Текст книги "Бомба для Аль-Джазиры (СИ)"

Автор книги: Сергей Соболев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

Военная база «Кэмп Эс Сайлия»

Иван лежал на боку, повернувшись лицом к стене. Камера, как и прежде, была залита синевато зеленым светом. Его здесь не выключали даже ночью.

С момента первого допроса и его водворения в эту кутузку прошло двое с половиной суток, примерно шестьдесят часов. По его прикидкам выходило, что сейчас понедельник, где то между часом и тремя пополудни.

Из противоположного угла периодически доносились какие то звуки. У Саида наконец то сел голос. Теперь он уже не вопил на манер муэдзина, не декламировал тексты на всю камеру и даже не каркал вороной, а бубнил что то себе под нос.

После того как Козаку неожиданно предложили поговорить по телефону с неким господином, прилетевшим в Доху одним с ним авиарейсом, он некоторое время находился в состоянии нервного возбуждения. Иван надеялся, что его нынешнее начальство узнает, что сотрудника компании задержали по непонятной причине в Дохе и засадили в тюремный бокс, да еще и на территории одной из военных баз, и немедленно вмешается.

Иван уже не был новичком в "Армгрупп", входящей в тройку крупнейших на планете частных военных компаний и представляющей из себя совместное американо британское предприятие. Поэтому он неплохо представлял себе истинные возможности владельцев этой структуры, в которой работали почти четверть миллиона только официально оформленных сотрудников. Они несли службу в филиалах, офисах и подразделениях, исчисляемых сотнями и расположенных в семидесяти с лишним странах мира.

Но вот пошли уже третьи сутки, как он сидел в этой камере, в компании с арабом, сошедшим с ума. Ему по прежнему не предъявлено никакое обвинение. Не имелось ни малейших видимых признаков того, что его нынешние работодатели хоть как то вмешались в эту ситуацию. Самым печальным, тревожившим его сильнее всего, было то обстоятельство, что Иван так и не получил никаких известий о том, что случилось с Анной.

Козаку стоило немалых усилий все это терпеть. Он старался не запаниковать, не упасть духом, вопреки всему сохранять холодную голову даже в нынешних условиях.

Температура в помещении существенно повысилась. Сейчас здесь было где то под сорок, никак не меньше. Вентиляцию, похоже, совсем отключили. Воздух в камере стал спертым, недвижимым, тяжелым, как свинец.

Козак весь покрылся липкой испариной. Даже роба на нем взмокла, хотя откуда, казалось бы, взяться жидкости в его почти обезвоженном организме.

Он взял бачок, стоявший у изголовья, встряхнул его и убедился в том, что воды в нем осталось не более литра. Иван сделал аккуратный экономный глоток, нащупал коричневатый пакет с армейским сухим пайком, поднес его к глазам и прочел надпись. Это было меню номер пять. Куриная грудка гриль.

В животе заурчало.

Однако Иван переселил вспыхнувшее было почти животное желание надорвать упаковку и съесть хоть что нибудь. Он положил пакет на место.

Однажды его за какую то провинность определили на закрытый объект в Афганистане. У него там не было даже имени и фамилии, лишь псевдоним Ромео. Тогда Иван и еще несколько охранников, таких же, в сущности, узников этого странного места, как и он сам, питались почти исключительно штатовским армейским сухпаем.

Прежде, до появления Ивана в закрытом, тщательно охраняемом секторе некоей военной базы, куда допускались лишь сотрудники по спецпропускам, в тамошнем штате имелся повар. Но он то ли сошел с ума, как нынешний сосед Козака, то ли искал хоть какой то способ вырваться из этого замкнутого мирка. Короче, как поведал один сослуживец новичку, этот тип попытался зарезать кухонным ножом кого то из коллег.

Так уж вышло, что того типа увезли, а нового повара так и не прислали. Готовить же из оставшихся сотрудников никто не умел или не хотел. Поэтому весь персонал того объекта, сильно смахивающего на секретную тюрьму, питался исключительно сухими пайками.

