Текст книги "Безмолвные воды (ЛП)"
Автор книги: Ш. Черри Бриттани
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
Поэтому легче уж оставаться пьяным.
Берт придвинул мне стакан.
– Подлянку кинули, – пробормотал я.
Прежде чем он успел ответить, в дверь бара ввалилась компания нетрезвых девушек. Они были изрядно пьяны и одеты с головы до ног во все розовое. За исключением одной, которая была вся в белом.
Девичник.
Еще лучше.
Берт поднялся и направился к бару обслуживать их.
– О, черт возьми, это о-о-о-очень миленькое местечко, – хихикнула одна.
– Невероятно, как ты его нашла? – воскликнула другая.
Они вели себя так, словно проходили квест, а эта забегаловка была одной из локаций. Ну, так и есть. Я забился в угол своей кабинки, желая только одного – чтобы меня оставили в покое.
Их хихикающая группа поспешила к бару.
– Что я могу предложить вам, дамы? – спросил Берт.
Они вскинули руки вверх и хором крикнули:
– Виски!
Я закрыл глаза и снова оказался на той лодке.
– Это просто потому, что Любимица Америки Мэгги Мэй не может разговаривать. А если бы могла, то, держу пари, выразилась бы как-нибудь более поэтично, – он замолчал, и его глаза округлились. – НАРУШИТЕЛЬ! Я только что упомянул в разговоре имя девушки! Мне нужна штрафная рюмка! Виски! – он направился за бутылкой на другой конец раскачивающейся лодки. Пошатнувшись всем телом, Рудольф едва не выпал за борт. Я крепко вцепился в него, пытаясь втащить обратно.
Я потряс головой. Стоп. Сейчас единственная цель – это добраться до задней двери и незаметно выскользнуть отсюда. Но одна из девушек все-таки заметила меня.
– О. Мой. Бог, – она даже присвистнула.
Я склонил голову к столу и попытался не привлекать к себе внимания.
– Тиффани! Смотри, это?..
Одетая в белое девушка повернулась ко мне.
– О, Боже мой! Это же Брукс Гриффин! – закричала она.
Все девушки с криком бросились к моему столику. Готов поклясться, что изначально их было меньше, но я выпил больше, чем обычно, поэтому в глазах, видимо, двоилось. Они совали мне в лицо камеры своих телефонов, и я изо всех сил пытался увернуться от них. А потом посыпались вопросы и комментарии.
– О, Боже мой, Брукс, мне так жаль, что с тобой произошел тот несчастный случай!
– О, Господи, ты лишился пальцев?
– Это значит, что ты больше не сможешь играть на гитаре?
– Ты собираешься продолжать заниматься музыкой?
– Можно мы купим тебе выпить?
– Мы можем с тобой сфотографироваться?
– Я так сильно тебя люблю!
– А про наркотики это правда?
– Нет! Он бы не стал… не так ли? Но я бы не стала осуждать.
– Я курю травку.
– Мой кузен сидел на таблетках.
– Брайан?
– Нет, Вест.
– Что случилось с Сашей?
– Она тебе изменила?
– Или ты ей изменил? Я читала статью о тебе и Хайди Клум…
– Вы совершенно меня не знаете! – огрызнулся я, сжав ладони в кулаки. – Черт возьми, почему все до одного ведут себя так, словно всё про меня знают? В новостях, в интернете, в бульварной прессе! – закричал я, надрывая горло, словно ругался на детей, которые даже не пытались дать отпор. – Никто не знает, каково мне сейчас. Никто не знает, что значит лишиться возможности заниматься любимым делом. Музыка была моей жизнью, а теперь я едва могу говорить. Я не могу… никто не знает… – сил говорить больше не осталось. Я был пьян, да и шея болела очень сильно. Слишком много слов. Слишком много эмоций.
Девчонки притихли, не зная, что сказать, что сделать.
– Простите, – пробормотал я. – Я не хотел…
– Все в порядке, – сказала одна из них, ее взгляд был полон вины. – Извини нас.
После этого они оставили меня в покое и покинули бар.
Берт стоял неподалеку и молча смотрел на меня. Он медленно покачал головой и спустя пару секунд уже опять сидел напротив меня. Опустив ладонь на мою руку, он легонько сжал ее один раз, и этот жест напомнил мне о Мэгги, потому что все в этом мире напоминало мне о ней.
