Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Шеллар Аэлрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Слушаемся! – вытянулись по струнке.

Только вот уйти, не спросив самого важного, она не может. И поэтому снова вскидывает голову, не отводя глаз.

– Ал-шаэ… что будет с мальчиком?

Гнев в змеиных глазах сменяется задумчивостью и чем-то, похожим на одобрение.

– О нем позаботятся, инар.

Отсылает. Под давящим взглядом стоять страшно, и уйти бы – но нельзя. Потому что это её долг. И потому, что мальчонке страшно и одиноко, а мужчины едва ли умеют управляться с детьми.

Чуть раздраженный выдох, дернувшиеся тонкие губы.

– Ему назначат опекунов, и он будет воспитываться при дворце, а позже скорее всего поступит в Академию. Теперь вы, надеюсь, удовлетворены? – насмешка.

– Да, мой господин, – Рин опустила голову, скрывая довольную улыбку.

Киоран сзади раздраженно подергал за косу, призывая к вежливости.

Чувствуешь себя провинившимся котенком пустынной кошки… А ведь помимо наверняка не легкого наказания есть ещё несколько курсовых, все ещё приличные провалы в начальных знаниях и угрожающая итоговая проверка по тем предметам, которые заканчиваются на первом курсе.

В Академию они с Киораном прибыли весьма в подавленном состоянии, не заговаривая друг с другом. Дружба закончилась, надо полагать? Рин уже собиралась уйти к себе, судорожно сглатывая внезапную обиду и недовольство на себя, когда Кир вдруг обернулся и склонился в поясном поклоне, после чего протянул ей руку ладонью вверх.

Замерла, судорожно пытаясь вспомнить, что все это значит. Что-то очень важное, поклон – не подчинения, а поклон равной. И рука… дружба? Нет, нечто большее… постойте-ка! Да быть этого не может!

Её удивленный вскрик заставил заглянуть в небольшой коридор любопытную голову какого-то старшекурсника. А Киоран молчал – только смотрел все более напряженно. Боги, так долго молчать невежливо.

Как же там было… протянуть левую руку в ответ, кладя ладонь прямо на ладонь собеседника.

– Я тебя принимаю. Я даю тебе право. Я тебя признаю. Стань частью Круга моего, войди в Семью мою, – короткий поклон в ответ.

– Итайш-ш! – короткий, пронзительный звук.

И острые алмазные когти входят прямо в ладонь. Она не успела вскрикнуть – только задохнуться от нахлынувшей боли, сжимая зубы.

– Давай же! – резкий окрик приводит в чувство, пробуждая ярость.

С-скотина все-таки! Мог бы предупредить заранее!!! Злость от всего произошедшего свернулась клубком, выплескиваясь в шипении-рычании. Мгновение, замах – и собственные серебристые когти вспарывают чужую ладонь. Киоран не шевелится – хотя удар был нехороший. Словно он давно привык терпеть любую боль, не произнося ни слова – только соединил их ладони, сжимая намертво, и смотря темными пустыми глазами, на дне которых пряталась Бездна.

Время замерло, остановилось, окружая их непроницаемым куполом. Здесь не было больше преследуемого аристократа и девчонки из пустыни, не было искристо-серых стен Академии и шума адептов. Только чужая жизнь, чужая вселенная, раскрывающаяся перед глазами с каждым вздохом, соединяющая их обоих узами, ближе которых почти нет.

Теперь она понимала, почему в книгах было написано, что на этот ритуал решались крайне редко. Так обнажить душу перед другим существом не каждому дано. Но, обнажив, – можно быть уверенным. Тебя не ударят, не предадут, не подставят. Потому что теперь сердца бьются в унисон. Истэр-Ши, древний ритуал связи и защиты, ритуал духовного родства. Она прожила жизнь Киорана, узнав о нем больше, чем он сам знал о себе, а он прожил её жизнь.

Магия рассыпалась искрами, и в тело вернулась боль, заставляя зашипеть сквозь зубы. Рин покачнулась, оперевшись о стену. Виски пульсировали от боли, ныло противно тело и дергало ладонь. Судя по зеленому виду Кио – тому было не лучше. Хорошо бы ещё теперь добраться каким-то образом до места жительства.

