Текст книги "Поваренная книга Мардгайла"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Дмитрий Казаков,Александр Громов,Юлий Буркин,Сергей Чекмаев,Владимир Михайлов,Илья Варшавский,Андрей Синицын,Владимир Березин,Сергей Вольнов,Дмитрий Байкалов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– В чем дело, адмирал? – от порога гремит Дершог. – Зачем ты просил меня прийти?

– Сейчас вернется Патакон и вы все узнаете. Посиди пока.

– А куда он пошел? – не унимается большой кузнечик.

– По нужде. Что ты такой нетерпеливый?

Взбрык обижается. Встает. Начинает прохаживаться по кают-компании.

Признаться, нам всем не терпится узнать, что там за новость. Мы все надеемся, что наш сигнал услышан, к нам идет помощь. Но откуда это знать Лючу…

В коридоре снова слышится шум. Мы оборачиваемся к двери. В кают-компанию вбегает Патакон, открывает рот, что-бы сказать что-то, но замечает Дершога и замирает. Его глаза из настороженно напуганных превращаются в напугано растерянные.

– Что случилось? – Люч напуган ничуть не меньше. Патакон смотрит на Дершога, потом на Люча, снова на Дершога. Неприятное ощущение необъяснимого страха появляется и у меня. Чувствую во рту металлический привкус, маленькие мурашки пробежали по щекам и шее.

– В морге кто-то есть, – наконец смог выдавить из себя Патакон.

– Кто есть… – Люч медленно поднимается из кресла. – Все здесь… Что ты несешь…

– Я шел мимо. Вдруг слышу… шум. Остановился, прислушался. Слышу тихий лязг металла. А потом точь-в-точь как шум поддона, когда его выдвигают из морозильника.

– И ты решил, что это я мертвеца глодаю, – говорит Дершог, догадываясь о причине столь странного взгляда.

– Может, тебе показалось? – Люч понимает состояние Патакона. Ему сейчас что угодно привидится.

– Я еще не сошел с ума! Там кто-то есть! Спорить можно до бесконечности.

Люч выходит из кают-компании первым, за ним Дершог и Патакон. Взбрык судорожно смотрит то на меня, то на Маринга. Маринг спокойно стоит рядом со столиком. Я встаю, иду следом за всеми. Взбрык обгоняет меня. Марингу ничего не остается, и он лениво идет за нами. У меня в голове снова появляется идиотская мысль, которую я всего несколько часов назад выгнал взашей, доказав, что этого не может быть.

Прибавляю шаг.

В санчасть мы вваливаемся почти одновременно, лишь Маринг немного отстает. Еще несколько шагов, и мы в морге. Нас всех в полном смысле слова прошибает столбняк…

Нижняя левая ячейка открыта, поддон с ванной наполовину выдвинут. Из ванной поднимается жидкий парок охладителя. Первым в себя приходит Дершог.

– Если ни у кого нет других идей, я бы предложил обшарить жилой модуль еще раз.

– Кого ты надеешься найти? – спрашивает Люч.

– Того, кто выдвинул поддон.

– А когда ты пришел в кают-компанию? – спрашивает Патакон.

Мы смотрим на Дершога. Вопрос для Патакона вполне уместный. Вот только Дершог не мог быть в морге. Он появился сразу же за Лючем, как только тот поговорил с Патаконом и вошел в кают-компанию. Он, конечно же, мог выдвинуть поддон, но только не в тот момент, когда Патакон проходил мимо санчасти.

– Он пришел сразу после того, как ты вышел, – отвечаю я за волка.

Патакон в растерянности. Судя по всему, единственный, кого он заподозрил, оказался вне подозрений.

Я до конца выдвигаю поддон, осматриваю тело Дельфа. Все на месте. Теперь коллеги с некоторым удивлением смотрят на меня. Дершог… Дершог как раз спокоен. Он понимает, что осматривая Дельфа я, во-первых, успокаиваю Патакона и Взбрыка, во-вторых, просто проверяю версию, пусть и абсурдную.

«Но, черт возьми, даже если предположить, что Патакон с перепугу услышал то, чего не было, то кто тогда выдвинул поддон? Хотя… Это мог быть кто угодно и времени у него было предостаточно. А Патакон всего лишь увидел тело. Остальное он просто дофантазировал, чтобы ему поверили. Тогда остается узнать сущую малость: зачем Патакона занесло в морг, если он собирался идти по нужде? Господи, с каждым часом новые загадки. Если не опухну с голоду, сойду с ума от размышлений».

