Текст книги "Милые пустяки"

Автор книги: Шарлотта Хайнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

2

– На двоих? – обратилась к ним при входе женщина, рассматривая точеные черты лица Джона с таким нескрываемым интересом, что Лиз это стало вдруг крайне неприятно.

– Именно. – Джон наградил ее дежурной улыбкой, казалось, не замечая ее недвусмысленного взгляда.

Лиз также кивнула головой, и они последовали за этой опрятно одетой женщиной через огромный зал, битком набитый народом. Силы небесные, что же это такое? Многие годы она не обращала внимания на то, как другие женщины смотрели на ее мужа, и вдруг теперь это начало раздражать ее. Видимо, после того как она застала Джона с Брэнди, ее семейная жизнь предстала перед ней несколько в другом свете.

Опрятная дама помедлила, уступая дорогу молодой женщине с крошечным младенцем на руках и ребенком постарше, которого она вела за руку. Это была весьма крепкая девочка. Неожиданно она потеряла равновесие и со всего размаху шлепнулась на пятую точку. Ее мама открыла рот, явно намереваясь сказать что-то укоризненное, но прежде, чем она успела это сделать, Джон проворно наклонился, поднял девчушку, и снова поставил ее на ноги.

– Папа! – радостно воскликнул ребенок, не обращая ни малейшего внимания на причитания своей матери.

– Извините, – сказала та, – мы только на этой неделе выучили это слово и теперь часто произносим его не к месту.

– Во всяком случае, это дает ее отцу повод для гордости!

Лиз, умевшая улавливать самые глубинные оттенки интонации Джона, различила в его голосе грусть.

Джон любил детей и с самого начала хотел иметь большую семью. Однако ужас при воспоминании о беременности, помноженный на тяжелейшие роды с экстренным кесаревым сечением, в результате которого на свет появились их близнецы, заставлял Лиз колебаться в вопросе о новом ребенке. Сыновьям исполнилось три года, когда Джон впервые заговорил о третьем ребенке, но Лиз уговорила мужа подождать, пока дети не пойдут в ясли. Через год Джон снова предложил ей завести еще одного малыша, но Лиз и тогда удалось убедить мужа подождать, пока Джейми и Роб пойдут в детский сад. Больше Джон уже об этом не заговаривал.

Сейчас Лиз мягко взяла его под руку и импульсивно сжала ее. Джон обернулся и посмотрел на нее. Его левая бровь удивленно поползла вверх. Лиз понимающе покачала головой, не зная даже, кого она утешает: Джона в том, что так и не сбылись его мечты о дочери, или себя – в том, что так и не смогла отважиться на новую беременность?

Их провожатая остановилась возле маленького столика на двоих, спрятавшегося за массивную кремового цвета колонну, которая поддерживала высокое перекрытие. Оставив два меню и улыбнувшись Джону, она исчезла.

Джон галантно усадил Лиз за стол и расположился напротив нее.

– Ну, что я могу заказать? – Она улыбнулась, вспомнив, как когда-то, еще, когда Джон учился в медицинском институте, кошелек их был так тощ, что, если даже им вдруг случалось обедать в ресторане, она очень скрупулезно изучала меню, подсчитывая в уме, что мог выдержать их более чем скромный бюджет.

– Все, что пожелаешь. – Его глаза неотрывно глядели на ее пухлые, влажные губы.

– Ну а если того, что я пожелаю, не будет в меню? – В глазах Лиз заиграли веселые искорки.

– Это станет фирменным блюдом заведения, я обещаю, – ответил он с непроницаемым серьезным лицом, – только сегодня…

– Знаю, знаю, – фыркнула Лиз, – и только на время обеденного перерыва.

– Ради такого «клиента» я готов пожертвовать несколькими минутами рабочего времени.

– Боже правый, вот это жертва, вот это любовь! – Глаза Лиз широко раскрылись в насмешливом изумлении.

