Текст книги "Работа над ошибками. Дилогия"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)

13

Есть вещи, которыми совершенно невозможно заниматься, если напряженно чего-то ждешь. Нет-нет, секс к их числу вовсе не относится!

Но представьте себе, что ваша любимая девушка задержалась допоздна. У нее нет с собой телефона. Ваш район пользуется заслуженной дурной славой, но вы не знаете, откуда приедет любимая, и не можете даже встретить ее у остановки. Вам остается только сидеть дома и ждать…

Можно снизить драматизм ситуации. Представьте, что прохудившаяся батарея медленно, но верно затапливает вашу квартиру кипятком. А вызванная аварийная бригада все никак не доедет к вам…

Так вот скажите, вы сможете в такой ситуации читать увлекательный детектив, пить пиво или смотреть веселую комедию? Нет, конечно же. Есть масса других способов, которыми вы сможете убить время, – клеить пластиковую модель танка Т-34, общаться на форуме в интернете, вышивать крестиком. В общем, все то, что занимает пальцы рук, но не требует даже минимальной работы мозга.

– Не пьется, – мрачно сказал Котя, отставляя бутылку.

Мне тоже не пилось. К тому же пиво нагрелось, орешки и чипсы набили оскомину, чудесный морской пейзаж больше не радовал. Организм явно был не в восторге от таких прыжков из зимы в лето.

– Ай-цвай-полицай. – Котя все поглядывал вслед ушедшему Цайесу. – Кирилл, а я ведь начал отличать функционалов от обычных людей.

– Как? – заинтересовался я. – Ауру видишь?

– Какую еще ауру? Чушь это, сказки… Смотрю на человека – и знаю, что он функционал. Кстати, баба мне тоже показалась… подозрительной на этот счет.

Я не стал спорить. Ну как спорить с человеком, который не может ничего объяснить, а говорит «знаю»?

Некоторое время мы валялись на песке, загорая и отогреваясь. Московская осенняя сырость, успевшая уже оккупировать организм, неохотно испарялась. Я вспомнил чьи-то рассуждения, что если бы Петр Первый перенес столицу России не к Балтийскому морю, а к Черному – жизнь в России потекла бы совершенно другим путем. Вздохнул и мысленно согласился. Ну чем Петра привлек холодный и сырой балтийский берег? Впрочем… Может быть, в его время на месте Питера стояла какая-нибудь башенка… и самодержец мог преспокойно отправиться к теплым морям?

Да нет, чушь какая… Как тайну ни храни, а должны быть какие-то предельные сроки на секретность. Со времен Петра информация бы расползлась…

– Полицай бежит, – сказал Котя.

Я сел, приставил к глазам ладонь козырьком, закрываясь от солнца. Почувствовал, что уже слегка перегрелся. Пора в Москву… Полицай действительно бежал обратно, все тем же свободным, красивым бегом – в человеческом мире так умеют разве что какие-нибудь масаи и эфиопы.

Он был один.

– Убил, – тихо и с нескрываемой неприязнью сказал Котя. – Свернул девчонке шею и бросил в джунглях умирать.

Почему «свернул шею и бросил в джунглях умирать»? Вряд ли и сам Котя это знал. Но благодаря своей нелепости образ сразу ожил. Я представил, как Цай догоняет девчонку – та старается бежать быстрее, вязнет в песке, цепляется за лианы, в ужасе оглядывается, кричит, наконец спотыкается – и падает лицом в грязную лужу… Цай прижимает ей коленом спину, резко дергает за волосы, ломая шейные позвонки, вытаскивает из грязи и бросает умирать – еще живую, но парализованную, не способную ни пошевелить руками-ногами, ни даже закричать. Глупая девчонка, посягнувшая на власть злых функционалов, лежит под пальмами и смотрит в высокое небо. По ее лицу бежит маленький крабик, подбирается к глазам, поводит ниточками-усиками и поднимает маленькую, острую, похожую на маникюрные ножницы клешню…

– Тьфу, дурак, – прошептал я. – Тебе надо криминальную хронику писать, а не порно!

– Я пишу иногда, – грустно ответил Котя.

Цай был уже рядом. Помахал рукой, перешел на шаг. Он не запыхался, не вспотел и никак не выглядел человеком, только что преодолевшим десяток километров. Но вот лицо у него было… раздосадованное.

