Текст книги "(СИ) "Позывной: Москва 14 - 41""

Автор книги: Сергей Корьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

–Постой. Постой, ты не знаешь, метро работает? – поинтересовался Василий, – так быстрее будет. Доедем до Площади Революции, там выйдем, а затем через Александровский сад к нам.

Александра плохо представляла, о чём её спрашивают, в метро она никогда не бывала, а только слышала, поэтому в ответ лишь растерянно покачала головой. Инициативу взял в руки её спутник.

–Пошли, здесь рядом вход на станцию «Комсомольская». Видишь, вроде люди входят и выходят. Давай и мы.

Оказалось, метро работало. Александра с удивлением рассматривала вестибюль, пока Василий покупал билеты. При входе на станцию контролёр проверил и прокомпостировал талоны. Внутри было довольно тепло. Александру поразили самодвижущиеся лестницы, и она с опаской вступила на эскалатор. Внизу увидела столики с газетами. За столиками сидели люди и читали. На время войны в подземелья метро спустились многие организации, в том числе и библиотеки. Молодые люди прошли на платформу, и минут через семь показался поезд, состоявший всего из четырёх вагонов желтого цвета. Вошли внутрь. На скамейках, стоявших вдоль окон и обитых коричневой кожей, сидели люди. В торце вагона расположилась женщина-кондуктор, проверившая билеты у вновь вошедших, коих было совсем немного. Состав дернулся, и вскоре исчезла платформа, въехали в тоннель. За окнами проплывала чернота. Александра от неожиданности даже закрыла глаза, вцепившись в руку Василия. Тот понял, что девушка впервые попала в метро, и стал её успокаивать. Ехали не слишком долго, минут десять-пятнадцать. Александра так и не открыла глаз до конца поездки и была безумно рада, когда молодой человек сказал, что пора выходить. Поднявшись на улицу, девушка облегчённо вздохнула и решила, что больше таким видом транспорта пользоваться не будет. Выйдя к зданию музея Ленина, Василий увлёк свою спутницу к Александровскому саду. Там, увидев свободную скамейку, она попросила остановиться и сказала, что у неё есть серьёзный разговор. Юноша удивился, но спорить не стал, хотя ему хотелось познакомить Сашу с родителями, вернее, с матерью, отец рыл окопы с другими добровольцами на подступах к Москве.

–О чём ты хотела мне рассказать? – Василий первым начал разговор.

–Знаешь, – решилась Александра, – не знаю, сможешь ли ты меня понять, но выслушай и, пожалуйста, не перебивай. Потом решишь, стоит ли следовать моему совету или поступить так, как решишь сам.

Такое начало удивило и заинтриговало юношу. Ему, честно говоря, нравилась Александра, и он хотел бы перейти к более тесным взаимоотношениям. Вот поэтому решил сегодня, когда встретил девушку на вокзале, познакомить с матушкой, надеясь, что она ей понравится. Между тем Александра продолжила:

–Совсем скоро ты поедешь в Рязань учиться на офицера, – договорить она не успела, её перебили.

–Откуда знаешь? Даже я буквально перед самым отъездом в Москву узнал об этом. Вот поэтому меня и отрядили сопровождать раненых, чтобы я смог сразу же проехать в Рязанское командное пехотное училище имени Климента Ворошилова. Меня направили на кратковременные трёхмесячные курсы по подготовке младшего командного состава.

–Вот как раз об этом я и хочу рассказать. Представь себе, что пройдёт почти четыре года и наши войска войдут в Берлин. Ты также будешь там.

Взглянув на Василия, Александра увидела перед собой крайне удивлённого человека с широко распахнутыми глазами.

–Это ты о чём? Товарищ Сталин сказал, что война будет молниеносной и продлится не более года, а ты рассуждаешь о четырёх. Ещё несколько слов о подобном и я уйду. Не хочу общаться с паникёршей. Неужели ты не веришь в скорейшую победу нашей доблестной армии?

