Текст книги "Журнал «Если», 2005 № 02"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Кирилл Бенедиктов,Леонид Кудрявцев,Юлия Остапенко,Максим Дубровин,Дейл Бейли,Пол Ди Филиппо,Глеб Елисеев,Джон Грайзимир,Геннадий Прашкевич,Хосе дель Валье
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

– Вы гнусные шовинисты. Вы пользуетесь тем, что вас больше, и пытаетесь навязать мне свое мерзкое виденье мира.

– Еще я хотел бы обратить внимание на прозвище, верно отражающее его сущность, – безжалостно продолжал Вольф. – Жесткий каркас, внутри которого находятся мягкие органы. Чем же он отличается от насекомого? И нетрудно догадаться, к какому виду жуков…

– Ах ты подлый, мерзкий, скользкий, противный, законченный негодяй! Могу поспорить, твоя мамочка в детстве развлекалась, откручивая головы кибернетическим куклам! И твой папочка этим грешил! А сам ты…

Робот, похоже, разошелся не на шутку. Линзы его яростно сверкали, во рту, кажется, пару раз коротнуло, руки судорожно сжались, словно он с наслаждением кого-то душил.

– В общем, так, – миролюбивым тоном предложил Вольф. – Давай заключим соглашение. Мы более не будем исследовать твой внутренний мир, а ты прекратишь сыпать проклятьями на головы белковых созданий.

– Хорошо, – после недолгих раздумий согласился робот. – Я принимаю ваши условия.

– Ну, вот и отлично, – сказал Мюсс. – Пожмем друг другу руки и попытаемся найти другую тему для разговоров. Сидеть нам здесь еще долго. По крайней мере, до завтрашнего дня. Почему бы не побеседовать о чем-нибудь радостном?

– Радостном? – спросил робот. – Что ты имеешь в виду?

– Хотя бы о том, что мы, попав в укрытие, в очередной раз избежали смерти. Вообще, вы понимаете, что все попавшие на эту планету относятся к разряду редких счастливчиков? К примеру, та катастрофа, благодаря которой мы заполучили в свое общество Вольфа, могла случиться и в открытом космосе. Причем, он легко мог направить свою спасательную капсулу не к этой планете, а к ее соседке, на которую сливают промышленные отходы. Вот уж там бы он точно не выжил.

– Но это случилось, – сказал робот. – И значит…

Они заспорили о том, насколько вероятность попасть именно на планету-свалку выше вероятности, к примеру, отправиться на прогулку и погибнуть под грузовым аэробусом. Спорили они эмоционально, многословно и приводили множество доводов, обличающих их как полных невежд в предмете спора. Это почти наверняка гарантировало, что скоро они не успокоятся.

Вольф некоторое время слушал их, а потом стал рассматривать мусор за стеклом аэробуса. Его нанесло много, и он был самый разнообразный. Затем Вольфу в лучших традициях счастливого детства представилось, что на самом деле они находятся в желудке страшного мусорного монстра. Вот-вот его стенки начнут сокращаться, и тогда…

Он помотал головой.

Не стоило об этом думать, совсем не стоило. Если в таких обстоятельствах позволить своему воображению слишком разыграться, это может закончиться плохо.

Он прислушался к вою ветра и почти умиротворенно подумал, что сегодня они будут спать просто в царской роскоши. На кожаных сиденьях. А утром, когда ветер стихнет, пойдут дальше.

К городу древних утильменов.

* * *

Второе солнце, гораздо большее, чем Бутылочная Пробка, называлось Мятый Колпак от Машины. Оно торчало в середине неба, светило более чем жарко, и Вольф его в данный момент ненавидел – как может ненавидеть жаркое солнце бредущий по пустыне человек, у которого кончилась вода.

Седьмой день пути. Человек. Пустыня. Жаркое солнце. Отсутствие воды. Почему бы из этих ингредиентов не возникнуть ненависти?

– Как же мы не взяли с собой большой фильтр? – спросил Мюсс. Голос у него был таким скрипучим, словно он пообедал наждачной бумагой.

– Думали, что он нам не понадобится, – ответил Вольф. – Мы припасли достаточно воды, и ее должно было хватить на всю дорогу. А большой фильтр тяжелый, и никто не хотел нести лишний груз.