Через полчаса мы сидим в кают-компании. Голографический симулятор превратил ее в небольшую лесную поляну, где-то в горах. В дальнем левом углу журчит ручей, на ветвях щебечут птицы, солнце выползает из-за горизонта.

Сидим молча.

«Что произошло в морге? Скорее всего, чья-то шутка. Кто-то развлекается со скуки. Кто? Только Дершог. Остальные слабоваты для таких шуток. Но Патакон клянется, что слышал шум».

– Люч, ты грозился ошарашить нас новостью, – напоминаю я.

– Да-да, – оживляется Взбрык. – Мы действительно забыли об этом.

Люч ерзает в кресле, усаживается поудобнее. Посреди лесной горной поляны широкое шаргашское кресло выглядит, конечно, диковато.

– Новостей две, – говорит Люч.

– Одна плохая, другая хорошая? – спрашивает Маринг.

– Действительно одна новость хорошая, вторая… А о второй вы наверное давно догадывались сами. Итак первая. Наш сигнал услышан.

Люч берет паузу. Мы молчим. Мы просто не можем реагировать. Слабость, нервное перенапряжение. А теперь облегчение. Смерть, вроде как откладывается.

– В это трудно поверить, но мой компьютер смог зафиксировать слабый сигнал. Всего один раз. Это обрывок радиограммы, которую они очевидно постоянно повторяют. Нас услышал звездолет Торговой федерации «Меркурий». Он изменил курс и идет к нам. Но он придет не раньше чем через пять недель.

– Это вторая новость или будет еще хуже? – спрашивает Дершог.

– Это вторая новость.

– А тебе мало? – сквозь нервный смешок спрашивает Взбрык. – Тебе этого мало?

– Мне этого достаточно, – спокойно отвечает Дершог. – Мне достаточно того, что нас услышали и к нам идет помощь. Пищевая добавка у нас еще осталась. Мало конечно, но на пять недель можно постараться растянуть.

– Чего там на пять недель растягивать? – срывается Взбрык. – Мы же считали, у нас на четыре недели и то с трудом хватит. А тут пять…

– А я согласен, – говорит Маринг. – Пять недель протянуть можно. Тяжело, конечно, но выхода нет.

– Я тоже согласен, протянуть можно, – говорит Патакон. – По крайней мере попробуем.

Щебетание птиц становится более мелодичным, ручей журчит тише. Мы сидим полукругом. Я уже минут двадцать думаю, что для нас будет лучше: запереться по каютам или как можно чаще собираться вместе.

Дершог поднимается с поваленного дерева, неспешно подходит к большому камню, прислонившись спиной к которому сидит Патакон. Артулунк лишь поворачивает голову в его сторону. Таркар садится рядом.

– Извини, – говорит Дершог. – Вчера я не подумал, когда…

– Я понимаю, – отвечает Патакон. – Действительно есть разница между теми артулунками, что на Гольтикапе, и нашей цивилизацией. Разница даже не в разумности. Это разные ступени биологического развития. Треть Галактики считает, что человек произошел от обезьяны. Но никому и в голову не приходит дать обезьянам избирательное право.

– А что с поддоном? – громко спрашиваю я. – Коллеги. Если это шутка, я готов вместе со всеми посмеяться, но впредь не надо так шутить. Я допускаю, что кто-то выдвинул поддон, чтобы напугать коллег. Пусть не со зла, а так… чтоб встряхнуть нас. Но Патакон, ты не мог услышать звук выдвигаемого поддона. В тот момент все были в кают-компании.

– Ты решил, что я все это придумал? – спокойно спрашивает Патакон. – Я же не сказал, что шумел кто-то из нас.

– А кто еще мог шуметь?

– Откуда мне знать. Может души с погибших планет…

– Каких еще планет? – встревает Взбрык. – Здесь нет никаких погибших планет.

– У нас на Цыкипе все знают, что души с погибших планет блуждают в космосе и мстят за свою смерть. Души погибших во время аварии могли притянуть к себе души с погибших планет. Через мгновение после смерти они могли попросить у них помощи.

– Но мы не виноваты в аварии на станции, – возмущается Взбрык. – За что нам мстить?

