Текст книги "Карьера Ногталарова"

Автор книги: Сейфеддин Даглы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Когда мы в этот день, по обыкновению, вдвоем возвращались домой, мой друг, встречая знакомых, вместо приветствия громко, восторженно вопрошал:

– Читали сегодняшнюю газету?

– Нет еще. А что?

– Почитайте. Непременно. Если только достанете ее. Но, наверное, она уже давно распродана.

– А что там напечатано? – несколько тревожно спрашивали знакомые.

– Мое стихотворение! Вот. Прочитайте.

Появление в газете стихотворения, над которым значилась фамилия моего приятеля, окрылило его. Он с каким-то неистовством продолжал писать стихи, главным образом на злободневные темы или приуроченные к знаменательной дате.

О стихах на злободневную тему в нашей редакции обычно вспоминали, что называется, в последний час. Поэты, которым звонили и просили срочно написать нужные стихи, отвечали, что смогут их представить редакции в крайнем случае через сутки.

Редактора такой срок не устраивал, он тут же брал у моего коллеги его знаменитую тетрадь, выискивал необходимое ему для своего личного творчества «стихотворение», «дотягивал» его до кондиции и печатал в очередном номере.

Следуя примеру нашей редакции, и другие газеты стали помещать стихи моего друга. И там их «дотягивали». Имя нового «поэта» становилось популярным. Очевидно, в силу этого один начинающий композитор написал музыку на слова стихотворения, напечатанного в нашей газете, над которым (в который раз!) серьезно потрудился наш редактор-покровитель. Получилась недурная песенка. Ее исполнил артист республиканского радио в передаче «Молодые голоса». Затем ее исполняли в концертах.

Как-то, получив очередной гонорар за напечатанные стихи, мой коллега угощал меня горячими пирожками.

– Как ты думаешь, могу я теперь влюбиться в девушку? – вдруг спросил он.

– Что значит «теперь»?

– Теперь, когда я стал известным поэтом, песню которого слушал по радио весь Азербайджан?

– Какое это имеет значение? Многие, например, влюбляются до того, как становятся поэтами.

Мой коллега с таким удивлением посмотрел на меня, словно не понимал, о чем я говорю.

– Нет. По-настоящему могут влюбляться только признанные поэты. Я ждал и дождался этого дня. Дело вовсе не в том, что ты влюбился, главное, что любимая девушка готова влюбиться в тебя, потому что ты поэт. По-моему, сперва поэт, а потом любовь, – изрек мой приятель и тут же стал напевать любовную песенку своего сочинения, пользуясь мелодией когда-то популярной оперетты.

Я моментально заткнул уши. Поэт настолько разозлился, что, не доев очередной пирожок, покинул меня, даже не заплатив за предыдущие.

Мое мнение и на сей раз не охладило его порыва, он стал искать девушку, которая влюбилась бы в него как в поэта.

Ему показалось, что он нашел ее. Позволю себе рассказать, как это произошло и чем окончилась эта история.

Познакомил моего друга с этой девушкой студент одного института. Вскоре наш поэт объяснился ей в любви. Девушка не ответила ожидаемой взаимностью. (Должен заметить, что мой друг обладал весьма привлекательной внешностью.) После объяснения в любви, на другое утро, мой друг, придя в редакцию, долго сочинял любовное послание к этой девушке. Конечно, в стихах.

Переписав несколько раз любовные стихи, он отправил их по назначению.

И неожиданно получает поразивший его ответ:

«Прошу не беспокоить меня своими стихами. Встречаться больше не будем».

– Странно, – недоумевал поэт, не давая мне покоя. – Выходит, что она, прочитав мое стихотворение, решила прервать наше знакомство. Просто уму непостижимо. Впрочем, в городе достаточно девушек, которые умеют ценить настоящие стихи.

Возьму посвященное ей стихотворение, напечатаю его и на гонорар куплю себе модную шляпу, какую подобает носить поэту.

Он, не раздумывая, изменил название стихотворения – «Песня любви», назвал его «Песня о любви советского молодого человека» и вручил его заведующему нашим отделом.

Заведующий, человек деликатный, отвел моего приятеля в сторонку, вернул ему стихотворение и шепнул:

– Возьми… И никому не показывай.

– Почему вы рекомендуете мне никому не показывать мое лучшее стихотворение? – громко спросил обиженный поэт. Своим возгласом он привлек внимание всех сотрудников.

Заведующий все же чуть слышно ответил:

– Потому что это не стихи.

– А что это?