В комплект под номером пять, насколько помнил Козак, кроме собственно куска куриного филе, запеченного на гриле, входила упаковка с гуляшем. А еще желе, пшеничный хлеб, шоколадный бисквит, конфеты, какао, чай с подсластителем и лимоном, яблочный сидр, специи.

Все это, в принципе, вполне съедобно, но есть одно "но". По собственному опыту Иван знал, что даже для того чтобы переварить основное блюдо, которое можно разогреть, требуется полтора два литра воды. Это не говоря уже о сладостях вроде джемов, конфет, шоколада, о соусах и специях. Чтобы приготовить какао или побаловать себя лимонадом, тоже нужна вода.

Там, где она не является дефицитом, это не проблема. Но Козак и его сокамерник получали по три литра воды на сутки, может, и на больший срок. С этим Иван пока не разобрался. В камере температура, как в духовке, в аравийской пустыне, разогретой безжалостным солнцем.

Поэтому арестанту приходилось делать выбор, в сущности, очень простой. Можно съесть сухпай, затем в течение ближайших двух трех часов выпить всю воду, после чего Ивана все равно будет мучить зверская жажда. Либо не прикасаться к пище, экономно расходовать воду и, соответственно, избежать этой пытки.

Иван потянулся, взял брикет и все же надорвал коричневатую упаковку. Нет, вовсе не для того чтобы утолить голод, а для других целей.

Он нашел гигиенический пакетик, открыл его, достал влажную салфетку, протер ею лицо. Потом Козак разделил мокрый ком на две части, скатал из них некое подобие берушей и плотно заткнул ими уши.

Бормотания Саида, его сиплого дыхания, сорванного каркающего голоса теперь почти не было слышно. И как это он раньше до этого не додумался?

Козак прислонился спиной к стене, смежил свинцовые веки. Похоже, те личности, которые определили его в эту камеру, да еще с таким соседом, добивались вполне определенной цели. Они хотели сломить волю арестанта, обессилить его, поселить в нем животный страх, заставить мучиться от бессонницы, нервного расстройства и жажды одновременно. В итоге Иван станет податливым и намного более сговорчивым.

Но зачем им это понадобилось?

Иван облизнул губы, покрывшиеся сухой коркой. Он очень хотел пить.

Что такое пытка жаждой, Козак прекрасно знал на собственном опыте. Надо сказать, что жажда преследовала его по пятам, была постоянной спутницей на протяжении как минимум последних двух месяцев. Дошло до того, что он даже во сне теперь видел преимущественно воду, а не какие нибудь эротические картинки, как это полагалось бы молодому, сильному, крепкому мужику, оторванному от женского общества на несколько недель или, тем более, месяцев.

Иван довольно долго находился в закрытом учебном лагере компании "Армгрупп". Он располагался в турецкой провинции Адана, в малолюдной, довольно дикой местности. Это ущелье окружали хребты Западного Тавра. Да, то, что он видел тогда в своих неспокойных обрывочных снах, в основном имело отношение именно к воде. Или к водной стихии, так будет точнее.

Ему мог привидеться, например, роскошный бассейн, наполненный до краев прохладной, чуть минерализованной водой. Или реликтовое озеро в горах, опушенное каймой бело голубого хрусткого льда. Или поток, низвергающийся по отвесной стене ущелья, заросшей мхом. Водопад грохотал, был окутан мириадами брызг. Над ним сияла дивная радуга, смахивающая на сказочный мост. Иван видел и океан, бушующий, с седыми барашками на гребнях волн.

Вот какие сны, видения, наполненные иллюзорными картинами водной феерии в бесчисленных ее проявлениях, приходили к Ивану Козаку в короткие часы отдыха в закрытом лагере. Это заведение было устроено близ так называемых Киликийских ворот, известных с глубокой древности. В качестве старшего инструктора он провел там около десяти недель.

