Текст книги "Правда о парнях (ЛП)"
Автор книги: Шана Норрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
8. Вэш
Всем гладиаторам дают выходной, чтобы они могли насладиться своими требованиями. Я более чем удивлен, увидев, как хорошо обращаются с рабами-гладиаторами, но опять же, главные гладиаторы приносят чрезмерные суммы денег для Великих Домов. В военных играх принимают участие высокопоставленные лица, политики, криминальные авторитеты, контрабандисты, короли, принцы и даже экзотические оракулы Солари. Каждый приходит с полным кредитным чипом, и они готовы играть в азартные игры. Великие дома, такие как моя семья, опускают руки в ведро, и каждый раз чуют золото.
И моя работа в качестве настоящего гладиатора скоро начнется. Убийство рабов, настроенных против меня ранее в тот день, было тривиальным, но я знаю, что есть несколько действительно смертоносных гладиаторов, которые сражаются в военных играх, многие из которых знают арены внутри и снаружи. Я смотрел только как зритель, но опять же, провел большую часть своей жизни, служа наемником. Мое обучение подготовило меня ко всему.
Кроме нее.
Я почти забыл, что она была здесь, пока не заглянул в угол своей большой комнаты и не увидел, как она тихо затаилась. Я сижу на мягком диване в нескольких футах от кровати, и она все еще отказывается идти в кровать. Она выглядит такой уязвимой. Нам обоим разрешили искупаться, но вода только сделала синяки на ее гладком бледном лице более яркими. Не знаю, что в ней такого, что заставляет мой член так быстро затвердевать. Может быть, я привык к слабым женщинам, которых легко поймать, трахнуть и отбросить в сторону. Эта совсем другая. Она думает, что может мне отказать. Она думает, что я ей не нужен.
– Знаешь, – говорю я. – Большинство женщин умоляли бы меня лечь с ними в постель.
Она прижимает колени к груди.
– Я думаю, что я не большинство женщин. И мне трудно поверить, что большинство женщин подумают об этом через день после того, как их похитили, превратили в рабыню, а потом… забрали некоторые, ну, такие парни как ты.
– Парни как я? – ухмыляюсь я.
Она машет рукой, как будто жест объясняет ее значение.
Я изогнул бровь.
– Тебе нужно быть более конкретной, Соф-ээ.
– Я не знаю. Самоуверенный. Неприятный. Разочаровывающий. Ты хочешь, чтобы я продолжила?
– Это зависит от того, становится ли список лучше? – спрашиваю я.
Она вздыхает, но я могу сказать, что она борется с желанием улыбнуться, хотя бы немного. Хорошо. По крайней мере, там есть что-то, кроме огня и серы. Еще немного, и думаю, я буду стараться сопоставить ее с Драксисом. Они могли бы свести друг друга с ума вместо меня хоть раз.
– Думаю, что съем ее, – отмечает Драксис.
– Я надеюсь, быть тем, кто съест ее.
– Правда? Не знал, что ты любишь плоть.
– На самом деле, да. Особенно плоть между женских ног.
– Знаешь, – говорит она после долгой паузы. – Ты продолжаешь называть меня Соф-ээ, как будто это два разных слова. Ты говоришь как идиот. Мое имя Софи.
Я киваю.
– Виноват Гейдж. Это он сказал мне твое имя.
– Гейдж? – спрашивает она.
Ее вопрос заставляет меня гореть мгновенным желанием ударить Гейджа. Опять же, я всегда хочу ударить Гейджа, поэтому, возможно, более точно сказать, что ее вопрос напоминает мне, что я хочу ударить его.
– Не важно.
– Точно. Ну, если ты собираешься хранить секреты, мне не интересно с тобой разговаривать.
– Это не секрет. Он просто никому не важен.
– Вот почему твоя челюсть сжалась, когда я сказала его имя? И поэтому ты выглядел так, будто собиралась кого-то ударить?
– Это так очевидно?
– Не отвечай на эту мысль, Драксис.
– Раньше я работал с ним. Он был наемником, и мы были партнерами. Конец истории.
Она сужает глаза.
– Конец?
– Да. Когда-то работал, но больше нет.
– Причина?
