Текст книги "Архитектор Душ VI (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Александр Вольт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

Я хмыкнул, выруливая с парковки министерства.

– Конечно, есть, – ответил я, уже прикинув интересное и нестандартное место для такой спутницы, любящего фастфуд и простые людские радости.

К вечеру погода смилостивилась над столицей. Промозглая морось, терзавшая город весь день, отступила, оставив после себя влажный блеск асфальта и свежий воздух. Небо расчистилось, и над мегаполисом раскинулся бесконечный купол с мириадами звезд, а снизу, словно отражения, горело примерно столько же фонарей.

Я вел машину уверенно, наслаждаясь плавностью хода и тем, как город проплывает за бронированными стеклами. Мы проехали по набережной, миновали центр с его горящими витринами. Я знал, куда еду. Это место было знаковым и в моем прошлом мире, и, как выяснилось, в этом тоже. Смотровая площадка на Воробьевых горах – или, как их здесь называли, на Воробьиной Круче. Точка, откуда столица была видна как на ладони.

Мы уже почти подъехали к серпантину, ведущему наверх, когда мой взгляд зацепился за яркое пятно на обочине.

Неоновая вывеска, мигающая красно-желтым, гласила: «У Ашота. Лучшая кухня Империи». Запах жареного мяса, специй и чесночного соуса пробился даже сквозь фильтры климат-контроля, ударив по рецепторам ностальгической кувалдой.

Я резко ударил по тормозам. «Имперор» клюнул носом и замер у бордюра.

– Что случилось? – насторожилась Шая, оглядываясь по сторонам. – Ты куда? Виктор?

– Я быстро, – бросил, отстегивая ремень. – Жди здесь.

Я выскочил из машины, оставив дверь приоткрытой, и быстрым шагом направился к ларьку. Внутри, за стеклом, крутился вертел с мясом, а колоритный усатый мужчина ловко орудовал ножом.

– Две в сырном! – крикнул я, подходя к окошку. – И поострее!

Повар, увидев мужчину в дорогом костюме, выбравшегося из машины стоимостью в его жизнь, ничуть не удивился. В Москве и не такое видали.

– Сдэлаэм, дарагой! Лючший щаурма, пальчики аближещь!

От этого совпадения я снова улыбнулся внутри себя. Миры параллельные, а схожестей столько, что голова кружится.

Через пять минут я вернулся в машину, держа в руках два горячих свертка, источающих божественный аромат, способный перебить любые французские духи.

Шая посмотрела на еду, потом на меня, и её бровь вопросительно изогнулась.

– Серьезно, Громов? – она подалась вперед, втягивая носом аромат жареного мяса и специй, словно это был не фастфуд из ларька, а амброзия. – Шаурма на ночь глядя?

– Это пища богов, – парировал я, аккуратно укладывая горячие свертки на центральную консоль, прямо на лакированное дерево, рискуя оставить жирное пятно. – Идеальный баланс белков, жиров и углеводов для уставших героев.

Шая рассмеялась, и в этом смехе не было ни капли той ледяной сдержанности, которую она носила на службе.

– Ты читаешь мои мысли, – заявила она, потирая руки. – Я готова продать душу за этот запах прямо сейчас. Если бы ты предложил ресторан с устрицами, я бы тебя прокляла.

– Знал, с кем имею дело, – усмехнулся я, довольный произведенным эффектом.

Я снова завел двигатель, и мы заехали на самый верх.

Площадка была почти пуста. Лишь пара машин стояла в отдалении – видимо, влюбленные парочки искали уединения. Я припарковался так, чтобы перед нами открывалась панорама города.

Внизу расстилалось море огней. Высотки «Москва-Сити» пронзали небо сияющими иглами, купола храмов горели золотом, река черной лентой извивалась между гранитными берегами, отражая мосты. Ветер здесь, наверху, был свежим и приятным.

– Идем, – сказал я, забирая еду.

Мы вышли из машины и сели на деревянную лавку, стоявшую у самого края парапета. Я протянул Шае её порцию. Она почти жадно схватила свой сверток.

Мы ели молча, глядя на город. Первый укус – и горячий сок, смешанный с соусом и хрустящей капустой, наполнил рот. Это было именно то, что нужно после приключений, нервотрепки и магического истощения.