–Конечно, верю, – успокоила его Александра, но поверь, будет она нескорой. Немца победим. Я же сказала, что наши войска войдут в Берлин. Подожди, ничего не говори, – увидев, что Василий хочет её перебить, жестом остановила его, – тебя убьют там, в Берлине на Унтер-ден-Линден. Ты со своими солдатами решишь сократить путь и войдёшь во двор полуразрушенного дома. Как командир пойдёшь первым, солдаты за тобой. На одном из этажей спрячется вражеский пулемётчик и откроет огонь. Первым упадёшь ты, затем ещё трое, остальные смогут спастись. Вот об этом я и хочу предупредить. Сначала пошлите кого-нибудь проверить безопасность прохода.

–Не пойму, о чём это ты. Какой Берлин, какая улица? Что за чушь? Извини, но мне кажется, что сейчас нам лучше расстаться.

Василий был поражён тем, что услышал. Нет, она врёт. Война скоро закончится, а тут ждать ещё четыре года. Он бы сообщил об этих словах куда надо, но добро помнил и поэтому просто встал и, не попрощавшись, ушёл. Александра посидела ещё пару минут, поднялась со скамейки и решила вернуться домой.

«Вот ведь как вышло, – подумала она, – вроде бы хотела сделать доброе дело, а получилось наоборот. Наверное, Василий плохо подумал обо мне. Как скоро убежал, даже не попрощался. Ладно, в следующий раз буду осторожнее, если этот раз представится. Хватит об этом. Пора и домой. Как там Алексей?»

Задумавшись, Александра чуть не налетела на женщину, неожиданно оказавшуюся у неё на пути. Что-то знакомое было в её фигуре. Женщина, тем временем, взглянув на толкнувшую её девушку, прибавила шагу. Александре показалась, что это Клавдия. Она окликнула её, женщина повернулась к ней. Действительно, это была её тётка, но она, приложив палец к губам, сделала знак, чтобы племянница молчала. Затем развернулась, сказав, что Александра ошиблась, и исчезла в подъезде одного из домов. Девушка пребывала в недоумении. Что такое могло случиться, если собственная тётка отказалась признать её. Пока она размышляла, сзади послышался топот ног и, обернувшись, она увидела трёх военных, направлявшихся в её сторону.

–Гражданочка, – обратился один из них, – вы здесь, случайно, не видели женщину в чёрном пальто и платке? Она как раз шла в вашу сторону.

Александра задумалась, а затем показала рукой на подворотню, видневшуюся неподалёку.

–Она побежала туда.

–Спасибо за помощь, – поблагодарили ее, и военные направились в указанном ей направлении.

Александра сочла необходимым поскорее убраться с места, опасаясь, что ложь раскроется и тогда ей не поздоровится. Развернувшись, поспешила перейти на другую сторону и, как ей не хотелось больше спускаться в так называемое метро, увидев букву «М», прошла к входу. Там легче будет скрыться. Спустившись вниз, спросила, как доехать до нужного места. Оказалось, ехать всего три остановки. Пришлось терпеть. Хорошо, что у неё оказались с собой деньги. Выйдя на улицу, добралась до дома и поднялась в квартиру. Там её уже ждали. Алексею стало лучше. Но пока выходить на улицу не стоило. Никандр так и не появлялся. Яков должен был скоро вернуться с работы и заняться раной Алексея.

Далее всё пошло, как и намечалось. Утром вновь выезд на работу. На этот раз Александра решила рассказать Раде, как у неё всё сложилось. Цыганке стало гораздо лучше, и она вышла во двор. Никандр, как оказалось, взялся за работу, помогая раненым. Александра поведала Раде о том, как у неё произошла встреча с Василием. Правда, договорить они не успели. Был срочный вызов. Рада попросила приехать девушку ближе к вечеру, тогда они и пообщаются. Далее пошла рабочая рутина. Освободились около шести вечера. Яков проводил Александру в госпиталь, и обещал подождать её, пока та будет разговаривать с Радой. Цыганка уже ждала. Александра попросила её следовать за ней и проводила в укромный уголок, где им никто не смог бы помешать. Расположившись на кушетке, оставшейся в этом месте со времён приватизации особняка, девушки начали беседу. Вернее первой заговорила Рада, а Александра просто слушала.