– Они прилетели на зов погибших. Пусть в их смерти виновно провидение. Но кто-то убил Дельфа. Может они, а может кто-то из нас. Сейчас они забрали его душу и будут продолжать мстить.

Взбрык вертит башкой, ища испуганными глазами у нас поддержки. Но мы молчим.

– Хорошая легенда, – говорит Люч. – На планетах пояса Ориона существуют похожие.

Через час мы отправились ужинать. Поскольку теперь мы почти знали день, когда к нам придет помощь, мы решили урезать свои пайки. Урезать до минимума. И все равно получалось, что последние два дня нам придется не заходить на кухню.

Вернувшись в свою каюту я прячу пистолет под подушку, не раздеваясь ложусь на кровать и предаюсь невольным фантазиям о спасении. К нам летит звездолет Торговой федерации. Нам придется сильно поголодать, но это шанс. Сон подкрался ко мне незаметно…

Я проснулся около десяти часов. Проснулся сам, без будильника, но даже после этого мои глаза закрывались. Мне снова хотелось заснуть. Голова гудела от голода. Сделав над собой усилие, я все-таки поднялся с кровати. Чтобы побороть приступ лени я заставил себя не трогать пульт, а включить музыкальный центр, нажав кнопку на панели. Звук погромче, каюта наполняется забойной мелодией способной поднять мертвого из могилы. Звукоизоляция в каютах хорошая, я не боюсь шуметь.

– Приглашаю коллег в столовую, – бурчит из интеркома Люч.

Очевидно, у него тоже болит голова. Нет, я не испытываю радости от этого. Скорее меня воодушевляет схожесть с окружающими в ощущениях.

Не выключая музыки выхожу из каюты. Вспоминаю про пистолет. Возвращаюсь, перед тем как спрятать его под комбинезоном, проверяю барабан.

Сегодня я первый за столом. Жду коллег. Сначала приходит Взбрык, потом Дершог, дальше Люч, Маринг. Молчим. Ждем Патакона.

Первому надоело ждать Дершогу.

– Где он ходит?

– Сейчас подойдет, – неопределенно отвечает Люч.

– Засранец, – вздыхает Дершог. – Наговорил вчера гадостей… Мало того, что я еле заснул, так еще просыпался раз шесть… Кошмары снились.

– Знаете, – говорит Люч, – на Цыкипе вообще все мифы, легенды, сказки – страшные.

– То есть как? – я не могу в это поверить. – Неужели нет ни одной доброй детской сказки?

Люч качает головой.

– Ни одной.

– Тогда понятно, – замечает Дершог. – То-то он такой запуганный. Вообще, коллеги, я считаю, что детская сказка не обязательно должна быть доброй. В жизни всякое случается. И если ребенок еще в раннем детстве узнает, что такое страх, а чуть позже сможет перебороть его, во взрослой жизни это пойдет ему только на пользу.

– У вас на Таркаре детей специально что ли пугают? – спрашивает Взбрык.

– Я не имел ввиду курс страха для младенцев. Я хочу сказать, что страшная сказка, как и глупая, и наивная имеют право на жизнь. Через сказку ребенок воспринимает мир. А мир, он жесток. И лучше, если ребенок заранее будет подготовлен к жестокости мира. Хоть самую малость.

– Из нашего приключения получится замечательная детская сказка, – замечает Люч.

– Просто обалденная, – говорю я. – Если дотяну до прилета звездолета, сочиню сказку. Угадайте, кто там будет главный злодей?

Вскинув брови, я смотрю на Дершога. Коллеги сначала растерянно смотрят на меня, потом понимают иронию, и мы все дружно смеемся. Головная боль вроде уходит на второй план.

Люч смотрит на часы.

– Что-то он действительно не шевелится. Маринг, нажми кнопочку интеркома. Скажи, что если через пять минут он не придет, мы лишим его пайки.

Маринг разворачивается, набирает на интеркоме код каюты Патакона.

– Мы ждем тебя. Поторопись пожалуйста. Тишина. Маринг смотрит на нас и повторяет попытку.

– Патакон. Ты меня слышишь?

Тишина.

– Патакон.

– Может, по нужде вышел? – неуверенно говорит Взбрык.

