Текст книги "Архитектор Душ VI (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Александр Вольт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Какое-то время он еще постоял, борясь с собой. Затем выглянув из кухни в коридор и убедившись, что отец действительно ушел и не слышит нашего заговора, он словно сдулся. Плечи расслабились, на лице появилась виноватая, но облегченная улыбка.

Он сунул руку в маленький кармашек жилета, вытянул оттуда пенсне на тонкой цепочке и водрузил его на нос. Это движение придало ему вид заговорщика-интеллигента. Из второго кармана появился маленький, потрепанный блокнотик в кожаном переплете и огрызок карандаша.

Григорий присел на край стула, поманил меня пальцем. Я наклонился ближе.

– Значит так, молодой господин, – зашептал он, листая странички, исписанные мелким, убористым почерком. – Раз уж вам не лень, и вы решили стариков уважить, то ситуация у нас, мягко говоря, аховая по нескольким позициям.

Он ткнул пальцем в середину списка.

– Первое. Алкоголь. Основную партию мы заказали, привезут завтра утром. Но Андрей Иванович, – он закатил глаза, – в последний момент вспомнил, что граф Шувалов пьет только определенный сорт коньяка – «Дварфийская выдержка», урожай 1899 года. У поставщиков его нет, все выгребли перед праздниками. Нужно найти хотя бы три бутылки. Я знаю пару винных бутиков на Кутузовском, где может быть заначка, но они по телефону такие вещи не бронируют, нужно ехать лично и, возможно, переплачивать.

– Понял, – кивнул я. – Найду. Дальше.

– Второе, – Григорий перевернул страницу. – Сигары. У нас запасы есть, но они… скажем так, пересушены. За время его болезни за влажностью никто не следил. Нужны свежие кубинские и доминиканские сигары, высший сорт, коробки три-четыре. И гильотины новые, старые затупились.

– Сделаем. Еще?

– И самое сложное, – дворецкий вздохнул и посмотрел на меня поверх пенсне. – Устрицы.

– Устрицы? – удивился я. – Разве кейтеринг их не возит?

– Конечно, но Андрей Иванович хочет «Императорских», дальневосточных. А подрядчик говорит, что партия застряла на таможне, или что-то в этом роде. Предлагают французские. Ваш отец уперся: «Поддерживаем отечественного производителя». Если вы сможете найти свежие, живые, калибр номер два… килограмм двадцать… Это спасло бы мне жизнь. Иначе он будет ворчать весь вечер, что устрицы пахнут «лягушатниками».

Я усмехнулся. Очень странная гастрономическая позиция, ну да ладно.

– Двадцать кило устриц, элитный коньяк и сигары, – резюмировал я. – Отличный набор джентльмена.

– И еще, – Григорий замялся. – Это уже личная просьба. Там, в списке, внизу… цветы.

– Цветы? – я заглянул в блокнот. – «Белые лилии. Срочно».

– Для украшения холла. Флористы привезут розы и пионы, но лилии… они нужны для портрета вашей матушки. Андрей Иванович хочет поставить их в вазу под портретом. Это их традиция была. Я обзвонил все базы – везде говорят «не сезон», «только под заказ». Если вдруг увидите где-то хорошие, свежие…

– Я понял, Палыч, – положил руку ему на плечо. – Считай, что все это уже у нас.

– Вы меня очень выручите, Виктор Андреевич, – выдохнул он, снимая пенсне. – А то я уже думал, придется самому ночью с секатором по городским клумбам лазить.

Я рассмеялся, представив эту картину.

– Отдыхай, Палыч. Займись персоналом и меню, а снабжение я беру на себя.

– Тут еще есть парочка моментиков… – начал было он, но я ловко выхватил весь блокнотик у дворецкого из рук и сунул его в карман, после чего направился к выходу.

– Разберусь, Григорий Палыч.

Предстоял насыщенный день. Охота за устрицами и коньяком в Москве – это, конечно, не поиск доппельгангера, но тоже квест не из легких.

