Текст книги "Ночная незнакомка"

Автор книги: Серж Брюссоло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 7

Рано утром они с Круком отправились в Венис. Врач молча вел машину, не пускаясь, по своему обыкновению, в пространные монологи. По искоса брошенному взгляду на ее одежду Джейн догадалась, что ее покровитель не одобрял ту непринужденность, с которой она рылась в шкафах покойной хозяйки виллы. Однако если добрый доктор рассчитывал зажать ее в жесткие рамки, то он шел неверным путем. Вряд ли Крук сумеет внушить ей чувство вины. И пусть не воображает, будто тот факт, что он кромсает чужие мозги, уже дает ему право на их владельцев. Так они ехали всю дорогу, не произнося ни слова и думая каждый о своем.

Джейн нашла, что городок Венис полностью соответствует тому, что она видела когда-то по телевизору. Гигантский почти белый песчаный пляж, окаймленный галереями на итальянский манер, где по бетонным дорожкам множество молодых людей на роликовых коньках выписывают замысловатые фигуры под музыку своих плейеров. Всюду публика, жаждущая лишь одного – привлечь к себе внимание: вот мужчина, изображающий Дядю Сэма, ведет на поводке несколько собачек, наряженных ковбоями; факиры всех мастей, уличные рисовальщики, создающие целые скульптуры с помощью пены для бритья; предсказатели, обращающиеся к публике на языке глухонемых; татуировщики, предлагающие создать настоящий шедевр с помощью специальной, меняющей цвет в зависимости от погоды туши, – словом, настоящий двор чудес, горланящий на все лады, пестрый и фальшивый, состоящий из лжепророков и жадно внимающей им толпы.

Охранное агентство примостилось на берегу высохшего канала, приспособив для своих нужд огромную, переоборудованную в служебное помещение бетонную цистерну и оснастив ее окнами кругового обзора. Пройти в здание можно было, только зная специальный пароль. Установленные на крыше металлические буквы гласили: «Компания „ЗОНА БЕЗОПАСНОСТИ“». И чуть ниже: «Достойный вооруженный отпор».

Джейн должна была подождать в машине, пока Крук встретится один на один с хозяйкой заведения. Она сочла эти переговоры за ее спиной унизительными. Покинув больницу, Джейн все с большей неприязнью относилась к бестактности врачей, их отвратительной манере держать себя с пациентами как с животными, не требующими приличного обхождения.

Наконец появился Крук. Он торопился: его ждали в больнице, и он не должен был опаздывать. Врач сообщил Джейн, что оставляет ее на попечение Сары Кэлхоун, предоставляя последней полную свободу действий. Джейн сначала решила обидеться, но знакомство с Сарой Кэлхоун развеяло ее дурное настроение.

У Сары были волосы истинной ирландки: рыжая шевелюра, кудрявая, как у барана, которому сделали укладку с помощью круглой щетки. Лоб и щеки женщины покрывали веснушки, и Джейн удивилась, что Сара не поступала подобно остальным калифорнийкам, которые давно бы уже избавились от них с помощью шлифовки кожи. Мелкие морщинки в уголках глаз, так называемые гусиные лапки, тоже выглядели странно в краю, где благодаря чудесам пластической хирургии женщины выглядят двадцатипятилетними до наступления климакса, по крайней мере до своего полувекового юбилея уж точно. Сара же словно напоказ выставляла свой возраст, с безразличием, в котором был вызов. Джейн дала бы ей лет сорок. Крупная, с молочно-белой кожей и проницательным взглядом, Сара была в рубахе лесоруба в черно-красную клетку и вылинявших джинсах. Мускулистые руки женщины слегка вспухали при каждом движении. Единственным кокетством Сары Кэлхоун был исходивший от нее аромат дорогих французских духов, которыми она пользовалась, разделяя расхожее мнение о том, что у всех рыжих женщин есть особый запах, считающийся неприятным.

