Текст книги "Поднять перископ (ч 1-4)"

Автор книги: Сергей Лысак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 80 страниц)

Михаил усмехнулся. Вот Вас, батенька, понесло! Лодка еще даже на воду не спущена, экипажа для нее нет, а он уже японские броненосцы на выходе из Сасебо топит… Скромнее надо быть, милостивый государь… А если по теме, то выход один. После выхода из Скагеррака «Косатка» должна исчезнуть. Любые заходы в порты исключаются. Никому и в голову не придет, что судно с дизельной силовой установкой с таким запасом топлива способно дойти без бункеровки от Кронштадта до Сингапура, следуя вокруг Африки. Ночью, в укромной бухте одного из многочисленных островов Голландской Ост – Индии, или на Филиппинах, можно будет встретиться с русским транспортом, взять топлива под завязку и снова исчезнуть в океанских просторах еще до рассвета. И тогда вполне можно рассчитывать на торжественную встречу с адмиралом Того в Желтом море в ночь на 27 января. И устроить такой салют в его честь, какой изменит весь дальнейший ход истории…

– Михаил Рудольфович, Вы не сильно заняты?

Михаил отвлекся от обдумывания стратегии и обернулся. Из люка рубки выглядывала голова Нестерова. Видно, он пришел с важным вопросом, поскольку все не очень важные решал сам.

– Нет, Валерий Борисович, просто задумался, что дальше делать. Что Вы хотели?

– Тут один господин хочет с Вами поговорить. Причем, обязательно лично. Он ввел меня в курс дела, оно Вас должно заинтересовать.

– Ну – ка, ну – ка, что именно?

Нестеров поднялся на мостик и следом за ним выбрался молодой человек лет двадцати пяти, или чуть старше, одетый в синюю рабочую спецовку, но по всему было видно, что он не из заводских мастеровых. Незнакомец поздоровался и представился, сразу приступив к делу.

– Здравствуйте, Михаил Рудольфович! Разрешите представиться, инженер Ланг Рихард Оттович. Сотрудник компании «Телефункен». Буду проводить монтаж радиотелеграфной установки на Вашем судне.

– Очень приятно, Рихард Оттович. Чем могу быть полезен?

– Михаил Рудольфович, у меня к Вам два предложения – одно делового, а другое – личного характера. Мы рады, что Вы выбрали продукцию именно нашей компании и нас очень интересует работа радиоаппаратуры в таких условиях. Компания «Телефункен» готова предоставить Вам существенную скидку, если бы Вы согласились представить подробный отчет о работе радиотелеграфной установки после возвращения из экспедиции. Как она себя ведет в условиях низких температур Арктики, как влияет на ее работу в высоких широтах природный феномен – полярное сияние и прочее. То есть, любые нюансы, положительные и отрицательные, которые только произойдут. Также интересна максимально возможная дальность действия в различных условиях прохождения радиоволн в высоких широтах. Если Вы согласны, то компания предоставит скидку до тридцати процентов.

– Очень заманчиво, согласен. Это, как я понял, деловое предложение. А какое личное?

– Михаил Рудольфович, я знаю, что Вам в команде нужен хороший радиотелеграфист. Без ложной скромности могу сказать, что я таковым являюсь. К тому же, я хорошо знаю радиооборудование, которое буду у Вас монтировать и налаживать. Не согласились бы Вы взять меня к себе в команду?

– А как же Ваша служба в «Телефункен»?

– Компания сама заинтересована, чтобы на судне был человек, досконально знающий аппаратуру и сумевший дать профессиональную оценку ее работы в экстремальных условиях. Это необходимо для дальнейшего развития подобных электрических систем. Поэтому, они готовы откомандировать меня для участия в Вашей экспедиции. И к тому же, мне самому интересно принять в ней участие. Ведь такого еще никогда не было!

– А не боитесь, Рихард Оттович? Арктические льды – это не льды Финского залива. К тому же, комфорта кают обычных судов на лодке нет.