– Что вы желаете? – Официантка прервала их иронический диалог.

– Мне что-нибудь со шведского стола и чашку кофе, – попросила Лиз. Джон выбрал ростбиф.

– Со шведского стола наберите сами, – распорядилась официантка, ставя на стол две чашки дымящегося кофе.

Когда Джону принесли заказ, Лиз взяла тарелку, и они подошли к огромных размеров круглому столу с представленными на нем двадцатью пятью различными блюдами. Она моментально наполнила тарелку с горкой и окинула сокрушенным взором те замечательные кушанья, которые в тарелку не поместились.

– Ты имеешь полное право забрать это с собой, – подшутил над ней Джон, аккуратно обкладывая свой кусок ростбифа листьями латука.

– М-м-м. – Лиз почти не слышала его, так как целиком и полностью сосредоточилась на раскладывании своей добычи по тарелке: оливки в масле между фаршированными яйцами, и все это поверх салата с цитрусами.

– Ну ладно тебе, Лиз, обещаю опять привезти тебя сюда на следующей неделе, чтобы ты смогла вкусить всего остального. В особенности если ты меня снова любезно угостишь.

– А я думала, мужчины болезненно воспринимают, когда женщина платит, – небрежно заметила она по пути к столику.

– Женщина – да, но не собственная жена. – Он лучезарно улыбнулся ей. – Если мне не изменяет память, священник говорил, что мы теперь едины и что было твоим – стало моим, а что принадлежало мне, сделалось твоим.

– Да, но… – начала было Лиз, но остановилась, когда до нее дошел смысл его слов. – Подожди-ка, дружок! Мне кажется, что ты передаешь его слова чересчур вольно. Я, во всяком случае, припоминаю все иначе.

– Что ж, не буду спорить, – рассмеялся Джон. – Я не слишком внимательно тогда слушал. Все, о чем я тогда мог думать, это как я приступлю к делу, когда мы, наконец, окажемся в постели.

– Джон Лангдон, – Лиз изо всех сил старалась принять вид оскорбленной добродетели, что ей, однако, никак не удавалось, – как ты можешь… перед алтарем Божьим!

– Он сам виноват. – Джон пожал плечами. – Ведь это Он, кажется, сказал – плодитесь и размножайтесь?!

Да, эта заповедь, похоже, произвела на тебя глубокое впечатление, – усмехнулась Лиз. – Тебе, я помню, не терпелось ей последовать.

– Опять же, не моя вина, – оправдывался он. – Ты была тогда сексуальна, как сама Венера.

«Была!» «Тогда!» Эти слова словно острой бритвой полоснули слух, и она поспешно наклонила голову, чтобы скрыть смятение. Неужели это не случайный оборот речи? Надо ли понимать его слова так, что в двадцать лет она была неотразимо сексуальной девушкой, а в тридцать пять потеряла всякую привлекательность?

– Лиз, в чем дело? – Его нескрываемое беспокойство за нее немного укрепило пошатнувшуюся уверенность в себе.

«Ну не смешно ли это?» – улыбнулась она своим мыслям.

– Ничего, все в порядке, – выдавила она из себя, отчаянно стараясь верить собственным словам. – Я просто задумалась, с чего мне начать свою роскошную трапезу.

Очевидно, было, что Джон ей не поверил, но, к ее великому облегчению, не стал допытываться.

Лиз хотела было уже порадоваться тому обстоятельству, что хоть раз в жизни они пообедали спокойно, по крайней мере, их даже не прервало пиликанье часов Джона, но в этот момент она как раз услышала этот отвратительный звук. Джон с печальной улыбкой повернулся к ней.

– Пора, – вздохнул он.

– Да, конечно. Уже допиваю кофе. За десерт примусь дома. – Лиз кивнула в сторону блестящего пакета с конфетами. – Иди пока позвони в клинику, выясни, сколько ЧП произошло за время твоего отсутствия, а я расплачусь.