Джейн, устроившись в кресле, обтянутом красной кожей, обозревала вид, который открывался из окна приемной офиса. Через пуленепробиваемое стекло немое оживление пляжа чем-то напоминало фильм при отключенном звуке.

– Крук сказал, вы занимаетесь вопросами безопасности, – нарушила молчание Джейн. – Что под этим подразумевается? Вы телохранитель?

Сара улыбнулась.

– Не только, – ответила она. – Люди часто испытывают тревогу, и наша фирма пытается удовлетворить желания тех, кто хочет ощущать себя в безопасности. И спрос на спокойствие в последние годы возрастает. Вам, должно быть, известно, что множество людей не выходят из дома без того, чтобы не заковать себя в броню с головы до ног. Раньше подобная публика удовлетворялась бронежилетами, но теперь им этого мало. Отныне клиент хочет, чтобы каждая клеточка его тела стала недоступной для пуль, даже если это заставляет его исходить кровавым потом. Эпидемия безумия. Жизнь в постоянном ожидании катастрофы. Единственная истинная религия значительного числа калифорнийцев – паранойя.

Она замолчала, чтобы зажечь сигариллу.

– Хуже всего с людьми, которые однажды стали жертвой агрессии или ограбления, – продолжила Сара. – Они готовы жить затворниками, стать добровольными пленниками одиночной камеры, которую сами для себя возводят. Сейчас, например, у нас появилось множество клиентов, которые требуют постоянного прослушивания.

– Прослушивания?

– Да, именно так. Мы снабжаем их высокочувствительными микрофонами, позволяющими нам прослушивать все, что с ними происходит, и представитель фирмы круглые сутки отслеживает разговоры клиента, разумеется, с его полного согласия. Предварительно мы заключаем с ним договор, который закрепляется его подписью.

– Но зачем все это?

– Фобия преследования. Все эти люди хотят, чтобы мы пришли им на помощь в любой момент. Наше незримое присутствие вселяет в них уверенность. Часто они разговаривают с нами через микрофон так, словно мы находимся в одной комнате. Нередко пускаются в откровения, «выговариваются», используя нас в роли конфидентов, рассказывают нам о своей жизни. Можно подумать, что это им нравится – становиться прозрачными, не сохраняя ничего интимного, тайного. Некоторые носят микрофончик на шее, как подвеску, чтобы мы могли по звукам знать обо всех их перемещениях, о пребывании, например, на деловом обеде.

– Бред какой-то, – в недоумении пробормотала Джейн. – И они никогда не отключают звук? Даже в постели с девицей?

– Конечно, нет. Особенно в постели. На этом пункте клиенты особенно зациклены. Иногда, чтобы проверить, внимательно ли мы за ними следим, они просят нас повторить то, что произнесли в микрофон. Они и не думают шутить. Я часто говорила, что постоянное прослушивание становится иногда неуместным и для них будет более приемлемым иметь возможность в любой момент отключить звук. Но они всегда отказываются.

Сара встала.

– Пойдемте, – предложила она. – Я хочу показать вам наш зал, где происходит прослушивание, там вы сможете лучше понять, о чем я говорю.

Она открыла тяжелую дверь. Женщины прошли в огромное помещение, разделенное на множество отсеков и напоминающее лингафонный кабинет или зал торговой службы приема заказов по телефону. Внутри каждого отсека сидела девушка-оператор в шлеме, которая с мрачным видом следила за крутящимися бобинами большого магнитофона.

– Так операторы по минутам следят за жизнью клиентов, – объяснила Сара. – В конце каждого дня пленка стирается, но некоторые клиенты требуют, чтобы им доставляли пленку с курьером.

– Из соображений безопасности или просто дань фетишизму?