В какой-то момент Шая, прожевав очередной кусок, издала звук, похожий на мурлыканье.

– М-м-м… – она посмотрела на надкушенную шаурму, а затем блаженно прикрыла глаза. – Очень вкусно.

Я тихо рассмеялся, едва успев отставить свой сверток в сторону, чтобы капнувший соус не оставил жирное пятно на брюках.

– И правда, – кивнул я. – Я же говорил. Иногда высокая кухня проигрывает простым радостям жизни.

Мы доели, наслаждаясь моментом. Я достал влажные салфетки, и мы вытерли руки, выбросив упаковки и прочий мусор в урну.

Когда я сел обратно на лавку, Шая придвинулась ближе, привалилась ко мне и положила голову на плечо. Я почувствовал тепло её тела даже сквозь плащ и рубашку.

– Тебе говорили, что по рамкам человека ты неисправимый романтик? – тихо спросила она, глядя на огни города. – Привезти девушку на гору, кормить фастфудом, который ей так нравится, под звездами… Но при этом, я уверена, многие столичные аристократки сочли бы твой жест с шаурмой верхом скупердяйства и дурного тона.

Я прикрыл глаза, прислонившись щекой к её макушке. Её волосы были мягкими, и пахли смесью горького миндаля и верескового меда. Запах, от которого кружилась голова почище чем от любого алкоголя.

– В этом мире или в прошлом? – спросил я полушутя.

– В обоих, – ответила она серьезно.

– Ни там, ни тут, – честно признался я.

И это была правда.

Внутри меня разлилось странное, теплое чувство. Не то, которое испытываешь от победы над врагом или удачной сделки, а простое спокойствие.

Впервые за все время пребывания в этом теле я чувствовал, что мне не нужно притворяться. Не нужно строить из себя графа Виктора Громова, высокомерного аристократа, знающего, какой вилкой есть устриц. Не нужно быть и тем, кем я был в прошлой жизни – циничным, уставшим от смерти врачом Алексеем Воробьевым, который прятался за работой от одиночества.

Здесь, на этой лавке, с эльфийкой под боком и привкусом чесночного соуса во рту, я был просто собой. Сплавом двух личностей, двух жизней, которые наконец-то нашли точку равновесия. Я мог говорить то что думаю, делать то что хочу, и не бояться осуждения. Эта женщина рядом знала обо мне всё и мою тайну, и она все еще была здесь.

– Не верю, – сказала она вдруг, поднимая голову и заглядывая мне в глаза. В темноте ее зрачки казались огромными. – Как так? Такой мужчина – и без романтического прошлого?

– Вот так, – я пожал плечами, не отводя взгляда. – Мой стандартный день – дом-работа-дом, и так по кругу. Я же был судмедэкспертом, особо как-то не доводилось крутить романы. Трупы – собеседники интересные, но молчаливые, а живые женщины… они требуют времени, внимания, эмоций, а общение с мертвыми, знаешь ли, не лучший способ развивать социальные навыки.

– И что, у тебя ни жены не было, ни семьи? – в ее голосе звучало искреннее непонимание, смешанное с любопытством.

– Не был заинтересован, – сказал я спокойно. И это была чистая правда. – Жил как жил. Это не значит, что у меня не было отношений, отнюдь. Были встречи, были расставания. Но желания заводить семью, пускать корни… не возникало. Хотел пожить для себя после долгой, изматывающей учебы в меде. А с такой работой это не так просто. Ты видишь изнанку жизни, видишь, как легко все обрывается. Это накладывает отпечаток. Профдеформация, как говорится.

Она снова прислонилась ко мне, словно принимая мой ответ и разделяя его тяжесть.

– Понимаю, – тихо произнесла она. – Меня тоже лет сто назад хотели сосватать. Древний род, выгодная партия, объединение кланов… все как положено. Но я отказалась.

– Почему? – спросил я. – Сто лет назад… звучит как сказка.

– Еще успеется, – я услышал, как она хмыкнула, и вибрация ее смеха передалась мне через плечо. – Мы живем долго, Виктор. Очень долго. Мне не хотелось запирать себя в клетке брака, когда передо мной был целый мир. Хотелось больше времени уделить себе, чтоб узнать этот мир, понять, как он устроен.

– И как, получилось? – спросил я.

– Что конкретно?