– Сорок пять минут ждем, – поглядев на часы, сказал я.

– Думал, быстрее обернусь, – без смущения признал Цай. Сел рядом с нами, взял бутылку пива, прижал к губам. Заходил под кожей кадык. Он высосал бутылку в один прием, шумно вытер пену со рта, улыбнулся. – Провела меня, зараза!

– Что вы говорите? – радостно воскликнул Котя. По лицу его расплылась улыбка: полицейский заговорил по-русски.

– Бегает хорошо, – объяснил Цай. – Я ее увидел. Но понял, что догоню слишком поздно.

У меня будто что-то щелкнуло в башке.

– Там, где лишитесь способностей?

– Ну да, – горько признал Цай. – До твоей башни от моего участка – пять с половиной километров. Девчонку я догнал бы в десяти километрах отсюда. Там я превратился бы в обычного человека. А она – тренировалась, училась убивать. Ее навыки не пропадут.

– То, что миры разные, – не важно? – спросил я.

– Не важно. Расстояния до точки перехода складываются.

– Как же она тебя обогнала? – с наигранным сочувствием спросил Котя. Так фальшиво, что я испугался, не получил бы он затрещину от полицая. – Ай-ай-ай… простая девушка…

– Простая? – Цай засмеялся. – Она такой же функционал, как я или твой друг. Вот только она предала свою функцию.

Видя наше непонимание, Цай пояснил:

– Бросила свою функцию и ушла! Ладно, никто ее не неволит. Но теперь мутит воду. Организует группы сопротивления. Подымает людей на борьбу против нас. Ну не глупо ли?

– А кто она была? И откуда? – заинтересовался Котя.

Ох, чует мое сердце, слишком уж заинтересовался! Видимо, вчерашняя девица потеряла в его глазах всякую привлекательность, едва выяснилось, что она завела нас в ловушку. А свято место пусто не бывает…

– Не наша и не ваша, – туманно ответил Цай. – Была врачом, дуреха… Мне пора, друзья. Встретимся завтра у Феликса!

Он хлопнул меня по плечу, Коте неопределенно махнул рукой и двинулся в башню. Я растерянно окликнул его:

– Цай! Она вернется к башне?

Цай остановился и пожал плечами:

– Возможно. А что?

– Мне ее задержать?

Невинный вопрос явно озадачил полицейского.

– Можешь, да. Зачем?

– Она ведь наш враг.

– Да… – Казалось, Цай вот-вот впадет в ступор. Будто английский джентльмен, чей верный старый дворецкий вдруг уселся за обеденный стол, взгромоздил на него ноги и закурил вонючую сигару… – Но ты же не полицейский! Зачем тебе ее задерживать?

– Она напала на меня, – напомнил я.

Цай просиял.

– Тогда – задержи. Если хочешь. Или убей.

Когда он скрылся в башне, Котя задумчиво произнес:

– Нет, ну ты погляди, как у них все просто… Задержи или убей!

– У нас, – мрачно сказал я.

– У вас, – согласился Котя. – Ага. Слушай, Кирилл, ты можешь мне денег одолжить? Тысяч пять?

Я чуть было не спросил, откуда у меня деньги. Но вовремя вспомнил про «подъемные». Достал пачку, отсчитал пять бумажек. Поинтересовался:

– Хватит?

– Ага. – Котя как-то очень напряженно и неловко взял деньги. – Я через полчаса вернусь. Подожди.

– Вы с Цаем сговорились? – спросил я, ничего не понимая. Но Котя уже решительно шагал к башне.

Интересно, зачем ему так спешно понадобилось без малого двести баксов? Купить бутыль какого-нибудь навороченного французского коньяка? Не в Котиных привычках. Еще десять ящиков пива? Тоже сомнительно.

Перебравшись в тень от башни (песок был прохладный и чуточку влажный, но это оказалось даже приятно), я улегся поудобнее. Имеет право бедный задерганный функционал, которому предстоит невесть сколько лет работать на таможне, отдохнуть на пляже? Имеет. И даже чуточку вздремнуть…

– Вставай, таможня!

Я открыл глаза. Посмотрел на Котю. Рывком сел. И спросил:

– Ты чего? В Паганэля решил поиграть?