– Большинство из них обычные коллекционеры. Они архивируют отдельные моменты своей жизни и в хронологическом порядке хранят их на полке. Я думаю, так у них создается впечатление, что их существование обретает наибольшую полноту. Это еще один способ сохранить прошлое, ничего не потеряв в потоке жизни. Иногда они берут ту или иную кассету и вновь переживают какой-нибудь важный разговор, записанную вечеринку. Странно, но они редко выбирают для этого какие-либо знаменательные события. Нет, это скорее то, что называют приятными моментами: званый ужин с друзьями, шутки, доверительный разговор у камина, телефонный разговор с любимым человеком.

– Они создают склад воспоминаний, – заметила Джейн. – Если однажды они потеряют память, им будет достаточно прослушать пленки, чтобы вспомнить о себе все.

– Сожалеете, что в вашем распоряжении не оказалось ничего подобного?

– Нет, – ответила Джейн. – Каким бы странным вам это ни показалось, я вовсе не стремлюсь узнать, кем была. Знаю, что мое нежелание узнать о прошлом настраивает против меня многих: в больнице соседки по палате считали меня чудовищем. Однако, повторяю, я не испытываю ни малейшего интереса к тому, что происходило со мной до несчастного случая. Пусть мне дадут возможность начать с нуля, с самого начала. Я мечтаю лишь о том, чтобы меня оставили в покое, перестали преследовать. Я прекрасно осознаю, что мне дан редкий шанс.

Сара покачала головой. Магнитофоны продолжали вращаться с жужжанием назойливых насекомых. Время от времени Джейн бросала полный недоумения взгляд на эти чужие жизни, наматывавшиеся на пластмассовые бобины.

– Нам удалось предотвратить не одно самоубийство, – заметила рыжеволосая. – Благодаря магнитофонам мы вовремя сумели вмешаться.

– Вы прослушиваете своих клиентов и днем и ночью?

– Да. Операторы работают круглосуточно, сменяя друг друга. Многие клиенты страдают бессонницей.

Нередко, сидя в кровати, они разговаривают сами с собой до рассвета. Микрофоны способны улавливать звук, начиная от двадцати децибел, что эквивалентно шороху листьев. Возможность говорить очень тихо вдохновляет наших клиентов на откровения, признания. Нет, они не рассчитывают найти в нас собеседников, им достаточно, что их могут выслушать и где-то есть ухо, жадно ловящее каждое их слово.

– А фотокамеры? Вы не используете их?

– Используем. Есть своего рода фетишисты, собирающие изображения, так же как другие собирают звуки. Но эти случаи более редки. Обычно клиенты предпочитают, чтобы их слушали, а не видели. Нами разработаны миниатюрные фотокамеры, не больше монеты в пятьдесят центов. Алгоритм тот же: круглосуточное наблюдение, запись на пленку, выдача отснятых материалов клиенту.

– Что-то вроде подглядывания за самим собой?

– Скорее способ победить время, ход которого невозможно остановить. Ведь каждый день, оставивший след в виде фильма, отвоеван у забвения.

– Но ведь на все эти пленки и кассеты требуется уйма места, согласитесь?

– Одни выкладывают ими стены своих домов, другие снимают помещения, чтобы их хранить, третьи заносят в цифровом виде в память компьютера. Таким образом, год жизни может уместиться на одном лазерном диске.

– А составляют ли они из них семейные альбомы?

– Вероятно. Это чисто человеческая слабость, и они ничем не хуже фотоальбомов наших родителей.

Они пересекли зал, и Сара открыла еще одну металлическую дверь, за которой стояли ряды полок, сгибающихся под тяжестью различных электронных приборов.

– Здесь находятся самые совершенные средства шпионажа. Последнее новшество, так сказать, последний крик моды – это детектор лжи, который можно подключать к переносному телефону, чтобы определить, говорит ли ваш собеседник правду. Прибор пользуется огромной популярностью у директоров фирм, а также ревнивых жен и мужей или родителей, которых беспокоят дружеские связи их детей. Прежде для подготовки специалистов такого профиля требовались долгие годы обучения, теперь же все сделано так, что диагноз можно поставить немедленно: два экрана, которые зажигаются поочередно – правда, ложь.

