Текст книги "Барон Дубов 9 (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Михаил Капелькин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Перед смертью барон Верещагин успел указать на одного из Светлейших князей. Одно это сужало круг всего до десяти персон. Ведь Светлейших, то есть входящих в Совет, князей не так уж много. Обычно титул Светлейшего присваивался какому-либо роду за его вклад в развитие Империи.

Например, Светлейший князь Ушаков владеет самым крупным предприятием по производству боеприпасов, тесно сотрудничает со всеми двенадцатью королевствами гномов. По сути, заводы Ушаковых и Кузни гномов настолько срослись, что стали симбионтами друг для друга. Одно без другого существовать уже не сможет.

В чём-то обязанности Светлейших князей походили на работу кабинета министров Императора. Короче, структура там сложная и непростая. Она росла и менялась не одно столетие. И разбираться в ней совершенно не хотелось.

Барон Верещагин успел ещё облегчить задачу. Произнёс первый слог фамилии того Светлейшего князя, который, скажем так, заказал у него мою землю. И по всей видимости, убил моего отца. Первый слог фамилии – Де. По крайней мере, я так услышал. А сын барона Верещагина, Алексей, подтвердил это.

Светлейших, фамилии которых начинались на «де», оказалось целых три. Деникин, Демидов и Деревянкин.

С Деникиным я уже встречался. Под Петербургом примерно в то же время, когда на меня, Императора и царевичей напал Ледяной медведь, а потом и ещё какие-то типы. Как выяснилось, часть наёмников послал князь Медянин с его товарищами. Я поцапался с их организацией, когда убил герцога из рода Карнавальских. Ублюдок похитил Лакроссу и хотел надругаться над ней. Так что, можно сказать, это их организация поцапалась со мной. Там же и с Мариной Морозовой познакомились. Её держали долгое время в плену.

Дирижабль Медянина в тот день пытался скрыться от дружины Деникина и имперской гвардии и чуть не рухнул на нас, когда мы возвращались от Матери Леса. Перед смертью князь собирался мне что-то рассказать, но тут появился Деникин и пристрелил его. Ещё и нас собирался убить, приняв за врагов.

Короче, Деникин довольно мутный тип. Но при этом один из самых влиятельных Светлейших. И род у него большой, расползся уже по всей стране. Но основная стезя рода Деникиных – оборона Западной границы с Саранчой. Их дружины занимали самое большое количество граничных крепостей и удерживали около двух тысяч километров фронта. А это много. Очень много. По сути, целая армия. Поэтому денег и влияния у Деникиных было почти как у Императорской семьи. Зачем ему могла понадобиться земля Дубовых, пока не очень понятно.

Со счетов его сбрасывать точно не стоит. Не нравился он мне. Из Светлейших, честно говоря, мне вообще мало кто нравился. Но Деникин, пожалуй, меньше всех.

За пределами палатки всё ещё бушевала буря. Брезент хлопал от ветра, но Верещагин всё-таки смог уснуть. А мне вот не спалось. Я всё думал над его рассказами о Светлейших, глядя в сумрачный, с оранжевыми сполохами от печки потолок палатки.

Второй Светлейший на «де» – Демидов. О нём я слышал впервые. Род Демидовых обладал самой крупной транспортной компанией в Империи. Дирижабли, пустынные караваны, грузовики и тяжёлые поезда – две трети грузовых и пассажирских перевозок осуществлялись с помощью рода Демидовых. А их резиденция находилась в Москве. Это второй по размерам транспортный узел после самой столицы.

Вряд ли Демидовым могла понадобиться земля Дубовых. Хотя от их княжества мы находились не очень далеко.

Третьим шёл род Деревянкиных. Светлейший князь Сибирский. Логично, что они поднялись за счёт продажи древесины, ведь на их территории росло больше всего леса. Их главное достояние. Понятно, что одним только лесом деятельность Деревянкиных не ограничивалась.Но корни были там.

Дальше – бумага, деревянное зодчество, пушнина, охотугодья, строительство и так далее. По большей части деятельность князя Деревянкина была связана с мирной жизнью. Хотя в то же время дружина у рода была одна из крупнейших. Надо же было защищать своё имущество от чёрных лесорубов, браконьеров и прочих.