Выглядел Котя убийственно! На нем были коричневые дырчатые сандалеты на босу ногу, зеленые мешковатые шорты, уже сейчас тянущаяся по вороту оранжевая футболка. На голове – что-то вроде лимонно-желтой панамки для детсадовца-переростка. Через плечо – спортивная сумка из кожзаменителя, белая с синим.

– А что? – воинственно спросил Котя.

– Ты выглядишь как пачка с фломастерами, – пробормотал я. – Китайскими фломастерами. Ты чего? Ты куда?

Котя вздохнул. Вложил мне в руку какие-то бумажки.

– Возьми… сдача… Остальное отдам… потом.

Я посмотрел – там было несколько мятых десяток.

– Не могу я дома сидеть, Кирилл, – сказал Котя. – Ну как дома сидеть, когда такое творится? И здесь не могу. Кто я по сравнению с вами? Ну кто?

– Кто? – пробормотал я.

– Да никто! – горько ответил Котя. – Что я буду при тебе сидеть, будто домашний зверек? Лучше пойду я… посмотрю, что это за мир.

– Ага, – сообразил я, едва взгляд Коти обратился к лесу. – Ну… иди. Что ж плохого. Не заблудишься?

– Я купил компас. – Котя продемонстрировал мне настоящий туристический компас. – Тут спортивный магазин, я как от метро шел – приметил. Еще топорик, спички туристические, тушенку, сахар… Лопатку туристическую.

– Зачем?

– Говорят, полезная вещь в походе.

Я посмотрел в его храбрые глаза, стеснительно спрятавшиеся за линзами очков, и вздохнул:

– Почему рюкзак не взял?

– Дорого, – неубедительно соврал Котя.

– Да не ври! Рублей триста-четыреста, если плохой. Не дороже этой сумки.

– Не умею я рюкзаки носить…

– Рюкзак – не акваланг, Котя.

– У меня с рюкзаком вид как у идиота.

– Это ты с сумкой будешь идиотом, – продолжал я битву. Честно говоря, турист из меня был немногим лучше Коти, но все-таки…

– Никаких рюкзаков, – уперся Котя. – Я плечи натру, буду за каждую ветку цепляться…

– Хрен с тобой, – сдался я. – Лекарства?

– Бинты, йод, анальгин. И левомицетин. Лучшая вещь от поноса.

– Котелок взял? Крупу?

– Да зачем мне котелок, что я, буду кашу варить? Я ее ненавижу. Тушенка, сгущенка, сахар.

Я молча потянул к себе его сумку. Котя не дал, отдернул.

Но оказалось, что мне и не нужно заглядывать в сумку. Все-таки я был таможенник.

– Еще сухарики ржаные, диетические, «Елизавета», – сказал я с сарказмом. – Через полчаса их консервными банками в труху сотрет. И свежий номер «Спорт-экспресса». Ты бы лучше рулон туалетной бумаги взял! Детский крем от опрелостей… да, полагаю, ноги ты себе быстро собьешь. А зачем тебе в джунглях упаковка презервативов?

Котя покраснел как рак. Но ответил твердо:

– Я читал, что их выдают всем американским коммандос. Потому что очень полезная вещь в любых жизненных обстоятельствах.

– Тьфу на тебя, – только и сказал я. – Подожди тут!

Конечно, у меня не было рюкзака и котелка. Но я нашел туалетную бумагу, приличную кастрюльку и немного продуктов взамен обреченных сухариков. Еще в пользу влюбленного туриста был пожертвован хороший нож (я понимаю, топорик в походе – это хорошо, но как без ножа?) и мое собственное одеяло. Я туго свернул его в рулон и перевязал найденной на кухне веревкой так, чтобы одеяло можно было нести за спиной вместо рюкзака.

– Спасибо, – слегка виновато сказал Котя, принимая снаряжение.

– Ты бы хоть сказал мне, что собираешься делать!

Котя пожал плечами:

– Пойду к лесу. Прогуляюсь вдоль берега.

– Ну слава Богу, ты хоть в джунгли не собираешься…

– Это посмотрим, – храбро сказал Котя. – Да с чего мы взяли, что это джунгли? Может, березовый лесок? Из зверей – только зайцы?