– Слушая вас, можно подумать, что весь мир захлестнуло безумие.

– Безумие – нет, страх – да! Все боятся всего: межэтнических войн, мощного землетрясения, из-за которого весь Лос-Анджелес разрушится, мутации на уровне генов, исчезновения белой расы, болезней, которые изобретаются в стенах лабораторий. По крайней мере фирмы, подобные той, которой я управляю, избавляют людей от необходимости держать в подвалах автоматическое оружие. Дважды, исключительно по характерному звуку, я догадывалась, что один из наших клиентов чистил и заряжал пистолет. Я срочно прибыла на место, и правильно сделала, потому что он обезумел и собирался перестрелять всю свою семью. Когда мы приехали, он уже убил собаку. В тот день мы помешали совершиться массовому убийству.

Джейн надоела экскурсия. И так было ясно, что только богачи из шикарных кварталов Лос-Анджелеса могли бы воспользоваться услугами ангелов-хранителей вроде Сары Кэлхоун!

– Крук говорил мне, что однажды он оказал вам услугу, – резко произнесла она. – Кажется, я догадываюсь, что под этим подразумевалось: вы, наблюдая за мной, очевидно, вернете ему долг?

По лицу Сары пробежала тень.

– Крук ничего не делает просто так, – подтвердила она, погасив сигариллу о подошву ботинка. – Я многим ему обязана. Пойдемте, я вам покажу кое-что.

Ее рука, крепкая, как у мужчины, легла на плечо Джейн.

– Нужно спуститься в подвал, – объяснила Сара. – Как в фильмах ужасов. Вы ведь знаете, монстров обычно прячут именно там.

Они спустились по металлической лестнице в просторный зал, разделенный на несколько отсеков кирпичными перегородками, выкрашенными в белый цвет. Особые лампы распространяли освещение, воспроизводящее солнечный свет. С помощью комбинированного переключателя пользователь мог выбирать режим освещения по своему желанию: полдень, облачная погода, заря, сумерки, весна, лето. Играя различными бегунками, можно было добиться синтеза из различных типов освещения, где присутствовали всевозможные оттенки солнечного света – от ярко-золотистого до красного, цвета пламени. Внизу Джейн различила любопытное устройство, которое она сначала приняла за купол цирка из прозрачной пластмассы. Оно напоминало одновременно гигантскую капсулу, камеру для обеззараживания одежды и палатку бедуинов. К сказочному убежищу была подведена сложная система труб, а в его центре перед внушительным нагромождением компьютеров сидел обнаженный молодой человек. Он был красивый, стройный и, казалось, нисколько не смущался того, что выставлен на всеобщее обозрение в костюме Адама.

– Мой сын Дэвид, – прошептала Сара. – Он страдает врожденным иммунодефицитом, поэтому вынужден жить в стерильной среде. Вы, конечно, наслышаны об этом недуге. Инфекция, что для нас оборачивается обычным насморком, способна убить его в течение нескольких часов. Дэвид может выжить только в абсолютно чистой атмосфере. Все, что к нему поступает, прежде проходит полное обеззараживание: книги, предметы первой необходимости.

Молодой человек поднялся со своего сиденья, улыбнулся и сделал приветственный жест рукой. В его мускулистом теле не угадывалось ни малейших признаков болезни. Загорелая голова юноши была подстрижена под нуль, как у новобранца.

– Здравствуйте! Я Дэвид, – произнес он, обрадованный неожиданным визитом. – Вы особо важная клиентка? Обычно мать старается не показывать меня посетителям агентства.

– Я Джейн, – представилась молодая женщина. – Вы кажетесь мне человеком с другой планеты, и вижу – вы в отличной форме.

– Дэвид сам изобрел все приборы, которыми мы пользуемся, – объяснила Сара. – Камеры, микрофоны, передатчики, детекторы. Он настоящий гений электроники.

– У меня полно времени, – усмехнулся юноша. – Не так уж трудно всему научиться, если имеешь хороший компьютер.

