Текст книги "Змеиная Академия. Щит наследника. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Шеллар Аэлрэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Если бы я была слаба, да? Ты ведь и сейчас ждешь, раскроется ли моя сила? Играешь в доброго папочку, пока это ничего не стоит? – ярость выплеснулась волной, разбиваясь о стены, сырая сила разметала волосы золотоглазого мерзавца, она отшатнулась прочь, чуть не упав с постели, – а буду слабой – так тебе не нужна такая дочь? Ф-фферно? – клыки кололи губы, она почти щерилась, шипя.

Лицо мужчины стало непроницаемой маской. Знали ли она его вообще? Хоть немного? Сейчас он казался бесконечно далеким и чужим, истинным аристократом. Жесткий Глава, Судья и Палач. Действительно верный пес наследника… он ему дороже дочери.

Было противно за собственные мысли, но ярость буквально душила.

– Ты УЖЕ не слабая, но все ещё глупышка, – тихий вздох. – Это было неожиданно, но для меня было счастьем узнать о тебе. – Если бы ты оказалась слаба – мы бы, скорее всего, просто не встретились. Ты бы даже не решилась покинуть ту страну, где родилась. Ты слишком порывиста, девочка. Твои эмоции мешают мыслить здраво. Впрочем, здесь играет роль и твоя жаркая кровь духов пустыни, – на миг губы его изогнулись в слабой теплой улыбке, – остынь, отдохни. И хорошенько подумай. Не смей судить о том, чего не понимаешь и не знаешь.

Мужчина поднялся, на мгновение показывая длинные острые клыки.

– Отдыхай, – приказал властно, – я пришлю к тебе Киорана, твоя подруга на занятиях. Когда придешь в себя, придется серьезно уделить внимание твоему воспитанию. Моя Наследница должна с честью нести имя нашего рода.

Она не успела ничего сказать, ни возразить, ни просто высказать все, что думает по этому поводу. И через пару рий осталась одна. Слез по-прежнему не было – только тягостное, тяжелое отупение.

«Ты должна быть сильной. Должна, потому что слабых не уважают. А это – война. А если не война, то битва, которую надо выиграть любой ценой».

По щеке скатилась одинокая слеза.

Учеба не будет легкой.

[1] Комендантский час, то же, что и комендант-джида

Глава 11. Путешествие в Бездну

– Вы верите в судьбу?

– Я верю в правду. Я верю в справедливость. Я верю в своих друзей. Я верю в себя.

– Вот и славно.

© Таня Хафф "Цена крови”

Свои видения она записала в тот же вечер, вот только записала далеко не все. И вовсе не столько из-за мелочной мести – последнее видение было слишком личное, слишком смущающее, чтобы отдавать его в чужие руки, а фраза про Щит продолжала настораживать – словно это было настолько важно, что могло изменить все. Про Киорана в видении она тоже не стала говорить. Какие бы отношения их не связывали, опальный аристократ никогда не опускался до обидных шуток и угроз, которые посыпались на них с Лэйри, стоило только переехать в отдельный дом. Чего только они не наслушались – и что они обе стали любовницами декана, или Князя Айнирё, или обоих вместе. Оргии они там что ли устраивали?

Жизнь в Империи была куда раскрепощённей, чем в далекой южной стране? и привыкнуть к этому оказалось просто – ведь и там она не слишком следовала правилам. Но вот теперь… теперь придется…

Скрипнула зубами, понимая, что чуть не испортила доклад по геральдике. Кроме него приходилось ещё изучать то, что давали на дополнительных занятиях по этикету и на частных занятиях лично для нее, как наследницы Рода. Кодекс Рода, многочисленные обязанности и не такие уж многочисленные права, риторика и философия, политология и закулисная история двора. Голова нещадно распухала, но Рин, стиснув зубы, трудилась, оставляя необходимый минимум времени только на учебу и сон.

С Ис-Тайше она твердо решила встретиться и принять его предложение об отцовстве. Нет, Рин уже не была той наивной девочкой, как несколько месяцев назад, она понимала, что и у фэйри свои планы на нее, вот только ей нужно было его влияние. Его власть. Его знания. Все, что он мог бы ей предложить в ответ. Пусть они пытаются слепить из нее то, что надо им – прекрасно, она возьмет все самое лучшее.