– Можешь рассчитывать на мои тридцать два цента, – великодушно предложил он.

– Не исключено, что я так и сделаю, – пригрозила она, – если, например, на моем банковском счету осталось меньше, чем мы сегодня проели. – Последнюю фразу она произнесла ему вслед, увидев «астрономическую» сумму выписанного им счета – одиннадцать долларов восемьдесят три цента, – и добавила к ней чаевые.

– Лиз?! Что ты здесь делаешь? – Болезненно-худая рыжеволосая бойкая женщина, тянущая за собой представительного лысеющего господина, остановилась подле ее столика. – А где же дети?

– Боже мой, Кэрол, ты так говоришь, будто я и они, неразрывное целое. – Этот вопрос подлил еще больше масла в огонь раздражения Лиз. – Привет, Гари, – прибавила она, кивнув в сторону мужа Кэрол. Они с Джоном вместе работали.

– Вот как? А мне всегда именно так и казалось, – колко заметила Кэрол. – Нет, серьезно, что ты тут делаешь одна? – Ее взор скользнул по пустой тарелке напротив Лиз. – Или это любовное свидание? – добавила она мелодраматическим шепотом.

– Точно. – Лиз огляделась вокруг, делая вид, что опасается, как бы ее не услышали, а затем прошептала страстно:

– Я здесь с моей единственной любовью…

– А вот и она, – Гари приветственно улыбнулся Джону, подошедшему с другой стороны.

– Кэрол, Гари, – поздоровался Джон. Нежно обвив руками шею Лиз, он поцеловал ее в волосы. – Боюсь, нам надо идти, малыш. Срочный вызов.

– Что-нибудь серьезное? – Лиз повернулась, чтобы взять конфеты и кошелек.

– Да нет, ребенок только научился ходить, упал и ударился головой о журнальный столик. Все, что ему необходимо, – несколько швов, а его матери – успокоительное. С ней, бедняжкой, истерика.

– Не торопись, Лиз, допивай свой кофе, – предложил Гари. – Я как раз возвращаюсь в клинику и отвезу Джона. А ты можешь походить с Кэрол по магазинам.

Лиз совершенно не радовала перспектива хождения по магазинам, но Джон сразу лишил ее возможности выбора.

– Спасибо, Гари. Я, кстати, как раз хотел поговорить с тобой о маленьком Уиллингсе. Я догоню тебя на стоянке.

– Ладно, – Гари кивнул и направился к выходу.

– Зайду на минутку в дамскую комнату, – проворковала Кэрол перед тем, как удалиться с Гари.

– Хорошо, – машинально согласилась Лиз. Не то чтобы она не любила Кэрол. Напротив, они дружили с тех пор, как вместе ходили в детский сад. Однако в своем нынешнем состоянии Лиз, по-видимому, не была готова довериться ей. С другой стороны, она не была уверена, что у нее хватит сил сохранять беззаботный вид. Как бы там ни было, идти домой и слушать там убийственную тишину ей хотелось еще меньше.

– Посвяти сегодняшний день себе, – приказал Джон, – и купи для разнообразия что-нибудь для себя, а не для близнецов. – Он легонько провел указательным пальцем по ее носу, затем по линии губ.

Где-то в глубине живота Лиз почувствовала, как рождается возбуждение, она неожиданно ухватила кончик его пальца зубами и нежно облизала.

– Продолжай в том же духе, любимая, и, может статься, я пренебрегу сегодняшней футбольной игрой ради других игр.

– Старый греховодник, – проворчала Лиз, поднимаясь. – Тебе что-нибудь купить, раз уж я иду по магазинам?

– Да нет, ничего не нужно. – Джон проводил ее до выхода, не снимая при этом хозяйской руки с той точки ее тела, где спина переходит в более деликатное место.

– У тебя есть все, что нужно для встречи в Вашингтоне на этой неделе?

– Ты имеешь в виду, наверное, конгресс, – поправил он, – ежегодный педиатрический конгресс.