В этот момент прозвучал сигнал биппера, пристегнутого к поясу Сары Кэлхоун.

– Простите, – сказала она. – Меня вызывают в зал прослушивания. Я сейчас вернусь, воспользуйтесь моим отсутствием, чтобы познакомиться.

Она поднялась, оставив наедине Джейн и Дэвида, которых разделяла лишь прозрачная стенка капсулы.

– Итак, вы новая клиентка? – спросил парень.

Джейн прищурилась.

– Не изображайте святую наивность, – с вызовом парировала она. – Уверена – вы слышали весь наш разговор, ведь повсюду установлены микрофоны. Разумеется, вы, сидя в подвале, следите за всем, что происходит в этом здании. Во всяком случае, я поступала бы именно так, если бы оказалась в подобном положении.

– Браво! Сдаюсь, – рассмеялся Дэвид, делая вид, что пускает себе пулю в лоб. – Да, так и есть: мой удел – замочная скважина, и я действительно подслушиваю разговоры. Но поверьте, это скромная компенсация за мое плачевное состояние. Немногое, что я еще могу себе позволить.

Джейн приблизилась на несколько шагов, желая получше рассмотреть прозрачное жилище Дэвида. Внутри камера, а вернее, капсула, была оснащена минимумом мебели, как убежище или бункер, устроенные на случай ядерной войны: металлическая кушетка, шкаф, большой стеллаж с книгами, огромный телевизор. К одной стороне этого фантастического обитаемого шара были подведены трубы, оттуда доносился гул.

– Воздух, который сюда подается, постоянно фильтруется, – объяснил Дэвид. – Ко мне не должен проникнуть ни один микроб. Изобрел установку один доктор наук. Он нарисовал схему, а затем я, как только начал интересоваться техникой, стал ее усовершенствовать.

Он немного помедлил и поинтересовался со смущенной улыбкой:

– Значит, и вы тоже в некотором роде монстр?

– Да, – усмехнулась Джейн. – Ничем не хуже вас. У нас много общего: предполагаю, вы тоже побывали главным героем научных сообщений, а то и нашумевшей монографии.

– На что вы намекаете? Крук – отличный парень! – воскликнул Дэвид. – Когда у нас с матерью было туго с деньгами, он один пришел нам на помощь.

Джейн пожала плечами.

– Возможно, – нехотя бросила она. – Честно говоря, мне все равно. Скажите лучше, как вам удается вести такое существование и не сойти с ума?

– А вам? – ответил вопросом парень. – Легко ли жить без прошлого, без воспоминаний, будто вы – золотая рыбка?

– Кто?

– Золотая рыбка. Исследования ученых показали, что запас памяти таких рыбок рассчитан лишь на минуту, потом все стирается, и им приходится начинать с нуля. Не только золотые рыбки, но и многие другие живые существа имеют такой ущербный, с нашей точки зрения, механизм запоминания. Их невозможно приручить, потому что они моментально забывают, кто вы. Дрессировка ни к чему не приводит: беднягам приходится жить, повинуясь инстинктам, – это все, на что они способны. Вы тоже так устроены?

– Честно говоря, не знаю, – протянула Джейн. – Инстинкты – это врожденное, что не может исчезнуть, верно?

– Да, под инстинктами подразумеваются элементарные поведенческие реакции, но не приобретенные в процессе жизни, а унаследованные вами как представителем человеческого рода – записанные в генах.

– Значит, у меня сохранились инстинкты, – задумчиво произнесла Джейн. – Инстинкты, цепями прикованные к моему телу. – Она часто-часто заморгала, словно стараясь поскорее спуститься с небес на землю, и спросила: – Вы никогда отсюда не отлучаетесь?

– Нет, – признался Дэвид. – Я боюсь. У меня есть специальный комбинезон с кислородным оборудованием, но я прихожу в ужас при мысли, что какой-нибудь сумасшедший одним взмахом ножа перережет шланги.

