Текст книги "Бомба для Аль-Джазиры (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Вы о моей жене? – с тревогой спросил Козак.

– Нет нет! С вашей женой, думаю, все в порядке! Я о другом, мистер Козак!

– Что то я вас не пойму.

– Я говорю о злополучном происшествии в отеле! – Катарец уставился на него своими черными жгучими глазами. – Как удалось выяснить, это было именно покушение! Просто наши спецслужбы не сразу разобрались в том, что там произошло.

– Но ведь теперь то это уже известно, не так ли?

– Пока в общих чертах. Так меня известили. Скажу главное: покушались, дорогой мой, именно на вас!

Иван удивленно приподнял брови и заявил:

– Вот это новость!

– Если бы менеджер не послал в гараж парнишку с ключами, то жертвой могли бы стать вы, мистер Козак.

– Покушение на меня? Но кому это понадобилось? Кому я перешел дорогу?

– Кто то из ваших недоброжелателей узнал о той особой миссии, которую вам намеревались поручить. – Человек, назвавшийся именем национального арабского героя, покосился на мужчину в песочном камуфляже и шлем маске, торчавшего за спиной Ивана. – Вот что, мистер Козак! Я отвезу вас в город. Мы сможем поговорить по дороге.

– А моя жена? Где она?

– Здесь ее нет, – сказал человек в маске, прежде молчавший. – Вас проводить, господа?

– Только до выхода из этого здания, – заявил араб. – Ну что же вы? – Он вопросительно посмотрел на опешившего Ивана, несколько минут назад сменившего пропотевшую робу на цивильную одежду. – Пойдемте. Теперь нам нельзя напрасно тратить время!

Глава 14

17 июня. Москва

В четыре пополудни Антонов проинструктировал референта, остающегося в офисе, и отправился на встречу со своим старшим коллегой, полковником Митрохиным. Он поехал один, охранника и водителя с собой брать не стал.

Спустя короткое время Виктор Михайлович припарковал "Гелендваген" во дворе трехэтажного здания, стоявшего в тихом Костянском переулке и недавно отреставрированного. В этом доме, рядом с рестораном "Старый Шанхай", расположенном в соседнем переулке, находилась конспиративная квартира, числящаяся на балансе Третьего управления ГРУ, вотчина полковника Митрохина, место для конфиденциальных встреч. Антонову уже не раз доводилось бывать здесь. Поскольку ему было запрещено появляться на Хорошевском шоссе, встречи с коллегой проходили, как правило, именно в этом месте.

Антонов набрал цифровой код входной двери, поднялся по лестнице на третий этаж, утопил кнопку звонка. Дверь открыл шатен лет сорока двух, с короткой стрижкой, одетый в светло серые брюки и белую рубашку с коротким рукавом. Это был Митрохин.

– Приветствую, дорогой! – Полковник пропустил визитера внутрь и закрыл за ним дверь. – Я подумал, что будет лучше, если мы не станем некоторые вещи доверять телефону, а поговорим с глазу на глаз.

Они обменялись рукопожатием. Полковник на правах хозяина жестом пригласил коллегу проследовать в гостиную трехкомнатной квартиры. Там стояли кожаный диван, офисный стол, кресло и два стула. На противоположной от входа стене был закреплен плоский экран шестидесяти дюймов по диагонали.

Кроме Митрохина и Антонова в квартире больше никого не было. Подобные меры предосторожности для этих людей в последние годы стали нормой. Да, они лично подбирали свои команды, вполне доверяли подчиненным. Однако существовали темы и вопросы, которые должны были обсуждаться исключительно тет а тет, в отсутствие третьих лиц.

Митрохин разлил из кофейника в чашки горячий крепкий напиток и осведомился:

– Я так понимаю, Виктор, у тебя не появилось новых данных по Козаковой и ее благоверному?

Антонов открыл пакетик с сухими сливками, высыпал в чашку его содержимое, неспешно помешал ложечкой.