–Я долго думала над тем, что ты мне сегодня рассказала, – цыганка на секунду задумалась, а затем продолжила, – переживать не стоит. Дай мне руку, я хочу кое в чём убедиться.

Александра протянула руку, Рада внимательно её изучила, вздохнула и, сделав для себя коё какие выводы, продолжила:

–Значит так, слушай. Сейчас я увидела нечто, чему никак не могу найти объяснения. Тебе больше ни в коем случае нельзя встречаться с Василием.

–Но почему? – Александра была удивлена, – я ведь не желаю ему ничего плохого.

–Сама не могу понять, но линии твоей руки говорят о том, если вы ещё раз пересечётесь, то одному из вас будет очень худо. Точнее говоря, случится беда. Ещё одно, вас связывает нечто большее, нежели простое знакомство, но вот что, определить не могу. Теперь хочу тебя успокоить. Мне удалось сегодня впервые в жизни заглянуть далеко в будущее. Там я увидела, что Василий всё же вспомнит о твоём предупреждении и останется жив, останутся живыми и те, кто должен погибнуть. А сейчас, пожалуй, самое главное, ответь на один вопрос. Ты хочешь вернуться вместе с женихом домой?

Александра кивнула. Да, она очень хотела вернуться домой, но вот Алексей вовсе не был её женихом, о чём она и сообщила Раде. Та лишь усмехнулась и заверила, что Алексей, точно её жених, только Александра пока об этом не знает. Скоро он сделает ей предложение. Несмотря на то, что Алексей нравился Александре, она всё же никак не могла поверить в слова цыганки, а та, взяв её за руку, предупредила, то, что она сейчас скажет, нужно выслушать крайне внимательно.

–Быть тебе в этом времени осталось совсем немного. Ровно через три дня в это же самое время ты, Никандр и Алексей должны будете дойти то того самого здания, где когда-то была булочная Филиппова. Так, сейчас, – Рада взглянула на часы, висевшие напротив на стене, – без пятнадцати семь. Ровно в семь на дом по соседству будет сброшена бомба. Взрывной волной вас отбросит прямо на стену булочной. Ничего не бойтесь, очнётесь вы уже у себя дома. Впрочем, это ещё не всё. Думается мне, ты сегодня встретила близкого тебе человека, который не захотел с тобой разговаривать. Пойдёшь завтра утром на набережную, что напротив Кремля. Там тебя будут ждать. Тогда и поймёшь, почему Клавдия не смогла с тобой общаться. Ты меня поняла? Теперь иди. Навести меня, пожалуйста, перед своим уходом. Я хотела бы с тобой попрощаться. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Всё, иди.

Александра нашла Якова, и они отправились домой. Было решено, что завтра гостья останется дома.

Утром мед брат отправился на работу, Алексей практически оправился от ранения. Конечно, до заживления раны было далеко, но теперь не было никакой опасности заражения или рецидива. После завтрака Александра прошла на Кремлёвскую набережную, перешла через мост и спустилась к бывшей усадьбе Зотова, в которой, как она помнила, в её времени располагалось коммерческое училище Мизинга. Прогуливаясь по набережной, она внимательно вглядывалась в лица прохожих, стараясь не пропустить того, с кем должна была встретиться, но всё напрасно. Прошло около получаса, но, ни Клавдия, никто либо другой не подошёл к ней. Она уже собиралась вернуться, как внезапно на неё налетел мужчина. Извинившись, он шепнул ей, чтобы та шла в Лебяжий переулок в дом с майоликами.

–Там тебя встретят. Иди, – сказал мужчина и, не попрощавшись, исчез в снежной дымке.

Александра знала это место. Когда-то с подругами она ходила смотреть майоликовые панно, размещённые вверху. Дом в смысле архитектуры не представлял из себя ничего интересного, а вот майоликовые изразцы впечатляли. Особенно ей нравилось центральное панно, где, словно в окошке, на голубом фоне моря была изображена девушка с темными распущенными волосами, окруженная желтыми цветами. Говорили, что рельефные детали были выполнены по отливкам новомодного художника Михаила Врубеля.

