Текст книги "Улицы Магдебурга"

Автор книги: Шанжан Тряпье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Крыса ищет дом

Редактор Вебер посмотрел на часы. Пора было собираться, но никакого желания идти домой у него не было. Он взял в руки материал о ловцах жемчуга и отложил в сторону. Мальчишка Рейнхард прекрасно пишет, каждое слово, как жемчужина. Он даже в редакторе не нуждается, разве что в главном редакторе.

Вебер делал из Рейнхарда звезду. Пока что у него получалось.

Он взял пальто. Если бы у него был такой друг, как Готфрид, возможно, и он снова начал бы писать. Если бы дома его кто-то ждал. Если бы… Возможно, не в Готфриде дело, а ему самому стоит обратить больше внимания на окружающих девушек. В Магдебурге хватает хорошеньких барышень, за которыми он мог бы поухаживать, да и женщины постарше, которые подошли бы ему гораздо лучше, легко нашлись бы. Дело было в том, что он разочаровался в собственной жизни.

Редактор Вебер повязал шарф и вышел из редакции. Уже начинало светлеть. Он пошел вверх по Фогельштрассе, засунув руки в карманы. Уже два года в Магдебурге, а он все еще пропускает нужный поворот от редакции к своему дому. Не так уж хочется ему домой, судя по всему.

Крысиный дом стоял на тротуаре. Хозяин дома собственной персоной сидел на лесенке и задумчиво созерцал верхнее направление Штолленштрассе. Редактор Вебер остановился и посмотрел на крысу. Крыса посмотрела на него с вполне осмысленной скорбью, как ему показалось.

– Доброе утро, – сказал Вебер, – Прекрасный денек, не находите?

Ему было забавно посреди пустой утренней улицы разговаривать с крысой. Почему бы не позволить себе милую причуду, пока никто не видит его.

– Доброе утро, господин.

Вебер никак не ожидал, что крыса ответит. Он пораженно поднял глаза, отыскивая собеседника, и предсказуемо нашел его прямо перед собой. Мальчик в сером твидовом костюме спустился с крыльца. Занятый крысой, Вебер не заметил его раньше.

– Доброе утро, молодой человек.

Ради мальчика Вебер сделал то, чего не сделал ради крысы – достал руку из кармана и приложил пальцы к околышу кепки.

– Не сообщите ли вы мне, что общего у вас с этой крысой?

– Это моя крыса, – со вздохом сказал мальчик, – Но она не может жить со мной. Сестры завели кота, и он охотится на бедного Чипса.

– И что же, нет никакого способа оградить беднягу от посягательств?

– Есть, но это нам не подходит.

– В чем же дело?

– Для этого нужно затянуть дом сеткой, мельче, чем кошачья лапа, и никогда не выпускать Чипса из дома. А это тюрьма, господин. Так нельзя обращаться с живым существом.

– Что на это сказал ваш отец?

– Ничего, – мальчик вскинул глаза, – Я не стану жаловаться отцу.

– А сестры?

– Кот нужен, чтобы мыши не портили зерно в пивоварне, – объяснил мальчик, – Но сестры привадили его приходить в дом, гладят и угощают его. Кот, в общем-то, тоже не виноват, что должен охотиться на крысу…

Последнее он признал неохотно, но искренне. Это понравилось Веберу.

– Как вас зовут, юный господин?

– Хайнц. Хайнц Штольц.

– Вас зовут, как и меня, – Вебер улыбнулся, – Позвольте представиться, Гейнрих Вебер. Я главный редактор газеты, которую ваш отец читает по утрам.

– Отец сказал, что когда я вырасту, меня будут называть Хайнрих.

– Разумеется, но там, откуда я родом, произносят именно так. В этом есть положительная сторона – когда вы вырастете, Хайнц, нас никто не будет путать.

Мальчик удовлетворенно кивнул, объяснение его удовлетворило.

– А теперь позвольте вернуться к крысе, Хайнц. Что вы двое делаете так рано утром на улице?

– Мы ушли из дома, герр Гейнрих, – сообщил мальчик.

– Достаточно ли здравое решение вы приняли? – усомнился Вебер.

– Вообще-то нет, – признал Хайнц, – Но я не нахожу другого выхода.