– А как он драпал, а?

– Зарг, это было глупо… – сухой и слегка раздраженный голос близнеца ввинтился в сознание, заставляя вздрогнуть.

Но ещё сильнее удивили действия новоявленного братца, который сгреб её в охапку, крепко прижимая к стене и что-то тихо шепча под нос.

– Что ты?..

– Тихо! – зашипел возмущенно.

Голоса уже приблизились вплотную, когда вокруг них воздух вспыхнул дымкой щита, а перенапрягшийся обалдуй почти сполз по стенке, опираясь о нее. И зачем надо было это делать? Решил спрятаться, чтобы не выглядеть слабым? Чего-то опасался?

Братья-каэрхи зашли в коридор и замерли, словно к чему-то принюхиваясь. Длинные хвосты взметнулись в воздух, ощупывая пространство, и прошли буквально в пальце от щита. Сердце застучало отчаянно, словно если бы их увидели сейчас эти двое – случилась бы беда. Чутьё ли это говорило или дар – но только она молчала, прижимая к себе обморочного Кио.

Впрочем, близнецы тоже почему-то не стали здесь разговаривать, довольно быстро уйдя прочь.

– Потом расскажешь мне, что это было, – Рин честно старалась говорить грозно. Но голос дрожал.

– Ты тоже почувствовала что-то, я знаю, – на бледном лице иршаса выступили бисиренки пота, – замотай нам руки, скоро раны регенерируют и давай, раздави второй кристалл. Отлежусь пока у вас.

– Вот раскомандовался! – фыркнула тихо, но все сделала так, как сказал друг.

В момент переноса сознание помутилось окончательно, и последнее, что она заметила – перекошенное от изумление лицо Лэйри, прямо на кровать которой они и свалились. Теперь можно и поспать…

[1] Повелитель

Интерлюдия 4. О дружбе, братстве, делах и коварстве

Хочешь оказаться на вершине – родись на ней.

© Вадим Панов." Кардонийская рулетка" Иногда даже песчинка в сапоге правителя способна изменить ход истории.

©Антон Козлов «Путь Бога»

В ведомстве наследника работа кипела днем и ночью. После найденного тела прислуги в Академии и несостоявшегося жертвоприношения в закрытых кварталах все, казалось, притихло. А потом одновременно в пяти точках города были найдены растерзанные тела. Только теперь они не успели – нашлись свидетели, которые не стали молчать, и в городе зрела паника. Опасно, очень опасно… они все будто в кипящем котле – ещё немного – и произойдет взрыв.

Нильяр зажмурился, пытаясь согнать сонную одурь и протереть глаза. Во дворец он последние дни предпочитал не возвращаться. Императрица разыгрывала свою очередную партию, что раздражало неимоверно, но… его время действовать ещё не пришло, нет. Тут удар должен быть точным, но прежде придется раскрыть глаза отцу.

Плеча невесомо коснулась рука, вызвав на малоподвижном лице мужчины слабую улыбку – он ценил это существо настолько высоко, насколько было для него возможно.

– Мой господин, Нильяр, вам надо поспать хотя бы пару-тройку иторов. Вы истощаете себя, а вам нельзя показаться сейчас слабым. Прошу вас, – почти настойчиво. Слишком заботливо.

– Уже вернулся, Эрайш?

Мужчина резко обернулся, смотря на замершего рядом телохранителя. Больше, чем охранника или друга. Того, кто много лет назад согласился стать его Щитом – защитой от любых опасностей и бед, добровольно принимающим на себя его боль, его раны, даже его усталость. Нильяр до сих пор помнил их первую встречу. Она произошла уже здесь, в этом мире, и Раш был его коренным уроженцем, но к какой расе он принадлежал – до сих пор оставалось загадкой, как и то, почему он решился на такой шаг, лишившись собственной личной жизни, отдал всего себя своему господину.

Тогда Нильяр только-только переступил порог совершеннолетия и узнал неприятную правду. Правду, которая разрушила его жизнь и его представления о семье. И в тот день императрица попыталась убить его. Он смог сбежать – еле живой, напуганный, разрушенный изнутри разочарованием и отчаяньем. Наверное, его нестабильная магия погубила бы его тогда, если бы не Эрайш.