Заведующий отделом лишь выразительно пожал плечами. Возмущенный поэт с отвергнутыми стихами в кармане помчался в другие редакции. К концу дня он вернулся к нам заметно усталый и откровенно подавленный.

– Не понимаю, что им нужно? – сказал он мне. – В этом стихотворении есть все: колхоз, добыча нефти, борьба за план, самокритика… Обрати внимание, какие рифмы. Это форменный зажим творчества молодых поэтов.

Видя, что я не слушаю, мой друг подошел к моему столу и положил перед моими глазами злополучное стихотворение.

– Хоть единственный раз ты можешь прочитать мои стихи.

Я не выдержал и закрыл глаза. Но он отнял мои руки и стал кричать:

– Ты мне больше не друг, если не прочитаешь это стихотворение.

Я прочитал его…

Но теперь, я надеюсь, вам стало ясно, какую разрушительную силу включает один процент, о котором я упомянул вначале.

1954

Лекарь Масим

Солнце поднималось над горизонтом, подобно красному шару, который выпустил из рук шаловливый ребенок. Его первый луч напоминал раскаленный кинжал. У вершины лысой горы кинжал переломился надвое, половина скрылась за лесом, другая часть, словно санки, скользнула с вершины горы к самому подножию и зацепилась за что-то белое, напоминающее гусиное яйцо.

Но солнце, безусловно, не воздушный шар, и луч его не кинжал, и, очевидно, что-то белеющее не яйцо.

Зачем же нужны были все эти сравнения? А как вы прикажете начинать рассказ? Традиция? Ну конечно, тем более что эти сравнения еще пригодятся.

Итак, что-то белеющее – привлекательное здание сельской больницы. Но вернемся к лучам солнца. Они, подобно озорным мальчишкам-безбилетникам, устремились в широкие окна белого здания и, играя, задержались на кожаном мешке с сыром – мотале. Но нет, простите. Это не мотал, а всего-навсего круглый живот мужчины, который спит на никелированной кровати. Имя его Масим. Он заведующий, или, как говорят, главврач сельской больницы. О нем и пойдет речь.

Лет пятнадцать назад Масим все же добрался до последнего курса мединститута. В его дипломе сказано, что он окончил институт. Нет, нет… Ему просто подарили диплом, как бы на память о годах, потраченных им в стенах института в качестве студента.

Сам Масим о своем дипломе в те дни говорил так:

– Спасибо руководителям института. У них добрые сердца. Я их никогда не забуду и не подведу. Я не стану работать в городе, где требуются знания медицинской науки. Я поеду в деревню, там живут люди здоровые.

И верно, поехал заведующим сельской больницей.

– Спасибо работникам отдела кадров, – говорил Масим. – У них тоже добрые сердца.

Своим друзьям Масим говорит другое:

– Как видите, я живу лучше, чем городские врачи. Поглядите, у меня отличная бесплатная квартира, при ней большой огород, сад. Прибавьте к этому собственных кур, цыплят, овец, баранов, клиентов… Я говорю о больных… Их тоже немало.

Но… вернемся к солнечным лучам. Поиграв на животе Масима, они разбежались по кровати и сейчас, как назойливые мухи, щекочут мясистые щеки лекаря Масима.

Масим в конце концов проснулся, сполз с кровати и отправился в соседнюю комнату, к столу. Над столом возвышается его мотал – живот, а над спинкой стула жирный затылок.

Потянувшись во время зевка, Масим крикнул:

– Несите, поглядим! Эй, кто там есть?!

Сразу открываются две двери. Через одну входит женщина средних лет, она несет два графина с жидкостью – белой и желтоватой. На стенках графинов играют, конечно, солнечные лучи. (Без них нам, как видите, не обойтись.)

Окинув еще сонным взором желтоватый графин, лекарь интересуется:

– Это из какого спирта?

– Из того, что недавно получили.

– Неужели тот баллон уже пустой?

– Неужели тебе трудно подсчитать, сколько ты выпиваешь в один день? – отвечает женщина средних лет.

Эта женщина играет две роли в жизни Масима: дома – жены, в больнице – фельдшера, без специального образования.

Через другую дверь вошла старуха, она принесла горячую сковороду… Лучи солнца окрасили в розовый цвет жирную куриную ножку, торчавшую среди жареного картофеля, залитого яйцами. Чихиртма заставила лекаря Масима чмокнуть губами и спросить:

– Это из каких продуктов?

– Из тех, которые вчера получили для больницы, – не без гордости ответила старуха.

Старуха тоже играет две роли: дома – тещи, в больнице – поварихи.

