Текст книги "ИнфоСфера (СИ)"

Автор книги: Сергей Скиба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Глава 2

Глава 2

Я вот, например, совсем из другой эпохи. Жутко древний тип. Ископаемый, можно сказать.

Воспоминания всплывают, прошлое бежит перед глазами документальным фильмом. Раньше у меня была обычная жизнь, обыденная.

Родился ещё до двухтысячных. В детстве мать отдала меня на лёгкую атлетику. Кольца, брусья и так далее. Поэтому вырос я спортивным и подкачанным. Всё детство и юность мотался по соревнованиям. Сдал на все разряды, потом стал кандидатом в мастера спорта, а под конец и одним из самых молодых мастеров.

Но на семейном совещании неожиданно выяснилось, что поступаю на юридический. Потому что у дяди своя маленькая контора в столице. Он меня в неё устроит после универа. Спортивный век короток, а если учесть как держава поддерживает бывших спортсменов – перспективы туманные. А юридическая практика это престижно и прибыльно.

На возражения, что я в жизни толком-то никогда не учился, а юристика – это вообще-то сложно и дорого, дядя ответил:

– Во-первых: не юристика, а юриспруденция. Во-вторых: парень ты неглупый. Всему, что нужно научишься уже на фирме во время практики, потихоньку. В-третьих: у меня есть друг декан. Он ректора уже уболтал. Будешь себе спокойно выступать на соревнованиях за университет. Зачёты автоматом. В-четвёртых: поступишь на бесплатное. Ты же будущий олимпиец. Надежда нации. А квартирку я тебе уже снял, на всё время обучения. Единственное моё условие: Чтобы ты получил диплом. Неважно за какие заслуги. Главное чтобы ты серьёзно относился к жизни и не бакланил. Помогать я больше не буду, и так расстарался, теперь ты сам должен показать, что чего-то стоишь. Уяснил, племяшь?

– Уяснил.

После поступления жизнь не особо изменилась. Те-же тренировки, сборы и соревнования. Подготовка к олимпиаде. Я уже в олимпийских командных списках и подаю надежды. Учёба – это пару раз в семестр явиться к дядиному другу декану и отдать-забрать зачётку. Лепота, а не учёба.

А что денег не хватает? Так, а кому их хватает? Квартира есть, холодильник не пустой. Не жизнь, а малина.

Потом я встретил ЕЁ.

Анна. Жгучая брюнетка. Красавица. Самостоятельная до мозга костей – родители под боком, но она подрабатывает в каком-то НИИ, то-ли лаборантом, то-ли принеси-подай. Деньги платят неплохие для неполного рабочего дня. А неполный он поскольку моя умница ещё и учится в институте на архитектурном – гуманитарий в общем. Хотя, я тут давеча заглядывал в свои учебники и понял, что я тоже гуманитарий, но только в другом, в оскорбительном смысле. Ничерта не разобрался толком в юридических талмудах. Понятия не имею, как дядька такого тупого племянника собрался сделать адвокатом.

Ещё Анюта тоже спортсменка, в зале и познакомились, только она занимается каратэ. Коричневый пояс. Бойкая особа во всех смыслах. Ни за словом в карман не лезет, ни за делом.

Я стараюсь быть тихим, ни в каких ссорах, а тем паче драках не участвую. Они же травмоопасны! Небольшой перелом или растяжение и капец карьере. Как минимум вылечу из графика подготовки. А олимпиада не за горами, оно мне надо? Наше всё: Размеренные тренировки, сбалансированная диета, осторожность в повседневной жизни.

Анюта же, она ОГОНЬ. Взрывной темперамент. Левый хук, правый хук и, коронный, с вертушки в голову. Не знаю как мы сошлись, видимо, противоположности всё-таки притягиваются.

Её подруги говорили о нас: сладкая парочка – Ан и Эн. Анюту с детства прозвали на английский манер – Эн. А меня за компанию сократили с Андрея до Ана, чтобы было прикольнее.

К малиновой жизни добавились нотки мёда. Я летал на крыльях любви, все упражнения получались проще и лучше. Пока в один плохой день...

