Текст книги "Осенние дивертисменты"
Автор книги: Сергей Сухонов
Жанр:
Юмористическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Было сунувшиеся вдогонку милиционеры, отпрянули, некоторые осенили себя крёстным знамением. В фигуре угадывалось что-то до боли знакомое. Был это майор Битюгов. Имеющаяся одежда уставу не соответствовала. На голове гусарский кивер, зелёная сафьяновая жилетка едва закрывала богатырский живот. Нижнюю часть тела, от посторонних взглядов скрывало несвежее исподнее бельё. Что поначалу было принято за посох, оказалось знаменем шестого гренадёрского полка имени Святого Пантелеймона. Майор плакал и тихо шептал молитву. Крупные слёзы катились по небритым щекам. В глазах отсутствовала прежняя чертовщина, пребывала кротость и смирение. На Руси всегда любили юродивых. Поэтому Битюгова окружили сослуживцы и стали вслух жалеть.
– Вам скоро подполковника дадут.
– Да. Да. – Словно подтверждая слова коллег по мундиру, отрешённо шептал Битюгов.
Идиллию прервал влетевший Фёдор Сергеевич. От греха подальше геморроидального страдальца отвели в кабинет главного врача, где принялись лечить пациента валерианой, и иными не менее эффективными напитками.
Между тем полковник распоясался.
– Что, сукины сыны упустили Живорезова? Вот теперь то я вам оплеух навешаю, – кипятился полковник. – Звёзды посрываю и лычки. Провалили гениально продуманную операцию!
Увидев журналистский корпус, интенсивно снимающий беспорядки в лечебном учреждении, Фёдор Сергеевич пальцем указал подчинённым направление действий. Последние выстроились в каре, шумно выдохнули и под возмущённые крики третьей власти принялись теснить работников "Лейки" и блокнота к выходу.
А полковник, продолжил, – всех в Чечню! На перевоспитание. Отвыкли от большой работы. Хасавюртовский блокпост по вам плачет.
Разнос подчинённых, как способ воспитания продолжался долго. Всё это время Матвеевна мела пол и выносила осколки средневекового зеркала в мусорный контейнер. – Не к добру зеркала бьются, – ворчала кастелянша.
Вскоре принесли фонари и приехали кинологи с Мстиславскими сторожевыми овчарками. Принадлежащий Косте окровавленный хирургический халат, дали понюхать сперва проводникам служебных собак, а затем их питомцам. Запах генеральской крови произвёл на животных весьма странное впечатление. Собаки жались к ногам хозяев и наотрез отказывались следовать в мрачное больничное подземелье. Тогда изменили тактику. Непослушных кобелей пинками загоняли в проём и матом запрещали возвращаться назад. Мат собаки понимали, поставленную задачу нет. Блохастые твари жались к стенам и жалобно скулили. Вскоре снарядили поисковый отряд. Шесть человек с мощными фонарями спустились в нутро подвального лабиринта, побродили и доложили, что ход исследовать невозможно. Нужна карта. Без неё впустую придётся бродить не менее недели.
Братья Оголтелые ругались. Ругались нецензурно. Пытались что-то исправить, но тщетно. Плюнули!
Рабочий день, согласно трудовому кодексу, тянулся к закату. За бесполезностью действий поисковые меры решили прекратить. Собак увели. Приставили охрану. Плотник взялся заколачивать дыру. Ещё через час больница опустела. Вновь горела пятая палата. Цыгане продавали героин напополам с зубным порошком. Товар сомнительного качества достойного спроса не имел. У ворот лечебного учреждения толпился люд ненадёжного свойства. Активизировалась нечисть. Приведения и упыри шалили на втором этаже. Стращали непристойными звуками персонал и обитателей. В аквариуме зевал Станиславский. Больница встала на боевое дежурство. Персоналу настало время исполнять своё героическое предназначение. Обстоятельства известные и безрадостные.