– Лишний… Большой фильтр в пустыне лишним не бывает.

– Тебе это надо было сказать, когда мы собирались.

– А ты? Почему ты не сказал?

– Не заключи я с вами в брошенном аэробусе некое соглашение, – вклинился робот, – уж я бы знал, что сказать об уме и сообразительности белковых созданий.

Робот шел первым. Он шагал широко и уверенно. За ним плелся Мюсс. Замыкал шествие Вольф. Вилы он бросил еще утром. Они были слишком тяжелыми, и сил тащить их не осталось. Мюсс был повыносливее, но он сделал вид, что это его не касается. Как и робот.

В общем, прошло что-то вроде молчаливого голосования, и вилы остались на месте ночлега. Так же, как и парочка пустых канистр. Надежда наполнить их водой равнялась нулю.

Они находились в самом сердце пустыни. Последний контейнеровоз разгрузился над ней лет сто назад. Если не больше.

Это, кстати, ощущалось. Холмов уже не было. От них остались только невысокие пригорки и неглубокие впадины. А сама поверхность под ногами была, словно чешуйками, покрыта выцветшими на солнце до белизны, излохмаченными ветром обрывками изделий из гиперпласта, очень популярного почти на всех обитаемых мирах материала как раз лет сто назад.

Во впадинах изредка даже попадалась вода. Вот только пить ее было нельзя.

Эх, будь у них большой фильтр…

– Я не выдержу, – простонал Мюсс. – Если нам попадется еще одна ямка…

Вольф нашел в себе силы ухмыльнуться:

– Не пей, козленочком станешь.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Неважно. Земной фольклор.

– А-а-а…

– Учтите, – предупредил робот, – если вам придет в голову мысль прокатиться на мне, то я против.

– Кстати, неплохая идея, – подхватил Вольф. – Почему ты против? Усталость, как я понял, тебе неведома. Жажды ты тоже не испытываешь. В чем дело? Боишься, что истощится батарейка?

– Меня ваши гнусные намеки не трогают, – заявил робот. – Дело в масле. Если я возьму даже одного из вас себе на закорки, то подвергну свой организм перегрузкам. При дополнительных нагрузках начнется перерасход жидкости, которую вы называете риглианским маслом. Могу еще добавить, что на самом деле она имеет с маслом лишь чисто внешнее сходство. Так вот, этой жидкости у меня в обрез. И на обратном пути я просто упаду без сил. Не уверен, что вы, в свою очередь, потащите меня на плечах. Я слишком для этого тяжел. Думаю, вы меня, как и положено гнус… в общем, вы меня почти наверняка бросите.

– Расчетливый, – с чувством сказал Мюсс. – Железный Гобсек.

– Между прочим, – заметил Вольф, – он мог бы нас бросить и уйти вперед. А он остался и оказывает нам посильную помощь.

– Это потому, – саркастически сказал Мюсс, – что без нас ему с этой планеты не выбраться. У него нет паспорта, и значит, даже если он доставит бегемотианам в мешке древнего утильмена, они смогут взять его на борт только в качестве багажа. Чьим багажом он будет? В любой ситуации, для того чтобы реализовать третий вариант, ему нужен по крайней мере один человек.

– Я оскорблен, – заявил робот. – В чем вы меня подозреваете? Между прочим, будь у меня возможность улететь отсюда, то найти желающих изображать при мне человека не составило бы труда. За эту должность была бы настоящая драка!

– Верно, – согласился Мюсс. – Но только тот, кто в ней победит, мигом сообразит, что может взять в качестве багажа не тебя, а какого-нибудь своего приятеля. Не согласен?

Вольф хотел было примирить спорщиков, но вдруг неожиданно для себя упал лицом прямо в высушенную ветрами гиперпластовую крошку. При этом он не потерял сознания, он слышал удаляющиеся шаги Мюсса и робота, слышал даже, что они продолжают спорить. Правда, и шаги, и голоса звучали словно через толщу воды. Вольф даже попытался прикинуть, почему они так звучат, но вместо этого стал уже в который раз думать о том, что умрет по причине жуткой невезухи. Сухопутные водяные пиявки всегда нападают поодиночке. А тут им встретилась целая стая. Откуда? Как такое могло произойти? Что за проклятие тяготеет над их походом?