– Ага. – Я посмотрел на густую темную зелень на горизонте. – Березки… зайцы… Да-да. Слушай, Костя… ты поаккуратнее.

– Хорошо.

Мы неловко пожали друг другу руки, Котя перехватил поудобнее свою идиотскую сумку и пошел к лесу.

А я постоял несколько минут, глядя, как он уходит. Медленно, увязая в песке. Совсем не так, как унеслась бывшая докторица, подавшаяся в террористки, совсем не так, как Цай-полицай. Обычный городской житель, попавший на природу и даже не пытающийся изображать матерого путешественника.

Я подумал, что у меня с самого начала переделок было ощущение, будто я – герой приключенческого романа. То сплошной детектив вокруг, то мистика, то фантастика… На самом деле так бывает у каждого человека и всегда, только жанры обычно не такие увлекательные. Обычно мы – герои сопливых мелодрам, где нет ни прекрасных принцесс, ни отважных рыцарей; нудных производственных романов, в которых никому не нужен твой трудовой подвиг; буффонад, где в роли паяца – ты и никто другой.

Сейчас, глядя вслед Коте, отважно шагающему в чужой мир в одеяниях дачника, вышедшего прополоть морковь, я вдруг подумал – вдруг это его роман? И это Коте суждено идти по чужим мирам, от таможни к таможне, постепенно обрастая мускулами, овладевая искусством боя на туристическом топорике (и лопатке!), расправляя чахлую грудь и расширяя тощие плечи. Где-то на пути офтальмолог-функционал исцелит его близорукость. Потом Котя найдет свою смуглую принцессу, они возглавят народное восстание против функционалов и первым делом набьют физиономию Цаю… А я все буду сидеть в башне и орать на проходящих: «Куда прешься, там средневековье, а у тебя в кармане – пистолет Макарова!» Ведь кроме героев и злодеев, в приключенческих романах есть еще и те, кто растит хлеб, строит дома, ловит рыбу…

Тьфу!

Ну что за патетика!

Я повернулся и пошел в башню. Скорее всего Котя вернется завтра. Или послезавтра. Помятый и хватающийся за поясницу после ночевок на голой земле, разбивший очки и искусанный комарами…

Решив не уподобляться героям приключенческих романов, я набрал в ванной ведро воды, нашел швабру и тряпку. Скажите, ну каким идиотским должен быть механизм материализации предметов, чтобы создать половую тряпку заранее рваной и грязной?

Засучив рукава, я принялся мыть пол, начав с первого этажа. Не помню ни одного романа, где герой моет пол. Не геройское это дело. А что поделать, если наследили?

Швабра помогала плохо, пришлось согнуться и начать оттирать пол, как в детстве. После школы я все как-то пылесосом обходился… или мамиными визитами… или теми подругами, что хотели показать себя хозяйственными и домовитыми…

В дверь со стороны Москвы постучали.

– Входите, не заперто! – ехидно крикнул я, выпрямляясь. Поясница слегка ныла.

В башню вошел политик Дима.

Выглядел он очень странно. Как обычный человек. В джинсах, грязноватых туфлях и куртке «отечественного производителя», как это принято говорить у них, в парламенте. В политике так одеваются либо маргиналы, либо перед встречей с народом.

– Милости просим, – сказал я. – А я тут порядок навожу.

– Порядок – это хорошо, – кивнул Дима. – Давно пора навести. Кирилл, ты брось-ка свою тряпку. Нам с тобой надо поговорить, а времени у меня немного.

Я кивнул, бросил тряпку. Спросил:

– Если хотите, можно туда… на берег. Для полной приватности.

Дима покачал головой:

– В твоей башне нас никто не подслушает. Не бойся. Кофе напоишь?

– Растворимый. Ничего?

– Да ничего, – демократично махнул рукой политик. И ввернул редкий неологизм: – Растворяшку так растворяшку!

В некоторой растерянности я повел политика наверх. Вымыл руки, поставил кипятиться чайник. Турка на кухне имелась, но вот кофе молотого не было…

– Просто живешь, – сказал тем временем политик, оглядываясь. – Холодильник тебе надо. Я распоряжусь, чтобы тебе привезли… и продуктов. Последнее дело – голодать… Да. Я тут немного про тебя разузнал. Ты уж извини.