Лиз хотела было заметить, что от нее вряд ли можно ждать осведомленности в этом вопросе, так как он весьма редко утруждал себя рассказами о делах, однако справедливость требовала признать, что в последние годы она и сама не проявляла к ним особого внимания. «И не только к этому не проявляла достаточного внимания», – немедленно вспыхнуло в ее мозгу.

Бегло поцеловав мужа в щеку, Лиз направилась в дамскую комнату. Там она увидела Кэрол, растянувшуюся на одном из продавленных диванов и что-то бормочущую себе под нос.

– Ты в порядке? – Лиз тяжело опустилась на диван рядом с ней.

– В полном, это просто мантра. Я генерирую энергию на сегодняшний день.

– Мантра? – переспросила Лиз.

– Я записалась на курсы медитации, чтобы расширить границы духовного познания, но, кажется, пока расширяется только талия, у меня, во всяком случае. Жена инструктора печет изумительные куличи и варит прекрасный кофе.

– Ты уже свихнулась на почве своего образования.

– Ты-то что можешь знать об этом? – шутливо уколола ее Кэрол. – Думаю, тебе не приходилось сидеть за партой с тех самых пор, как ты ушла из колледжа, чтобы Джон мог учиться в мединституте.

– Получать образование, я слышала, можно, не только сидя за партой, – проговорила Лиз доброжелательно. Она слишком привыкла к колкостям Кэрол, чтобы обижаться. – Говоря откровенно, я и поступала-то в колледж только потому, что не знала, что делать со своей жизнью. Ну а когда встретила Джона, проблема отпала. – Тут на лице Кэрол появилось такое брезгливое выражение, что у Лиз начало дергаться веко.

– Но это, же деградация! – Кэрол фыркнула. – Всегда нужно искать какое-то полезное приложение своим силам.

– Мычать до посинения «о мани падме», наверное, и означает найти полезное приложение своим силам? Прекрати свою феминистскую агитацию, у меня есть близнецы, и мне вполне хватает этого бремени.

– Бремени! – Полностью закрытые к тому времени глаза Кэрол распахнулись широко. – Священный подвиг материнства ты называешь бременем?

– Кэрол, я тебя последний раз предупреждаю.

– Ладно, прости, – Кэрол рассмеялась, – я не могла устоять перед искушением. Ты всегда была помешана на своих детях, и утверждение, будто они доставляют тебе какие-то неудобства, вызывает желание проверить слух.

– Неужели и другие воспринимают меня такой? – убитым голосом спросила вдруг Лиз. – С головой, окунувшейся в материнские заботы?

– Скорее всего, да, – неуверенно ответила Кэрол. – Ты ведь никогда не ездишь с мужем на всякие конференции и встречи, как остальные.

– Надеюсь, у меня появится на это время, когда дети будут проводить больше времени в школе. Так что у тебя намечено на сегодня? – взяла себя в руки Лиз. – У меня всего час пятнадцать минут времени. Ведь мы, добросовестные наседки, всегда встречаем школьный автобус вовремя.

Ее голос звучал бодро, но скрытый смысл слов Кэрол навевал грустные мысли. Репутация «наседки» ее совершенно не устраивала. Неужели, заботясь о сыновьях, она обделяет Джона? Все недавние терзания начали снова одолевать Лиз, но она, как и прежде, решительно прогнала их прочь.

– Зайдем в книжный, а потом посмотрим что-нибудь из одежды. Мы с Гари едем в Вашингтон на выходные, и я хочу выглядеть соблазнительной.

– Какая же ты счастливая. – Лиз вдруг охватила непрошеная зависть к бездетному положению Кэрол, которое позволяло ей ездить с мужем практически во все деловые поездки.

Книжный отдел был битком набит женщинами всех возрастов, размеров и финансовых возможностей.