– Узнать мир. Ты же в итоге работаешь на Империю. Осела, надела погоны. Разве это та свобода, которую ты искала?

Она тяжело вздохнула. Я повернул голову и увидел в ее темных глазах отблески вечернего города – тысячи огней.

– Кто знает, что будет завтра, – философски заметила она. – Так же будет не всегда, сам понимаешь. Для меня служба – это лишь этап. Длинный, интересный, но этап. Я наблюдаю за вами, людьми. Вы меняетесь так быстро… Империи рушатся и создаются заново, пока я просто живу.

– Ну-у-у-у… – протянул я иронично. – Для тебя, может, и не всегда. А для меня «этап» может стать финалом.

Она издала грустный смешок, в котором сквозила вековая мудрость и печаль.

– Верно. Ваша жизнь скоротечна. И это довольно грустно, если задуматься. Грустно осознавать, что-то, что для меня миг, то для тебя – вся жизнь. От рождения до могилы.

– Зато мы успеваем сделать максимум за тот срок, что нам отведен, – возразил я. – Мы спешим жить, потому что знаем: времени нет. Мы горим ярко. По крайней мере стараемся. Может, в этом и есть смысл? В интенсивности, а не в длительности?

Она ничего не ответила, лишь нашла мою ладонь в темноте и крепко сжала её прохладными тонкими пальцами.

– Красиво тут, – прошептала она, глядя на сияющую Москву. – Спасибо, что привез.

Я приобнял ее, прижимая крепче.

– Не за что.

Момент был идеальным. Тишина, близость, понимание без слов. Хотелось остановить время, задержать этот миг подольше.

Но реальность, как всегда, имела свои планы.

Телефон в кармане разразился резкой трелью, разрушая магию момента.

– Извини, – сказал я, неохотно отстраняясь.

Я полез в карман, доставая аппарат. На экране высветился знакомый черный крест.

– Слушаю, – ответил я, поднося трубку к уху.

– Громов, – голос Инквизитора был усталым, сиплым, но спокойным. – Выдыхай, бобер. Всё закончилось.

Я почувствовал, как напряжение, скрутившее внутренности в узел, начало медленно отпускать.

– Живы? – только и спросил я.

– Живы, – подтвердил Корней. – Мы успели. Девчонок твоих вывезли, сейчас они в безопасном месте, под присмотром моих ребят. Врач их осмотрел.

– Что там было? – спросил я, глядя на Шаю, которая внимательно следила за моим лицом. – Во что они вляпались?

– Ох, Виктор… – вздохнул Инквизитор, и я услышал звук зажигалки. – Любопытство кошку сгубило, а твоих дам чуть не отправило на тот свет. Они полезли в особняк жмурика, что упал с лестницы.

– Какого еще жмурика? – уточнил я. – Впервые слышу.

– Они тебе не рассказывали, что ли?

– Нет, – ответил я.

– В общем, был тут на днях несчастный случай. Мужичок слетел по лестнице и свернул шею в собственном доме. Все как один сказали – случайность.

– Та-а-ак, – протянул я, уже догадываясь о чем речь пойдет дальше.

– Так вот, не было там несчастного случая. Там на чердаке стояло старое зеркало. Артефакт, мать его. В нем был заключен дух. Злой, голодный и очень древний. Каким-то образом он смог выбраться, ну или печать ослабла… В общем, сначала он убил хозяина имения. Скинул с лестницы, сымитировав падение. Все поверили.

– Кроме одной рыжей занозы, – пробормотал я.

– Именно, – хохотнул Корней, но смех перешел в кашель. – Твои девчонки, видите ли, «почувствовали неладное», когда проводили первичный осмотр. Приехали перепроверять и наткнулись на эту тварь прямо в её логове.

Я прикрыл глаза, представляя эту картину. Две гражданские, без оружия, без опыта, против злого духа.

– Ох и етить же твою…

– Не то слово, – серьезно ответил друг. – Когда мы ворвались, твоя рыжая, Бенуа, держала оборону. Она угрожала разбить зеркало стулом. Представляешь? Отчаянная девка. Но ей сильно досталось.

– Ранена? – дернулся я.

