Текст книги "Поднять перископ (ч 1-4)"

Автор книги: Сергей Лысак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 80 страниц)

– Эх, Михель… Надо ведь еще и знать, когда и как отходить от инструкций… Ладно, давай еще по одной и отдыхай. Тебе надо выспаться. А то, неизвестно, что завтра будет. А я в машину схожу, погляжу. От сотрясений корпуса при бомбежке там все же кое – что разболталось.

– Ничего опасного нет?

– Если бы было, я бы сразу сказал. Так, мелочи…

***

Когда главмех ушел, Михель растянулся на койке и закрыл глаза. Сон не шел, и он в который раз прокручивал в уме события последних суток. Да, сегодня им по – настоящему повезло, как бы он не успокаивал главмеха. Одна бомба в них все же попала. И если бы она взорвалась, то это гарантированно отправило бы U – 177 в ее последнее плавание – на дно Атлантики. Вместе со всем экипажем. Надо признать, что «девятки», не смотря на свою хорошую мореходность, автономность, вооружение и более лучшие бытовые условия экипажа, чем на «семерках»[5]5
  «Семерка» – немецкая подводная лодка типа VII. Самый многочисленный тип лодок немецкого ВМФ в годы второй мировой войны. Действовали в пределах северной и центральной Атлантики, а также в европейских морях. Выпускались в модификациях VII-A, VII-B, VII–C, VII–C/41, VII-D, VII-F. Подводные лодки модификаций VII–C, по совокупности параметров и возможностей, многими были признаны самыми удачными лодками второй мировой войны.


[Закрыть], все же сильно проигрывают им в маневренности под водой. Меньших размеров, более легкая и маневренная «семерка», обладающая практически одинаковой подводной скоростью с «девяткой», быстрее погружалась в случае опасности, и на ней было легче ускользать от погони. Главный недостаток «семерок» – невозможность действовать на большом удалении от баз. Запасов топлива не хватает. И если для «девяток» походы в южную Атлантику и в Индийский океан – обычное дело, то для «семерок» это невозможно. Они оперируют не дальше центральной Атлантики. Первые походы «семерок» к берегам США были возможны только за счет расположения дополнительных запасов топлива в балластных цистернах и уменьшения запаса торпед на борту. Значит, на первых порах можно уже определиться, на что делать ставку. А там видно будет…

Глава 2. Неожиданные встречи

Когда Михель проснулся и глянул на часы, было уже восемь двадцать по бортовому времени. Раз его не будили, значит, ничего особого за ночь не произошло. Лодка мерно покачивалась, гул дизелей доносился через переборку. Но поскольку слух подводника уже привык отфильтровывать эти звуки, Михелю казалось, что вокруг стоит тишина. Выбравшись на мостик, поздоровался с вахтенными и с наслаждением вдохнул полной грудью свежий морской воздух. Вокруг простиралась северная Атлантика. Лодка шла экономическим ходом, экономя топливо, плавно переваливаясь с борта на борт. Небо было ясным, горизонт чистым. Ни одного военного корабля, или транспорта, в пределах видимости не было. Что было неудивительно, они уже уклонились довольно далеко на юг от обычного маршрута североатлантических конвоев. Самолетов здесь тоже можно не опасаться. Для авиации берегового базирования очень далеко. Если только нелегкая не принесет в этот район авианосец. Но при дальнейшем продвижении на восток опасность резко возрастет. Английские «Сандерленды», «Веллингтоны» и «Либерейторы» залетают далеко в океан. Поэтому, придется не раз нырнуть, прежде чем они доберутся до Лорьяна. А пока все идет по плану. По времени осталось немного. Сегодня 10 октября 1942 года. Разница между календарями тринадцать дней. Значит, осталось три дня. Но… Он все равно вернется в Лорьян. И приведет туда свою «малышку». И также свой экипаж, который верит в своего Старика. А там будь, что будет…

– Герр капитан, радиограмма! – из люка высунулся радист.

– Уже расшифровали?

– Так точно!