– Не сегодня. Не хочу говорить об этом. Это не мое любимое воспоминание.
Она делает глубокий вдох и поднимает брови, глядя на пальцы.
– Достаточно справедливо. Думаю, у всех нас должны быть свои секреты. Ты, правда, ничего не потребуешь, если я воспользуюсь кроватью? – она спрашивает, потирая поясницу. – Мягкая кровать на самом деле звучит очень хорошо.
– Располагайся, – говорю я. – Я займу диван.
Она осторожно проходит мимо меня, как будто я могу прыгнуть и схватить ее в любой момент. Я не бросаюсь, но не тороплюсь, восхищаясь ею, когда она проходит. Рабский халат, который она носит, далеко не льстит, но я вижу тонкое очертание ее бедер и груди снизу. Это все, что я могу сделать, чтобы не протянуть руку и не затащить ее на колени, чтобы показать ей, что именно она упускает. Вместо этого я помню расстояние и холод, которые видел в ее глазах, намек на какую-то прошлую травму, которая все еще преследует ее. Ей не нужно, чтобы я добавлял еще одно испорченное воспоминание в ее прошлое.
Как только она расположилась на кровати, я говорю:
– Тебе не нужно так бояться. Если бы я хотел что-то сделать с тобой, то уже это сделал бы. Меня ничто не остановит.
Ее брови опустились.
– Ты ничего не хочешь со мной сделать?
– Ну, – говорю я, немного, посмеиваясь. – Может, мне стоит поработать над формулировкой. Если бы я мог сделать с тобой что угодно, я бы начал с…
– Хорошо, – говорит она, поднимая ладонь, чтобы остановить меня. – Этого достаточно. Спасибо тебе. И спокойной ночи.
Я располагаюсь на диване, но не сплю, наблюдая за ней через мои полузакрытые глаза. Подозреваю, что ее человеческие глаза, наверное, плохо видят в темноте, но я вижу ее достаточно ясно. Она свернулась так, что ее спина смотрит на меня, и я вижу только толстые катушки ее диких волос. Внезапно сожалею о своем обещании ничего не делать. Я представляю, как сжимаю ее темные волосы, когда она опускает рот на мой член. Идея заставляет меня застыть, и я наблюдаю за ней с повышенной тоской.
Мне никогда не приходилось ждать женщину. Эти человеческие женщины не похожи на Колари или женщин Примуса до того, как чума уничтожила их. Люди упрямы и расчетливы. Они думают о сексе как о чем-то грязном и нечистом. Они думают, что это компрометирует их мораль наслаждаться искушениями плоти. Я? Я всегда думал об этом, как о любой другой биологической потребности. Если я хочу ссать, я ссу. Если я проголодаюсь, я буду есть. Если я возбужден, я трахаюсь. Ничего из этого не изменилось, но теперь есть странный новый фактор, усложняющий ситуацию.
Я могу сказать, что Софи хочет меня. Мои уши достаточно сильны, чтобы слышать, как ее сердцебиение учащается, когда наши глаза встречаются. Я видел, как она не может держать глаза от того, чтобы поглазеть на мою грудь, мои ноги и мой член. По какой-то причине она отрицает желание своего тела быть со мной. Странно то, что меня не отталкивает от ее сопротивления. Это просто делает идею о том, что она принадлежит мне, гораздо более удовлетворяющей. Чтобы увидеть эту волевую женщину с глубоко посаженными глазами на мне, впускающую меня в себя, когда она стонет мое имя, увидеть, как ее лицо превращается в картину удовольствия, когда я довожу ее до очередного оргазма. Это то, что я хочу.
Есть кое-что еще, что я хочу от нее, но не могу полностью обернуться вокруг этого. Это странное желание, которое я никогда раньше не испытывал, и когда пытаюсь мысленно сосредоточиться на нем, оно просто ускользает, как будто его никогда не было, как попытка вспомнить сон, даже когда он исчезает из моего ума.