Выйдя в гараж, я сел в машину и завел двигатель, после чего, нажав на брелок, открыл сначала роллетные гаражные ворота, а затем и подъездные к имению.

Вывернув руль, я плавно выкатился в переулок, шурша шинами по гравию, и направился в сторону города, где меня ждал первый пункт из списка Григория Палыча.

Гипермаркет встретил меня суетой выходного дня. Парковка была забита под завязку: семейные минивэны, юркие малолитражки и пафосные внедорожники теснились в поисках свободного клочка асфальта.

Я навернул круг, лавируя между рядами, пока не заметил отъезжающий пикап. Быстро, но аккуратно вписался на освободившееся место, заглушил мотор и направился ко входу.

Внутри гудел человеческий улей. Тележки грохотали, динамики вещали о скидках на макароны, дети капризничали. Я прошел вглубь зала, стараясь не задевать никого плечом, и остановился в отделе элитного алкоголя.

Достав из кармана листок, вырванный из блокнота дворецкого, я развернул его с мыслью: «Ну, посмотрим, что тут у нас по списку в первую очередь», – и застыл, глядя на бумагу.

Тяжелый вздох вырвался сам собой.

– Да вы издеваетесь, – пробормотал я.

Глава 16

Выкатываясь из автоматических дверей гипермаркета, я чувствовал себя не аристократом и наследником оконной империи, а бурлаком на Волге. Тележка была не просто полной – она трещала по швам, напоминая перекормленного бегемота на тонких ножках. Колесики жалобно скрипели под весом покупок, норовя вильнуть в сторону при каждом движении.

– «Парочка моментиков», сказал он… – проворчал я себе под нос, с усилием толкая эту гору провизии через бордюр.

В списке Григория, который я так опрометчиво выхватил, помимо экзотики, оказалось еще три страницы «мелочей». Салфетки определенного оттенка, зубочистки из бамбука, минеральная вода «Байкал», потому что Шувалов не пьет французскую, три вида сыра, которые закончились у поставщиков, и еще черт знает что. Я даже не стал вчитываться во все позиции, просто шел по рядам и сметал с полок все, что подходило под описание, чувствуя себя участником шоу «Успеть за 60 секунд».

С другой стороны, я сам взял на себя эту инициативу, так что нечего было гундеть понапрасну.

Дойдя до «Имперора», я нажал кнопку на брелоке. Крышка багажника плавно поднялась.

– М-да, – констатировал я, заглядывая внутрь.

Багажник был просторным, но явно не рассчитанным на объем промышленной закупки. Туда влезли бы два трупа средней комплекции – профессиональная деформация, каюсь, но вот пять ящиков с водой, коробки с сыром и пакеты с бакалеей.

– Ну что ж, – вздохнул я, снимая пиджак и аккуратно вешая его на спинку водительского сиденья, чтобы не помять. – Будем впихивать невпихуемое.

Я открыл заднюю дверь. Мне было почти физически больно осквернять это великолепие пакетами из супермаркета, но выбора не было.

Нащупав рычажки фиксаторов, я дернул их. Спинки задних сидений, слава богу, складывались в ровный пол – хоть какая-то практичность в этом люксовом монстре.

Образовавшееся пространство внушало оптимизм. Засучив рукава рубашки, я принялся за погрузку.

Тяжелые упаковки с водой пошли вниз, создавая базу. Сверху коробки покрепче. Пакеты с хрупким содержимым я распихивал по бокам, стараясь зафиксировать их так, чтобы на первом же повороте они не разлетелись по всему салону.

Это заняло минут пятнадцать. Я вспотел, несколько раз чертыхнулся, когда пакет с крупой попытался прорваться, и пару раз ударился локтем о крышу.

– Все, – выдохнул я, захлопывая багажник. – Теперь ты не лимузин, а фургон.

Откатив пустую тележку на парковочное место для тележек, я вернулся за руль.