Незнакомые переулки, чей-то огромный запущенный сад, земля под ногтями и тиски, сжимающие грудь, не дающие вздохнуть. Слезы жгли глаза, и он не шипел – выл от отчаянья, проклиная всех и вся. Магия разрывала неподготовленное тело, оборот мог обратиться смертью – если бы не помощь чужака. Он появился из ниоткуда, даже шагов не было слышно. Незапоминающееся лицо, неправильное, невзрачное, только глаза поражали – ослепительная белизна, разбавленная семью точками ромбовидных зрачков. Тогда он перепугался до икоты, а странный незнакомец молча обнял его. Он был горячим, как костер, и, неожиданно, чужое тепло умерило дрожь в теле, позволяя расслабиться. Эрайш вылечил его раны, позвал в дом – небольшой, с уютными резными наличниками и зеленой крышей, накормил и заставил уснуть.

А наутро он опустился перед наследником тогда ещё небольшого королевства на колени и сказал: «Я буду вашим щитом. До тех пор, пока вы будете нуждаться во мне и пока не прогоните прочь или я не погибну».

С тех пор он спас ему жизнь ровно тысячу двести сорок три раза за прошедшие века. Он врос в душу, и без своего брата-хранителя наследник не мыслил своей жизни. Пожалуй, только Илшиарден и понимал его. Впрочем, возможно Палач что– то знал благодаря своему дару – слишком уж задумчиво и с опаской он поглядывал на Раша с первой их встречи. И молчал. Илш был старше Нильяра, и, хотя с годами эта разница стала почти несущественной, всегда считал нужным оберегать его.

– Конечно, господин. Я вернул дочь Черного Лорда в академию, после её занятия с отцом. Хочу отметить, что она делает заметные успехи.

Вот ещё странность. Всегда равнодушный к чужакам – он и убивал своих противников с таким же безразличным лицом, как пил горячий тайриш, – слабоалкогольный напиток для магов – Раш стал относиться к дане Дейирин ас Илшиарден Ашаэр с каким-то отеческим вниманием. Или, скорее, с ревностью старшего брата. Спросить почему – не ответит, а настаивать не хотелось. Да и его внимание змеечке только к лучшему – безопаснее будет.

– Её дар велик?

– Как может быть иначе, если Айр Ши ведет её, свою любимую жрицу.

– Ещё бы не была она любимой, если она вообще умудрилась стать его единственной поклонницей, – мужчина усмехнулся уголками губ, хотя ничего забавного в ситуации не было. Только божественных разборок им и не хватало, учитывая, что на него давили жрецы других пантеонов.

– Империя вот-вот взорвется, мой принц, – словно подслушав его мысли, шепнул Щит. Он казался по-настоящему обеспокоенным, и обычно невзрачное лицо будто осветилось изнутри, делая его лицо почти человечным, – и может статься так, что скоро я не смогу вам помочь, – внезапно спокойно закончил он.

Нильяр сначала не понял – или не захотел понимать. Не сбилось дыхание, не дрогнули руки. Только один Змей Великий знает, чего ему это стоило. Немногое во всем свете могло поколебать его душевное равновесие, но…

– Уходи лучше прочь, Раш. Уходи немедленно.

– Я не могу уйти, мой господин. Судьба уже предрешена.

– Кем? Впрочем, мне плевать. Я обменяю любую жизнь в этом мире на твою…

Древний, обрекший себя на изгнание, задумчиво смотрел на него, но видел, кажется, нечто другое. И только, когда наследник уже готов был нашипеть от бессильной ярости, ответил:

– Здесь ничего не зависит от вас, господин. Решение за другим существом.

Нильяр не зря был наследником, не зря сотни лет душил свою ярость, покрывая её ледяной пеленой безразличия. Он давно привык жертвовать, но не теперь, когда жертвой стал тот из двоих во всем мире, кого он мог назвать другом. Но и сейчас он лишь досадливо качнул головой, сминая пальцами маску, и вернулся к вопросу более актуальному в данный момент:

– Мне нужно проверить эту любовницу Илшиардена, которая набивается к нему в жены. Что-то здесь не сходится, не нравится мне… И вовсе не потому, что карри не достоин счастья. Именно потому, что в нерушимости его счастья я хочу быть абсолютно уверен.

