Текст книги "Пионер Советского Союза"

Автор книги: Сергей Арсеньев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Старший лейтенант Синельников спускался по лестнице служебного выхода, но его не отпускало смутное ощущение какого-то беспокойства. Что-то не так, что-то он упустил. Что-то важное.

А что?

Форточку в кабинете он закрыл, дверь запер и опечатал личной печатью, недельный отчёт сдал, как положено. Тогда что?

Одним из достоинств Синельникова, за которое его высоко ценил товарищ Поскрёбышев, была феноменальная, прямо фотографическая память. Ему достаточно было один раз взглянуть на текст, чтобы потом, даже спустя довольно продолжительное время почти точно воспроизвести его по памяти. Это его умение в бытность обучения в училище не раз помогало ему легко сдавать экзамены и зачёты. И Синельников начал последовательно прокручивать в памяти недавние минуты. Итак, что он сделал перед выходом?

Снял с вешалки фуражку и надел её. Не то, раньше. Закрыл форточку. Не то. Потушил в пепельнице окурок. Не то. Закрыл и опечатал сейф. Не то. Аккуратно подровнял на своём столе стопку адресованных товарищу Сталину писем, доставленных сегодня уже в самом конце дня. Это работа на понедельник, сегодня их читать некогда. Всего писем около тридцати штук, все – от граждан СССР, первичным разбором зарубежной корреспонденции товарища Сталина Синельников не занимается.

Стоп.

Письма. А что в них не так? Кажется, всё как обычно. Обычные письма товарищу Сталину, их ежедневно приходят сотни. И всё-таки что-то в этих письмах было неправильно, что-то беспокоило Синельникова.

Старший лейтенант нерешительно остановился на лестнице, потоптался на месте, а затем уверенно развернулся и принялся подниматься обратно наверх. Пожалуй, сегодня он изменит своим принципам и немного задержится на работе, он понял, что его беспокоило.

Наверху стопки разномастных конвертов лежал длинный узкий белый конверт из превосходной бумаги. Синельников узнал почерк, которым был написан адрес на этом конверте. Совершенно точно, этот почерк на конверте он уже видел…

[31.08.1940, 18:07 (мск). Ленинград, лаборатория городской конторы Госбанка СССР]

– Разрешите, Борис Евгеньевич? – в приоткрытую дверь кабинета просовывается вихрастая голова паренька лет восемнадцати.

– Что у тебя там, Матюшкин? – хозяин кабинета прерывает чтение очередного отчёта и с недовольным видом смотрит на вихрастую голову.

– Вот, у меня тут не получается, – виноватым голосом говорит голова.

– Балбес ты потому что, Матюшкин. Балбес и разгильдяй. Учишь вас, учишь, а толку чуть. Только юбки одни на уме.

– Не только юбки.

– А к Ковалёвой в столовой сегодня кто клинья подбивал? Думаешь, я не заметил?

– Извините, я больше не буду.

– Ага, «не буду». Так я и поверил. Да не торчи ты в дверях, заходи, раз уж пришёл. И дверь прикрой за собой, а то сквозит. Говори, в чём дело.

– Вот, не получается у меня, не сходится. Никак не пойму, в чём дело.

– Что это такое?

– Акт об утилизации, обычное дело.

– И что не получается?

– Так, положено же перед утилизацией подлинность проверять, а у меня не получается. Я всё по инструкции делаю, честное слово.

– И что?

– Вот, посмотрите какой червонец странный.

– А что в нём странного? Обычная ветхая купюра. Утилизуй смело, такую рвань выдавать людям мы права не имеем.

– Борис Евгеньевич, это фальшивый червонец.

– Опять же, что ж с того? Бывает. Но тогда утилизовать нельзя, составляй акт, в милицию передадим, а дальше уж пусть у них голова болит.

– Но это настоящий червонец, не фальшивый.

– Погоди. Сам же только что сказал, что он фальшивый. Ты что, пьян что ли, Матюшкин?