– Физически – ушибы. А вот энергетически… Походу, эта тварь из нее высосала почти все силы, иначе я не могу объяснить почему ее энергетический резерв пуст до дна. Сейчас спит как убитая. Неделю, думаю, правда, квелая будет, но ничего, отойдет. У нас в академии во время обучения и похуже выжигания были. Восстановится. Молодая, организм крепкий.

– А Лидия?

– Обошлась сильным испугом и парой синяков на шее – дух её немного придушил. Но держится молодцом, хотя и трясет её знатно. Думаю, пару дней им дома побыть не помешает, под замком.

– Понял, – выдохнул я. – Корней… спасибо.

– Сочтемся, – буркнул он.

– Присмотришь за ними? Я пока здесь застрял, еще пару дел закончить надо.

– Куда ж я денусь. Мои орлы дежурят у них под дверью.

– Спасибо, друг. С меня должок.

– Давай, покоряй Москву дальше. И это… научи своих сотрудниц не лезть в пекло поперек батьки.

– Постараюсь, – усмехнулся я.

Я нажал отбой и убрал телефон в карман. Несколько секунд я просто сидел, глядя в темноту, переваривая услышанное.

– Что-то случилось? – голос Шаи вырвал меня из раздумий.

Повернулся к ней. Она смотрела на меня с тревогой, её рука снова легла на моё плечо.

Я задумался. Случилось ли? Да, можно сказать и так. Катастрофа прошла по касательной, как пуля у моего плеча.

– Одна из девчонок, – сказал я медленно, подбирая слова, – едва жизни не лишилась за свои любознательность и обостренное чувство справедливости. Полезли куда не просят и нашли то, что не должны были.

Шая чуть прищурилась, вглядываясь в мое лицо.

– Рыжая, что ли? Алиса, кажется, да?

Я удивленно поднял брови.

– И имя помнишь, и угадала, – хмыкнул я. – Мысли мои читаешь, что ли? Или у тебя досье на каждого моего знакомого?

Она рассмеялась легко и звонко, как колокольчик.

– Нет, мысли я не читаю, это по твоей части. Но я за свою долгую жизнь хорошо научилась читать характеры людей. А у нее это на лице написано огромными буквами: «Ищу приключения на свою голову». В ней есть этот огонь, безрассудство. А вторая… Лидия, верно? Она слишком осторожна и холодна для таких инициатив, она бы пошла только за кем-то, предварительно сто раз попытавшись отговорить.

Теперь рассмеялся и я.

– Похоже на нее.

* * *

Квартира следователя Брицкого на пятом этаже дореволюционного дома напоминала штаб-квартиру заговорщика. В комнате царил полумрак, разгоняемый лишь синеватым свечением экрана ноутбука и тусклой настольной лампой. Воздух был плотным, сизым от табачного дыма, который лениво клубился под потолком, игнорируя открытую настежь балконную дверь. Осенний ветер, врываясь внутрь, лишь перемешивал этот смог с запахом остывшего кофе, но выветрить застарелый аромат дешевых сигарет был не в силах.

Владимир Арсеньевич сидел за столом сгорбившись, как коршун над добычей. Его глаза, красные от недосыпа и напряжения, бегали по строчкам на экране. Пальцы нервно барабанили по столешнице, выбивая ритм его раздражения.

– Громов В. А. – пробормотал он в сотый раз за этот вечер, вбивая инициалы в поисковик. – Кто же ты такой, черт тебя дери?

Поисковая система послушно выдавала результаты, но все они были мимо кассы.

Первым в списке красовался Громов Владислав Анатольевич – музыкант, играющий на баяне в каком-то кабаке на окраине Подольска. На фото раскрасневшееся лицо, расстегнутая рубаха и гармонь.

«Вряд ли этот баянист умеет убивать силой мысли и ездит на бронированном 'Импероре», – хмыкнул Владимир, закрывая вкладку.

Следом шел Громов Виталий Ананьевич – сухопарый старичок в очках, кандидат исторических наук из Уральского института, автор монографии «Влияние магии на урожайность репы в XVII веке». Тоже не тянет на ликвидатора бывших спецназовцев.

Были еще Громов Валерий Аркадьевич, владелец сети автомоек в Сызрани, Громов Василий Алексеевич (младший лейтенант запаса, умер в 2015-м) и даже Громов Веньямин Артемович, родом из Туапсе, который продавал какие-то крипто-курсы и заработки на бирже.