– Может и вышел. Вот только пришел ли…

Никто не воспринимает слова Дершога как злую шутку. Мы спешно выходим из столовой и идем в каюту Патакона. Дверь в каюту закрыта. Я стучу по ней костяшками пальцев. Никто не отвечает. Стучу кулаком. Никакой реакции. Меня отстраняет Люч. Он молотит по двери ногой, кричит. Из каюты не слышно ни звука.

– Сергей, есть возможность открыть дверь без личного кода?

Замечаю тусклый зеленый огонек в правом углу замка.

– Дай-ка попробую.

Нажимаю кнопку. Дверь шипит, ползет в сторону.

– Не заперто, – говорю я.

Не переступая порога мы заглядываем в каюту. Там полный порядок. Артулунки патологически чистоплотные существа. У них всегда и во всем полный порядок.

– Морг, – говорит Дершог. Пояснений не требуется. Мы бежим в санчасть.

В морг я вхожу первым, останавливаюсь, делаю глубокий вздох. За спиной толкутся остальные. Делаю еще один вдох, но какое, к черту, спокойствие. Открываю камеру с Дельфом, выдвигаю поддон. Тело на месте. Дершог выдвигает поддон до конца, внимательно осматривает Дельфа.

– Как будто все на месте… Правда можно было вскрыть тело и забрать внутренние органы…

– Перестань ерничать! – неожиданно орет Люч. – Для шутки тоже есть время!

За все время, что я был на станции, как орет Люч, я слышал всего лишь дважды. Первый раз, когда он общался с членами научного совета и разносил в щепки бредовую идею о вероятности нарушения магнитного поля планеты при использовании нами мощных силовых генераторов. Второй раз во время аварии, когда он руководил аварийными работами.

– А я и не шучу, – равнодушно отвечает Дершог. – Это всего лишь один из вариантов.

– Спокойно, коллеги, спокойно, – я пытаюсь заставить всех думать только о главном. – Либо мы с голоду бесимся, либо с Патаконом случилась беда.

– Либо он что-то скрывает от нас, – добавляет Взбрык.

– Во всех случаях нам нужно его найти и как можно скорее, – подводит черту Люч. – Между палубами есть всего три трапа. Дершог. Ты справишься один?

– Справлюсь.

– Мы делимся на пары. Взбрык… – Люч замолкает на полуслове, смотри на меня, Маринга и Взбрыка. – Ты пойдешь со мной. Сергей, ты с Марингом. Мы берем крайние переходы, Дершог центральный. Сейчас возьмем переговорные станции и вперед. Начинаем с первой палубы. Все.

Мы начинаем обыск. Монотонный и изнурительный по напряжению. Очень скоро я поймал себя на мысли, что боюсь. Мне не хочется заходить в следующий отсек. Маринг же, как мне показалось, спокоен.

«Интересно, испытывают ли риарвоны страх? Я не так много с ними общался, но, признаться, ни разу не видел, чтобы у риарвонов были эмоции. Страх или радость. Кажется, они ко всему равнодушны. Наверное, не стоит так вот запросто поворачиваться к нему спиной».

Рывком открываю дверь четырнадцатого отсека. Пусто. Идем на вторую палубу. Здесь проще. Здесь все знакомо. Все каюты закрыты. Патакон пока что не встретился. Ни в виде коллеги, ни в виде тела.

Поднимаемся на третью палубу. Процедура повторяется, результат тот же. Встречаемся с остальными возле шлюзовой камеры. Люч задумчив, Дершог спокоен, Взбрык немного возбужден. Похоже, он только что излагал Лючу какую-то свою идею и теперь доволен тем, что его выслушали. Больше того, Люч, как будто, принял сказанное к сведению.

Все в растерянности, но Маринг… Такое ощущение, что исчезновение Патакона его беспокоит меньше всего.

– Как у вас? – спрашивает Люч.

– Пусто, – отвечаю я.

– У меня тоже ничего, – отрицательно качает головой Дершог.

Я стою и не знаю что делать. Хочу, чтоб кто-то отдал мне команду, как в армии. Мне кажется, похожие мысли посетили моих коллег. Странные ощущения.

– Ну что же, – говорит Люч. – Здесь стоять бессмысленно. Давайте спустимся в столовую.

– То есть как спустимся? – удивляется Взбрык. – А как же Патакон? Мы что больше не будем его искать? С глаз долой – из сердца вон?

– Что ты предлагаешь? – демонстративно сдержанно спрашивает Люч. – Обшарить жилой модуль еще раз?