– Никак нет, трезвый.

– А что ж ты меня тут путаешь? Так настоящий червонец, или фальшивый?

– Настоящий. Но фальшивый.

– Это как?

– Я проверил всё, всё! По всем признакам это настоящие деньги. Вот только…

– Что?

– Червонца с таким номером в СССР не выпускалось…

[31.08.1940, 18:17 (мск). Москва, Кремль, рабочий кабинет товарища Поскрёбышева]

Старший лейтенант Синельников попрощался и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Всё, теперь у него точно совесть чиста и он со спокойной душой может идти домой отдыхать. И так уже задержался на работе на семнадцать минут дольше положенного времени.

Александр Николаевич посмотрел на закрывшуюся дверь, а затем перевёл взгляд на белый конверт в своих руках. Синельникову с его памятью он, конечно, верил, но лучше всё-таки перепроверить.

Поднявшись во своего стула, Поскрёбышев открыл сейф и достал оттуда фотокопию другого конверта. Сам конверт находился сейчас у Меркулова, но фотокопию его Поскрёбышев себе на всякий случай приказал сделать. Вот она и пригодилась.

А действительно, очень похоже. Можно, конечно, провести графологическую экспертизу, но и без неё видно, что писал, видимо, один и тот же человек. Такие характерные завитушки на буквах «р» он делал. Опять же, и письмо пришло из Ленинграда, как и то, первое.

Немного подумав, Александр Николаевич очень аккуратно вскрыл конверт, достал оттуда сложенный листок белоснежной бумаги и прочёл его. Ничего любопытного текст не содержал, обычное письмо с восхищением товарищем Сталиным и пожеланием ему здоровья. Самое обычное письмо, таких приходят десятки каждый день. Да, письмо обычное, и если бы не почерк автора, то оно прямиком направилось бы в архив. Но почерк, какой почерк!

Ведь Поскрёбышев знал о задании, поставленным товарищем Сталиным органам. Знал, что и НКВД и НКГБ буквально носом землю роют, пытаясь найти отправителя первого письма. И тут вдруг такой подарок – этот таинственный отправитель присылает ещё одно письмо.

Да, нужно сообщить. Только вот кому? Александр Николаевич сел обратно на стул и задумчиво посмотрел на телефон перед собой. Кому же позвонить? Берии или Меркулову, кому? Впрочем, решал этот вопрос заведующий особым сектором ЦК недолго. После ареста в прошлом году жены отношения Поскрёбышева и Берии сложно было назвать дружественными, так как Александр Николаевич имел веские основания предполагать, что тот арест произведён НКВД при самом активном участии наркома.

Поскрёбышев дал указание найти Меркулова и соединить его с ним для передачи важной информации. А пока он ждал за своим столом звонка главы недавно созданного наркомата госбезопасности, то рассеянно вертел в пальцах загадочный конверт. И взгляд его зацепился за странную надпись на тыльной стороне конверта.

Крошечными голубенькими буковками там было отпечатано: «Издатцентр „Марка“. Россвязь. 2007.»…

Глава 16

– …науке это неизвестно, – Александр Степанович разводит руками, умолкает, удивлённо смотрит на прыснувшую в кулак Ленку и продолжает: – Круглова! Что тебя так рассмешило? Разве я сказал что-то смешное?

– Извините, Александр Степанович, – немного смущается Ленка. – Просто Вы мне сейчас одного персонажа напомнили, он тоже так про Марс говорил.

– Какого персонажа? Из какой-то книжки? И из какой же, разреши полюбопытствовать?

– Да Вы её не читали, это очень малоизвестная книжка.

– Да? Возможно. Но это насчёт Марса мы не вполне уверены, а вот на Венере жизнь есть практически наверняка, ведь эта планета, фактически, близнец нашей Земли. И весьма возможно, ребята, что там мы даже встретим собратьев по разуму! И вам, именно вам, сейчас сидящим за партами, лет через двадцать доведётся общаться с ними. Как знать, быть может сейчас передо мной сидит человек, который первым начнёт исследовать джунгли и океаны Утренней Звезды!