Заведующий приступает к трапезе. Наливает в чашку две трети желтоватой жидкости и одну треть жидкости из белого графина. Опрокинув чашку, морщится, крякает и набрасывается на сковороду. А солнечные лучи? Им стало противно и совестно глядеть на заглатывающего чихиртму лекаря, и они покинули комнату.

Когда Масим, тяжело дыша после обильного возлияния и целой сковороды чихиртмы, выходит во двор, солнце скрывается за тучей – ему стыдно. Небо, в свою очередь, плачет, моросит дождик.

Заведующий больницей появляется на балконе и окидывает неясным взглядом посетителей – больных, в руках которых он видит узелки с приношениями. Ответив сквозь зубы на приветствия ожидающих его, он недовольно взирает на небо, зевает и отправляется в сад, к яблоне, закусить.

Откусывая яблоко, долго гуляет среди кустов и деревьев. Заметив на грядке большой спелый помидор, отправляет его в рот вслед за яблоком.

Наконец, поглаживая обеими руками живот, покидает сад. Достигнув середины двора, Масим подбоченивается и кричит:

– Эй! Неси, поглядим.

Теща уже ждала, когда ее позовет уважаемый зять – доктор, и спешит к нему с двумя большими металлическими чашками. Масим протягивает руку, берет из чашки намоченный хлеб и бросает его поросятам.

– Хут-хут-хут…

Из другой чашки заведующий кормит кур. Пшеницей.

– Цып… цып… цып…

Опрокинув обе посудины, Масим бросает ласковый взгляд на сад, огород, поросят, цыплят и подымается на балкон. Еще раз зевнув, входит в дом.

Больные после его ухода кладут приношения на стол балкона. Теща заведующего, зная свои обязанности, быстро убирает все узелки и уносит их.

Наступает торжественный момент – лечение больных. Открывается дверь в конце балкона, на пороге появляется лекарь Масим в белом халате и белом колпаке и приказывает:

– Идите, поглядим. Входите попарно!

В приемную входят, как приказано, двое: мужчина с желтым болезненным лицом и смуглая женщина.

Доктор Масим велит им сесть и зовет:

– А ну-ка неси, девушка!

«Девушка» – жена доктора – сейчас в роли фельдшера. Она машинально черпает стаканом из стоящего на табуретке ведра мутноватую жидкость и, вынув из кармана две пилюли, подает их женщине и мужчине.

– Пейте, – говорит она больным.

После пилюль она подает обоим пациентам по термометру.

– Положите под мышки.

Масим, не подымая глаз, спрашивает:

– На что жалуетесь?

Больные, переглянувшись, молчат, они не знают, к кому обратился доктор.

– Ну?

Первым говорит мужчина:

– У меня нет жалобы, я больной…

– Что болит?

– Все тело.

– Живот болит, – заявляет женщина.

Масим смотрит на термометры и бурчит под нос.

– Тридцать семь и восемь… Тридцать семь и девять. Вы что, вступили в соревнование?

– Мы не вступили, мы попали.

– Куда попали?

– Под дождь. Мы возвращались с поля… И очень промокли… Всю ночь не спали, нас мучил озноб.

– Оба попали под дождь?

– Нет, только я. А она – я не знаю.

Женщина схватилась за живот, испытывая мучительную боль.

– Не знаю, что случилось… Только, извините, доктор, я всю ночь бегала.

– Что ты ела?

– Ничего. Я не могу есть, все время живот болит.

Масим делает знак рукой. Больные приближаются к нему.

– Откройте рот. Высуньте ваши языки. Говорите: а-а-а-а…

Мужчина и женщина выполняют указания дуэтом.

– Хватит!

Лекарь понимающе чешет затылок.

– Вам нужна бумажка, чтобы полежать дома и не ходить на работу?

Женщина поспешно отвечает:

– Да, да, доктор… Полежу три дня и обязательно поправлюсь. Только дайте лекарство.

– Раз у вас жар, вам полагается бюллетень. И вам даже можно полежать в больнице. Но лучше полежите дома. Я вам напишу бумажку, что находились в больнице десять или пятнадцать дней, как пожелаете. Но если приедет ревизия, то говорите, что лежали в больнице… Потому что я желаю вам добра. Понимаете?

– Понимаем, доктор… Нам только получить бумажку, чтоб представить в колхоз… А болезнь пройдет… А если приедут из города, скажем, что лежали в больнице. Вы не беспокойтесь, доктор. Только дайте нам хорошее лекарство.

Масим вручает каждому по два листка.