Вот им могла понадобится земля рода Дубовых. В конце концов, у нас здесь произрастают довольно редкие породы деревьев, в том числе дубов. Но, учитывая размеры их предприятий, выглядит сомнительным, что они могли позариться на крохотное баронство.

Особенно сильный порыв ветра ударил в палатку. Верещагин заворочался и пробормотал что-то нечленораздельное.

Может, я не туда копаю? Может, я просто не всё знаю о собственной земле? Например, до недавних пор я не знал, что в озере, на льду которого я сейчас лежал, обитает древний лещ весом под тонну. Не знал, пока он не попытался меня утопить.

Пожалуй, надо покопаться в архивах рода. Точно! Я же давал Морозовой задание, чтобы она их структурировала. Могла что-нибудь заметить. Да и дневники отца прошерстить ещё раз не помешает. Вдруг найду зацепку какую-нибудь, пойму, что такого в моей земле важного. Тогда станет ясен мотив Светлейшего князя, и его будет намного проще вычислить. Но для этого надо вернуться в поместье.

Метель улеглась только к утру. Едва это произошло, мы собрали палатку, вещи и двинулись в обратный путь. Наш старый след замело пуще прежнего, так что пришлось пробивать его по новой.

Вернулись как раз к обеду. И нас встретили недовольные и голодные девушки. Голодные, потому что решили, что мы вернёмся в тот же день и пожелали оставить в животе больше места для ухи. Что ж, если так сильно хотят ухи, то добро пожаловать на кухню вместе со мной!

К моему удивлению, никто отпираться не стал. А Вероника вдруг взяла на себя шефство над местными дворянками. Как у простолюдинки, опыта на кухне у неё было куда больше.

– Лиза, займись рыбой господина, – раздавала она указания, повязывая фартук. Кухня поместья вмиг ожила и наполнилась смехом, болтовнёй и бульканьем кастрюль. – Графиня, на вас чистка картошки, а я… господин, вы позволите мне взять на себя лук?

– Конечно! – Разве я идиот, чтобы отказываться, когда у тебя забирают самое нелюбимое дело? – Но учти, он скоро мне понадобится.

– Да, господин! – бойко кивнула Вероника.

Лиза, надев фартук и высунув язык, уже чистила и потрошила рыбу над раковиной. Графиня Вдовина смотрела на мытые клубни и специальный нож рядом, как баран на новые ворота. Не удивлюсь, если она не знает, какой стороной ножа чистить картошку. Но Вероника ей тут же подсказала, и дело пошло. Правда, картошку чистила она так, что половина на обрезки уходила. Ужас просто.

– А мне что делать? – неловко спросил Верещагин.

Вероника тут же отправила его вместе со слугами в кладовку за порцией свежих овощей. Конечно, можно было всё отдать в руки поваров, но тогда будет не так вкусно. К тому же они были тут, рядом, и готовили разнообразные закуски к ухе и в целом к обеду.

А Морозову я отправил в архив поискать что-нибудь необычное. Здорово, если успеет к обеду.

– Господин! – вдруг ворвался на кухню Петрович. Седые космы у него торчали в разные стороны. – Там дирижабль!

– Дирижабль?

– Да. Дирижабль «Его Дубейшество»! Прикажете открыть по ним огонь из зенитных орудий?

– У нас есть зенитные орудия⁈ – чуть не подавился я горячим бульоном, который пробовал в этот момент.

– Ваша управляющая настояла на их покупке. Две штуки установлены на крыше, ещё полдюжины зенитных и прожекторных точек замаскированы в лесах.

Ни хрена себе! Так вот куда так быстро испаряются деньги с моего счёта! Морозова тут к войне готовится! Вот ведь зараза, благослови её Бог.

– Господин, они в зоне досягаемости орудий, – снова подал голос Петрович. – По радио не отвечают, идут на сближение. Если хотим их сбить, нужно действовать сейчас.

– Не надо, – успокоил я Петровича. – Свои это. Его Дубейшество – это про меня, так что успокойся. Пусть швартуются.

– А радио? Они не отвечают!

– Тут уж я не знаю. Может, они не на той частоте? – пожал я плечами и повернулся к кастрюле с бульоном, давая знать, что разговор окончен.