– Нет там никакой жизни, – едва слышно бубнит себе под нос Ленка.

– Круглова! Что ты опять бормочешь?

– Я говорю, – громче, на весь класс, повторяет Ленка, – я говорю, что на Венере жизни нет. Никакой, ни разумной, ни неразумной. Вообще никакой.

– С чего ты взяла? Что, по-твоему, нужно для зарождения жизни?

– Жидкая вода и источник энергии.

– Хм… Несколько прямолинейно, но, по сути, верно. Так на Венере это есть.

– Энергия есть, а вот с водой там тяжко. У них вся вода давно в космос испарилась.

– Как это? На Земле не испарилась, а на Венере испарилась?

– На Земле не так жарко. На Венере температура у поверхности градусов шестьсот и давление чудовищное. Жидкой воды быть не может, она вся выкипела, поднялась паром в верхние слои атмосферы, а оттуда её солнечным ветром в космос сдуло.

– Что это ещё за фантазии?

– И никакие не фантазии, так всё и есть.

– Круглова, ты… у меня нет слов просто. Глупости говоришь какие-то. И в любом случае, даже если на секунду предположить, что ты права, всё равно в самом ближайшем будущем нам наверняка предстоит контакт с высокоразвитым инопланетным разумом. Не сомневаюсь, в центре нашей галактики разумные существа давно уже построили справедливое и счастливое общество всеобщего братства. Разумеется, коммунистическое. И там, в центре…

– Чушь.

– Круглова!! Ты опять перебиваешь?! Что, я неправ разве?

– Конечно, неправы. В галактике кроме нас вообще жизни нет. Либо мы одни из первых.

– Это почему ещё?

– Земля уникальна.

– Поясни.

– Пожалуйста, – Ленка встаёт из-за парты и продолжает. – Во-первых, в центре галактики жизни вовсе быть не может, там слишком много звёзд, слишком высокая радиация. Зарождение жизни возможно лишь на окраине. Во-вторых, параметры планеты должны находиться в очень узком диапазоне как по удалённости от звезды, так и по массе. У слишком больших планет, типа Юпитера, вообще отсутствует такое понятие, как «поверхность», там атмосфера плавно переходит в ядро. А слишком маленькая планета атмосферу удержать не сможет. И температура. Температура на поверхности должна быть такой, чтобы вода оставалась жидкой в течение хотя бы пары миллиардов лет. Плюс сама звезда подходит далеко не любая, у звезды эти же самые пару миллиардов лет светимость не должна сильно меняться. Кроме того, у нас Луна есть, что очень важно.

– Господи. Круглова, Луна-то тут при чём?

– Во-первых, приливы и отливы, она нам океаны взбалтывает. Во-вторых, это ещё и щит метеоритный, Луна нас защищает.

– ?

– Да от метеоритов защищает! В системе из двух тел сравнимой массы метеорит с большей вероятностью поразит менее массивное тело. Вот Луна и ловит большинство метеоритов, которые иначе могли бы на Землю упасть и привести к глобальной катастрофе. А такой большой спутник, как Луна у такой маленькой планеты, как Земля, явление неординарное. Это нам повезло с Луной. Когда протопланета Тейя в доисторические времена столкнулась с Протоземлёй, Земля не раскололась, а поймала остатки Тейи, из которых Луна и получилась. А на Земле тогда это столкновение спровоцировало начало континентального дрейфа, продолжающегося и по сей день…

С совершенно очумевшим видом Александр Степанович плюхнулся на свой стул и безумным взором уставился на Ленку, которая, не замечая того, продолжала вещать про эволюцию звёзд, про Большой Взрыв, про тёмное вещество, про расширение Вселенной. Чёрт. Кажется, она несколько увлеклась. У нас тут, вообще-то, ещё ни одного ядерного реактора не построили, а она рассказывает, как изменится светимость Солнца, когда весь водород выгорит и начнётся синтез углерода.