– Этого достаточно? – прошептала Джейн.

– Вполне достаточно, как вы изволили выразиться. Я вдохну безобидный микроб, который вызовет у меня что-нибудь вроде невинного насморка, и умру той же ночью от воспаления легких.

– Значит, вы обречены подглядывать за ближними, используя мониторы, не покидая этого убежища?

– Да, меня подключили к каналу наблюдения охранного агентства матери, и я попросил разрешения поместить камеры в некоторые ночные клубы, на оживленные перекрестки улиц, в магазины, рестораны. Так у меня возникает впечатление, будто я брожу по городу. Я создал локальную сеть, по которой наши клиенты могут вызвать меня днем и ночью. У меня достаточно времени, чтобы выслушивать их и вести с ними беседы. Одна женщина до такой степени прониклась ко мне сочувствием, что разрешила постоянно снимать ее, даже когда она принимает ванну. Представьте, эта добрая душа не ломает комедию, а на самом деле моется при мне без стеснения, как любовница при своем избраннике. И с моей стороны здесь нет никакого подглядывания, у меня есть разрешение, подписанное ее рукой, – могу вам показать.

– Верю, верю, – успокоила юношу Джейн. – Мне даже кажется, что существует немало людей, которые бы вам позавидовали.

– Мне? Серьезно, вы так думаете?

– Плохо ли иметь постоянный предлог, чтобы никогда не выходить из дома? Об этом наверняка мечтает каждый третий.

Дэвид улыбнулся.

– Вы странная, Джейн, – произнес он, и искорка живого интереса промелькнула в его взгляде. – Не похожи на других. Обычно окружающие жалеют меня, спешат выразить сочувствие, соболезнуют, словно я наполовину покойник. Вы – смелая, необузданная, настоящая дикарка. Кажется, цивилизация не удосужилась пройтись по вам наждачной бумагой, скруглить острые углы.

– Преимущество тех, кто вовремя освободился от житейского груза, – с мрачной иронией проговорила Джейн. Она замерла, пристально посмотрев на Дэвида через прозрачную пленку. – А секс? Как вы обходитесь? Постриглись в монахи?

Дэвид рассмеялся:

– Нет, такая возможность есть. Пройдите вон к тому экрану. Видите?

Она проследила взглядом за его рукой. С одной стороны в прозрачное покрытие шарообразной капсулы была вделана прямоугольная, вертикально стоящая рамка, на которой поблескивала туго натянутая пленка.

– Новейший материал, – объяснил Дэвид, – последняя разработка. Полимер, используемый в астронавтике, – растягивающийся и сверхпрочный. По крайней мере ногти и зубы не причиняют ему вреда. Взгляните.

Он приблизился с внутренней стороны к экрану, протянув руку к молодой женщине. Пленка облепила его пальцы, как перчатка хирурга. Красивая рука в нейлоновой оболочке легла на плечо Джейн.

– Суперэластик, – прокомментировал Дэвид. – Пленка может обтянуть любую часть моего тела.

– О, понимаю! – ответила она. – Хотите сказать, что мать присылает вам женщин, и вы можете заниматься с ними любовью через этот экран?

– Для этого мне не требуются услуги матери, – сухо уточнил Дэвид. – Я способен и сам сделать заказ на девушку.

Джейн с любопытством разглядывала пленку, которая заключила ее собеседника в гигантскую плаценту. Теперь он напоминал огромного целлулоидного голыша.

– Разрешите вас потрогать, – вдруг попросил юноша. – Ну пожалуйста! Не так уж часто у меня есть возможность коснуться настоящей, не продажной женщины. Вы ведь не против, правда? Умоляю…

– Не скулите! – отрезала Джейн. – Трогайте, пока не надоест. Врачи полгода только этим и занимались. Ничего другого в моей «новой» жизни не было. Столько людей видело мою наготу, что это вытравило из меня всякую стыдливость.