Саид уже около часа сидел в позе лотоса. Он то замирал, и тогда его силуэт напоминал изваяние, вырезанное из высушенного мореного дерева, то принимался раскачиваться из стороны в сторону, как китайский болванчик. Козаку, наблюдавшему за соседом сквозь полузакрытые веки, иногда казалось, что тот вот вот свалится, рухнет на свою грязную подстилку, лишившись сознания. Но этого не происходило. Более того, Саид все это время продолжал что то бубнить.

Возможно, он не только был способен вести аскетический образ жизни, как нищенствующие дервиши, мог обходиться куском хлеба и чашей воды, но и владел техниками религиозно мистического транса. Они позволяют черпать силы невесть откуда, молиться сутки напролет, находясь при этом на тончайшей грани между этим и тем миром.

Сосед Ивана, хоть и чокнутый, но в некоторых вопросах вел себя вполне адекватно. Под себя он, к счастью, не ходил. Иначе в этой камере, закупоренной так же плотно, как отсек подводной лодки, можно было бы задохнуться от вони. Воду Саид пил тоже крайне экономно. Из пакета, надорванного им еще вчера утром, он взял лишь куриное рагу. Для его усвоения много жидкости не требуется, а какие никакие калории, ферменты и углеводы это блюдо организму даст.

Да, этот тип изрядно опостылел Ивану, но он нет нет да и поглядывал на него.

Худой как щепка, высушенный... и откуда что берется?! Сколько в нем, оказывается, потаенных сил, черпаемых невесть откуда сил, внутренней энергии!

Иван подумал, что если бы этот Саид вдруг попал в киликийскую закрытую учебку, то он вполне мог бы успешно пройти спецкурс. Это сумел сделать лишь один из десяти кандидатов, предварительно отобранных кадровиками "Армгрупп".

Эта мысль, только что пришедшая ему в голову, показалась Козаку столь забавной, что он вдруг хрипло расхохотался. Одновременно с булькающим смехом, прозвучавшим в камере, представляющей из себя нечто среднее между адовой духовкой и дурдомом, послышался лязг отпираемой двери.

Когда Козака выводили из камеры, он, повинуясь какому то не до конца осознанному импульсу, передвинул свой бачок с остатком воды и целехонький пакет сухого пайка поближе к сокамернику, сидящему в позе лотоса и бормочущему что то себе под нос.

Глава 13

Спустя короткое время трое охранников ввели Козака в какое то помещение. При этом двое держали под руки заключенного, закованного в ножные браслеты, семенящего мелкой поступью. Третий вдобавок натягивал кожаный поводок, наброшенный ему на шею. Иван едва передвигал ноги. Козаку почти не было необходимости симулировать слабость, он и вправду находился сейчас не в лучшей своей форме.

Его усадили на табурет. Один из охранников, тот, что держал удавку, снял с головы арестанта полотняный мешок, наброшенный еще в тот момент, когда Ивана готовили к выводу из камеры. А вот кожаный ремешок с петлей остался на шее Козака. Охранник встал у него за спиной. Он держал субъекта в оранжевой робе, приведенного в комнату для допросов, на коротком поводке, словно то был не человек, а собака.

Иван с трудом разлепил веки. Это помещение уже было знакомо ему. Именно здесь проходил первый допрос. Действующие лица тоже не поменялись: двое местных и американец с закрытым лицом в песчаном камуфляже и желтых армейских ботинках.

Единственное отличие, которое заметил Иван, заключалось в том, что штора на правой от него стене теперь была полностью раздернута. Часть этой стены, прежде закрытой от него, занимал плоский экран. Другой ее фрагмент, квадрат со стороной примерно в два метра, являл собой окно с непрозрачным поляризованным стеклом.

Козак с усилием повернул голову в ту сторону. Можно было не сомневаться в том, что в соседнем помещении находился еще кто то. Этот человек в данную секунду внимательно разглядывал его. Сохраняя инкогнито, сидя за поляризованным стеклом, он из своего укрытия наблюдал за арестантом в оранжевой робе.

