Текст книги "Осенние дивертисменты"

Автор книги: Сергей Сухонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Сон продолжался более четырёх часов. Первая встала Светлана. Живорезов долго ворочался, кряхтел, но встал. Порылся в рюкзаке.

– Водку будешь?

– Нет. И тебе не советую.

– Вот ещё, – пробурчал Живорезов, – тогда воды выпей. Тушёнки хочешь?

– Оставь меня.

– Как знаешь.

Константин включил фонарь и принялся методично уничтожать тушёнку.

– Как ты это можешь есть?

– Сама недавно ела. А сейчас нос воротишь, – парировал Константин.

– Тогда хотелось есть, а теперь данное блюдо ненавижу.

– Привереда.

Константин принимал пищу в глубоком раздумье. При этом употреблял водку. Не обильно, а так, расслаблялся.

Окончив трапезу, отяжелевший странник и его спутница продолжили движение. Нельзя сказать, чтобы дорога казалась сложнее. Те же влажные стены. Неподвижный и плотный воздух. И даже не так страшно. Константину показалось, что проход стал расширяться. Пройдя ещё около трёхсот метров, оказались в достаточно просторном зале, с весьма ровными стенами. Внезапно фонарь осветил довольно крупную надпись – "Здесь был Василий – учащийся седьмого класса, третьего городского реального училища. Май седьмого дня. Год от рождества Христова одна тысяча девятьсот первый".

– Вот, обратите внимание Светлана, – изучив надпись, поделился мыслями Константин, – вездесущий Вася, с потрясающим чувством тщеславия увековечил себя в подземном обиталище.

– И не только он, – вмешалась Светлана.

Действительно, несколько в стороне находилась ещё одна надпись, выполненная разборчивым женским подчерком: – "Здесь была Елизавета, учащаяся седьмого класса первой женской гимназии". Рядом, на приступочке находился кусочек школьного мела, столетней давности.

– Чем они здесь занимались? – задала резонный вопрос Князева.

– Ваш интерес, к проблеме свободного времяпрепровождения наших предков, Светлана Фёдоровна естественный, однако не прагматичный. Более актуальным представляется вопрос – как они сюда попали?

– Да, наверное. А как?

– Вот-вот. Думаю, имеется здесь выход на поверхность. Только бы не сглазить.

Действительно, проход расширялся. Константин зажёг спичку, пламя заколебалось и встало с небольшим наклоном.

– Есть сквозняк. Теперь двигаем.

С утроенной энергией, спелеологи по несчастью возобновили движение. Теперь, когда появилась надежда, идти стало легче. Кроме того, пещерные стены приобрели геометрически ровные очертания, следовательно, природные лабиринты сменились каменоломнями. Одно огорчало, заканчивалась энергия в батарее фонаря. Тусклый свет едва освещал проход. В запасе был ещё один фонарь, но его включать не стали. Экономили. Светлана наступила на какой-то предмет. Подняла. В её руках оказался свёрток.

– Что это?

– Дай посмотреть.

Константин передал фонарь, а сам развернул таинственный предмет, аккуратно замотанный в холщовую ткань.

– Икона? – удивилась Светлана.

– А вы хотели увидеть ноутбук? – Константин присмотрелся, потёр предмет тряпкой и продолжил, – икона Троеручницы. – Перевернул на другую сторону и с трудом прочитал: – домовая церковь господ Живорезовых. Любопытно, вероятно опять родственники. Кстати, икона – покровительница медицинских работников.

– Это символично Константин Михайлович. Если не изменяет память, сюжет построен на отсечении руки и чудесном приживлении. Смею предположить, что и древние не чурались трансплантологии.

– Это конечно не пересадка органов, а скорее чудеса микрохирургии. – Константин ещё немного покрутил икону, сунул в сумку и озабоченно произнёс, – хватит впустую жечь фонарь, двинули.

Обременённые находкой исследователи продолжили путь. Подземная дорога показалась теперь менее напряжённой. Ровная поверхность, высокие своды, журчанье воды и едва уловимый сквозняк вселяли оптимизм. Между тем тоннель изменил направление, теперь он повернув направо стал уходить вверх. Ещё около часа потребовалось чтобы окончательно убедиться в правильности выбранного пути. Впереди образовались ступени. Спустившись, оказались в помещении, заполненном различным хламом. Глаз радовала швейная машинка "Зингер", детская коляска, белые тряпки, разбитый телевизор и тележка, валяющаяся в осколках битого зеркала. Картина до боли знакомая. У Константина выступил пот. Он вновь поднялся по лестнице, стал ощупывать стены.