Михель взял бланк и развернул. В радиограмме сообщалось о присвоении ему очередного звания фрегаттен – капитан. А также напоминание о сдаче командования лодкой по приходу в базу и прибытие в распоряжение штаба подводных сил.

– Поздравляем, герр капитан!!! – вытянулись радист и вахтенный офицер.

– Что, уже все знают? А я, как всегда, узнаю обо всем последним? – усмехнулся Михель.

– Получили рано утром, но первый офицер запретил Вас будить…

***

Командир флотилии «Зальцведель», или второй флотилии подводных лодок Кригсмарине, корветтен – капитан Виктор Шютце был очень удивлен, когда к нему в кабинет вошла странная пара. Гестаповец в мундире штурмбанфюрера, и какой – то тип в штатском. О посетителях его предупредили заранее, но подробностей не сообщили. И вот увидев эту парочку, он чисто машинально стал припоминать все грехи, которые числились за ним самим и за флотилией. Потому, как визит гестапо ничего хорошего не может предполагать в принципе. Если бы это были «свои» гестаповцы, из Лорьяна, с которыми иногда приходилось пересекаться по служебным вопросам, то это одно. Но визитеры прибыли из Берлина, что наводило на нехорошие мысли. После взаимных приветствий штурмбанфюрер Заугель изложил цель своего визита.

– Герр корветтен – капитан, разрешите представить вам моего спутника. Профессор Хельмут Диц, доктор истории, сотрудник института «Аненербе». У него есть к Вам ряд вопросов. Хочу предупредить, что все, что будет сказано здесь, должно остаться строго между нами.

– Я понимаю, герр штурмбанфюрер. В этом отношении можете не волноваться. Рад буду помочь вам, если смогу.

Шютце окинул взглядом своих собеседников. Гестаповец никакого удивления не вызывал. Обычная ищейка, на каких он уже насмотрелся. А вот доктор истории… Шютце неплохо разбирался в людях и был хорошим физиономистом. Доктор истории был очень интересной личностью. По внешнему виду – явный некомбатант возрастом хорошо за пятьдесят. Но про таких говорят – одержимые. Готовые преодолевать любые препятствия, идти напролом не считаясь ни с какими затратами и потерями, не щадить ни себя самого, ни других, лезть буквально к черту в пасть ради достижения цели. Какой бы эфемерной и призрачной она ни была. И во всем иметь свое мнение, зачастую не совпадающее с мнением признанных авторитетов. И надо признать, что вот именно такие и совершали удивительные открытия во все времена. Почувствовав интерес к своей персоне, профессор оживился.

– Благодарю Вас, герр Заугель. Герр Шютце, можно я буду Вас так называть? Я человек сугубо штатский и плохо разбираюсь в военной форме. Мне бы хотелось поговорить с Вами об одном из Ваших офицеров – Михеле Корфе.

– Пожалуйста, профессор. А чем он так Вас заинтересовал?

– Вам известно, что Михель Корф, это его не совсем настоящее имя? Что когда – то он был Михаилом Рудольфовичем Корфом и служил в русском флоте во время Великой войны?

– Известно, профессор. И Корф этого никогда не скрывал. Об этом знает вся флотилия и адмирал Дениц тоже.

– Я это знаю, так как уже просмотрел некоторые материалы. Мне хотелось бы поговорить с Вами, как с военным моряком. Что Вы можете сказать о Корфе?

– А что сказать? Хороший командир субмарины, отмечен наградами Рейха, имеет на своем счету двадцать девять потопленных кораблей врага. Обладает незаурядным аналитическим умом, мыслит нестандартно. Все приказы и инструкции не принимает бездумно к исполнению, а исходит из конкретной ситуации. Иногда отступает от буквы приказа и делает все по своему, но неизменно добивается успеха. Команда лодки его просто боготворит, и наделяет чуть ли не мистическими способностями. Ни в чем противозаконном он замечен не был. В свои шестьдесят два года выглядит прекрасно и обладает отменным здоровьем. Не курит, в чем ему искренне завидуют многие подводники. По части выпивки – очень в меру. На берегу, после похода, любит посидеть в ресторане, но никогда не напивается до скотского состояния, как некоторые. Женщины – тут большой любитель. Но садиться себе на шею не позволяет никому. Если только какая дамочка начинает активные поползновения на его матримониальный статус, то он тут же с ней расстается и заводит другую пассию.