Берт взял бутылку виски и налил мне еще стакан. Он не предлагал мне сочувствия, не кормил дерьмовыми советами гнать прочь свою боль. Вместо этого он дал мне виски, чтобы заглушить воспоминания.
Я сделал глоток, и алкоголь обжег мне горло. И это жжение воскресило в памяти все слухи, всю ложь, а еще ту трагическую случайность и шрамы на сердце. Я вспоминал обо всем, что мучило меня и жило в моей душе, пока голова совсем не перестала соображать.
***
Каждое утро я просыпался и действовал по привычке. Чистил зубы, принимал душ и одевался. Потому что таким был мой распорядок на протяжении всей жизни. Но это все, что я делал. Я просыпался, читал сплетни о себе, напивался и засыпал.
Парни изо всех сил старались убедить меня позволить им приехать и побыть со мной, но я отказывался. Они не виноваты в том, что случилось. Это моя вина. Это я настоял на том, чтобы мы поплыли на лодке, тогда как все хотели просто расслабиться в доме.
Коттедж миссис Бун был идеальным местом, чтобы отгородиться от всего мира. Здесь не было бесконечных вспышек фотокамер, никто не пытался строить прогнозы по поводу моего будущего. Здесь я мог просто быть в одиночестве. Исключение составляли дождливые дни. В такие дни я отступал от своего привычного распорядка. Во время дождя я садился в маленькое каноэ и выплывал на середину озера. На меня падали капли дождя, небо раскалывалось ударами грома, но я сохранял спокойствие и неподвижность.
И хотя мой отъезд в коттедж должен был помочь мне обрести себя, с каждым днем я становился все более потерянным. А еще я чувствовал, что во мне произошел какой-то сдвиг. Я стал равнодушным. Стал чужим даже для самого себя.
Я шел по пути, который никогда не приведет меня к дому.
Глава 34
Мэгги
– Ну вот и все, – сказал папа, вытаскивая из грузовика последнюю коробку. Мы словно каким-то образом перенеслись назад во времени – в те дни, когда мы жили с ним вдвоем в маленькой квартирке и мечтали покорить большой мир. Только в этот раз здесь была еще сестра с дредами на голове, которая ни на шаг от нас не отходила.
Сегодня Шерил уехала на ночь домой, чтобы побыть с мамой, и мы с папой легли спать на надувных матрасах, каждый в своей комнате. Часа в три ночи меня разбудили звуки движения в квартире. Я слезла с матраса и на цыпочках пошла в кухню, где обнаружила папу – он не спал и варил кофе. Обернувшись и увидев меня, он от неожиданности едва не выскочил из собственной кожи.
– Боже, Мэгги! Как ты меня напугала!
Я подарила ему извиняющуюся улыбку и, взяв свою маркерную доску, села на край столешницы.
– Тебе не спится? – спросил он.
Я услышала, как ты бродишь. У тебя все в порядке?
Он поморщился.
– Я думал, что это – то самое, понимаешь? Я думал, что буду с ней всегда, – он налил кофе в две чашки и протянул мне одну. – Когда я впервые встретил Кэти, она была как луч солнечного света. У нее была такая энергетика… Она и меня ею заряжала, понимаешь? Я не знаю, что происходило в ней все эти годы, но она начала меняться. Она стала равнодушной… Я пытался понять: может, это я что-то сделал или сказал, но… я давно потерял свою жену. И, черт возьми, я тоже изменился. Я убедил себя, что она просто переживает из-за произошедшего с тобой, и это как-то повлияло на нее – не прямо, а косвенно, как причина и следствие. Но с каждым днем становилось только хуже. Женщина, которую я знал, день за днем исчезала прямо на моих глазах. И мужчина, которым я себя знал, тоже ушел.
Ты скучаешь по ней?
Он потер пальцами виски.
– Мне не хватает самой мысли, что я скучаю по ней. Правда заключается в том, что я перестал скучать по ней еще тогда, когда мы жили с ней под одной крышей. Шло время, и я захотел уйти. Но я не мог торопить тебя. Не мог заставлять тебя выйти, когда ты не была к этому готова.
В горле у меня встал ком. Он оставался с ней все это время ради меня. Он пожертвовал своим счастьем, чтобы уберечь меня.