– Есть, – воскликнул он. Выключил фонарь и…, теперь на потолке темницы Светлана отчётливо увидела лучики света. Стена оказалась деревянной, грубо сколоченной из осиновых досок. Путешественники, счастливыми лицами прильнули к дощатому препятствию. Взору явился больничный холл и аквариум. Пребывая в задумчивой простоте, изучал анатомию носа Константин Сергеевич Станиславский. Он глубоко проникал пальцем, извлекал содержимое, присматривался и пробовал на вкус занимательный предмет. Чуть поодаль мела пол Матвеевна. Она поругивала животное за не культурное поведение.

– А почему этого, в аквариуме зовут Константин Сергеевич Станиславский? – поинтересовалась Светлана, – откуда столь театральное сочетание фамилии имени и отчества?

– А потому, Светлана Фёдоровна, что каждый погружающий в аквариум палец восклицал: "Не верю!". И лишался двух, а то сразу трёх фаланг. За то и прозвали. Ну что, теперь на свободу? – Константин разбежался и с силой ударил плечом о деревянное заграждение. Затрещали доски. Подались. Но, только с третьей попытки Живорезов вывалился в коридор.

Свят, свят, свят…, – мелко крестясь, запричитала Матвеевна. А Станиславский захлопал задними ластами, шумно нырнул и под водой скривил наглую рожу.

Глава 16
Поворот на Химки

Грязная по уши «Нива» свернула с МКАД на Химки. Пассажиры, утомлённые продолжительной дорогой, молчали. Находящийся за рулём Сёма Пятисотко, с нескрываемым удовольствием зевал в полный рот. Ребекка, склонив голову на плечо сына, пребывала в дрёме. За окном мелькали рекламные щиты собачьего корма, сигарет и фантастических по своей красоте прокладок.

В салоне автомобиля тепло, пассажиров разморило. Хотелось курить. Но поскольку присутствовали некурящие, злостным никотинщикам приходилось терпеть дискомфорт от самого Переславля. Американцы отбывали на Родину. Наиболее активные участники недавних событий с большим удовольствием согласились проводить заокеанских гостей до главного аэропорта страны. Но дорога измотала. Укатали путешественников Переславские горки. Замотала Владимирка.

Поль уехал в Москву накануне. Ему следовало выполнить формальности по транспортировке в Россию в Бозе-почившего деда. Требовались согласования с московскими чиновниками и вероятно немалые платежи в казну. Договорились встретиться в Шереметьево. Вместе с ним для оформления французской визы в Москву приехали Лариска и Максим. Отбывал французский гость с потенциальной женой и шурином.

– Ленинградское шоссе до боли знакомо, – стал неторопливо рассуждать Варрава Модестович, – по этой дороге меня везли в психиатрическую больницу имени Кащенко. Отбывал действительную военную службу я под Ленинградом. По прибытию в часть написал рапорт на имя министра обороны с требованием направить меня на обучение в академию генерального штаба. Просьба была аргументирована желанием продолжить дальнейшую срочную службу в звании генерал-майора. А когда пришли два санитара в белых халатах, то одного я больно укусил за ногу. Нас растащили, но казённое обмундирование пострадало значительно.

– Варрава Модестович выдержал паузу, словно что-то вспоминая, и продолжил, – а потом я провожал друзей. Вся эта плеяда диссидентствующей интеллигенции, которая сейчас в Канаде, Израиле, Италии или скажем в Аргентине, совершали в своё время поворот на Химки. Этот манёвр на девяносто градусов всегда носил судьбоносный характер. Более того, пока движешься по МКАД, вроде есть сомнения. Но как только свернули с кольца. Будьте любезны получить уверенность в своих решениях. Это оттого, что поворот не на дороге. Он в мозгах.

Народ задумался, но в полемику вступать не стал. Утомила дорога. Или просто не было отца Фалалея.

– Минут через двадцать будем на месте, – констатировал зевающий водитель.

– Да уж голубчик, поторопитесь, надеюсь в Шереметьево есть туалет, – проявил озабоченность Живорезов.