Живём мы порознь, потому как у Эн очень строгие родители. Они на наши встречи смотрят положительно, ну ещё бы – дочь отхватила олимпийца, призёра, пусть пока и будущего, а вот съезжаться – это, видите ли, только после свадьбы.

Кажется, тогда мы возвращались с тренировки. В большом спорткомплексе несколько залов, так что иногда подгадать расписание удаётся. Едем в метро, никого не трогаем. Поздний вечер, людей мало на удивление. На очередной остановке в вагон входят три шумных, хохочущих типа. Парням захотелось приключений и они сходу ко мне:

– Закурить есть?

– Я не курю, – а сам уже чую неприятности, от парней несёт перегаром, одного заметно пошатывает.

– А если найду?

Банальный наезд. Сто раз о таком слышал, но до этого момента не попадал. Дальше уже понятно, что будет. Как бы их урезонить спокойно, чтобы без махача? Один помалкивает, стоит чуть в стороне. Может вменяемый и угомонит дружков?

Но сделать я ничего не успел. Эн поднялась с сидения:

– Сейчас ты неприятности найдёшь, алкаш. А ну свалили все трое! – грозная такая, на голову ниже всех, на двадцать килограмм легче, но задор так и хлещет.

– Ты очумела, коза?

Самый здоровый потянулся к Эн, чтобы схватить за куртку. И даже схватил, за что, естественно, получил открытой ладонью в нос. Нежные ладошки у каратистки только с виду, а на самом деле она ими доски ломает. Доски, конечно, не сороковка с пилорамы, а специальные – для каратистов, но тем не менее. Эн врезала так, что мало гопнику не показалось. Он попятился, перепутал левую ногу с правой, споткнулся и шмякнулся на грязный пол. Об который ещё и тупой башкой своей приложился.

Я, конечно, подобрался весь, чтобы в случае нужды сразу придти на помощь, но это пока не нужно. Эн развлекается – бухие имбецилы ей не противники.

Тот что пошатывался рьяно ринулся в драку и я смог восхищённо наблюдать за коронным с вертушки в голову. Почти танцевальный разворот, белый кроссовок на нежной девичьей ноге попадает в небритый подбородок. Придурка просто выключило, будто вилку из розетки вытащили. Завораживающее зрелище, вечно можно наблюдать. Я даже начал аплодировать когда заметил как третий, что молча стоял чуть в стороне, вынул из карманов руки. Блеснула сталь. Что-то длинное и тонкое, то-ли шило, то-ли спица.

Стоять и смотреть как моей девушке сзади протыкают печень, я, естественно, не стал. Врезал идиоту в голову, всё равно в ней мозга нет, переживёт. Поножовщина это уже серьёзно, такое прощать нельзя. Поэтому врезал от души, а парень я здоровый – шило и его обладателя перекинуло через боковой поручень, будто ветром сдуло. Вот только удар у меня не поставлен, голая сила без огранки. Вместе с чужой челюстью хрустнуло и что-то у меня в кулаке.

После бесславного поражения парни внезапно осознали степень своего падения. Долго извинялись, убеждали, что просто обознались. Ага, как же. Знаю я таких, обознавшихся. Как по рылу получат сразу становятся добрыми и законопослушными. В общем, они подобрали приятеля с шилом, который в сознание так и не пришёл, и вышли на следующей же станции.

А на следующее утро рука у меня опухла самую малость и неприятно ныла, а руки это мой главный рабочий инструмент. Вместо утренней пробежки я побежал в больницу. Рентген ничего не выявил, но доктор сказал, что при трещинах костей кисти так зачастую и бывает.

– Какая олимпийская сборная, молодой человек? – всплеснул руками пожилой медик с профессорским выговором. – При сомнениях в рентгенологическом диагнозе рекомендуется иммобилизация в гипсовой повязке даже, если рентгенограммы в норме. Можете отказаться, но раз вы спортсмен, сами понимаете чем чреваты нагрузки на треснувшую, а возможно даже поломанную кость. Чудес не бывает, либо сейчас гипс на две недели, либо потом на восемь.

Ну и ещё что-то рассказал о симптоматике,.. если наличествуют боли при пальпации,.. и других своих умных штуках. Потом вызвал сестру с санитаркой, и те намотали гипс, чтобы не шевелились мизинец и безымянный палец.