– И потому, что, если Палачу будет больше не за что цепляться, даже его преданность вам не спасет его от безумия собственной силы.

Маска обращается в клочья под когтями.

– Да, и поэтому тоже, Раш. И поэтому тоже.

– Тогда я пошлю сестру, она понимает в женщинах куда больше. Ни один изъян не скроется.

Да, это верно. От блистательной Инстанши Эрайш – только так, по имени брата, без имени Рода, было трудно что-то скрыть. Она пришла вслед за своим близнецом – потерянная, уставшая, израненная. Она не сказал брату ни слова упрека, хотя ясно было, что потеряла из-за него молодая женщина практически все, что имела. Единственное, что Нильяр понял – если брата изгнали насильно, то её отпускать не хотели. Нежная фиалка, ставшая ядовитым шипом. Привкус её силы изменился, но Нильяр снова молчал и терпеливо ждал – понимал, что правды ему не скажут. Достаточно того, что и её верность принадлежала лишь её брату, а брат принадлежал ему. В этом он мог быть уверен.

– О чем задумался мой принц?

– О твоей прекрасной сестрице. Ты прав, она вызнает правду. Но что касается их дочери?..

– Вы достаточно с ней общались, странно, что вы все ещё сомневаетесь, – с беззлобным смешком ответил Хранитель. Знает, значит, – но, если сомневаетесь – отвечу. Я лично за нее ручаюсь.

На мгновение в кабинете повисла гулкая тишина.

– Неожиданные слова.

– Вовсе нет, – парировал легко, – девочка пошла в отца, взяла от матери только цвет волос, да излишнюю порывистость, что поправимо. Кроме того, малышка вовсе не так обожает свою мать, как хочет показать. Вернее, не так… она пытается доказать самой себе, что любит её. Заставляет себя любить, а на самом деле побаивается. Более того, на её ауре много старых ментальных шрамов. Словно в детстве её силу глушили, наказывая. А вот к отцу дана Дейирин тянется искренне, но пока не знает, что от него ожидать. Ей нелегко подчиняться. Упреждая ваши вопросы – если попытаться разговорить девушку сейчас, она нам ничего не расскажет, даже под давлением. Просто не знает, что рассказать, её ведет интуиция и сила обоих даров.

– Я слышал, Повелитель Вечного народа набивается к ней на встречу, – негромко произнёс мужчина. И замер, сузив глаза – Щит раскрылся на долю мгновения, но и этого хватило, чтобы увидеть лютую, кипящую ненависть в обычно равнодушных глазах.

То, что ты скрываешь, все ближе и ближе… твое прошлое тоже нагоняет тебя, мой друг. Пожалуй, встречи этой стоит состояться. А ему – передать Повелителю фэйри письмо. Он слишком долго молчал и терпел, чтобы видеть, как это прошлое убьет того, кто ему нужен и дорог.

– Почему карри Илшиарден так слеп по отношению к своей женщине? Все эти годы он не казался мне глупцом, – Раш даже не пытался сделать вид, что предыдущая тема ему не противна, резко переведя разговор, – а ведь он даже спустил ей молчание по поводу дочери.

– Это все его дар… Дар и проклятье, – ал-шаэ чуть поморщился, потерев ноющий шрам, – если бы Палачи воспринимали мир так же, как и другие, то они попросту сошли бы с ума спустя пару лет из-за количества вынесенных приговоров. Из-за того, что они вершат чужие судьбы, руководствуясь, как считают обыватели, то ли эфемерным чувством справедливости, то ли манией величия. Нет, он вполне нормален и адекватен в общении, пока у него есть якорь в этом мире. Якорем Илшиардена стал я, но… ему нужна кровная привязка. Нужна любимая женщина, для Палача – именно любимая, никакого брака по расчету. И поэтому в вопросах любви он может стать доверчивым, как дитя. А эта женщина ещё и родила ему дочь… Мне тревожно, Раш…

«Она не его пара. Я в этом уверен», – несет властное эхо.