Салон наполнился шуршанием пакетов и легким запахом сыра, который пробивался даже через упаковку. Я включил кондиционер на полную, надеясь выветрить этот гастрономический дух до приезда домой.

Следующая точка – винный бутик на Кутузовском.

Москва стояла в своих вечных пробках, но я каким-то чудом двигался бодро. Видимо, карма за добрые дела все-таки существовала.

Бутик оказался именно таким, как я и ожидал: темное дерево, приглушенный свет, тихая музыка и цены, от которых у нормального человека мог случиться инфаркт.

– Добрый день, – поприветствовал меня сомелье, молодой парень с идеальной укладкой. – Ищете что-то особенное?

– «Дварфийская выдержка», 1899 год, – с порога заявил я. – Три бутылки.

Парень моргнул.

– О… Это редкий экземпляр. У нас оставалось всего несколько бутылок в резерве для…

– Я забираю все, – перебил я его, доставая карту. – Цена не имеет значения. У Громовых прием.

– Оу, а них сменился доставщик?

– Прошу прощения? – уточнил я.

– Ну, теперь вы занимаетесь доставкой для Громовых?

– Я и есть Громов, – сказал спокойно. – Виктор Андреевич.

Сомелье побледнел, затем позеленел и стал много раз кланяться и извиняться, обещая через секунду все принести.

По итогу через пять минут копошения в закромах кладовой он вынес мне нужный товар. Я вышел из магазина с деревянным ящиком под мышкой и двинулся дальше.

Сигары нашлись в соседнем квартале. Табачная лавка была пропитана ароматом дорогого табака так сильно, что, казалось, можно накуриться, просто постояв в дверях.

– Куба, Доминикана, высший сорт, – перечислил я требования продавцу – пожилому мужчине с седыми усами, который выглядел так, словно сам скручивал эти сигары на бедре мулатки. – И гильотины. Острые, чтоб палец отхватить можно было.

Старик одобрительно хмыкнул и выложил передо мной коробки, обшитые кедром.

– Хороший выбор, молодой человек. Ваш вкус делает вам честь.

Я кивнул.

– Благодарю. Хорошего дня.

Ящик с коньяком и пакет с сигарами заняли почетное место на переднем пассажирском сиденье.

Оставались устрицы и лилии.

С устрицами пришлось повозиться. Я объехал три рыбных рынка и два специализированных магазина, прежде чем нашел то что нужно.

– Императорские? – переспросил продавец на Дорогомиловском рынке, вытирая руки о фартук. – Есть, конечно. Свежайшие, утром самолет сел. Но, братан, они стоят как крыло от «Боинга».

– Беру два крыла, – вздохнул я. – Двадцать килограмм. И льда побольше – мне их еще везти.

Когда я грузил пенопластовые короба с моллюсками поверх упаковок с водой, «Имперор» заметно просел на заднюю ось. Теперь в салоне к запаху сыра примешался отчетливый аромат моря и йода с устрицами. И, клянусь богами прошлого мира, я искренне надеюсь, что мне не придется менять обшивку салона после этой поездки.

– Надеюсь, Шувалов оценит, – пробормотал я, закрывая дверь. – Иначе я его этими ракушками лично накормлю. Насильно.

Последний пункт. Лилии.

Время поджимало, вечерние пробки сгущались. Я нашел цветочную базу на окраине, куда навигатор вел меня какими-то козьими тропами.

– Белые лилии? – флористка, уставшая женщина в зеленом фартуке, посмотрела на меня с сомнением. – Есть партия, но она… скажем так, не выставочная. Бутоны еще закрыты.

– Покажите, – потребовал я.

Она провела меня в холодильник. Цветы действительно были свежими, стебли упругими, но бутоны плотно сжаты.

– Мне нужно, чтобы они раскрылись к завтрашнему вечеру, – сказал я, осматривая цветы.

– В тепле постоят, добавку в воду сыпанете – раскроются, – заверила она. – Зато простоят долго.