Вебер посмотрел на крысу. Крыса забралась в гамак и раскачивалась. Помимо гамака в крысином доме была лесенка в спальню, софа и миски для еды. Животное, которое достаточно рассудительно, чтобы спать в спальне и использовать гамак по назначению, не может быть глупым, подумал Вебер. Он решительно развернулся.

– Берите крысиный дом, Хайнц, пойдемте со мной.

– Вы хотите взять Чипса к себе домой? – недоверчиво спросил мальчик.

– Нет, молодой человек, я слишком мало времени провожу дома, чтобы обрекать это животное на одиночество. Я возьму его в редакцию. У крысы, которая знает, для чего предназначен гамак, есть все шансы стать звездой этого клуба.

Вебер и Хайнц пошли обратно в редакцию. Крыса в гамаке раскачивалась с удвоенным энтузиазмом. В редакции крысиный дом был помещен на самое видное место в приемной.

– Теперь Чипсу никогда не будет скучно, – сказал Хайнц.

Редактор Вебер повернул голову и внимательно посмотрел на него. Удивительное здравомыслие и нестандартный взгляд на вещи. Не каждый расстроенный мальчик способен признать, что ни кот, ни сестры не виноваты, а крыса на тумбе в первую очередь развлечет сама себя, а не окружающих.

– Кем вы хотели бы стать, когда вырастете, Хайнц?

– Я пока не знаю, – сказал мальчик, – Но пивоваром будет мой старший брат Уве, так что мне придется искать для себя что-то на стороне.

– Как насчет того, чтобы попробовать со временем стать главным редактором?

– Отличная идея, – просиял Хайнц, – Вы будете учить меня?

– Да, когда ты будешь навещать Чипса, я буду показывать тебе, как функционирует эта адская машина, которую называют прессой.

– Я буду часто приходить, герр Вебер, – пообещал Хайнц, – И не только из-за Чипса.

Вебер улыбнулся. В течение какого-то получаса его жизнь приобрела определенный смысл, в ней появилась разумная крыса и перспективный юноша. Он подошел к крысиному дому и просунув палец внутрь, погладил мягкий серый бок Чипса.

– Вы уже достаточно взрослый, чтобы пить кофе, Хайнц? – спросил Вебер.

– Полагаю, с этого момента да.

– Отлично, тогда идите к автомату и принесите мне двойной эспрессо и что сами пожелаете для себя. И не переживайте, все журналисты начинают с того, что приносят кофе главному редактору.

Увольнение

– Он меня уволил!

Стефан Фальк чуть не плакал. Весь бар грохнул хохотом.

– Утром он оставил мне в кухне расчет, и никакой записки, ничего!

– А выходное пособие? – выкрикнул кто-то.

Стефан пересчитал деньги.

– На месте, – вздохнул он.

– Так чего же ты хочешь? – снова засмеялись мужчины.

Пивная Штольца была полна народу, казалось, каждый взрослый мужчина Магдебурга сидел сейчас у стойки или за столиками. Уве снова бегал по залу с кружками, а за стойкой стоял сам пивовар Штольц.

– Но как он мог уволить меня?! За что?

Весь бар внимал Стефану.

– Мы так хорошо понимали друг друга!..

Пивная снова зашлась хохотом.

– Видели мы, как вы понимали! Сколько пари ты разрушил, Стефан, когда догадался, кому на самом деле надо везти цветы!

– Это не я, – Стефан вытер лоб салфеткой, – Это ангел написал записку.

Стекла зазвенели от хохота. Кто-то подавился пивом, не вовремя отхлебнув. Пилот Бауман, которого даже слегка оживленным никогда не видели, утирал слезы от смеха.

– Ты заставил ангела написать записку! – пивовар Штольц покачал головой, – Да ты талант, Стефан. Тебе цены нет.

– Да уж, чего нет, того нет, – понурился Стефан.

– Ангел прав, – сказал Рейнхард, – У него теперь молодая жена. Неужели ты не сделал бы того же?

– Но я-то тут причем? Мало ли у кого жена. Никто же не увольняет из-за этого человека. Это не по закону.

Бар затих. Стефан понял, что что-то не то сказал.

– Я не то хотел сказать, – пробормотал он.