Она переворачивается, ее большие глаза открываются и выглядывают в темноту, навстречу мне. Похоже, она пытается определить, сплю ли я. Я лежу очень тихо, хотя знаю, что ее глаза, вероятно, не могут видеть больше, чем расплывчатые формы с таким небольшим количеством света в комнате. После нескольких долгих минут, она садится и снимает с себя халат рабыни. Ее груди разваливаются свободно, подпрыгивая один раз, прежде чем остановиться. Мой жесткий член дергается, и желание пойти к ней и похоронить мое лицо в ее мягких полушариях плоти подавляющее, но я борюсь с этим. Это может быть новым для меня, но я всегда был хорошим учеником. Знаю, Софи никогда бы не поверила мне снова, если бы я попробовал что-то сейчас. Когда я возьму ее, хочу, чтобы это был ее выбор. Я хочу, чтобы она так сильно этого хотела, умоляла меня.
А сейчас я смотрю, не чувствуя вины. В обнаженном теле не должно быть стыда, а ее тело исключительное. Я хочу чувствовать гладкую плоть ее груди возле моего лица, когда сосу ее соски и чувствовать, как она будет извиваться. Тем не менее, я жду. Она аккуратно складывает халат и укладывает его под подушку, прежде чем скользить под простынями. Зная, что она находится всего в нескольких шагах и полностью голая в моей постели, мой член пульсирует, пока я не думаю, что он может просто лопнуть.
Я очень мало сплю той ночью, но когда засыпаю, мои мечты наполнены Софи и тем, что я сделаю с ней, когда она станет моей.
9. Софи
Я сонно отталкиваю одеяла от своего потного тела. Комната душная, и я не могу остыть. Переворачиваюсь на живот, стону. Мой пот сделал влажными простыни, и чувствую, что мне отчаянно нужен душ. На мгновение мне кажется, что я снова в своей комнате в «Нью-Хоуп», но память быстро приходит ко мне. Я рабыня. Я была востребована… о, нет. Я карабкаюсь, чтобы натянуть простыни на мое потное тело и переворачиваюсь, глядя на диван.
Я вижу, как Вэш стоит на коленях и тыкает в огонь в очаге. Он смотрит через плечо с ухмылкой, которая раскалывает его лицо.
– О, доброе утро. Извини. Мне показалось, что тебе холодно, когда проснулся, так что я решил разжечь огонь.
Когда он встает, я вижу большой, очень большой контур его… штуки, прижимающейся к кожаным брюкам, которые он носит. Он видел меня голой. Мысль бьет меня как молоток. Боже. Я думаю обо всех недостатках на моем теле, о том, как мои бедра слишком широки и как мои бедра касаются друг друга сверху, и как я начинаю быстро дышать.
– Ты чертов засранец! – говорю я, мой голос смертоносный шепот едва подавленной ярости.
Он поднимает руки в защите.
– Эй, откуда мне было знать, что ты спишь голая. Я был так же удивлен, как и ты. Да, я, возможно, не торопился и наслаждался шоу.
Я краснею, чувствуя смесь гнева и ошеломляющего смущения.
– Попробуй спать в этом зудящем рабском халате! Надеюсь, тебе понравилось то, что ты видел, потому что это последний раз, когда ты это видишь.
Он поджимает губы.
– Я должен предупредить тебя. Я довольно конкурентоспособен. Если ты будешь ставить передо мной такие задачи, не могу обещать, что не займусь ими.
Я хочу закричать. Он так расстраивает. Каким-то образом, несмотря на все его ошибки, я тайно хочу, чтобы он попытался завоевать меня. Я не знаю, это ли отчаяние от желания сбежать, потребность в компании или просто безошибочный розыгрыш парней, которые являются проблемой, но… черт возьми. Зная, что он видел меня голой, и, видя его эрекцию, сжимаю свои бедра под простынями. Я чувствую, что это меня немного заводит. Один из моих самых больших страхов вокруг мужчин – это первый раз, когда они видят меня голой, и насколько это было бы травматично и неловко. Но он уже видел, и, видимо, наслаждался моим телом. Я снова смотрю на размер его эрекции. Ему это очень понравилось.
Какая-то девичья часть меня возбуждается от этого или нет, я не могу игнорировать реальность. Этот инопланетянин-убийца, вероятно, был с большим количеством женщин, чем могу сосчитать, и он не хочет иметь со мной ничего общего, он просто хочет добавить меня в длинный список завоеваний в своей жизни и двигаться дальше. Он использует меня, а потом бросит как мусор. И если он этого не сделает, вероятно, будет не лучше, чем отец. К тому времени, как он закончит, я буду еще более эмоционально сокрушена.