– Да ничего, ничего! – Я с удивлением понял, что властный голос депутата вызывает невольное желание с ним согласиться. Не знал бы, что обычный человек, – заподозрил бы политика-функционала. – Понимаю.

– Ты хороший, правильный парень, – продолжал политик. – Ну, политические твои взгляды мало меня интересуют, за кого хотел, за того и голосовал… Политика – она дрянь по определению, мы же понимаем. А все остальное мне в тебе нравится. Ты никуда не собираешься сваливать из нашей страны. Душой за нее болеешь. Вёл… ну, почти здоровый образ жизни.

– Подождите! – Я почти закричал. – Как разузнали? Я же… исчез из вашей реальности?

– Наталья дала твое досье, – пояснил политик. – Ты уж извини, мне пришлось выразить сомнения в твоем моральном облике, и она…

– У нее на меня досье? И что там написано?

– Там все написано.

Я замолчал. Очень неприятно узнать, что существует досье, где про тебя написано все. А еще неприятнее смотреть на человека, который это досье читал.

– Она же акушерка. Это ее работа – все знать о человеке, который станет функционалом. – Политик посмотрел на меня с явным сочувствием. – Ты не напрягайся так. Меня интересовало только одно: являешься ли ты патриотом своей родины. Выяснилось, что являешься.

– Родине требуется моя помощь? – Против воли прозвучало это не иронично, а скорее патетично.

– Да, Кирилл. Судя по тому, что ты подряд пробил двери и в Кимгим, и на море, в два самых популярных мира, у тебя хороший потенциал. А еще прекрасная смесь деловой хватки и романтизма. Я не припомню, чтобы на какой-то точке перехода совмещались два эти мира…

– И что от меня нужно? – наливая кипяток в чашки, спросил я. – Передавать диппочту? Доставить секретный пакет из Кимгима?

– От тебя потребуется открыть дверь в новый мир, – твердо сказал политик. – Я знаю, что этот мир существует. Но в него не открывали дверей больше пятидесяти лет. А у тебя, я уверен, получится.

– Зачем мне открывать эту дверь? – спросил я насмешливо. – Господам функционалам скучно в имеющихся мирах?

– Я не функционал! – вдруг рявкнул политик. Встал, гневно посмотрел на меня. – И не надо смотреть на меня будто я враг! Эта дверь нужна нашей родине. Твоей родине!

Мне захотелось прикрикнуть на него в ответ. Пусть в парламенте своем орет, у них там вечно потасовки, недавно на комиссии по нравственному воспитанию молодежи один депутат другому скулу кастетом сломал…

И вдруг, глядя на политика, я с удивлением понял, что он говорит вполне серьезно. Он не себе ищет каких-то хитрых удовольствий и не интригу против Натальи Ивановой и компании затеял. У него и впрямь мечта сделать жизнь в нашей стране лучше!

– Как я могу куда-то открыть дверь? – спросил я уже беззлобно. – Они сами открываются. Поутру.

Весь запал политика тоже куда-то делся. Он сел, взял чашку с кипятком, щедро сыпанул туда кофе. Честно сказал:

– Не знаю. Но ты же функционал. У вас должны быть… э… какие-то хитрости?

Прозвучало это почти жалко.

– Я в этом бизнесе недавно, – неуклюже пошутил я. Уселся напротив политика и спросил: – Так что именно надо? Куда идти?

Говоря это, я твердо понял – ответ мне не понравится. Вот даже несмотря на неожиданную симпатию к политику – не понравится! Он сейчас такое завернет…

Так и случилось.

14

В любой хорошей сказке есть момент, когда героя посылают на поиски. Иван-Царевич отправляется в поход за молодильными яблоками. Бильбо в компании шайки гномов плетется за сокровищами дракона. Гарри Поттер ищет тайную комнату. Атрейо устремляется на поиски границ Фантазии.

Все эти действия, очень развлекающие праздных зрителей, самому посыльному совершенно не нужны! Иван провел бы время на сеновале с румяной дворовой девкой; Бильбо выкурил трубочку душистого хоббитского табачка; Гарри Поттер, сублимируя подростковые комплексы, полетал на метле; Атрейо отправился на охоту за пурпурными бизонами. Но команда отдана: царь-батюшка гонит со двора, суровые гномы хватают за волосатые ноги, злой василиск ускользает в свое логово, Ничто методично уничтожает Фантазию. У героя нет выбора, и он отправляется в путь.