Через неделю команда уезжает на базу олимпийской подготовки, а на мне «белая рукавичка» по самый локоть. Тренер даже не ругался, помотал головой, закатил глаза и указал на дверь. В сборной на одно место претендуют сразу несколько человек, так что незаменимых нет. Ждать пока выздоровею и наберу форму олимпиада не будет.

– Сам виноват, – развёл руками тренер. – Я же сто раз предупреждал не лезть в разборки. Да не расстраивайся, ты ещё молодой. Будут у тебя ещё призы и олимпиады. Приходи после выздоровления, изменим рабочий план тренировок.

Жизнь моя осталась такой же медовой, но привкус малины из неё исчез. Для начала вызвал ректор и, вежливо, но непреклонно разъяснил, что эту олимпиаду я уже профукал, до следующей ещё четыре года, а учиться мне осталось всего ничего. И раз я не прославляю имя университета на спортивном поприще, значит должен грызть гранит науки как все. За былые заслуги он меня оставляет на бесплатном. (На самом деле заслуги ни при чём. Это дядин друг декан вовремя подсуетился – поговорил с ректором.) Но контрольные, зачёты и дипломную работу – делай как остальные.

Только остальные всё это время учились, а я нет. Навёрстывать не вариант. Я, конечно, считаю себя дофига умным, но не настолько же. Остаётся, оплачивать «помощь» преподавателей согласно прейскуранту. На юридическом конфетами и шампанским не отделаешься, у всех жёсткая такса в баксах. Но где наша не пропадала? Мне доучиться осталось совсем чуть-чуть. Выкручусь как-нибудь.

Первым делом съехал с приличной квартиры и поселиться в скромной общаге. Дядину жилплощадь сдал господам с деньгами. И вроде платят прилично, да только «преподавательские услуги» обходятся почти в полтора раза дороже. А ведь ещё и жрать хочется время от времени, как назло.

Устроился в ночной клуб. С моими физическими данными это оказалось просто. Сначала, конечно, думал вышибалой, но травмоопасное это дело. Ещё есть надежда в следующей олимпиаде всё-таки поучаствовать, а для этого нужны руки без переломов. Впрочем, опыт легкоатлета и тут пригодился. Стриптиз он ведь требует не только красивого тела, но и красивых движений. Ну, а что? Не дворником же работать, да они столько и не зарабатывают.

Анюта как узнала смеялась наверное минут пять без остановки. Теперь ходит иногда на мои представления, то-есть танцы. Девушка она продвинутая, по глупостям не ревнует. Даже сама сунула как-то двадцатку баксов мне в стринги, шутница.

Но на питание всё равно не хватало и любимая предложила пойти ещё и в НИИ, где сама подрабатывает. Начальству очень срочно понадобился ещё один сотрудник. Я согласился не столько из-за денег, сколько из-за возможности чаще видеться.

Научно-Исследовательский Институт Криогенных Разработок.

НИИКР.

Почти что некрополь – обитель мёртвых. Странная и мутная контора. Инвестор у них зарубежный. Оборудование высший класс. Пытаются замораживать биологически виды, а потом размораживать, но так чтобы они остались живы. Пробуют на крысах, собаках и приматах. Вот за зверьками меня и поставили ухаживать. Работа не пыльная: у мартышек раз в день клетки почистить, собакам какие-то таблетки скормить, крысу придержать пока ей уколы сделают. Чепуха, а платят прилично. Все работники сплошь профессора и доценты, только мы с Эн два студента недоучки.

Скоро гипс сняли, кисть не беспокоила и я возобновил тренировки. Но на олимпиаду безнадёжно опоздал. Зато познакомился с массой умных профессоров. Проработал я в НИИ меньше месяца, но так и не понял зачем я там вообще нужен. Слоняюсь без дела четыре часа в день. Ещё и зарплату отдают каждую неделю, что само по себе подозрительно. Нужно сразу было заподозрить неладное, но все мы крепки задним умом.

Да и некогда особо задумываться. Подходит сдача сессии. Мотаюсь, закрываю хвосты. Дух перевести некогда. Сам не заметил, как со всем разобрался и резко наступили каникулы. Суета утихла, захотелось отдохнуть по человечески. Может съездить куда-нибудь.