– Ты не то хотел сказать, Стефан Фальк, – с нажимом повторил пивовар Штольц.

Стефан вздохнул и, кажется, немного протрезвел. К нему тут же были пододвинуты несколько кружек пива и он с облегчением уткнулся в одну, снимая неловкость.

– А что я теперь буду делать…? – беспомощно спросил он.

Бар снова грянул хохотом. Стефан озирался, не понимая, чем вызвана такая реакция.

– Что смешного я сказал? Я остался на улице без заработка, а надо мной потешаются, словно на ярмарке! И всей моей вины только то, что ангел решил жениться, и я теперь недостаточно хорош.

– Уве, отнеси ему это, – пивовар Штольц поставил на стойку рюмку крепкой анисовой настойки.

– Он же пьет пиво, – резонно возразил Уве.

– Именно, – кивнул Штольц, – Утром у него будет такое похмелье, что ему будет не до того, чтобы убиваться.

Уве понемногу начал постигать мудрость своего отца. Он отнес рюмку и поставил ее перед Стефаном. Фальк опрокинул ее и поморщился.

– Эй, парни! – крикнул Штольц и пивная затихла, – Кто в молодости развозил молоко у ангела?

Стефан Фальк ошеломленно огляделся кругом – он сидел в лесу поднятых рук. Половина дееспособных мужчин города сидела, ухмыляясь и задрав руки. Все начинали свою трудовую карьеру в молочне ангела.

– Был ли кто-то уволен иначе, чем Стефан?

– Мм… Я был, – неожиданно произнес Эрвин Краузе.

– Ты?! – все повернулись к нему, никто явно не знал таких деталей биографии адвоката.

– Да, я был уволен без выходного пособия. У меня молоко в руках кисло, – признался Краузе.

Все снова засмеялись с облегчением.

– Я даже не знал, что ты служил у ангела, – прошептал аптекарь Мюллер.

– Это только неделю продлилось, – так же шепотом ответил Краузе.

Пилот Бауман озвучил общую мысль:

– А кто теперь будет развозить молоко, уже известно?

– Можно предположить, что один из кузенов Эльке или ее младший брат.

– А разве Лукас Нойманн уже получил водительские права?

– Аккурат в день своего рождения, – кивнул инструктор Келлер, – На редкость смышленый парнишка, такой же вертлявый, как Эльке.

– Эй, осторожнее, герр Келлер, вы говорите о фрау ангел.

– Прошу прощения, но на мой взгляд, это характеризует его с наилучшей стороны. Бесподобно водит, я уже на втором занятии с ним спал.

Пивная недобро затихла. Келлер поставил кружку на стол, обернулся и вдруг неприлично захохотал.

– С ума сошли! Я мог поспать, пока он занимался на площадке, и не бояться, что он разобьет машину!

– Сошли не сошли, а ты следи за языком, Келлер, – буркнул герр Ланге.

– Будто ты меня не знаешь, – ухмыльнулся инструктор.

Вздох облегчения пронесся по бару, в самом деле, кто же не знает инструктора Келлера, которому никогда не позволяют заниматься с девушками во избежание неловкостей; который все еще не женат, потому что ни одной честной девушке гуляка не нужен, а нечестная девушка не нужна ему самому; который не пропустил в жизни ни одной юбки даже там, где девушки ходят в брюках.

– Так он заранее все продумал, этот Лукас? – спросил Ланге.

– Судя по всему да, у него было время подготовиться, пока длилась помолвка, – сказал адвокат Краузе.

– И он уже умел водить, когда пришел учиться?

– Не знаю, кто натаскивал мальчишку Нойманна до меня, но уже на втором занятии я мог выйти из машины и читать газету, пока он выполнял повороты на площадке! Кто-нибудь знает?

– Я его учил, – неожиданно сказал Готфрид.

Все посмотрели на Готфрида. Никто не ожидал, что он стал бы этим заниматься.

– Погоди, а он тебе что? – спросил Ланге, – Откуда у младшего Нойманна деньги?

– Не было у него никаких денег, – ответил Готфрид, – Он носил цветы.

Пивная затихла. Раскручивалась интрига такой величины, что безмолвие установилось, как в церкви.

– Какие цветы? – вкрадчиво спросил Рейнхард.