– Эй, Козак! – Человек в маске, сидящий за столом в компании двух катарских чинов, щелкнул пальцами и приказал: – Смотреть сюда!

Иван уставился на него покрасневшими от бессонницы глазами.

– Мы тут кое что о тебе выяснили. – Американец открыл папку, лежащую перед ним, взял один из листов, хранившихся в ней, и заявил: – Оказывается, ты никакой не Козак. Твоя настоящая фамилия Козаков. – Человек в маске скороговоркой перевел сказанное на арабский, затем перешел на английский и вновь обратился к арестанту, сидящему на табурете и заметно покачивающемуся: – Что скажешь на это?

– А я должен что то говорить? – сиплым голосом спросил Иван.

– Дайте ему воды! – распорядился человек с закрытым лицом. – А то ничего не могу разобрать.

Один из охранников передал Козаку пластиковую бутыль, предварительно отвинтив крышку. Иван сделал несколько глотков. Вода показалась ему необыкновенно вкусной. Он был бы не прочь выглохтать все содержимое, но вертухай отобрал у него бутылку.

– Итак, – продолжил после небольшой паузы американец, представившийся в прошлый раз сотрудником "Армгрупп". – Твоя настоящая фамилия Козаков. Это верно?

– Я поменял фамилию примерно три года назад, – сказал Иван. – И не только ее, но и гражданство. Теперь моя фамилия – Козак, и я гражданин Украины.

– С чем это связано? Почему ты изменил фамилию и гражданство?

– А с чем связаны все эти вопросы?

– МВД Катара проводит дознание с целью выявления виновных во взрыве, произошедшем в гостинице "Доха Марриотт". Ты, Козак, а также твоя жена на данный момент входите в круг главных подозреваемых. Теперь понятно?

– Вы связывались с главным офисом "Армгрупп"?

– Связывались. Ответ был таков: человека по имени Иван Козак в штате этой компании не числится.

Ивану потребовалось некоторое время, чтобы переварить эту информацию.

– Абсурд! – процедил он. – Я официально трудоустроен в этой компании.

– Мы получили сведения, что ты пытался устроиться в штат "Армгрупп". – Человек в маске сверился с какой то бумажкой, извлеченной из папки. – Но не прошел отбор и, как следствие, не был зачислен в штат.

– Эти сведения не верны. Я выезжал в служебные командировки в Ирак и Афганистан, работал старшим инструктором в одном из турецких филиалов компании. – О парижском этапе своей деятельности Иван решил здесь не распространяться.

– Кого из сотрудников "Армгрупп" ты знаешь, Козак? – спросил американец.

– Многих.

– Это не ответ. Назови конкретных людей! Если ты действительно служил в "Армгрупп", то должен знать фамилии старших офицеров тех филиалов, где числился.

Иван поднял голову, посмотрел на человека в маске и заявил:

– Если вы, мистер – не знаю, как вас зовут, – действительно служите в одной компании со мной, то есть в "Армгрупп", то не можете не знать, что я не имею права раскрывать сведения такого рода.

– Даже перед органами правопорядка той страны, где тебя обвиняют в совершении преступления? – спросил американец, притворно, как показалось Козаку, удивившийся. – Ты это серьезно? Или выдумал только что, чтобы ввести следствие в заблуждение?

– Я не совершал никаких правонарушений, сэр.

– Значит, ты отказываешься называть фамилии и должности тех людей, которые являются твоими руководителями и послали тебя в Доху с определенным заданием?

– Я нахожусь в законном отпуске. Никаких заданий или поручений я не получал. За исключением того, о чем уже говорил.

– Повтори еще раз.

– Мне было сказано, чтобы я остался в Дохе до понедельника.

– Для чего?

Козак прерывисто вздохнул и ответил:

– Совещание региональных филиалов. Мне сказали, что я должен буду принять в нем участие в качестве эксперта.

Мужчина покосился на окно и сказал после некоторой паузы:

– Об этом мы поговорим позже. А теперь ответь на тот вопрос, что я тебе задал прежде! А именно, почему ты поменял фамилию и гражданство?