Тихий шепот пронесся словно холодной волной. Оба собеседника молчали. Все, что надо было сказать, было сказано. Пора было действовать.

– А покушение на дану Дейирин?

– Круг уже, чем кажется. Тот, кто это сделал – лишь чужая марионетка, притом действующая не слишком охотно, будто из-под палки. Пока это неважно, с нынешней защитой ей ничего не грозит, а потом посмотрим, найдем этого деятеля.

Дверь неожиданно распахнулась без стука, хоть и была заперта – в кабинет ворвался худощавый высокий иршас в простой серебристой-серой маске.

– Брат, мой ал-шаэ…

Он замер на миг, остановленный резким жестом выступившего вперед Эрайша. В глаза посетителя мелькнула терпкая горечь и вина – но так быстро, что будто померещилась.

– Её императорское величество, дана Съянери, велит тебе немедленно явиться во дворец. Говорят, что она нашла некую дану, которая является твоей истинной. И, более того, ждет от тебя ребенка.

* * *

Где-то на просторах Империи

– Что там за чушь с бастардом ал-шаэ? Такого не может быть!

– И вряд ли есть, дан Тень. Вам ли не знать, как создаются слухи.

– А вы что скажете, госпожа Хаос?

Из темноты послышался смешок.

– Женщины любят красиво играть, неправда ли? – бархатистый голос незнакомки ласкал и притягивал.

– Вы вообще не любите размениваться по мелочам, да, карри-сэ?

– С ума сошли, здесь говорить!

– О, прошу прощения… – только в чужом голосе сквозила скорее насмешка и превосходство.

– Трон уже расшатался. Император слеп. Осталось избавиться от наследника…

– Нет, сначала надо убрать его защитников.

– Палач?

– Хм…

– Не сейчас, – раздраженный голос женщины и понимающий, чуть визгливый смех второй в ответ.

Мужчины предпочли промолчать.

– Нет, пришла очередь Щиту разбиться, – наконец негромко произнес уверенный голос, и с ним никто не решился спорить.

Глава 12 Слухи и тайны

Правильно запущенный слух – оружие посильнее рейнского меча. Всякому охота послушать и поговорить о том, чего никто еще не знает. И скоро об этом будут знать все. А то, что знают все, уже поэтому становится истиной.

Бороться с этим так же нелепо, как драться с ветром.

©Елизавета Дворецкая «Две жены для Святослава»

С их путешествия в тюрьму-поселение прошло больше двух месяцев – дело двигалось к зимним экзаменам. Неожиданно все больше времени после случившегося они стали проводить втроем – Кио, Лэйри и она сама. С близнецами они виделись реже – программа почти не совпадала, а выходные они с Киром с боем вырывались навестить их подкидыша. Мальчика наследник устроил в приют– пансион для детей благородной крови, рано лишившихся родителей, он находился под патронажем императрицы и образование там давали великолепное, в будущем лишь ожидая от выпестованных детей безусловной преданности императорскому роду. Честная сделка. Мелкий дичился, мялся при встречах, но радовался и ждал их прихода – это было видно. И когда видишь озера чужих глаз, слышишь его тихий голос в голове, рассказывающий о том, как Арнэш провел прошедшую неделю, чувствуешь худую ладонь в руке – кажется, что ради таких вот моментов и стоит жить. Что ради этого они учатся и служат.

А в Академии ждали занятия по боевым искусствам, основы стихийной магии, генеалогия и этикет, магия смерти и история Империи, политика и экономика и, самое главное, занятия с отцом. Мать за это время она видела всего пару раз, но та казалась довольной своей жизнью и дочери особо докучать не стремилась – словно и не исчезала никуда. Такой уж у нее характер, привыкнуть было сложно, но пришлось. Тем страннее было видеть, сколько занятый на службе отец уделяет ей времени.