Шереметьево пребывало в испарине очередной ноябрьской оттепели. Абд аль-Салех Мохаммед, кутаясь в воротник кожаной куртки, стоял у центрального входа в здание аэропорта. Ожидал нарочного с билетами до Нью-Йорка. Посыльный задерживался. Он проклинал сырую московскую погоду, мокрый снег и постоянно жующих пассажиров. В горле першило, закладывало нос. Наступающая на здоровье простуда окончательно портила настроение. Салех Мохаммед был одним из руководителей движения "Джихад". Филиал террористической организации находился в Бангладеш. Себя, он не относил к фундаменталистам или непримиримым воинам Ислама. Напротив, в душе он за разумный диалог с Америкой и еврейским миром. Однако руководство придерживалось иных взглядов, и он исполнял их волю. Тем более за работу платили хорошие деньги. Знакомство с главой египетской организации "Аль-Джихад" Айманом аз-Завахири, одним из лидеров египетской "Джамаа аль-исламия" Абу Ясира Ахмадом Таху, секретарём пакистанской исламской организации "Джамиат уль-Улема-е-Пакистан" шейхом Мир-Хамзу, определили стремительный карьерный рост. Его лично отмечал Усама Бен Ладен. Вот и сейчас Салех выполнял поручение террориста номер один. Он возвращался из Чечни, вёл переговоры по организации глобальных актов устрашения на территории России. Взрывы домов и гибель сотен людей не шли ни в какое сравнение с предстоящим апокалипсисом.

Салех не любил Москву ещё с тех времен, когда обучался в университете Дружбы народов им. Патриса Лумумбы. Не любил суетный грязноватый город, где за фасадами официальных зданий существовали уродливые пятиэтажки. Особую неприязнь испытывал к холодной русской зиме, непривычной кухне и шумным, нахальным москвичам. Однако владение русским определило его кандидатуру на выполнение ответственного задания.

Наконец из толпы улетающих и провожающих, озябший араб, вычленил Абд аль-Саляма. Московский эмиссар, следовал в ушанке, длинном плаще и ботинках на высокой шнуровке. Салех взглядом указал следовать за собой. Двери распахнулись. В холле тепло. Стоял дух апельсинов, варёных яиц и пива. Неистребимый запах скорой разлуки характерен и для мелких полустанков, и столичных вокзалов, и международных аэропортов. Так пахнет уезжающая и приезжающая Россия. Столик в кафе принял соратников горячим чаем и бисквитами.

– Ну что? Паспорт готов? – начал Салех.

– Паспорт и виза подлинные. Вот билеты. Летишь под своим именем. Сдашь прежние документы и счастливого пути. Бумаги отправим дипломатической почтой. Рисковать не станем. А вот на словах скажешь: – группа подготовлена. В настоящий момент идёт обучение дублёров. Операция, запланированная на конец лета, состоится. Состоится в срок, как того требует учитель.

Салех извлёк из багажной сумки пакет для передачи Абд аль-Саляму. Однако эмиссар напрягся, изменился в лице. Его взгляд был устремлён на группу молодых людей в плащах и галстуках Они не походили на провожающих зевак или отлетающих лохов. Внешняя подтянутость определяла в них людей служивых.

– Слушай, появились ребята из ФСБ. Им не следует видеть нас вместе. Документы не возьму. Если схватят, это грозит провалом. Объяснятся некогда. Вот деньги и прочие бумаги. Если чувствуешь слежку – все материалы уничтожить. Я пошёл. Счастливого пути. Аллах Акбар.

– Абд аль-Салям вышел из кафе и стал подниматься эскалатором на второй этаж в зал отлёта. Только здесь его увидели неожиданные гости. Они разгруппировались. Перекрыли выходы.

Салех некоторое время оставался на месте. Спрятал бумаги в дорожную сумку. Выждал время. Прикинул, если камеры слежения зафиксировали их вместе, от ареста не уйти. Но это вряд ли. В кафе брезентовая крыша. Посетители не просматриваются. Вошли порознь, в интервале десяти минут. Разве, что опознает бармен. И это сомнительно. При таком наплыве посетителей он слишком занят работой. Не кстати восточная внешность, но иной нет. Придётся уничтожить пакет. Но пока Салех переложил его в целлофановую сумку и повесил на крючок под столом.

Через минуту он увидел Абд аль-Саляма. Тот в окружении плечистых ребят спускался по эскалатору. Достигнув первого этажа, группа в штатском двинула к выходу, но остановилась, пропуская внутрь возбуждённо-радостных людей. Средних лет женщина, невысокая, одетая в длинный плащ и крупный, явно с избыточным весом парень. Они шли под руку. Два близнеца, лет тридцати, подросток и молодая красивая женщина впереди. Замыкали процессию лысовато-нагловатый тип, лет пятидесяти и мужчина средних лет обладатель кожаной лётной куртки и удивительно печального взора. Ничем не примечательная группа, разве, что излишне шумная. Эмиссар, в сопровождении людей в штатском прошёл через половинки раздвинутых дверей и растворился в склизкой московской погоде.