Вольф настолько увлекся этими размышлениями, что не заметил, как Мюсс и робот, обнаружив его исчезновение, вернулись.

Некоторое время они стояли над ним, пытаясь сообразить, что делать дальше. Потом робот заявил:

– Хорошо. Кое-какие резервы у меня есть. До вечера я его понесу. А там…

– Там видно будет, – проскрипел Мюсс.

Робот взвалил Вольфа на плечи, Мюсс вытащил из кармана самодельный компас, проверил по нему направление, и они тронулись в путь.

Через полчаса сбившийся с курса контейнеровоз вывалил свой груз метрах в ста от них. Груз этот по большей части состоял из бидонов с поддельной горной водой, признанной некондиционной жителями некоей далекой планеты, но среди обитателей планеты-свалки она считалась одной из лучших. Появившаяся перед тремя авантюристами мусорная куча также была буквально нашпигована коробками с черствыми, но вполне съедобными булками.

* * *

Город древних утильменов походил на огромную сырную голову, изрядно изъеденную мышами.

Сидя перед входом в одну из его пещер и разговаривая с древним утильменом, Вольф подумал, что все это не более чем видимость. Город, вполне возможно, находится совсем не здесь. То есть вход в него был здесь, а вот сам город вполне мог находиться еще на километр под землей или на десяток километров вправо, на десяток влево. Да и сам древний утильмен, с которым они разговаривали, легко мог оказаться фикцией. Он почти ничем не отличался от обычного человека, на нем даже обнаружилось некое подобие одежды, но из спины у него выходило толстое щупальце и исчезало в зеве пещеры. То есть могло быть и так, что разговаривают они не с самим утильменом, а, к примеру, с его конечностью.

Впрочем, имело ли это значение? Главное – они разговаривали, причем о деле.

– Почему "нет"? – спросил Мюсс. – Мы преодолели такой длинный путь, мы подвергались опасности…

– Думаете, вы первые? – спросил древний утильмен. – Каждый год, как только прилетает корабль бегемотиан, какой-нибудь идиот, сумевший раздобыть копию того дурацкого диска с картой, подбив нескольких товарищей, преодолевает вместе с ними пустыню. Появившись здесь, они принимаются умолять кого-нибудь из моих соплеменников отправиться с ними и предъявить себя для исследования. Как вы думаете, почему ни один из этих безумцев так и не улетел с планеты?

– Возможно, они были недостаточно настойчивы? – спросил робот.

– Они были очень настойчивы. После того как мы закончим разговор, можете пройтись к большому холму из псодолитовых бутылок. Отсюда не видно, но у его подножия лежит множество скелетов. Это те несчастные, которые, усевшись у входа в какую-нибудь пещеру, ждали, когда можно будет схватить кого-то из нас. Мы стаскиваем их останки туда. Там наша свалка.

И древний утильмен улыбнулся.

– Единственное наше желание, это чтобы нас оставили в покое, – продолжал он. – Понимаете? Вам еще повезло, что мы встретились на территории нашего города. Она для нас священна, и мы убиваем здесь только тогда, когда вынуждены защищаться. А попытайся вы мне докучать в другом месте…

– Понятно, – сказал робот. – Но мы тоже небеззащитны. И если уговоры не помогают, можем применить силу.

– Силу? – древний утильмен развел руками. – О какой силе может идти речь? На что вы способны с вашим жалким оружием?

– Я о другом. Мы можем вернуться к бегемотианам и открыть им тайну вашего местонахождения.

– Почему же вы не сделали это сразу? Зачем вам надо было тащиться через пустыню?

Троица молчала.

Немного выждав, древний утильмен изрек:

– Мне кажется, теперь наступило время для раздумий. Ваших раздумий. Если придумаете нечто такое, чего мы еще не слышали, приходите.

И он исчез в пещере. Произошло это так, словно его тело было головой гигантской змеи. Вот только что с ними разговаривал человек, а потом резко дернулся и скрылся.

– Гм… – бормотал Мюсс. – Кажется, наше предприятие зашло в тупик.

– Пойду взгляну на скелеты, о которых говорила эта образина, – сообщил робот.

– Какое тебе до них дело? – спросил Вольф.