– Эту бумажку отдайте председателю колхоза, а вот эту в аптеку. Получите два лекарства: одно – жидкое, другое – пилюли. Жидкое будете принимать по пять ложек, две до еды, три после еды, то же самое пилюли, только три до еды, две после еды.

– А если мы не сможем есть, тогда не принимать? – спрашивает мужчина.

– Кушать обязательно надо.

Лекарь похлопывает себя по животу и добавляет:

– Еда – тоже лекарство.

– А как быть с диетой? – задает вопрос женщина.

– Кушай все. Только мясо не надо жарить. Кушай зелень, мацони, молоко, сыр, масло.

– А что это за лекарство, доктор? – интересуются оба.

– Одно потогонное, другое слабительное.

– Меня и так слабит, – жалуется женщина.

– Не беда, беджи. Кишки твои хоть и тонкие, но очень крепкие. Это подтверждает наука – медицина.

– Но я и так всю ночь потею, – говорит мужчина.

– Это лекарство поможет тебе.

– А зачем мне слабительное?

– Чтобы у тебя появился аппетит. Ну, всего доброго вам, дай вам бог здоровья!

Пациенты прячут бумажки.

– Большое спасибо, пошли вам аллах долгой жизни, – шепчет женщина и прижимает руками живот – ее продолжает мучить боль.

Мужчина, облизнув пересохшие губы, просит доктора Масима:

– Жена работает в поле, дети ходят в школу, нельзя ли мне лечь в больницу?

Масим сердится:

– Нельзя. В больнице нету мест. Кроме того, чем я тебя кормить буду? Из города не присылают продуктов, и кухня испортилась. Лежи себе дома и кушай плов с курятиной. У тебя же есть бумажка, так что трудоднями ты обеспечен…

Мужичина еще раз облизывает губы, его знобит… Опустив голову, он уходит.

В приемную входят двое новых больных: согбенный старик с палкой в руках и юноша с повязанными ушами. Опять слышится зов Масима:

– А ну-ка неси, девушка!

Старик и юноша проглатывают пилюли и запивают их мутной жидкостью из ведра. На балконе в это время появляется крепкий парень с хохолком. Масим выходит к парню и следует за ним во двор.

– Салам, Масим-гага!

Доктор, ответив на приветствие парня, тихо спрашивает его:

– В чем дело? Неужели опять захворал?

– Ну да.

– Теперь что у тебя?

– Баранина. Вечером принесу, сами увидите, какое мясо. Нужна бумажка. На два-три дня, чтобы успеть отвезти барана в город, на рынок.

– Хорошо, зайдешь, когда уйдут все больные… Только зачем тебе торчать в очереди, пройди на огород и полей пока грядки.

– Слушаюсь, – говорит крепкий парень и идет в сад.

Масим возвращается в приемную. Отобрав у старика и юноши термометры, удивляется:

– Зачем вы пришли? У вас же нет температуры?

– У меня болит ухо, боль прямо в мозгах отдается, – заявляет юноша.

– А у меня спину ломит, не могу ни согнуться, ни разогнуться.

Масим подозвал больных. Одной рукой щупает ухо юноши, другой спину старика. Оба стонут. Доктор нахмурился, что-то решает.

– А ну-ка откройте рот, высуньте ваши языки и кричите: а-а-а-а…

Оба старательно «акают».

Масим быстро пишет, вручает пациентам по две бумажки и дает им те же указания, что ушедшим мужчине и женщине: две ложки до еды, три после еды…

– А какие это лекарства? – спрашивает старик.

– Одно потогонное, другое слабительное.

– У меня болит ухо, зачем мне слабительное?

Масим поясняет:

– Не говори так, сынок. Нет такой болезни, от которой можно вылечиться без слабительного. Отчего болит ухо? От желудка. Почему? Потому что от уха к носу, а от носа к горлу есть путь. А горло ведет к желудку… А от уха болезнь переходит в мозг. Выпей слабительное, пусть очистится желудок, и твоему уху сразу станет легче. Однако соблюдай диету.

Старик, хватаясь за поясницу, стонет.

– А как поможет слабительное моей спине?

– Отчего болит спина? От ревматизма, А слабительное изгонит ревматизм, и ты успокоишься.

– Что ты такое говоришь, доктор Масим? – кисло улыбается старик.

– А ты как думал, Гасан-ами? Недаром наука называется медициной.

– Хорошо, а как мы будем работать? Дай нам бумажку, чтобы мы полечились дома.

– Раз нету у вас температуры, бумажку дать не могу. Счастливого вам пути, дай вам бог здоровья.

Масим выпроваживает старика и юношу и кричит:

– Входите двое.