Глядя на коллегу, расположившегося напротив, через стол, он сказал:

– Сотовый Анны не отвечает. "Абонент находится вне зоны доступа". Нет ответа ни на одно из СМС сообщений, посланных ей. Мы послали несколько писем на ее адреса, но она не отозвалась.

– Кино на видеохостинге?..

– Новых сюжетов не было.

– Аноним больше не беспокоил?

– Он продиктовал свои условия. – Антонов криво усмехнулся. – Так что до среды, да, думаю, до конца этого дня, новых звонков или сообщений от него не будет.

– На телефон Козака пытались прозвонить?

– Пробовали. Чтобы не засветить Ивана, да и самим не запалиться, звонок осуществляли через одного из украинских операторов.

– Я предполагал, что до Козака тоже не удастся достучаться.

– Они были вместе в тот вечер. Если что то случилось с Анной, то это наверняка задело и Ивана.

– Резонное замечание.

– Какие новости сообщают из посольства в Катаре? Пришли ответы на тот вопросник, который я передал им через тебя, Павел Николаевич?

Митрохин невесело хмыкнул и ответил:

– После обеда поступил целый ворох сообщений. Шифровальщики еще не все обработали, но кое что интересное уже появилось.

– Например?..

– Двигаем по порядку. О судьбе наших товарищей по прежнему ничего не известно. В настоящий момент мы имеем устные ответы, поступившие из трех катарских инстанций. – Митрохин глотнул кофе и продолжил: – Сотрудник нашего посольства позвонил в офис катарской авиакомпании. Ему сообщили, что Анна Козакова прилетела в Доху в пятницу четырнадцатого числа рейсом из Домодедово. Борт приземлился по расписанию, в половине восьмого вечера. В базе данных отмечено, что Анна прошла пограничный и таможенный контроль, затем покинула транзитную зону. На самолете, вылетевшем ночью с пятницы на субботу в Бангкок, ее не было, на регистрацию она не явилась.

– У Анны имелась оманская виза.

– Следовательно, она могла свободно покинуть аэропорт. Что и произошло, как мы понимаем.

– В одном из двух СМС, отосланных ею из Дохи, Анна сообщила, что Иван в связи с какой то служебной надобностью вынужден задержаться там на три или четыре дня. – Антонов с задумчивым видом крутил в руке чашку, словно пытался увидеть будущее где то на ее дне, в кофейной гуще. – Я знаю, что уже говорил это, но хочу еще раз подчеркнуть, потому что считаю важным.

– Козакова приняла самостоятельное решение? То есть она захотела остаться с мужем в Дохе, не посоветовавшись с тобой, Виктор?

– Возможно, это была ошибка, – сказал Антонов. – С другой стороны, в ситуациях, подобных этой, сложно что либо просчитать наперед. Я в любом случае не собираюсь сваливать ответственность на кого либо. Ладно, проехали. Что еще удалось узнать у катарских авиаперевозчиков?

– Касательно Ивана Козака мы у них, естественно, ничего не запрашивали. Ответ по Козаковой я уже изложил.

– Понятно, – сказал Антонов. – Из катарского МВД получены еще какие либо разъяснения?

– Сотрудник посольства повторно звонил в их офис. Он обрисовал ситуацию так, как его попросили, в соответствии с инструкциями, отосланными нами. Так, мол, и так, пропала женщина, туристка, гражданка России. Она предположительно останавливалась в отеле "Доха Марриотт". В посольство России в Катаре из Москвы позвонила ее родственница. Этим, дескать, и объясняется запрос.

– Что ответили?

– Сообщили, что, по их данным, катарская виза гражданке Козаковой не выдавалась. На реплику нашего дипломатического сотрудника о том, что Козакова въехала в страну по оманской визе, служащий МВД сказал примерно следующее: "Мы не обязаны отслеживать, чем занимаются туристы, въезжающие в нашу страну. Сама постановка вопроса нам кажется странной. Прошло всего трое суток с того момента, как эта гражданка оказалась на территории Катара. Если она действительно находится в нашей стране, чему пока нет никаких подтверждений, то это ее частное дело. Да, она вправе сама решать, чем ей заниматься, кому звонить, сообщать ли о своих занятиях и передвижениях родственникам или кому бы то ни было еще".