Алексей навестил оперированного генерала. Убедившись в отсутствии ближайших послеоперационных осложнений, дал рекомендации среднему персоналу и поручил московского сановника дежурной службе. Около получаса оформлял историю болезни, ещё раз пробежал глазами лист назначений. Увеличил кратность введения транквилизаторов: "… это чтобы генеральскую башку не снесло", – пояснил свои действия Алексей.
– Это правильно, – согласился дежурный врач.
– А теперь в путь, но вперёд заверну к Сёме Пятисотко. Следует теплей одеться и узнать, где эта улица со странным названием Пригородный Сад.
В городе подмораживало. Первый трудовой день заканчивался. Только сейчас Алексей почувствовал, как устал. Задумался.
– Съезжу к Низяеву и спать. На сегодня событий хватит.
Вероятно следующий день готовит новые приключения. Но это завтра. Однако судьба распорядилась иначе.
Часть вторая
Поворот на Химки
"То, что должно случиться с тобой -
написано в книге судеб,
а ветер вечности наугад
перелистывает её страницы".
Где-то я это слышал
Глава 7
Паломник
Эта осень в Париже выдалась удивительно тёплой. Весь город пропитался запахом жареных каштанов, молодого вина и праздности. Вернувшиеся с каникул обыватели наотрез отказывались понимать действительность и до поздней ночи бродили по злачным местам, с наслаждением вдыхая воздух Квазимодо и Эсмеральды, д"Артаньяна и Монте-Кристо, Гобсека и Евгении Гранде. Над Парижем стоял антициклон и пока он не уберётся восвояси о продуктивной работе следовало забыть. Вследствие погодных условий, деловая активность равнялась нулю, а в ряде случаев приобретала отрицательное значение. Это понимали все от простого клерка до президента Пятой Республики. Понимали и мирились.
Если по Севастопольскому бульвару следовать от набережной Сены в северном направлении, то на пересечении с Rue de Turbigo находится четырёхэтажное здание, где три нижних этажа занимает офис, а верхний отведен под проживание владельца, достаточно известной в Париже франко-американской компании "Transoleum corporated LTD", занимающейся транспортировкой нефти и нефтепродуктов. Основателем и владельцем предприятия был эмигрант из России, со странной грузинско-итальянской фамилией Джигорезо. В настоящий момент, преклонных лет глава фирмы тяжело болел и находился в пригороде под неусыпным оком семейного доктора.
Около восьми утра, на другом конце Парижа, в многоквартирном доме на шестом этаже раздался телефонный звонок.
– Поль возьми трубку. – Медленно проговорила томная брюнетка, разбросавшая свои прелести по необъятным просторам кровати. Рядом с ней расположился значительных размеров мужчина, тщательно претворяющийся мёртвым. Он был владельцем адвокатской конторы, однако делам внимания уделял мало. Его чрезмерная молодость находила иные пути выхода энергии. Поэтому вчерашняя вечеринка в "Максиме", возвращение в пять утра и смесь шампанского с коньяком оказывали откровенно негативное влияние на характер утреннего пробуждения.
– Поль сейчас же вставай. Тебе на работу. Наверняка звонят из конторы. Ты, почему вчера облил мои волосы соусом. Отвратительный запах. Вставай мой голову. Заодно возьми телефон. У меня нет сил пошевелиться.
Вероятно, логика утреннего монолога была не столь убедительна, поскольку адекватной реакции не последовало. Назойливый телефон продолжал насилие. Тычки мелким женским кулачком действия не возымели.
– Поль сними трубку, говорю в последний раз.
В ответ послышалась тишина.
Не дождавшись реакции со стороны волосатого организма, брюнетка с трудом подняла руку и стала нащупывать злополучную трубку.
– Я тебе этого не прощу. Алло?
После значительной паузы, женщина продолжила: – Поль, умирает дед. Вызвали священника и нотариуса. Тебе надо быть.