* * *

В это время на борту дирижабля Его Дубейшество.

– Отдай! Нет, ты отдай! Это моя рация! Нет, моя! А я всегда мечтала стать пилотом дирижабля и отвечать по рации!

Две девушки, одна зелёная полторашка, а вторая чуть повыше, в бело-синем комбинезоне и с голубыми волосами, играли в игру «отбери рацию», перетягивая чёрную коробочку на витом шнуре, как канат.

– Может, вам монетку бросить? – скептически изогнула бровь Лакросса, глядя на верхушки заснеженных деревьев. Они были внизу и приближались. – Пока мы не врезались.

– Сами разберёмся! – хором гаркнули обе.

– Ладно-ладно, – подняла руки вверх оркесса и попятилась назад. Уже через пару мгновений она надевала на себя спасательный парашют. А потом надевала ещё два на Альфачика и на Гошу, забившихся в уголок. Звери чувствовали, что с дирижаблем не всё в порядке.

– Неизвестный борт, ответьте! Или мы откроем ого…

Рация вдруг умолкла. Просто шнур оторвался, и из приборной панели рядом со штурвалом теперь торчали куцые проводки.

– Это ты виновата! – тут же заявила Агнес княжне. – Из-за тебя нас теперь собьют!

– Ага, как же, из-за меня! Кто рацию оторвал, то и виноват, бе-бе-бе! – Василиса показала гоблинше язык.

Послышался звонкий шлепок. Это Лакросса ударила себя по лбу. Вот не хотела она лететь дирижаблем. Лучше поездом. Как чувствовала, что с этими двумя будут проблемы. Теперь она начала понимать, почему Коля постоянно зовёт их проблемными.

– Мы все умрём… – выдохнула она, задрала тёплую юбку распашонку и одним движением стянула с попки белые трусы-шорты. Простучала каблуками к выходу и дёрнула за рычаг, впуская внутрь гондолы холодный воздух. Высунулась наружу, махая белыми панталонами и крича: – Не стреляйте! Мы свои!

Но стрелять никто и не собирался. Дирижабль опустился уже достаточно низко, и оркесса, обладавшая самым острым зрением среди всех подруг Дубова, увидела, как жерла зенитных пушек опускаются вниз.

– Чё, блин, зря трусы снимала, получается? О-о-ох, доведут меня эти двое! – ворчала Лакросса, закрывая дверь и надевая трусы-шорты обратно.

И вовремя, потому что зимний воздух снизу уже хорошо так всё охладил.

* * *

– Вы рано, – флегматично сообщил я, когда через пятнадцать минут на кухню ворвался бронзово-зелёно-голубой ураган.

– Зачёты сданы, а экзамены только после Нового года! – гордо заявила Агнес, а затем повернулась к подругам. – А я говорила, что надо торопиться! Что Коля точно будет готовить уху! Как знала, как знала… Ну⁈

– Что ну? – спросил я всё так же флегматично, помешивая закипающий бульон.

– Когда будем есть? – упёрлась руками в талию зелёная язва. – Мы, знаешь ли, голодны!

– Вероника! – позвал я.

– Да, господин, – тут же появилась рядом синеглазка с ножом в руке, которым только что шинковала морковку.

– Придумай-ка им задание, чтобы не халявили тут.

– Да, господин… – зловеще произнесла Вероника, направляясь к троице возмутителей спокойствия.

– Бежим! – подпрыгнула Агнес и бросилась к выходу из кухни.

Бам! Дверь захлопнулась, а дорогу преградила пепельная блондинка. В фартуке со следами крови, с окровавленным ножом, похожим на маленькую пилу, в руке и коварной улыбкой.

– Куда это вы собрались? Хотите просто сидеть и ждать обеда, пока мы тут пашем на кухне? Не находите этот момент токсичным, девочки?

– Я нахожу токсичным нож в твоей руке, – нервно сглотнула Агнес.

– Марш работать! – гаркнула Лиза.

Ну, род у неё тоже не самый богатый, видимо, приходилось ей поработать руками и самой.

– А я изначально была не против, – тихонько сказала Лакросса, надевая фартук.

Вероника быстро дала им тоже задания.

– А у меня лапки, – заявила княжна, когда очередь дошла до неё.