– А что так? Почему он до сих пор не женат?

– Вся его семья – отец, мать, жена и двое детей были убиты большевиками во время переворота в России в семнадцатом году. После этого он так больше и не женился. Но чем это может Вас заинтересовать?

– Понимаете, герр Шютце. Ведь Вы в курсе, что наш институт занимается тем, что изучает великое наследие наших предков. Тайные знания, которые либо дошли до нас в сильно искаженном виде, либо в каких-то отрывочных фрагментах, из которых зачастую невозможно создать цельную картину. И вот разгадка этих великих тайн древности и есть наша главная задача. Сделать так, чтобы эти тайные знания работали на благо и величие Рейха. Вам это понятно?

– Понятно, но какое отношение к этому имеет Михель Корф?

– Подозреваю, что самое непосредственное. Ведь Вы сами сказали, что команда лодки просто боготворит своего командира и наделяет его чуть ли не мистическими способностями?

– Да, это так. О его феноменальной удачливости и способности выкручиваться из тяжелейших ситуаций во флотилии уже слагают легенды. Где зачастую трудно отличить правду от вымысла. Но он на все отвечает односложно. Дескать, нужно, чтобы каждый хорошо делал свое дело. А везучесть это просто приложение к старательности. Если старательности не будет, то на везучести далеко не уедешь.

– Согласен, но случай с Корфом, похоже, выходит за рамки обычного везения. Давайте, сейчас я расскажу кое – что, а Вы послушаете. Не сомневайтесь, Вам, как военному человеку, это будет очень интересно. А потом выскажете свое мнение.

– Хорошо, профессор. Вы меня просто заинтриговали.