И как божий дар в лабораторию с мартышками заходит «начальник» НИИ. Муторный мужик. Одет в дорогой костюм, никогда не носит белый халат, да и выглядит совсем не как учёный. Скорее как крёстный отец мафии. Но ему в институте все подчиняются, будто он мировое светило науки.

Бросил на нас хитрый взгляд, а мы с Эн быстро сделали вид, что до того как он вошёл не обнимались:

– О, студенты. Есть возможность хорошо подзаработать. Интересует?

– Конечно.

– Загран паспорта есть?

– У меня есть, – он у меня чуть ли не с детства. Соревнования часто за границей.

– У меня тоже, – кивает Эн.

– Отлично, меньше возни. Я и профессор Марэк собираемся на важный симпозиум с докладом. Повезём подопытных, – шеф кивает на клетки с животными. – Нужно сопровождение. Будет время и на погулять. Перелёт, пятизвёздочный отель, питание. Всё за счёт института. По возвращению выдам премию в размере месячного оклада. Согласны?

– Да, – хором выдали мы. Это же не работа, а новогодний подарок.

– Тогда предупредите родных, что улетаете на полторы недели в, – он на секунду задумался, будто забыл название страны. – Индию. Чтобы не волновались и не подымали панику. Возможно позвонить оттуда не получится. Об этом тоже предупредите. Через два дня в восемь, выезд будет прямо из института. А сейчас марш в двадцатый кабинет, Степан Анатольевич сделает вам необходимые прививки.

– У меня все прививки есть, могу справку принести, – протянул я.

– Послушай, как там тебя? – нахмурился начальник.

– Андрей.

– Андрей, мне нужны два помощника, которые делают дело и не разговаривают. Просто подчиняются. У меня там и так будет куча забот. Дополнительные проблемы с персоналом мне ни к чему, а Индия страна разной заразы. Мне некогда разбираться какие у тебя прививки есть, а каких нет. Ты или делаешь, как я говорю, или я найду другого исполнителя.

– Я вас понял.

* * *

В двадцатом нас встретил Степан Анатольевич Марэк. Не старый ещё мужик, но точно возраст не определишь. Я с ним не особо знаком, но показалось, что профессор слегка не в себе. Потеет обильно, руки у него подрагивают. Может приболел?

Баночку с вакциной он вытащил не из общего холодильника, а из холодильного спец-сейфа. Выдал нервное:

– Садитесь на кушетку. Закатайте рукава, – протёр место укола ваткой со спиртом и хрипло добавил: – Ночью возможно небольшое повышение температуры. Не волнуйтесь, это нормально.

Не знаю подымалась ли у меня температура, потому что спал я как убитый. Проснулся поздно и чувствовал себя отлично. Пара дней пролетели незаметно, мы с Эн всё это время мечтали как проведём неожиданный миниотпуск.

В субботу явились в НИИ заранее. И два часа торчали возле клеток с макаками потому что отъезд почему-то затягивался. Выходной. В институте почти никого. Только Марэк мотается из кабинета в кабинет, как заведённый. Возит тележку с какими-то колбами и приборами, будто у него лаборантов нет. А ведь и действительно нет, выходной же.

На предложение помочь проворчал что-то нечленораздельное и укатил, даже не взглянул в нашу сторону, будто стесняется. Ещё через час приехал шеф со свитой. Три амбала в костюмах вошли в кабинет и разошлись, будто проверяя периметр на предмет опасностей. В их окружении руководитель НИИ ещё больше стал смахивать на мафиози. Степан Анатольевич Марэк трусил за начальником побитой собачонкой, что-то пытался втолковать:

– Но мы не готовы в достаточной степени, Алексей Максимович. Давайте всё-таки отложим проект.

– Бросьте Марэк, – отмахнулся тот. – Будто я не вижу, куда вы клоните. То вас возраст не устраивал, то состояние организма. Я вам нашёл молодых и здоровых. Теперь новая отговорка. Всё готово. Эксперимент состоится, хотите вы того или нет.

– Но Алексей Максимович...

– О, студенты! – шеф будто только сейчас нас заметил, – Готовы?

– Давно уже, ждём часа три, – киваю. – Мы на самолёт не опоздаем?

