Текст книги "Осенние дивертисменты"

Автор книги: Сергей Сухонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Уже окончательно стемнело, когда обоз вошёл в город. Мокрый липкий снег запорошил кривые улицы, украсил деревья и пышными шапкам накрыл крыши домов. Городской люд отдыхал. Окна светились лишь в монастыре и княжеских хоромах. В полной тишине конники подъехали воротам монастыря.

– Открывай.

Нёсший послушание на воротах монах, долго возился с запором. Наконец ворота со скрипом отворились. Сани с телом князя въехали на двор. За ними, не спешившись, что нарушало принятый этикет, въехали коники. Забегала братия. Обступили сани. Мальчишка, норовивший заглянуть под холстину, был огрет кнутом Оголтелого.

– Где Владыка?

– У себя в келье, – почёсывая ушибленное место, сообщил парень.

– Вызови думного дьяка.

Пацан, преисполненный важностью поручения, бегом припустил в темноту двора.

Ответственность момента не позволяла Глебу явить себя взору настоятеля без сопровождения. Оттого решил взять Еремея – представителя духовенства в боярской думе. Дьяка он знал много лет, недолюбливал, но уважал, как здравомыслящего и тонкого дипломата. Тот умело отстаивал интересы церкви на собраниях думы, при возникающих политических и имущественных разногласиях. В весьма непростом разговоре требовался рассудительный и деликатный посредник.

Наконец подошёл Еремей. Он молча уставился на Савелия, затем перевёл взгляд на сани и на боярина. Всё понял.

– Пошли, – лишь вырвалось от него. Развернулся и скорым шагом направился к дому настоятеля. За его сутулой спиной засеменили Савелий и Оголтелый.

Путников усадили в трапезной. Сюда принесли холодного осетра с хреном. По большим кружкам разлили подогретый квас. Ели без аппетита. Было тревожно.

Наконец отворилась дверь и в трапезную, неспешно в будничном, холщовом облачении вошёл Владыка Даниил. Вслед за ним появился Еремей. Представители светской власти встали. Настоятель перекрестился и сел. Дьяк, расположившись по правую руку, остался стоять. Повисло молчание.

Садитесь, – произнёс Даниил.

Долгое отсутствие настоятеля легко просчитывалось. Окна его кельи выходили к центральным воротам. Поэтому, как только уставший обоз въехал на монастырский двор, он тут же постиг обстоятельство позднего визита княжеского наследника и путного боярина. Около получаса Даниил обсуждал положение с Еремеем. Задача не из простых. Наконец тщательно проанализировав ситуацию, взвесив всё за и против, они предстали перед ночными гостями.

– Ну что, напаскудили? Гордыня взыграла? Власти захотели? Татары на пороге. А здесь, свой своего в смерть бьет. Да вы княжество обезглавили. Плох или хорош Георгий был, лишь Богу судить. Себя к Всевышнему приравняли?

– Владыка, – обратился Оголтелый к настоятелю, – медведь князя задрал, опоздали мы.

– Да князю только на охоту и ездить. Татары со дня на день в город войдут. А ему по берлогам лазить? Не лукавь Глеб. Ладно, этот ещё в ум не вошёл, – указал посохом на Савелия, – но ты то, куда думаешь Глеб? Поверь мне, оба вы плахи заслуживаете. Но не время сейчас. Сама жизнь тебя накажет.

Повисло молчание.

Владыка понял, что князя не вернуть, но строго наказать виновных в столь напряжённой политической обстановке было немыслимо. Сейчас, как ни когда требовалось единение всех сил. Таким образом, кризис власти требовалось разрешить мирным способом. Это понимал и Оголтелый.

– Ладно. Сегодня отпишу Кириллу, что погиб Георгий на охоте. Тело в монастыре оставьте. Ты Глеб одежду княжескую привезёшь. Отпевать здесь будем, утром. Похоронить надо скоро и достойно. Савелию родственникам отписать. И в первую голову князю Юрию. Дружину собирай. Может родственники и простят, среди них дураков нет, в смерть от медведя верить. И молите Бога, чтобы никто не проболтался. В противном случае не сносить головы. А сейчас ступайте. Кабы не татары, первым бы вас палачу бросил.