– Бог ты мой, что здесь происходит? – изумилась Лиз громадному наплыву читающей общественности. – Мне не приходилось видеть такой пропасти особ нашего пола с тех пор, как один бейсболист, который рекламировал нижнее белье, раздавал автографы в мужском отделе.

– Да, да… – рассеянно произнесла Кэрол, разыскивая кого-то взглядом. – У меня до сих пор хранятся шорты, которые он мне подписал. Помнишь?

– Помню ли я?! Такое не забывается, когда твоя подруга сует мужчине свои шорты, просит его на них расписаться, а затем на всю комнату заявляет, что в исподнем он смотрится гораздо лучше, чем ее муж.

– Ну, я тогда очень волновалась, – оправдывалась Кэрол с улыбкой, – и у меня не было с собой ничего, кроме шорт, которые я только что купила. Я их и подсунула ему. И нечего было так усердно делать вид, что ты не со мной.

– Не обижайся, – извинилась Лиз за давнее дезертирство. – Но кто здесь сегодня?

– Блисс Сторм, – благоговейно выдохнула Кэрол.

– Сторм… Сторм… Что она написала?

– Что она написала! – Кэрол взглянула на Лиз, оскорбленная невежеством подруги. – К твоему сведению, Блисс Сторм – самый популярный автор на сегодняшний день. Ее «Страсть на песке» уже чуть ли не год возглавляет список бестселлеров.

– Думаю, мне бы это не понравилось.

– Как, не понравилось бы? – удивленно переспросила Кэрол. – Да без нее не обходится ни одна телепередача, и вообще…

– Нет, ты не поняла, – перебила Лиз, – я хотела сказать, что мне не понравилось, бы предаваться страсти на песке – неудобно. Песок так противно забивается в волосы и прилипает к коже. Не говоря уже о всяких колючках, камешках…

– Лиз Лангдон, любая улитка в сто раз романтичнее тебя!

– Только потому, что я предпочитаю традиционное ложе песчаному?

– Кровать – это пошло и скучно, – высказалась Кэрол, всплеснув руками. – А в самом незначительном, мимолетном романчике всегда должна присутствовать загадка, опасность, тайна!

– Я могу достичь такого же эффекта, соблазняя мужа, например, на операционном столе, – парировала Лиз. – По крайней мере, он тверд, как кремень, совершенно плоский, и места там хоть отбавляй.

– Ты абсолютно безнадежна! Для меня всегда было загадкой, как это тебе с твоим непрошибаемым рационализмом удалось приворожить такого шикарного парня, как Джон, – в сердцах выкрикнула Кэрол, не замечая, как смертельно побледнела Лиз при этих словах. – Ладно, побудь здесь минутку, пока я получу автограф.

Лиз молча, кивнула, боясь выдать себя голосом. Кэрол и не подозревала, как точно ее характеристика совпала с собственным неутешительным суждением Лиз о своем браке! Но нельзя же, в самом деле, считать ее скучной и ограниченной женщиной только потому, что она не грезит о романтической любовной возне в песке с каким-нибудь случайно подвернувшимся арабским шейхом! А что если в бездумно жестоком приговоре Кэрол все же есть зерно истины?..

Лиз невидящим взглядом уставилась на одну из книжных витрин. Как могло случиться, что она что-то упустила, дала их интимным отношениям перерасти в привычку, чуть ли не в ежедневную работу, пусть даже она и находила ее весьма приятной? Неужто она все же приелась Джону за эти пятнадцать лет? Неужели и вправду, ему нужна юная романтичная героиня, которая придет в восторг от занятий любовью на песке? Может, это качество и привлекает его в Брэнди.

– Вы что-нибудь желаете, мадам? – Безупречно вежливый голос продавщицы подобно сирене ворвался в мир ее невеселых размышлений, и она с усилием повернула к ней лицо.

– Нет, благодарю. – Лиз выдавила улыбку. – Я жду подругу, которая добивается получения книги от мисс Сторм с автографом. Похоже, это займет немало времени.