– Беру все что есть.

Охапка лилий, завернутая в крафтовую бумагу, заняла все свободное место, которое еще оставалось в салоне. Теперь сочетание запахов было настолько разношерстным, что это даже описать тяжело.

Я сел за руль, чувствуя, как ноет спина и гудят ноги. Список был закрыт.

Выехав на трассу, ведущую за город, я позволил себе немного расслабиться. Включив музыку погромче, чтобы заглушить шуршание пакетов и плеск воды в багажнике, я придавил педаль акселератора.

Подъехав к особняку, я едва не рассмеялся. Двор напоминал разгрузочную зону крупного логистического центра. У служебного входа стоял белый микроавтобус, из которого двое крепких парней в униформе кейтеринговой службы таскали ящики с продуктами и оборудованием. Григорий Палыч с планшетом в руках руководил процессом, словно дирижер.

Я припарковал «Имперор» рядом, стараясь не задеть суетящихся грузчиков.

– Виктор Андреевич! – воскликнул Палыч, заметив меня. Он тут же подбежал к машине, но, заглянув в салон, его брови поползли на лоб. – О боги… Вы что, ограбили продуктовый склад?

– Почти, – устало улыбнулся я, выбираясь из-за руля и разминая затекшую спину. – Все по списку, Палыч, и даже немного больше. Устрицы, коньяк, сигары, вода, лилии… и ТЕ САМЫЕ, как вы выразились ПАРОЧКА МОМЕНТИКОВ.

Дворецкий виновато отвел взгляд, но тут же нашелся, как выкрутиться из положения.

– Грузчики! – тут же скомандовал дворецкий. – Сюда! Разгружаем машину господина!

Парни, бросив микроавтобус, метнулись к моему автомобилю. Я открыл багажник и задние двери.

– Осторожнее с пенопластовыми коробками, – предупредил я. – Там лед и устрицы. Упаси вас небо, если оно протечет.

Работа закипела. Я тоже не остался в стороне, подхватив ящик с драгоценным коньяком и пакет с сигарами, решив, что такие стратегически важные ресурсы лучше доставить лично.

Через двадцать минут машина была пуста, а кухня забита под завязку. Повара, уже начавшие подготовку, с уважением смотрели на гору устриц.

– Ну вы даете, Виктор Андреевич, – покачал головой шеф-повар, утирая пот со лба. – Дальневосточные? Живые? Где ж вы их достали в субботу вечером?

– Места знать надо, – подмигнул я.

Оставив кухню на растерзание профессионалам, я прошел в столовую. Здесь было относительно тихо. Григорий уже убежал гонять декораторов, которые начали развешивать гирлянды в холле.

Я рухнул на стул, чувствуя, как гудят ноги. Налил себе кофе из стоявшего на подогреве кофейника. Умеет же Григорий позаботиться о хозяевах. Напиток был уже не первой свежести, горьковатый, но горячий.

Сделав глоток, я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. День выдался суматошным, но продуктивным.

В голове всплыла мысль, которая заставила меня открыть глаза и уставиться в потолок.

Прием. Танцы, музыка, светское общество…

Грядущая перспектива весь вечер выслушивать щебетание о новых коллекциях сумочек или, того хуже, отвечать на вопросы о погоде в Крыму, меня не прельщала. Мне нужна компания. Кто-то, с кем можно перекинуться понимающим взглядом, кто не будет падать в обморок от моих циничных шуток.

Кто-то свой.

В голове тут же возник образ. Темные волосы, умные глаза и сногсшибательная красота по меркам людей.

Я достал телефон, открыл чат и быстро напечатал:

«Не хочешь прийти ко мне завтра на прием?»

* * *

Пробуждение было вязким, словно Алиса выныривала из густого киселя. Сначала вернулись звуки: тихий, размеренный гул, похожий на работу вентиляции, далекие, приглушенные шаги. Затем пришло ощущение тела – тяжелого, ноющего тупой болью в каждой мышце. Во рту было сухо, как в пустыне, а голова казалась набитой ватой.