– Не боюсь. Я уже бывал в Арктике. Правда, только в сухопутной экспедиции. А насчет комфорта – думаю, что в палатке на берегу Ледовитого океана его еще меньше. Насчет моей лояльности можете не волноваться. Я русский подданный и только работаю в Германии.

– А как же Вы попали в «Телефункен»?

– Когда был в Германии, познакомился с немецкими коллегами. Мне и предложили должность инженера в «Телефункен». В России, увы, мои знания и опыт оказались не востребованы. Я из русских немцев и языковой проблемы для меня не было. Вот и служу там уже больше года. К сожалению, русский флот ориентирован на радиоаппаратуру фирмы «Дюкрете». Но «Телефункен» не теряет надежды укрепить свои позиции в России, если этот полярный эксперимент пройдет успешно.

– Что же, Рихард Оттович. Мне бы тоже хотелось, чтобы на субмарине радиотелеграфистом был человек, досконально знающий установленную аппаратуру. Считайте, что Вы приняты в команду. Сколько времени потребуется на установку аппаратуры?

– Три дня на монтаж и день на наладку. Возможно, монтаж займет на день – два больше. Потому, что я уже ознакомился с проектом и мне хотелось бы кое – что изменить в месте установки антенны. Если Вы не против, конечно.

– Рихард Оттович, Вы специалист в этом деле, Вам и карты в руки. Делайте так, как считаете нужным.

Когда Нестеров с Лангом ушли, Михаил довольно потер руки и улыбнулся. Надо же! Как говорится, не было ни гроша, да вдруг алтын! За пару дней совершенно случайно нашел двух важных специалистов, от которых напрямую зависит деятельность лодки. В Василии он был уверен, так как хорошо его знал. Насчет этого Ланга надо будет навести справки, что он за птица. Причем лучше, чтобы это сделал Макаров, у него больше возможностей. А если еще Василию удастся найти штурмана и механика, согласных лезть к черту на рога, то можно будет послать в далекое путешествие всех «благородий». Все равно, их пришлось бы учить заново. А для работы с минами (надо же, уже перестал называть их торпедами!) хватит пары минных кондукторов с десятком матросов и унтер – офицеров. Всех рулевых, машинистов и кока можно набрать из торгового флота. Сигнальщиков лучше из военных, чтобы не было проблем с визуальной связью. Ну и пару комендоров, хотя делать им пока будет нечего, так как пушку установят только в Порт – Артуре. Ничего, пускай привыкают к службе на лодке. Лучше, если у них за плечами будет опыт перехода из Балтики на Дальний Восток, чем взять незнакомых с лодкой людей в Порт – Артуре и сразу поставить их к орудию на палубе, которая еле возвышается над морем.

***

Оставшиеся до спуска на воду дни пролетели быстро. То, что было камнем преткновения совсем недавно, неожиданно разрешилось довольно просто. Василий Коваленко, назначенный старшим помощником капитана «Косатки», обошел знакомых моряков, находившихся в данный момент в Петербурге, и переговорил о возможном участии в экспедиции. Дальше сработало «сарафанное радио». К удивлению Михаила, заинтересовались многие. И хотя после разговора с ним и осмотра лодки большая часть отказалась, но среди оставшихся нашлись штурман, механик, матросы и машинисты. Были даже два кочегара, заинтересовавшиеся экспедицией. Но поскольку котлов на «Косатке» не было, они уговорили взять их на должности машинистов, пообещав побыстрее освоить эту науку. Михаил переговорил с каждым и не скрывал, что плавание будет очень опасным. Некоторых он знал и до этого по совместной работе на торговых судах. После разговора остались двенадцать человек. И только сейчас Михаил понял, какую ошибку совершил изначально, понадеявшись на помощь Макарова в комплектовании экипажа. Не последнюю роль сыграло, конечно, обещанное высокое жалованье. Но перед ним были люди, сознательно и добровольно связавшие свою жизнь с морем. А не матросы срочной службы, которых загнали служить на флот, не спрашивая их согласия, а зачастую и вопреки ему. Отдельной темой был кок. Михаил по собственному опыту знал, что от этого человека на борту зависит очень многое. Поэтому, к старому знакомому Степанычу, с которым уже доводилось ходить в дальние рейсы, и который сейчас сидел дома, надумав бросить якорь на берегу, отправился лично. Хоть и не был уверен в том, что удастся уговорить старого моряка, но попытаться стоило.