Старик и юноша покидают двор и выходят на дорогу. А солнце… Оно выходит из-за туч, и длинные его лучи, подобно золотой лестнице, спускаются на середину дороги. Старик, посмотрев на солнечную дорогу, говорит юноше:

– Пойдем, получим в колхозе машину или арбу и поедем в медпункт соседней деревни. Там хороший доктор, его все хвалят.

Старик и юноша плетутся в колхоз.

Тем временем парень с хохолком успел полить грядки и поднялся на балкон.

Рабочий день Масима еще не кончился, но доктор уже снял халат и опять спускается во двор. Он снова кормит поросят и цыплят. Затем моет руки, потягивается, зевает и кричит:

– Несите, посмотрим! Эй, кто там!

Жена вносит два графина – желтый и белый. Теща вносит котел, из которого валит пар.

Доктор наливает в чашку желтоватую жидкость и хочет долить ее водой, но со двора слышится взволнованный женский голос:

– Дома доктор? Масим-гага, ради самого аллаха, будь добр, потрудись, идем к нам, мой ребенок заболел.

Масим доливает в спирт воду, опрокидывает чашку, морщится, крякает и набрасывается на еду. Голос женщины не умолкает.

– Не дадут спокойно проглотить кусок хлеба, – ворчит доктор.

Женщина входит в столовую и ломает руки. Масим, не глядя на нее, сердится:

– Рабочий день окончен. Я не могу нарушать государственный закон. Завтра приведешь больного, я посмотрю его.

– Доктор, у ребенка жар, он весь горит, может быть, он, не дай бог, не доживет до завтра.

– Ничего не случится с ним. Скажи твоему ребенку, что завтра придет доктор и даст ему игрушку. Разве так трудно успокоить ребенка?!

Масим чуть повернул лицо в сторону жены.

– Дай ей лекарства, пусть она отнесет их своему ребенку.

Получив пилюли и мутную жидкость в бутылке, женщина убегает. Вскоре она встретила старика и юношу.

Старик стал утешать ее:

– Пойдем в правление колхоза, позвоним по телефону доктору соседней деревни. Он сейчас же поспешит к твоему ребенку и как следует осмотрит… Позови его даже в полночь, все равно придет. У него и дома есть телефон… Если надо будет, он твоего ребенка отвезет в больницу.

Старик увидел в руках женщины бутылочку с мутной жидкостью.

– А этот захрамар (змеиный яд) не давай ребенку. – Он тут же взял из рук женщины бутылочку и швырнул ее на землю.

– Масим – злодей, сын злодея, а не доктор… Он слабительный и потогонный «доктор», больше он ничему в школе не научился… Пойдем, доченька.

Солнце, подобно красному шару, побывавшему в руках шаловливого ребенка, лениво опускается к горизонту. Его последние лучи напоминают огромные ножницы, воткнутые в густые волосы. Они вонзаются в густой лес на вершине противоположной горы. Здесь колоссальные ножницы разделились на две половинки. Одна, словно быстрые санки, скользнула с вершины к подножию и, проникнув в широкие окна белеющей на косогоре больницы, играет на круглом, напоминающем мотал с сыром, животе сидящего за столом мужчины. Доктор Масим, прикрыв глаза, бурчит под нос:

– На свете существуют две болезни: первая – болезнь желудка, вторая – болезнь горла. На свете есть два лекарства: первое – слабительное, второе – потогонное… Одно – до еды, другое – после еды. Раз ты знаешь это – ты, брат, доктор. На свете есть два профессора: первый тот, кто подарил мне диплом, второй тот, кто направил меня сюда. Спасибо каждому из них.

Выпив чашку спирта, Масим приступает к стоящему перед ним блюду.

– На свете есть одна хорошая вещь – еда, притом без всяких там диет… Мясо надо есть отварное, зелень и фрукты надо мыть. Можно есть мацони, молоко… Можно есть сыр, масло, плов, шашлык, бозартму, чихиртму… Словом, все, что тебе по зубам, что переваривает твой желудок. Ешь, но в сопровождении спирта… Это все, что есть хорошего на свете. Да ниспошлет аллах здоровье всем больным…

Прощальный луч солнца отражается в чашке с желтоватой жидкостью, которая плещется в дрожащей руке лекаря Масима.

Тот же луч отражается на стекле легковой машины, несущейся по предвечерней долине, стиснутой синими горами. В машине сидят солидный мужчина и молоденькая девушка. Мужчина – зав. райздравотделом. Девушка – молодой врач. Она едет, чтобы заменить лекаря Масима.

1954