– Я понял, – Взбрык нервно улыбается, трясет вытянутой вперед правой лапкой. – Вы договорились… Я понял… Вы приговорили его…

– Что ты несешь? – морщусь я.

– А ты молчи. Слепец! Ты не видишь очевидного. Посмотри в их глаза. Они его приговорили. Им нужна пища.

– Что ты несешь, – морщась повторяет мои слова Люч. – Ты послушай сам себя.

– У него стресс, – равнодушно делает вывод Маринг. – Голод. Страх перед возможностью смерти.

– У меня стресс, – мотает головой Взбрык. – А у вас нет. Я с ума сошел, а вы все нормальные. Так объясните мне, сумасшедшему… Куда делся Патакон?! Может он в космос вылетел?!

Подтверждая сказанное жестом лапы, Взбрык хотел показать на безмолвное, бездонное, ледяное пространство за бортом жилого модуля, но его лапа указала на шлюзовой отсек с посадочными капсулами. Мы смотрим туда, медленно переводим взгляд на Взбрыка, затем снова на шлюзы. Я не знаю, почему мы забыли про капсулы. Взбрык замолкает, не понимает, что такого он сказал, но догадывается, что сказал что-то важное.

Люч молча идет к отсеку с посадочными капсулами, мы идем следом…

В четвертой капсуле мы находим безжизненное тело Патакона. Он сидит в кресле пилота, откинувшись на спинку. Бледно-розовый, с гримасой ужаса на лице. От этого зрелища Взбрык немеет.

Внимательно осмотрев все капсулы и не обнаружив ничего подозрительного, мы переносим тело Патакона в морг. Я настраиваю еще одну ячейку. У нас еще один труп. Первому проломили голову, второго напугали до смерти. Именно напугали. Люч провел экспресс-анализ – следов яда нет.

– Странная смерть, – говорит Люч. – Получается, что он действительно умер от страха.

– Его-то как раз было нетрудно напугать, – замечает Дершог.

– Патакон, конечно, был трусоват, – соглашаюсь я, – но гримаса… Я могу поверить, что он от страха обделается, но эта гримаса не испуга, скорее – ужаса.

Минут пять перебираем самые невероятные причины. Ни одной зацепки.

Через час мы сидим в столовой и поглощаем питательную слизь. Сегодня она кажется особенно отвратительной. Я не знаю почему. Странная смерть Патакона вызывает такие ощущения, или же я настолько оголодал, что организм отвергает пищу. Не знаю. Надеюсь на первое. В ближайшие пять недель придется есть только эту гадость. Если конечно выживу…

– Люч. Тебе не кажется, что пора разобраться в происходящем? – спрашивает Взбрык.

Люч спокойно поднимает глаза, смотрит на него, ничего не говорит и отправляет в рот ложку слизи. Я догадываюсь, чего ему стоит это спокойствие. Взбрык как паршивая овца, что портит все стадо. Раз за разом с упорством маньяка он пытается взорвать обстановку. И всякий раз в самый неподходящий момент. Как будто специально… А может правда? За двумя смертями стоит Взбрык? Очень интересная мысль. Убийца тот, на кого меньше всего подумаешь. Мотив? Страх. Психоз. Он же неврастеник. Ему место в клинике, а не на космической станции.

И тут меня как молнией шарахнуло. Я отчетливо понимаю, что следующим убьют Взбрыка. Не знаю почему. Чувствую. Может, потому что он самый слабый, может, потому что самый нервный, чтоб не успел беды наделать своими «психами». А может потому, что кто-то считает его единственной помехой для перехода оставшихся в живых на более вкусную пищу, чем пищевая добавка.

«Так что же получается? Они уверены, что я соглашусь есть тела коллег? Мне могут сделать предложение, и, в зависимости от ответа, я или сам стану пищей, или дождусь звездолета. В сообщении об аварии Люч наверняка дал сведения о оставшихся в живых… Ерунда. Выкрутимся. Придумаем правдоподобную историю… они придумают».

– Ну что же ты молчишь?

– Да надоел ты мне.

– Действительно, закрыл бы ты рот, – говорит Дершог.

Взбрык одаривает нас горящим взором сумасшедшего. От этого взгляда по моей спине прошелся холодок.

– Значит, и я вас достал, – рычит Взбрык. – Сначала Дельф, потом Патакон… Следующий я?