– Пустышка, – выдохнул следователь, откидываясь на скрипучую спинку стула. – Иголка в стоге сена, мать ее.

Он потянулся к пачке, вытряхнул очередную сигарету. Щелкнула зажигалка. Дым снова потянулся к потолку.

«В. А.». Это могло быть что угодно. Владимир, Виктор, Валерий, Вячеслав… Он уже успел убедиться.

Он закрыл глаза, вызывая в памяти тот листок на столе мастера. Размашистая подпись. Уверенный почерк. «Имперор». Дорогая, статусная игрушка. На таких ездят либо очень богатые бандиты, либо чиновники, либо… аристократы.

Эта мысль ударила его внезапно, как озарение.

Аристократ.

Ну конечно. Бронированные стекла, сервис премиум-класса, манера держаться – судя по видео, парень даже под пулями не суетился. Да и фамилия «Громов» – звучит, черт возьми. Не Иванов, не Петров. Громов.

Владимир резко выпрямился, стряхивая пепел прямо на пол.

– Ну, давай попробуем так, – прорычал он.

Пальцы застучали по клавишам, вбивая запрос капсом.

ГРОМОВ АРИСТОКРАТ

Enter.

Колесико загрузки стало крутиться, Владимир не сводил с него глаз, гипнотизируя монитор.

На экране вывалился список в поисковике.

Но на этот раз это были не скучные биографии ученых или баянистов. Это были ссылки на видеохостинги, новостные порталы и социальные сети.

Первая же ссылка, подсвеченная жирным шрифтом, гласила:

«СКАНДАЛ В КРЫМУ! КОРОНЕРЪ ГРОМОВ РАСКРЫВАЕТ ТАЙНУ ПРОПАВШЕГО ТЕЛА В ФЕОДОСИИ!»

Ниже:

«ИмперТок: Кто такой Виктор Громов? Герой или словоблуд?»

Он кликнул по первому видео.

Запись была любительской, снятой на телефон трясущимися руками, но качество позволяло разглядеть детали.

Кадр: крыльцо какого-то казенного здания, из которого выходил молодой мужчина.

Высокий. Статный. В черном пальто. Темные волосы, жесткие черты лица, холодный, пронзительный взгляд.

Владимир нажал на паузу.

Он приблизил лицо к монитору, вглядываясь в черты этого человека, увеличив стоп-кадр настолько, насколько позволяла программа.

Тот самый силуэт. Та же осанка, что и на видео с перекрестка. Тот же разворот плеч.

– Виктор Андреевич Громов, – прочитал следователь бегущую строку под видео. – Коронер города Феодосии. Наследник рода Громовых.

Владимир медленно выдохнул дым через нос.

– Так-так-так, – прошептал он, и в его голосе прозвучало удовлетворение охотника, который наконец-то увидел зверя. – Что тут у нас?.. Коронер, значит?

Он перевел взгляд на дату видео. Полторы недели назад давности.

– И что же ты, Виктор Андреевич, забыл в Москве, за тысячи километров от своей Феодосии?

Владимир затянулся до фильтра, обжигая пальцы, но даже не заметил этого.

Глава 15

После приятного вечера и незатейливого ужина я подвез Шаю до дома. Мы остановились у ее подъезда. Эльфийка отстегнула ремень и повернулась ко мне, взявшись за ручку.

– Спасибо за вечер, – сказала она тихо, а затем улыбнулась. – И за ужин.

– Спасибо за помощь, – ответил я. – Без тебя я бы не справился с Вороном.

Она коротко кивнула, ее рука на мгновение коснулась моей ладони, лежащей на рычаге переключения передач. Теплое, живое прикосновение.

– Отдыхай, Виктор. Тебе это нужно.

– Ты тоже.

Дверь хлопнула, и она легкой тенью скользнула к подъезду. Я дождался, пока за ней закроется тяжелая металлическая дверь, и только тогда тронулся с места.

Дорога до отцовского поместья пролетела незаметно. Машина въехала в гараж, двигатель затих, и на меня тут же, как по щелчку пальцев, навалилась усталость.

Поднявшись в свою комнату, я даже не стал включать основной свет, ограничившись ночником. Скинул пиджак, рубашку, брюки – все полетело на кресло бесформенной кучей. Наплевать на этикет и порядок, завтра разберусь.