– Попробую над ними помедитировать. Попытаюсь внушить себе, что один из них принадлежит моему знакомому.

Шутить он, похоже, и не думал. По крайней мере, двинулся в указанном древним утильменом направлении.

Вольф взглянул вверх. В небе была Бутылочная Пробка. Она висела точно в зените, и это означало, что жары не будет еще часа четыре. До тех пор пока не покажется Мятый Колпак от Машины.

Вытащив из кармана пачку, Вольф оделил Мюсса предпоследней сигаретой, себе взял последнюю и, закурив, попытался подвести итоги.

Прежде всего, они выжили в пустыне, и это был весьма отрадный факт. Но их миссия, кажется, провалилась, так что радоваться нечему. Примут ли его обратно в шарагу? Сомнительно. А значит, он стал таким же перекати-полем, как Мюсс или робот.

Прескверно.

Что делать?> Можно ли найти выход из положения, когда тысячи разумных существ отыскать его не сумели?…

Бутылочная Пробка ушла с неба, и на смену ей явился Мятый Колпак от Машины. К этому времени робот уже вернулся и доложил, что древний утильмен не врал. Скелетов и в самом деле очень много. Попадаются и совсем древние.

Три авантюриста спрятались от жары в устье пещеры. Помня предупреждение, сделанное древним утильменом еще в самом начале разговора, в глубь ее они не сунулись. Все трое еще раз обсудили создавшееся положение. Мюсс заявил, что найти решение там, где до них его никто не смог обнаружить, невозможно. Нечего и думать. Через две недели они отправятся в обратный путь. Робот продержался дольше. О том, что все возможности решения проблемы исчерпаны, он заявил только после ужина. А сделав это, тотчас принялся читать одну из тысяч помещенных в его память электронных книг.

Вольф продолжал искать решение. Ему казалось, что сдаваться рано.

На следующий день он вынужден был признать, что ничего придумать не смог. Уравнение, остававшееся неизменным огромное количество лет, решения не имело. Уравнение, все элементы которого за это время остались прежними. Древние утильмены, остановившиеся в своем развитии, их город, сверхрациональные бегемотиане, возможность уговорить утильменов показаться исследователям, явившиеся за этим авантюристы. Все оставалось тем же самым.

Стоп, а все ли? Один элемент все время менялся. Авантюристы. Те, кто приходил к древним утильменам. В данном случае – их троица. Чем они отличаются от своих предшественников?

Даже не так. Чем лично он, Вольф Виноградов, отличается от предшественников? Умением мыслить? Все они умели мыслить. Наверняка среди них находились и такие, которые по части хитроумия могли дать ему сто очков вперед.

Так чем же?

Знаниями и умениями. А его знания и умения… не могут ли они пригодиться в данном случае?

* * *

– А вы, значит, их представитель? – спросил бегемотианин.

– Именно, – подтвердил Вольф. – Я дипломированный специалист по межпланетному праву. Не верите?

– Отчего, – сказал бегемотианин. – Судя по всему, так оно и есть. Но мы, конечно, проверим ваши фамилию и имя по базе дипломированных специалистов в данной области.

– А пока, позвольте, я продолжу. Как мной уже было сказано, существа, называемые древними утильменами, живут на этой планете более тысячи лет. И я могу это доказать с помощью локаций, артефактов и информационных дисков, любезно предоставленных мне на территории их города. Вы понимаете, к чему я веду?

– Вполне, – сказал бегемотианин. – Таким образом, они имеют право претендовать на статус правящей расы этой планеты. И у вас есть необходимые документы?

– Составленные по всем правилам межпланетной юриспруденции. Подписанные и заверенные десятью свидетелями иных рас. Все, как положено. Вплоть до последней закорючки.

– И они, эти официальные правители планеты, обладают всеми положенными им по статусу институтами управления?

– Даже армией.

– Армия? Откуда здесь армия? Вольф усмехнулся.

– Ее функцию приняли на себя пастухи. Они, кстати, отлично вооружены – не какими-нибудь самоделками, а настоящими бластерами.

– Бластеры? Вы шутите!

– Ничуть. И в случае чего они готовы отстаивать право на уединение, как свое, так и древних утильменов – с оружием в руках.

– Ну, думаю, что до этого не дойдет, – сказал бегемотианин.