Жизненный путь Анри Джигорезо был весьма тернист и насыщен судьбоносными поворотами. Непредсказуемая околесица начала и середины века писала трагедию России чернилами людских судеб по страницам монографии исторической неизбежности. Малый фрагмент бессмертного произведения был начертан согласно жизненному пути нашего героя. Он родился в далёкой северной стране в начале двадцатого столетия. Семья обедневшая, но обеспечила достойным образованием троих детей. Два мальчишки погодки, по окончанию гимназии продолжили образование, Алексей в семинарии, Сергей в Московском университете. Старшая сестра в семнадцатилетнем возрасте была удачно выдана замуж за священника и отправилась с духовной миссией в Иерусалим. Окончание Семинарии и поступление в Академию произошло уже после октябрьского переворота. Алексей обладал великолепной памятью и прилежанием к учёбе. Этим он выделялся среди общей массы. Ему прочили блестяще духовное будущее. По окончанию Академии и обретения Сана, был направлен на родину в Мстиславскую епархию, где принял должность настоятеля Храма Святителя Леонтия. Принял постриг иеромонаха под именем Стефан. К этому времени началось первые гонения на церковь. Однако настоятеля долгое время не трогали. Оказалось, что младший брат Сергей, не окончивший университет, с головой окунулся в революцию. Познакомился с работами Маркса, Плеханова, Энгельса, Ульянова прошёл гражданскую войну и концу двадцатых годов стал занимать достаточно высокий пост в иерархии Мстиславских большевиков. Вольно или невольно, но его авторитет патронировал деятельность старшего брата. Они встречались, много спорили. Однако к тридцать восьмому году, сосуществование в единой семье служителя Русской Православной Церкви и пламенного революционера стало опасным. Соратник по партийной работе Боголюбов только и ждал момента уничтожить конкурента, подставив секретаря обкома под беспощадный меч революции. Шли подмётные письма. На семейном совете решили отправить Алексея за границу, к старшей сестре в Иерусалим. Непростое дело требовало нестандартного решения. НКВД зверствовало. Исчезновение настоятеля церкви непременно сказалось на возможности дальнейшего существования брата коммуниста.
План разработали в кругу близких друзей. После освещения подвалов городской больницы, иеромонах Стефан по системе подземных ходов выбрался на берег Волги. Здесь его поджидал дьякон со светской одеждой, бритвой и ножницами. Паспорт на имя Авраменко Сергея Александровича загодя подготовил Сергей Константинович. Документ подлинный, другое дело в живых слесаря Мстиславских механических мастерских уже не было. Прах его покоился в братской могиле на Переборах, что недалеко от города Рыбинска. Но документ жил. Разительно поменяв внешность, теперь уже Сергей Александрович добрался до Костромы, а затем пароходом почти неделю плыл до Астрахани. В пропахшем рыбой городе слесарь Авраменко устроился на консервный завод где проработал чуть меньше года. Здесь по церковным каналам он дождался вестей из Иерусалима. Следующим этапом был Баку, где жили родственники по материнской линии. Они, благодаря контрабандистам, помогли Алексею добраться до Ирана. От Ленгеруда до Абадана наиболее тяжелый участок пути. Через всю Персию, по жаре, где пешком, где на ослах, русский священник пробирался до порта в Персидском заливе. Путешествие заняло почти два месяца. За это время склонный к языкам путник вполне прилично изучил фарси, читал в подлиннике Фирдоуси и с наслаждением созерцал тонкие живописные произведения Аббаси.
Знание языка опять помогло в порту Абадана. Английский, французский, персидский позволило страннику устроиться матросом на судно, принадлежащее Ицхаку Маркишу и приписанному к порту Эйлат. Ещё через месяц, обогнув Аравийский полуостров, беглый иеромонах оказался на английской подмандатной территории, долгожданной земле Палестины.
Иерусалим принял слесаря Авраменко ужасной жарой и неприятным известием. Оказалось, что Елизавета отбыла в Аргентину. Её мужу поручили возглавить приход в городе Мар-дель-Плато, что на побережье Атлантики. В духовной миссии Алексею вручили свёрток с небольшой суммой денег и письмо от сестры, где она сожалела о несостоявшейся встрече и молила Бога помочь брату обрести покой вне пределов большевистской России.