Прости, что из-за меня ты вынужден был оставаться с ней.
Он покачал головой.
– Я, не задумываясь, поступил бы так же еще раз.
Мы сидели и пили черный кофе, не говоря ни слова. Мы с папой отлично умели молчать друг с другом. Это всегда ощущалось правильным. Я уже собралась было вернуться в кровать, когда папа нарушил это молчание.
– Учитель попросил ученика назвать два местоимения. Что ответил ученик?
Я улыбнулась его шутке и написала на доске:
Кто, я?
Он усмехнулся и пробурчал себе под нос:
– Кто, я?
Подойдя к двери своей спальни, папа снова оглянулся на меня и озвучил правду, в которой боялся признаться даже себе самому.
– Я скучаю по ней.
Несмотря на все усилия – и даже на боль – он все еще любил ее.
Это такое свойство любви. Она не уходит просто потому, что ты попросил ее уйти. Она прячется, истекая кровью от боли, и не перестает молить о том, чтобы ты не позволил ей ускользнуть совсем.
***
– Он не распаковывает вещи, – сказала мне Шерил из гостиной.
Папа сидел на кухне и пил очередную чашку кофе. Прошла уже неделя с того момента, как мы переехали в новую квартиру, но в его спальне все еще стояли коробки.
– Почему, как ты думаешь?
Он ждет, когда она скажет ему возвращаться домой.
Шерил задумчиво нахмурилась.
– Мама не лучше. Я не берусь судить, но, судя по ее засаленным волосам и рою мух, кружащих вокруг нее, мне кажется, она даже не моется.
Я усмехнулась своей впечатлительной сестре.
– Любовь – сложная штука, да?
Ага.
– Вот поэтому я и хочу завести кошку. Кошке ничего от тебя не нужно, кроме еды и лотка под какашки. Это все, чего я хочу от отношений. Дайте мне немного тако и предоставьте туалет для выхода этих самых тако, и я буду жить долго и счастливо. Я определенно настроена завести кошку. И, наверное, кормить ее тако на ужин. Ты будешь приходить и убирать за ней лоток, если я попрошу?
Нет. Скорее всего, нет.
– Тогда ладно. У меня точно не будет кошки.
Я беззвучно рассмеялась.
Мобильный телефон начал звонить, и я ответила через «ФейсТайм».
– Привет, сестренка! – сказал Келвин, улыбаясь в экран своего телефона.
Я помахала ему рукой, а Шерил похлопала в ладоши, привлекая к себе его внимание.
– Привет, братишка!
– О! Две по цене одной! Неплохо смотришься с дредами, мелкая! Мы с парнями улетели из Лос-Анджелеса. У нас разные встречи и прочая ерунда, поэтому у меня есть всего пара минут. Но я звоню, чтобы попросить о помощи, Мэгги.
Я вопросительно приподняла брови.
– Я звонил Бруксу, и, судя по голосу, он был сильно пьян. Мы говорили не очень долго, но, думаю, он в очень плохом состоянии. Я знаю, он просил тебя дать ему возможность побыть одному, и знаю, что ты согласилась на это, потому что когда-то Брукс сделал то же самое для тебя… Но сейчас все по-другому. Я понимаю, ему нужно время, чтобы прийти в себя, но не уверен, что он занимается именно этим. Кажется, Брукс делает прямо противоположное, и я надеюсь, что ты сможешь съездить и проверить, как он там.
Конечно, да. Если Брукс пропадает, я должна быть там, с ним. Не мешкая. Иногда люди полагают, что им нужно побыть в одиночестве, но на самом деле нуждаются в обратном.
Отвезешь меня туда? – спросила я Шерил.
Она кивнула.
– Конечно, – и погладила себя по животу, – только можно сначала остановиться поесть тако? Потому что… это же тако.
***
Первые капли дождя упали на городок Месса, когда мы с Шерил подъехали к коттеджу. Выгрузив мой чемодан, мы направились к переднему крыльцу. Я несколько раз постучала в дверь, но не получила от Брукса никакого ответа. Живот напрягся от дурных предчувствий. Спасибо миссис Бун – она дала мне запасной ключ, когда услышала, что я планирую на какое-то время остаться с Бруксом.