Она выставила нежные ручки вперёд, словно доказывая, что и правда лапки. Ну, уверен, из ножей в руках она держала только тот, что подают на стол для намазывания масла на хлеб. Может, для стейков ещё. И посмотрела на меня, похлопав невинным глазками с голубыми ресницами. Милота-то какая! Ну как тут устоять?

– Ладно, – сжалился я. – Иди ко мне, будешь дегустировать бульон.

– А чего это ей такая легко… – начала возмущаться Агнес, но отхватила подзатыльник от Лакроссы.

– Тише ты, а то задание похуже получишь… – прошипела оркесса.

И она была права! Халявить не будет никто! И даже княжна скоро обдегустируется так, что пожалеет о своих лапках.

– Осторожно, горячо, – сказал я, протягивая деревянную ложку с бульоном.

Василиса осторожно подула, и бульон тут же превратился в лёд.

– Ой…

– Кхм… – прочистил я горло, растапливая замёрзшую ложку в кастрюле.

В следующий раз про горячее я говорить не стал. Вдруг ещё что-нибудь заморозит.

Дальше дело пошло ещё более споро и всего через час уха была готова. Весёлая компания расположилась за столом, и слуги внесли большую кастрюлю с ухой из свежепойманной рыбы. А рыбка была что надо. Иногда мне казалось, что вода в озере особая, потому что рыба там водилась крупнее обычного, а мясо у неё было сочнее, вкуснее и лучше насыщенно маной. Что делало уху не только вкусной, но и полезной.

Ели молча. Потому что уха вышла на славу, и все спешили скорее получить добавки – боялись, что не хватит на всех. Только ложками о тарелки стучали. Следом принесли разнообразные закуски, соусы и свежеиспечённый хлеб, который пах просто чудесно. Настолько чудесно, что чуть не вышла драка за корочку. Каждый хотел отломить и съесть самое вкусное. А нам с Верещагиным поставили запотевший графин с жидкостью, чистой как слеза.

– Это что, опять самогон Петровича? – просипел слева от меня Алексей со сдвинутой набок маской, как будто уже пару рюмок опрокинул.

– К ухе положено, – твёрдо сказал я.

– Чёрт, если бы знала, что люди так вкусно умеют готовить… – бормотала рыжая красотка справа от меня.

– Люди? – переспросил я.

– Ну, в смысле, обычные люди, а не профессиональные повара и всё такое… – быстро нашлась девушка. Но глаза что-то забегали.

Вот поймаю её и допрошу с пристрастием. Когда будет время.

Что ж так дел-то много, а? Царевичи, князья, зелья, теперь эта таинственная леди в красном. Да, она надела красное платье, которое выгодно подчёркивало её достоинства. Надо на чём-то одном сосредоточиться.

Вскоре к нам присоединилась Марина, и когда она утолила голод, я спросил:

– Нашла что-нибудь?

– И да, и нет, – прочавкала она, жуя хлеб с соусом. – Боже, с рыбой сочетается просто прекрасно… Господин барон, может, вам поваром стать?

– Ага, князем вилки и поварёшки, – вставила свои пять копеек Агнес и ойкнула. Кто-то её под столом пнул. Может, даже я.

После обеда мы с Мариной отошли в сторонку, пока остальные напали на десерт с желудёвым сиропом.

– Что значит «и да, и нет»? – удивился я.

– Да как тебе сказать… Я это заметила ещё в самом начале, когда перебирала весь архив. И это была единственная странность, остальное – всё как у всех. Рецепты, родославная, бухгалтерские книги и тому подобное. А тут… Может, ты не знаешь, но семьсот лет назад, когда Саранчу в первый раз отбросили и наступило затишье перед Вторым нашествием, страну делила между собой новая аристократия. Сначала это была вакханалия, пир на костях, пока первый Император Годунов не взял всё в свои руки. Земли делили между родами согласно их заслугам во время войны. Тут же составлялись карты владений, копии которых отправлялись в министерство картографии. И все дальнейшие изменения тоже фиксировались. Таким образом большинство таких карт датированы примерно одними и теми же годами. Вот только в архиве первые карты, что я нашла, были сделаны на двести лет позже.