– Ты считаешь себя умнее других, змейка, не стоит. Да, они надавили, недооценили тебя, но, похоже, ты пока плохо представляешь, что значит быть аристократкой. Что значит быть иршасом. В этом не твоя вина, но, где та мудрая девочка, которая пришла ко мне в зале богов и предложила свою помощь? Где та девочка, что не испугалась меня и терпела боль ради меня? Тебе больно, маленькая жрица, но эта боль пройдет. Или ты станешь Высшей – или погибнешь. У тебя будет все – и власть, и любовь, и сила

– если сумеешь заслужить. Не разочаруй меня. Ты судишь о тех, кого едва знаешь, судишь, как о людях. Слишком сильные чувства… – смешок. По коже продрал мороз. Больше и личного пространства-то не было – похоже, став жрицей, она лишила себя остатков свободы.

– Свобода – иллюзия. По-настоящему свободны только мертвецы, но ты вряд ли этого хочешь, – тот, кого прозвали богом отмщения и тьмы, смеется – если так можно назвать металлический скрежет и звон вытягиваемого клинка. Чужая сила давит, сияет тьмой.

– Зачем вы это мне говорите?

– У меня не так много подопечных. Скорее, мало. Пока только ты, змееныш. Тебе повезло – столько заботливых учителей на тебя одну, гордись, – только вот в чужом голосе усталая ирония.

И она словно снимает марево гнева, проясняет голову. Да, ей все ещё больно. Прекрасной принцессой из сказки оказалось быть совсем не так весело – но ведь это лишь детские иллюзии и капризы. Есть кто-то, кто бы душу продал за её место. За то, что есть хоть какая – но семья. Друзья. Возможность блестящей карьеры. Возможность выбирать свою судьбу, расти над собой, пусть и будучи ограниченной в неких рамках. Разве легче быть свободной от обязательств нищенкой? Разве мало она видела таких?

– Что я могу для вас сделать, скажите? Я ведь чувствую вашу боль, я… – нет. Она бы никогда не осмелилась сказать, что чувствует его слабость, но темное божество и так её поняло. Сухой смешок – и боль, жалящее тело молнией.

С губ срывается стон – и все проходит. Лишь маленькое напоминание о её месте.

– Ты все ещё слаба, – равнодушно и резко. Мужчины – пусть они даже всесильные боги – не умеют признавать свои слабости.

Мгновение молчания. Темнота, обволакивающая привычное Нигде.

– Да, я пока не слишком сильна. Но у меня есть те, кто мне помогут стать сильнее. А если я хоть немного помогу вам – мои возможности возрастут. Примите мою сестру Лэйрили, она станет служить вам и отдаст свою верность и свой меч! А я… я искренне прошу простить меня за дерзкие мысли, но ведь я почти ребенок, даже по меркам своего народа.

Недоумение. Интерес. Что-то неуловимо теплое. Благодарность? Надежда?

– Змеенышшшш…

Прохладные кольца невидимого змея обнимают, даря ощущение силы.

– Если лесная дочь придет ко мне – это будет бесценный дар, – темнота усмехается, – у меня хватит сил указать вам путь в мое самое древнее святилище. Смотри по сторонам, змеиное дитя, чем больше у меня будет могущественных последователей – тем с-сильнее я буду.

Видение оборвалось. Чужое присутствие исчезло также незаметно, как появилось, оставив легкую слабость и эйфорию внутри.

Впрочем, предаваться этой эйфории было некогда – домашняя работа не ждала, ещё пара месяцев

– и наступит главный ужас студентов обоих направлений – сессия. Как выразилась на днях Исталь – обычно нелюдимая и мрачная рикшах – «и мертвые с косами будут стоять, и живые позавидуют мертвым, и грядет страх, мрак и ужас – да прибудет с вами сессия!». Раса рикшах славилась невероятной силы портальщиками, более того – они ходили по дорогам между миров и могли прокладывать их для других. Маленькое королевство Дэсанталь не входило в состав Империи, но тесно с нею сотрудничало – едва ли Император мог удержаться от искушения оставить столь полезную силу вдалеке от себя, неподконтрольной. Впрочем, на их независимость, как ни странно, Империя не покушалась.