Ага, это в школе мы, точно. Учебный год же начался и я с Ленкой в школу пошёл. Она теперь уже совсем официально наша, местная. У Ленки и метрика настоящая есть, не может ведь человек совсем без документов жить. Так что её Кругловой Еленой записали, а день рождения у неё как и у меня сделали, двадцатого ноября. Вроде как мы с ней близнецы. Ну, а раз она живёт тут, то и в школу ходить должна, как все. Мамка ей форму сшила школьную и пошла Леночка, как миленькая, со второго сентября учиться. А то! Двумя жизнями живёт, вот ей и учиться в двух школах сразу приходится. И как у неё не путается в голове-то всё?

Не, сегодня – это она не запуталась, это она специально. Хотя, конечно, про строение атомного ядра рассказывать, это, пожалуй, чересчур. Этого у нас, кажется, ещё и академики не знают пока. А Александр Степанович-то… ой, мама! Сидел-сидел, а потом как схватил журнал наш классный, раскрыл его где-то посередине, наугад, да и принялся что-то за Ленкой прямо на полях журнала записывать карандашом. Ой, что будет!

Главное, я и остановить-то Ленку не могу, она увлеклась, к доске вышла и начала рисовать на ней мелом какие-то точки и кривули, которые обозвала «главной последовательностью». Ну, Михайлова, ну удружила! Зараза.

Ой! Я ручку свою на пол уронил, сейчас подниму. Чёрт, перо погнулось, неудачно упала, придётся заменить. Где-то у меня запасное было. Ага, вот.

Как же мне остановить-то Ленку? Ненормальная. О чём она говорит сейчас, я уже даже и не понимаю. Какой-то «горизонт событий», «белые дыры». Брр… Что это значит-то?

А всё почему? Это всё Варька Михайлова виновата, она физику не выучила сегодня. Ещё сказки рассказывала, что вчера, мол, в подвале убиралась, к зиме его готовила, вот и не успела. Угу, сказочница. Будто я не видел в окошко, как она в классы с девчонками прыгала во дворе дотемна. И ведь специально так говорила, чтобы Ленка услышала её. Знает, что у Ленки язык подвешен здорово, она кого хочешь заболтает, вот Михайлова и вроде как намекает ей: «помоги». Ленка же и поверила этой врушке, говорит: «Не дрейфь, подруга, я сейчас Степаныча так загружу, что он зависнет у меня». Правда, такой фразы Варька не поняла и, похоже, сама от неё зависла, но Ленку не смутило это ни разу. Она на переменке в подвал школьный сбегала, там нет пока никого, ведь сентябрь на дворе, кочегарка ещё не работает, и так тепло. Вернулась оттуда вся такая довольная-довольная. Мне ещё велела в начале урока спросить Степаныча, есть ли, по его мнению, на Марсе жизнь. Я и спросил, мне не трудно.

Физик же наш, Александр Степанович, человек увлекающийся больно. Не раз бывало, что ведёт-ведёт он урок, а потом как-то незаметно сползает куда-то в сторону и начинает рассказывать что-то, совсем к уроку отношения не имеющее, причём даже не обязательно по физике. Он нам и про Спартака рассказывал, и про пустыню Гоби, и про повадки бегемотов. Он много чего знает и заболтать его довольно легко, чем Ленка и воспользовалась сегодня. Во, вообще в какие-то дебри полезла. Интересно, она сама-то хоть понимает, о чём говорит, или тупо повторяет заученный текст из Вики? Ароматы кварков какие-то. Понятия не имею, что это за звери и чем они пахнут.