– Двести лет? Ну и что с того? Было же Второе нашествие, сама сказала. Карты могли пропасть. Или с землёй долго определялись.

– Нет, – твёрдо заявила Марина. – Если бы карты пропали из-за Второго нашествия, то все документы были бы датированы примерно одинаково. А не хватает только первых карт. А указ о титуловании Дубовых есть! Понимаешь?

– Хочешь сказать, эти карты кто-то уничтожил?

– Или скрыл, или украл. Я не знаю. Но их нет.

– Хм… – потёр я подбородок. – Странно. Какой смысл? Лет пятьсот наши владения почти не изменялись. Род пришёл в упадок только в последние двести лет и то не сразу. То есть карты что тогда, что двести лет спустя должны выглядеть одинаково. Если только…

– Что?

– Если только на них не было чего-то, что потом исчезло… Чёрт, даже не знаю, что бы это могло быть. Говоришь, копии всех карт отправляли в министерство?..

– Картографии, – подсказала Марина. – Да.

– Значит, там могут быть копии. Министерство ещё существует?

– Как бы сказать… Да, существует, но его сильно оптимизировали.

– То есть?

– То есть сократили численность сотрудников. Теперь это маленькое министерство в захудалом здании в захудалом районе. Я жила неподалёку, знаю, где это.

Зараза. Ладно хоть совсем не закрыли.

– Хорошо, тогда…

– Господин, – с поклоном подошёл Петрович. – Простите, что прерываю вашу беседу. Прибыл курьер от Десятниковых. Куда прикажете доставить посылки?

Ах да, ингредиенты с аукциона!

– В лабораторию, – сказал я, вставая и разминая затёкшие от долгого сидения мышцы. – Я сейчас приду.

Пошёл к выходу, но меня окликнула Агнес:

– Коля, ты куда? Мы собираемся играть в карты на раздевание, а без тебя будет неинтересно.

– Интересно! Ещё как интересно! – оживился Верещагин.

– Вероника, Лиза, – обернулся я через плечо, – ваши подруги давно не тренировались…

– Да, господин барон! – хором ответили синеглазка и блондинка. Причём «господин» и «барон» прозвучали одновременно.

– Ну мы же только поели! – взвыли остальные.

А нечего. Мне предстояло корпеть над зельем целую неделю! Так что я им балду гонять не дам. Пусть готовятся к приёму зелья.

С этим и вышел, накинув на плечи куртку. Лаборатория-то находилась в другом месте, а не внутри здания. По пути встретил Альфачика и Гошу. Паук выглядел забавно в тёплой шапочке и длинном шарфе, намотанном на тельце. Потрепал животных, приветствуя их, а они за мной и увязались. Ладно, не помешают.

Смахнул снег с двери в архивы и лабораторию и открыл её. Лестница уводила вниз, в темноту.

Глава 17

Кабинет в крепости князя Деникина

Примерно в это же время

Князь Деникин запустил пальцы в пышную бороду и сжал кулак, выдирая несколько волосков. Этот жест для тех, кто знал его достаточно долго, говорил о состоянии крайней раздражительности и недовольства. Слуги, как правило, в такие моменты старались ему на глаза не попадаться.

В кабинете было темно. Но в нём почти всегда было темно, потому что с Запада вечно набегали плотные тучи, закрывавшие крепость от солнечного света. Сегодня они казались особенно плотными, почти чёрными. И одновременно с ними пришли полчища Саранчи. Больше чем обычно. Сражение под стенами крепости продолжалось уже второй день, но защитники хорошо держались. Ни одной твари так и не удалось попасть внутрь. Они лишь усеяли выжженную долину внизу горами своих трупов.

Сражение шло прямо сейчас. Из окна кабинета на самом высоком этаже виднелись вспышки орудий и разрывов в рядах врага. Отсюда Саранча выглядела, как шевелящийся ковёр, покрывший землю. А люди на стенах отстреливались и использовали разнообразную магию, чтобы убивать, убивать и ещё раз убивать врага. По ним прилетало в ответ. В рядах Саранчи не так давно появились новые твари.