– Мне тоже так кажется, – кивнул Вольф.

– А вы трое…

– Мы являемся представителями правителей этой планеты, и по закону вы обязаны обеспечить нашу транспортировку к планете, на которой мы сможем сообщить о вновь образовавшемся субъекте межпланетного права. Хотите, я процитирую вам пункт, в котором об этом говорится, полностью?

– Не нужно, – промолвил бегемотианин. – Я его прекрасно знаю.

– В таком случае…

Бегемотианин покрутил головой, щелкнул зубами и наконец изрек:

– Мы обособленная раса… Но мы всегда соблюдаем законы. Кроме того, считаем право на обособленность одним из первостепенных.

– Я в курсе, – сообщил Вольф.

– Хорошо, – принял решение его собеседник. – Мы вас забираем. Всех троих. Должен еще добавить, что это, скорее всего, последний наш рейс на планету-свалку. После того как она получит официальных правителей, мы здесь не появимся.

– Ваше право.

– И еще…

– Я слушаю…

– Прежде чем вы выйдете из этого кабинета, мне хотелось бы задать вам один неофициальный вопрос.

– Слушаю вас.

– Как вам это удалось?

– Что именно? – спросил Вольф.

– Ну, все это… Как вы сумели их уговорить?

– Совпадение интересов. Древние утильмены хотели, чтобы их никто не беспокоил ни при каких обстоятельствах. Пастухи волновались за свои стада. Объяснить им, что единственной возможностью избавиться от тревог является создание государства, хотя бы в минимуме, достаточном для его юридического признания, было несложно. Теперь древние утильмены получили защиту от ненужных визитеров, а пастухи – от разбойников. За этим приглядывают древние утильмены.

– А вы?

– А я приглядываю за законом.

– Ну что ж, советую прямо сейчас занять амортизационную каюту. Я прослежу, чтобы вас и ваших друзей устроили со всеми удобствами.

Вольф встал и направился к выходу из кабинета.

– А все-таки вы большой хитрец, – сказал ему вдогонку бегемотианин.

– Это просто везение, – остановившись у двери, ответил Вольф. – Ну, вы знаете, как бывает. Нужный человек в нужном месте в благоприятное время…

– Мы все-таки улетаем с этой планеты, – сказал Мюсс.

– Мне кажется, это сон, – пробормотал робот. – И я боюсь, что он кончится.

– Нет, это не сон, – заверил Вольф. Все трое сидели в каюте и ждали старта.

– А дальше что? – спросил робот.

– Я выполню свое обещание, – сказал Виноградов. – И древние утильмены станут официальными правителями планеты-свалки.

– А потом?

– Потом… – Вольф задумчиво потер лоб и вдруг весело улыбнулся. – Потом я найму яхту и вернусь на планету. Если вы помните, я заключил соглашение с древними утильменами, так что с этого момента считаюсь их представителем. Так вот: мне кажется, что за сброшенный на их территорию и, обратите внимание, продолжающий сыпаться до сих пор мусор туземцы нуждаются в некоторой компенсации. Думаю, имеет смысл говорить о значительных, весьма значительных суммах.

– Кажется, ты слишком вошел в роль представителя, – пробрюзжал робот. – Говори проще.

– Короче, куплю себе корабль и вернусь на планету. У меня на ней еще остались кое-какие дела. А вы как? Постараетесь держаться от нее подальше?

– Не получится, – возразил Мюсс. – Мне пришло в голову, что на планете-свалке осталась еще целая куча мыслящих, которые были бы не прочь дать с нее деру. И эти мыслящие, как мне кажется, готовы щедро за свое спасение заплатить. В общем, мы с роботом решили организовать фирму по эвакуации желающих. Ты нам поможешь?

– Помогу, – пообещал Вольф. – Мы ведь все еще компаньоны?

– Вот именно, – подтвердил Мюсс и широко улыбнулся.

За несколько минут до старта Вольфу в голову пришла одна любопытная мысль, и он высказал ее вслух:

– То есть на самом деле мы так и остались привязаны к этой планете. Мне не хочется в этом признаваться, но получается, что найти третий вариант нам так и не удалось.