Он тянется, как кошка, выгибая спину, и резко стонет.
– Ну, тебе лучше перестать быть такой голой. Я должен бороться сегодня, и тебе нужно будет привести меня в порядок.
– Бороться с кем? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– Они относятся к нам хорошо, но мы все еще рабы. Теперь, когда я стал полноценным гладиатором, они будут направлять меня в боевую сферу, когда посчитают нужным. Если это меньшая толпа, я могу просто сражаться в песчаных ямах. У меня точно нет выбора.
– Но ты сказал, что освободишь меня. У тебя должен быть какой-то план. Ты не можешь просто ходить и воевать в этих… играх смерти или как их там. В конце концов, ты будешь ранен или убит.
– И тогда ты застрянешь здесь, чтобы быть востребованной кем-то другим? – спрашивает он. – Или ты беспокоишься за мою безопасность?
Я краснею. Какой адекватный ответ?
– Ты сказал, что можешь освободить меня. Я надеялась, что ты выполнишь свое обещание. Если нет, я сама что-нибудь придумаю.
Я скрестила руки, звуча гораздо увереннее, чем чувствую.
Он улыбается мне подозрительно.
– Я хотел бы это увидеть. Ну, очень жаль. Я планирую освободить тебя, но тебе пока не нужно знать мой план. И не беспокойся о травме или смерти. Ни один из этих слабаков не представляет для меня реальной угрозы.
Я хмурюсь, уверена, что он так силен, как думает, но не уверена, что он знает, во что ввязывается. Что если он объединится в команду? Что делать, если несколько гладиаторов загонять его в угол и разрубят на куски. Даже он не сможет выбраться из этого. Мой живот переворачивается, и я задаюсь вопросом, почему мое тело, кажется, восстает против моего разума. Я не забочусь о нем, думаю, что мне плевать на него, больше пытаясь убедить себя, чем сделать правдивое заявление. Он окажется таким же, как отец, если ты его впустишь. Он причинит тебе боль. Но почему я не могу полностью в это поверить? Это потому, что он красивый? Или потому, что он пытался спасти меня?
Я все еще не уверена, когда мы идем утром. Я следую за ним туда, где собрались другие гладиаторы и рабыни. Я вижу знакомые лица, и каждая рабыня неловко смещается на ноги и неуклюже ходит. У большинства из них глазавсе еще покрасневшие от слез и опухшие. Я сильно прикусываю губу, желая не говорить. Я хочу видеть каждого из этих гладиаторов убитыми. Они заслуживают худшего. И все же в то же время мое мнение о Вэше вновь растет вопреки моей воле. Он действительно был единственным, кто не заставлял себя требовать меня. Опять же, он может просто играть со мной, как кошка играет со своей едой.
Мастер Клигоп и два Примуса-работорговца стоят перед нашей собранной группой. Пока они тихо разговаривают между собой, к нам подходит человек-Гладиатор, грубо таща за собой свою рабыню. Кажется, я помню, как работорговцы называли его Маркусом.
– Похоже, твоя сучка сломала тебя, красавчик, – говорит он Вэшу.
– Если ты не хочешь потерять эту отвратительную вещь, которую называешь головой, я бы посоветовал отойти, – говорит Вэш.
Маркус жестоко улыбается.
– Я должен бояться Примуса, который даже не может трахнуть рабыню? – Маркус тянется к моей груди.
Вэш не колеблется. Он схватил Маркуса, нанеся три сокрушительных удара головой в лицо человека, прежде чем здоровенным работорговцам удается разнять их. Вэш усмехается, вытирая кровь с лица. Маркус практически рычит, его лицо разбито.
– Ты пожалеешь об этом, – обещает он Вэшу.
Вэш задумывается на мгновение.
– Да. Еще один, и я думаю, что мог бы сломать тебе череп.
Маркус утаскивает свою рабыню, но мне не нравится, как он продолжает смотреть на Вэша и меня. Он не тот, кто легко воспринимает оскорбления, и я боюсь, что это не последняя проблема, которую он нам создает.