– Итак, Михаил Корф. Родился в 1880 году в Санкт-Петербурге, в Российской империи, в семье таможенного чиновника Рудольфа Корфа. Обрусевшего немца, потомка немецких переселенцев, приехавших в Россию еще во времена императора Петра Первого. Мать Мария Корф, урожденная Меркулова, из купеческого сословия. В семье Михаил – старший из детей. Кроме него есть еще две дочери – Агнесса и Маргарита 1884 и 1888 годов рождения соответсвенно. Маленький Михаил с детства бредит морем. Но о карьере военного моряка даже не помышляет, так как реально оценивает свои возможности. В Морской кадетский корпус, единственное учебное заведение, которое готовит офицеров для русского военного флота, принимают только детей дворян, а он таковым не является. Поэтому, Михаил Корф заканчивает здесь же, в Санкт-Петербурге, мореходные классы и становится штурманом торгового флота. Коим и работает до начала войны между Россией и Японией в 1904 году. С началом войны он, как имеющий воинский чин прапорщика военного времени, так назывались офицеры запаса в русском военном флоте, оказывается в Порт-Артуре и назначается штурманским офицером на броненосец «Севастополь». Но служит на нем недолго. Когда японцы блокируют Порт – Артур с суши, он отправляется на сухопутный фронт в составе отряда моряков, снятых с кораблей и командует полуротой морской пехоты. Но опять недолго. С его подачи формируется небольшой разведывательно-диверсионный отряд. Поверьте, это были сущие дьяволы. Прапорщик Корф возглавляет этот небольшой отряд численностью около двадцати человек и регулярно наведывается в тыл к японцам, создавая им всяческие неприятности. Причем, все поражены способностями морского офицера в сухопутной войне и его авторитет непререкаем. За многочисленные вылазки в тыл противника, и нанесения большого урона врагу, прапорщик Корф награжден орденом Святой Анны четвертой степени, а за уничтожение японской батареи осадных орудий орденом Святого Георгия четвертой степени. После падения Порт-Артура Корф, не желая сдаваться в плен японцам, с тремя солдатами и двумя матросами решается на форменную авантюру. Они захватывают китайскую лодку и под покровом ночи выходят в море под носом у японцев. Как им удалось проскользнуть, до сих пор никто понять не может. Но, как бы то ни было, наши мореходы поневоле хоть и с трудом, но все же добираются под парусом до Циндао – немецкой колонии в Китае, где и остаются до конца войны, поскольку прорываться в Россию через охваченную войной китайскую территорию, на это даже авантюрист Корф не решается. После войны Корф возвращается к своей службе в торговом флоте и ничем особо выдающимся больше не занимается. В 1907 году женится, в браке имеет сына и дочь. Правда, как награжденный орденом Святого Георгия, приобретает право на потомственное дворянство, на основании чего в 1913 году сдает экстерном экзамены за Морской корпус и получает чин поручика по Адмиралтейству. С началом войны призывается в действующий флот и служит на Балтике. К началу войны Корф становится уже капитаном торгового флота и его богатый опыт, а также хорошее знание немецкого языка оказываются востребованными в штабе Балтийского флота. Но авантюрный склад характера снова проявляется в нем с огромной силой и он всеми правдами и неправдами добивается перевода на боевые корабли и попадает, в конечном счете, в отряд подводных лодок. Здесь его тоже стараются держать на штабных должностях, но он все равно часто выходит в море на лодках, как представитель штаба под предлогом необходимости штурманского обеспечения. Против чего командиры лодок нисколько не возражают, поскольку хорошее знание Корфом района плавания ни у кого не вызывает сомнений. В ходе войны Корф производится из поручиков по Адмиралтейству в лейтенанты, а потом и в старшие лейтенанты, то есть становится полноправным кадровым офицером военного флота. За храбрость в боях награждается орденом Святого Станислава второй и третьей степени и орденом Святой Анны третьей степени. После отречения русского императора Николая Второго, и прихода к власти Временного правительства в России, продолжает службу на флоте и получает чин капитана второго ранга. А потом начинается полный развал. Большевики захватывают власть, и капитан второго ранга Корф отказывается им служить. Первое время его не трогают, но тут, на его беду, среди комиссаров оказывается тот, кто в свое время пострадал от действий таможенного чиновника Рудольфа Корфа, который пресек попытку провоза большой партии нелегальной литературы. Комиссар вместе с пьяной солдатней заявляется к нему в дом и устраивает погром. Михаила в этот момент дома не было. Корф старший оказывает сопротивление, и озверевшие большевики убивают всех, кого находят. Погибли родители Михаила, его жена и двое детей. Его сестры к тому времени уже вышли замуж и уцелели в этой резне, но их следы Михаил потерял. Скорее всего, они тоже погибли в гражданской войне. Когда Михаил вернулся домой и увидел то, что натворили большевики, он поседел и чуть с ума не сошел. Договорился о похоронах своих близких, а сам отправился на поиски убийц. Нашел довольно быстро. Переоделся в матросскую форму и, выдавая себя за революционного матроса – балтийца, за несколько дней вырезал всех. Навыки, полученные в разведывательно – диверсионном отряде, очень пригодились…

– Ну, Вы даете, профессор!!! Я таких подробностей не знаю. Вот уж никогда бы не подумал, что наш старина Михель на такое способен!

– Способен, герр Шютце. И еще как способен. Дальше – больше. Не все у него прошло гладко, и большевики узнали, что Корф начал свою вендетту. Его ищут, но он бежит из Петрограда на Дон и вступает в Добровольческую армию генерала Корнилова. Воюет в сухопутных частях против красных, а когда у белых появляется свой флот, переходит туда.