– Я попросил его приносить от тебя цветы Марике.

– От меня?! Да я в жизни не послал Марике ни одного цветка!

Готфрид хмыкнул в свой бокал.

– Да, и я сделал это за тебя.

Кружка Рейнхарда с грохотом опустилась на стол, пиво выплеснулось.

– Кто тебя просил?! – прошипел он, как рассерженный кот, вскочил и пулей вылетел из пивной.

Готфрид вздохнул и покачал головой, развел руками, иронично усмехаясь, обвел взглядом бар, как будто прося прощения у окружающих. Допил пиво, встал, поигрывая ключами от машины в руке, и пошел к выходу.

Гроза пронеслась мимо. Все с облегчением выдохнули и снова вернулись к разговорам.

– А кто вел расходные книги в молочне? – спросил бакалейщик Кляйн.

– Я и вел, – ответил Стефан, – И уверяю, я их вел очень тщательно.

– Какие статьи в книгах ангела, Стефан?

– Сколько молока израсходовано на сыр и масло, – с готовностью отвечал Стефан, – Какие суммы выручены, что приобретено. Расходы на автомобиль, бензин, счета за электричество. Закупки. Налоги. Выплаты по закладным.

– А закупки ангел делал сам?

– Нет, – Стефан показал головой, – Закупками тоже занимался я. До последнего пфеннинга.

– Завтра я приду в молочню и посмотрю на расходные книги, – Кляйн поставил кружку на стол, – И если они меня устроят, я предложу тебе место помощника.

Стефан ахнул. Такого поворота он не ожидал. Он сидел молча так долго, что все занялись своими разговорами и перестали обращать на него внимание. Когда публика начала расходиться, Уве вернулся за стойку, а Штольц с бутылкой анисовки подсел за столик к аптекарю и адвокату, Стефан Фальк встал со своего места и расплатился с Уве новенькими купюрами из перехваченной резинкой пачки, которую утром ангел оставил ему на столе в кухне.

– То есть получается, что все знали, что так будет, кроме меня? – спросил Стефан.

– Почаще держи глаза открытыми, Стефан Фальк, – пивовар Штольц налили еще одну рюмку настойки и подвинул к нему, – За счет заведения.

Карьерный рост

Ринальдо Эспозито, персональный инквизитор барона Субботы, позвонил в обшарпанную дверь своего подопечного в Магдебурге и прислонился к косяку. В руках у него была коробка от туфель, в которой что-то билось, и пачка бумаг, перевязанная веревкой крест-накрест. Когда дверь открылась, он уже почти что задремал, что, конечно, было крайне неразумно перед дверью барона.

Фальчион больно ударил Самди по ногам, когда каноник обернулся закрыть за собой дверь и свалил свою поклажу прямо на пол.

– Что это?

– Доносы. Поцелуй меня.

– А почему так много? Или это все на меня?

– Нет, не все. Хочешь, я тебе их почитаю?

– А в коробке что?

– Смерть, – зевнул Эспозито и Самди шарахнулся к стене, – Да не твоя, твою тебе принесет Легба.

– Никогда не открою ему больше дверь, – пробормотал Самди.

– Кстати, как открываются твои двери? – спросил Эспозито, проходя в кухню.

– Руками.

– А если я приду, когда тебя не будет дома?

– Для тебя я всегда дома, – усмехнулся Самди, – А когда меня нет дома, эта дверь открыта. Она закрывается только изнутри.

– Я умею открывать замки, но у тебя нет ни одного замка.

– Поэтому мне не нужны ключи. Ключами открываются замки, а не двери.

Эспозито сел в то самое кресло, точно так же уложив перед собой планшет на низком столике, фальчион в этот раз остался у двери в подставке для зонтов.

– Ну а ты чем занимаешься?

– Да вот, у меня тут мрачный гримуар, – Самди кивнул туда, где в раскрытые двери спальни виднелась огромная раскрытая книга с железными пряжками на переплете.

– Читаешь? – полюбопытствовал Эспозито.

Самди замер на полуобороте. По кончикам пальцев заскакало пламя, и он сжал кулаки, чтобы каноник ничего не заметил.

– Пишу, – мрачно процедил он, отворачиваясь.