А Александр Степанович-то! Ой-ё! Страницу в журнале исписал уже всю, перелистнул и дальше за Ленкой всё лихорадочно записывает уже на следующей странице. Любопытно, что он про Ленку подумал? Что она с ума сошла? Что у неё рецидив? Ведь знает же прекрасно, что Ленка память потеряла, так откуда все эти знания? И зачем тогда нужно бред сумасшедшего записывать?

Фух, ну наконец-то звонок! Ленка заткнулась на полуслове, едва начав рассказывать о том, что на самом деле мы живём в 11-мерном пространстве, просто семь измерений у него свернуты, и мы их не замечаем. По-моему, чушь собачья.

Так, звонок был, но Александр Степанович этого, похоже, даже и не заметил. Всё так же быстро-быстро пишет что-то. Мне плохо видно отсюда, но, кажется, он на странице литературы пишет сейчас. Ох, Алевтина даст ему потом по голове! Он же журнал испортил!

Ну, раз учитель не замечает ничего вокруг и команды расходиться не даёт, класс и сам потихоньку разбредаться начал, звонок ведь был. Я тоже собрал портфель, помог Ленке собрать свой и мы с ней вышли в коридор, вслед за ребятами, оставив физика записывать гениальные озарения Ленки и собственные комментарии к ним.

Ненормальная. Хорошо, это последний урок сегодня был. По дороге к дому я всё время пилил бестолковую сестру. Зачем так-то? Не могла попроще найти чего, что ли? Устройство муравейника бы рассказала или историю пиратства в Карибском море. Степаыча заболтать и этим можно было, не рассказывая о том, что полярные шапки на Марсе из замёрзшей углекислоты состоят.

Ладно, как говорит Ленка, «проехали», чего уж теперь. Надеюсь, это всё на болезнь спишут. Память потеряла – так мало ли, что там в голове у неё сдвинулось.

Вот, пришли мы, значит, домой, переоделись, пообедали грибным супом и грибами жареными. Чёрт, надоели эти грибы уже, и зачем мы набрали их столько? Это два дня назад с ребятами в лес ходили, вот и насобирали. Насилу допёрли, кстати. И у меня и у Ленки корзины битком набиты, мы даже уминали в них эти опята несчастные, чтобы влезло побольше. А как в корзины больше не впихивалось, так я ещё и рубашку снял свою, мы и рубашку набрали. Это от жадности всё. Пёрли домой, пыхтели, мучились, а потом ещё до ночи все эти опята перебирали и мыли. Теперь есть их приходится, не выбрасывать же. Нафига мы столько их набрали?

А как пообедали да тарелки помыли за собой (чёрт, неудобно как, воду греть на плите приходится, чтобы посуду помыть), так и пошли. Куда пошли? Туда, ясное дело. В будущее. Сегодня великий день, свершилось! Сейчас Ленка меня на улицу выведет, обещала твёрдо. Ой, чего-то страшно мне даже немного.

Поднялись мы на наш двенадцатый этаж, Ленка дверь в квартиру открыла ключом, я уж хотел к ней в комнату пройти, как обычно, но она останавливает меня, за рукав хватает:

– Погоди, Сань, – говорит.

– Чего? – не понял я.

– Ты это, не смейся только, хорошо?

– Над чем?

– Понимаешь, тот сайт, ну ты мне показывал, я почитала.

– И чего? Разве неправда написана?

– Правда. И я ещё сама потом поискала, ещё больше нашла.

– И что?

– Я не права была, Сань. Дура я была набитая, всяким козлам верила. А ведь всё не так было, совсем не так, теперь я знаю. Столько вранья придумали, ужас! Но правда… правда всё равно всплывёт, нужно лишь искать её, правду.

– Так что случилось-то?

– Увидишь. Только не смейся, Сань, это не смешно совсем.

С этими словами Ленка рукав моей рубашки отпустила и кивнула в сторону своей комнаты. Донельзя заинтригованный, я сделал несколько шагов, прошёл в дверной проём и в изумлении остановился.