Повернув ручку, я открыла парадную дверь. Брукса нигде не было видно. Странно, ведь его машина припаркована перед домом. Может, он пошел в город.
Я вытащила свою доску.
Ты можешь ехать, Шерил.
Она приподняла бровь.
– Ты уверена? Я не хочу оставлять тебя здесь, пока он не найдется…
Со мной все будет хорошо. Обещаю. Я позвоню, если что-то понадобится.
Шерил не решалась уйти, но после нескольких минут убеждений все-таки уехала. Я села на диван в гостиной, ожидая, когда вернется Брукс, но его все не было. Спустя какое-то время я взяла зонтик, вышла на улицу и направилась в сторону города. Дождь не прекращался. Дойдя до местной библиотеки, я поспешила внутрь, прихватив с собой доску.
Для такого маленького городка библиотека была просто огромной. У меня возникло ощущение, что я снова в своей спальне, окруженная любимыми книгами. Когда я вошла, женщина за стойкой регистрации приветливо улыбнулась мне. Она казалась очень милой со своими шоколадного цвета глазами и короткими седыми волосами. На бейдже было написано, что зовут ее миссис Хендерсон.
– Здравствуйте, могу я чем-нибудь помочь?
Я начала писать.
Я кое-кого ищу, но не уверена, что в последнее время его кто-то видел.
Она тихо засмеялась.
– Дорогая, я понимаю, что это библиотека, но тебе не обязательно вести себя настолько тихо.
Я поморщилась, постучала пальцем по шее и покачала головой.
Она нахмурилась.
– Ой, ты не можешь говорить? Прости меня. Ладно, ну, и кого же ты ищешь?
Брукса Гриффина.
Она прищурилась.
– Сейчас все кому не лень приезжают в город под благовидным предлогом, а потом не дают прохода бедному молодому человеку. Он и так уже достаточно натерпелся. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы кто-то приставал к нему с автографами или с чем-то подобным.
Я его друг.
– Это надо доказать.
Потянувшись к карману, я вытащила свой мобильный телефон и показала фотографии, на которых мы с Бруксом стоим в обнимку.
Она улыбнулась.
– Похоже, вы близкие друзья. Ладно, хорошо. Сейчас идет дождь, поэтому он может быть только в одном месте. Пойдем, следуй за мной. Я покажу тебе. Но если выяснится, что эти фото просто монтаж, клянусь, я позвоню Лукасу. Он не просто полицейский в этом городе, он – мой муж, – она взяла зонтик и вывела меня из библиотеки. Мы перешли через дорогу к берегу озера. – Видишь его? – спросила она.
Я покачала головой.
– Там, – она указала на озеро. – Вон то маленькое пятнышко. Он и его крошечное каноэ, – сказала миссис Хендерсон, глядя в том же направлении, что и я.
На середине озера в одноместном каноэ сидел Брукс. Вокруг барабанил дождь, а ему, казалось, было все равно.
– Он выходит туда только в дождь. В ясные дни никогда.
Я склонила голову и удивленно посмотрела на миссис Хендерсон, но она, пожав плечами, добавила:
– Многие горожане думают, что он заплывает туда во время шторма специально, чтобы утонуть.
Но я-то лучше знала.
Я-то знала, что погрузиться под воду – это лучший способ вернуться к жизни.
Глава 35
Брукс
Когда дождь прекратился, я начал грести обратно к коттеджу. Было уже довольно поздно – около одиннадцати часов вечера – когда грозовые тучи решили переместиться в сторону другого города. Я привязал каноэ к причалу и провел руками по мокрым волосам, стряхивая с них воду.
– Черт, – пробормотал я себе под нос, вытащив из каноэ свою отмороженную задницу. Единственное, чего мне сейчас хотелось, это забежать в дом, переодеться и нырнуть в теплую постель. Но, когда я доплелся до коттеджа, у меня внутри все сжалось – я увидел, что кто-то лежит и спит в кресле-качалке на крыльце. Проклятые папарацци. Это уже не первый раз, когда они пытаются взять приступом мое жилище, чтобы выудить у меня информацию. Но обычно у Лукаса – шерифа этого города – отлично получалось убеждать их держаться отсюда подальше.
После многочасового одиночного плавания я был не в состоянии общаться с каким-то гаденышем, прячущимся за домом с фотоаппаратом в руках. Подойдя к крыльцу, я вздохнул.