Во время службы на флоте белых в составе Вооруженных Сил Юга России получает чин капитана первого ранга. После падения Крыма уходит с остатками белого флота в Бизерту. До конца 1924 года ведет там довольно тихую жизнь вместе с остальными русскими, пока Франция официально не признает большевистскую Россию и распускает все русские воинские формирования на своей территории. И тут Михаил Корф как с цепи сорвался. Высказав своим недавним союзникам все, что о них думает, возвращается к работе на торговых судах и вскоре оказывается в Шанхае. Здесь тоже обосновалась большая диаспора русских, которые бежали от большевиков. Михаил Корф оседает в Шанхае на пять лет и об этом периоде его жизни известно немного. Очень похоже, что он занимался контрабандой опиума. И за ним гонялась вся английская полиция в Гонконге и Сингапуре, а также французская полиция в Индокитае. За его поимку была обещана большая награда, но Корф оставался неуловимым. В самом же Шанхае, куда он возвращался после своих нелегальных операций, он вел себя как тихий и законопослушный обыватель, которого нельзя было обвинить ни в чем противозаконном. Впрочем, китайские власти всегда отличались редкостной продажностью. Поэтому, скорее всего, он просто прикормил местную полицию и его не трогали. Так продолжается до 1931 года, когда Корф, неожиданно для всех, покидает Шанхай, оставляет свой очень прибыльный, но и очень опасный опиумный бизнес, и появляется в Германии. Здесь у него осталась очень дальняя родня по линии отца, с которыми он установил контакт еще во время жизни в Шанхае. Поскольку, к ним в гости прибыл не эмигрант – голодранец, а очень и очень состоятельный человек, родня Корфа была очень рада. Дальше Михаил Корф изъявляет желание остаться жить в Германии и превращается в Михеля Корфа. Этнического немца, вернувшегося на историческую родину. Ведь формально это так и есть. А дальше снова начинается непонятное. Имея приличные средства и имея возможность заняться коммерцией, Корф вместо этого поступает на работу инженером на верфь «Германия» в Киле. На все удивленные вопросы отвечает, что заниматься коммерцией он не умеет, и лучше будет делать то, что умеет. Так продолжается до 1935 года, пока не начинается возрождение былой мощи подводного флота Германии и он встречается с Карлом Деницем. О чем они говорили, не известно. Но два ветерана – подводника, хоть и враги в прошлом, поняли друг друга, и нашли общий язык. Корф оставляет работу на верфи и переходит на службу в подводный флот в звании капитан – лейтенанта. Выше ему не дали, но он особо и не расстроился, так как вернулся к любимой работе. В связи с возрастом и благодаря своему богатому опыту прошлой войны, а также опыту работы на верфи, строившей подводные лодки, он становится офицером – инструктором учебной флотилии. До начала войны в 1939 году капитан – лейтенант Корф исправно несет службу по подготовке молодых подводников и ничем особым не выделяется. Но после начала войны в него как будто снова вселяется бес. Он заваливает командование рапортами с просьбой отправить его на боевую лодку. Доходит до самого Деница. Дениц сначала пытается урезонить старого вояку, но потом видит, что это невозможно. Пройдя курс подготовки командира лодки, Корф становится на непродолжительное время командиром одной из старых лодок, а потом, в декабре 1940 года, принимает только что построенную большую лодку U – 177, которой командует до сих пор. Воюет успешно, награжден Железными крестами первого и второго класса, Рыцарским крестом, получил очередные звания корветтен – капитана, фрегаттен – капитана и командование очень довольно его действиями. И сейчас адмирал Дениц хочет забрать его к себе в штаб. Как вам история?

– Очень увлекательно, профессор. Признаться, Вы поведали ряд очень интересных подробностей, о которых я не знал. Корф не очень любит рассказывать о своем прошлом. И несомненно, если о нем написать книгу, то она могла бы иметь колоссальный успех. Просто удивительная судьба у человека. Но я пока что не услышал ничего, что могло бы заинтересовать Вас в Вашей области – чего-то мистического и необъяснимого.

– Не торопитесь, герр Шютце! Скажите, видели ли Вы у Корфа медальон, который он носит на шее?

– Какой медальон?