Упав на кровать, я уставился в потолок, где плясали тени от ветки дерева за окном.

Мысли, словно назойливые мухи, продолжали кружить в голове, не давая покоя.

Алиса и Лидия. Слава богу, там все обошлось. Да и Корней мужик надежный, если сказал, что присмотрит, значит так и будет. Я представил рыжую бестию, лежащую без сил после магического истощения, и внутри кольнуло чувство вины. Я должен был быть там. Должен был предусмотреть, предупредить жестче. Но, с другой стороны, они взрослые люди, и я не могу быть их нянькой круглосуточно. Главное, что живы. Этот урок они запомнят надолго.

Я перевернулся на бок, поморщившись от остаточной боли в плече. Пускай рана и затягивалась пугающе быстро, но мышечная память все еще берегла это место.

Оставалась одна самая опасная проблема. Доппельгангер. Тварь, носящая лицо психоаналитика Вяземского, гуляла где-то по Москве с гримуаром под мышкой.

Как его найти? Москва – тот еще муравейник. Десятки миллионов человек, тысячи темных углов. Искать одного конкретного индивида, который умеет менять внешность, не зная его текущего облика – задача из разряда невыполнимых.

Надо было детальнее покопаться в голове у Ворона и выцепить больше информации про это существо. Как-то же они связывались до недавнего времени? И, думаю, если старый телефон он и выкинул, то что-то все равно таскал с собой. Не голубиной же почтой они обменивались информацией?

Единственная зацепка – гримуар. Книга фонит магией, это факт. Мой гримуар мог бы его почувствовать, будь он здесь, но как его доставить без лишних вопросов через половину континента…

Мозг отказывался строить логические цепочки. Сознание путалось, проваливаясь в вязкую дрему.

Ладно, утро вечера мудренее. Я поднялся через силу, быстро принял душ и улегся обратно.

– Молодой господин… Виктор Андреевич…

Голос пробивался сквозь сон как сквозь толщу воды. Кто-то настойчиво, но деликатно тряс меня за здоровое плечо.

Я с трудом разлепил один глаз. В комнате было светло, шторы уже раздвинуты, и в окно бил яркий солнечный луч, в котором танцевали пылинки.

Надо мной склонился Григорий Палыч. Вид у него был безупречный, как и всегда.

– Просыпайтесь, сударь. Уже девять утра.

Я застонал, накрываясь подушкой с головой.

– Палыч, имей совесть. Я лег в половине второго, если не в два часа ночи.

– Режим есть режим, – неумолимо произнес дворецкий, стягивая с меня одеяло. – Андрей Иванович уже встал и интересуется, когда вы соизволите присоединиться к нему.

Я сел на кровати, протирая лицо ладонями. Тело казалось деревянным, но, к моему удивлению, голова была ясной.

– А ему без меня что, кусок поперек горла встал, или чего? – спросил я. Но дворецкий проигнорировал колкость.

– Что будете на завтрак? – спросил Григорий, расправляя брошенную мной вчера одежду.

– Кофе, – хрипло отозвался я. – Тост с маслом иодно яйцо всмятку. Больше ничего не влезет.

– Сию минуту, – кивнул он и удалился.

Я спустил ноги на пол, потянулся до хруста в позвоночнике.

Вставать не хотелось, но привычка – вторая натура. Тело требовало движения. Как бы я ни устал, а форму надо держать. В моем прошлом мире я видел слишком много людей, которые к сорока годам превращались в развалины просто потому что ленились делать элементарную зарядку., а мне в этом теле еще жить и жить.

Накинув спортивные штаны и футболку, я вышел во внутренний двор. Воздух был свежим, прохладным, и приятно наполнял легкие.

Я начал с простых вращений головой, разминая шею, затем плечи. Левое плечо отозвалось лишь легким натяжением кожи, что очень странно, потому что боли я практически не чувствовал. Надо будет не забыть вытянуть леску.

Я осторожно сделал мах рукой по полной амплитуде и снова удивился.

– Чудеса, да и только, – пробормотал я.

Приседания, наклоны, пара десятков отжиманий от скамейки. Кровь побежала быстрее, вымывая остатки сна. Мышцы налились приятной тяжестью. Я чувствовал себя живым, сильным, готовым если не горы свернуть, то хотя бы пережить этот день.