В Палестине делать нечего. Пройдя по евангельским местам и поклонившись Христианским Святыням, отец Стефан решил отправиться в Париж, где пребывали дальние родственники и ряд приятелей по Духовной академии. Наиболее простым способом осуществить задуманное являлась натурализация в одной из колоний Франции. С этой целью, через месяц, слесарь Авраменко оказался в Алжире, где устроился работать на нефтеперерабатывающий завод.
Но наступили иные времена. Весной 1940 года Германия оккупировала Францию. 18 июня де Голль выступил по Лондонскому радио с обращением к нации. Остаться в стороне от мировых событий не в правилах Алексея и потому, морской оказией путешественник перебрался в Марсель. А еще через три месяца вступил в ряды партизанского движения "Маки". Первоначальные успехи вселяли оптимизм в перспективы скорой победы. Однако Алексей представлял, всю сложность военно-политической обстановки и понимал, что решающую роль в окончании войны сыграет Россия. Не все разделяли его точку зрения. А это тем более укрепляло его уверенность.
Между тем, после неудачного покушения на главу французского правительства "Виши", коллаборациониста Анри Филиппа Петена, нацистами были произведен ряд карательных операций. Многие погибли. Алексею чудом удалось бежать. Вернулся в Алжир. В 1943 году генерал де Голль в этой африканской стране создал Французский комитет национального освобождения. Произошло знакомство. Общая борьба сблизила разных людей. В конце 1944 года, когда антигитлеровская коалиция освободила Францию, Алексей перебрался в Париж. За заслуги перед республикой он получил Орден Почётного Легиона и гражданство. Фамилия Живорезов офранцузилась и превратилась в Джигорезо. Аналога имени Алексей во французском языке не было, и он выбрал Анри.
Попробовав себя в политике, бывший священник оставил это занятие, убедившись в безнравственности выбранной деятельности. Роль чиновника его не устраивала. Занялся бизнесом. Скупил отслужившие свой век военные корабли. Оснастил их ёмкостями и стал транспортировать нефть с ближнего Востока на территорию Франции.
Поскольку был первым, то значимо продвинулся в новом деле. Обрёл капитал. Расширил бизнес. Женился. В жёны взял внучку эмигранта, княжну Ростопшину, которая родила ему двух мальчишек и уединилась загородном доме, занимаясь исключительно воспитанием детей. Анри, не возражал.
Поздно рождённые дети принесли рано рождённых внуков. Двое из них пребывали на учёбе в Англии. Третий же – волосатый блондин, уже натягивал брюки. Получалось у него это из рук вон плохо. И даже излишне мятная зубная паста, имиджу трезвенника не способствовала.
Поль – старший внук. Старик наследника баловал и с терпеньем обречённого родственника наблюдал его юношеские выкрутасы. В семнадцать лет, за драку с жандармом, наглого юнца, чуть было не упрятали за решётку. Вмешался дед. Инцидент замяли. После четырёх месяцев пребывания на больничной койке, пострадавший блюститель закона стал весьма обеспеченным гражданином. И хотя уже ничего не соображал, и плохо двигался, родственники несчастного согласились, что Поль действовал в рамках необходимой обороны. А ещё через год, будучи студентом Сорбоны, пышущий здоровьем организм совместно с подружкой, проломили ограждения моста и на новеньком "Пежо" сиганули в Сену. А поскольку в трезвости водитель автомобиля уличён не был, то подводная одиссея закончилась умопомрачительным штрафом и ремонтом муниципального имущества в исторической части столицы. Расходы ничуть не затронули наездника, а легли серьёзным бременем на плечи горячо любимого деда. Беспокойный характер, вероятно унаследованный от венценосных предков, неоднократно приводил энергичного внука в состояние откровенной конфронтации с законом. Последний раз горячая русская кровь спровоцировала безобразную драку в "Конкорде".