– Люч, у Дельфа в сейфе есть успокоительное? – спрашивает Дершог.

– Есть.

– Я не собираюсь ничего пить! – орет Взбрык. – Вы и Патакона опоили. Теперь он в морге лежит! Я все понял. Это все вы… Вы! Меня подставить хотели, только Сергей не клюнул на вашу игру.

– Какую игру? – спрашивает Дершог и смотрит на меня.

– Такую игру. А кто больше всех был заинтересован в смерти Дельфа? А? Люч и Дершог?

– Ну ладно там еще Патакона, – удивленно говорит Дершог. – Дельф-то мне чем помешал?

– Ага! – Взбрык подается вперед. – Не отрицаешь? Запомним. Зачем, спрашиваешь, тебе смерть Дельфа? А ты, Люч, тоже хочешь узнать зачем тебе его смерть?

– Ты хочешь сказать, что мы с Дершогом убили Дельфа, для того, чтобы съесть его? Потому что у нас с ним полная молекулярная и химическая совместимость?

– А разве нет?

Они все-таки нашли информацию и смогли разобраться в формулах. А Дельф говорил, что без специального образования их не прочесть. Смотрю на Маринга. Черт! Опять ощущение, что происходящее его не интересует. То есть абсолютно никакой реакции на свару.

– Нет, – спокойно говорит Люч. – На чем ты выстроил свою логическую цепочку? На том, что мы с Дершогом теоретически можем усваивать и переваривать плоть ликапана? Голубчик, это не доказательство. Это предположение. Подозрение, если хочешь. А вот то, что на месте преступления Сергей нашел твою золотую коробочку – это называется уликой.

Дершог отрывается от слизи и смотрит на меня.

– Здорово у вас получается, – говорит он. – Вы, значит, знаете кто… – он запинается на полуслове, – мог убить и ничего нам не говорите?

– И крепежная штанга, – продолжает Люч, – которой убили Дельфа, оторвана в отсеке, находившемся в твоем секторе осмотра.

– Их подкинули! Эти улики слишком очевидны, чтобы быть подлинными!

– Что-то новое в истории криминалистики, – замечаю я. – Поскольку улики являются слишком очевидными, суд не принимает их к рассмотрению. Послушай, Взбрык, тебе лучше успокоится. Ты подходишь на роль убийцы ничуть не меньше Дершога или Люча. Ты ведь тоже имеешь молекулярную и химическую совместимость с ликапанами.

– Откуда ты знаешь о молекулярной совместимости членов экипажа? – лукаво спрашивает Взбрык.

– От верблюда! Мне Дельф сказал. Он рассказал мне, как застукал вас за компом, когда вы просматривали файлы. И я тоже вас там видел. И Патакона, кстати, тоже! Дельф рассказал мне, что за информацию вы искали. Зачем вам была нужна эта информация?

– Откуда он мог знать какие файлы просматривали? – продолжает Взбрык.

– Неуч, для этого существует протокол работы с базой данных, – говорит Дершог.

Люч смотрит на него, как мне кажется, растерянно. Взбрык точно растерян. Маринг равнодушен.

«Кроме Дершога, судя по всему, никто не знал о протоколе запросов. Значит он не виноват? А иначе он стер бы его, после убийства Дельфа. Чтоб не оставить даже зацепочки. Или же он говорит это специально, чтобы я так подумал и перестал его подозревать».

– Это лишний раз доказывает, что меня подставили, – уверенно говорит Взбрык. – Но я согласен, что теоретически Сергей имеет право подозревать и меня тоже. Согласен. Значит у нас три подозреваемых у которых есть мотив.

– И две улики, которые указывают на одного из них, – добавляет Маринг.

Взбрык делает вид, что не слышит его:

– Я, Люч и Дершог. Это после смерти Дельфа. Теперь убили Патакона. А кто имел мотив его убить? Люч, Маринг, Дершог. По-моему у нас есть два совпадения, не так ли? А может это не совпадение? Это закономерность.

– Минуту, коллеги, – говорю я. – Давайте-ка проясним один момент. Как я понял, вы все имеете представление о том кто может съесть вас и о том, кого можно вам. Не так ли?

«Я прав. Никто не отпирается. Хорошенькое получается дело. Если они все знали об этом, то выходит у каждого из них есть потенциальная жертва и потенциальный враг. Каждый из них мог сыграть на опережение. Господи, куда я попал…»

– Так я услышу ответ или нет? – настаивает Взбрык.