Степаныч встретил его радостно, сразу сообразив на стол выпивку и закуску. Не смотря на то, что кок был более чем в два раза старше Михаила по возрасту, это не мешало им быть хорошими приятелями. Чванства за Михаилом никогда не водилось и он не пытался подчеркнуть свое превосходство перед матросами, машинистами и кочегарами, относясь к ним, как к людям, а не рабочему быдлу. Хотя, службу знал и требовал выполнения своих обязанностей от подчиненных с чисто немецкой педантичностью. Что не оставалось незамеченным командой и Михаилу платили тем же. Хоть за глаза и называли его немчурой, но без злобы, уважая за человеческое отношение. Не став кривить душой, Михаил предложил старому сослуживцу место кока на новом экспериментальном судне, честно предупредив, что дело новое, сложное и опасное. И может затянуться надолго. Со своей стороны он может гарантировать только выплату повышенного жалованья. Степаныч деловито опрокинул стопку, крякнул и помолчал некоторое время. После этого задал ряд вопросов о новом судне, и видно остался доволен. Подумав еще пару минут, махнул рукой.

– Согласен, Михаил Рудольфович! Не первый день мы друг друга знаем. Вместе на Японию и Китай ходили. Понял я еще тогда, что непростой Вы человек. С Вами – хоть на Северный полюс подо льдом!

В итоге, стоивший поначалу многих нервов вопрос о комплектовании экипажа разрешился быстро. К счастью, удалось частично решить вопрос с машинной командой. Помимо механика нашлись также три опытных машиниста. Хоть до этого они все имели дело только с паровыми машинами, но сразу же окунулись в работу, стараясь изучить диковинную дизельную установку, пока лодка еще находилась на заводе. Нашлись также и матросы – рулевые. За недостающими людьми Михаил отправился к Макарову. Во флотском экипаже, куда он пришел, было поставлено конкретное условие. Нужны только добровольцы. С каждым Михаил беседовал лично, даже с матросами, чем привел в недоумение местное начальство. Но сюда уже тоже докатились слухи о «чокнутом немце», к тому же, пользующегося расположением самого Макарова. Чудит немец, ну и ладно. Пусть чудит.

И вот настал этот день. Ярко светило солнце и казалось, что сама природа решила устроить праздник. Михаил с самого раннего утра пропадал на стапеле. Нестеров носился, как вихрь, успевая везде. Не каждый день спускают на воду новое судно, да еще такое. Посмотреть на спуск пришел весь завод. Здесь же присутствовали многие именитые гости. Слухи о готовящейся арктической экспедиции взбудоражили всех. Центральной фигурой, без сомнения, был Макаров. Здесь же крутились многочисленные репортеры газет. К Михаилу приехала вся семья посмотреть на удивительное зрелище. Ярко – оранжевый корпус «Косатки» возвышался над стапелем, словно диковинная тропическая рыба, выброшенная на берег. Михаил то там, то сям слышал удивленные возгласы. Здесь собрались не только люди, далекие от моря, но и те, которые хорошо разбирались в судостроении. Невиданное судно поражало всем. И необычной окраской, и непонятной формой корпуса, и странным сильно скошенным форштевнем, лишенным привычного тарана. Поскольку все знали, что перед ними – подводная лодка, то приводили в недоумение ее размеры. Никто, никогда и нигде еще не строил ничего подобного. Высказывания были самые разные. От откровенно негативных, до восторженных. Но равнодушных не было. Накануне возник вопрос, кто же будет крестной матерью субмарины. По традиции, при спуске на воду частного судна, это обычно бывает жена, или дочь судовладельца. Но у Михаила пока что ни жены, ни дочери не было. Поэтому Маргарита вцепилась в него мертвой хваткой.