А между тем тревога росла и ширилась. На улицах стали часто вспыхивать потасовки, закрыли лавки некоторые купцы, усилили охрану у особняков знати. Но её дар молчал – больше она ничего не видела, изменчивое божество также не приходило – то ли не было у него желания, то ли сил, но звать Айра Ши она бы не осмелилась. Покушений на её жизнь тоже больше не было – быть может, ещё и потому, что понавешенным охранкам и постоянному сопровождению обзавидовались бы и наследные принцессы. К счастью, впрочем, никто Кио не считал её охраной. Почему-то все были уверены, что у них страстный и бурный роман, даже хвостатые братцы-близнецы. Не было между ними той полноты доверия, а их попытки сблизиться… Рин не могла никак забыть подслушанный разговор, который рождал странное чувство уязвимости и подвоха.

Вот Кио… Кио она была готова доверить и свою спину, и жизнь, и магию. Оставалось только удивляться, почему раньше она его не разглядела. Впрочем, на людях он действительно был другим – закрытый, холодный, надменный. Он казался на парах и тренировках воплощенным памятником самому себе, но если раньше она принимала это за презрение к другим и завышенную самооценку, то теперь понимала, что иршасы в принципе достаточно малоэмоциональны. Даже она сама становилась с каждым оборотом чуточку иной. Змеиная суть влияла на темперамент, привычки, взгляд на мир. Да и имел Киоран право быть надменным – слишком многое он перенес, слишком много знал и умел. И только для близких он раскрывался по-настоящему. Да, она была бы счастлива иметь такого возлюбленного, вот только Кио – брат. Не было между ними страсти или желания. Брат… она до сих пор порой кричала ночами – не от видений, от снов, в которых его наказывали. Она не видела этого – просто не пустили, вот только на следующий день на первой паре кровь вскипела от боли, словно клеймо приложили. Как она не закричала, как смогла выползти из аудитории, доплетясь до туалетной комнаты – до сих пор с трудом понимала. Обнаженное мужское тело на камнях и плеть, рассекающая плоть. А тело и так в шрамах – на груди, на спине, на ногах. Особенно четко врезались в память его глаза – ни страха, ни сомнения в своих решениях – некромант был спокоен и равнодушен. Будто и не его секли. Только побелевшие закушенные губы говорили о том, что ему больно. И эту боль, благодаря возникшей связи, они разделили на двоих. А чуть позже – когда она выхаживала его после занятий – потому что не имела права их покинуть раньше, когда унимала жар, когда слушала горячечный бред, от которого заполошно стучало сердце и плакала душа. Нелегко жилось нелюбимому сыну амбициозного отца. Эта ночь связала их вместе крепче, чем любовников или супругов, эта связь была иного толка – так к чему было её портить?

– Рин-э, ты там не уснула? – мягкая насмешка заставила вынырнуть из воспоминаний.

Киоран подсмеивался, втихую дергая её за кончик косы. Сам он забирал волосы в простой хвост, перехватывая лентой. О том, что эта лента могла в мгновение ока превратиться в оружие, знала только Рин, да теперь ещё и Лэйри.

В строгой черной форме со знаками подмастерья смерти братец был дивно хорошо и прекрасно это сознавал, сражая мрачной красотой бедняжек с архивного и дипломатического, с которыми они сталкивались благодаря фальшивой легенде, и своих собственных одногруппников и соратников по факультету. Сколько она уже шипения выслушала, сколько приворотных, отворотных, сыпучих и едких смесей извели в её еду и ловушек понаставили на её комнату…

Кио прикрыл раскосые темные глазищи, щурясь словно пустынный кот, а не змей.

– Вовсе нет, змей ты эдакий, – фыркнула тихо, – я жду. Ты не в курсе, зачем все-таки нас почти всех собрали?

Некромант посерьезнел, пожимая плечами.

Вот только договорить они не успели – гул голосов был словно взрыв – что девушки, что юноши выглядели лихорадочно оживленными, вновь прибывшие подходили к уже ожидающим, принимаясь что-то объяснять, жестикулируя. Похоже, Киоран уловил больше нее, как-то разом напрягшись.

– Он бросил её, представляешь?..

– Избавились, говорят, что убил…

– Чтобы не жениться только, в род не вводить!

– Быть такого не может! – тихий вскрик Альены, прирожденного мага-целителя.

– Иршасы просто творят, что хотят…

– Либо в постель, либо на кладбище.