Алиса попыталась открыть глаз, но свинцовые веки не поддавались. С первой попытки удалось лишь приподнять их, впустив тусклую полоску света, который тут же резанул по сетчатке, заставив болезненно поморщиться.

Она лежала на чем-то мягком, но это определенно была не больничная койка с жестким матрасом и запахом хлорки.

Потолок над головой был высоким, сводчатым, выкрашенным в темно-бежевый цвет. Никаких ламп дневного света – только мягкое, теплое свечение откуда-то сбоку.

– Алиса! – раздался знакомый, полный тревоги голос, прорвавшийся сквозь пелену в ушах.

Рядом послышалось шуршание одежды, быстрые шаги.

– Наконец-то ты очнулась!

Чьи-то прохладные пальцы сжали ее ладонь. Алиса с трудом повернула голову. Образ расплывался, двоился, но она узнала силуэт, темные волосы, собранные в строгий пучок, который сейчас был слегка растрепан.

– Лидия… – прохрипела она. Собственный голос показался чужим. – Г… где я?

Лидия сидела рядом на стуле, наклонившись к ней. Ее лицо было бледным, под глазами залегли тени, но во взгляде читалось такое облегчение, что Алисе стало стыдно за то, что она заставила подругу волноваться.

– Все в порядке, – раздался другой голос, мужской, низкий и спокойный. Он звучал откуда-то из глубины комнаты. – Ты в безопасности. Ты у нас в резиденции.

Алиса моргнула несколько раз, пытаясь сфокусировать зрение. Картинка медленно обретала четкость.

Комната была небольшой, но уютной, похожей на келью в дорогом монастыре. Каменные стены, дубовая мебель.

Мужчина в черном одеянии с вышитым золотым крестом на груди подошел ближе. Его лицо обычно было суровым, но сейчас на нем играла легкая, ободряющая улыбка.

Корней. Мастер Инквизиции. Друг Виктора.

– Эта тварь крепко потрепала тебя, – произнес он, глядя на Алису внимательно и цепко. – И почти высушила твой источник. Энергетическое истощение – штука неприятная, похуже физической раны. Так что вместо того, чтобы везти тебя в обычную больницу, где врачи бы только руками развели и начали пичкать глюкозой, мы доставили тебя к нам. Мы знаем, как поставить на ноги после таких встреч с потусторонним.

Он взял со столика стакан с водой и протянул Лидии. Та бережно приподняла голову Алисы, поднеся край стакана к ее губам.

– Пей понемногу.

Вода была прохладной и вкусной. Алиса сделала несколько глотков, чувствуя, как влага оживляет пересохшее горло.

– Но пока что тебе нужен покой, – продолжил Корней, забирая пустой стакан. – Твое тело и дух должны восстановиться. Мы тебя стабизилировали, так что кризис миновал, но бегать марафоны ты пока не сможешь.

Алиса откинулась на подушку, пытаясь собрать мысли в кучу. Воспоминания нахлынули волной: старый чердак, холод, зеркало, черная тварь, душащая Лидию, и она сама, стоящая с обломком стула против монстра.

– Спасибо, – прошептала она, глядя на инквизитора. – Вы… вы пришли вовремя.

Корней хмыкнул, скрестив руки на груди.

– Не за что. Это вам спасибо, что обнаружили такой подарочек. Честно говоря, мне даже интересно стало, как он столько лет скрывался. Такой фон… такая злоба… И ведь никого не убил до этого несчастного.

Он задумчиво потер подбородок, глядя куда-то сквозь стену.

– Но, предполагаю, что до того он был хорошо задернут тканью и не имел возможности выйти. Зеркала – они такие, работают как порталы, но им нужен визуальный контакт или нарушение целостности покрова. Видимо, старый хозяин случайно сдвинул тряпку, когда убирался, или просто от старости ткань истлела.