У Ленки над кроватью картина висела, там такая избушка заснеженная была нарисована, ёлки, зайчики какие-то, забор покосившийся. В смысле, раньше картина висела, теперь её не было. От картины только рамка и осталась, рамку я узнал. Нарисованный же домик Ленка из рамки вытащила и куда-то дела, а вместо него…

В резной деревянной рамке, за чистым стеклом на стене над Ленкиной кроватью висел парадный, с двумя звёздами Героя на груди и с маршальскими погонами на плечах цветной портрет товарища Сталина…

Интерлюдия V

– Хай, подруга! – рядом со Светиным столиком останавливается девчонка в мини юбке лет так четырнадцати. В руках она держит два запотевших стеклянных бокала, края которых украшены дольками апельсина, смотрит на Свету, улыбается и говорит: – Это ты, что ли, Светулик?

– Ммм… Наверное, я. Только я не Светулик, а Света.

– Да ну. Света – отстойное имя. Совковое какое-то. Уж лучше Светулик, не так позорно.

– А ты кто?

– Меня Виолеттой зовут. Занира попросила присмотреть сегодня за тобой и поучить тебя всему, а то ты тут новенькая. Держи.

– Что это?

– «Голубая лагуна». Настоящая, не подделка.

– А что это такое?

– Ты что, из деревни, что ли? Коктейль это, тундра. Пей, давай.

– Коктейль? – Света из любопытства втянула в себя через трубочку капельку содержимого бокала. – Бхе! Бхе!! БХЕ!! Что это?! Блин, что за дрянь?!

– Ты чё, Светулик? Лагуны никогда не пробовала?

– Не пробовала. И больше не хочу.

– Ну и дура. А мне нравится. И не крепкий совсем, градусов десять, не больше, сразу не поедешь с него.

– Десять градусов? Градусов?! Эта дрянь что, ещё и с алкоголем?

– Естественно. А тут всё с алкоголем. Без алкоголя разве что вода в туалете.

– И вы пьёте это? Вы же дети!

– Скажешь тоже, дети. Мне скоро четырнадцать, а у нас тут и восьмилетки уже вовсю вискач чистый фигачат.

– Вискач? Виски, что ли?

– Ну да. Не, ты и впрямь как тундра. Откуда ты такая взялась, чудо? Где тебя Занира подобрала?

– Где надо, там и подобрала.

– Ладно, мне пофигу. Давай, допивай и пошли потанцуем.

– С кем?

– Со мной. Я и ты.

– В смысле?

– В прямом. Танцы же. Гляди, мальчишки уже вышли некоторые.

Обернувшись, Света и впрямь увидела, как танцуют три пары мальчишек. Именно так. Три пары. Мальчишек. То есть мальчик плюс мальчик. Танцуют, обняв друг друга за плечи и за талию. А вот к ним и пара девчонок присоединилась, но они тоже танцуют друг с другом, на мальчишек ноль внимания, фунт презрения. И тут ещё в сумраке зала начала негромко играть музыка:

 
Тренти-бренти-тренти-та!
Это кто ж такой,
Весь от носа до хвоста
Очень голубой?!
 

Инкубаторским ребёнком Света не была, она вращалась в обществе сверстников и многое понимала. Знала она, и что означает слово «голубой». Не «голубой океан», скажем, а просто «голубой». Когда это слово не прилагательное, а существительное. Только вот раньше с истинными «голубыми» сталкиваться ей пока не приходилось. Ну, или они искусно маскировались. Здесь же местные «голубые» маскироваться даже и не пытались. Вон, одна пара мальчишек уже целуется взасос. И всё нормально, никто и вида не показывает, что это неправильно. Более того, танцевавшая рядом с ними пара девчонок замедлила темп и… тоже начала целоваться.

Свете так неприятно было смотреть на эту картину, что она машинально взяла со стола бокал и отхлебнула от него хороший глоток, прямо через край, не через трубочку. Прокашлявшись, Света смогла точнее оценить окружавшую её обстановку.