Они были выше обычных пехотинцев, имели большую голову с двумя резервуарами по бокам и большую грудную клетку. В резервуарах плескалась тёмно-зелёная жижа с чем-то наподобие пиявок. Эти твари набирали воздуха в свою большую грудь и выплёвывали пиявок вместе с зелёной жижей, которая на поверку оказалась кислотой. Выплёвывали со скоростью пули.

Кислота растворяла практически любую броню, затем пиявки впивались в беззащитное тело бойца и прогрызали себе путь внутрь тела человека, заставляя его испытывать невыносимые страдания перед неизбежной смертью.

Жуткие твари, в общем. Дружины Деникина потеряли много хороших людей, пока не улучшили броню, чтобы она держала кислотный удар. Броня стала толще и мощнее. Но её стало меньше. Поэтому стены держали лучшие из лучшие, а остальные находились во втором и третьем эшелонах обороны, использовали свои возможности издалека.

Так же бой шёл не только в самой крепости, но и на стенах, что тянулись от крепости к крепости. Саранча атаковала широким фронтом.

– Ваше Сиятельство, – говорил адъютант князя, – разведка докладывает, что к Саранче прибывают ещё подкрепления.

– А что с боеприпасами и продовольствием? – глухо спросил Деникин.

– При текущей интенсивности боёв боекомплекта бойцам хватит на два дня. С продовольствием дела обстоят лучше, но не слишком.

– Р-р-р! – рыкнул князь, всаживая боевой нож по рукоять в толстую столешницу из дорогого чёрного дерева. Таких отверстий на столе насчитывалось уже несколько.

– Что ещё? – снова спросил он.

– Прибыл журналист из столицы. Он ожидает аудиенции.

– Тот самый?

– Да, господин.

– Зови его сюда.

– Как прикажете, господин.

Адьютант вышел и вскоре зашёл высокий молодой человек, который сразу не понравился Деникину. Попади такой в его дружину, не прожил бы и дня, если бы не стал мужиком. Журналист был худым, с молодым вытянутым лицом и дурацкой причёской, сделанной по последней лондонской моде. Откуда князь знал, что мода именно лондонская? Его сын пытался носить такую же прическу. А теперь его сына больше нет.

Одет журналист тоже был по лондонской моде. Цветастый клетчатый пиджак с нарочито коротким рукавом, футболка с идиотским принтом и такие же, как пиджак, брюки – тоже укороченные. Высокомерное лицо его напоминало рыбью морду из-за слегка выпученных глаз и сплюснутого черепа.

От злости Деникин провернул рукоять ножа, сделав дыру в столешнице ещё больше и уродливее.

– Юрий Вруть, – представился журналист, подходя к столу князя, – рад познакомиться, Ваше Сиятельство.

Князь руки не подал. Уже издалека оценил потную ладонь столичного хлыща.

– Присаживайтесь, Юрий, и начнём интервью.

– Конечно-конечно, Ваше Сиятельство, – улыбнулся одними губами пижон и сел в кресло, достав записывающую аппаратуру. – Как мы и договаривались, я сделаю фиксацию нашего интервью, а затем пущу в эфир в прайм-тайм радио «Свобода Руси».

О какой свободе говорил этот человек, князь не очень понимал. Свобода от чего? Или от кого? Если сам парень пытался мимикрировать под образ успешного британца, жил и работал, скорее всего, на деньги тех же британцев… Свобода – кого надо свобода?

Руки князя непроизвольно сжались в кулаки.

– Расскажите, Ваше Сиятельство, как обстановка на западных границах Империи? – начал интервью Вруть.

И князь Деникин начал рассказывать. В целом он говорил правду, но где-то приукрашивал и сгущал краски, а где-то, наоборот, срезал острые углы. Встреча с журналистом была частью его плана с Тарантиусом. Прежде чем стать новым царём, Деникин должен был создать нужный образ в общественном мнении. А этот Юрий Вруть имел влияние среди молодёжи. Так что это интервью князь использовал на полную катушку, чтобы выставить себя героем и очернить Императора. Ведь только так он сможет поставить Империю на нужные, правильные рельсы.

По мере разговора, Деникин распалялся всё больше. Вруть оказался профессиональным журналистом, хоть и работал на врагов. Ничего, князь Деникин, когда станет царём, прижмёт к ногтю таких вот внутренних врагов. И Тарантиуса. Его, пожалуй, в первую очередь.