– Сделаешь мне кофе? Как тогда, в первый раз?

– Так почему у тебя с собой смерть в коробке и пачка доносов?

– Взыскание, епитимья, выговор с занесением в грудную клетку. Я доложил, что проиграл тебе.

– Но ты же выиграл!

– Нет, дорогой мой, – усмехнулся Эспозито, – Я просто взял всю ответственность на себя.

– Ты же вручил мне повестку.

– Ты думаешь, этого было достаточно?

– А если бы ты остановился на повестке..?

– Меня бы повысили, тебе следовало бы явиться на слушание, и мы больше не увиделись бы до следующего серьезного проявления твоей природы, – немедленно ответил преподобный.

– Ты променял карьеру на наблюдение за мной?

– Проиграть барону Субботе – не позор даже для меня, – улыбнулся Эспозито, – У меня уже есть карьера, Магнето, и я достаточно помотался на службе Конгрегации.

– Записи о чем красноречиво свидетельствуют на твоем теле, – задумчиво произнес барон.

– Разбудишь через час, ладно? – он устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Так может, ты ляжешь?

– Если я лягу, – усмехнулся Эспозито, – Ты меня через час не разбудишь.

– Я? – улыбнулся барон, – Я – разбужу. Ложись.

Несколько секунд каноник молча смотрел на него, а потом улыбнулся в ответ, встал, расстегивая бесконечный ряд пуговок на сутане, и направился в спальню. Самди мог быть очень убедителен, когда хотел.

– Устал, – пробормотал Самди, вытягиваясь всем телом на его спине, – Тише, я все сделаю сам, я буду нежен, расслабься…

Последнее слово он произносил уже над мертвецки спящим телом.

Когда он встал с тела, сказанное продолжало его беспокоить. Ему начало казаться, что он догадывается, он вернулся в кухню, забрался в кресло с ногами и глубоко задумался. Подозрения медленно складывались в одну картинку, и она его тревожила. Он поправил подвязку на бедре, взял планшет Эспозито и принялся планомерно его потрошить. Он аккуратно развернул и прочитал все бумаги, потом сложил их на место и поднялся.

В спальне он удостоверился, что прошло около часа, и жестко ткнул спящего в бок, а потом начал немилосердно трясти, пока Эспозито не подал признаки жизни.

– Иди-ка сюда, Магнето, – сонно проговорил он.

– Легат по специальным поручениям? – рыкнул Самди, – Легат по специальным поручениям?! Боевая единица?!

Эспозито расхохотался. Он смеялся долго и с удовольствием, а потом потянул Самди на себя.

– Самеди Ленми Леман, барон Суббота, когда к вам является представитель Конгрегации с фальчионом на перевязи, неужели вы думаете, что вам прислали обычного каноника? Это не унижает вашего самомнения?

– Ты сказал, что принес повестку!

– Я и принес. А ты мог сопротивляться, и мне известно, на что ты способен.

– Ты пока не знаешь, на что я способен! – из глаз барона посыпались злые искры, гневно сверкнул бриллиант в зубе.

– Ты же видел фальчион! – продолжал смеяться Эспозито, – Неужели ты не понял сразу, кто я?

– И ты пустил бы его в ход? – с любопытством спросил Самди, неожиданно успокаиваясь и вытягивая свое длинной костистое тело вдоль лежащего Ринальдо.

– Ну разумеется, – недоуменно ответил преподобный, – До самой последнее минуты я не был уверен, что мне удастся этого избежать.

– Какая прелесть, – улыбнулся Самди.

– А слыхал ты о том, что копаться в чужих вещах нехорошо? – поддел его каноник.

– Ты мне не чужой, – фыркнул Самди.

– Ответ верный, Магнето.

Эспозито потянулся, чтобы подмять его под себя, и довольно быстро ему это удалось, потому что на лице барона еще сохранялось задумчивое выражение, и реакции были замедлены мыслительным процессом. Он послушно откинулся на спину, безучастно подставляя тело чужим рукам.

– Сожги меня, – равнодушно предложил Самди, – Это поможет твоей карьере?

– Не очень. А ты потом воскреснешь?

– Ну разумеется. Еще моложе.

– Еще моложе?! – Ринальдо приподнялся на локте, – Да я и так чувствую себя извращенцем.