Между тем, шумливая команда самоуверенным дефиле проследовала в кафе и расположилась за соседним столом. Из разверзнутой пасти дорожного баула лысый тип извлёк коньяк, фрукты, рыбную нарезку и солёные огурцы.

– Так, здесь не выпивать…, со своей водкой приходить запрещается! – стал гневно выкрикивать мордатый бармен, – привыкли, как у себя в деревне пить, где ни попадя.

Бармен был деревенский. Родом из деревни Клюквино, что на Вологодчине. Стеснялся низкого происхождения и потому ненавидел сельских жителей отчаянно, тем самым, подчёркивая особый статус и столичное предназначение.

– Расселись тут, это вам кафе в Шереметьево, а не сельпо какое-то, понаехало тут…, – продолжал москвич из Вологды.

Загасить вспышку общепитовского негодования удалось быстро. Один из близнецов подошёл к прилавку и доверительно пообщался с шумной, блинообразной физиономией. Та, притихла и стала неистово услужливой. А ещё через минуту образовался громадный поднос уставленный дорогостоящей снедью.

Салех, быстро понял, что компания многонациональная. На фоне русского слышалось английское щебетанье, а когда речь зашла про Париж, стало понятно, что один из близнецов – подданный Французской Республики. Выяснилось, что отлетает Салех в Нью-Йорк одним рейсом с американкой и её сыном. Это было кстати. По залу ходили подозрительные типы, тщательно всматривающиеся в лица пассажиров. Оптимальной маскировкой представлялась натурализация в одной из компаний. Как нельзя лучше подходили для этой цели подвыпившие соседи. Они разливали вторую бутылку коньяка. Выпили. Раскраснелись и принялись с жаром обсуждать нравственные аспекты пересадки сердца.

Салех, отошёл к барной стойке, где за баснословные деньги приобрёл ликёр "Бейлис". Когда вернулся обсуждения в компании продолжались. Выждав паузу, вклинился в разговор.

– Друзья, позвольте вмешаться в беседу, поскольку я в своё время обучался на медицинском факультете и мне удивительно хочется выпить.

Столь неординарное вступление озадачило слушателей. На секунду задумались, но, справившись с растерянностью, направили мысли в обнаружение причинно-следственных отношений между образовательным профилем и пронзительной жаждой алкоголя. Не обнаружив их и не найдя аргументов против, Варрава Модестович пригласил гостя к столу.

– Ну, что же молодой человек, похвально ваше классическое образование и весьма прозаическое желание.

Салеху действительно захотелось выпить, утренний озноб с чая не проходил. Он физически ощутил терпкий вкус коньяка и тепло, медленно разливающееся по всему телу.

– Ну что, нальём гостю? – поинтересовался Сидоренко у слегка притихшей компании.

– Несомненно, – согласился Костя Живорезов, – однако хотелось узнать, с кем это мы выпиваем?

– Извините, я не представился. Салех.

– Это фамилия или имя? – проявил интерес Варрава Модестович.

– Имя.

– Тогда давай за знакомство.

Приятели сдвинули кружки. Представились арабу. Ребекка пила "Бейлис".

Профессиональным взглядом Салех определил, что в Шереметьево идут поиски. Ищут его. Он снял пакеты с крючка и неспешно поместил их в общую кучу вещей неожиданных попутчиков.

После выпитого завязалась беседа.

– Господа, из вашего разговора я понял, что эта милая женщина и молодой человек отбывают в Нью-Йорк? Если это правда, то, скорее всего я буду им попутчиком.

– Совершенно верно, – включился в разговор Бенджамин. – Только далее мы летим в Оклахому.

– А что вы делали в России, если не секрет?

– Нисколько. Летом я приехал в Россию для участия в программе "Реабилитация детей с девиантным поведением", но приболел. Вот моя мама. Как узнала о болезни, сразу прилетела из США. А это русские друзья, принимавшие активное участие в моей болезни. Им я весьма благодарен.

– Да уж, доставил хлопот американский пациент, – заметил слегка захмелевший Живорезов.

– Вы не поверите уважаемый Салех, но этот доктор, просто волшебник. Он не только вернул меня с того света, но и осуществил первую в мире пересадку сердца от свиньи к больной женщине.

– Свиньи? – не поверил сказанному ортодоксальный араб.

– Да. От обыкновенной свиньи, обыкновенной женщине.

– Коллега путает. Это не просто женщина, но ещё мать, тёща и работница торгового центра, – пытался иронизировать Сидоренко. Он понял, что Бенджамин взболтнул лишнее и попытался направить разговор в иное русло.

Шутка не прошла, напротив араб заинтересовался столь любопытной информацией.