 
Голубое ухо,
Голубое брюхо,
Голубой чубчик!
Как дела, голубчик?!
 
 
Голубой! Голубой!
Не хотим играть с тобой!
 

Блин. Ведь такая хорошая, добрая песенка. И они так испохабили, извратили её. Свете ужасно, просто до слёз стало обидно за чудесную песенку из старого советского мультфильма. Автор ведь совсем не это имел в виду, когда сочинял её! Совсем не это!! А они… Так… гадко и мерзко.

Это новая Светина «мама» Занира привезла сегодня сюда Свету. Сюда – это в молодёжный ночной клуб. Отдохнуть и развеяться. Хотя от каких таких трудов Свете нужно было отдыхать – непонятно. Она и так спала целыми днями, больше ей делать нечего было. У неё даже книжек не было никаких, кроме дурацких журналов-каталогов косметики. На отличной бумаге, с великолепными фотографиями и количеством поясняющего текста, рассчитанным на интеллект среднего трилобита.

 
Не бывало до сих пор
Голубых собак.
Ты позоришь целый двор,
Ты – бесспорный брак!
 

Тут Света поняла, отчего ребята в этом «клубе» так странно распределились. В правой стороне зала оказались одни мальчишки, а в левой – только девчонки. Сначала Света думала, что ребята позже перемешаются, но теперь ей стало ясно, что перемешиваться никто и не собирается. Всем вполне хватало своей половины зала.

Ну, и с Занирой Свете тоже всё стало кристально ясно. А то она всё думала, зачем это всё ей? Ведь Занира предоставила в полное распоряжение Светы две огромные комнаты, напичканные электроникой. Правда, компьютер (очень мощный компьютер, ему впору корпоративным сервером работать, а не игрушки простенькие запускать) к Интернету подключен не был. Вероятно, Занира всё ещё опасалась того, что Света как-то попытается выйти на связь с внешним миром и попросить помощи.

Кстати, Света так бы и сделала. Хоть бы вот на официальный сайт ФСБ залезла, да там в открытом форуме на весь мир и заорала бы, что её похитили. После такого, наверное, какие-то меры ФСБ и приняла бы, ибо неизвестно, сколько человек этот крик о помощи прочесть успели.

 
Неужели из-за масти
Мне не будет в жизни счастья?
Я обижен злой судьбой…
Ах, зачем я голубой?
 

Только вот не было у Светы сейчас Интернета, не было. Некуда ей жаловаться было. Телефона у неё тоже не было. Ничего не было.

Света попыталась сбежать непосредственно из этого клуба, куда её привезли, но ничего у неё не вышло. Охрана на выходе не выпустила её наружу. Вот уже вторую неделю Света живёт у Заниры. Та, кстати, вовсе не настаивала на том, чтобы Света называла её мамой, наоборот, просила Свету называть себя именно Занирой и быть с ней на «ты». Только Света вообще никак не называла свою новую «маму», да и ни с кем ни о чём не разговаривала.

Обращались со Светой, стоит признать, хорошо. Никто её не обижал, кормили очень вкусно, в любое время суток и в любых количествах, делать Свете вовсе ничего не нужно было, только спать и есть. Обо всём заботились горничные и кухарка.

Для чего Свету вырвали из родного дома, разлучили с мамой и бабушкой и посадили в эту золотую клетку, девочка не понимала. У Светы было всё, о чём можно было только мечтать и даже кое-что сверх того. Так, у неё в комнате даже собственный встроенный в стену бар был, наполненный различными и явно весьма недешёвыми алкогольными напитками (безалкогольных там не было). Причём Света была абсолютно уверена в том, что если бы она открыла бутылку коньяка и нажралась до состояния овоща, Занира и слова бы против не сказала. Быть может, именно этого от неё и ждали?

