегда, – понимающая, чуть грустная усмешка, – он не может позволить себе быть другим, он будущий Император. К тому же сила разума накладывает свой отпечаток. Кроме того, наследник магистр магии крови, а это одна из темнейших отраслей магии. Его не зря боятся, но он справедлив.

– Из-за его справедливости на тебе ошейник? – сказала, и тут же пожалела.

Отец побледнел – просто с лица разом ушли все краски, он замкнулся, закрылся, словно уходя мысленно прочь. Стыд обжигал почти физически. Заставив неловко подползти ближе, ткнуться головой в плечо, обнимая за шею. Мужчина вздрогнул, но стерпел.

– Прости. Не мое дело, я говорю глупости, потому что уязвлена и обижена на него. Я… ожидала чего– то другого.

– Он не прекрасный принц из детской сказки, Дейирин, – ещё не простил, обиделся – и прав, конечно. Ответ прозвучал достаточно резко, но, спустя мгновение, карри уже смягчился, – он привык подавлять и подчинять более слабых, он не понимает чужой слабости и не любит её. Он не станет жертвовать своим долгом ради прекрасной принцессы или терпеть чужие истерики. Нильяр жесток, но способен понять и принять, дочь. Его слова уязвили твою гордость, он сказал слишком грубо, но… правдиво, – холодный прищур, – мы не добрые волшебники, мы не люди, Рин. Наш клан правит именно потому, что мы сильнейшие. Либо ты сможешь победить свои слабости – либо станешь разменной монетой.

– А моя мать? – тихое шипение вырвалось помимо воли, – тоже разменная монета для тебя? Ты её хоть любишь?

– Не вернул бы, если бы не любил. А я сильно рисковал, Дейирин, – усталый, какой-то безнадежный вздох, – я даже не проверял нашу совместимость, до того был в нее влюблен. Я забыл свой долг во имя любви, я рассорился с семьей, отказался от навязываемой невесты и долгие годы ждал возможности вернуться. Только благодаря тому, что я был близок к наследнику, мне почти простили мои проступки. Но – да – если бы оказалось, что наша совместимость мала, что наши дети могут не родиться вовсе или родиться слабыми – мне пришлось бы жениться на другой женщине. Если бы…