– Властью своей поперхнутся!., недостойны…

Толпа гудела и гудела, словно здесь не несколько десятков существ, а несколько сотен.

– Что случилось, Кио? – сердце сжалось в предчувствие чего-то страшного, близкого, словно саван капюшона Вечной девы по имени Смерть уже был откинут в сторону.

– Глупость, провокация и сплетни, – хмуро ответили с другой стороны.

Лэйри стояла, придерживая сумку на плече. Зеленые глаза фэйри горели недобрым огнем, выдавая душевный раздрай и беспокойство.

– Наследника скомпрометировали и подставили, – бросила хмуро, – хуже того, уже вся столица в курсе этого. Отец связывался со мной, он обеспокоен и просил срочно о встрече, раз уж наша прошлая не состоялась.

– Так в чем все-таки дело? – по бесстрастному виду Кио было трудно понять, как он отреагировал на эту дикую новость.

Дикую – потому что репутация наследника Льяш-таэ уже давно стала казаться чем– то совершенно незыблемым и безупречным. Может, благодаря тому безмерному уважению и беззаветной верности, которую демонстрировал Илшиарден, когда говорил об ал-шаэ.

– Прошел весьма достоверный слух, что у наследника Нильяра была любовница, которая не только оказалась его истинной, но и забеременела от него. Когда об этом доложили принцу, говорят, что он был в ярости и приказал провести генетическую экспертизу плода – с помощью магии это возможно сделать и до его рождения. И буквально спустя несколько часов эту женщину нашли убитой – все выглядит так, словно её растерзал зверь, а ребенка – голос фэйри на мгновение дрогнул, и она опустила глаза, нервно прикусывая губу. Хаос побери, да что же там произошло то, что фэйри так пробрало? – а ребенка – наконец, продолжила она шепотом, нервно облизывая губы – не нашли. Нет, следы указывают на то, что плод был, но его буквально… – сглотнула нервно, сжимая зубы, – выдрали из нее.

– Не продолжай, – главное, успеть зажать себе рот и представить что-то… прекрасное. И разумное, и доброе, и, желательно, вечное. Нет, не могилу. – Это бред, бред же? – собственный голос звучал глухо, неестественно. Такое ощущение, словно обухом огрели. Нет, как ни странно, ни на миг она не поверила в то, что ал– шаэ может быть виновен. Благодаря отцу ли – или своему Дару.

– Любопытная картинка вырисовывается, – голос Киорана был настолько ледяным, что даже Рин немного пробрало. Друг был белым, как мел, и только глаза лихорадочно блестели. Губы чуть приподнялись, обнажая появившиеся длинные острые клыки, а зрачок резко сузился в щель, выдавая крайнюю степень ярости.

Пока на них не обратили внимания, пришлось срочно хватать его за руку, начиная успокаивающе поглаживать по запястью. Этот жест змеище расслаблял, было уже проверено. На мгновение показалось, что Лэйри готова зашипеть, но фэйри лишь блеснула зелеными глазами, цепко ухватив иршаса за вторую руку.

Тот, кажется, рвался поговорить со сплетниками, вот только разговора бы не вышло

– они бы просто вылетели из Академии.

– Я вижу, у вас нашлась уже весьма интересная тема для беседы, – голос прозвучал негромко, но было в нем что-то… столь же опасное, как хлопок выстрела.

У двери в аудиторию стоял высокий мужчина в форменном серебристо-черном кителе, с нашивкой императорской гвардии на плече. Он коснулся ключевой пластиной двери, которая тут же отъехала, и приглашающе махнул рукой.

– Заходите, таи, – кивнул их временный наставник, и, только дождавшись, когда все пройдут, зашел последним, закрывая за собой дверь.

– Вольно, – ни тени чувств на лице, но обострившаяся благодаря дару эмпатия шептала о том, что их внимательно изучают, взвешивают, измеривают.