– Ты меня утомил, – говорит Люч. – Эта станция постоянно населена представителями различных цивилизаций. Все это время они были потенциальными жертвами друг друга. Только я не припомню ни одного случая убийства на станции. Я не припомню ни одного несчастного случая. Дай мне договорить! Пока что я здесь старший. Это какой-то всеобщий психоз. Сергей, ты удивляешь меня. Я рассчитывал, что ты более грамотно подойдешь к следствию. Неужели у нас не может быть причины для убийства, кроме как желание съесть другого?

– А какая может быть у нас причина убийства кроме голода? – осторожно спрашивает Дершог. – Вот ты, например, за что вышиб бы Сергею мозги?

Люч в ступоре. Дершог еле заметно улыбается.

– Твои неосторожные шутки уже привели к тому, что каждый из нас в ближнем видит убийцу! Ну нельзя же так. Мне кажется нужно более ответственно подходить к своим словам. Тем более в создавшейся ситуации.

– Я же не специально!

– Последствия, милейший, последствия. Именно поэтому я и прошу быть более осторожными в выражениях. Сергей, почему ты не рассматриваешь других причин убийства Дельфа? У него могла быть ссора. Причина вообще могла крыться в прошлом.

– Ну, знаешь, о прошлом я тебе ничего не скажу. Не знаю, что там у него было и с кем.

– Так выясняй, расспрашивай!

– Я выясняю! С чего ты взял, что я рассматриваю только один мотив? От того, что я не построил вас возле своей каюты и не вызываю по одному, чтобы задать сотню идиотских вопросов? Или оттого, что я не посвятил вас в ход расследования, а единственный мотив, который здесь обсуждается, убийство ради пищи?

– Люч, ты прав, извини, – говорит Дершог. – Язык мой – враг мой. Мне это еще в Академии говорили. И прежде, чем задать сейчас вопрос, я хорошо подумал. Ты считаешь, что Дельфа убили из-за старых грешков или новой ссоры?

– Я не считаю, а говорю, что это вполне возможно, и не нужно эту версию сбрасывать со счетов.

– Пусть так. Но ответь мне, за что могли убить Патакона? Тоже за старые грехи или из-за новой ссоры? Тогда поздравляю вас, коллеги. У нас появился серийный убийца. У нас есть свой собственный маньяк.

Дершог демонстративно поворачивается и смотрит на Взбрыка.

– Предупреждаю, – зло говорит Взбрык. – Первый кто вздумает со мной пошутить, пожалеет об этом.

– И, черт возьми, почему ты так упорно отодвигаешь гастрономический мотив, – продолжает Дершог. – Совсем необязательно убивать друг друга для последующего поедания. Мы в замкнутом пространстве. У нас ограниченное количество пищи. Чем меньше едоков, тем больше доля каждого. И меня совершенно не радует, что среди нас завелся мерзавец.

– Все. Давайте поговорим не о мотиве убийцы, а о возможных мотивах убитого, – говорю я. – Раз уж мы все в одном месте, давайте-ка дружно поможем следствию. У кого-нибудь есть идеи, что делал Патакон в посадочной капсуле?

– Смыться хотел, – не задумываясь говорит Взбрык. – Страшно ему стало среди нас. Или решил, что на планете у него больше шансов на выживание. К тому же кое-кто из коллег представлял для него реальную опасность. Кстати вот и вариант ответа на вопрос: откуда на лице такая гримаса ужаса? Его напугали.

– Возможно, ему действительно что-то привиделось, – говорит Люч. – У него мог случиться нервный срыв. Вчера вечером он рассказал нам страшную сказку. На планете Цыкип, ликапаны очень сильно верят в эти истории. Вероятно, у него случилось видение… Как их… Душ с погибшей планеты. Сердце и не выдержало. Потому что бог его знает, как выглядело то, что ему привиделось.

Мы так ни о чем и не договорились. Я услышал десяток версий – одна невероятнее другой. Самым правдоподобным мне казалось, что Патакон действительно хотел совершить посадку на планету. Он пробрался на третью палубу, наверное, на рассвете, так больше вероятность остаться незамеченным. Активировал посадочную капсулу, сел на место пилота и тут он что-то увидел. Вот только что? Или кого? Неважно. Главное, что он пришел, сел, что-то увидел и его хватил кондратий… Черт, шлюз был не активирован. Патакон сидел в капсуле, в не активированном шлюзе. Активировать шлюз из капсулы невозможно.