Добраться бы только до трона…

Спустя несколько часов интервью подошло к концу.

– И последний вопрос, Ваше Сиятельство, – закинув ногу на ногу, непринуждённо спрашивал журналист. – Если бы вы оказались перед Императором, чтобы вы ему сказали?

Деникин хмыкнул, сжав в кулаке бороду, а затем резко ударил кулаком с вырванными волосами по столу и выкрикнул:

– ИМПЕРАТОР, ГДЕ, СУКА, БОЕПРИПАСЫ⁈

* * *

Поместье Дубова

Неделю спустя

Теперь я понял, почему преподаватель алхимии в нашей академии выглядит как живой труп. Я и сам сейчас выглядел не лучше. Перед глазами так и стояли все эти реторты, кубы, горелки и прочая алхимическая дрянь. Никогда до этого я не готовил столь сложные зелья, требующие высочайшие точности и внимательности. Чуть с ума не сошёл, в общем.

Ладно Альфачик с Гошей помогали. Альфачик таскал еду, а Гоша устроил настоящий геноцид местным мышам. Зато своими поскрёбываниями они меня не отвлекали. Да вообще никто не отвлекал, потому что я строго-настрого запретил это делать. Ведь одна ошибка – и зелье превратится в кислоту или взрывчатку. Или в что-нибудь похуже.

Но в итоге всё прошло хорошо. Спустя семь почти бессонных ночей в большом котелке булькало зелье тёмно-коричневого цвета, напоминающее шоколад. С чёрными и белыми прожилками, образующими неровные круги. Короче, очень сильно напоминало срез жидкого или желеобразного дерева. Если представить, что дерево может быть жидким или из желе.

Прежде чем его пить, надо подготовиться. Как минимум поспать! Нормально поспать. В тёплой постели и одному. Ну и поесть нормально. Чем я собственно и решил сразу заняться. А после, перед самым приёмом зелья, нужно будет выпить тренировочные пилюли, чтобы зелье никого не убило.

Вышел из подземелья и с чувством высочайшего удовлетворения вдохнул свежий холодный воздух. На улице было тепло для кануна Нового года. Всего пять градусов мороза. И ярко светило солнце, отчего искрящийся снег в первые секунды ослепил меня.

Когда глаза привыкли к свету, я увидел, что вокруг бункера с архивами протоптали широкую тропу, которая большим кольцом опоясывала вход в него. И сейчас по этой трассе бегала целая толпа.

– Вперёд! Что вы как бабули⁈ – орала бегущая впереди всех Лакросса.

– Если бы знала, что ты тиран похлеще Коли, осталась бы в Якутске! – жалобно причитала княжна.

Причитала, но бежала за оркессой, не сильно от неё отставая. Остальные порядочно растянулись. Следом за княжной бежала Лиза, затем Марина Морозова рядом с Агнес, а замыкала проблемный строй проблемных женщин Вероника. Оно и понятно: ноша у неё самая тяжёлая. Но оттого не менее приятная. Да, это я про её чудесные формы.

Для полного комплекта дриады не хватало. Она отправилась на север, чтобы встретиться с другими дриадами и узнать больше об огромной твари в Духовном пространстве. И от неё как-то долго не было вестей…

Девушками бегуны не ограничились. Следом ещё и некоторые слуги бежали! А Петрович наблюдал за ними с заднего крыльца особняка. К нему я и направился.

– Коля, привет! – радостно помахала мне Лакросса. – А мы тренируемся, как ты и приказал!

– Коля, спаси нас! – бросилась мне на шею Онежская. – Я так устала. Она нас просто измучила!

А я взял, да и поставил её на землю. Ещё и по попке наподдал, чтобы вернулась в строй.

– Тиран! – жалобно всхлипнула она и снова побежала.

– Не отставать! – кричала Лакросса. – Нам до нормы ещё полдюжины кругов!

– А я свою норму уже отбегала… – тяжело дыша, пропищала Агнес. – Можно я уже всё?

– Как это ты норму отбегала? – удивилась Морозова, когда они обе пробегали мимо меня.

– А у меня ноги короткие. Поэтому получается, я бегаю вдвое больше вас.

– Так сделай их длиннее!

– Зануда!