«Раз сказали идти туда, придётся идти. Может, там увижусь с тётушкой», – подумала Александра и отправилась в Лебяжий переулок. Пройдя по старому каменному мосту, вышла на Ленивку, а оттуда вышла к четырёхэтажному доходному дому. Взглянув вверх, улыбнулась девушке в окружении жёлтых цветов. Едва она подошла к дому, как от стены отделилась мужская фигура.

–Вы Александра? – спросили её.

Девушка кивнула.

–Идите за мной, – мужчина скользнул в первый подъезд и начал подниматься по лестнице. Пройдя на второй этаж, остановился около двери, видавшей лучшие времена, и три раза постучал, выждал пару секунд и ещё два удара. Послышались шаги, дверь распахнулась.

–Заходите, – Александру подтолкнули к входу, где её ждала Клавдия.

Тётка, захлопнув дверь, обняла племянницу.

–Слава богу, жива. Давай, проходи. Сейчас чай пить будем, а все разговоры потом. Пойдём на кухню. Николая ранили, он пока отдыхает. Не хочу его тревожить. Что-то стало с ним не так в последнее время. Извини, заболтала тебя.

–Тётушка, я до сих пор не могу понять, что со мной, с нами происходит? Почему мы всё время оказываемся не в своём времени? Я ведь снова оказалась дома, встретила Алексея.

–Извини, не знаю такого. Кто это?

–Родители решили выдать меня замуж, и нашли кандидатуру в лице этого самого Алексея, сына папиного компаньона.

–Ладно, потом, если захочешь, расскажешь, – Клавдия разлила чай, поставила сухарницу с печеньем, достала розетки, вынула банку с вареньем, – угощайся.

Когда чаепитие закончилось, Клавдия убрала со стола и, посмотрев внимательно на племянницу, продолжила беседу.

–Ты мне задала вопрос, почему тебя и меня кидает из одного времени в другое. Мне кажется, на нас возложена какая-то задача, которую мы должны решить. Возможно, это помощь конкретному человеку, может быть, следует совершить нечто, чтобы вернуться обратно. Вспомни, с тобой ничего не происходило странного в последнее время?

Александра сначала хотела отрицательно покачать головой, но потом вдруг в голове у неё прояснилась и она заговорила:

–Вроде бы я начинаю понимать. Василий.

–Ты имеешь в виду того самого Василия, которому когда-то отдала свою кровь в госпитале?

–Его самого. Не могу понять, почему, когда ему грозит опасность, я оказываюсь рядом и помогаю парню. Вот и совсем недавно мне приснилось, что его убьют в сорок пятом в Берлине. Я нашла его и всё рассказала.

–И он не поверил?

–Не поверил и к тому же сказал, что будет вынужден сообщить обо мне в полицию, поскольку я сею панику.

–Во-первых, в этом времени лучше не говорить полиция. Сейчас имеется милиция. Во-вторых, что ты ему конкретно сказала?

–Что война закончится в сорок пятом году. Вот тут-то Василий на меня и рассердился. Не знаю, правда, почему.

–Теперь всё ясно. Всем внушили мысль, что война будет скоротечной и продлится не больше года и врага победят. Хотя я склоняюсь к мысли, что твой сон был провидческим. Немца так быстро и легко не победить. Потребуется время и это время отнимет жизни у многих. По всей видимости, твоей миссией почему-то стало спасение Василия.

–Так, со мной более-менее прояснилось. Какова твоя роль?

–Сама пока не знаю. Только вот, – Клавдия смутилась, – судьба свела меня с Николаем. Скорее всего, он и является той целью, ради которой я оказалась в этом времени.

–Значит, всё это происходит с нами на самом деле и это не сон и не результат моей болезни?

–Вот тут ты права. Сама не знаю, что делать, как быть дальше. Я говорила тебе, что Николай в последнее время изменился. Ты, наверно, помнишь, как он реагировал на происходящие события. Его трудно было чем-либо напугать, а тут он привёз меня в эту квартиру, сказав, что она принадлежит его родственникам. Сам перестал выходить на улицу. С тобой связался через своих надёжных товарищей. Его родственники, как я узнала, уехали в эвакуацию ещё в начале войны. В квартире шесть комнат и все они до сих пор принадлежат брату отца Николая, что очень странно.