– О да, – в улыбке продавщицы сквозила нескрываемая гордость, – мероприятие проходит с большим успехом. Такого, насколько я могу судить, уже давно не было. Мисс Сторм чудесно пишет, и «Страсть на песке» – лучшее, что она написала. Не правда ли?

Лиз была избавлена от необходимости отвечать появлением какого-то поклонника Блисс Сторм, пытавшегося протиснуться за автографом без очереди, поскольку собеседница Лиз поспешно направилась призывать его к порядку.

Воспользовавшись моментом, Лиз решила побродить немного по другим отделам магазина. Рассеянно оглядев прилавки в отделе книг по домашнему хозяйству, она вдруг увидела огромных размеров плакат на одной из полок. На плакате была чуть не в натуральную величину изображена женщина на руках у мужчины, физическое совершенство которого, пожалуй, посрамило бы и Тарзана. Прямо под плакатом крупными черными буквами было выведено: «Сохраняет ли Ваш муж такую же форму в сорок, как в двадцать?»

«Нет, – мысленно ответила на вопрос Лиз, – хотя мой муж, вероятно, поднял бы дикий шум, если бы ему сказали, что в подобном положении ему обеспечена грыжа». Заинтересовавшись, Лиз взяла с полки одну из книг. На обложке красовались все те же груды мускулов, держащие на весу пышные телеса, но на сей раз уже под другим заголовком: «Простые и надежные способы укрепить и омолодить выдохшееся супружество».

Заинтригованная еще сильнее, Лиз быстро раскрыла книгу и начала читать прямо с предисловия. Ее лицо вновь, уже который раз за этот злосчастный день, начало мрачнеть, по мере того как она углублялась в рассуждения автора о том, что методы, изложенные в этой книге, призваны научить женщин оберегать своих мужей от неприятностей, которые несет с собой так называемый средний возраст – возраст, когда, по мнению автора, многие жены, особенно те, кто не знаком с содержащейся в книге ценной информацией, подвергаются риску быть брошенными ради более молодых и свежих красоток. Прочитав предисловие, Лиз обратилась к оглавлению. Изучив его весьма скрупулезно, она мысленно отметила главы, в которых содержались рекомендации, как успешно выдержать конкуренцию этих самых молодых и свежих, например, стараясь соответствовать интеллектуальным запросам своего благоверного, а также внося какую-то пикантную изюминку в интимную сферу жизни.

Лиз торопливо захлопнула руководство и тревожно, огляделась по сторонам, испытывая чувство, сходное с тем, что она ощутила, когда лет в четырнадцать украдкой перелистывала журналы в магазине «Плэйбой». Она грустно усмехнулась. Странно, ее брак всегда представлялся ей почти совершенным. Да и все вокруг твердили то же самое. И вот теперь за одно-единственное утро все перевернулось с ног на голову – она стоит посреди книжного магазина и надеется, что какие-то «Простые и надежные способы…» помогут ей успешно миновать штормы и мели, поджидающие ее в бурлящем враждебном океане, в котором она чувствовала себя брошенной, потерянной, одинокой. После некоторых колебаний Лиз решительным жестом достала из кошелька кредитку и зашагала по направлению к стоявшей за прилавком улыбчивой женщине. Книга может, безусловно, оказаться полным бредом, но может, чем черт не шутит, и не оказаться. И уж, по крайней мере, чтение этого достойного труда поможет ей четче сформулировать все свои опасения и страхи.

– Черт побери! – возопила Кэрол, присоединяясь к Лиз пятнадцатью минутами позже. – Ну и суки же попадаются среди нас! Вот только что одна такая чуть не проколола меня насквозь своим идиотским зонтиком, когда я задержалась буквально на полсекунды, чтобы перекинуться с этой Сторм парой слов относительно ее новой книги. – Тут она заметила пакет, появившийся в руках у Лиз. – О, вижу, ты тоже уходишь не без приобретения. Что же ты купила? Нет, постой, я сама отгадаю! Что-нибудь детское, не иначе.