Обычный рейс Париж – Нью-Йорк. Над Атлантикой, на высоте десять тысяч метров кипучая натура обозвала стюардессу шлюхой. На защиту чести авиакомпании встал второй пилот. Тогда воздушный хулиган заехал ему в глаз. Драка была в полном разгаре, когда самолёт изменил курс и запросил срочной посадки. Семь полицейских, с помощью электрошока и наручников, любезно высадили авиадрачуна в Лиссабоне. Как потом шутил виновник драки: – по этому сценарию Голливуд снял фильм "Спасите конкорд".
Португалия ему не понравилась. По выходу из кутузки, опрометчивого пассажира трансконтинентального лайнера, в экстренном порядке депортировали во Францию.
– Видел я ваш португальский менталитет…– прокричал возмущённый турист с трапа "Боинга". Через несколько минут самолёт унёс невоспитанного гражданина пятой республики с родины портвейна на родину коньяка. Дипломатическая миссия выполнена. Домой!
Приведя себя в порядок, и опорожнив достаточно вместительную ёмкость с вином, Поль спустился к консьержке. Та расплылась в счастливой улыбке. Вспомнила, как, возвращаясь сегодня под утро, мосье Джигорезо больно ущипнул её за левую ягодицу.
– Кэти, для меня нет корреспонденции? – поинтересовался пытливый исследователь женских ягодиц.
– Есть мосье Поль, – ответила обладательница пикантной травмы и с кокетством протянула пакет с газетами и письмами.
– Замечательно, вызови мне такси, – сам же углубился в изучение утренней прессы.
Утро не предвещало ничего хорошего. Евро снизился относительно доллара на четыре пункта, подорожал кофе и подешевели устрицы. Читал автоматически, только чтобы занять информацией глаза. Ощущение безвозвратной потери близкого человека только сейчас дошёл до его сознания.
В последнее время дед часто хворал. Несмотря на преклонный возраст, глава семейства до дней последних сохранял ясный рассудок. Поль часто навещал его. Беседовали на политические темы. Особым объектом для обсуждения была Россия и всё, что к ней относилось. Говорили только по-русски.
– Не дам наследства, кто не будет свободно изъясняться на родном языке.
Угроза возымела действие.
Тосковал по России. Однако на историческую родину попасть не суждено. Сначала мешал коммунистический режим, затем болезни. И вот этот человек, прошедший сложный жизненный путь, оставивший след в истории, покидал земной приют и отходил в небытие.
– Мосье, такси…, мосье…, пришло такси, – Кэти весьма бойко тормошила, находящегося в глубокой задумчивости Поля.
– Ах да, – он встрепенулся, пришёл в себя и спешно вышел на улицу.
Еще через минуту такси направилось к северо-востоку от столицы. Если бы не Парижские пробки, то до Сен-Дени минут сорок езды. А так пришлось добираться полтора часа.
Поль зашёл в особняк. Зеркала прикрыты тканью. Воздух жилища насыщен густым ароматом ладана.
В холле пребывали родители Поля, дядя с супругой и две кузины. Довершала компанию двоюродная сестра бабушки с мопсом и подругами. Православный священник, вероятно, только что закончивший полагающиеся для этого случая действия уже закусывал. Несколько в стороне находились врач и нотариус. Они тихо переговаривались. Любимый внук поднялся по лестнице на второй этаж и прошёл по небольшой анфиладе, которая закончилась спальней. Дед лежал, скрестив на груди руки. Казалось, что он уснул и только горящая в руках свеча, указывала на длительность предстоящего сна.
Поль вернулся в холл и закурил.
– Господа пройдёмте. Я оглашу завещание, – обратился нотариус к присутствующим.
Родственники гуськом потянулись в кабинет и несколько суетно расселись в кресла. Нотариус обвёл холодным взглядом присутствующих, открыл кейс и достал папку с бумагами. Прошла минута пока он обнаружил необходимый документ. Повисла тягостная тишина. Затем прокашлялся и начал.
– Дорогие родственники. Поскольку мосье Дюмениль зачитывает означенное послание, стало быть, душа моя вырвалась из телесного заточения и с восторгом готовится к встрече с Вседержителем. Вероятно переход в новую ипостась не более чем рутинная процедура любого одушевленного тела, временно пришедшего на бренную землю. Поэтому без малейшего страха встречаю смерть и покорно отдаю дела земные в работу прокурору небесному. Покидаю вас с чувством выполненного долга и молю Бога обеспечить надлежащее состояние ваших умов и душ.