–Что в этом странного, – удивилась Александра, – по всей видимости, его родственники состоятельные люди и могли содержать подобные апартаменты.

–Не в этом дело. Я тут многое узнала, пока тебя не было. Ты, наверняка, заметила, что особняк моего брата превратили в госпиталь, выселив его исконных обитателей, – Александра отрешённо кивнула, соглашаясь с доводами тётки, всё ещё не понимая, к чему та клонит, – так вот, продолжила Клавдия, – после революции.

–Какой революции?

–Долго об этом рассказывать. В октябре семнадцатого года произошло вооружённое восстание, в результате которого власть императора пала, а большевики, была такая партия и сейчас есть, стали управлять страной. Многих состоятельных граждан после этих событий выселили из их домов и квартир или же уплотнили, то есть подселили к ним в квартиры других жильцов. В случае с родственниками Николая этого не произошло. По какой причине он не объяснил, и это странно.

Послышался какой-то шум. Клавдия встала, сказала, что это, вероятно, проснулся Николай, и она пойдет, сменит ему повязку. Александра, хотя сама и пребывала в чуждом для себя времени, не могла понять всех реалий жизни.

«Надо будет предложить тётке и Николаю отправиться с ней и Алексеем обратно в четырнадцатый год», – подумала девушка.

Вскоре вернулась Клавдия.

–Ну, что там?

–Всё в порядке. Николай сильно переживает из-за смерти Бориса.

–Разве Борис умер? – изумилась Александра.

–Николай винит себя в его смерти.

–Как это произошло?

–Расскажу. Только давай пройдём в гостиную. Там будет удобнее.

Женщины прошли в другую комнату, устроились за небольшим столиком. Клавдия принесла бутылку сухого вина и разлила в бокалы, затем приступила к рассказу.

–Наверное, ты помнишь, что мы приехали в село под названием Борщёво?

–Да, конечно. Мы с тобой тогда спрятались в подвале, вскоре раздался взрыв, послышались выстрелы, потом наступила тишина. Мы решили немного подождать, а потом выбраться наружу. Первой пошла ты. Я стала подниматься по ступенькам, но, по всей видимости, оступилась и упала. Очнулась уже в доме отца. Тогда же решила отправиться на ваши поиски, но поняла, что как раз с этим и не справлюсь. Вы остались там, и встретить вас не представлялось возможным, – закончила Александра.

–Мы вернулись в дом, – Клавдия на минуту замолчала, словно собираясь с мыслями, – но никого там не нашли. Оставаться в селе было нельзя: слишком много шума наделали. Оказалось, что неподалёку от Борщёво высадился немецкий десант, их было пятеро. Нам «повезло» оказаться на их пути. Пришлось принять бой. Троих убили, двух ранили. С ними Борис отправился в Москву. Мы с Николаем также решили пробираться в столицу, поскольку в село могли приехать разбираться, что произошло, а наше присутствие было бы лишним. Николай и Борис договорились встретиться позже в столице. Борис забрал пленных и на машине через Бронницы отправился сдавать немцев, а мы нашли местного жителя, который согласился нас подвезти до города, а уж из Бронниц можно было на попутках добраться до Москвы. Только вот по дороге увидели ужасную картину: машина, на которой ехал Борис, была прошита пулемётной очередью. Рядом валялись «наши» немцы. Бориса не было видно, но мы узнали, что раненого водителя увезли в госпиталь. Правда, говорили, что вряд ли выживет: ранение было слишком серьёзным. Неизвестно каким образом попавший в эти места немецкий истребитель обстрелял машину, в которой ехал Борис с пленными. Николай до сих пор не может простить себе, что отпустил друга одного, но тот, по всей видимости, спасал Николая и не хотел, чтобы их видели вместе.

–Вы уверены, что Борис погиб? – прервала тётку Александра.

–Сами не видели, но ведь сказали, что раны слишком серьёзные и мужчину вряд ли довезут до госпиталя. Вот после этих событий Николая словно подменили, а тут ещё и ранили.

–Как это случилось?