Со двора доносился радостный гул отдыхающих после трудового дня адептов, кто перекидывался магическими кольцами стихий, кто резался в карты… Увы, они не пропускали то, что в Империи знает почти каждый подросток.

С горьким вздохом Рин зарылась в очередной солидный том – доклад по географии был готов и пришло время боли – то есть этикета, законов и традиций. К счастью, именно для Призрачного факультета посещение занятий было достаточно вольным. Многие её сокурсники могли претендовать уже курс на третий, но – правила есть правила. Сейчас осталось самое важное – не ударить в грязь лицом, не показать свою слабость и нагнать первый курс. И она училась. Недосыпая и иногда сваливаясь на парах, похудев так, что пришлось покупать новый гардероб, выжимая до последней капли, держась только на эликсирах и травах, которые ей заваривала и давала Лэи по совету отца.

Сложней всего давался этикет и традиции – и не потому, что было непонятно, нет. Потому, что душой она не могла их пока принять. Не понимала самой сути чуждых ритуалов, не видела их смысла, не чувствовала до конца эту землю своей. Что такое этот долг перед Родом? Ради чего иршасы и прочая аристократия готовы были глотку перегрызть? Клали свои жизни и жизни своих детей?

Вместо эссе на пустом листе уныла чернела строка «Права и обязанности аристократов правящего клана. Что есть долг иршасов?».

Пиликнула и распахнулась дверь. Сестра пришла очень кстати!

– Ли, может ты сообразишь? Хоть полстраницы по этому гшиховому этикету бы написать!

– Высокородной дане не пристало так выражаться, – прохладный тон заставляет вскинуть голову.

Киоран. Стоит, опираясь спиной о притолоку и смотрит внимательно, не сводя холодных черных глаз, в которых мелькает пугающая пустота. Некромант, что тут скажешь. Его Дар, в отличие от её собственного, уже активно развивался, накладывая отпечаток на своего владельца. Наследник Советника уж точно знал программу первого курса, посещая только профильные предметы на Шайне.

– Ты что тут делаешь?

– Может, пришел помочь? – ответил вопросом на вопрос и смотрит все также выжидательно. – Ты себя загоняешь, Дейирин, – откуда эти бархатисто-мягкие нотки в обычно презрительном голосе? – нельзя так, понимаешь? Эликсиры фэйри не панацея, однажды твой организм просто откажет. К тому же ты ослабляешь свою истинную ипостась.

– Мне не хватало твоих нотаций, – она честно старалась сдержаться, но последнее почти прошипела.

– Ты не понимаешь, как тебе повезло, – юноша вдруг резко осунулся, шагнув и сев в кресло у стола, – твой отец сильно привязан к тебе, он явно любит твою мать, а ты… – если сейчас будет новый упрек… – ты просто запуталась. Да, я знаю, кто твой отец. Не стану скрывать, что карриарш Илшиарден лично просил меня за тобой присмотреть. Я не собираюсь навязывать тебе свое мнение хотя бы потому, что каждый должен делать выбор сам. Я уважаю твою целеустремленность и силу воли, – острые когти вывели невидимые вензеля на столешнице, темные брови нахмурились, – прошло слишком мало времени, чтобы ты привыкла к Империи, но, к сожалению, времени у нас просто нет.

– Что? – она действительно не понимала. Не хотела понимать.

Здесь не нужно было видений. Шепот по углам. Газеты и журналы, вызывающие споры, настолько яростные, что доходило до драк. Усилившаяся охрана Академии. Не появляющийся в последнее время декан. Просочившаяся информация о серийных убийствах в городе. Кажется, задумайся – и окажешься на краю, не в уютной постели с грандиозными перспективами, пусть не без трудностей – а в бездне настолько глубокой, что окружает тебя всеми гранями отчаянья. Закрывать глаза так просто – гораздо труднее взглянуть истине в глаза, принять. И не просто принять – решиться изменить.

– Ты уже понимаешь все сама. Или почти все, не так ли? Но кое-что я тебе все же покажу. Пойдешь со мной?