– Мишенька, давай я буду крестной матерью!!! Ну и что с того, что я несовершеннолетняя?! Ведь я, в отличие от многих, знаю, что это за корабль и для чего ты его построил! Вот увидишь, я принесу тебе удачу!

Сопротивляться такому энергичному напору было невозможно, да и бессмысленно. И вот теперь, стоя на помосте возле носовой части лодки, Маргарита сжимала в руках бутылку шампанского. На берегу стояла толпа гостей, оркестр был готов играть марш. Короткая речь строителя и далее берет слово крестная мать.

– Нарекаю тебя «Косаткой»!!!

Бутылка с глухим звуком разбивается о форштевень и шампанское, пенясь, обагряет оранжевый борт. Субмарина, расцвеченная флагами, подобных которой еще не знала история, медленно сдвигается с места, и, ускоряясь все больше и больше, стремится к воде. Несколько секунд, и тысячи брызг взлетают в небо. Воды Балтики раздаются в стороны и принимают в свои объятия новый корабль русского флота. В воздухе раздается громовое «Ура!!!», оркестр играет марш. Коллеги поздравляют молодого кораблестроителя Нестерова, сумевшего воплотить в металле это чудо. К Михаилу подошел Макаров.

– Поздравляю, Михаил Рудольфович! Сегодня у нас знаменательный день. Честно говоря, до последнего момента боялся, что пойдет что – то не так. Но у Вашей сестры легкая рука.

– Благодарю, Степан Осипович. Если бы Вы знали, какой бурный натиск мне пришлось недавно выдержать. Маргаритка если вцепится, то не отстанет. Надеюсь, что она окажется права, и лодке будет сопутствовать удача. Тем более, Маргарита знает в с е.

– Она будет молчать?

– Да. Она это уже доказала.

– Так что, скоро в путь?

– Да. Достройка на плаву не займет много времени. После сдаточных испытаний потренирую команду сначала на малых глубинах в Финском заливе, а потом можно будет выбраться в центральную Балтику. Надо как следует проверить лодку.

– Храни Вас господь, Михаил Рудольфович… И дай бог, чтобы Вам хватило сил свершить то, что Вы задумали…

Глава 7. Задача – засветиться и исчезнуть

В конце сентября погода на Балтике уже начинает портиться. Сырой ветер гнал белые барашки волн по Финскому заливу. Мерно стучали дизеля и невиданное морское судно невероятной ярко – оранжевой окраски рассекало свинцово – серые волны осенней Балтики, держа курс на запад. На всех встречных судах вахтенные припадали к биноклям и старались рассмотреть повнимательнее то, что было совершенно ни на что не похоже. Если бы не высокая рубка и неестественный «морковный» цвет, то «это» издали вполне можно было бы принять за кита, забредшего каким – то образом в Финский залив, или за перевернутое вверх килем судно. Но на более близком расстоянии можно было четко разглядеть, что «это» на самом деле судно совершенно новой конструкции, имеющее длинный обтекаемый корпус, едва возвышающийся над водой. Волны периодически накатывались на палубу, оставляя над поверхностью моря только рубку со стоящими на ней людьми. «Косатка» шла, погрузившись в воду почти по самую палубу, так как перед выходом Михаил дал приказ взять топливо, куда только можно. И теперь стоял на мостике, держа в руках бинокль, и улыбался…