Гости встали, поклонились и в полном молчании пошли к выходу. Их взялся сопровождать Думный дьяк.

Уже во дворе Глеб перекрестился, – Господи обошлось.

Когда отряд вышел за ворота, ударили монастырские колокола.

Утро следующего дня выдалось пасмурным, под стать дурному настроению. Снег падал крупными хлопьями, не переставая всю ночь. Выросшие сугробы, настолько завалили дворы, что мужики и дворовые люди, вооружившись лопатами, были вынуждены откапывать избы.

Оголтелый проснулся до восхода солнца. Дом пустой. Ещё две недели назад он отправил жену с тремя детьми и няньками в Тверь к двоюродному брату. Казалось, что там безопасней. Хотя где сейчас жизнь спокойная.

День предстоял быть хлопотным. Похороны, множество посланий родственникам князя и Епископу Кириллу требовали основательной подготовки. Но первым делом следовало зайти к Ольге.

Наскоро одевшись, Глеб отправился к потенциальной невесте. Ехать пришлось недолго. В доме дьяка Митрофана витал траур. У многочисленных икон горели свечи, что подчёркивало значимость ситуации. Заплаканная жена даже не сочла нужным встретить гостя, а только показалась в дверях и вышла прочь со словами, – убийца в доме.

Известие о смерти князя, дьяка Митрофана и Дмитрия пришло ночью. Погибли на охоте…? Несчастный случай? Убийство? Только когда узнали, что княжеское тело привёз Оголтелый, картина преступления стала очевидной.

Глеб зашёл в комнату словно хозяин. Ольга вздрогнула, напряглась, однако на негромкое приветствие даже не обернулась.

– Здравствуй Ольга, – повторил боярин, – и, не обращая внимания на молчание, продолжил, – тяжкое известие принёс. Крепись. Не стало Митрофана. Погиб вместе с князем. Окружили берлогу. А медведь ухватил Георгия и поволок вниз… Митрофан с Дмитрием на выручку. Но лютый зверь и их порвал… Теперь Савелий один остался. Кто княжеством править будет. Нет ещё у него ума и опыта.

– Благодарна Богу, что тебя зверь не тронул.

– Глеб не поверил своим ушам, – не лукавит ли Ольга? – вроде тон у неё верный, – когда отправил тебя Георгий на Белое Озеро, думала, что и не свидимся.

– Постой Ольга, ты зачем это говоришь?

– А за тем, что нравишься ты мне. Который год нравишься. Но Георгий от себя разве отпустит? Удавил бы меня и тебя кабы про мои чувства прознал. А сейчас я могу открыться.

Ольга бросилась на шею и изо всех прижалась к Глебу.

– Родной.

Боярин не ожидал столь стремительной развязки. Мог предполагать длительные разговоры, многодневные ухаживания, дорогостоящие подарки, но чтобы сходу и так просто. В голове не укладывалось.

– Ольга постой, не так скоро. Препятствие есть. Давай решим его.

– Как скажешь любимый.

– Послушай. Чтобы нам счастливо жить, требуется власть и деньги. Нынешняя же власть у Савелия. Отобрать её мы не в силах. Один путь – князя женить. Но женить на тебе. Потом разберёмся.

– Хочешь выдать за малолетнего князя?

– Да! Только будешь замужем не долго. На всех медведей в лесу хватит.

– Разве можно так?

– Помни Ольга, праведной дорогой к власти не придёшь. Ни один, над людьми стоящий, лишь благими поступками, путь к трону вымостил. У каждого есть свой грех, у каждого червоточина.

– Так Бог ведь не велит. Грех этот смертный.

– А ты у него спрашивала? Убить дурного властителя для благоденствия общего – дело Богом оправданное и прощённое. А ты в силу природного ума и таланта управлять княжеством сможешь. Есть в тебе сила.

– Выходит, после смерти Савелия, мне княжеством править?

– Да! Да! У тебя власть останется. А у меня деньги. Один только знаю, где князь казну спрятал. Когда женимся, всё тебе отдам.

– А как c женой поступишь?

– Она любви не помеха. На Руси монастырей много, а ещё кладбищ больше.