Я заметила, что кожа на лбу Вэша сорвана на том месте, где он колотил ее в Маркуса.
– Ты в порядке? – спрашиваю я.
– Если скажу, нет, ты продолжишь меня так трогать? – ухмыляется Вэш.
Я понимаю, что потянулась, чтобы убрать волосы от его лба и отдернула свою руку обратно, как будто он укусил.
– Ты в порядке. Хорошо.
Он расслабляет ноги.
– Я не знаю, док. Думаю, довольно плохо. Какой нынче год? – Я немного улыбаюсь.
– Обманщик.
– Дразнишь, – говорит он. – Сначала ты размахиваешь своей голой задницей в моей комнате, а теперь гладишь мою кожу на публике? Скандально.
Я закатываю глаза, но не могу удержать яростный румянец от прикосновения к моим щекам. Хотя Вэш раздражает меня и, кажется, сводит с ума на каждом шагу, но не могу не понять, что, если бы не он, у меня были бы сейчас проблемы. Он дает мне шанс надеяться. Для чего, собственно, я не знаю. Знаю, что без него я не смогу пережить это. Не без умственного разрыва по пути. Мне нужна его сила, его уверенность и его легкое отношение. Это заставляет меня почти поверить, что это не смертный приговор, что действительно может быть выход из всего этого. Я все еще не могу помочь тому, как чувствую страх вокруг него, но теперь мне интересно, пройдет ли это. Как было бы здорово, если бы я могла пройти мимо тени, которую мой отец бросил на меня. Если бы могла снова доверять человеку и впустить кого-нибудь.
Клигоп щелкает своим электро-хлыстом для внимания.
– Гладиаторы. Вы могли подумать, что вчера старались. Возможно, вы считали себя полноценными гладиаторами, готовыми проливать кровь для масс и гордиться своими хозяевами. Но, увы, мы находимся в лунном сезоне. Это означает, что игры этого сезона привлекут самых важных людей во всей галактике. И мы не можем позволить вам опозорить нас. Так что мы собираемся сузить поле. Сейчас вас двенадцать человек. Когда мы закончим, будет двое. После этого вы присоединитесь к остальным гладиаторам из других групп.
Ветераны гладиаторы не волнуются из-за этой новости, но многие девушки так делают. Я вижу эмоции, сражающиеся на их лицах, вопрос о том, что случится с рабыней, чей гладиатор убит. Для большинства я также вижу тень неуверенности – разве они скорее не умрут, чем продолжат так жить? В моем сердце я тоже чувствую замешательство. Хотя не признаю этого, я не хочу, чтобы с Вэшом что-то случилось. И это не только потому, что он мой лучший шанс выбраться отсюда. Я видела, как он уже пытался изменить себя, чтобы сделать меня счастливой.
10. Вэш
Я бросаю несколько взглядов на Софи, пока Клигоп продолжает бубнить, тщетно пытаясь напугать нас. Не могу перестать воспроизводить изображение ее обнаженного тела в моем сознании. Я глубоко дышу и ощущаю ее запах, когда она стоит рядом со мной. Всякий раз, когда Софи смотрит на меня этими большими глазами, не могу не почувствовать прилив волнения, как будто я все еще молодой, неопытный воин. Хочу провести рукой по ее маленькой талии и почувствовать ее возле меня. Я хочу избить каждого гладиатора и работорговца, который так на нее смотрит, но знаю, что мне нужно контролировать эту часть моей личности, чтобы не пугать ее, особенно после того, что сделал с Маркусом. Я был рад видеть, что она, кажется, не возражает. Очевидно, это нормально причинять боль мужчинам, которые пытаются прикоснуться к ней. Это полезное знание, которое нужно запомнить.
Каждый раз, когда я чувствую, что жажду ее еще больше, также чувствую боль познания истины. Все, что у меня может быть с Софи, будет временным. Я не могу вечно скрывать, кто я на самом деле. Когда она узнает мою семью, то возненавидит меня.
– Тогда ты обращаешься с ней неправильно, пытаясь требовать ее, – говорит Драксис.