– Только поэтому? – засмеялся Самди и мотнул головой, волосы рассыпались, закрывая лицо.

– Сколько тебе обычно дают?

– Чуть меньше, чем есть.

– Удивительно, – покачал головой каноник и снова лег.

– Алкоголь и сигареты продают без запинки.

– Ты даже покупаешь? – ирония Эспозито пропала даром.

– Легат по особым поручениям, – задумчиво перечислял Самди, глядя в потолок, – Не менее полусотни сложных операций в Карибском легионе, два десятка летальных миссий, две награды и ранений без счета…

– Все так, – улыбнулся Эспозито, – Думаешь, на усмирение барона Субботы можно было послать кого-то ниже званием?

– Боевая машина инквизиции…

– Да, и не более того.

– То есть Великим инквизитором ты не будешь? – уточнил Самди.

– Нет, это совершенно исключено.

– А жаль… Тогда ты мог бы стать почти равен мне.

Он откинулся назад, запустил руки в волосы, прогнулся, потягиваясь всем телом. Преподобный Эспозито перекатился на бок и положил тяжелую ладонь ему на грудь, прерывая спиральное движение и фиксируя тело барона, словно булавкой. Глаза цвета грязного неба выжидательно уставились на него снизу, бровь вопросительно заломилась, Самди ждал, что последует за этой демонстрацией.

– А я не хочу быть равным тебе, Самеди Ленми Леман, барон Суббота, – спокойно произнес Ринальдо, – Я хочу остаться твоим личным инквизитором, под персональной ответственностью которого находятся все твои проделки, от которых напрямую зависит его карьера. Так что не забывай время от времени выкидывать что-нибудь этакое, а не то за твое примерное поведение меня могут повысить.

Маленькая птичка

Ларс Фогель проснулся от звонка в дверь. Не иначе, соседи все же решили призвать его к порядку. Андреа спала, уткнувшись носом ему в бок, уютная и тихая. Ларс вздохнул. Придется вставать.

За дверью тихонько подвывало. Завязав пояс халата, архитектор Фогель открыл дверь.

– Дис..?

Она кинулась ему на шею, прижалась к небритой щеке мокрым лицом, крепко обхватила тонкими руками.

– Ларс… Ох Ларс…

– Тише, тише, фогель кляйн, – Ларс обнял сестру, потянул руку закрыть дверь и увидел сумку, – Ты надолго?

– Навсегда, – всхлипнула Дис.

Архитектор Фогель вздохнул и вышел за дверь, чтобы занести сумку и чемодан в квартиру.

– Почему ты не позвонила, Дис? Я бы встретил на машине.

– Не знаю, Ларс, – растерянно сказала она, снимая мокрую куртку и ботинки.

– Какая ты дурочка. Раздевайся, я тебя накормлю.

Ларс потянулся закрыть дверь в комнату и увидел открытые глаза Андреа. Она улыбнулась и у него от сердца отлегло.

В кухне архитектор Фогель достал пачку сигарет и закурил у окна. Дис сидела у стола на табурете, такая маленькая, дурацки-трогательная, рыжевато-светлая, с прозрачными веснушками на всем лице.

– Дождь на улице или ты плакала, фогель кляйн?

– Да, – ответила Дис.

– Привет, – Андреа вошла в кухню в джинсах и рубашке, и Дис уставилась на нее, как на привидение.

– Это Андреа, – сказал Ларс, – Моя…

– Невеста, – Андреа потянулась и чмокнула его в щеку, – Ой, я хотела сказать соседка.

– Привет, – ошарашено пробормотала Дис.

– Не бойся, я и правда его соседка, – Андреа развернулась и начала хозяйничать у плиты, – А ты Дис?

– Да, Дис, – сказала Дис.

Ларс сел на подоконник. Андреа, взлохмаченная после сна, с прищуренными глазами и хрипловатым голосом, невозмутимо крутанула таймер. Дис смотрела на нее, только что рот не раскрыв.

– Ларс, ты предложил своей сестре умыться с дороги?

– Ох, да. Пойдем, Дис, – в ванной он дал ей полотенце и гостеприимно открыл дверцу шкафчика, – Выходи и будем завтракать.