– Железная логика. Не подкопаешься.

– Служащий МВД сказал нашему дипломату, что они не обязаны заниматься ее поиском, если нет конкретных данных о преступлении, совершенном в отношении этой гражданки, или, наоборот, о том, что она сама нарушила закон.

– Признаться, иного я от них и не ожидал. Про Козака, естественно, не расспрашивали?

– Конечно. О нем ничего не знают даже наши резиденты, работающие в Дохе.

– Третья инстанция?

– Сотрудник посольства дозвонился в офис местной фирмы по прокату автомобилей.

– Той самой, через которую от имени Козаковой якобы был заказан в пятницу джип "Лендровер"?

– Да, той самой. Служащий этой компании сказал, что подобные сведения они предоставляют лишь по запросу правоохранительных органов.

– То есть он отказался давать информацию?

– Да, именно так.

– Сайт этой фирмы висел с ночи на субботу вплоть до утра понедельника, – задумчиво произнес Антонов. – Там была надпись, мол, не работает по техническим причинам.

– Это еще один подозрительный момент, согласен.

– С гостиницей пытались связаться еще раз?

– Служащий, с которым разговаривал по телефону сотрудник посольства, заявил то же самое, что было сказано в субботу. Гражданка России Анна Козакова у них не регистрировалась. Трансфера у нее в данный отель не было. Соответственно, никакими сведениями о нынешнем местонахождении этой дамы администрация не располагает.

– Тоже ожидаемо.

– Да, кстати!.. – спохватился Митрохин. – Товарищи из Дохи прислали подборку местной прессы, весьма интересную для нас с тобой, Виктор.

– О чем речь?

– Я не стал брать с собой распечатку, скажу вкратце, своими словами. Речь идет именно о той гостинице, в которой, как мы предполагаем, все же останавливались известные нам товарищи.

– Пятизвездочный отель "Доха Марриотт"?

– Дело в том, что этот отель планировалось снести уже в самом близком будущем, через год, максимум два. Во всяком случае, о таких планах что то писали даже в не слишком информативной катарской прессе. На месте относительно старого отеля вроде бы хотят возвести новый, ультрасовременный гостиничный комплекс.

– Это важная и интересная для нас информация. Земля в Дохе – одна из самых дорогих в мире.

– Поэтому строения, отжившие свое, сносят сейчас целыми кварталами.

– Ну что ж, – сказал Антонов. – Имеем какую никакую версию.

– Соглашусь, это уже кое что.

– Если принять эту версию на веру, то получается, что некие личности пытаются одним выстрелом убить сразу несколько зайцев.

– Поясни свою мысль.

– Гостиницу снесут под видом того, что здание пострадало во время взрыва. Инвесторы и местные спонсоры такому подарку будут лишь рады. Это раз. – Виктор загнул палец. – Учитывая, какое кино нам показали, да и сам факт того, что одновременно с ЧП объявились некие анонимы, можно ожидать, что наших товарищей пристегнут к этому вот взрыву. Обоих сразу или кого то одного. Это два. – Он загнул еще один палец. – Аноним и те персоны, которые стоят за ним, попытаются срубить на этом денег еще и себе лично.

– Речь о выкупе, требуемом ими?

– Да, о ста миллионах в американской валюте, которые затребовал Аноним. – Антонов загнул безымянный палец.

– Продолжай. Я же вижу, что у тебя еще есть что сказать по этой версии. Да и пальцев на руке осталось еще целых два. – Полковник усмехнулся.

– Не исключаю, что эти господа попробуют разыграть антироссийскую карту. Такое вполне вероятно, учитывая очень плохие отношения нашей страны с Катаром, а также ее особую позицию в сирийском конфликте.