Надо заметить, что все эти поиски направлены на нахождение чего-то материального. Молодильное яблоко, мешок золота, мрачное подземелье под школой (кстати, любой ребенок знает, что мрачные подземелья есть под каждой школой), пограничный столб с надписью «Здесь у автора кончилась фантазия»…

Очень, очень редко герой отправляется за чем-то нематериальным. Нет, не за «тем, чего на белом свете вообще не может быть» – за этой фразой явно скрывается невидимый прислужник, сбежавший из «Аленького Цветочка». Только и вспоминаются, что спутники девочки Элли, которые в Изумрудном городе искали ум, храбрость и любовь… да и то – получили они в итоге отруби, опилки и касторку.

Вот я и ожидал, что политик Дима поведает мне об острой потребности нашей родины в золоте и бриллиантах, на худой конец – в древних секретах или новейших технологиях.

Я ошибался. Я его недооценивал.

Дима, не поморщившись, отхлебнул остывший кислый кофе и сказал:

– Я бы попросил тебя найти для родины национальную идею. Новую национальную идею.

Некоторое время мы смотрели друг на друга.

– А что еще найти? – спросил я. – Альтруизм? Ум, честь и совесть? Прибавочную стоимость?

– В альтруизм не верю; ум, честь и совесть у нас уже были. Прибавочную стоимость тоже не надо, обойдемся без революций. Нужна идеология.

– Дима, – сказал я твердо. – Со мной бы попроще, а? Я же готов помочь. Пусть всем будет хорошо – и Родине, и Москве-столице, и всему прогрессивному человечеству. Только я тупой от рождения. Пока мне не объяснят, в чем дело, – не понимаю.

– Существует мир под названием Аркан. Выходы туда открываются редко. Последний был на Урале, в Оренбургской области… разрушен в пятьдесят четвертом по решению ЦК КПСС… решение принимал еще Сталин, но при его жизни не успели… – Дима замолчал. Покачал головой: – Нет, не с того начал. Функционалы про Аркан говорить не любят, однако главное я выяснил. Он идентичен Земле. Это единственный мир, который в точности соответствует нашему. Разница лишь в том, что время Аркана опережает земное примерно на тридцать пять лет.

– Ага, – сказал я. – Это что – наше будущее?

– Не знаю, – ответил политик. – Если и будущее, то оно не предопределено. Но если удастся туда попасть… почитать газеты, порыться в учебниках и энциклопедиях… Станет ясно, какие опасности могут ждать страну. И что должны делать настоящие патриоты, чтобы помочь своей родине.

Я спросил:

– Вы просили открыть туда дорогу? Ту же Наталью?

Политик поморщился:

– Ты не совсем понимаешь наши отношения… Я просил. Она ответила, что двери по заказу не открываются. И перестала общаться на эту тему. Рычагов давления на нее у меня нет. Что я могу противопоставить функционалу?

– Силу.

– Очень трудно. Ты догадываешься, как полвека назад уничтожили твоего коллегу-таможенника, державшего проход в Аркан?

– Нет.

– Ну и не знай. – Политик улыбнулся. – Он отказался закрыть проход в Аркан. Да и не мог этого сделать. По сути, ему требовалось бросить свою функцию… а он не хотел этого. Больше года власти торговались с функционалами. Все усложняется тем, что у вас нет явной верховной власти, только невнятная система старейшин и силовых лидеров. В конце концов функционалы согласились, что власти СССР имеют право выяснять отношение с непокорным таможенником один на один. Огромная страна против одиночки-функционала… мне кажется, ваши просто решили посмотреть, что произойдет. Кто кого пересилит…

– Ну и?

– Прохода в Аркан с тех пор нет, – туманно ответил Дима. – Насколько я знаю, в других странах тоже. А он нужен… так нужен!

– Хорошо, – сдался я. – Это интересно. Да и полезно, наверное. Я согласен.

Политик крепко похлопал меня по плечу:

– Молодец. Да ты представь – если мы будем знать, грозит ли стране внешняя опасность, какие действия власти народу понравятся, а какие – нет, какой должна быть правильная власть… это же огромная польза!