– Не волнуйся, – хищно улыбнулся Алексей Максимович. – Вы уже приехали.

– В каком смысле?

Оказалось, что двое амбалов уже стоят по бокам. Третий схватил под локоть Эн. Тут уже до самого тупого могло дойти, что заваривается что-то неправильное. Эн попыталась вырваться, врезала амбалу под дых. Но каратэ может помочь против шпаны в электричке или против неподготовленного противника. А если тебя схватил двухметровый верзила в два раза тяжелее, который отлично знает как заблокировать атаку, удары превращаются в слабые тычки. Мужик легко вывернул Эн руку и она вскрикнула.

Я рванулся на помощь, но меня придержали за плечи, в бок упёрлось что-то твёрдое, а потом шарахнуло разрядом тока, от которого помутилось сознание.

Глава 3

Глава 3

Очнулся я потому что задницу зверски холодит. Просто жжёт холодом. Руки и ноги онемели, не подымаются. Во рту так сухо, что как в том анекдоте, если бы мой член сейчас клевал ворон, я бы ему даже «кыш» не мог бы сказать. Перед глазами сплошная серая масса. Пахнет больницей.

Постепенно проступили детали обстановки. Небольшая комната, низкий потолок. Серые стены увешаны серыми шкафами. Освещение тусклое. Сбоку проход в другое помещение, но что там не видно.

Приподымаю голову, осматриваюсь. Подо мной стальной стол, серый. На мне халат, тоже серый, судя по ощущениям с разрезом на спине.

Всё вокруг в оттенках серого, никаких красок. Надеюсь я не в одноименном фильме и за стеной не сидит миллионер с нехорошими намерениями по отношению к моей особе.

Руки и ноги в браслетах, которые прилипли к столу. Не пристёгнуты, а именно прилипли. Пытаюсь поднять руку. Браслет, с трудом, но отрывается от поверхности, весит должно быть килограмм тридцать, но для спортсмена это не проблема. Когда между столом и браслетом оказалось расстояние сантиметров в двадцать, руке неожиданно стало легко. Видимо, в браслете магнит.

Сажусь. В задницу с новой силой впиваются иглы холода. Поэтому остальные браслеты я отрываю от стола очень быстро. И сразу же слезаю с холодного металла.

В дверном проёме появляется фигура в сером комбинезоне.

Пацанёнок. Лаборант наверное. Лысый, глаза впалые. Выглядит болезненно, явная жертва химиотерапии. Не просто худой, а прямо дохляк. Вылупился на меня. Челюсть отвисла, зенки словно донышки бутылок из под шампанского.

– Он встал, Миш, – голос слегка писклявый, подростковый.

Не припоминаю что-то такого лаборанта в НИИ. А ведь персона заметная, не пропустишь такое чудо-юдо. Я хотел попросить воды, но только зашипел, как змей. Язык дерёт нёбо и еле ворочается. Попробовал объясниться знаками. Показал на открытый рот и потряс ладонью, словно в ней стакан.

– Он встал, Миш, – выражение лица у дохляка не изменилось. Мои намёки о питье не понимает или игнорирует. Да и похоже на то, что паренёк вообще боится пошевелиться.

– Надоели твои приколы, – донеслось из соседней комнаты. – Убежал, встал, магниты отказали, скажи ещё...

В дверном проёме появилось второе чудо. Кажется, родственник первого, одет так же, но родом прямо из голодомора. Телосложение, как у швабры. Идёт не разбирая дороги, смотрит в пол. Новый гость не глядя обогнул своего товарища и притормозил в трёх шагах от меня, поднял лицо и только потом изумлённо замер. В руке парнишка очень удачно держит пластиковую бутылочку, серую.

Они тут принципиально всё в серый красят или я цвета перестал различать?

– Он встал, – озвучивает вошедший очевидную вещь.

– Я вижу, – шепчет второй.

Разговаривают лаборанты очень громким шёпотом, будто меня тут нет или я не пойму слов, но глаз от меня не отрывают.

– Подай станер.

– Сам возьми.

– Тебе ближе.

– Ром, этот станер на тебя зареган, не выделывайся. Я отвлеку, – Миша медленно подымает бутылочку и водит у меня перед лицом. Факир, сука. Тут пить хочется, помираю, а он играется.