Резиновые руки коснулись ее тела. Она не сопротивлялась. В прикосновениях юноши отсутствовала не только чувственность, но и сама жизнь. Джейн показалось, что она очутилась в объятиях огромной механической куклы или робота. Пластиковые пальцы расстегнули пуговицы блузки, скользнули под ткань и стали ласкать грудь. Это не вызвало у нее никакой реакции. Зато возбуждение Дэвида достигло предела: обтягивающая его бедра мембрана готова была лопнуть.

Джейн еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Резко отпрянув, она быстро привела в порядок одежду.

– Довольно! – воскликнула она. – Сейчас вернется ваша мать. Не хватало еще, чтобы она застала вас в таком состоянии.

– Мать счастлива, когда счастлив я. Почему вы отстраняетесь? Я не опасен! Напротив, это вы опасны для такого, как я. Ваше тело покрыто сильнодействующим ядом, смертоносными бациллами. Достаточно одного поцелуя, чтобы меня убить. Весь мир – сплошная зараза, и это отвращает от меня людей. Им неприятно находиться рядом с чудовищем, в которое они способны посеять семена смерти! Ведь человеку, считающему себя абсолютно здоровым, не доставит удовольствия мысль, что он скопище вирусов, питательная среда для готовых к атаке микроорганизмов.

– Да, – согласилась Джейн, – однако не забывайте, что я не девушка по вызову и у меня нет ни малейшей склонности к самопожертвованию.

– Простите, – простонал Дэвид. – Я был неловок, смешон. Скажите, что вы придете сюда еще раз! Я проведу любой поиск, который вам понадобится! Знайте, я способен проникнуть в банк данных самых засекреченных организаций. ФБР, полиция, картотека людей, находящихся в розыске, – я могу получить редчайшие сведения, не отходя от этой клавиатуры.

Джейн на него не сердилась. Ее столько раз осматривали врачи, что тело уже не испытывало волнения от чужих прикосновений. Близость мужской руки вызывала у Джейн одно желание – поскорее от нее освободиться. И потом, Дэвид ее раздражал. Привыкший к исполнению любых своих капризов, он, вероятно, при возникновении любого препятствия начинал паниковать, закатывать истерики. «Какая же он, должно быть, обуза для Сары! – посочувствовала ей Джейн. – Она вынуждена работать как каторжная, обеспечивая существование этому вечному младенцу. Хорошо, если бы какой-нибудь несчастный случай избавил ее от сына. Например, разрыв защитной оболочки. Дырка, через которую внутрь капсулы попадут несколько миллиардов микробов». Она так ясно это представила, что словно завороженная вытянула руку, приложила палец к мембране и надавила изо всей силы. Эластичный материал легко подался вперед, оставаясь невредимым.

– Пленка не прорвется от удара ножа? – спросила Джейн деланно-безразличным тоном.

– Нет, – ответил Дэвид, радуясь, что в молодой женщине проснулся хоть какой-то интерес. – Проводились испытания на прочность. Квадратный метр этой штуковины стоит целое состояние, и нам пришлось немало потрудиться, чтобы достать целый рулон. Технология производства защитного материала, сопротивляющегося любому проникновению, например, бритвы или ножа, до сих пор – государственная тайна. Скоро он будет применяться для изготовления одежды астронавтов. В космосе температура способна достигать двухсот градусов ниже нуля, так что в случае разрыва комбинезона человеческое тело моментально превращается в ледышку. Этот материал позволит изготавливать прочнейшее обмундирование. Но на настоящий момент существует одна проблема: эластик чувствителен к огню. Вот почему я вынужден выбирать себе некурящих подружек.

Джейн не понравилась странная дрожь, которая пробежала по ее затылку при словах юноши. Огонь… Значит, достаточно сигареты, чтобы проделать аккуратную маленькую дырочку в стерильной плаценте красавчика Дэвида Кэлхоуна?