– Еще землетрясения, пожары, теракты, катастрофы, эпидемии… – добавил я.

– Цунами, извержения вулканов, – согласился политик.

Я подозрительно посмотрел ему в глаза. Издевается?

– Глобально надо мыслить, Кирилл, – укоризненно сказал политик. – Представь, что накануне тихоокеанского цунами Россия предупредила бы народы региона об опасности! Мол, наши новейшие спутники сообщили… Насколько вырос бы авторитет России на мировой арене!

– А… ну да, – признал я. – Как-то не подумал. Так что мне делать? Как туда открыть дверь?

Дмитрий встал, прошелся по кухне. Посмотрел в окошко на Кимгим. Сказал:

– Этот мир очень популярен. Каждый третий таможенник открывает сюда проход. Даже чаще… А знаешь почему? Это жюль-верновщина. Мир, где техника застыла на границе девятнадцатого и двадцатого века. Где создали огромные паровые машины и построили сети железных дорог вместо автострад. Где в океанах водятся чудовища, а земной шар еще не исследован до конца… к примеру, Австралия почти не заселена. Тут просто жить, Кирилл. Уютно. Многие тут любят проводить отпуск.

– Кто – многие?

– Политики. Там ведь и подурачиться можно. Поинтриговать. Он же лоскутный, этот мир. Города-государства, конфедерации из независимых княжеств и свободных территорий. Тут идут игрушечные войны – пятьсот человек против семисот, к примеру. С четкими правилами ведения войны. Даже злодеи все как один опереточные… Многие наши покупают себе домик в каком-нибудь городе, представляются путешественниками… и проводят там все отпуска. Народу говорят, что едут на Канары, а сами – сюда, на Землю-три.

– Земля-три?

– Ну да. Ты же не думаешь, что весь мир называется как один город? Кимгим популярен, но не более того… Твои вторые двери выходят на Землю-семнадцать. Там нет людей. Вначале думали, что это двери в далекое прошлое, но там совершенно обычные растения и животные. Все точь-в-точь как на Земле. Только нет людей. Популярное местечко для отдыха… Как полезут туристы, ты их начинай гонять, чтобы не устраивали шашлыки у самой башни. А то быстро все засрут!

– Как мне их гонять? Там же наверняка сплошь политики и олигархи. Да? И всякие деятели культуры.

Дима с иронией посмотрел на меня:

– Кирилл, очнись. Что тебе политики и олигархи? Подходишь, строго сдвигаешь брови, грозишь пальчиком – и безобразия прекращаются. Ты контролируешь переход между мирами в удобной точке Москвы. Это повнушительнее сотни нефтяных вышек, поверь…

– И все-таки я не понимаю, почему открылись именно эти двери.

– Открываются двери в те миры, куда ты хочешь попасть. Почему я и думаю, что у тебя может получиться: обычно Земля-три и Земля-семнадцать привлекательны для разных людей. Ты, похоже, достаточно разносторонний, раз открыл туда двери. Может, и с Арканом получится?

– Какой у него номер? – зачем-то спросил я.

– Это эпизодически открытый мир. Они не нумеруются. Просто Аркан. – Политик подошел к лестнице, задумчиво посмотрел на меня. – Пора мне. А ты попробуй, Кирилл. Я в тебя верю. Еще неделю-другую ты можешь помочь своей стране.

– А потом?

– Потом тебе станет на нее наплевать. – Дима огорченно развел руками. – Я потому и спешил с тобой поговорить. У тебя еще две двери, Кирилл. Два мира. Не прогадай, прошу тебя.

Он начал спускаться. Я – следом. Проводил политика и убедился, что либо его и впрямь никто не сопровождал, либо охрана ждала в отдалении от башни. Подняв воротник куртки и ссутулившись, будто сыщик в классическом детективе, Дима двинулся прочь.

– Национальную идею, – с легким восхищением сказал я, закрывая дверь. – Ну да! Лихо!

Конечно, в просьбе политика что-то было. Если и впрямь существует мир, где календарь давно ушел вперед, – почему бы не воспользоваться? Подложить соломки на те места, где предстоит падать?

С другой стороны – возможно ли это на практике? Из слов политика можно было понять, что Сталин приказал уничтожить переход в Аркан, когда узнал о развале Советского Союза. Допустим. А Хрущева и Горбачева не тронул?