– Детское, – солгала Лиз, понимая, что если бы Кэрол узнала, что она купила, то тут же разразилась бы нескончаемым монологом.

– Нет, Лиз, ты и в самом деле невозможно провинциальна, – осудила подругу Кэрол, – не обратить никакого внимания на Блисс Сторм и купить какую-то детскую книжку!

– Зато я не подвергалась риску быть проколотой зонтиком, – напомнила Лиз.

– Но оно того стоило! – горячо возразила Кэрол. – Хорошо, слушай, – без всякого перехода добавила она спокойно, не позволяя себе войти в азарт, – давай-ка скорей поднимемся в секцию одежды, раз уж тебе нужно успеть домой к половине третьего.

Лиз пошла за Кэрол по серой ковровой дорожке, ведущей в секцию самых деликатных аксессуаров дамского туалета, не поспевая, впрочем, за энергичным шагом своей подруги. Вокруг них теперь возвышались груды шелковых комбинаций, разноцветных трусиков, легкомысленных лифчиков и пикантных ночных рубашек. Они словно были олицетворением другого мира, совершенно чуждого классическим белым лифам, шортам из хлопка и ярким фланелевым пижамам Лиз.

– Тебе нужно что-нибудь конкретное, Кэрол?

– Что-нибудь, что могло бы затмить носки моего мужа. Не говоря уже о всех остальных предметах его туалета. Деловые встречи могут, конечно, отнимать у него целые дни, но я не собираюсь уступать ночи. Гм… – Она остановилась, и начала придирчиво рассматривать какую-то невообразимую пижаму. – Что ты скажешь об этом?

– Если цена этой вещи соответствует ее объему, она обойдется тебе, думаю, не больше доллара, – оценила Лиз, – даже с учетом инфляции.

– А кстати, почему ты не едешь с Джоном на конгресс педиатров? – совершенно некстати осведомилась Кэрол, потеряв к пижаме всякий интерес. – Мне казалось, тебе следовало бы послушать его.

– Послушать?

– Он будет делать основной доклад, – нетерпеливо объяснила Кэрол. – Это, знаешь ли, действительно большая честь для всякого. Мой Гари отдал бы все на свете за это право.

«Ах, вот как?..» – И вновь Лиз пришлось быстро отвернуться и сделать вид, что она рассматривает фланелевую ночную сорочку, чтобы скрыть замешательство. Ее Джону было отдано предпочтение среди стольких врачей, ему предложили прочесть основной доклад, а он даже не счел нужным сообщить ей об этом, не говоря уже о том, что не попросил поехать с ним! Впрочем, он ни разу не звал ее с собой в деловые поездки с тех пор, как однажды был приглашен сделать какое-то текущее сообщение о научных исследованиях, но тому уже минуло больше пяти лет. Лиз припомнилось, что накануне той поездки он очень нервничал. Она уже было собралась ехать, зная, как он нуждается в ее моральной поддержке, но в последнюю минуту передумала – один из близнецов немного приболел, и она решила, что не может его оставить. Лиз вымолила тогда прощение Джона, объяснив, что, в конце концов, ребенок в таком нежном возрасте больше нуждается в поддержке матери, чем взрослый мужчина в поддержке жены.

И вот теперь впервые за все это время ее посетили сомнения в мудрости тогдашнего решения. Вероятно, ей все же следовало заставить себя поехать, позаботившись о том, чтобы с детьми ничего не случилось, и, обеспечив им должный уход. Если бы она тогда поступила так, ей сегодня не пришлось бы с удивлением узнавать об успехах мужа от жен его коллег.