– Вот этот…

Профессор достал из портфеля фотографию и положил на стол. Шютце взял ее в руки и внимательно рассмотрел. На снимке был Корф в расстегнутой куртке, первый офицер Тимм и главмех Шефлер, стоявшие на мостике лодки возле тумбы перископа. На заднем фоне было море и было ясно, что всем очень жарко. Очевидно, снимок сделали в тропиках, когда U – 177 ходила в южную Атлантику. В разрезе куртки командира был хорошо виден какой – то круглый медальон вместе с крестиком. Офицеры улыбались и, очевидно, находились в прекрасном настроении. Шютце пожал плечами.

– Ну и что? Медальон, как медальон…

– Вот, взгляните еще. Это увеличенное фото с первого снимка.

Профессор достал еще одну фотографию. Здесь был крупный план медальона. Резкость, конечно, была не такая четкая, как на первом снимке, но вполне можно было разобрать даже мелкие детали – диск правильной формы с выгравированной в центре головой какого – то хищника с оскаленной пастью, от которой к краям медальона расходились спиралевидные лучи. Шютце внимательно рассмотрел фото, но так и не смог понять, в чем же тут секрет.

– Простите великодушно, профессор, но я не могу взять в толк, что же именно тут непонятного. Ну, медальон… Ну, круглый… Ну, какая – то псина на нем изображена…

– Позвольте небольшой экскурс в историю, господа. Эта, как Вы выразились, псина – стилизованное изображение медведя. В древних скандинавских сагах упоминается, что подобные амулеты носили воины, считавшиеся непобедимыми. Правда, до сих пор не удалось обнаружить ни одного. Похожего типа, просто со спиралевидными лучами, находили и неоднократно. Но вот именно такого, с изображением медведя, не нашли до сих пор. Согласно легендам воин, носящий такой амулет, находится под защитой древних языческих богов, которые приносят ему удачу на войне. И этот амулет, якобы, обладает чудодейственной силой. Какой именно, установить не удалось, так как сведения отрывочны и получены из разных источников…

Шютце понял, что профессора понесло. Он с большим трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Так вот, оказывается, зачем приехал сюда этот алхимик от истории! Михель Корф находится под защитой древних богов!!! И именно этому он обязан своим боевым успехам!!! Если рассказать об этом в кругу офицеров флотилии, да и самому Корфу, веселье будет обеспечено надолго. Какую же кличку придумают Михелю, когда эта история станет достоянием всех? Ведь Михель не удержится и обязательно расскажет своим друзьям. А те разнесут дальше. Хоть гестаповец и предупредил о секретности, но старина Михель этот бред всерьез не воспримет, и максимум через неделю смеяться будет уже вся флотилия. Господи, и до чего только люди не доходят от безделья… По едва заметной улыбке на лице гестаповца Шютце понял, что не одинок в своем мнении, но виду не подал, слушая с максимально серьезным видом, хоть это и давалось ему с огромным трудом. Профессор, между тем, прочно оседлал своего любимого конька, и слазить с него явно не собирался.

– …и таким образом становится ясно, что все военные успехи Корфа, начиная от войны с Японией, в которой он принял участие, укладываются в строгую логическую схему. Он занимается очень рискованными мероприятиями и выходит из них без единой царапины. Причем, проявляет недюжинные воинские способности не только в войне на море, но и на суше. После окончания военных действий все его бурная активность сходит на нет и замирает до следующей войны. На следующей войне все повторяется. До самого момента ухода в Бизерту. Там Корф снова превращается в тихого, ведущего относительно спокойную жизнь эмигранта. До момента расформирования остатков белого флота властями Франции.