– Хорошо Глеб. Сделаю, как велишь. А сейчас ближе подойди, обнять тебя хочется.

Оголтелый почувствовал боль слишком поздно, когда клинок уже пронзил сердце. Сгоряча выхватил его, сделал шаг вперёд, повалился и захрипел.

Тут же открылись двери и в комнату вошли две женщины – кухарка Матрёна и жена дьяка Софья. Они были вооружены топорами. Вытащили боярское тело на крытый двор и принялись молча его расчленять. В глазах не было ни страха, ни жалости. Вскоре появились конопляные мешки. Останки загрузили и отправили на ледник. До весны. Когда земля станет мягкой.

Пол отмывали втроём.

* * *

Четвёртого марта 1238 года на реке Сить произошла величайшая и наиболее кровопролитная битва тринадцатого столетия. Несмотря на значительные приготовления, трагический исход Ситского сражения был предрешён. Его определял двукратный перевес ордынцев в сравнении с численностью русских дружинников. К тому же, неприятельское войско было конным, тогда, как русские воины в большей части пешие. Мобильность конных отрядов обусловила эффективную разведку ордынцев. Они задолго до битвы определили слабо защищённые участки обороны.

Наиболее кровавое столкновение произошло на изгибе реки в районе сёл Покровского и Семёновского. Действия защитников были настолько эффективны, что при численном меньшинстве Русского войска, ордынцы вынуждены отступить, неся колоссальные потери. Между тем, Бурундай вводил всё новые и новые силы. Русские полки без надлежащей поддержки, несли значительные потери. И вскоре всё закончилось.

Число павших с двух сторон было столь огромно, что река Сить и впадающая в неё Гориновка были запружены трупами.

В том легендарном сражении погибли – великий князь Георгий Всеволодович, удельный князь Ярославский – Всеволод Константинович. Пленили и зверски убили князя Ростовского Василько Константиновича.

А в селе Красное и деревне Игнатово были построены храмы на костях убиенных. Согласно летописным источникам, князь Владимирский и Ростовский были похоронены в Ростове, в соборном храме "Богородицы". Молебен служил епископ Ростовский Кирилл.

Савелий Мстиславский в битве не участвовал. Вступив после гибели отца в княжение, он отвёл войска в леса, где переждал тревожные, мартовские недели. После Ситского сражения ордынцы были обескровлены настолько, что не решились идти далее на запад. Мстиславск не пострадал. Так всегда, за великим героизмом русского народа мелкие душонки влачили ничтожное благополучие.

До Куликовского сражения оставалось 142 года.

* * *

Весна 1238 года был бурная. Волга вышла из берегов и залила окрестности Мстиславска. Затоплению подверглись и пещеры нижнего острова. Только к концу июля из них ушла вода. Савелий делал многочисленные вылазки. Искал отцовское наследство, но всё тщетно.

А в начале октября Ольга благополучно разрешилась от бремени. Родился здоровый мальчик. Назвала Георгием, а прозвище в честь отца – Живорез.

Глава 12
Свинья в браслетах или пинок фортуны

Кирилл Николаевич Ветродуев образовался в магазине «Продуктовые ряды» согласно фамилии. Произошло это незадолго до обеда. Испуганные внезапным появлением хозяина продавщицы, прижали зады к витринам. Рубщик мяса Юсупов, мужчина размеров значительных не успел увернуться и тут же получил оплеуху от шефа.

– Ты гадина почему здесь? Где рабочее место? Не слышу… где?

– …у колоды, – невнятно пробормотал виртуоз топора.

– У колоды говоришь? Так и беги в подсобку. Что здесь то надо? Только у стакана трётся гад. Уволю сволочь.

Налей, – обратился с раздражением к девице за барной стойкой. Та аккуратно выполнила требование, дальновидно положив на край стакана бутерброд с ветчиной.

Кирилл Николаевич вытер губы. Выдохнул, и вероятно отойдя от праведного гнева начал.

– Кто неделю назад принял мясо от Живорезова?

– Это что, свинину что ли?

– Да! Да! Свинину.

Пышнотелая и белокурая товароведка, неуверенно произнесла, – ну я.