Рывком выхватываю посуду. Миша только зажмурится успел, а я уже приложился к горлышку. Какой-то приятный напиток, не сладкий, освежающий. Полегчало моментом.

– Давай скорее, Рома, – голос Миши дрожит от страха, но он упорно продолжает водить, теперь уже пустыми руками передо мной, медленно отходя в противоположную сторону от товарища. Отвлекает. Глаза зажмурил, аж ресницы дрожат. – Я его держу.

Держит? Да ладно... Они похоже думают, что у меня интеллект, как у двухмесячного щенка мопса.

– Щяс, щас, – шепчет Рома, шажками продвигаясь к тумбе у стены.

Выговор у обоих странный, с сильным незнакомым акцентом.

На тумбе одиноко лежит металлический предмет загнутый буквой «Г». Он отливает серым серебром и гладкий, без каких либо загогулин в виде курка, спускового крючка или отверстий. На оружие непохоже, но зачем-то же дрыщь тянется к этой штуке. Когда Рома почти дотянулся, я прыгнул вперёд и выхватил непонятную вещицу прямо у него из-под пальцев.

Осмотрел. Ничего нового. Г-образный кусок толстой стальной пластины. Гладкий и тяжёлый.

– Отдай! – взвизгнул Рома и попытался отнять предмет.

Чем-то его попытки напоминали уличное выступление мима, который делает вид, что не может столкнуть с места воздушный шарик. У меня даже рука толком не дёрнулась от его потуг.

– Ааа! – завопил Миша. Он наконец-то открыл глаза и увидел как мы с Ромой боремся.

Хотя, «боремся» это, конечно, громко сказано. Впрочем, кривляния Ромы мне уже самому надоели. Отвешиваю ему леща. Левой. Слегка. Оплеуха унесла доходягу в другой конец комнаты. Перед его телом в стене вдруг образовался дверной проём и «борец за станер» выпал наружу. Там заметно светлее и слышен уличный шум.

Миша, продолжая кричать, рванул в соседнюю комнату, не вписался в проход и приложился лбом о косяк. Упал на спину и, изо всех сил, изобразил полную потерю сознания. Зажмуренные веки продолжают заметно дрожать, так что фокус никого не обманул. Но меня привлекло другое – шум улицы.

В голове немного прояснилось и отчётливо вспомнились все предыдущие события. Чем я тут занимаюсь? Нужно скорее бежать! Похоже Алексей Максимович, чтоб ему провалиться, оставил на охране моего тела этих двух балбесов, а они не справились. Уколы перепутали или вообще забыли вколоть транквилизатор, вот я и очнулся. Раз представилась такая возможность, нужно быстро добраться до полиции. Пока сюда на крики не вернулись те бугаи из охраны.

Из соседней комнаты донеслись какие-то звуки. Я живо представил, что это парочка амбалов в костюмах спешит на помощь дохлякам и двинулся к выходу.

На уровне пола из дверного проёма торчат подошвы Ромы. Перепрыгиваю короткую лесенку, на которой раскорячился выпавший, приземляюсь на серый бетон дороги и рву, как спринтер, аж ветер в ушах шумит.

Мчусь вдоль какой-то серой бетонной стены. Осеннее небо заволокло низкими, тяжёлыми тучами. Серыми, серее просто не бывает. Они клубятся так низко, что видны отдельные протуберанцы тумана. Дорога уходит в горизонт, сужаясь в тонкую нить. Под босыми ногами плещут мелкие лужи, но вода в них тёплая. Моросит противный, едва заметный дождик, тоже неестественно тёплый.

Я несусь как угорелый. В руках пластиковая бутылочка и странная железяка. Задница голая. И не только задница, потому что халат распахнулся и развевается за спиной на манер плаща. Любой патруль просто обязан обратить на меня внимание, главное чтобы не подумали, что я бегу из псих-лечебницы. Хотя, пусть думают что угодно, главное чтобы помогли. Может кто-то из прохожих вызовет полицию увидев странного парня? Поэтому я ещё и крикнул пару раз «помогите».