– За пределы Академии? – свихнулся, что ли?

– У меня есть артефакт перехода, сконструированный лично мной, – завистливый вздох удержать удалось с трудом. Если это правда – то он гениальный артефактор. Такого в Империи точно не было – иначе бы карри Илшиарден ей скорее всего выдал, – и разрешение на выход тоже есть. Со мной тебе ничего не грозит, искать нас не будут, а для всего города мы будем невидимками, – на бледных губах играла странная усмешка, – словно Киорана забавляла вся эта ситуация.

Довериться? Тому, кто с ней с поступления не разговаривал практически? Тому, кому с какой-то стати (только по его словам) доверился её отец? Чернота внутри свернулась в прохладный клубок, изредка выпуская коготки – ей парень нравился. Будет СПРАВЕДЛИВО дать ему шанс. Зашипела тихо, перекидывая косы за спину, и потянулась, растягивая затекшие от долгого сидения мышцы.

– Зачем тебе это, Киоран? – спросила уже без улыбки. – зачем пришел, когда моей сестры нет рядом?

– Она знает, что такое долг. Дитя Зеленого короля прекрасно это осознает. Ты плохо знаешь свою сестру, Рин-э, – вздрогнула. Откуда он знает это имя? – А мне… ты похожа на меня. Такая, каким я был… давно, по моим меркам. Несмотря на трудности, ты росла у матери, под её защитой и покровительством, а мне пришлось рано повзрослеть. Так идешь?

В чужих глазах на миг мелькнул маленький мальчик – безумно одинокий и настолько же ожесточившийся. Преданный ребенок, лишенный любви и тепла. Так несправедливо… так хочется исправить…

– Не стоит меня жалеть, – резкое, – руку, иначе опоздаем к отбою.

Она вложила свою руку в его, чувствуя, как они провалились в искристо-синюю воронку переноса. Только перед глазами стояли почему-то холодные льдинки серебряных глаз со змеиным зрачком. Глупости, одним словом.

От длинного перехода замутило. Нога проехала по чему-то противно-скользкому, Рин поскользнулась, чуть не упав, но чужая рука цепко ухватила за плечо, удерживая от падения.

– Осторожно, – Киоран был сосредоточен и хмур, кутаясь в просторный теплый плащ.

Рин наконец смогла оглядеться, только ещё раньше, чем она это сделала, ноздрей коснулась вонь, какая бывает от грязных тел и неубранных отходов. Она уже начала отвыкать от этих запахов, казалось, в Империи и не было никакой неустроенности, бедности, горя… Да, ей так только казалось.

Серая грязная улица, усеянная кучками мусора. Маслянистые пятна на земле, от которых исходит странный затхлый запах. Не дома – лачуги, с покосившимися крышами, без заборов и иногда даже без дверей, прелая солома, помятые жестяные ведра. И обреченность. Она висела в воздухе, читалась без слов, отпечатываясь на лицах людей. Только люди ли это были? Руки-палки. Впадины вместо глаз, длинные хвосты, что без сил волочатся по земле, облезшая чешуя. Здесь были только иршасы – никаких других рас. В горле стал ком, мешая дышать, даже сглотнуть было трудно – словно весь воздух мигом перекрыли.

– Страшная картина, верно? – на лице юноши не отразилось ничего. Пустота – почти такая же, что таилась на дне глаз наследника, хищная, всеобъемлющая, рядом с которой она действительно чувствовала себя беззащитным ребенком. – Это Впадина, магически огороженная территория отверженных. Здесь есть и кварталы других рас, но этот – наиболее жалок.

– За что? – сухие губы шевелились почти беззвучно, но некромант понял.

– Кого за что. Кого за дело, а кому-то просто не повезло. Сюда не ссылают за политические преступления, нет. Это живое кладбище для тех, кто предал свой род. Осквернил, убивал его членов, предавал. Заключил брак против воли Главы. Женщина – если изменила мужу, родив чужого ребенка. Не думай, многие здесь не стоят твоей жалости – они действительно предатели и подонки, уже едва ли нормальные. Но… бывают исключения. Ошибки. Смертельные, – он помолчал, бездумно глядя на копошащегося в грязи иршаса, который что-то вылавливал острыми длинными когтями. – Первый советник бросил сюда мою мать, решив, что она изменила ему. Я совсем не похож на него.