– Ну и дура! – вновь сорвался на крик владелец магазина, – у него санитарного паспорта нет, свидетельства предпринимателя нет. Сам он, что ли свинью откармливал?

– Кирилл Николаевич, позвольте. Накануне вы звонили мне домой и приказали принять мясо от Живорезова. При этом сказали, чтобы деньги выдала сразу, а не по реализации. Звонили из бани. Не в себе. Уставшие от непомерной работы и большого пара. Вот и всё. Может я что-то не поняла?

Ветродуев замер в раздумье. Набычил глаза, и сдерживая гнев произнёс, – нет, нет Зоя всё правильно. Вероятно забыл. Много это я, наверное…, напарился. Перебрал.

– Вот, вот Кирилл Николаевич, не жалеете себя, на износ работаете. Забывчивым стали.

– А где сейчас мясо?

– Где же оно может быть. В холодильной камере. Юсупов только окорок отрубил. Его и продали.

– Кому?

– Толику Головотяпко, для полковника Оголтелого. К ним генерал приехал. На охоту собирались. Кабана всё равно не подстрелят. Вот свинины купили.

Кирилла Николаевича бросило в жар, затем в холод. Липкий омерзительный пот струйкой пробежал между лопаток, – Боже мой. Час от часу не легче.

Персонал магазина не понимал обстоятельства беспокойства, ведь и раньше продавали левое мясо… И ничего… Но, всё же проникнув ответственностью момента, встревоженный коллектив затаился и притих.

– Так, покажи где туша.

Зоя, на сколько позволяли телеса устремилась к служебному ходу. Дверь холодильной камеры отворилась с трудом. Пахнуло морозной свежестью. Мажорная тишина заиндевевшего хранилища пронзительным спокойствием охватила посетителей холодильника. В оцинкованном чреве конечного пристанища жвачной фауны, на крюках расположились полутуши. Куски говядины, напоминающие мраморные изваяния, свисали с потолка в ледяной, пасторальной манере. Белое тело свиньи контрастировало на тёмно-красном фоне травоядных подруг.

Кирилла Николаевича удивило отсутствие филейной части у исследуемого животного. Поэтому вопрос оказался естественным.

– А где второй окорок?

– Честное слово не знаю Кирилл Николаевич. Сейчас у Юсупова спрошу. Эй, Вовка. Поди сюда, – прокричала товаровед в проём холодильной камеры.

Ещё через минуту, шаркая ботинками, притащился Юсупов.

– Ты Зоя чего кричишь?

– Чего? Чего? Где второй окорок от свиньи?

– Так я его отрубил, – нехотя проговорил рубщик и замолчал.

– Ну и что?

– Так и отдал.

– Кому отдал гадина? – теряя остатки терпения, закричал Ветродуев.

– Ну, так, этому, как его, ну хирургу вашему другу Живорезову.

– А кто тебе разрешил рубить и дарить?

– Ну, так, вы и сказали.

– Слушай ты, Цицерон словоохотливый. Лучше всё по порядку расскажи. Не то оплеух навешаю.

– А чего рассказывать. Ну, приехали вы с этим хирургом вашим на "Ниве". Вышли. Ночь уже. Я магазин запирал. И говорите мне: "Вовка, отруби мне ляжку". Сначала я не понял. Но пошёл. Топор в подсобке взял. Подточил. И говорю: "Ложитесь мол Кирилл Николаевич". Сначала вы не поняли. Но легли. Тогда хирург это, как закричит: "Киря он сейчас тебе ногу отрубит!". Тогда вы вскочили, как раскричитесь и по сусалам мне. Не больно так. Даже кровь не пошла.

– Ну ладно, мог бы это пропустить.

– Просили рассказать, вот я и рассказываю. А потом вы своим ключом открыли холодильник и сказали, чтобы я окорок отрубил и в "Ниву" загрузил. Я так и сделал.

– А говорил то я, что?

– А говорили вы, что Костя Живорезов – великий русский хирург. Беззаветный и преданный, и что ляжку вы жертвуете на светлое будущее больницы номер два, не в пример некоторым скупердяям, владельцам автостоянок. А потом взяли пять бутылок водки и уехали. А вот куда не знаю.