– Послушай, придурок. Разве у тебя нет занятия поинтереснее, чем делать фотографии… – мой голос затих, когда спящая Мэгги начала пробуждаться, встревоженная и взволнованная. Она слегка вздрогнула от испуга и потянулась руками к шее. Когда же ее взгляд сфокусировался на мне, она опустила руки.
– Мэгги? – я запнулся, не веря своим глазам. Сердце защемило еще сильнее. – Черт побери, что ты здесь делаешь? – буркнул я то ли смущенный, то ли рассерженный, но счастливый. Точно счастливый.
Я чертовски счастлив видеть ее.
Она завертелась на кресле, словно искала что-то. Когда же Мэгги снова села ровно, у нее в руках была доска, и я прочитал на ней написанные моей же рукой слова.
Когда-нибудь ты проснешься, Магнит, и, покинув свой дом, откроешь для себя мир. Когда-нибудь ты решишься увидеть его целиком, Мэгги Мэй, и в тот день, когда выйдешь наружу и сделаешь первый глоток воздуха, я хочу, чтобы ты отыскала меня. Несмотря ни на что, найди меня, потому что я хочу первым показать тебе этот мир. Я хочу помочь тебе реализовать твой список желаний. Хочу показать тебе весь этот безграничный мир целиком.
Мэгги поднялась с кресла. Ее одежда была насквозь промокшей, как будто она тоже весь вечер просидела под дождем. Чихнув, она задрожала от холода.
Мэгги стояла и смотрела в ожидании, когда я скажу что-то еще – хоть что-нибудь. Мы смотрели в глаза друг другу, и в моей голове проносилось так много мыслей, но я не имел на них права. Я не заслуживал того, чтобы скучать по ней. Не заслуживал того, чтобы удерживать ее рядом с собой. Я не заслуживал того, чтобы любить ее. Все, что я делал, это жалел себя, пил и спал. Она достойна большего, чем мое уныние. Как я мог показать ей мир, когда сам делал все возможное, чтобы скрыться от него?
– Входи, обсохни, – сказал я и увидел легкую тень грусти, промелькнувшую на ее лице, когда она кивнула. Словно Мэгги питала надежду на то, что я побросаю вещи в сумку и присоединюсь к ней в ее путешествии по исполнению списка желаний. Это был первый раз, когда я почувствовал, что по-настоящему подвел ее.
Мы вошли в дом, и я заметил стоящий в гостиной чемодан.
– Твой?
Она кивнула.
– Скоро вернусь, – я направился в свою спальню и, ворвавшись в ванную, плеснул водой себе в лицо. – Господи, Брукс. Возьми себя в руки.
Встреча с Мэгги лишила меня равновесия. Это слишком резкий переход: окунуться в воспоминания о чем-то прекрасном, когда все, что я чувствовал в последнее время, было совершенно отвратительным. При виде нее мне захотелось дышать, хотя последние несколько недель я только и делал, что лишал себя воздуха.
– Как ты сюда попала? – спросил я, снова входя в гостиную. Мэгги замотала волосы полотенцем и разбирала свой чемодан в поисках пижамы. Она быстро нацарапала на доске:
Шерил.
Я вздохнул.
– Уже поздно, и я немного пьян, поэтому раньше, чем завтра, не смогу отвезти тебя домой. Ты можешь остаться на одну ночь, но потом должна уехать. Я покажу тебе комнату.
Она сделала так, как я сказал, и я проводил ее в «европейскую спальню».
– Ты можешь остаться здесь до утра, а потом я отвезу тебя домой. Утром. Первым делом, Мэгги. Если хочешь есть, в холодильнике валяется вчерашняя пицца и немного газировки. Спокойной ночи.
Коротко и ясно. Сегодня ночью у меня нет желания вдаваться в какие-либо разговоры с Мэгги, потому что у нее есть способ изменить все к лучшему. А я не хотел чувствовать себя лучше.
Я вообще не хотел чувствовать.
Развернувшись, чтобы уйти, я почувствовал, как пальцами она ухватилась за мое предплечье, и закрыл глаза.