Я хмурюсь. Его слова правда. Если потребую ее, пока она не знает, кто я, то оскорблю ее. Даже продолжать флиртовать с ней было бы неправильно. В конце концов, как я могу утверждать, что хочу защитить ее, если заманиваю ее испытывать чувства ко мне? Чем больше она заботится обо мне, тем больнее ей будет узнать правду. Но я не знаю, смогу ли остановиться. Мое тело взывает к ней. Я хочу узнать ее, узнать изгибы ее плоти и долины ее разума, узнать, что заставляет ее улыбаться и что заставляет ее плакать. Больше всего хочу узнать, кто причинил ей такую боль и уничтожить их.
– Первый отсев начинается сейчас, – говорит Клигоп. – Шестеро из вас останутся, когда мы закончим.
Он начинает делить нас на пары, заставляя меня думать о Софи. Я надеюсь, попасть в пару с Маркусом, чтобы мог уладить счет, но я против одного из самых физически впечатляющих гладиаторов Примусов, краснокожего Магнари с толстым шрамом на груди. Он носит большой наплечник с поднятым горлышком и держит массивный двуручный меч. Нам не дают никакого уровня технологии, вероятно, из-за страха, что мы можем попытаться напасть на наших рабовладельцев, поэтому его доспехи и оружие – это не что иное, как кованая сталь.
Уверен, я могу убить гладиатора без оружия. Раньше пытался умерить свою жестокость, чтобы Софи не была слишком напугана, чтобы принять свои чувства ко мне. Я хотел, чтобы она хотела меня. Хотел сделать ее своей. Теперь, предупреждение Драксиса заставляет меня думать иначе. Как бы я этого ни хотел, моя потребность защитить ее от вреда и боли подавляет мою жадность сделать ее своей. Если хочу сохранить ее в безопасности, должен заставить ее снова бояться меня. Я начал замечать, что стал нравится ей, и как бы мне ни было больно, мне нужно положить этому конец. Я смотрю на оружейную стойку, пытаясь решить, какое оружие будет самым злобным и варварским. Выбираю шипованный шар и цепь. Я решил остаться без брони, потому что ни одна стальная броня на стойках не остановит оружие размером с этот меч. Кроме того, все равно не собираюсь позволять ему прикасаться ко мне.
Через песчаное боевое кольцо я вижу, как другие встают в пары. Все лица суровы. Нас не легко напугать. Мы все убийцы, и, хотя я знаю, что заслуживаю смерти за все зверства, которые совершил, но пока не могу. Нет, пока не увижу Софи вне этого. Я выступаю против своего оппонента, готового бороться не за свою жизнь, а за Софи, готовясь заставить ее бояться меня.
Я бросаю на нее взгляд, хотя и сказал себе не делать этого. То, как она сжимает свой халат в тугие кулаки, согревает мое сердце. Она беспокоится за меня. Я уже чувствую, что ледяная стена, которую пытался окружить своими чувствами к ней, оттаивает.
Краснокожий Примус делает шаг вперед.
– Меня зовут Харкан.
Я закручиваю свой шар и цепь.
– Можешь называть себя как хочешь. Ты скоро станешь трупом.
Он рычит, двигаясь ко мне с удивительной меткостью. Я ожидал большие, чрезмерно энергичныеудары, но он отступает назад, покачиваясь, используя всю мощь своего оружия. Я ударил по мечу несколько раз, используя металлическую ручку моего оружия, чтобы поймать его удары. Мои руки звенят от ударов, и я начинаю жалеть, что не взял свое оружие, алебарду.
– Я могу помочь, – говорит Драксис. Я слышу рвение в его голосе, голод.
У меня всегда есть соблазн отпустить его. Несколько раз я видел, как его сила опьяняла. Драксис– единственное, что меня пугает в этой вселенной. Есть привыкание к чувству, что его сила течет через мое тело. С ним приходит страх, что я могу позволить ему взять все больше и больше контроля, опьяненный его властью. Несмотря на то, что он говорит, что никогда не будет претендовать на мое тело, я слышал истории, и чувствовал, как легко было бы потерять себя в эти моменты. Есть причина, по которой драконов-перевертышей боятся, и я не планирую присоединяться к числу тех, кто одичал или был подавлен, когда они теряют контроль.