– А она не изменяла? – спросила осторожно, боясь разрушить ту странную хрупкую нить доверия, что внезапно возникла между ними.

– Нет. Она слишком любила его, он полностью подмял её волю под себя. Она умерла здесь спустя несколько дней – я был слишком мал и ничем не мог ей помочь. Для тех, кого сюда отправляют, уже нет выхода.

Она сжала чужую ладонь, неловко касаясь второй его плеча. Не умеет утешать, что поделать. Что тут вообще можно сказать?

– Только речь не об этом, Дейирин. Их отсекают от родовой магии, а это – смерть. Медленная и мучительная. А если речь идет о тех, кто презрел свои обязанности, обкрадывал род, обманывал или оболгал другого… сама Сила накладывает на них свои печати. Сами боги наказывают их.

«Как же, наказывают… урывают себе жалкие частицы, высасывая отверженных», – злое шипение промелькнуло на грани сознания и исчезло.

– Без магии Рода мы мертвы и беззащитны, бессильные игрушки. Те пустышки, что забывают о том, что такое честь и долг аристократа, быстро оказываются здесь. Но и зарвавшийся Глава рода тоже может однажды здесь очутиться… – раздвоенный язык промелькнул меж клыков, пробуя воздух.

– Ненавидишь его? – в голове мелькает прошлое видение.

– А ты как думаешь?

Она не успела ответить. Сила заворочалась, жаля, распустила ядовитые черные щупальца. Заставляя сердце судорожно трепыхаться в груди. Киоран явно почувствовал, напрягся, резко положив руку ей на талию.

Только поздно – метка бога горела огнем, заставляя резко втягивать воздух носом, чтобы хоть как-то унять боль. Зов – резкий, почти неосознанный, тянул вперед, заставляя стискивать зубы. Так вот он какой – зов жрицы…

– Не мешай, – сквозь зубы.

Она бросилась вперед, уже не обращая внимания на грязь, вонь, боль метки и возмущенный вопль позади:

– Сумасшедшая, стой!

Впереди кто-то просил справедливости. Кто-то настолько отчаялся, что готов был отдать за это жизнь. Переулки, валяющиеся на земле доски, тощая собака, запах крови… Он забил ноздри, заставляя зашипеть, чувствуя, как вскипает адреналин в крови. Она начала перекидываться – почти неосознанно, подчиняясь чувству опасности. Тело покрылось плотной чешуей, но хвост отращивать не стала – с её нынешней неуклюжестью будет только хуже.

Несколько тари, чтобы оценить обстановку, от которой кровь стынет в жилах. Эта лачуга зажата между стенами переулка, стоит в тупичке, преграждая выход. Одной стены нет – и в проеме виднеется огромный камень, который каким-то образом сюда затащили. В него вмурованы цепи, которые сейчас удерживают худенькое дрожащее тельце. Девушка? Ребенок? Один склоняется, сжимая в руках кинжал – им он вырезает руны. Существо на камне заходится криком. Но ему уже затыкают рот какой-то грязной тряпкой.

– Ихш, ты уверен, что маги не прос-с-секут? – зло шипит один, подволакивая хвост. У него коротко обкорнаны волосы – ещё одна черты изгоев – и по лицу змеятся шрамы.

– Уверен! – рявкает второй – А когда обнаруж-ж-шат, – смех напоминает скрип несмазанного колеса и захлопывающуюся крышку гроба.

Пальцы дрожат – по ним ползут черные искры, и кружится голова. Все это немыслимо. Дико. Бесчеловечно.

Рядом выдыхает догнавший Киоран – для остальных они все ещё невидимы и неслышимы. Она чувствует дрожь иршаса, его гнев, переходящий в холодное бешенство.

– Все решш-шат, что это мертвец их прикончил, как и тех, других. А мы получим свою силу и вырвемся отсюда. Давай живей! – скалит ядовитые клыки, нервно свивая хвост кольцами.