Тут он уже начинает свою личную войну против всех. Очень мало данных о его периоде жизни в Шанхае, но то, что есть, наводит на размышления. Что Михель Корф связан с китайскими преступными группировками – триадами и успешно занимается контрабандой опиума. Причем, по неподтвержденным данным, именно он был организатором захвата английской канонерки, которая прижала контрабандистов в устье реки при перегрузке товара. Затем, снова тихий период жизни в Германии и работа на верфи. Корфа на подвиги больше не тянет. И тут новый всплеск активности. Человека в возрасте, имеющего хороший доход от вложенных средств и спокойную, стабильную работу, неожиданно несет на военную службу. Тем более, в чине значительно ниже, чем он имел до этого. Согласитесь, странное решение. Но, допустим. Возможно, ему просто осточертела верфь. Ведь он моряк до мозга костей, а сидеть дома без дела не привык. Но с началом войны он снова рвется в бой. В его – то возрасте! Тем более, с таким перерывом в службе на подводных лодках. Его служба офицером – инструктором в учебной флотилии, это все же несколько не то, что служба на боевой лодке. Но он и тут снова удивляет всех и в короткий срок становится хорошим командиром субмарины. В ходе боевых действий попадает в опаснейшие ситуации, но удачно выпутывается из них. Вам это не кажется странным?

– В какой – то степени кажется. Но не настолько, чтобы уверовать в мистику. Вы меня конечно простите, профессор, но при чем тут этот «медвежий» амулет? У Вас есть реальные доказательства, что все военные успехи Корфа связаны именно с ним? И как Вы вообще узнали об этом амулете? Откуда у Вас это фото?

– Это фото сделано на борту лодки во время ее плавания в южную Атлантику в этом году. Корф – очень хороший фотограф, и кто – то из экипажа помог ему сделать снимок. Летом в Лорьян приезжал корреспондент, и лодка Корфа как раз стояла в базе. Вот он и побеседовал с Корфом и его экипажем. Корф подарил ему несколько фото на память, которые после этого были напечатаны в газете. Именно так я и увидел его впервые. Может быть, я бы и не придал значения этому снимку, ведь при печати в газете практически невозможно разобрать мелкие детали, но меня поразила одна вещь. Обратите внимание – на снимке хорошо видны этот амулет и православный крестик, который носит Корф. Ведь он родился в России, и его предки приняли православие во избежание проблем с русскими властями. Сочетание православного и языческого символов просто немыслимо и это меня очень заинтересовало. Я разыскал этого корреспондента и увидел оригинальное фото, с которого мне сделали копию. А когда увидел увеличенный снимок, то и вовсе потерял сон. Передо мной был знаменитый амулет, причем прекрасно сохранившийся! Если только это не искусная подделка, но ума не приложу, кому это было бы нужно. После этого я поднял все материалы о Михеле Корфе, какие только смог найти. И выяснил, что его жизненный путь вполне соответствует жизни человека, имеющего такой амулет!

Тут уже Шютце не удержался и расплылся в улыбке. Сказанное было настолько глупым и неожиданным, что он уже начал терять терпение.

– Хорошо, профессор. Допустим, Корф каким – то образом раздобыл этот чудодейственный амулет, который хранит его на войне. Может быть, сам сделал. Может быть, ему его подарила очередная пассия. Может быть, купил на «блошином» рынке в Лорьяне, или в Шанхае. А может, где – то в Германии, или в России. Но у Вас есть р е а л ь н ы е доказательства Ваших слов? Или все это – очередная древняя скандинавская сага?

– Как Вам сказать, герр Шютце… Неопровержимых доказательств, какие требуют в суде, я Вам, конечно, предоставить не могу. Это сведения из различных древних текстов, обнаруженных учеными в разное время. Причем, сведения очень отрывочные и неполные, но изображение такого амулета там встречается и не раз… Более того, могу честно сказать, что далеко не все мои коллеги согласны со мной… Но если мы не будем пытаться узнать то, что скрыто от нас во тьме веков, то никогда ничего не узнаем о своем прошлом и не сможем предугадывать будущее… И этот амулет нельзя изготовить самому, или купить на «блошином» рынке… В сагах говорится, что над ним должен быть выполнен особый обряд, который и придает ему магическую силу. Причем обязательно в присутствии того, для кого он предназначен. Если этот амулет возьмет другой человек, то он работать не будет. Иными словами, он служит только тому, для кого первоначально предназначен. И обряд должен выполняться колдуном, который им хорошо владеет…

– Дорогой профессор, при всем моем уважении… Хорошо, что Вы конкретно хотите?