– За то я догадываюсь, – печально вздохнул свиной меценат.

Вот видите, Кирилл Николаевич, – подключилась к разговору пышнотелый товаровед, – следует вам больше отдыхать, до провалов в памяти доработались.

– Помолчала бы Зоя. Без тебя тошно.

По пути в контору предприниматель зацепил ещё сто грамм. Он прошёл через базарный двор, поднялся на второй этаж, и, пройдя по длинному коридору, встретился глазами с секретарём. Её взгляд был тревожен и дивидендов не сулил.

– Вера, что случилось?

– Кирилл Николаевич, за вами пришли…

В эпоху сливочного мороженного за тринадцать копеек и водки по три шестьдесят два, Кирилл Ветродуев закончил станко-инструментальный техникум. Работа нашлась, и сразу по профилю. Его приняли на службу сотрудником ОБХСС. Розовощёкий лейтенант весьма преуспел в борьбе с расхитителями социалистической собственности. Глубоко врос в структуру организации, обзавёлся полезными знакомствами и снискал радетелей в лице подопечных. Потому, когда грянула перестройка, и началась всеобщая приватизация, дорога в бизнес была заказана. За кровные накопления приобрёл магазин на городском рынке. Расширил дело. И работа пошла. Через пять лет Ветродуев владел сетью магазинов, объединённых названием – "Продуктовые ряды".

А сегодня, ни свет, ни заря позвонил старинный приятель по органам. Из телефонного разговора выяснилось, что тучи над предпринимателем сгущаются. Один из магазинов закупил краденую свинину. Всё бы ничего. И поговорить можно и откупится. Но последнюю декаду Кирилл Николаевич обретался в состоянии хмельного умиротворения. Утратил контроль, расслабился. Алкоголь, словно импортный ластик, стёр из памяти следы дней ближайших. Поэтому Ветродуев не понимал, отчего пустяковый инцидент, вызвал столь громкий резонанс и дело пребывало на контроле у самого городского головы. Бывший сослуживец подсказал, что связано оно с "делом врачей" и пропавшей бабкой Куделиной. Кирилл Николаевич бросился восстанавливать ход событий, что-то выяснил, но опоздал.

В кабинете расположился милиционер по фамилии Сморчков. Вчера офицер был разжалован с формулировкой: "…– за проявленный идиотизм при выполнении боевого задания". Новоиспеченного капитана сопровождали два автоматчика и сержант в камуфляже.

– Гражданин Ветродуев? Кирилл Николаевич? – с пафосом отпетого кретина задал вопрос капитан.

– А ты не знаешь. Как в день милиции водку на халяву лопать, так: "– Кирилл Николаевич! Вы самый щедрый спонсор правоохранительных органов". А сейчас гражданина Ветродуева не узнаёшь? Милицейский нюх притупился?

– Просьба отвечать на вопросы по существу, – не ожидая столь резкого начала, изменил тон капитан, и продолжил, – согласно приказу товарища полковника Оголтелого вы задерживаетесь до выяснения обстоятельств дела.

– Очень даже замечательно. Тогда пройдёмте к товарищу полковнику Оголтелому. Наручники одевать будешь? Послушай Сморчков, ты же вроде майором был. Смотри, как быстро по служебной лестнице продвигаешься. И года не пройдёт, как младшим лейтенантом станешь.

– Непосредственным командирам виднее, в каком звании использовать мои знания и опыт, – парировал Сморчков.

– Ну, полный идиот, – подумал Кирилл.

Между тем капитан, отослал автоматчиков за вещьдоком. Затем надел очки и пригласил понятых в лице секретаря Веры и абсолютно пьяного грузчика Спиртяева. Последний, едва держался на ногах. Продвигаясь вдоль стены, хмельной работник уронил бронзовый бюст Гёте, перевернул мусорную корзину и отдавил ногу Вере. Наконец шаткий организм достиг кресла, с трудом уселся, после чего засопел и вскоре безмятежно уснул.

Капитан принялся собирать документы со стола. Поскольку системы в действиях не было, то в папку перекочевали накладные на астраханские арбузы семилетней давности, журнал "Play-boy", газета Мстиславская правда, несколько платёжных поручений и самоучитель игры на мандолине.