Ну, а теперь по существу.
Нажитое совместно с вашей матерью имущество завещаю в следующем порядке.
Старшему сыну Александру завещаю 24,5% акций "Transoleum corporated LTD". Младшему сыну Евгению 24,5% акций. Пятьдесят одним процентом будет владеть мой старший внук Поль Александр Джигорезо.
Пошёл шум. Среди родственников улавливалось замешательство и недовольство. Возникла пауза.
– Один миллион пятьсот тысяч франков, – продолжил нотариус, – отойдут Русской Православной Церкви на строительство часовни в городе Мстиславске.
Один миллион триста тысяч франков должны быть переданы на поддержание в соответствии могилы моей жены и вашей матери, княгини Анны Свиридовны Джигорезо-Ростопшиной, прах которой покоится на кладбище Сен-Дебуа де Пари.
Основная сумма накоплений, размещённая во Французском национальном банке, в размере девятьсот семидесяти пяти миллионов франков будут разделены на три части. Старший сан Александр унаследует двести сорок три миллиона семьсот пятьдесят тысяч франков, младший сын Евгений – двести сорок три миллиона семьсот пятьдесят тысяч франков, старшему внуку Полю я завещаю четыреста восемьдесят пять миллионов пятьсот тысяч франков. Девять миллионов долларов, находящиеся на хранении в "Banc of New-York", в равных долях отойдут в три православных прихода, здесь в Париже, в Аргентине – городе Мар-дель-Плато и на моей родине в Мстиславске, церкви Святителя Леонтия.
Особняк в Сен-Дени – держателю контрольного пакета акций, то есть Полю Александр Джигорезо.
Два дома в Париже, соответственно на авеню Клебер – Александру и на авеню Де Ваграм – Евгению. Вила в Каннах для совместного использования. Продажа возможна при согласии трёх договаривающихся сторон.
Фамильные женские украшения (список прилагается) двум моим внучкам Елизавете и Марии.
Последние аж пискнули от восторга. Нотариус строго посмотрел на девчонок и продолжил.
– Заслуживает особой благодарности в сумме триста тысяч франков, моя преданная управительница домашними делами Зоя Карловна Причепа, всю жизнь, опекавшая меня и выручавшая в моменты сложных жизненных ситуаций.
Полагаю, не все остались довольны моей волей, и, тем не менее, она свершилась.
И последнее, все нотариальные действия вступят в силу при двух обстоятельствах: первое – прах мой обретёт последнее пристанище на городском кладбище города Мстиславска, в построенной для этой цели усыпальнице. Второе – внук мой Поль Александр Джигорезо, вступит в освящённый Православной Церковью брак.
Назревавший в течение последних десяти минут эмоциональный взрыв случился. Все одновременно заговорили. Кто-то истерично закричал. Кузины заплакали. Отец Поля с возмущением стал заикаться. Визгливо залаял мопс.
– Мы никогда не вступим в права наследства!
– Он предлагает нереальные условия!
– Поль специально никогда не женится!
– А где наследство дальним родственникам?
– Предлагаю опротестовать нотариальный документ!
– Господа! Господа! Прошу тишины, – пытался угомонить распоясавшихся родственников мосье Дюмениль. – Я ещё не закончил. Потребовалось около пяти минут, чтобы навести порядок в рядах осиротевшей семьи. По восстановлению тишины, нотариус продолжил, – в том случае, если хоть один из наследников не согласен с представленным завещанием, то в день подачи им судебного иска на предмет правомочности документа, мосье Дюмениль с присущей ему педантичностью переведёт все денежные средства и акции в фонд содействия перспективным разработкам Французской Академии наук.
Наступила такая тишина, что стало слышно, как у десятка людей от напряжения шелестят извилины.