– Господи-и-ин! – пробежала мимо румяная Вероника в шапке с помпончиком и пушистыми наушниками. Ну прям милота милотой!

Дальше полушли-полубежали запыхавшиеся слуги. Они меня тоже поприветствовали.

– Господин барон! Ваше Благородие!

Ну а где-то среди них затерялись Верещагин с графиней Вдовиной. Ладно, с Верещагиным понятно, а вот как рыжую мотивировали в моё отсутствие – загадка.

Когда колонна наконец миновала, я перешагнул тропу и подошёл к крыльцу с Петровичем. Дал указание подготовить мне ванну и сытный обед, а потом не беспокоить. Ну и в лабораторию никому не ходить. Зелью ещё пару дней надо настояться.

– Его Благородие отдыхать желают? – улыбнулся старик.

– Ещё как!

– Прикажете спровадить гостей прочь?

– Каких ещё гостей? – спросил я, входя в дом.

– С самого утра вас дожидаются. Господин Быков, Никон Порфирьевич, бывший глава баронского войска вашего отца. Ждут снаружи, коли изволите беседовать.

Честно говоря, я слышал, что у моего отца была своя охрана или, если можно сказать, маленькая дружина. Но я их не застал. Отец распустил дружину, чтобы сэкономить денег на их жалованьи.

– Ваше Благородие! – поприветствовал меня крепкосбитый старик с усами и морщинистым лицом.

Он был в стандартной боевой броне наёмников без каких-либо опознавательных знаков. За спиной торчала рукоять меча, на поясе висела кобура с пистолетом, на бедре – нож.

За ним на подъездной дорожке встали две бронированные машины, вроде тех, что атаковали людей Верещагина. Только оснащение было попроще, а пушки смотрели вниз. Возле машин скучали с дюжину бойцов.

– Вас, барон Дубов, с трудом можно застать здесь. На месте не можете усидеть, как и ваш отец, – улыбался Никон. – Мы несколько раз пытались вас застать, но всё время мимо, и вот, между контрактами, нам наконец улыбнулась удача.

– И чего же вы хотите? – спросил я.

– Снова служить роду Дубовых! – отчеканил он.

– И почему я должен взять вас на службу?

– Хотя бы потому, – лукаво прищурились серые глаза воина, – что ваши бравые вояки, что целятся всё утро в нас с крыши, себе скорее ноги отстрелят, чем в нас попадут.

Я искоса глянул на крышу. Там и правда торчало несколько винтовочных стволов.

– Тут с ним не поспоришь, Ваш Благородь, – прошамкал другой старик, зябко кутаясь в шерстяное пальто. – То ведь обычные слуги. Они обучены ложки по этикету раскладывать, а не в людей стрелять. А Никон Порфирьевич воин ладный, дело своё знает.

Я молчал, изучая бойцов и самого Быкова. Скроен он был добротно. Под бронёй скрывалась мускулистая фигура, кожа, красная и обветренная, выдавала человека, не боящегося полевой работы. Взгляд прямой, лицо скуластое и упрямое. Бойцы Быкова тоже выглядели бывалыми воинами, знающими своё дело. Хотя дисциплина, на мой взгляд, у них немного хромала. Но это беда всех наёмников.

– Поймите, Ваше Благородие, – снова заговорил Никон, – мой род, хоть и простолюдинский, но всегда верой и правдой служил Дубовым. Мой отец, отец отца, и его отец тоже…

– Это правда, Ваш Благородь, – подтвердил Петрович.

– Пока ваш отец не прогнал нас.

– Коли прогнал, значит, было за что, – скрестил я на груди руки.

– Я не хочу оскорбить вашего отца, господин. Наоборот, он был человеком чести. И оставался им до самого конца. Когда он распустил наше маленькое войско, жалованье нам не платили уже полгода. Мы бы и дальше служили вашему отцу, но он приказал дружину распустить. Тут уж, сами понимаете, поделать мы ничего не могли. Подались в наёмники, но… – Никон оглянулся на бойцов, – всё равно это не то. Хотим, чтобы у нас снова был дом. Хотим его защищать.

– Это все? – Я кивнул в сторону его «войска».

– Все, кто остался. Пятнадцать лет назад нас было полсотни.