Даже самые большие спорщики притихли, умолкнув. На первых рядах отчетливо виднелась пламенная макушка Эрильза – ещё одного сына Великого Дома. Умный, начитанный, прекрасно образованный, великолепно владеющий собой. Одна только беда – все это доставалось равным. Аристократам, иршасам, сильнейшим. А на долю остальных оставалось лишь холодное презрение. С ним у Рин отношения не сложились сразу – как же, девка без роду племени, а сын Первого советника отчего– то общается с ней… Но харизматичный, гад, этого не отнять. И не трус.

– Вы можете называть меня Эргрэ, мой ранг как личного вассала Его Императорского Величества – Полночь, – представление мужчины вызвало тихое брожение в рядах. Юноши возбужденно зашептались, а у немногочисленных девушек вспыхнули глаза. Если взять армейские чины – он полноценный генерал– ши, фактически обладающий ничем не ограниченной властью над любым военным подразделением и гражданскими службами. Выше только Тьма теней – но их очень мало и все они входят в Круг Мастеров, управляя страной. Да и представился он прозвищем. «Великий Паук»… Трау, дитя Тьмы. – Это будет не обычное занятие, как вы уже поняли. А, поскольку вы уже затронули одну непростую тему… сначала я все же расскажу то, что собирался. А потом мы поговорим о произошедшей в самом сердце Империи диверсии.

Золотые глаза темного с лиловыми искрами вспыхнули так ярко и злорадно, что первые ряды невольно попытались вжаться в кресла.

– Итак, начнем! – довольный оскал.

На стене вспыхнула карта Империи – огромная, объемная.

Сердце забилось от волнения, от желания узнать что-то новое, неизведанное.

Трау умел рассказывать. Он говорил о возникновении Льяш-Таэ, и о богах и жрецах, и о том, как появился личный вассалитет, и откуда пошла традиция для Императора и его семьи на людях выходить только в маске. Маска – проклятие, давняя боль и страх, последствие ужаса, когда императорская семья чуть не была уничтожена полностью, ещё до их прихода в этот мир. Больше никто не знает, как они выглядят на самом деле, они могут быть рядом – приказывать, направлять и управлять, но никто не поймет, что это именно они, а, следовательно, куда нанести удар.

– Разве это не значит, что любой может провозгласить себя императором? – спросивший это ингно – из народа Повелевающих ветрами – сжался, втянув голову в плечи. Как только попал сюда с таким темпераментом. Впрочем, не ей осуждать. Наверное, и он чем-то ценен.

Кио тихо хмыкнул, почему-то посмотрев на задумчиво-возмущенную Лэйри.

– Нет, совсем не значит, – неожиданно доброжелательно откликнулся гвардеец, – это типичное заблуждение для многих, кто ещё не понимает самой сути магии масок и императорской семьи. Каждая маска в ней индивидуальна и фактически «рождается» одновременно с появлением ребенка на свет. Это древняя, кровная магия и маски привязаны именно к сути магии и крови каждого члена семьи. Подделать или украсть их невозможно. К тому же маги, лично знающие род Льяш– Таэ, могут отличить родовые дары по малейшим отблескам в ауре, подмена исключена, иначе бы давно уже свершилась. Вместо подмены реализуют куда более сложные и многоходовые комбинации… – взгляд дана Эргрэ потяжелел, но, заметив испуг адепта, мужчина коротко кивнул ему, – вы задали вопрос, который – я уверен – был у многих на языке, но не у всех хватило смелости его задать. Садитесь, инар.

– Ты вообще все знаешь? – шепнула тихо другу, не удержавшись.

– Конечно не все, но это – было бы странно, если бы не знал, – откликнулся спокойно. Что нравилось – Кио не бахвалился, просто констатировал факт, – но дан Эргрэ великолепный рассказчик… – казалось, что он хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Гвардеец продолжил рассказ… Он озвучивал информацию, не умалчивая факты, не преуменьшая трудность их будущего выбора, тяжесть судьбы вассалов. Они не имели права не выполнить приказ, не имели права отказаться, даже если он претил их личным принципам, они обязаны были защитить императора и его наследника любой ценой. Почему не всю семью? Жестоко, цинично, но должно защищать тех, кто может сохранить страну и удержать власть, защитить своих подданных. Младшие дети императора тоже имели право на защиту, но не настолько приоритетное. Он говорил о долге и чести, о репутации, которая больше не имела значения.