Она возмутилась. Гнусные, недостойные мысли! Разве могли они принадлежать ей, Джейн? Нет, это, без сомнения, были мысли той «злой девицы», что рождалась в недрах ее существа во время сна, – незваной ночной гостьи.

– Вы все еще на меня сердитесь? – спросил юноша. – Не стоит. Мне просто захотелось немного побыть с настоящей женщиной, ведь для меня это – подарок судьбы. Мой удел – продажные девицы, исполняющие мои прихоти за деньги. Они говорят, что близость со мной их забавляет – видите ли, я кажусь им гигантским презервативом. А я притворяюсь, что мне доставляют удовольствие поцелуи, в которых нет ни капли искренности. Представьте, я даже не знаю, какова на ощупь женская кожа. Ни разу ее не чувствовал.

Дэвид хотел что-то добавить, но металлическая дверь открылась и в проеме показалась Сара.

– Пожалуйста, поднимитесь наверх, Джейн, – сказала она. – Нам необходимо выработать план действий.

Джейн с удовольствием выполнила просьбу ирландки, тем более что искусственное солнце подземелья сильно раздражало глаза. Она быстро взобралась по металлическим ступеням. На пороге «лингафонного кабинета» ее ждала Сара.

– Это из-за Дэвида вы вынуждены оказывать услугу доктору Круку? – спросила Джейн.

– Увы, – призналась Сара. – Видите, я с вами откровенна. Крук выручил меня в тяжелые времена, когда мне нечем было оплачивать больничные счета, но в отношении к нему я, пожалуй, с вами солидарна: он и меня раздражает. Крук привык смотреть на людей как на ничтожества, и это отвратительно.

Из зала прослушивания женщины прошли в приемную офиса. Сара наполнила бокалы минеральной водой, опустив в них кусочки льда.

– Прошу и вас быть со мной откровенной до конца, – сказала она, протягивая один стакан Джейн. – Я не сыщик – мне предстоит вас охранять. Если вы что-то утаили от Крука, скажите об этом мне. Обещаю, что все останется между нами. Вы действительно полностью потеряли память?

– Да, и, повторяю, это нисколько меня не расстраивает. Напротив, я испытываю нечто вроде эйфории, огромного облегчения, – призналась Джейн. – Когда я говорила об этом с психотерапевтом, он хмурился и принимал такой подозрительный вид, что мне хотелось ударить его телефонным справочником по голове.

– Меня это нисколько не удивляет, – проговорила Сара. – Если бы передо мной стоял выбор, признаюсь, я бы не сразу приняла решение. Груз воспоминаний порой непереносим. Они увлекают вас за собой в пучину, как утопленники, которых еще пытаются отвоевать у воды, и тащат на дно своих спасителей. Нет, хорошо все-таки проснуться одним прекрасным утром без неоплаченных счетов и нерешенных проблем! В некотором роде я вам даже завидую: я подхожу к возрасту, когда воспоминания приобретают над человеком безраздельную власть. Стоит закрыть глаза, и перед тобой встают картины прошлого – бесконечно длящийся кинофильм, который ни на минуту тебя не отпускает. Вам это не знакомо?

– Нет, ведь моим воспоминаниям всего полгода. И кроме них – ничего.

– Никаких внезапных озарений? Или видений, неожиданно всплывающих на поверхность?

– Нет, хотя… иногда возникает нечто вроде наития.

– Что вы называете наитием?

– Бессознательную потребность сделать то или другое, словно в прежней жизни меня к чему-то приучали.

– Крук предполагает, что это остатки былых навыков, которые со временем исчезнут. Привычные действия, которые вы совершали до несчастного случая, не отдавая себе отчета.

Джейн вздохнула.

– Не знаю, – сказала она, – главное, что меня беспокоит, – это человек, который меня преследует. Крук уверен, что речь идет о галлюцинации, однако я убеждена: этот человек существует.

– Ладно, – согласилась Сара, – будем исходить из того, что он реальное лицо, и попробуем сделать все, чтобы его поймать. В этом-то и заключается моя работа.