Правда, кое-какие смутные догадки, зачем она нужна Занире, у Светы были. Очень уж странные взгляды «мамы» не раз ловила на себе Света. Опять же, эти её постоянные вроде бы как случайные прикосновения к Свете. А сегодня вот она привезла Свету «развлекаться и отдыхать» в такое, мягко говоря, странное место. Если же говорить не мягко, а своими словами вещи называть, то место это ничего, кроме гадливости, у Светы не вызывало

 
Отыскать хочу я друга,
Но пока одну лишь ругань
Слышу всюду за собой…
Ах, зачем я голубой?
 

Сидящая рядом со Светой девочка Виолетта, от танца с которой Свете с трудом удалось отвертеться, всё время прихлёбывая коктейли, рассказывала Свете истории одну пошлее другой. Коктейли эти постоянно разносили на подносах и бесплатно раздавали всем желающим официантки (в «мужской», а вернее, в «голубой» части зала – официанты).

А Виолетта, тем временем, достала из пачки очередную длинную и тонкую сигарету, закурила, и, хихикая, стала рассказывать Свете невероятно смешную (по её мнению) историю о том, как какой-то Ромчик изменил Аслану-младшему с Рашидом, но Аслан узнал об этом и приказал Ромчика кастрировать, а затем отправить в детский дом. Очень смешная история.

Света не знала, куда девать, как спасти свои уши и глаза от всей той грязи и гадости, что окружали её. К тому же, ей очень неприятен был дым от сигарет Виолетты, которые та курила одну за другой. Когда же Виолетта, закончив очередную историю, пьяно икнула и непринуждённо положила руку Свете на бедро, та не выдержала, быстро вскочила на ноги и скрылась в туалете, где её немедленно вырвало.

Как же мерзко тут! На фоне всей этой дряни, Света ничуть, ну ни капельки не удивилась, когда в туалете заметила в урне полдюжины использованных одноразовых шприцов. Собственно, она наоборот, удивилась бы, не найдя в таком месте шприцов. Они, как бы, были здесь вполне уместной и естественной деталью пейзажа.

Девочка провела в туалете минут двадцать, напилась воды из-под крана, её ещё раз вырвало, опять напилась воды. Выйдя в зал, Света застала такую картину: с десяток парней, одетых лишь в носки и туфли, с пьяным ржанием играли в салочки в «голубой» части зала. М-м-мерзость. А с потолка эта песня опостылевшая:

 
Что еще для счастья надо?
Если друг надежный рядом.
Если всеми ты любим,
Быть неплохо голубым!
 

Виолетта куда-то ушла, чему Света несказанно обрадовалась. Немного побродив в полумраке по «розовой» части зала среди полуобнажённых (а иногда даже и не «полу», а совсем) девчачьих тел, Света заметила стоявшую возле выхода Заниру. На этот раз Света восприняла её появление почти с радостью. Наконец-то она может покинуть этот вертеп!

Только вот в машине, сидя рядом с Занирой, Света поняла, что радовалась она рановато. Пока Света «веселилась» в клубе, Занира тоже явно времени зря не теряла. В машину она погрузилась уже изрядно пьяной и, судя по всему, решила, что Света вполне созрела и пора переходить к решительным действиям.

То, что затем сделала Света, далось ей с огромным трудом. Всё-таки очень непросто вот так вот, находясь в здравом уме и ясной памяти, заставить себя помочиться прямо в машине и в присутствии других людей. Но альтернатива этому Свете нравилась ещё меньше, так что она притворилась смертельно пьяной и сделала под собой на сиденье лужу. Манёвр удался. Занира немедленно вытащила руку из-под Светиной юбки, брезгливо спихнула Свету на пол, а сама отодвинулась к окну.

Конечно, Света понимала, что передышку получила временную, что Занира всё равно сделает с ней то, ради чего, как поняла теперь Света, её и украли из дома. А ещё Света поняла, что добром её не выпустят ни за что и никогда. Надо бежать. Любой ценой бежать…