И только метров через сто осознал, что вокруг никого. Пустая улица. Бетонные конструкции. Никакой зелени. Только тёмные проходы в стене мелькают рядом, эдакие низкие коридорчики, из которых веет тёплый воздух.

Ещё какое-то время по инерции бегу на ускорение. Затем лёгкие начинает жечь от недостатка воздуха. Того и гляди свалюсь. Поэтому сворачиваю в ближайший тёмный коридор, прижимаюсь к стенке и пытаюсь отдышаться. Похоже я побил мировой рекорд по забегу на триста метров. Дальше по коридору темнота, продвигаться глубже бессмысленно, мало ли куда он ведёт.

Осторожно выглядываю из-за угла. Погони нет. Здания НИИ тоже нет. Вокруг вообще никаких зданий. Я в огромном бетонном коридоре, а вверху серый туман. Дорога, по которой я бежал, шириной метров двести, а с противоположной стороны, через равные промежутки исполинские колонны в шахматном порядке. Квадратные, сечением метров по сто, не меньше. Возвышаются на полкилометра и исчезают в тумане под потолком, так что может они и выше.

Стоят эти колонны ровным строем вдоль дороги, а дорога уходит в горизонт. Такое чувство, что я в великанском подвале, а вместо потолка тучи, из-за которых едва пробивается солнечный свет. Даже не представляю где в мире может находиться подобное многокилометровое сооружение.

Дыхание немного выровнялось. Допиваю остатки напитка из бутылочки. Тщательно полощу во рту. Ещё раз выглядываю из-за угла.

Погони так и нет. А выбежал я из прямоугольного контейнера, похожего на железнодорожный вагон. Вагон стоит почти впритык к стене, вместо колёс под ним четыре серых шара. Дверцы, через которую я выбежал нет, маленькой лестницы нет. Тело Миши исчезло. Отбежал я всего на три сотни метров, так что видно отлично.

Я присел на корточки, опёрся о стену и отбросил бесполезную бутылочку. Она прокатилась пару метров, пшыкнула и половина посудины исчезла, будто срезало. Воздушный поток вымел маленькое облачко пыли. Оставшаяся половина бутылки, под напором сквозняка откатилась обратно к моим ногам.

– Какого беса!? – на большее не хватило дыхания.

Сижу. Размеренно дышу. Время от времени выглядываю за угол. Ничего не меняется. Никакого движения. Только тёплый воздух шуршит.

Подымаю обрезанную посуду, выставляю перед собой и делаю несколько осторожных шагов вглубь коридора. Ничего не происходит, кроме того, что тьма сгущается и дальше идти страшновато. Возвращаюсь, ещё раз осматриваю срез. Половина бутылки просто исчезла. Пожимаю плечами и по наитию бросаю обрезок в темноту. Он пролетел около метра и растворился в воздухе с тихим шипением, распался невесомой пылью, которую сквозняк швырнул мне в лицо. Хорошо хоть в глаза не попало.

А ещё очень хорошо, что в пыль не рассыпалась моя рука, когда я, как последний идиот, сунулся в коридор с бутылкой наперевес. Кажется, я пересекал ту невидимую черту за которой это случается. Мелькнула мысль испытать коридор ещё на чём-нибудь. Но железную загогулину жалко, она увесистая, ею можно и по кумполу кому-нибудь врезать. Пригодиться ещё. Халат же стрёмно использовать по другой причине – это моя единственная одежда.

Снова присаживаюсь на корточки. Для каких-либо предположений не хватает информации. Да и, честно признаться, страшно и муторно на душе, а это порядочно отупляет.

В голове полный раздай, но кроме мыслей о инопланетянах ничего дельного. Одно понятно – никто мне тут не поможет. Нужно самому что-то делать. Только что? Идти вдоль бесконечной стены куда глаза глядят? Так себе вариант.

Из более менее чего-то похожего на обитание людей только вагончик на шарах вместо колёс. И, кстати, если бы те амбалы, что меня схватили в лаборатории, были внутри, то уже давно бы вылезли. А два лысых лаборанта опасений как-то не внушают. Пойти пообщаться? Они-то точно должны знать, что происходит.