–Доехали мы до Бронниц, там Николай достал своё удостоверение, и нам удалось на грузовике добраться почти до самой Москвы. В пригороде мы сошли и решили дальше пробираться пешком. Николаю грозила опасность за моё освобождение, и, как я узнала, его должны были арестовать. Был дан приказ задержать его любыми средствами, можно было стрелять на поражение. Нам пока везло, но удача не может быть бесконечной: нас остановил военный патруль для проверки документов. Николай достал свои и показал. Всё прошло гладко, но тут вмешался его величество случай: один из патрульных, по всей видимости, когда-то знал Николая, и ему было известно, что тот объявлен в розыск. Когда мы собирались уходить, нас окрикнули и попросили задержаться. Николай подтолкнул меня и приказал бежать. Благо рядом находились частные дома, и мне удалось проскользнуть в калитку, а там я спряталась во дворе, откуда стала наблюдать за всем происходившим.

Николай медленно повернулся и спросил, в чём дело. Один из патрульных, как раз тот, что узнал моего спутника, объяснил товарищам, что перед ними преступник, объявленный в розыск. Тут же солдаты вскинули ружья и взяли Николая в кольцо.

–Тебе лучше пройти с нами, – сказал его знакомый, – и не вздумай сопротивляться. Нам дан приказ взять тебя живым или мёртвым.

Дальше произошло то, чего никто не ожидал. Николай, покорно склонив голову, вроде бы смирился со своей участью, но стоило конвоирам расслабиться, как мужчина начал действовать. Сначала я не поняла, что произошло. Николай резко выпрямился и нанёс удар в подбородок одному из конвоиров. Тот, выронив винтовку, схватился за сломанную челюсть и, завывая от боли, присел на корточки. Затем Николай оттолкнул второго солдата и тот, потеряв равновесие, свалился на землю. Знакомый Николай судорожно пытался расстегнуть кобуру и достать пистолет, но, по всей видимости, клапан заело, и он не смог воспользоваться оружием. Остался один патрульный в немом изумлении взиравший на происходящее. Николай дёрнул того за винтовку, нацеленную на него. Солдат не удержался и пролетел по инерции вперёд. Коля подтолкнул его в сугроб, затем огляделся, по всей видимости, высматривая путь к побегу. Тут я выглянула из-за забора и крикнула, чтобы он бежал ко мне. До калитки оставалось всего несколько шагов, когда раздался выстрел. Мой спутник пошатнулся, едва не упал, но смог забежать во двор. Тут я подхватила его, и мы постарались поскорее скрыться. Оказалось, Николая ранили в предплечье. Кровь бурым пятном выступила на куртке. Надо было что-то делать. Долго бы он не продержался, да и погоня была близко. Ситуация была тупиковой: ещё чуть-чуть и прощай свобода, но тут раздался голос. Обернувшись, увидела старика, махавшего нам руками.

–Идите сюда, – он открыл дверь небольшой избушки и жестом показал, чтобы мы поторопились. Пришлось положиться на волю случая. Впустив нас, старик запер дверь и пригласил войти в единственную комнату. Обстановка оказалась скудной. Кровать, стол, пара скамеек, буфет и платяной шкаф. С помощью нежданного помощника мы раздели Николая, который держался из последних сил, и уложили на топчан. Старик, назвавшись Егором Кузьмичом, достал лоскут белой ткани, налил в таз тёплой воды и умело обтёр рану Николая.

–Да, плохи дела, – осмотрев ранение, сделал он вывод, – нужен врач. Только вот где его взять? Хотя, дай подумать. Есть у меня знакомая. Правда, фельдшер, но ничего, думаю, разберётся. Вы тут без меня пока похозяйничайте, а я отлучусь ненадолго. Вода в печке, заварка и сахар в буфете. Хлеб там же. Если голодны, перекусите, а я скоро вернусь.

Старик исчез. Я заварила чай и задумалась. Можно ли доверять хозяину, почему он оказал нам помощь, не выдаст ли? Пока я размышляла над этим, появился Егор Кузьмич в сопровождении женщины с саквояжем в руке. Скинув пальто, она тут же прошла к Николаю и осмотрела рану.