«А Люч-то был прав. Я сходу уперся в пищевую подоплеку преступления. Но как от нее отмахнуться? На Дельфа могли иметь виды Люч, Взбрык, Дершог и Патакон. На Патакона – Люч, Маринг, Взбрык и Дершог. На Взбрыка… А ведь я уже уверен, что Взбрык будет следующим. На Взбрыка – Люч, Дершог и… я. Я не имею на него виды. Значит… Значит во всех трех случаях присутствуют Люч и Дершог. Дершог. Не нравится мне эти совпадения.

Попробуем подойти с другого конца. Немного смягчить вину подозреваемых. Рассмотрим варианты с самозащитой. Кому могли угрожать погибшие? Патакон – мне, Марингу и Дершогу. Дельф – Марингу, Патакону и Дершогу. Взбрык – Лючу, Дельфу и мне. При таком варианте просматриваются два кандидата: Маринг и Дершог. Опять Дершог! Подумаем теперь о Маринге, всерьез я его еще не рассматривал».

В дверь постучали.

– Открыто, – крикнул я.

Дверь отползла в сторону. В каюту быстро вошел Взбрык.

– Не помешал?

– Нет. Присаживайся.

Я двигаюсь на кровати. Взбрык садится рядом.

– Они сидят на диване в кают-компании, им хорошо виден вход в твою каюту, – торопливо начинает Взбрык. – Я специально пришел к тебе. Демонстративно. Пусть знают. Я все расскажу. Я не боюсь их! Точнее наоборот. Я их боюсь. Они убьют меня!

– Почему ты так думаешь? – спрашиваю я. Спрашиваю ради приличия, чтобы не обидеть.

– Потому что они хотят меня съесть.

– Подожди. Кто хочет съесть и почему именно тебя?

– Люч и Дершог. Моя молекулярная и химическая структура может быть совместима с шаргашами и таркарами.

– Понятно. Я тоже могу тебя переварить. Ты не боишься, что я с ними заодно?

– Нет. Ты не с ними. И я тебе верю. Ты сразу понял, что улики, изобличающие меня, подкинули. Ты не даешь себя запутать бредовыми версиями о душах с погибших планет. Ведь это же очевидно, что Патакона убил Дершог. Кто еще мог так напугать Патакона, что тот умер от разрыва сердца? Только Дершог.

– А зачем Патакон залез в капсулу?

– Он не залазил в капсулу. Дершог убил его, а потом отнес на третью палубу. Если бы Патакон действительно хотел сесть на планету, то прежде чем залезть в посадочную капсулу, он бы активировал шлюз.

– Но согласись, – я стараюсь держать доверительный тон, – Патакон верил в легенду о душах с погибших планет. Артулунки очень впечатлительные. Он испугался еще вчера, когда ему привиделось, что кто-то шумит в морге. Кстати, как ты думаешь, кто выдвинул поддон с телом Дельфа?

– Дершог, – не задумываясь отвечает Взбрык.

– Почему именно он?

– А кто же тогда? – улыбается Взбрык.

– Погоди, это не дело. Я понимаю, что ты сам боишься Дершога, но нельзя же так огульно…

– Ничего не огульно, – уверенно говорит Взбрык. – Ты думаешь, что он случайно ляпнул в кают-компании о тушеных артулунках?

Я-то как раз так не думал. Последнее время я все более утверждаюсь в мысли, что все происходящее срежиссировал Дершог.

– А ты думаешь нет? – спрашиваю я.

– Конечно же нет! Между прочим, разговор о еде в тот вечер завел именно Дершог. Тем самым он убил сразу трех зайцев. Он напугал Патакона, внес сомнения в мозги коллег и попытался создать себе алиби. Мол, если бы это все я задумал, стал бы я так явно об этом говорить? Нет. Сделал бы все по-тихому. Дельф ему явно мешал. Он врач. В конце концов, он мог сделать вскрытие и на сто процентов определить причину смерти.

– А если Патакон не испугался, а был отравлен? – осторожно подкидываю идею.

– Очень хороший вариант, – сходу принимает идею Взбрык. – Я же говорил, что не ошибся в тебе. Вот, кстати, и причина для смерти Дельфа.