– Мне хотелось бы поговорить с Михелем Корфом. Узнать, как к нему попал этот амулет. И если он действительно был свидетелем выполнения обряда, то кто его провел и как этот обряд выглядел? В древних рукописях этого обнаружить не удалось. Имеется только упоминание о самом факте обряда…

– Хорошо, дорогой профессор! В этом я Вам помогу. По приходу лодки Корфа в Лорьян обеспечу вам встречу в дружеской и непринужденной обстановке. Но вот предсказать его реакцию на все это, увы, не могу.

– Огромное спасибо, герр Шютце! А когда Корф вернется в Лорьян?

– Этот вопрос надо согласовать с англичанами. Сколько раз они собираются загнать бомбами его лодку под воду. Но, в любом случае, лодка Корфа уже возвращается в Лорьян. И как только вернется, я Вам сообщу. Это все?

– Все.

– Благодарю Вас, дорогой профессор. Я узнал очень много нового и интересного. А сейчас, если у Вас больше ничего ко мне нет, не могли бы Вы оставить нас с господином Заугелем вдвоем? Нам нужно переговорить на служебные темы.

– Конечно, конечно, господа! Я все понимаю. Война есть война, а я человек сугубо штатский. Не буду вам мешать, подожду в коридоре…

Когда профессор попрощался, и за ним закрылась дверь, Шютце прижал ладони к лицу и стал беззвучно хохотать. Не удержался и гестаповец. Отсмеявшись, Шютце кое – как смог говорить.

– Герр Заугель, я Вас умоляю!!! Где Вы нашли это чудо?!

– Увы, герр Шютце, ничего не могу поделать. Мне приказано сопровождать этого клоуна и оказывать ему всяческое содействие, чтобы он куда – нибудь не вляпался. Я сам считаю это полным бредом, но в Берлине почему – то прислушиваются к этому психу. Поэтому, мне тоже остается выполнять роль шута на гастролях и делать вид, что я проникнут важностью момента, а то как бы их светлость не расстроились и не допустили досадной ошибки в своих псевдонаучных изысканиях. Не волнуйтесь, долго мы Вам надоедать не будем. Что – то мне подсказывает, что Корф пошлет этого «историка» ко всем чертям и будет прав.

– Да уж… Представляю физиономию нашего горе – профессора, если Корф скажет, что купил эту безделушку на барахолке… Ладно, давайте подождем. Если все будет хорошо, то дня через четыре Корф должен вернуться. Вот тогда и продолжим клоунаду…

***

Чем меньше оставалось расстояние до Лорьяна, тем чаще и чаще U – 177 приходилось срочно погружаться от налетавших с регулярным постоянством английских самолетов. Никого это не удивляло, и для Бискайского залива было обычным явлением. Не смотря на установленный детектор излучения вражеских радаров «Метокс», Михель больше полагался на зрение сигнальщиков, если день был безоблачный. Прибор работал не очень надежно, и поэтому Михель решил делать все наоборот. Не так, как предписывалось в инструкции. Идти в надводном положении днем, когда в дополнение к прибору за небом и морем будут наблюдать люди, а ночью погружаться и идти под водой экономическим ходом на электродвигателях. Так как днем самолет можно было обнаружить визуально гораздо дальше, чем ночью, и успеть погрузиться. Ночью же его обнаруживали, в большинстве случаев тогда, когда он уже ложился на боевой курс и включал прожектора, чтобы осветить цель. «Метокс», правда, предупреждал о том, что лодка облучается радаром. Но… Береженого бог бережет. Правда, во время перехода в надводном положении днем, возрастала опасность стать мишенью для вражеской подводной лодки. Поэтому сигнальщики внимательно следили не только за горизонтом и за небом, но и за морем поблизости, чтобы вовремя обнаружить перископ и след торпеды и успеть уклониться. Но Михель хоть и не сбрасывал со счетов возможную атаку английской субмарины, но опасался ее значительно меньше, чем ночной атаки английской авиации. Один раз повезло. Удалось сбить самолет за несколько секунд до того, как он собрался бросить бомбы. Второй раз так может и не повезти…