– Мэгги, – прошептал я и замолчал, но она потянула меня, поворачивая лицом к себе. Я встретился взглядом с ее голубыми глазами, и она подарила мне свою прекрасную улыбку. – Я не могу сейчас, – сказал я, но она не отпускала меня. Я высвободил свою руку и отвернулся. – Я не могу. Прости, не могу.
Я покинул комнату, не позволяя себе вернуться и посмотреть на ее реакцию. Войдя в свою спальню, я захлопнул дверь, схватил бутылку виски и попытался забыть, каково это – снова чувствовать.
***
– Зачем ты готовишь? Мы должны ехать, – буркнул я Мэгги следующим утром, пока она, стоя на кухне, жарила блинчики. Мне это было непонятно. Прошлым вечером я был довольно груб с ней. И ясно дал понять, что утром мы сразу уезжаем. Но она даже не повернулась, словно не заметила меня. Она просто продолжала готовить.
– Мэгги! – крикнул я.
Она по-прежнему никак не реагировала.
Я закатил глаза, подошел к холодильнику и открыл его, чтобы достать пиво. Но пива не обнаружил.
– Какого?.. – Отлично. Я подошел к винному шкафу и широко распахнул его, чтобы обнаружить внутри пустоту. – Ты издеваешься надо мной? – проворчал я. – Мэгги, где моя выпивка?
Опять ноль реакции.
– Господи, Мэгги! Ты же немая, а не глухая!
Она повернулась, прищурилась и бросила на меня такой убийственный взгляд, из-за которого мне почему-то сразу захотелось извиниться.
– Ну, серьезно. Где моя выпивка?
Она указала на пустые бутылки в раковине. Кишки свело судорогой, и я резко выдохнул.
– Ты должна вернуться домой, Мэгги. Тебе нужно собрать чемодан, чтобы я немедленно отвез тебя обратно.
Она подошла и успокаивающим жестом положила мне ладонь на щеку. Потом пальцами слегка коснулась шрама на моей шее. Я закрыл глаза. Это было слишком. Ее прикосновение давало мне слишком сильное чувство поддержки.
– Тебе не нужно здесь находиться, – сказал я, задерживая ее руку, и откашлялся. – Я ведь просил тебя дать мне побыть одному… – я с трудом сглотнул.
Она легко скользнула губами по моим губам и подняла вверх ладонь правой руки.
Пять минут.
Я закрыл глаза.
– Не могу.
Она притянула меня к себе и положила ладони мне на грудь. Когда я открыл глаза, то увидел, что она смотрит на меня взглядом, полным надежды.
– Хорошо, – я потоптался на месте и взял ее руки в свои. – Пять минут.
В первую минуту мне было тяжело даже смотреть в ее сторону. Она напоминала мне обо всем, чего я всегда хотел, и обо всем, что потерял. На второй минуте она напомнила мне о лучших днях моей жизни. На третьей минуте я подумал о музыке. Мэгги всегда напоминала мне музыку. Она и была моей музыкой.
Она подошла ближе, и я отступил назад, разрывая соединение наших рук. Я покачал головой.
– Нет. Ты не сможешь утешить меня. Прости. Я не могу быть с тобой. Мне очень жаль, Мэгги. Я уеду в город на весь день, а когда вернусь, пожалуйста, будь готова ехать, – я развернулся, чтобы уйти, смущенный собственной грубостью, и, едва шагнув за порог, откровенно сказал: – Ты не сможешь спасти меня, Мэгги. Просто позволь мне утонуть.
Глава 36
Мэгги
Я не уехала, и это взбесило его. Каждый новый день Брукс Тайлер Гриффин представал передо мной в двух различных ипостасях. Первая – это молчаливый Брукс, который ходил мимо меня, не произнося ни слова. За все то время, что я его знаю, он никогда не давал мне ощущать себя невидимой. Пока я не приехала в этот коттедж. Вторая – это пьяный Брукс, грубая сволочь. О существовании этой его стороны я никогда не подозревала. Он неоднократно вваливался в дом пьяным и доставал меня разговорами о том, как ему меня жаль и что я должна продолжать жить своей жизнью, потому что мы никогда не будем вместе. У нас никогда не будет будущего.