Пока все было хорошо. В июле постройка лодки была полностью закончена, и начались сдаточные испытания. Конечно, не все прошло гладко, но в целом завод выполнил все, что обещал. В своих предположениях Михаил оказался прав, и расчеты кораблестроителей подтвердились. На мерной миле «Косатка» развила максимальную скорость хода под двумя дизелями в пятнадцать с половиной узлов. На одном дизеле – двенадцать. Под водой всего семь, причем могла держать такой ход чуть более часа, затем аккумуляторы полностью разряжались, и требовалась перезарядка. В режиме же экономического хода, со скоростью в три узла, субмарина могла пройти под водой на аккумуляторах до шестидесяти миль. В надводном положении, на одном дизеле в режиме экономического десятиузлового хода, топлива хватало на переход от Петербурга до Сайгона вокруг Африки, что для всех прочих торговых судов и военных кораблей с паровыми машинами было настоящей фантастикой. В принципе, все эти цифры были сравнимы с возможностями оригинала – лодки U – 177, которую копировала «Косатка». Даже внешне они были очень похожи, за исключением только несколько других очертаний рубки и отсутствия палубной артиллерии. В чем копия существенно уступала оригиналу, так это в скорости и глубине погружения. Нестеров сдержал свое обещание – во время испытаний «Косатка» достигла глубины шестьдесят метров. Хоть корпус и выдержал, но заклепки начали «слезиться» и протечка воды через уплотнительные сальники валов резко увеличилась. Погружаться еще глубже Михаил не рискнул. В этом, в общем – то, и не было необходимости. Все равно, для атаки надо погрузиться только на перископную глубину. А чтобы уйти от попытки тарана вражеского корабля, достаточно нырнуть на двадцать пять – тридцать метров. Поскольку никаких средств борьбы с подводными лодками пока не существует, то и эсминцев флота Его Величества с глубинными бомбами можно не опасаться. Со скоростью погружения тоже решили не рисковать. Противолодочной авиации пока нет, поэтому три минуты на погружение из надводного положения вполне достаточно. Из позиционного, когда одна рубка над водой – минута. Все равно, благодаря клубам дыма из дымовых труб, днем лодка заметит противника на много раньше, чем будет обнаружена сама. А ночью ее обнаружить практически невозможно. Иными словами, все, что касалось «железа», Михаила вполне устраивало. Для 1903 года все было сделано великолепно. Он даже не ожидал, что проекты механизмов удастся так удачно скопировать. Как корпус самой субмарины, так и ее железную начинку. Проблема была в людях. За исключением его самого, никто раньше не бывал на подводной лодке, и абсолютно все для них было в диковинку.

К тренировкам приступили, когда «Косатка» еще стояла у стенки завода. Машинная команда осваивала непривычную силовую установку, причем инструктором сначала выступал сам Михаил. Предвидя такую ситуацию, он стал готовиться к ней загодя, едва только пришел на U – 177. Подробнейшим образом вникал во все машинные дела, чем приводил в недоумение главмеха Шефлера. У командира лодки и своих забот хватает. Но раз уж старине Михелю захотелось досконально разобраться в машине, главмех был этому только рад и поднатаскал его основательно. И теперь, объясняя механикам и машинистам подробное устройство и правила эксплуатации дизелей и огромных гребных электродвигателей, Михаил вгонял их в полные непонятки. В том смысле, откуда он, который и механиком – то никогда не был и даже с обычными паровыми машинами дела не имел, может знать эти новые механизмы. Для старшего механика Нестерова было все ясно, Михаил уже успел просветить его в процессе постройки. Но вот второму механику Ивану Зайцеву и машинистам, пришедшим из торгового флота, и имевшим до этого дело только с паровыми машинами и котлами на твердом топливе, все это было в диковинку. Но не боги горшки обжигают, разобрались. После нескольких первых занятий Михаил понял, что может доверить подготовку машинной команды Нестерову, поэтому переключился на подготовку своих вахтенных офицеров и рулевых. Старпом Коваленко привел своего знакомого – штурмана Андрея Померанцева, работавшего до этого третьим помощником капитана. Михаил долго беседовал с ним и убедился, что молодой парень хорошо разбирается в штурманском деле и действительно хочет попробовать свои силы в работе на невиданном судне. Поэтому, вакансии первого и второго вахтенных офицеров были закрыты грамотными профессионалами. Хоть они оба и были моряками торгового флота, но оба являлись прапорщиками военного времени и понятие о воинской службе имели. Пока они еще не знают о том, что вскоре им предстоит надеть военный мундир и считают, что отправляются в рискованную полярную экспедицию. Простите, ребята, но выбора нет. Никто до поры до времени не должен ничего знать. На место третьего вахтенного офицера пришлось взять кондуктора Петра Емельянова из военных моряков Балтийского флота. Поговорив с тридцатилетним кондуктором, Михаил убедился, что это не тупой солдафон, помешанный на надраивании медяшек, хотя службу знает. Емельянов был из рулевых и с работой на мостике знаком. Поэтому, если подтянуть его в навигации, то кондуктор вполне сможет занять офицерскую должность. Со всеми остальными было проще. Два минных кондуктора с отобранными унтер – офицерами и матросами составили команду… минеров. Называть их торпедистами еще рано, не поймут. Команда рулевых получилась смешанная, то есть военно – вольнонаемная. Сигнальщики на мостике – все из матросов срочной службы.