Ещё долго сижу и уныло кручу в руках железку. Кажется лысые называли эту штуку – «станер». Что-то знакомое из фантастики, но толком не помню. Через какое-то время ноги окончательно затекают от неудобной позы. Желудок требует пищи. Во рту опять пересохло.

Решаюсь и медленно бреду к вагончику. Краем глаза замечаю как где-то между гигантских колонн, параллельно дороге проносится размазанная скоростью тень. Что-то длинное, вроде поезда. Пока я повернул голову тень уже исчезла. И только через несколько секунд донёсся шумный гул, будто тот «поезд» проехал быстрее скорости звука.

Я постоял несколько минут, но больше среди колонн движения не заметил. Иду к вагончику.

Серый вагончик одиноко притулился к стене. На вид обычный контейнер, только без дверей и запоров, словно вылитый из цельного куска пластмассы. Никакого следа от прохода через который я выбегал. Шары, на которых он стоит, на четверть утоплены в днище. Была ещё мысль залезть глянуть крышу, но зацепиться не за что, стенки гладкие. Да и вряд ли я найду там что-то интересное.

Кнопки звонка не нашлось. Осторожно стучу в место, где была дверь. От первого стука внутри кто-то испуганно вскрикнул. И всё. Тишина.

Стучу настойчивее. Ещё настойчивее. А потом начинаю тарабанить станером со всей дури. На пластике вагона остаются вмятины, даже появилась небольшая трещина.

Раз дохляки затихарились и не открывают, значит боятся. Нужно этим пользоваться, пока они не связались со своими. Впрочем, скорее всего, уже давно связались. Возможно сюда движется подмога. Так тем более нужно действовать:

– Эй! Лаборанты! Открывайте, не обижу!

Тишина.

– Сейчас сломаю эту тонкую стенку, выволоку вас и поотрываю руки, – пару раз бью железкой в контейнер. Трещина потихоньку увеличивается, но ломать придётся долго. Быстрее ладони в кровь сотрутся.

Прислушиваюсь. Тишина стала гуще. Кажется, даже шорох воздуха из ближайшего тёмного коридора приутих. Может я их слишком уж запугал?

– Эй, парни! Ответите на мои вопросы и я вам ничего не сделаю! Обещаю! – тишина. – Иначе пеняйте на себя!

Замахиваюсь, но в стене вдруг с шипением появился дверной проём, а к нему вырастает короткая лесенка на четыре ступени. Ничего не было и вдруг есть, как по мановению волшебной палочки.

В глубине вагончика, у самого стола где я лежал, стоят два «узника Освенцима» – худые, измождённые. У Ромы разбита губа, а на щеке громадный синяк в форме растопыренных пальцев. У Миши заплыл глаз, а под носом размазаны кровавые сопли. Прижались друг к другу. Дрожат.

Не спеша подымаюсь по лесенке. Рома отделяется от товарища и отходит немного в сторону, а Миша держит правую руку за спиной. Ежу понятно, что доходяги что-то задумали, поэтому держусь на чеку.

Когда я оказался внутри, Миша резко вскинул руку, в ней оказался ещё один станер. Что-то такое я и подозревал. Резко ухожу вбок, насколько хватает узкого пространства вагончика. Станер пищит, у меня отнимается левое плечо, рука повисает плетью. Но я уже рядом, наотмашь влепляю дрыщу с правой, а в ней зажат станер. Миша хлопается на пол как убитый. Рома истошно вопит, прыгает в соседнюю комнату, врезается в косяк, отскакивает как мячик и валится сверху на товарища.

Отодвигаю выпавший станер ногой, поднимаю – теперь у меня два, но как ими пользоваться непонятно – никаких кнопок. Доходяги стонут, пытаются встать на четвереньки или хотя бы отползти.

– Что-то у вас с глазомером совсем плохо, упырки. Это надо же, оба по очереди врезались в косяк, анекдот прямо.

По одному оттаскиваю «лаборантов» в угол, подальше от выхода. Левая рука начинает понемногу отходить, но всё ещё плохо слушается. Вид у обоих доходяг живописный, будто их КАМАЗ переехал. Краше в гроб кладут.

– Будете шевелиться ноги переломаю.

– Но ты же обещал, что ничего нам не сделаешь, – возмущается Миша, сплёвывая себе на грудь кровавую слюну.