– Я вот к чему. Посмотри на себя. Ты торчишь здесь и ждешь меня. Что с тобой? – однажды промямлил он, шатаясь в дверном проеме моей спальни в три часа ночи. – Прекрати обманывать себя, Магнит. Этого не произойдет. Разве это не у тебя было нечто вроде списка желаний? – он хихикнул и, качнувшись назад, ударился спиной о стену. – Или ты слишком боишься сделать что-то самостоятельно?
В такие ночи мне больше всего хотелось уехать. В такие ночи мне хотелось выбросить белый флаг поражения и оставить Брукса упиваться своими страданиями. Но потом я сжимала якорь на ожерелье и напоминала себе, сколько раз он поддерживал меня. Ночами я наливала ванну, погружалась под воду и напоминала себе, что это не он. Это не он. Это не он. Это не мой любимый…
Если уйду от него в самый тяжелый момент, кем я буду после этого? Если его разум совсем потеряет свет, и он незаметно утонет во мраке, разве я смогу себе это простить? В те дни, когда я нуждалась в нем больше всего, Брукс всегда был рядом. Я обязана сделать для него то же самое.
Любовь не состоит из одних лишь ясных дней. Любить – это значит быть рядом и в пасмурные ночи.
Брукс больше не любил того, кто смотрел на него из зеркала. Он больше не видел себя таким, каким был всегда: веселым, обаятельным, дурашливым. Он больше не смеялся, и я, как ни старалась, не могла вспомнить, когда в последний раз видела его улыбку.
Моя задача – напомнить ему.
Моя задача – быть его якорем.
Моя задача – остаться рядом и пронести свою любовь сквозь все это.
***
В те дни, когда Брукс вел себя хуже некуда, мне приходилось покидать коттедж. Однажды я отправилась в город побродить по маленьким магазинчикам, но даже представить себе не могла, каким это окажется испытанием для меня. Я замечала все: каждый запах, каждый звук, каждого человека. Мой мозг был в постоянном напряжении, предостерегая обо всех опасностях окружающего мира. Ощущение неизвестности, когда ты не знаешь, что ждет тебя за ближайшим углом, повергало меня в ужас.
Какой-то человек случайно толкнул меня. Я споткнулась и упала на землю, сжимаясь от страха. Он рассыпался в извинениях и попытался помочь мне встать, но я была слишком растеряна, чтобы принять его помощь. Но поскольку я не могла вернуться в коттедж, то отправилась в единственное место, напоминающее мне дом, – в библиотеку. И потом всякий раз, приходя в библиотеку Мессы, я садилась в уголок и мысленно отгораживаясь от мира. Миссис Хендерсон частенько подходила и, подмигивая, совала мне в рот кусочек шоколадки.
– В библиотеке запрещены напитки и продукты питания, но поскольку ты практически сливаешься со стенами, думаю, мы можем закрыть на это глаза.
Спасибо.
– Ты более чем желанный посетитель, – она придвинула к столу еще один стул и неуверенно остановилась. – Не возражаешь, если сегодня я составлю тебе компанию?
Я махнула рукой, приглашая ее присесть. Тому, кто каждый день кормит меня шоколадом, позволяется находиться рядом со мной.
– Что ты читаешь? – спросила она.
Я повернула к ней обложку книги.
– А, «Доводы рассудка» Джейн Остин. Одна из моих любимых ее работ. На втором месте после «Нортенгерского Аббатства».
Я согласно кивнула, оценив мнение знающего человека о произведениях Остин. Миссис Хендерсон залезла в карман, вытащила кусочек шоколада и сунула его мне в рот.
– Предпочитаю видеть в «Доводах рассудка» идеальное сочетание глубокого смысла с приятным времяпрепровождением.
Эта женщина понимает, что делает книгу Остин по-настоящему замечательной.
– Кстати, я говорила тебе, что мой муж – местный шериф?
Да.
Она улыбнулась.
– При первой встрече с Лукасом создается впечатление, что он полностью создан из самого сладкого шоколада. Его невероятно мягкий голос и богатый внутренний мир влюбляют в себя каждого. В нем есть какая-то искра. Стоит ему войти куда-то, и его энергетика озаряет все вокруг. Он – любовь всей моей жизни, и я могу с уверенностью сказать, что любовь твоей жизни – это Брукс, правильно?
Да.
Она бросила себе в рот очередной кусочек шоколада.