– Я вынужден был пойти на этот шаг в связи с уголовным преследованием на бывшей родине.

– Козак, или как там тебя, отвечай прямо – ты сотрудник российских спецслужб?

– Бред! – Козак облизнул потрескавшиеся губы. – В России на меня заведено уголовное дело. Оно до сего дня, насколько я в курсе, находится в производстве. Криминалитет, кстати, мне тоже выставил счет за конфискованную партию героина.

– Тебя что, подставили?

– Именно! Мне пришлось бежать из России. Я вынужден был обратиться к своим знакомым в Украине. К счастью, мир не без добрых людей. Мне удалось оформить украинское гражданство, а затем и сменить фамилию.

Человек в маске что то негромко сказал катарцам. Они обменялись несколькими фразами.

Потом американец поднялся из за стола, подошел вплотную к арестанту, которого дюжий охранник по прежнему удерживал на поводке, и сказал:

– Плохи твои дела, Козак, или как там тебя. – Мужчина с закрытым лицом некоторое время молчал, затем отступил чуть назад, уселся на край стола и приказал: – Внимание на экран!

Иван повернулся, вернее, его развернули лицом к стене. В помещении погас свет кроме дежурной лампочки над входной дверью. На экране появилось изображение. Но это была не живая картинка, не видеосъемка, а скан страницы сайта местной фирмы, предоставляющей в Дохе автомобили напрокат.

Иван не успел толком приглядеться, как экран поделился на два сегмента, одинаковых по размеру. Теперь на правой его части отображалась страница на арабском, на левой – аналог – на английском.

– Четырнадцатого июня, в двадцать сорок пять по местному времени, в фирму, название которой ты видишь, обратилась некая Анна Козакова. – Человек в маске включил лазерную указку, ярко зеленый луч косо подчеркнул запись, сделанную в одной из граф: "Anna Kozakova". – Заказ сделан по Интернету... Была заполнена соответствующая форма. Ты можешь видеть ее в подробностях на экране.

Козак тяжело мотнул головой.

Буквы расплывались у него в глазах. Ему пришлось сделать волевое усилие, чтобы собраться и прочесть записи, сделанные в графах электронного бланка.

– Заказан в аренду автомобиль марки "Лендровер". – Зеленоватая точка остановилась на соответствующей графе. – Статус заявки – срочный, машину требуется доставить в отель "Доха Марриотт". Экспертам удалось установить, что заказ был отправлен с адреса твоей жены, Козак.

– Этого не может быть.

– Это почему же?

– Пятница! – Козак попытался усмехнуться. – Выходной день.

– И что из того?

– Я ни за что не поверю, что в пятницу, да еще в таком славном городе, как Доха, да еще вечером работает хоть один пункт проката автомобилей.

– Напрасно иронизируешь! – Американец вернулся за стол, мышкой переключил изображение и продолжил: – Доха – международный транспортный центр, ныне один из крупнейших в мире. Эта фирма, через которую сделан заказ, работает в местные выходные и праздничные дни, о чем сказано на главной странице сайта. Изволь убедиться сам!..

Козак некоторое время смотрел на страницу, открытую американцем. Да, похоже, этот тип не врал. На сайте было указано, что данная фирма по прокату авто работает без выходных и что обслуживают клиентов они круглосуточно.

– Анна не заказывала машину напрокат, – глухо сказал он. – Во время, указанное в формализованной заявке, – точно.

– Уверен?

– Я все время был рядом с ней.

– Ты хочешь сказать, что она не отправляла никаких сообщений со своего смартфона за то время, пока вы с ней были в аэропорту и потом ехали в отель?

– Я уже сказал.

– Доказательства стопроцентные, можешь поверить! Такой заказ, кстати, обычное дело, в этом нет ничего криминального. Машину, заказанную твоей женой, доставили в отель "Доха Марриотт". – Американец сверился с записями. – Это произошло в двадцать два двадцать по местному времени.