– Не может быть. Как далеко шагнула наука. А где произошло столь знаменательное событие?

Бенджамин было, собрался сообщить название населённого пункта и фамилию гражданки Куделиной, как его перебил Сидоренко:

– Где? Где? В Америке конечно. В Нью-Йорке.

– Как? Этот замечательный врач из России пересадил сердце американке?

– Ну да, – продолжал врать профессор, – он туда, сюда часто летает. И гражданство у него американское. Вот прилетел на пару месяцев в Россию. И скоро назад.

Данный посыл Сидоренко, озадачил Бенджамина. На его лице возникло недоумение. Но поскольку заокеанские жители до глупости тщеславны, он посчитал, что русские хотят сделать ему приятное и упаковать приоритет свиного сердца в звёздно-полосатый флаг. Он самодовольно улыбнулся и промолчал.

Друзья, – что бы окончательно замять тему продолжил Сидоренко, – осталось немного времени. Предлагаю наполнить бокалы. Предлагаю выпить за русско-американскую дружбу.

Салех чокался неохотно.

Через двадцать минут объявили посадку. А ещё через час лайнер взмыл в небо, унося на своём борту американцев оставивших частички жизни в непонятной и смешной России.

* * *

В аэропорту «Джона Кеннеди» Салех тепло попрощался Ребеккой и Бенджамином. Многочасовой перелёт их сдружил. На всякий случай обменялись номерами сотовых телефонов. Террорист посчитал, что знакомство будет полезным. При этом аккуратно записал номер семьи Холл, но в ответ сообщил, пришедший ему в голову произвольный набор цифр. Когда, американцы скрылись в дверях терминала, Салех извлёк сотовый телефон, и отметив, что аккумуляторы почти сели набрал многозначный номер.

– Ассаляму алейкум Учитель это Салех. – На том конце отвечать не спешили. Идентифицировали голос. Наконец проверка закончилась. Возник неспешный голос:

– Алейкум Ассалям. Слушаю тебя.

– Учитель, я уже в Нью-Йорке. Ваши поручения выполнены. Проведены консультации с правительством Ичкерии. Разработан окончательный план и определены даты. Нужны деньги. Сумма не большая около миллиона долларов.

– Хорошо, получишь через неделю по обычной схеме.

– Спасибо учитель. Ещё есть одно неприятное известие. В аэропорту Шереметьево арестовали Абд аль-Саляма. Он успел передать документы и был захвачен людьми из ФСБ.

– На сколько информирован Салям о предстоящей операции?

– Полная осведомлённость.

– Плохо. Ничего не предпринимай я сам позабочусь о его дальнейшей судьбе.

Холодок пробежал по спине Салеха. Ему стало понятно, что часы Московского эмиссара сочтены. Усама мог уничтожить человека в любом месте, будь он на свободе или упрятан в самую защищённую тюрьму планеты. Его люди работают и ФСБ, Массаде, ФБР, Скотланд Ярде и прочих организациях с весьма любопытной спецификой. Неограниченные финансовые возможности позволяют вмешиваться в мелочи и осуществлять проекты вселенского масштаба, такие перед которыми сам Адольф Гитлер с почтением снял бы шляпу.

– У тебя есть ещё информация? – прервал размышления Салеха неторопливый голос.

– Нет… Хотя, вот ещё. По непроверенным данным американцы совершили неслыханное надругательство над Исламом.

– Говори.

– В соединённых Штатах сделали операцию по пересадке сердца человеку от нечистого животного. Эта операция выполнена жительнице Нью-Йорка, работнице Всемирного торгового центра.

– Когда это случилось?

– Думаю около месяца назад.

– Единственное, что я могу сказать, так это, что они умоются кровью. И это будет скоро. – Усама замолчал. Возникла пауза и Салех боясь нарушить размышления учителя терпеливо ждал. Прошло наверное четверть минуты, пока не возник голос:

– Скажи, как идёт подготовка к операции?

– Всё по плану. С Халидом Шейхом Мухаммедом готовим вторые экипажи. К концу лету обучение закончится.

– Хорошо. Тогда в свете последних событий приказываю перенести операцию из Москвы и Санкт-Петербурга на Нью-Йорк и Вашингтон. И первый удар будет нанесён по Всемирному торговому центру. До осени успеешь изменить план?

– Да учитель.

– Тогда действуй. Аллах Акбар.

Одиннадцатого сентября 2001 года авиалайнеры, управляемые террористами смертниками, совершили беспрецедентный таран наземных сооружений. Два небоскрёба Всемирного торгового центра пали в руинах.