–Плохо дело, – вынесла она вердикт, – пуля застряла в плече. Если её не достать, дело дрянь. Как бы не началось заражение. Кузьмич, есть самогон?

–А как же, – ответил старик, доставая из буфета бутыль с мутной жидкостью.

Женщина заставила Николая выпить стакан самогонки.

–Наркоза нет, – пояснила она, – так не сильно чувствовать боль будет. Нужна горячая вода, тряпки.

Вскоре всё было готово.

–Кузьмич, держать больного будешь за плечи, а ты за ноги, – это уже ко мне, – и просьба, не мешать. Сама первый раз с таким сталкиваюсь.

Фельдшер достала свёрток из саквояжа, а оттуда скальпель, затем несколько тампонов, нитки, иголку, пинцет.

–Ну, с богом, – произнесла она и сделала первый надрез. Брызнула кровь и женщина скомандовала:

–Тампон. Не стой, – обратилась она ко мне, – можешь ноги отпустить. Он пока без сознания. Давай тампон.

Пришлось поработать хирургической сестрой. Вскоре показалась пуля. Послышалась команда:

–Пинцет!

Женщина, ухватив пулю пинцетом, потянула на себя. Пару раз та срывалась, но третья попытка окончилась удачей.

–Слава богу! – вытирая пот со лба, произнесла женщина, – справилась. Теперь зашить рану.

Дальше смотреть на то, как страдает мой спутник, сил не было, и я отошла к печке, устроившись на табуретке, изредка поглядывая на приходившего в себя Николая. Вероятно, задремала. Меня разбудил голос старика.

–Просыпайся. Всё закончилось. Тамара ушла. Оставила мазь и велела обрабатывать рану, когда подсохнет. Нитки она придёт и уберёт дня через три. Есть хочешь?

Я устало кивнула. На столе появилась плошка. Егор Кузьмич достал из печи кастрюлю и налил варева в миску.

–Щи, – прокомментировал он, – сегодня сварил. Ешь. Сейчас хлеба дам.

Суп оказался на редкость вкусным. Поблагодарив Кузьмича, пошла посмотреть, как там Николай. Вроде уснул. Теперь осталось поговорить с дедом, и узнать, почему он помог. Вернувшись к столу, не знала, как начать разговор, но Егор Кузьмич выручил меня.

–Вижу, расспросить хочешь, почему я вас не выдал.

Я кивнула.

–Давай перенесём разговор на завтра. Вижу, устала. Постелю тебе на печи, а сам пригляжу за твоим кавалером.

Слух резануло слово «кавалер», но я промолчала. Зачем кому-то доказывать, что Николай совсем не мой ухажёр. Пусть уж думает, как хочет. Старик постелил тулуп и помог мне забраться наверх. Было тепло и, едва голова опустилась на подушку, заснула. На следующий день первым делом поинтересовалась, как дела у Николая. Оказалось, Егор Кузьмич бодрствовал всю ночь у постели раненого. Николаю стало лучше, но держалась небольшая температура.

–Садись к столу, дочка, – пригласил меня к завтраку старик и очень удивил своим обращением «дочка».

Увидев моё недоумение, Егор Кузьмич выставил на стол чугунок с отварной картошкой, положил на тарелку селёдку, а затем, устроившись напротив меня, начал разговор.

–Вижу, тебя удивило моё обращение. Извини, но ты напомнила мне мою дочь. Ей сейчас было бы столько лет, сколько и тебе.

–Что с ней случилось? – поинтересовалась я, накладывая себе картошки.

–Ты ешь, ешь, не стесняйся. Я уже отзавтракал. Наверное, тебя заинтересовало, почему я помог. Вчера я ничего не стал рассказывать, смотрю, ты устала. Вот и оставил беседу на сегодня. Выслушай старика, тогда найдёшь объяснения моим поступкам.

Меня удивила правильная русская речь человека, который лишь хотел казаться незаметным стариком, доживающим в одиночестве свою жизнь, но на самом деле хранившим какую-то тайну и явно бывшим не тем, кем хотел казаться. Между тем Егор Кузьмич продолжил.