Волна паники накатила на Лиз. Она вдруг со всей ясностью осознала, как, в сущности, далека была от Джона и его интересов на протяжении многих лет. Она помнила, как, давно, еще в самом начале их семейной жизни, он неизменно делил с ней и радость побед, и горечь поражений. Очень давно. До детей. До того, как насыщенность делами ее дней сравнялась с насыщенностью его дней. И как-то так случилось, что сначала ушли в прошлое их долгие откровенные разговоры, а затем…

Почему же он ничего не сказал ей и почему вообще никогда ничего не говорит? Быть может, он нашел для этой цели другое, более сочувственное и внимательное ухо? Образ Брэнди Роум опять слепящей вспышкой пронесся в ее сознании, и она судорожно сжала пакет с книгой, как будто это был некий талисман против коварных разлучниц.

– Лиз! – Нескрываемое раздражение в голосе Кэрол вывело ее из сомнамбулического состояния. – Что, черт возьми, с тобой такое? Почему ты смотришь на эту отвратительную ночную сорочку, как на заклятого врага?

– Прости, я задумалась. – Лиз сделала глубокий вдох и оглядела ряд развешанных белоснежных трусиков. Считается, видимо, что все мужчины без ума от подобного рода сексапильного белья? Она, кстати, готова была биться об заклад, что купленное ею руководство содержало, по крайней мере, целую главу, посвященную нижнему белью. – Знаешь что, Кэрол? Я что-то вдруг по чувствовала себя раскрепощенной до безрассудства!

– О-ля-ля! – воскликнула Кэрол. – Ну и что же ты намерена предпринять в связи с этим? Купишь пижаму в цветочек вместо одноцветной?

– Не только. Я думаю вообще существенно пополнить свой гардероб соблазнительным бельишком. Можешь, если хочешь, помочь мне выбирать.

– Ты это серьезно? – Кэрол вряд ли могла бы изобразить большее ошеломление, даже если бы началась война. – Но… понимаешь, ты – женщина немного не того типа. Ты женственная, мягкая, я не знаю… Что-то вроде Дорис Дэй.

– У нее, между прочим, был мужчина. Всегда.

– Но и у тебя он тоже есть, – напомнила ей Кэрол, – да еще какой! Если бы я не была так безумно до сих пор влюблена в свое собственное плешивое пузатенькое сокровище, клянусь, я бы тебе позавидовала.

– Правда? – спросила Лиз с сомнением в голосе. За все время их знакомства ей как-то ни разу не пришла в голову мысль, что Джон нравится Кэрол.

– Ангел мой, нужно быть просто слепой, чтобы не видеть неоспоримых достоинств Джона, и не только физических. Поверь, твой муж – чертовски привлекательный мужчина.

– Спасибо, – сердечно улыбнулась Лиз, хотя слова Кэрол, пожалуй, только разбередили ее раны. Одно дело – самой считать своего мужа привлекательным, но, когда подруга открыто, заявляет о полном совпадении ее мнения в этом вопросе с твоим, это способно внушить некоторое беспокойство. Да, вот и еще один повод для волнения, открытый ею за сегодняшний день. Она мысленно содрогнулась. Боже, Боже, если бы кто-нибудь еще вчера сказал ей, что ее невинное намерение пообедать с собственным супругом навеки лишит ее покоя, внесет растерянность и смуту в ее так хорошо налаженную, размеренную семейную жизнь, наполнит ее душу разнообразными сомнениями и страхами, она, разумеется, рассмеялась бы ему в лицо.

Но была ли ее жизнь все эти годы взаправду такой безмятежно гладкой и спокойной, спрашивала она себя. Или эта тишь да гладь была лишь тончайшей пленкой льда, скрывавшей бурные водовороты неосознанных и нерешенных проблем? Ведь все это началось не вчера. И сцена в кабинете у Джона, невольной свидетельницей, которой она стала этим утром, стала всего лишь тем неприметным крохотным камешком, который пробил ледяную корку и разом обнажил их личную жизнь во всем ее очевидном неблагополучии Приятное безветрие и покой, счастье, в конце концов, ее повседневное тихое счастье были разрушены, покинули ее навсегда.