Существо на алтаре беззвучно заходит криком, вырываясь. Его держат ещё двое, чтобы не мешал наносить руны. Неравный расклад, но они полны сил, а эти уроды хоть и были изначально сильнее, но слишком истощены.

«Я помогу… – тихий шепот и обволакивающая её сила. – Это – моя справедливость. Действуй, жрица».

Они переглянулись с Киораном, как-то разом понимая друг друга без слов. Занятия по боевой подготовке и по взаимодействию в группах не прошли даром.

«Беру на себя гада с ножиком и того слева, что держит мальчонку», – объясняет жестами.

В ответ приходит успокаивающее:

«Понял. Мой – главарь, а потом займусь боковым. Следи, чтобы мальчишку не убили».

Тело наполняется силой и небывалой уверенностью, отступает дурнота. Это подобие былых умений жриц Отмщения, но ей хватает. Почти не страшно, не сейчас, когда рядом может вот-вот оборваться жизнь невинного.

Иллюзия спадает в нескольких шагах от бандитов. Губы раздвигаются в неприятной улыбке, обнажая удлинившиеся клыки.

– Именем императора и Силой Справедливости! Вы признаны виновными в покушении на убийство, нанесении тяжких телесных повреждений, отнятии Силы у несовершеннолетнего и предательстве интересов Империи! – голос разнесся, раскатился неожиданно громким эхом, наливаясь силой и холодом. – Право мое карать, долг мой – наказать. – они побледнели, замерев, словно пойманные в ловушку шакалы. Эти слова знали все преступники Империи, знали и боялись, потому что от приговора Палача не уходил никто.

– Это всего лишь девка, идиоты! – презрительный рявк.

– И всего лишь Мастер Смерти, – поддакнул Кир, вращая в руках сверкающие серпы, – так что вам и правда нечего беспокоитсс-ся, госс-пода. И дама, – кивок в сторону держащей мальчишку за руку фигуры. Как он успевает все заметить?

Миг – и тишина взрывается криками и звоном оружия. Спасибо мастеру дан Шассу, спасибо прошлым тренировкам и занятиям с куратором – тело выполняло заученные движения легко и послушно. Её преимущество – скорость, ей не тягаться со взрослыми мужчинами. С первым просто повезло – черная дымка сорвалась с рук, окутывая охнувшего убийцу с ножом. Она, наверное, никогда не забудет по-детски удивленного выражения лица.

– Именем Эскайра, айра Ши, пусть свершится правосудие и справедливость, – шепчут губы.

Прыжок, поворот – плечо обжигает болью – второй отпустил мальчишку и кинулся со спины. Ловкий и, кажется, ничуть не ослабевший. Уже не до того, чтобы следить за Киораном – разве что только не мешать ему. Левая рука слабеет – рана оказалась серьезнее, чем она думала… А ведь остался ещё один соперник. Впрочем, он – или, вернее, она – пока не вмешивается, пытаясь наскоро расковать мальчишку и уволочь с собой – ведь с напарниками теперь делиться не надо.

Для ослабевшего изгоя противник действует слишком споро. Воин, полный сил. Воин, в отличие от главаря и прочего сброда. Сильный удар по лицу отбрасывает назад, но она встает, не слушая тираду о том, что и в какой позе он с ней собирается сделать. Шанс будет только один. Да, наверняка следилки уже активировались, и наставники и отец в курсе, что она вышла за пределы Академии и попала в беду. Но мертвому будет уже все равно…

Дрожит рука, опуская оружие, подгибаются ноги. С губ срывается тихий стон. Так страшно, что хочется зажмуриться и раствориться в нигде, но нельзя. Грубая рука хватает за волосы, наматывая их на руку.

– Что, *** съела?

У него тяжелый подбородок и хищные, алчные глаза. Вторая рука лезет ниже… У него длинные волосы. Сейчас это видно – коса спрятана под одеждой. Ещё ближе? Так тебе нравятся беззащитные девочки, воин?

Резкий удар головой в подбородок и любимый кинжал, врезавшийся в самое сокровенное.

– Да свершитс-ся моя с-справедливость! И съела, и закусила, милый, – дыхание вырвалось хрипом-всхлипом.