Фогель тяжело вздохнул и закурил еще одну. Андреа поставила на подоконник чашку кофе и села рядом с ним, болтая босыми ногами. Он обнял ее за плечи и она послушно положила голову ему на плечо. Им всегда было удивительно удобно сидеть рядом, лежать обнявшись, прижиматься друг к другу. Ларс Фогель видел в этом промысел провидения. Что видела в этом Андреа, он не знал. Таймер пиликнул и Андреа спрыгнула с подоконника, но пошла не к плите, а в ванную. Через минуту она вышла, молча открыла бар и плеснула в рюмку коньяку, снова скрылась за дверью.

– Ларс, слей воду! – крикнула из ванной, и он послушно принялся сливать воду из кастрюльки и резать хлеб.

Пока архитектор Фогель накрывал на стол, Андреа уже раскрыла чемодан Дис, взяла какие-то вещи, и через пару минут вывела ту из ванной. У Дис были красные глаза, но волосы причесаны и заколоты, вместо дорожной одежды Андреа нарядила ее в теплые колготки и трикотажное платье.

– Я надеюсь, ты ешь все то же самое, что и твой брат, – сказала Андреа и усадила ее на стул, подвинутый Ларсом.

– Да, я все ем, – сказала Дис и разбила яйцо ложечкой.

После завтрака Андреа взяла пачку сигарет Ларса.

– Я покурю на балконе, Дис, ты ведь уберешь со стола?

Ларс пошел за ней. Андреа не курила, ей надо было что-то сказать ему. На балконе она зажгла сигарету и протянула ему.

– Ларс, у твоей сестры разбито сердце, и она ничего не ела со вчерашнего дня. Сейчас ее разморит от горячей еды и коньяка, но часа через два неплохо бы тебе знать, что с ней делать.

Фогель затянулся. Новости были не радостные.

– А что мне с ней делать? Если бы она просто в гости приехала, я бы ее на концерт сводил, по магазинам, встретил бы у дискотеки. А так… Что мне делать?

– Магазины тебе не помогут, Ларс Фогель, это точно, – усмехнулась она, – Попробуй с ней поговорить.

– Поговорить? О чем?! Ты знаешь, насколько я старше? Мы никогда не были близки…

– Самое время стать, – коротко сказала Андреа, – Видишь, она приехала к тебе, а не в родительский дом.

Ларс нервно затянулся. Это было так, но и его слова были правдой. Они с Дис не были близки. Он ничего не знал о ней, что она любит, курит ли она, какую музыку слушает. Носит ботинки или шпильки. Вот теперь он узнал, что у нее чемодан коричневый. Но этого же мало, чтобы быть ближе.

– Я называл ее фогель кляйн, – невпопад произнес Ларс, – Я был Фогель, а она – фогель кляйн.

– Неплохое начало, дорогой мой, – Андреа встала на цыпочки, обнимая его, он затушил окурок и поцеловал ее.

Когда они вернулись в квартиру, Дис спала в кресле. Ларс перенес ее на диван, а Андреа принялась потрошить чемодан и сумку. Вещи были собраны второпях, но судя по всему, Дис не оставила ничего, даже одинокий рваный носок был аккуратно засунут в кармашек джинсов. Андреа недрогнувшей рукой сдвинула пиджаки Ларса в сторону и повесила в шкаф то немногое, что можно было повесить, а остальное сложила на полку.

– Ознакомься, братишка, – она положила на колени Ларсу пакет с документами.

Паспорт, права, университетская зачетка с хорошими оценками, конверт, а в нем письмо, развернув которое, Ларс поспешил свернуть, но Андреа выхватила у него из рук, открыла и внимательно прочла, водя пальцем по строчкам.

– Нельзя читать чужие письма.

– Ты ей не чужой, – она вскинула голову и сверкнула глазами, – Врага надо знать в лицо.

– И надолго она теперь? – беспомощно спросил он.

Андреа Шрайер неожиданно улыбнулась. Она подошла и села ему на колени верхом, обхватила за шею, вороша пальцами короткие волосы на затылке, приблизила его лицо к своему.

– Ты такой милый, Ларс, – прошептала ему в ухо, отчего все волоски на шее встали дыбом, – Будешь теперь приходить ко мне. И не забывай приносить что-нибудь с собой.