Он тряхнул головой, отгоняя профессиональные размышления.

– Впрочем, это уже не важно. Тварь развоплощена, зеркало уничтожено и вывезено в спецхранилище по частям. Лучше расскажите мне другое, барышни. На кой-ляд вы туда поперлись?

Вопрос прозвучал требовательно. Корней смотрел на нее внимательно, и Алиса почувствовала, как краска стыда заливает щеки.

Она замешкалась. Внутри боролись два чувства. С одной стороны – стыд за собственную безрассудность, за то, что потащила Лидию в смертельную ловушку. С другой – горячее, упрямое чувство правоты. Она не ошиблась. Она увидела то, что пропустили все остальные. Она спасла Лидию, пусть и ценой собственного здоровья.

Но говорить правду про то, что они теперь все видят души она не могла. Если он и в курсе про Громова, то про нее… нет, Громов говорил ей молчать. И она будет молчать.

Алиса решила схитрить и рассказать полуправду.

– Когда мы проводили осмотр первый раз, с урядниками… – начала она, тщательно подбирая слова. – Мне показалось, что я что-то услышала наверху. Словно шорох, сквозняк или шепот. Не знаю точно. Это было на уровне ощущений. Но с того дня мысль мне не давала покоя. Я все думала: а вдруг там кто-то есть? Вдруг это не несчастный случай?

Она посмотрела на Корнея честными глазами.

– И именно поэтому вы решили вторгнуться на частную собственность, взломать опечатанный дом и полезть на чердак без страховки и оружия? – уточнил он, приподняв бровь.

Алиса сглотнула. Звучало это, конечно, глупо.

Она перевела взгляд на Лидию, ища поддержки. Девушка сидела прямо, сложив руки на коленях. Она встретила взгляд подруги строго, но в глубине ее глаз Алиса увидела теплоту. Лидия не собиралась ее сдавать.

– Это была моя идея, – твердо сказала Алиса, возвращая взгляд к инквизитору. – Я потянула Лидию за собой. Я настояла. Ей не стоило этого делать. Она пыталась меня отговорить, но я уперлась. Так что виновата только я.

Корней смотрел на нее спокойно, без осуждения. Казалось, он видит ее насквозь, но решил не докапываться до истины прямо сейчас.

– Тебе нечего здесь бояться, – произнес он наконец, и его голос смягчился. – Потому что, как ни крути, вы помогли инквизиторской службе в устранении страшного артефакта и духа класса «А». Так что тут полагается награда, а не наказание. Грамоту выпишу, может, даже премию от ведомства выбью.

Алиса слабо улыбнулась.

– Но, – тон Корнея снова стал серьезным, стальным. – В следующий раз лучше звоните сразу нам. У вас есть мой номер, я оставил его Лидии. Не лезьте сами. Вы же гражданские, а инквизиция для того и существует, чтобы разгребать такого рода случаи. Иначе в следующий раз может получиться так, что спасать нам будет уже некого.

Алиса виновато опустила глаза, разглядывая узор на одеяле.

– Хорошо… Я поняла. Больше не буду.

Корней тяжело вздохнул, словно сомневаясь в искренности ее обещания. Он пододвинул стул и сел напротив кровати, оказавшись на одном уровне с девушками.

Атмосфера в комнате изменилась. Если до этого это был разговор врача с пациентом или начальника с подчиненным, то теперь повисло напряжение другого рода.

Корней оглянулся на дверь, убедился, что она плотно закрыта, и повернулся к ним. Его лицо приобрело заговорщицкое выражение.

– Так, ладно, с геройством разобрались, – произнес он, понизив голос. – А теперь у меня другой и очень интересный вопрос, который не дает мне покоя с момента вашего звонка.

Он сделал паузу, переводя взгляд с Алисы на Лидию и обратно.

– Как так вышло, – медленно проговорил он, чеканя каждое слово, – что Виктор сейчас находится в Москве, за тысячи километров отсюда, а вы обе здесь?