Удар рукоятью къярша по голове сохранил ему жизнь, лишив сознания. Руки дрожали, но она вскинулась, зашипев и выставив кинжал, когда почувствовала рядом чужое присутствие.

– Тише, тише. Это я. Мой убит, эта – небрежный кивок на тело у жертвенника, – в отключке. Все закончилось, Рин-э, – некромант смотрел внимательно, тревожно – действительно беспокоился?

– Закончилось, – выдохнула, принимая его руку и тяжело вставая.

– Ранена?

– До присяги заживет, – выдавила улыбку, лишь бы не волновался.

Сейчас важнее всего был пленник. Шаг, другой, третий.

Мальчик. Лет восемь на вид, не больше. Тощенький, ключицы выпирают, как у мелкого котенка, взъерошенный – но волосы, хоть и грязные – густые, ниже плеч. Правильные черты лица, длинные пальцы – и беспомощный взгляд темно вишневых глаз. Самых прекрасных глаз на свете.

– Мы, – она откашлялась, не зная, как разговаривать с дрожащим ребенком. Вынула кляп, присев на камень рядом и роясь в карманах плаща – там точно должно быть несколько укрепляющих зелий, – пришли тебе спасти, малыш. Мы студенты Академии стражей.

На нее смотрели внимательно, серьезно – даже слишком. Но он по-прежнему не говорил ни слова.

– Ты меня понимаешь?

Киоран, тем временем, осторожно растворял оковы, старя металл. Ребенок не плакал, не вырывался – только смотрел широко распахнутыми, дикими глазами, где радужка заливала белок мерцающей синевой. Это было почти жутко и немного больно.

«Да, Слышащая, я тебя понимаю. Я не могу говорить, как все, прости».

Чужой ментал придавил плитой, заставляя застонать и схватиться за виски. Кир вскинулся:

– Что?

Отмахнулась «в порядке я».

«Прости, я не хотел, – в чужих глазах мелькнули слезы, у меня… плохо получается… соизмерять силы».

Она опустилась рядом с ним, не обращая внимания на то, что кровь и грязь пропитывают платье. Бывают такие моменты, что не отозваться на чужую беду – значит похоронить себя. Не нужно расточать себя на пустую и бессмысленную жалость – куда важнее помочь делом. И пусть целительство не было её стезей, зато пара зелий из бездонных карманов помогли унять кровь и обезболить.

– Кир, воду дашь? – обратилась, почти кожей почувствовав вспышку негодования напарника.

– Не называй меня так, – отрезал почти зло, – раз уж хочешь сократить, называй меня Кио. Воду и спирт держи, – пошептал что-то, вытягивая из пространственного кармана пузырьки.

Кажется, её только что впустили во внутренний круг…

– Спасибо, – ответила тихо, выливая воду на кусок бинта и осторожно поддерживая мальчугана, – а ты можешь продолжать называть меня так, как называешь. Мне нравится, – усмехнулась легкому удивлению в чужих глазах.

Подмогу Кио уже вызывал – это дело явно не их уровня. Уже сейчас можно предположить, что бандиты проворачивают дело не в первый раз, но впервые улов оказался настолько богат. Они говорили о том, что на убийство не обратят особого внимания, вернее, не будут искать их… потому что кто-то другой уже проворачивал подобное. Мертвая служанка в Академии. Слухи в городе. И они говорили ещё что– то важное, что-то…

– Потерпи, малыш, скоро все пройдет. Все закончилось, и ты сможешь вернуться домой.

Шепот упавшей листвы. Кровь вместо слез. Не должно быть в глазах ребенка столько понимания и боли.

«Мне не к кому возвращаться, дана».

Его звали Арнэш и ему было девять. Он жил в этой яме, сколько себя помнил, в небольшой лачуге за несколько улиц отсюда. Своего отца мальчик не знал, жил с матерью, которая старалась поддержать сына любой ценой, не дать погибнуть из– за своего увечья и стремительно развивающегося дара. Мать пропала неделю назад. Вчера нашли её изувеченный труп, а сегодня мальчика выволокли прямо из дома на виду у кучки таких же несчастных. Никто не вступился – зачем?! Здесь каждый был сам за себя.