XОСЕ АНТОНИО ДЕЛЬ ВАЛЬЕ
ДЕРЬМОВОЕ ДЕЛО

– Как вы себя чувствуете сегодня, господин Мюллер? – спросил человек, чье тело было почти полностью скрыто большим дубовым столом.

Он был очень маленького роста, поэтому складывалось комическое впечатление, будто над столом торчит говорящая голова. Кабинет был просторным, с большими окнами, забранными толстыми решетками, от которых в помещение падала узорная тень. Стены увешаны полками с книгами в роскошных переплетах: в основном, научные труды по медицине.

– Я немного не в себе, – выдавил человек, стоявший посреди кабинета. – Абсолютно не помню, что со мной случилось.

– Вообще-то, мы называем это острым приступом депрессии, но вслед за приступом у вас наступило состояние комы, которое длилось… некоторое время.

– Сколько именно? – поинтересовался Мюллер, бросая взгляд на свое запястье. Однако часов на положенном месте не оказалось, и он с досадой поморщился.

– Прежде чем ответить на ваш вопрос, я хотел бы, чтобы вы рассказали мне о том, что осталось в вашей памяти. Если это вам нетрудно, конечно. Присядьте, пожалуйста.

В течение нескольких секунд Мюллер продолжал стоять с ничего не выражающим лицом, рассеянно глядя в окно кабинета. Солнце клонилось к горизонту, и это все, что он видел. Скорее всего, кабинет находится на довольно большой высоте. Из окна были видны и голуби, чьи гнезда наверняка находились под крышами более низких крыльев здания, которое внешне ничем не отличалось от других корпусов Агентства.

Наконец Мюллер сел, но продолжал молчать.

– Меня зовут доктор Торрес, и я работаю в Агентстве, – сообщил сидевший за столом врач, знаком отпуская санитара, который привел Мюллера. Затем он включил небольшой черный диктофон, установленный на столе. – Можете рассказать мне все без опаски: ведь, помимо клятвы Гиппократа, я дал ту же расписку о неразглашении, что и вы…

– Эпопея с "Гулливером Фойлом" завершилась успешно? – перебил его Мюллер.

– Да, все в порядке, но, боюсь, прежде чем я расскажу вам что-либо, следует вернуться к вашим последним воспоминаниям. Мы думаем, что ваш внезапный срыв вызван переутомлением от слишком напряженной работы и, кроме того, сильным впечатлением от техснимков, которые отправил на Землю "Гулливер Фойл" с объекта, получившего наименование "Харон"…

– Харон? – вновь перебил собеседника Мюллер. – Значит, этому… этой штуке уже подобрали название?

– Причем весьма подходящее, вы не находите? – улыбнулся психиатр, но Мюллер лишь криво усмехнулся. – Итак, как я уже заметил, на вас что-то сильно повлияло. Может быть, это был вывод о существовании Иного Разума, который…

– Ничуть, доктор. Фотографии лишь подтвердили известные факты. Вы, должно быть, знаете, что в течение нескольких лет я участвовал в проекте SETI. И уже видел раньше элементы, подобные тем, из которых состоит Харон. Это было несколько лет назад, причем на Земле.

Врач пожал плечами, давая понять, что сообщение пациента перечеркивает все его предположения.

– Что ж, это меняет дело, – сказал он. – Значит, то, что с вами случилось, было вызвано стрессом.

– Возможно, вы провели немало бессонных ночей, изучая мою историю болезни, но вы все еще не понимаете, о чем идет речь. Дело в том, что мы обнаружили Харон несколько лет назад. И я тоже участвовал в работе над этой трудоемкой проблемой. Скажите-ка, доктор, известна ли вам история открытия планет Солнечной системы?

– Очень поверхностно.

Психиатр сменил позу в кресле. Лицо его выражало чисто профессиональный интерес к словам пациента.

– Тогда я должен вам сказать: в большинстве случаев факт существования каждой новой планеты признавался задолго до визуального обнаружения небесного тела – на основе его влияния на орбиты уже известных планет. О существовании Харона человечество также узнало заранее по его гравитационному воздействию на Плутон, но космос слишком велик, поэтому засечь Харон удалось лишь несколько лет назад. Это был очень любопытный объект, по сравнению со всеми предыдущими планетами. Он не испускал никаких электромагнитных волн, а определить его состав с помощью имеющихся телескопов было слишком трудно. Поэтому мы и решили включить его в маршрут "Гулливера".