Из всего экипажа только два человека были сугубо штатскими, никаким боком к флоту, ни военному, ни торговому, не относящимися. Первый – радиотелеграфист Ланг. Но дело свое инженер знал хорошо, на лодке освоился быстро, не ныл, и давать задний ход не собирался. Радиоаппаратура, им установленная, работала исправно. Макаров по своим каналам постарался раздобыть побольше информации об инженере и успокоил Михаила. Ланг – действительно толковый инженер и принимал уже участие в экспедиции на Таймыре. А то, что пошел на службу в «Телефункен», так все решило жалованье. Ведь это – далеко не последний фактор в нашей жизни. Вторым был молодой доктор Федор Кутейников, тоже вызвавшийся участвовать в экспедиции. Отказывать Михаил не стал, так как это вызвало бы сильные подозрения. Арктическая экспедиция на экспериментальном подводном судне – и без врача? Не поверят и не поймут. А вызывать подозрения нельзя ни в коем случае. Поначалу, придя на лодку, доктор пришел в ужас. Первым его возгласом было.

– А где же тут оперировать?!

Михаил усмехнулся. Если рассказать доктору, в каких условиях оказывали медицинскую помощь раненым на лодках во время войны… Нет, не стоит… Но испугать врача тоже не получилось. Он развил бурную деятельность и стал обустраиваться на «Косатке». Радовало то, что удалось решить проблему «горячих коек». Их просто не было. Экипаж субмарины вместе с доктором составил 31 человек, и места всем хватало. После достройки и начала сдаточных испытаний тоже начались сюрпризы. В надводном положении все было нормально. Силовая дизельная установка работала надежно и не давала сбоев. Лодка легко давала расчетные пятнадцать узлов и хорошо управлялась. Но с погружением и движением под водой возникла масса нюансов. Поначалу, «Косатка» категорически отказывалась погружаться. Уйдя в воду по самую палубу, она оставляла рубку над водой и дальше погружаться не хотела. Загонять ее под воду насильно, стравливая весь воздух из балластных цистерн и давая ход с перекладкой горизонтальных рулей, как при срочном погружении, Михаил не хотел. Можно врезаться в грунт и повредить лодку. Поэтому, действуя пошагово, определяли «характер» субмарины и подстраивались под него. Со временем стало получаться гораздо лучше. Определили нужную степень заполнения балластных цистерн для различных случаев загрузки, научились дифферентовать лодку. Михаил работал, не покладая рук. Проводил нужные расчеты и учил им своих помощников и механиков, показывал рулевым – горизонтальщикам, как удерживать лодку на заданной глубине, как погружаться и всплывать. Все смотрели на него, как на чудо. Никто не мог понять, откуда штурман торгового флота может знать все эти премудрости?! Нестеров, который единственный знал правду, даже начал опасаться. Не станет ли команда болтать лишнее? Но Михаил считал, что выбора нет. Если они хотят действовать слаженной командой в бою, то учиться надо сейчас. На войне учиться поздно. Военная часть экипажа «Косатки» относилась к этому спокойно. На службе еще и не так гоняли. Здесь, слава богу, медяшку в дождь драить не заставляют, в морду кулаком не тычут и кормят до отвала. Правда, курить разрешают только на палубе. Гражданская часть поглядывала с некоторым удивлением, но тоже глупых вопросов не задавала. Мало ли, где всему этому научился «чокнутый немец». И только Василий, его старший помощник, поглядывал на своего нового капитана с нескрываемым изумлением. Уж он – то знал Михаила, как облупленного. Но вслух ничего, до поры до времени, не говорил.