– Моя замужняя жизнь на девяносто пять процентов состоит из счастья. Выйдя замуж за Лукаса, я сделала лучший выбор в своей жизни, но в нашей истории были моменты, когда оставшиеся пять процентов давали о себе знать. Мы жили в бедном квартале, и Лукас работал в полиции ночным дежурным. Он почти не рассказывал о том, что видел, но я знаю, что все это сильно повлияло на него. Он стал меньше улыбаться, почти перестал смеяться. Его почему-то стало раздражать все, что я делала. Он кричал на меня и ругался по каждой ерунде: подтекала ли вода из посудомойки, или мальчишка-разносчик случайно забрасывал газету в кусты. Он выходил из себя по каждой мелочи и ругал за это меня. Тем не менее, я терпеливо сносила его гнев, убеждая себя, что у него был просто трудный день. У моего милого Лукаса была тяжелая работа. По долгу службы он встречался со смертью чаще, чем видел жизнь. Часто он оказывался в домах, где родители в пылу ссоры убивали собственных детей, попавших им, так сказать, под горячую руку. Он сильно уставал, и вымещал на мне свое нервное истощение. Я убеждала себя, что должна быть его скалой, и, следовательно, держать оборону за двоих.
Я слушала ее, боясь моргнуть.
– Но скалы… Они хоть и сильны, но все же не всесильны. Когда по камню бьют кувалдой, он не может не начать трескаться. Это длилось достаточно долго, но мы справились. Потому что я решила проявить характер и напомнила Лукасу, что я его партнер, а не груша для битья, – миссис Хендерсон склонилась ближе и положила мне в руку кусочек шоколадки. – Деточка, милая моя, я вижу то же самое в твоих глазах. Как ты держишь его боль в своей груди. Как ты ломаешься, пытаясь казаться сильной. Я прочитала несколько статей о Бруксе, и они очень жестоки. Брукс – ранимая душа. Вероятно, именно поэтому подобное внимание со стороны средств массовой информации так тяжело ему дается. Ранимым душам больнее всего, когда мир поворачивается к ним спиной. И именно поэтому ты очень важна в его жизни. Ты – его истина. Поэтому помогай ему, но твердо стой на своем. Не будь его грушей для битья, Мэгги. Люби его, но не забывай любить и себя тоже. Если ему больно, это совершенно не означает, что он может причинять боль тебе, – сказала миссис Хендерсон. – Обещай, что будешь беречь себя.
Обещаю.
– Прекрасно, – она улыбнулась, и мы продолжили наш разговор, переключившись на более приятные темы. – Кажется, я ни разу не спрашивала тебя, какой ты видишь свою жизнь? Чем планируешь заниматься?
На данный момент я поступила в школу библиотекарей.
Засунув последний кусок шоколадки в рот, миссис Хендерсон озорно улыбнулась мне.
– Ну, милочка, советую тебе пересмотреть свое решение. Если уж говорить начистоту, мне кажется, ты слишком болтлива для работы в библиотеке. Ты не думала стать политиком? Они только и делают, что целыми днями говорят, хотя сказать им практически нечего.
Я улыбнулась. В мире должно быть больше таких женщин. Миру необходимы женщины, похожие на книгу «Доводы рассудка» – идеальное сочетание глубокого смысла и приятного времяпрепровождения.
***
В следующую пятницу Брукс явился домой только в два часа ночи. Все это время поливал дождь, и я не могла уснуть, слушая раскаты грома. Сидя в гостиной, я крутила песню за песней на музыкальном автомате миссис Бун и ждала, когда откроется входная дверь.
Услышав, как она хлопнула и закрылась, я затаила дыхание. В дверь вошел Брукс во второй своей ипостаси: пьяный и мокрый после пребывания на озере.
– Какого черта? – прошипел он, уставившись на музыкальный автомат. В пять больших шагов Брукс подошел к нему и выдернул вилку из розетки. – Я не желаю этого слушать.
Брюзга.
Каждый раз, когда я включала в его присутствии музыку, он заставлял меня ее выключить.
Я подошла к автомату и снова включила его.
Зато я желаю слушать.
Брукс выпрямился и выпятил грудь.
– Мэгги, ты не имеешь права этого делать! Ты не можешь приходить сюда и включать эту хрень, – он снова выдернул шнур из розетки, но я опять вернула его на место.