Юридический ход был в стиле Анри Джигорезо. Предвидя спорные вопросы в распределении наследства, он одним росчерком пера угомонил излишне ретивых умников настаивающих на пересмотре его Воли. Теперь они не только не помышляют об изменение завещания, но и с утроенной энергией будут следить друг за другом.
Ещё через тридцать минут к особняку подъехал катафалк, который забрал тело, чтобы доставить его в морг для VIP-покойников городка Сен-Дени.
Обедали вместе. На стол подавала заплаканная Зоя Карловна и две официантки, приглашённые из ночного ресторана. Говорили мало. Пили водку, согласно воле усопшего. Исключение сделали лишь для Марии и Елизаветы, которым наливали красное вино. Обед продолжался около часа. Потом родственники, как-то все заторопились и, сославшись на неотложные дела, стали разъезжаться.
В этот момент к Полю подошёл Дюмениль.
– Мосье Джигорезо, в завещании есть пакет, предназначенный специально для вас. Он протянул конверт, напоминающий почтовое отправление.
Только в автомобиле, уносящем его в Париж, наследник осмелился распечатать документ.
– Дорогой Поль! В одночасье ты стал весьма состоятельным человеком. Однако, событие это – не есть повод к радости, но предлог к анализу и раздумью.
Прошли времена безудержных и безумных поступков. Эпоха, когда вас с легкомысленной подружкой вылавливали неводом из Сены, благополучно закончилась. Сейчас стоят другие задачи, иные требования предъявляет жизнь. Твои отец и дядя, в деловых качествах недотягивают до уровня главы большого семейства и тем более не способны руководить производством с миллионными оборотами. Только энергичный, готовый к нестандартным решениям и чувствующий конъюнктуру человек, сможет осуществлять управление динамичным механизмом компании.
Ровно через месяц после моей кончины состоится совет директоров, на котором тебя изберут генеральным директором. Несмотря на звёздный пост, управление компанией в течение года будет осуществлять прежний директор и твой заместитель Андре Коттен. Задача, присматриваться и входить в курс дела. Полагаюсь на твой цепкий ум и юридический опыт.
Теперь о делах скорбных. В течение ближайших трёх дней тебе предстоит отправиться в далёкую и таинственную страну под названием Россия. Повод этому – смерть. Ты ещё молод, чтобы постигнуть мудрость стариковской прихоти – обрести покой в родных и давно утраченных приделах. Поэтому не суди строго и не ворчи на покойника. Любимому и крайне беспокойному внуку, надлежит выполнить последнюю волю – похоронить деда на городском кладбище рядом с церковью Святителя Леонтия, невдалеке от могил предков. Задача не из простых. Если родина встретит тебя, угрюмо и настороженно, не делай скоропалительных выводов. Доведи свою миссию до конца. Россия, что больной ребёнок, всегда требует снисхождения и сострадания. И запомни, там нельзя делать ряд вещей.
После этого шёл небольшой список.
1. Не пей в дороге с незнакомцами.
2. Если у тебя украли менее одной тысячи франков, не обращайся в полицию. Не будут искать.
3. Если у тебя украли более тысячи франков, всё равно не обращайся в полицию. Не найдут.
4. Если у тебя ничего не украли, убедись что ты в России.
5. Не знакомься с женщинами всуе. Поймут превратно.
6. Самый быстрый транспорт в России – не самый быстрый. Если опаздываешь, старайся не спешить.
7. Праздник в России дело святое и начинается он задолго до означенной даты. Поэтому не откладывай дела на предпраздничный день.
Итак, в путь. Мосье Дюмениль уже подготовил соответствующие документы и начал заниматься визой. После данного инструктажа, можно думать об успешном завершении похоронных мероприятий. И помни драка в салоне авиалайнера, не может быть оправданием моего упокоения на земле Франции. Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации – так сказал весьма умный человек Зигмунд Фрейд.
Это были последние наставления Алексея Живорезова, иеромонаха Стефана, слесаря Авраменко, партизана Алекса, кавалера Ордена почётного Легиона, удачливого бизнесмена Анри Джигорезо, заботливого отца и деда.