Ради поддержания легенды о невысокой надежности субмарины, Нестеров имитировал неполадки. Частенько лодка возвращалась после испытаний на завод на одной машине, а один раз вообще прошла последние пару миль на электродвигателях, имитируя отказ обоих дизелей. На заводе изображалась кипучая деятельность по устранению недостатков, но к радости заводского начальства, Михаил претензий не предъявлял, заявляя, что дело новое и подобные накладки неизбежны. Ему охотно поддакивали, на том дело и заканчивалось. Накладки «устранялись», субмарина снова выходила в море, и Михаил все больше убеждался, что действует в верном направлении. В его руках находилось мощное оружие, способное изменить ход русско – японской войны, да и всей истории в целом. Даже Макаров не устоял перед искушением и тоже вышел пару раз в море на «Косатке». И дал ей очень высокую оценку.

Единственным элементом подготовки, провести который не было никакой возможности, были торпедные (или, пока что – минные?) стрельбы. Потому, что такое просто невозможно сохранить в тайне. И если узнают, что экспериментальная научно – исследовательская субмарина занимается экспериментами по запуску из – под воды самодвижущихся мин по подвижным целям, то пиши – пропало. Эта новость сразу разнесется во все стороны и о секретности операции можно забыть. Господа в Лондоне правильные выводы делать умеют. Да и в Токио тоже, как показали дальнейшие события. Поэтому, приходилось устраивать настоящее цирковое представление. Мины, сделанные для отвода глаз и предназначенные для «разрушения ледяного поля», были уже изготовлены. «Косатка» брала на борт несколько штук, выходила в район, где никого не было, и проводила «стрельбы». Мины имели цилиндрическую форму, как и торпеды, но были значительно короче и не имели двигателя и винтов. После выстрела из торпедного (минного?) аппарата они всплывали на поверхность, и через некоторое время следовал взрыв. Лодка за это время успевала удалиться достаточно далеко. Михаил подумал, что идею можно применить и в военных целях. Ведь именно так немецкие лодки выставляли донные мины. Проблема только в том, что нужен неконтактный взрыватель. Донную мину можно сделать хоть сейчас. Нагрузи внутрь цилиндрического корпуса взрывчатки побольше, чтобы создать отрицательную пловучесть, и после выхода из аппарата мина ляжет на грунт. Но вот как сделать, чтобы она сработала в момент прохода вражеского корабля над ней? Ни магнитного, ни акустического взрывателя пока нет. И за оставшееся время его разработать не успеют. Поэтому, придется обходиться тем, что есть. Вернее, чего пока нет – торпедами Шварцкопфа. А также всячески поддерживать «арктическую» легенду, хотя делать это с каждым днем все труднее. Лето проходит. А если он отправится в Арктику поздней осенью, то его все примут за идиота. А тут еще Русское географическое общество навязалось, хочет тоже принять участие в экспедиции. Приходится вежливо отказывать. Дескать, где вы, господа хорошие, были, когда все считали меня пустословным прожектером? А сейчас, пардон, все места в партере раскуплены. Можете наблюдать с галерки. В смысле – с берега. Количество народа на субмарине очень ограничено. Макаров тоже подключился к обеспечению арктической легенды. Прилюдно консультировал Михаила по разнообразным вопросам мореплавания в полярных водах. Михаил перед этим официально предложил адмиралу возглавить экспедицию. Причем, сделано все было так, чтобы это быстро стало известно широкому кругу лиц. Макарову, естественно, с огорчением пришлось отказаться, так как дела не позволяют ему надолго оставить Кронштадт. Но знаменитый полярный исследователь предпримет все возможное, чтобы экспедиция имела успех и ни в чем не нуждалась. Поэтому, подготовка к ней велась всерьез. Заказывалось продовольствие, теплая одежда, все имеющиеся карты тех мест. Иными словами все, что обычно требуется для полярной экспедиции. Пока проходили сдаточные испытания и период подготовки экипажа, все хранилось на складе, дабы не загромождать лодку. Но вот, в середине сентября, Михаил решил, что время пришло. Люди, собранные из разных мест, военные и гражданские, наконец – то стали единой командой субмарины. «Косатка» уверенно погружалась, маневрировала в глубине, всплывала в заданной точке. Все чаще звучала команда «Поднять перископ»! Михаил снова выводил лодку в атаку на перископной глубине, используя в качестве целей проходящие суда. Все проводилось, как во время реальных стрельб, за исключением пуска торпед (или мин?). Причем никто, кроме Нестерова, не понимал этих маневров. Да еще старпом, которому вскоре предстоит называться старшим офицером, поглядывал на своего старого друга очень и очень странно…