Вернувшись в дом, я принял контрастный душ, с наслаждением смывая пот.

Осмотрел рану в зеркале. Швы, которые я накладывал рыболовной леской, выглядели так, будто им уже недели две. Тонкая розовая полоска, почти незаметная. Фантастика. Нужно будет потом изучить этот феномен подробнее, но сначала…

Выйдя к двери своей комнаты, я позвал горничную. Она явилась тут же, словно только и ждала моего голоса.

– Принеси, пожалуйста, пинцет.

– Пинцет? – стушевалась она. Еще учиться и учиться у Палыча. Тот бы молча уже метнулся кабанчиком и принес запрашиваемое.

– Шов, – объяснил я одним словом.

– Одну минуту, господин.

Горничная явилась через полминуты, протянув нужный мне инструмент.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, спасибо.

Она сделала книксен и тут же испарилась. Я вернулся в свою ванную комнату, открыл шкафчик за зеркалом над раковиной и вытащил одноразовое лезвие для бриться. Аккуратно разрезал узел и не менее осторожным движением схватил пинцетом леску. Ощущение тянущейся под кожей нитки было неприятным, но безопасным. В идеале было бы еще обработать поле каким-нибудь спиртом, хлоргексидином или на крайняк перекисью водорода.

Однако, осмотревшись, я увидел, что ни сукровицы, ни покраснений не было.

– Ладно… – сказал я сам себе, не прекращая удивляться, затем оделся и спустился в столовую.

Отец уже сидел во главе стола. Перед ним лежала стопка газет и планшет, но он не читал. Он смотрел в окно, барабаня пальцами по столешнице. Вид у него был боевой, даже слишком. Глаза горели лихорадочным блеском, движения резкие.

– Доброе утро, сын, – поприветствовал он меня, едва я вошел.

– Доброе, – отозвался я, выдвигая стул по правую руку от него.

Григорий тут же материализовался рядом с кофейником и тарелкой. Аромат свежего тоста и кофе заставил желудок требовательно заурчать.

– Как спалось? – спросил отец, наблюдая, как я разбиваю ложечкой верхушку яйца.

– Быстро, – усмехнулся я. – Моргнул – и уже утро. Ты как? Врачи не звонили? Не ругались, что сбежал?

– Звонили, – отмахнулся он, как от назойливой мухи. – Я им сказал, что, если хотят меня лечить – пусть приезжают сюда, а в палату я не вернусь.

Он сделал глоток чая и, отставив чашку, посмотрел на меня с торжествующим видом.

– Я разослал всем приглашения. Прием будет в воскресенье.

Я замер с ложкой у рта. В голове щелкнул календарь.

– В следующее, что ли? – удивился я. – Неделя на подготовку? Разумно.

– Нет, – отец покачал головой. – В это.

– Так оно же завтра, – я медленно опустил ложку.

– Именно! – он хлопнул ладонью по столу. – Завтра вечером, в девятнадцать ноль-ноль сбор гостей.

Я поперхнулся кофе и закашлялся. Григорий заботливо подал салфетку.

– Кха… Отец, ты серьезно? – просипел я, вытирая губы. – А как ты собираешься все подготовить за один день? Это же не пикник на обочине! Кейтеринг, музыка, декорации, охрана… Люди планы строят заранее!

Андрей Иванович самодовольно улыбнулся.

– Мы с Григорием уже все обсудили.

Я перевел взгляд на дворецкого. Григорий Палыч стоял у стены, выпрямившись в струнку. Лицо его оставалось непроницаемой маской профессионала, но мне показалось, что в глубине его глаз на мгновение мелькнула тень такой вселенской усталости, что мне захотелось обнять старика и дать ему отпуск на месяц. На пенсию его я бы не отпустил, потому что Палыч явно был из тех людей, кто живет ради своего дела. Как только он ляжет на кровать и перестанет шевелиться, то это все, можно сразу на кладбище место заказывать.

Это был взгляд человека, которому сказали: «Построй пирамиду Хеопса к обеду», и он ответил: «Будет сделано, сэр».

– Обсудили, значит, – протянул я, глядя на отца. – Ну, если вы уверены, что у вас получится подготовиться за сутки и не умереть от истощения – дерзайте. Возражать я не буду. Но, по-моему, это авантюра чистой воды.