Иван ощутил позыв к тошноте, настолько острый и болезненный, что его едва не вырвало. Будь у арестанта в желудке хоть что нибудь, он наверняка вывернулся бы наизнанку. А так бедняга только хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

– Тебе в номер, Козак, позвонил старший менеджер. Он сообщил, что в отель доставили машину, которую вы заказали напрокат в местной фирме! Было дело?

Козак попытался вытереть губы руками, скованными пластиковыми браслетами.

– Попытаюсь вспомнить.

– У нас имеется запись этого разговора.

– Да, сейчас припоминаю. Звонил тот самый менеджер, который оформлял нашу регистрацию.

– Уже лучше. Менеджер отеля попросил вас переставить джип, поскольку его припарковали в неположенном месте, а именно на стоянке для ВИП персон, не так ли? Был такой разговор между вами?

– Да, такой разговор был, – выдавил из себя Козак. – Я сказал служащему отеля, позвонившему мне в номер, что мы не заказывали эту машину.

– Тем же вечером, примерно в то же время, когда произошло ЧП, в отель должен был приехать один весьма важный человек.

– Мне об этом ничего не известно.

– Это член правящий династии. Он должен был принять участие в записи передачи для канала "Аль Джазира". В отеле, где вы с женой остановились, находится одна из студийных площадок этого медиахолдинга.

– А я тут при чем?

– Именно в этом мы пытаемся разобраться.

– Из аэропорта в "Марриотт" нас привез некто Сахид, которого, как я понимаю, попросили опекать нас. Или же его нанял для нашего сопровождения местный филиал моей компании. Я не уверен, спросите детали у него.

Человек в маске, казалось, проигнорировал это его сообщение. Он вновь развернулся лицом к стене. На экране появилось другое изображение. Это была запись с одной из скрытых камер, установленных в сьюте номер шесть отеля «Доха Марриотт».

Плоская панель вновь поделилась на два сегмента. На левом осталось изображение того гостиничного номера, который был выделен молодой паре, приехавшей из аэропорта. На правом появилась черно белая картинка с телекамеры, установленной, по видимому, в подземном гараже. Были видны автомобили, выстроившиеся в ряд. Среди них "Лендровер" серого цвета с теми самыми номерами, которые указывались в электронном бланке заказа машины, где фигурировало имя Анны Козаковой.

Козак увидел на экране, в левой его части, себя самого в гостиной сьюта, в одних лишь трусах. Вот он берет со стола пульт и нажимает кнопку.

Уже в следующую секунду – одновременно включился звук – послышался гулкий протяжный хлопок! После чего камера ослепла, а на экране появилась зернистая рябь.

Козак шумно сглотнул. Он точно помнил, что взрыв произошел в тот момент, когда он был в ванной комнате – вместе с Анной. Иван щелкнул пультом значительно раньше. Он хотел выключить телевизор, оживший невесть почему.

"Вот оно, значит, как, – сказал он себе. – Стало быть, это все не случайность, а акция, продуманная до мелочей".

Его утомленный мозг так и не смог пойти дальше этой мысли в своих попытках найти объяснение происходящему. Да и американец, фактически в одиночку проводящий допрос, не дал Ивану времени на размышления.

Он подошел к Козаку, извлек из пластикового пакета мобильный телефон, сжал его в руке, затянутой в перчатку, и осведомился:

– Твой гаджет? Что, узнаешь свой сотовый?

– Может, и мой, – разомкнув пересохшие губы, сказал Козак. – Но откуда мне знать, что с этим изделием сотворили ваши умельцы за то время, пока я сижу взаперти. Догадываюсь что вы неспроста мне его показываете...

– Оставь свои догадки при себе! – перебил его человек с закрытым лицом. – Речь идет о железных фактах!

– Например?

– В пятницу вечером, между девятью и десятью часами, тебе, Козак, пришло сообщение о банковской проводке. Ты его сразу удалил. Так?

– Хм...

– Однако в силу того, что оно прошло через местного оператора, текст удалось восстановить. Подтверждаешь факт получения такого сообщения?