Когда «Косатка» вернулась в очередной раз в порт после учебного выхода в Балтику, Михаил объявил, что период учебы закончен. Всем дается неделя на решение личных дел. Через неделю они должны выйти в море. Экспедиция продлится около полугода, связи с берегом, скорее всего, не будет. Поэтому, пусть все успокоят своих близких, чтобы не волновались и не обивали пороги. Сам же отправился к Макарову. Надо было решить последние вопросы предстоящей экспедиции. Уже не мнимой арктической, а реальной.

Макаров ждал Михаила и сходу приступил к делу. Для всех они решали вопросы подготовки экспедиции, и адмирал приказал его не беспокоить. Михаил доложил, что подготовка экипажа закончена. В условиях Балтики и без практических торпедных стрельб лучшего и не добьешься. Дальше будут учиться на переходе через океан. Сама «Косатка» показала себя с наилучшей стороны. Теперь остается проверить ее в деле. У Михаила было приподнятое настроение, но по виду Макарова он понял, что адмирал чем – то обеспокоен. И не ошибся.

– Михаил Рудольфович, не говорил Вам раньше. Думал, что удастся решить этот вопрос. Но… Иными словами, у нас серьезная проблема. Мины Шварцкопфа, двадцать четыре штуки, получены. Но нет абсолютно никакой возможности скрытно загрузить их на лодку. Вас целенаправленно пасут. В смысле – лодку. И мы ничего не можем сделать. Если только предпримем какие – то меры для прекращения слежки, то сразу себя раскроем. Ведь формально вы – гражданское научно – исследовательское судно под коммерческим флагом и к военному флоту отношения не имеете. Карты и лоции, которые потребуются для перехода на Дальний Восток, мы еще сможем загрузить вместе с остальным штурманским имуществом. Также сможем загрузить и летнее обмундирование для тропиков, которое Вы заказали, его легко спрятать внутри остального снабжения. Десяток карабинов с запасом патронов тоже никаких подозрений не вызовет. Все же, вы отправляетесь на Север, к белым медведям. Но двадцать четыре мины Шварцкопфа… Их ни во что не спрячешь. И если только начнем их грузить, то все тайное сразу станет явным.