– Громовы не ищут легких путей, – парировал отец. – К тому же спонтанность – признак уверенности. Если мы можем собрать весь цвет общества по щелчку пальцев – это покажет нашу силу лучше любых пресс-релизов.

Логика в этом была, хоть и самоубийственная для организаторов.

– Тебе нужен костюм, – тут же переключился он, критически оглядывая мою футболку. – Надо снять с тебя мерки. Я вызову портного. Он приедет через час. Сделает все по высшему разряду.

– Не надо, – спокойно ответил я, откусывая тост. – Я уже приобрел себе костюм вчера.

Отец вскинул брови.

– Да что ты? И не показал?

– Так я приехал к часу ночи, – напомнил я. – Ты спал, Григорий спал. Будить вас ради дефиле мне показалось плохой идеей. Но в следующий раз намеренно разбужу. Буду ходить по коридору и стучать тростью, договорились?

Отец крякнул, оценив шутку.

– Ладно, язва. Тогда покажешь сегодня попозже. Хочу убедиться, что ты не купил что-то из прошлогодней коллекции или, не дай бог, клоунский наряд.

– Не переживай, твой наряд я забирать не собираюсь. Черный, строгий, стильный. Тебе понравится.

– Договорились, – он кивнул, пропустив мою колкость мимо ушей. – И трость покажи, раз уж ты о ней упомянул.

– И трость покажу, – повторил я за ним.

Я допил кофе, чувствуя, как кофеин начинает разгонять кровь.

– Могу чем-нибудь помочь? – спросил я искренне. – Все-таки прием в мою честь. Нехорошо, если я буду просто сидеть сложа руки, пока вы тут носитесь.

Андрей Иванович отмахнулся.

– Нет-нет, отдыхай. Ты и так со мной возился. Плюс ты не знаешь специфики. Григорий со всем справится. У него все под контролем. Правда, Гриш?

– Все верно, господин.

Отец поднялся из-за стола, взял свои газеты.

– Пойду в кабинет, надо сделать пару звонков лично. Некоторые персоны требуют личного приглашения. Да и пора бы совету директоров напомнить, что я вернулся к работе.

– Так ведь суббота, – заметил я.

– А это их проблемы, – хохотнул он.

Отец положил тарелку в раковину и бодрым шагом вышел из столовой.

Я проводил его взглядом, дождался, пока стихнут шаги в коридоре, и повернулся к Григорию.

Дворецкий стоял у окна, глядя на подъездную аллею. Плечи его чуть опустились, маска невозмутимости дала трещину.

– Ну выкладывай, что там? – спросил я прямо.

– Ничего, Виктор Андреевич, – ответил старик не оборачиваясь. Голос его звучал ровно, но сухо. – Все идет по плану.

Я встал, подошел к нему и облокотился о подоконник, заглядывая ему в лицо.

– Григорий, давай не начинай, ладно? Я врач, и я вижу, когда человек на грани. И я вижу объем работы. За сутки организовать прием на… сколько? Сотню человек?

– Сто пятьдесят, – поправил он с невозмутимым лицом.

– Сто пятьдесят. Кейтеринг, флористы, музыканты, клининг, охрана, парковка… Ты один не разорвешься. Отец в эйфории, он не видит деталей, а ты не хочешь его расстраивать.

Григорий молчал, поджав губы.

– Покажи мне список того, что нужно приобрести или организовать, – сказал я настойчиво. – Я съезжу в город, затарюсь, договорюсь. У меня есть машина, есть время и есть желание помочь.

– Да не нужно, молодой господин, – он наконец посмотрел на меня, и в его глазах читалась мольба не вмешиваться. – У нас есть подрядчики, службы доставки… Я справлюсь. Негоже вам, наследнику, курьером работать.

Я тяжело вздохнул, понимая, что по-хорошему с этим старым гвардейцем не договориться. У него понятие субординации вшито в подкорку глубже, чем инстинкт самосохранения.

– Считай, что это приказ, – произнес я жестко, выпрямляясь и включая «графский» тон. – Как твой будущий работодатель и нынешний заместитель отца, я приказываю тебе делегировать часть полномочий.

Это сработало. Слово «приказ» для Григория было магическим. Он выпрямился, оправил жилет.