– Да, припоминаю, – после паузы сказал Козак. – Мне перевели на счет командировочные.

– Сколько? Назови сумму!

Козак вновь ощутил себя боксером, только что пропустившим на ринге крайне болезненный удар.

– Сто тысяч.

– Чего? В какой валюте?

– Сто тысяч евро.

Человек в маске засунул мобильник в пакет, положил его на стол и уточнил:

– Ты сказал, что эти вот сто тысяч евро – командировочные?

– Да. Мне сообщили, что компенсируют проживание в Дохе и выплатят некоторую сумму в качестве командировочных.

– Как долго ты собирался задержаться в Дохе?

– Мне сказали, что придется остаться там до понедельника. Максимум до вторника.

– То есть на три или четыре дня?

– Выходит, что так.

– Сто тысяч евро на три или четыре дня? Кто ты такой, чтобы тебе платили бешеные деньги в виде командировочных?

– Вот и я так подумал, – угрюмо сказал Козак. – Здесь какая то ошибка.

– Ошибка?

– Бухгалтер, оформлявший проводку, что то неправильно посчитал, пририсовал, вероятно, лишний нолик.

– А вот я думаю иначе. – Американец уставился на него через прорези маски. – Я полагаю, что эти деньги – аванс за некую работу, которую ты должен был сделать здесь, в Дохе. А жену ты вызвал для прикрытия. Вот такая складывается картинка, Козак.

– Абсурд!

– Майкл Сэконд... – вкрадчиво произнес американец. – Эти имя и фамилия тебе о чем то говорят?

Козак чуть подался вперед, словно собирался встать с табурета. Но охранник натянул поводок, так что арестант вернулся в прежнее положение.

– Свяжитесь с центральным офисом компании "Армгрупп", – устало произнес Иван.

– За преступления такого рода, что инкриминируются тебе и твоей жене, по законам эмирата Катар полагается смертная казнь, – перейдя на свистящий шепот, сказал человек в маске. – Тебя ничего не спасет, можешь мне поверить! Здесь тебе не просвещенная западная демократия! Даже не Россия! Жену твою, может, отдадут русским в обмен на какие то их секреты. А тебя, парень, коль ты по факту апатрид наемник, да еще почти уголовник, никто спасать не будет.

– Так зачем вы тогда теряете время, мистер? – спросил Козак. – Оставьте меня наедине с местной катарской Фемидой.

– Ты нам интересен, Козак.

– Чем это я интересен? Кому именно понадобился такой маленький человечек, как я?

– Сэконд, – склонившись к уху задержанного, прошептал американец. – Майкл Сэконд...

– Вы уже называли такую фамилию. Или это прозвище?

Американец, кажется, хотел еще кое что шепнуть на ушко Ивану, но в этот момент в помещении послышался мелодичный перезвон. Тут же затрезвонил еще один сотовый.

Старший из двух катарцев взял со стола свой смартфон, что то коротко сказал и стал слушать того человека, который позвонил ему. Американец тоже ответил на вызов. Он отошел к дальней двери и тоже, судя по редким репликам, больше слушал, чем говорил.

Пока эти двое с кем то общались, смуглолицый мужчина в фиолетовом с дымчатыми разводами камуфляже успел завершить свой очередной набросок. На этот раз он использовал не только черный карандаш, брал из стаканчика и другие – оранжевый и красный.

Заметив напряженный взгляд арестанта, направленный на него, он усмехнулся какой то своей мысли, после чего двумя пальцами поднял лист за верхний край и перевернул его. Теперь и Козаку был виден рисунок, исполненный им в ходе этого допроса, второго по счету.

На листе, размеры которого несколько превышали стандартный формат А4, была изображена плаха. На коленях стоял человечек в оранжевой робе, рядом с ним – палач с опущенной секирой. У человечка была отрублена голова. Она лежала рядом с плахой, в лужице крови. Один глаз оказался закрыт, второй, наоборот, распахнут так широко, что виднелся закатившийся зрачок.