–Начну, пожалуй, издалека. Так понятнее будет. Ты, наверное, обратила внимание на некоторое несоответствие в моём поведении. Не отрицай, вижу, что так. Жил я до событий семнадцатого года в Петербурге. Имел свою торговлю. Может, слышала фамилию Потехин? Так вот, магазины содержал. Пушниной торговал. Достаток неплохой имел. Была у меня и семья, жена да дочь Ольга. Вышла она замуж в пятнадцатом за Вадима, военным тот был. Через год внук народился. Муж дочери отбыл на фронт. Ольга, оставив внука матери мужа, решила навестить нас с супругой, но выбрала слишком неподходящее для этого время. Всё спутал проклятый семнадцатый год. Сама, наверное, знаешь, что тогда произошло. Отобрали у меня сначала магазины, затем дом, а потом уж и семью, – старик вытер навернувшиеся слёзы, – в одночасье оказались мы врагами народа. Вадим служил в то время под знамёнами генерала Корнилова Лавра Георгиевича, затем вернулся в Петербург, и всё было бы хорошо, но к тому времени Лавр Георгиевич отправился на юг, где возглавил добровольческую армию по борьбе с большевиками. Новое правительство объявило его вне закона, а так же всех тех, кто некогда состоял у него на службе. Нашлись «добрые» люди и донесли на Вадима. Того арестовали. Дочка носила ему передачки, но однажды ей сказали, что мужа расстреляли как врага трудового народа. Ольга не выдержала этого и нагрубила одному начальнику. Больше её я не видел. Сколько не искал, так и не смог узнать, что с ней случилось. Жена не перенесла этого, слегла и вскоре скончалась. Оставаться больше в Петрограде я не мог и перебрался в Москву в надежде когда-нибудь отыскать пропавшую дочь, – Егор Кузьмич ненадолго замолчал, над чем-то задумавшись, а затем продолжил, – так вот, на чём это я остановился? Да, переехал я в Москву, купил домик и стал потихоньку жизнь налаживать. Всё тихо было до сегодняшнего дня, когда увидел тебя. Мне показалось, что вернулась моя Ольга. Так ты на неё похожа. Стал наблюдать, что да как. Потом заметил, что беда с твоим спутником приключилась. Вот в память о дочери и решил вас укрыть. Сама понимаешь, что почтения к нынешней власти не испытываю. Дай думаю, помогу людям, на которых эта самая власть объявила охоту. Теперь, вроде, всё рассказал. Хочешь, верь, хочешь, не верь, сказал, как на духу.

Егор Кузьмич замолчал. Меня тронула его история, и тут я решила вспомнить навыки мадам Коко.

–Егор Кузьмич, – начала издалека. Возможно, когда-то вы слышали о некой мадам Коко.

Старик задумался, а затем кивнул.

–Было дело. Супруга моя, узнав о ней, ездила в Калугу. Та ей помогла. А почему ты спрашиваешь?

Я не знала вначале, что и сказать, но потом решилась рассказать правду, естественно, не всю.

–Представьте себе, что вы встретили эту самую мадам Коко.

Старик удивился, но ничего не сказал, а я продолжила.

–Хочу вам помочь. Мне нужна любая вещь, принадлежавшая вашей дочери. Есть у вас такое?

Старик поднялся, ненадолго вышел и вернулся с крестиком.

–Вот, – он положил крестик передо мной, – подойдёт?

Я кивнула, взяла крестик и зажала в руке. В голове промчались хороводом разрозненные картинки. Ты, наверное, знаешь, что в пору моей практики я часто отыскивала пропавшие предметы. Наконец, эти картинки остановили свои пляски, и я чётко увидела, женщину действительно похожую на меня. Рядом с ней расстилался зелёный газон, вдали виднелся белый особняк. Вот показался представительный мужчина, подошёл к ней, поцеловал в щёку.

–Вадим, не надо. Дети могут увидеть. Что они скажут?

–Они скажут, что папа очень любит маму. Пойдём, пора обедать. Мальчики уже за столом.

Налетел ветер, закружил шляпку. Женщина протянула руку, чтобы не дать ей упасть. Рукав платья съехал, обнажив руку до локтя. Сразу под локтём я увидела небольшоё родимое пятно. Затем картинка исчезла.