Она все время поддевала его тем, что впервые он пришел к ней с подарком ко дню рождения, как будто он когда-то пришел с пустыми руками.

– А может прямо сейчас пойдем? – Ларс с силой прижал ее к себе.

– Мы не можем оставить ее одну, – хихикнула Андреа.

– Она уже взрослая!

– Да ты посмотри на нее, Фогель!

Андреа обернулась и Ларс тоже посмотрел на сестру, спящую на диване. Дис была такая молоденькая, и выглядела еще моложе, с растерянным и беззащитным спящим личиком в веснушках. Ему вдруг стало ее жалко и смешно от этого.

– Но у меня есть план, – серьезно произнесла Андреа, – Пойдем в ванную. Я буду тихо.

– А ты умеешь? – не удержался он.

– А мы проверим, – невозмутимо парировала она.

Совсем тихо не получилось, и когда Андреа выглянула из ванной, Дис сидела в кухне с чашкой в руках.

– Извини, что мы тебя разбудили. Хотели пойти ко мне, но не хотели оставлять тебя одну.

Андреа села рядом с ней, и Дис вдруг отставила чашку и уронив голову на руки, тихо заплакала. Андреа подвинула свой стул ближе и обняла ее за плечи. Дис заплакала громче, надрывно и безутешно. Ларс стоял в дверях и не знал, куда ему деваться. Как все мужчины, он легко доставал бумажник, чтобы исполнить женский каприз, но совершенно не представлял, что делать, когда девушки плачут.

– Тише, тише, маленькая… – шептала Андреа, – Мы с тобой, ты дома, фогель кляйн, все прошло, все прошло.

Она гладила светлые волосы Дис и обнимала трясущиеся плечи. Дис рыдала то в голос, то совсем тихо, безнадежно, и Ларс думал, что ей не хватит дыхания, но все в семействе Фогель явно отличались здоровыми легкими.

– Ларс, аспирин у тебя есть? – прошептала Андреа над растрепанной головой Дис, – Две штуки брось в стакан.

Это было просто и понятно, Ларс растворил две шипящие таблетки в теплой воде, запахло апельсинами. Андреа похлопала Дис по спине и заставила ее разогнуться.

– Давай-ка выпей это, фогель кляйн.

Архитектор Фогель смотрел, как сестра пьет, шмыгает носом, сморкается в салфетку. Потом Андреа отвела ее в ванную и помогла умыться, потом налила чаю с лимоном.

– Дис, ты на каком курсе?

– На выпускном, – слабо произнесла Дис.

– А кафедра какая?

– Архитектуры! – гордо заявила Дис с неожиданным пылом.

– Как брат? – хмыкнула Андреа и посмотрела на Ларса поверх головы Дис.

– Да! – у Дис распрямилась спина и расправились плечи.

Ларс хотел было сказать, что ему об этом не было ничего известно, но по тому, как сжались губы Андреа, он понял, что она уже обо всем догадалась, а ему лучше помолчать. А потом его девушка вдруг подмигнула ему.

– Смотрите-ка, солнце выходит, – непринужденно произнесла Андреа, поворачивая голову к окну, – Я пожалуй пойду домой. А вам, наверное, надо прогуляться.

– Я не знаю, о чем с ней говорить, – прошептал Ларс, помогая ей надеть пальто у двери.

– Не надо с ней говорить, Ларс. Если она захочет что-то сказать, она скажет тебе это сама. Просто дай ей такую возможность. Прогуляйтесь, купите апельсинов на рынке, спроси ее в кондитерской, что она хочет.

Андреа сунула ноги в туфли и взяла сумку. Развернулась и помахала рукой Дис.

– Пока, фогель кляйн, увидимся!

Дис шмыгнула носом и неуверенно улыбнулась. Ларс вышел на лестницу, прижал Андреа к стенке и крепко поцеловал. Когда она застонала ему в рот, Ларс Фогель с сожалением выпустил ее и отстранился.

– Будь с ней помягче, Ларс, – Андреа погладила его по руке, – Она очень несчастна.

– Откуда ты все это знаешь? – вздохнул Ларс.

Она обернулась и посмотрела на него через плечо.

– У меня бывало разбито сердце.