Я начинаю видеть закономерность в атаках Магнари. Он хитрее, чем я думал, но у него есть привычки. Он любит следовать за низкими атаками с высокими атаками. Он любит шататься по времени своего свинга, когда делает выпад, надеясь, что я покажу, где я планирую блокировать, прежде чем он совершит атаку. Поэтому я жду, пока он попробует пошаговую атаку. Я использую короткое окно времени, зная, что он еще не нанесет удар и бросаюсь на него, ломая челюсть мячом и цепью. Его голова дергается в сторону, и он вращается, приземляясь в стальном грохоте. Кровь накапливается под ним и капает, когда он поднимается на ноги.
Слишком поздно для него.
Я атакую его сзади. Шар с шипами врезается в его плоть, вдавливает сталь ломая кости, когда он безуспешно пытается вернуть свою броню. Я разбиваю кости в его руке в пыль. Ломаю ребра. Пробиваю легкое, в результате чего его рваные вдохи стали короткими и толстыми. Он спотыкается назад, но я не смущаюсь. Отдаленно понимаю, что вокруг меня другие бои прекратились. Все смотрят, как я кружусь и вращаюсь, поражая огромной силой и скоростью, ломая этого Примуса по частям.
Я продолжаю раскачиваться после его смерти. Я раскачиваюсь, когда во мне поднимается гнев потраченной жизни. Я раскачиваюсь, думая о несправедливости всего этого, о том, как единственная женщина, которую я когда-либо действительно хотел, находится за пределами моей досягаемости, о том, как я прожил свою жизнь, не обращая внимания на то, что происходит с этими людьми, как я считал себя сильным, но я был слишком слаб, чтобы противостоять реальности.
– Достаточно! – кричит Клигоп.
Он пытается казаться командующим, но в его голосе есть нотка страха. Все сделали несколько шагов назад от меня и руины, которая когда-то была жестоким Примусом.
Я смотрю на свои руки и кровь, которая их покрывает. Бросаю оружие с отвращением. Я не могу заставить себя встретиться глазами с Софи, но знаю, что она там. Разочарование, страх, отвращение. Хорошо. Это правильно, что она боится меня.
– Девочки, если ваш Гладиатор жив. Приведите его в порядок. Если он умер, очистите его, – говорит Клигоп после окончания боевых действий.
Я смотрю, как темнокожая девушка шагает к бардаку, который был когда-то Харканом. Ее руки дрожат, когда она пытается очистить его тело от кольца.
Я не вижу, как Софи подходит. Ей дали ведро мыльной воды, и она начала использовать тряпку, чтобы вытереть кровь с меня. Она ничего не говорит, и ее движения грубы. Она вынуждена взять новое ведро, прежде чем заканчивает чистить мои руки. Когда я смотрю на нее, вижу ту же холодность, которая была в ее глазах в первую ночь в камере. Это то, чего я хотел, но это неправильно. Мне правда нужно навредить Софи, чтобы защитить ее? Думаю, лучше причинить ей боль, чем сломать ее.
– Что это было? – спрашивает она, наконец, когда трет кровь с моих плеч.
– Это было выживание, – говорю я.
– Я уже думаю, что ты зверь. Ты хочешь, чтобы я добавила лжеца в список?
Я хмурюсь.
– Это не имеет значения. Ему нужно было умереть, чтобы мы могли жить. Вот что имеет значение.
– Ты мог убить его быстрее. Я видела, что ты можешь сделать, но ты заставил его страдать. – Она качает головой, еще сильнее протирая мою кожу, пока она не заболит. – Я думала, что ты лучше этого.
Ее слова порезали меня глубже, чем любой клинок. Ничего не могу сказать. Мне нужно, чтобы она плохо обо мне думала. Она вздыхает.
– Действительно. Глупая рабыня, лучше продолжай работать. Слишком много разговоров. Просто замолчу сейчас. Я бы не хотела, чтобы ты вымещал на мне этот нрав.
Ее голос жесткий и резкий, но опять же, я ничего не говорю.
Когда она закончила отмывать меня, хлопает тряпкой в ведре и идет ждать других девушек, которые закончили.
– Это правильный путь, – говорит Драксис.
– Тогда почему это так неправильно? – спрашиваю я.