Киоран молча скрипел зубами, сверкая отрастающей от злости чешуей, а сама Рин чувствовала, что ей очень хочется поговорить… с отцом или с кем угодно из змеиной верхушки. Любой жестокости, любому наказанию есть пределы. Едва ли они не знают, что здесь творится на самом деле.

Как крысы, вдалеке мелькали жители этой тюрьмы, не решаясь приблизиться к хорошо вооруженным пришельцам. Надолго ли?

Вспышка синего света почти ослепила, тут же рассыпаясь искрами под ноги переместившемуся магу. Киоран застыл, мгновенно отдавая честь, а Рин просто не успела – руки были заняты мальчонкой. Повернула голову, сталкиваясь взглядом с яростными озерами расплавленного серебра. Волосы мужчины шевелились, словно маленькие змейки, живя своей волей, воздух был буквально наэлектризован от разливающейся магии. Бледное лицо под маской было недвижно, как всегда лишая возможности понять чужие эмоции – вот только холодный гнев был куда опаснее жаркой ярости.

А ещё вместо ног у наследника был хвост. Первый иршас, которого она видела в истинной форме, кроме себя. Мощное золотистое тело, покрытое плотными чешуйками, отливающими янтарным светом с серебристыми вставками-узорами. Хвост извивался на земле, завораживая, притягивая взгляд, как и длинные острые когти стального оттенка.

– Объясснятейсссь, курсссанты, – мелькнул раздвоенный язык, – поч-шему покинули пределы Академии, нарушшив усстав? Нарушшили сс-сакон, проникнув на с– сапрещенную территорию? Почему я не должен отправить вас под трибунал прямо сейчас? И не рассказывайте мне про ваши ценные способности! – ледяной, чеканный тон и пробирающее шипение.

За спиной ал-шаэ разворачивались порталы – один за другим – и из них выскакивали деловитые иршасы, несколько оборотней, зарра – городская нечисть и пара вампиров. Все в темных мундирах СБ с эмблемой. Они без суеты оцепляли улицы, прочесывая все вокруг, разворачивали приборы у алтаря, оттащили единственного живого бандита подальше от мертвецов, начиная упаковывать тела.

Ответить? Почти нечего. Стыдно и запоздало страшно – что они бы не справились, погибли, обрекая на смерть и мальчишку. Сказать, что привел её сюда по своей инициативе Кир, и мысли не возникло, хотя он словно этого ждал, низко наклонив голову. Привык, что его предают?

– Мы виноваты, мой Шаэ[1] и готовы понести наказание, – склонилась низко, спустя миг опустившись на одно колено. Гордость не протестовала – они были виноваты, но она об этом не жалела, – мой друг привел меня сюда потому, что мне надо было кое-что понять. Выучить один непростой урок, – она смотрела на лениво шевельнувшийся хвост, не поднимая головы. – А у него есть официальный пропуск, к тому же на нас была невидимость, сильное заклятье.

– Мне стоило все продумать лучше, мой господин, – Киоран говорил отрывисто и хрипло – словно его что-то съедало изнутри. Будто съежился весь, замерев рядом с ней и опустив взгляд в пол. – Как старший и лучше ориентирующийся в местных реалиях, я должен был осознать опасность вылазки с самого начала…

Они доложились оба. Не перебивая друг друга, нет, так, как положено подставившимся на войне бойцам – кратко, обстоятельно, обезличено. Они виновны и должна понести наказание.

Кажется, действовали они верно, потому что гнев наследника постепенно иссякал. Теперь он смотрел не зло, а просто неодобрительно и капельку задумчиво.

– Хорош-шооо. Принимать вину вы умеете, по крайней мере. В Академию оба, живо! Ваше наказание, Киоран, вам озвучит ваш куратор. Что же касается вас, Дейирин, – от пронзительного взгляда мерцающих серебром глаз с темной полосой зрачка становилось не по себе, – ваше наказание озвучит ваш наставник.

Стало ещё страшнее. Нет, не потому, что она думала, будто отец способен причинить ей боль… скорее потому, что оказаться в его глазах взбалмошной недалекой девчонкой – это то, чего она бы хотела меньше всего.