Ох темнит политик! Все-таки насколько проще, когда тебя просят о чем-то материальном. «Бац… Вот голова дракона, король! Я выполнил свое обещание!» А в ответ: «И я выполню свое, принц! Вот тебе рука принцессы! Шмяк…»

Но все-таки я решил честно исполнить данное ему обещание.

Отчасти – чтобы помочь своей стране. Отчасти – из любопытства. Гигантские спруты на набережных и ласковые тропические моря – это интересно, конечно. Но долетят ли люди до Марса, построят ли город на Луне? Будет ли мировая война? Вылечат ли рак, СПИД и насморк? Снимет ли Питер Джексон «Хоббита»?

Я вдруг представил себе все те маленькие эгоистические радости, которые можно получить от двери в будущее. Пускай я могу лечить болезни у функционалов, а радостям гастрономии предаваться в ресторане Феликса. Но никто из них не напишет романа за Умберто Эко, не снимет фильм за Спилберга, не сочинит песню за Арбенина, не выпустит третий «Фоллаут».

Попробую. Лягу спать с мечтой о будущем.

Но отойти ко сну удалось не скоро.

Вначале я домыл пол на первом этаже. Потом убрал весь мусор с пляжа. Недопитое пиво вернул на кухню, пожалел об отсутствии холодильника – и сунул пару бутылок под холодную воду. Вернулся на берег, сел и стал смотреть на океан. За спиной садилось солнце, моя тень дотянулась до самой воды. Тень от башни, казалось, тянулась к самому горизонту.

Долго любоваться закатом мне не дали – постучали в дверь из Кимгима. Я почему-то решил, что это вернулся Цай.

Но это оказались два хорошо одетых джентльмена (язык не поворачивался назвать их иначе), похожих будто отец и сын или дядя и племянник, которые поинтересовались, куда можно пройти из моей башни.

Москва их не заинтересовала. У меня сложилось ощущение, что их вообще не интересовала наша Земля, – стало даже немного обидно. На морской мир они посмотрели с явным интересом, но он их тоже не устроил.

Мы очень вежливо раскланялись. На прощание старший из мужчин, которого я мысленно назвал дядюшкой, предложил мне сигару. Я подумал и принял подарок. Никаких тревожных ощущений в душе не возникло. Видимо, таможенник был вправе принимать мелкие подношения.

Вскоре после этого постучали в московскую дверь.

Эту компанию опознали бы завсегдатаи модных тусовок и ночных клубов. Даже я, хоть и не вспомнил имен, узнал популярного молодого рэпера (наяву он выглядел совсем мальчишкой – самоуверенным, пыжащимся мальчишкой) и блондиночку лет семнадцати из какой-то девичьей группы: то ли «Ириски», то ли «Тянучки», то ли «Сосалки». Никогда не мог запомнить названия этих странных коллективов, где главное не голос или текст, а несколько штук длинноногих миловидных исполнительниц, отличающихся только цветом волос.

С рэпером и певичкой была свита: два парня и две девчонки. Видимо, поклонники. Всем не больше двадцати. Судя по наглым глазам, дорогой одежде и припаркованным в сторонке машинам – тоже золотая молодежь. Только в отличие от рэпера и певички – веселящаяся на чужие деньги. Их папы-мамы когда-то удачно украли кусочек страны. Страна была большая, кусочек жирный, и теперь отпрыски могут проводить время, дрейфуя между парижскими бутиками (экстравагантные особы предпочтут лондонские) и модными европейскими дискотеками (продвинутая молодежь выбирает японские).

Из шестерых только один знал о функционалах – парнишка-рэпер. Певичка, похоже, путешествовала между мирами и не особо удивлялась. А вот золотая молодежь (мой папа почему-то называет таких мажорами) отчаянно трусила и от этого становилась все наглее и неприятнее. Рэпер сразу же выбрал Землю-семнадцать. Едва увидев океан, золотящийся под последними лучами солнца, молодежь принялась восторженно и обильно материться. Только крашеная медноволосая девчонка, виснущая на чахлом плече кавалера, пискнула, что «на Фарерах круче». Почему она вспомнила холодные Фареры – не знаю. Может быть, это единственное туристическое место, где ее приятели не бывали и не могли ничего возразить?