– "Аль Джазира" и те персоны, которые рулят этим медиахолдингом, поднимут жуткий шум, если получат материал о российском следе в этой истории со взрывом в отеле. – Митрохин покачал головой. – Могу себе представить, какую волну они поднимут. Американцы наверняка их в этом поддержат.

– Если бы этого ЧП с предполагаемым участием как минимум одного гражданина России и наемника, тоже выходца из нашей страны, не произошло, то его надо было бы кое кому придумать. – Антонов загнул четвертый палец. – Согласись, что то эдакое висело в воздухе. Отношения России с Катаром осложнены еще и потому, что за эмиратом стоят другие силы. Они тебе хорошо известны.

– Принимается, но лишь как предположение.

– И последнее, пятое. Насколько я в курсе, уже в скором времени в Москве должно состояться некое крупное мероприятие...

– Ты имеешь в виду газовый саммит? – Митрохин уставился на него. – Тот, что запланирован на первое и второе июля?

– Да. Позиция Катара в этих газовых раскладах играет существенную роль, не так ли?

– Наряду с Россией это ключевой игрок на газовом рынке, – заметил Митрохин. – Наш основной конкурент на этой поляне.

– Катар намерен принять участие в этом московском газовом саммите? Тебе что нибудь об этом известно?

– Насколько я знаю, пока имеется лишь устная договоренность на этот счет. Официально ни правительство эмирата, ни государственные нефтяные и газовые компании свое участие в саммите пока еще не подтвердили.

– Представим такую гипотетическую возможность. Вдруг Катар откажется от участия в этом самом московском газовом саммите? Каковы будут последствия?

– Начнется новый виток конкурентной борьбы на глобальном газовом рынке, – после паузы сказал Митрохин. – За Катаром ведь потянутся и другие крупные игроки, вроде той же Австралии, которая увеличивает объемы поставок сжиженного природного газа в Юго Восточную Азию. О единой ценовой политике, да и о заключении долгосрочных контрактов, так важных для нашей страны, можно будет забыть на неопределенное время.

– Какие могут быть последствия для "Газпрома" и России?

– Я не эксперт, но, думается, последствия от подобных разногласий крупных газовых игроков для нашей страны будут не самыми лучшими. Это чревато новой ценовой войной и, соответственно, падением прибылей наших компаний, в частности "Газпрома".

Антонов загнул пятый палец и заявил:

– Вот еще одна, возможно, главная причина, которая способна побудить некие силы устроить громкую провокацию в самый канун московского газового саммита. – Он некоторое время не опускал сжатый кулак, уловил удивленный взгляд коллеги и спросил: – Думаешь, меня заклинило? Отнюдь. Сжатый кулак – это официальная эмблема одной из крупнейших в мире частных военных компаний. – Виктор Михайлович опустил руку и закончил: – Той самой, в которой нынче служит Иван Козак.

Некоторое время они молчали, переваривали информацию, прикидывали про себя, насколько правдоподобна та версия случившегося в Дохе, которую они только что сформулировали совместными усилиями.

Первым заговорил полковник Митрохин:

– Виктор, а чем занимался Иван в последнее время?

– Ты ведь читал те же донесения, что и я, Павел Николаевич.

– Может, я что то не уловил, не понял? Ты ведь его знаешь лучше меня. Да и с Козаковой в последнее время контактируешь ты, а не я. Почему вдруг всплыло название его компании – "Армгрупп"? Может, тебе удалось что то прочесть между строк в его донесениях?

Антонов глубоко вздохнул и ответил:

– С того момента, когда Козака перевели в Турцию, от него пришло всего два сообщения. Да и те были вживлены в короткие бытовые разговоры, которые он вел с Анной примерно раз в неделю.

– Я прочел то, что было запрятано в их общении, – сказал полковник. – Он воспользовался старым кодом. Таким архаичным способом нельзя передать большие объемы информации.

– Вот именно.