– Понятно, – кивнул психиатр. – Хотите сигарету?

– Да, спасибо. У меня такое ощущение, будто я не курил уже целую вечность.

Врач нажал потайную кнопку, и в столешнице открылся отсек, где лежали сигареты различных марок, гаванские сигары и зажигалка с логотипом Агентства.

– Вы сказали, что раньше уже видели на Земле нечто, подобное Харону, – продолжал врач, выпуская изо рта почти идеальное кольцо табачного дыма.

– Да, верно. Несколько лет назад меня включили в состав экспедиции, проводившейся под эгидой ООН. Речь шла о странной эпидемии, охватившей обширный район сельвы в Эквадоре. По всей видимости, напасть была вызвана неизвестными бактериями, которые уничтожали всю растительность с поистине пугающей быстротой. Как вы знаете, я не биолог, поэтому сначала был удивлен тем, что меня привлекли к этому делу. Туда была направлена группа первого контакта SETI почти в полном составе, потому что вспышке эпидемии предшествовал сильный взрыв, вызвавший лесной пожар значительных размеров и заставлявший предположить, что речь шла о падении крупного небесного тела. Вы же знаете, какой психоз нагнетается прессой в отношении астероидов… Но когда мы прибыли на место, эпидемия прекратилась сама собой, и для сельвы все закончилось удачно. Последующие исследования показали, что бактерии стали составной частью экосистемы… Думаю, вы помните те события: тогда был создан новый антибиотик на основе энзимов, которые производили бактерии.

– Астроциллин.

– Да, именно так его и назвали, – согласился Мюллер с кислой гримасой. – А в эпицентре бедствия мы встретили воинское подразделение по ликвидации последствий применения биологического оружия. Оказывается, оно с самого начала занималось этой проблемой. Вообще-то, на наш взгляд, присутствие военных в этом месте дурно пахло. Вы же знаете: общественность обычно с подозрением относится к эпидемиям, в которых замешаны американские военные, тем более, что они всегда ведут себя на территории иностранных государств, как слон в посудной лавке… Они-то и показали нам это.

– Объект, аналогичный Харону? – попытался уточнить психиатр.

– Нет-нет, не путайте… В Солнечной системе нет ничего аналогичного Харону. Артефакт, способный влиять на орбиты планет, должен быть приличных размеров. То, что мы обнаружили в сельве, скорее, походило на элемент его структуры. В самом деле, по фотоснимкам "Гулливера" можно сделать вывод о том, что та штука, которую мы нашли, была модулем, аналогичным тем, из которых состоит Харон. Отливающая перламутром сфера диаметром чуть более пяти метров. На ее поверхности обнаружились какие-то странные знаки, и вот тут-то и потребовалось мое вмешательство. Сфера наполовину ушла в грунт, вокруг нее – обгоревшие обломки. С вертолета это очень напоминало снимки местности после взрыва на сибирской реке Подкаменная Тунгуска в 1908 году. Нас заверили, что радиации нет. Видимо, часть содержимого сферы просочилась наружу, и впоследствии это вызвало эпидемию. Техники сказали, что вирус, возможно, выжил благодаря речке, которая протекала в зоне взрыва. Однако в корпусе объекта не было обнаружено ни отверстий, ни даже малейшей трещины.

– Вам удалось выяснить, что же было в этой сфере? – спросил заинтригованный психиатр.

– Да, но для этого понадобилось несколько месяцев работы. Корпус сферы был из необычного полимера, который по своей прочности превосходил самые твердые из всех известных нам материалов. Его внутренний отсек разделялся на несколько частей, в каждой мы нашли несколько тонн металлов и пластмасс, включая и такие, которые нам были абсолютно не известны. Однако больше всего в шаре было органического вещества.

– Вы хотите сказать, что в объекте содержалась жизнь?

– Кажется, там были найдены споры различных видов анаэробных бактерий и какой-то вирус, но большая часть органики была представлена жидким раствором, содержащим нитрогенные токсические вещества. А еще там были органические удобрения всех типов, начиная с глюцидов и кончая белковыми коллоидными соединениями. По всей видимости, такая смесь не предзначалась для какой-то особой цели, хотя у некоторых исследователей имелось особое мнение на этот счет.