Старший из двух катарских чинов, очевидно, представлявших здесь местных силовиков или правоохранителей, довольно быстро закончил разговор. Он сунул смартфон в чехольчик и негромко, почти шепотом что то сказал своему коллеге, этому доморощенному художнику. Тот ответил ему такой же короткой тихой репликой.

Старший надел фуражку.

Катарцы поднялись из за стола и, не глядя на арестанта, направились к двери, противоположной той, через которую сюда ввели субъекта в тюремной одежде, подозреваемого в совершении тяжкого преступления.

Примерно через минуту к Козаку, удивленному таким поворотом событий, подошел мужчина в шлем маске. Иван вдруг ощутил, как исчезло давление на шейные позвонки. Охранник наконец то снял поводок с его шеи. Он выполнил приказ американца.

– Коллега, случилась досадная ошибка, – сказал мужчина в маске. – Надеюсь, вы не в обиде? Я всего лишь исполнял должностные инструкции.

Не прошло и минуты, как Козак был освобожден от ножных браслетов. С него сняли и пластиковые наручники. Кто то из охранников протянул ему бутылку с водой.

Иван все еще не верил тому, что это происходило с ним не во сне, а наяву. Он долго, не отрываясь от горлышка, глотал прохладную, вкусную, живительную влагу.

Из помещения для допросов его отвели в душевую. Примерно через четверть часа, когда Козак уже вытирался банным полотенцем, в кабинку постучались.

– Наденьте это. – Человек в маске передал Ивану объемистый пакет и добавил: – И, если не затруднит, не мешкайте. Вас ждут!

В пакете оказалась одежда. Все новое, только что купленное, с лейблами.

Иван надел нижнее белье – трусы, майку и носки. Все оказалось впору. Светлые брюки с кожаным ремнем, почти такие же, как его собственные. Мокасины кремового цвета Козак надел так же легко, как тапки. За ними последовала светло голубая сорочка с коротким рукавом. Последним, что он извлек из пакета, был легкий, почти невесомый свитер цвета морской волны. Иван перебросил его через сгиб локтя.

– Отлично выглядите, – сказал мужчина в маске. – Теперь следуйте за мной.

Они вновь оказались в помещении для допросов, но на этот раз не задержались там. Мужчины пересекли эту большую комнату, прошли через второй выход, имевшийся здесь, после чего оказались в коридоре. Американец открыл первую по счету дверь этого внутреннего коридора.

– Мистер Козак! – прозвучал знакомый голос. – Рад вас видеть!

В помещении размерами раза в три меньше, чем то, где заседала тройка, находился бывший попутчик Ивана, сидевший в соседнем кресле во время авиапутешествия из Стамбула в Доху. Козак уставился на квадрат окна. Через стекло, прозрачное в одну сторону, хорошо просматривалось почти все соседнее помещение, в центре которого все еще стоял металлический табурет. В этой комнате, где из мебели имелись лишь стол и два стула, ощутимо пахло табаком. Здесь совсем недавно курили сигару. Причем не самую дешевую.

Арабы не курят сигары, они предпочитают кальян. Значит, здесь совсем недавно был человек, который в компании с этим арабом наблюдал за ходом допроса. Возможно, именно этот субъект, а не тот человек, который назвался именем национального арабского героя, принял решение, определившее судьбу Козака.

Иван перевел взгляд на смуглолицего мужчину, одетого, как и в день их первого шапочного знакомства, в строгий европейский костюм.

– Господин Халид аль Валид? – Козак сделал вид, что сильно удивлен тем, что увидел здесь этого человека. – Так это вам я обязан тем, что с меня сняли собачий поводок?

– Не мне! – чуть улыбнувшись, сказал тот. – Я всего лишь попросил побыстрее разобраться в том, что с вами случилось. – Он пристально посмотрел на Ивана, стоявшего в дверях, рослого, поджарого, несколько похудевшего, но все еще физически сильного, и сказал: – Произошла ужасная ошибка!