– Как думаешь, почему он не пользуется той куда более продвинутой программой, которая имеется в его арсенале? Неужели Ивана плохо готовили?

– Его обучили всему, чему требовалось, – Антонов ничуть не обиделся на эту реплику коллеги, поскольку понял, что тот пытался разобраться в возникшей ситуации. – Но за ним практически сразу был установлен особый режим надзора.

– Да, ты об этом говорил.

– Его постоянно просвечивают. Вся почта Ивана просматривается, телефонные звонки прослушиваются. В ряде случаев он нес службу в таких местах, где попросту не было возможности выйти в сеть и воспользоваться для передачи сообщений одной из тех методик, которым он обучен. Я уверен, что, будь у него возможность, Иван сообщил бы о себе, о своих занятиях гораздо больше того, что нам известно сейчас.

– Мы почти ничего не знаем о том, чем он занимался крайние десять или одиннадцать недель, – сказал полковник. – Два коротких сообщения. Я их наизусть знаю! – Митрохин криво усмехнулся. – Первое: "Учебный лагерь где то в горах, жесткий режим". И второе: "Готовим сотрудников по методикам спецназа. Диверсии, школа выживания".

– Потому и предполагалось, что Козакова снимет у него накопившуюся информацию. – На лице Антонова проступили крутые желваки. – А я не продумал, не просчитал возникшую ситуацию до конца.

– Не казни себя, – поняв, о чем сейчас думает младший по возрасту коллега, сказал Митрохин. – Во первых, никто не предполагал, что они задержатся в Дохе. Ведь при принятии решения такой вариант даже не рассматривался! Катар фигурировал лишь как транзитный пункт, место, где должны были встретиться Иван и Анна.

– Вот именно, место, где они должны были встретиться, – угрюмо произнес Антонов. – Катар, вернее, международный аэропорт Дохи – крупнейший транзитный пункт, который почти невозможно миновать, перемещаясь по многим маршрутам и направлениям.

– Думаешь, кто то просчитал, спланировал эту их встречу в Дохе?

– Этого я точно не знаю, как ты сам понимаешь, но теперь уже не исключаю такого варианта. Мне надо было раньше сообразить, что наличие в маршрутном листе такого пункта, как столица Катара, чревато разными неприятными сюрпризами.

– Ты получил санкцию высокого руководства, верно? Не ошибается только тот, кто ничего не делает.

Антонов вспомнил слова Сэконда о нарушении водяного перемирия. Теперь, после разговора с Митрохиным, он уже совершенно по другому понимал их смысл. Разведчики совместно обдумали причины последних событий в Дохе. Кое что прояснил и звонок Анонима, потребовавшего многомиллионный выкуп за жизнь Анны.

На некоторое время вновь воцарилось молчание. Надо было подумать о многих вещах.

Как и что доложить руководству?

Какими способами и по каким каналам следует действовать, чтобы добыть максимум сведений касательно этой странной истории, на глазах принимающей зловещий оттенок? Ведь катарские власти уже отчасти продемонстрировали свою позицию по данному вопросу, так что надеяться на сотрудничество с ними вряд ли имеет смысл.

И самое главное: как вытащить Анну из этой западни? Об Иване в силу ряда причин говорить не приходится. Ему придется выкручиваться самому, фактически в одиночку!

Первым нарушил молчание Митрохин:

– Виктор, как думаешь, кто скрывается за псевдонимом Аноним?

– Ричард Доккинз, – после паузы ответил Антонов.

– Это тот штатовец, в прошлом "зеленый берет", который когда то был боссом Козака?

– Он самый. Я на него подумал еще и потому, что Доккинз засветился в той истории трехмесячной давности, когда пытался шантажировать нас.

– Это в связи с событиями в Сирии, в которых поучаствовал и Козак?

– Именно. По всем раскладам выходит, что в наши дела вмешивается именно Доккинз.

– Чем он занимался последнее время? Есть какие нибудь сведения на этот счет?