– Несомненно, все это очень интересно, но я не вижу связи с приступом, который случился с вами в зале управления полетом "Гулливера".

– Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Мое участие в эквадорском проекте заключалось в том, чтобы попытаться истолковать знаки на корпусе сферы, но, к сожалению, в этой части научных исследований мы продвинулись меньше всего. Практически невозможно расшифровать неизвестный алфавит, если не знаешь языка, к которому он относится. А в данном случае мы даже не могли представить образ мышления существ, построивших такой аппарат. Мы предполагали, что речь может идти о какой-нибудь идентификационной или предупреждающей надписи либо об инструкции по обслуживанию – словом, то, что обычно наносится на корпус наших кораблей. Но нам была неизвестна психология создателей шара, так что таинственные значки вполне могли оказаться, например, молитвой или кулинарным рецептом. Выдвигалось множество гипотез о предназначении сферы, и боюсь, что истинной могла оказаться самая дурацкая из них. Кажется, где-то в Швейцарии есть подземный центр, битком набитый компьютерами, которые до сих пор пытаются прочитать эту надпись… А меня подключили к проекту "Гулливер Фойд". Благодаря этому я оказался в нужном месте, когда станция сфотографировала эту штуку.

– Значит, все-таки я оказался прав, и ваш припадок был вызван именно этим открытием?… Знаете, я не раз просматривал видеозапись того инцидента. Как вы, сидя в ярко освещенном зале, созерцаете "Гулливер" почти с отцовской гордостью. Потом начали поступать кадры с изображениями Харона, и вы замерли перед экраном контрольного монитора на добрых десять минут. Я сотни раз просматривал тот момент, когда выражение вашего лица вдруг резко меняется и вы нападаете на одного из техников, швыряя ему в лицо фарфоровую чашку, где, как мне сказали, был горячий чай. Вы кричали, что кто-то должен положить этому конец. Какая муха вас тогда укусила? Не откажите в любезности пояснить это хотя бы сейчас.

Мюллер с трудом выдержал прямой взгляд врача. Он ощутил себя ребенком, совершившим позорный поступок на глазах у всех. Виновато улыбаясь, он произнес:

– Значит, теперь мне придется объясняться не только с вами. Что стало с техником, на которого я набросился?

– О, не беспокойтесь. Он пострадал скорее морально, чем физически. К тому же успех миссии "Гулливера" быстро заставил его забыть об этом инциденте. Но, скажите, что же вы разглядели на тех фотоснимках?

Мюллер расслабился. Казалось, он был рад тому, что теперь может дать разъяснения или, по крайней мере, попытаться сделать это.

– Вы не представляете, доктор, что это такое – работать над раскрытием тайны на протяжении нескольких месяцев. Когда исчерпаны все возможные зацепки для ее разгадки, остается лишь обратиться к самым абсурдным гипотезам. Вспомните, как наука вновь взяла на вооружение теорию катастроф Кювье в качестве своего излюбленного истолкования неизведанного, когда Альварес объяснил причины иридиевой аномалии в Губио [8]8
  Иридиевая аномалия – находка, сделанная американским геологом Уолтером Альвиресом в 1977 году в ущелье неподалеку от итальянского города Губио. На большой глубине был найден тонкий пласт глины с содержанием иридия, в 300 ран превышающими норму. Этот слой залегал на глубине геологической границы между мезозоем и кайнозоем – время, когда вымерли динозавры. Поскольку обычно содержание иридия в земной коре ничтожно, а в метеоритах концентрация этого вещества почти в 20 000 раз больше. Альварес предположил, что иридиевая аномалия возникла вследствие падения крупного космического тела, вызвавшего глобальную катастрофу, погубившую динозавров. (Прим. перев.)


[Закрыть]. Если что-то можно объяснить столкновением с внеземным объектом, то причины, которые бросаются в глаза, становятся ненужными. Та же знаменитая «бритва Оккама», только вывернутая наизнанку. Да вы и сами знаете, что наука, в том числе и медицина, не свободна от веяний моды: в девятнадцатом веке, когда были открыты микроорганизмы и их патогенные свойства, им приписывали все, что не имело известного происхождения. То же самое происходило и с генами, и с иммунитетом.