– Раньше я не располагал информацией о его занятиях, о том, где он находился и над чем работал.

– А теперь знаешь?

– Кое что удалось выведать. От Солтанбека Рахимбаева, кстати. Я тебе рассказывал, какую игру мы ведем с таджиками, да? А через них и с афганским кланом Шерали?..

– Да, в общих чертах.

– Рахимбаева капитально прижали. Мне помогли с этим коллеги из следственного комитета и МВД. Чтобы не оказаться за решеткой, он готов на любое сотрудничество. Я ему однажды намекнул, что его участь, как и близких ему людей – а некоторые из них уже сидят в изоляторе! – может быть смягчена. Например, в том случае, если он добудет и сообщит мне какую нибудь интересную, важную информацию.

– И Рахимбаев расшифровал этот твой посыл?

– Да. На днях он кое что рассказал мне. Доккинз как минимум дважды побывал в Таджикистане. Он приезжал туда с коллегами, работниками, скажем так, американской фракции компании "Армгрупп", и действующими сотрудниками ЦРУ. Я так понял, что эту информацию Рахимбаев получил от родственника, занимающего высокий пост в структурах госбезопасности Таджикистана. Тот недавно приезжал в Москву и встречался с Солтанбеком. И еще вот что. По некоторым данным, Доккинз и компания побывали с такими же неясными целями в Киргизии и Узбекистане.

– Это интересно. Я со своей стороны попытаюсь тоже пробить эту тему.

– Через полтора, максимум двое суток буду знать больше. Во всяком случае, я на это надеюсь. Тогда, конечно, немедленно поделюсь этой информацией с тобой, Павел Николаевич. – Антонов взял затрезвонивший смартфон, взглянул на экран и убедился в том, что звонил Зеленский. – Что, Игорь?

– Шеф, я тут кое что нарыл. Это касается того видео, которое нам показали. Я пробил еще одну вещь. Оказывается, в тот момент, когда произошел взрыв, из отеля вещала одна интересная телекомпания.

– Добро, – посмотрев на Митрохина, сказал Антонов. – Буду через двадцать минут, тогда и побеседуем. – Закончив разговор, он поднялся на ноги и заявил: – Павел Николаевич, мне надо возвращаться в офис. Предлагаю в качестве основной зафиксировать ту версию, которую мы с тобой здесь совместно породили.

– Согласен. – Митрохин посмотрел на часы. – Через час с четвертью я буду с докладом у нашего общего куратора. Теперь, когда мы определились с версиями и мотивами по теме событий в Дохе, у меня будет что ему доложить.

– Добро. У меня, кстати, есть к тебе одна просьба.

– Да?

– Нужен эксперт, хорошо знающий внутренние дела Катара.

– Таких людей немного, – задумчиво сказал полковник. – Но я знаю, к кому можно обратиться. Что именно тебя интересует?

– Клан Аль Тани. Оппозиция ему. А также любые подробности, касающиеся покушения на эмира, имевшего место в сентябре две тысячи одиннадцатого года.

Когда Антонов вошел в предбанник, где сидел Игорь, из его собственного кабинета донесся телефонный зуммер. Виктор Михайлович прошел в помещение, снял трубку, назвал свой личный номер. Оператор соединил его с тем человеком, который решил воспользоваться этой закрытой линией.

– Виктор, это опять я! – прозвучал в трубке странно взволнованный голос Митрохина. – Ты уже слышал новость?

– Какую именно, Павел Николаевич? Что произошло?

– Мне только что сообщили, что на одного из сотрудников посольства Катара сегодня было совершено покушение!..

У Антонова похолодела душа.

– Здесь, в Москве? – стараясь оставаться спокойным, спросил он. – Подробности уже известны?

– Это был подрыв, – резко сказал Митрохин. – ЧП произошло возле офисного здания на Коровьем! Вроде бы смертник подорвался, – уточнил полковник. – Я пока не знаю, жив или нет катарский дипломат.