Вскоре в коридоре послышался нестройный топот и натужное кряхтенье. Дверь отворилась и вспотевшие бойцы втащили в кабинет тушу свиньи. Замороженное вещественное доказательство находилось в наручниках.

Это ещё как…? Это зачем свинья…? Кто наручники…? – удивлённый Сморчков стал заикаться.

Вскоре он сообразил и принялся распекать сержанта, – велено было в машину тащить. А ты олух зачем её сюда припёр?

– Так я не понял. Думал здесь будем протокол изъятия оформлять.

– А наручники зачем одел?

– А как её гадину ухватишь? Скользкая, холодная. Вот браслеты и пригодились.

– Ладно, – смирился капитан. Тащите в машину.

Туша сделала "левое плечо вперёд" и ещё через минуту загромыхала по лестнице.

– Аккуратней там, весь товарный вид испортите, – крикнул вдогонку Ветродуев.

– Не переживайте Кирилл Николаевич, товарный вид не понадобиться. Торговлю мы вашу запретим.

– А где же ты дурак будешь водку пить в свой идиотский "день милиции". Ты же из своих, на сто грамм не потратишься. Только и можешь на халяву. Запретить меня, вы в силу своего скупердяйства не сможете. Ментовская идеология не позволит.

– А это уже оскорбление.

– Брось Сморчков. Что бы меня привлечь свидетели нужны. А у тебя один Спиртяев, да и тот, такой же придурок как и ты.

На Кирилле защёлкнули наручники и в сопровождении бывшего майора он отправился в автозак. Раздосадованного предпринимателя заперли в мелкой клетушке со свиной тушей. Сидеть было неудобно и холодно. Наконец тронули.

В управлении Ветродуева поместили в камеру. За те полчаса ожидания он не только согрелся, но и выработал стратегию защиты. Теперь, когда его вели в кабинет полковника Оголтелого, он был в полном порядке и почти не сомневался в победе.

В кабинете кроме самого Федора Сергеевича находился по стойке "смирно" капитан Сморчков. Его левая щека горела огнём, а правый погон был надорван. Причина столь неожиданного румянца легко угадывалась. В правой руке полковника пребывал, свёрнутый в трубочку самоучитель игры на мандолине. Кирилл понял, что бывший майор летит по карьерной лестнице со сверхзвуковой скоростью. Ещё не много и рубеж старшего лейтенанта будет с успехом взят. Поодаль места начальственного гнева, валялась свиная туша в наручниках, уже подтаявшая и подтекающая сукровицей.

Полковник, отложил книгу музыканта виртуоза и с видом хлебосольного хозяина широко распростёр руки, – рад вас видеть Кирилл Николаевич. Давно не встречались. Поди года два.

– Нет, чуть меньше. Если помните, Фёдор Сергеевич прошлой осенью в Египте вместе отдыхали.

– Ну да конечно. Как я мог забыть. Сказочное государство. Прекрасное время. Незабываемые впечатления. Там даже нужды в правоохранительных органах нет.

– Это почему? – спросил Кирилл не понимая куда собеседник клонит.

– Ну, так воровства нет. Плавки на пляже оставил. На следующий день пришёл, а они так на камушках лежат. Высушены и поглажены. А у нас с этим делом плохо. Ладно с плавками. В России животные пропадают. Люди исчезают.

– Да? Что вы говорите, – в тон полковнику вторил Ветродуев.

– Да, да. Вы только представьте. Уважаемый человек, хирург высочайшей квалификации украл свинью. Вы кстати слышали?

– Ну, как вам сказать. Только по слухам.

– И это правда. Что свинья. Пропала её хозяйка. А пропажа человека – совсем другая статья. Весь город поднят на ноги. А рядовой налогоплательщик в праве спросить с нас безопасность. Поэтому и нуждаемся в помощи.

– Странно, такая авторитетная и всемогущая организация.

– Напрасно вы так. Без помощи населения мы преступность не победим. Кстати, находящийся под следствием Фадеев Пётр Гаврилович выполнил свой гражданский долг и чистосердечно признался, что краденая свинья была приобретена именно вами.

– Ну, если он это сказал, так и было. Странно подозревать в клевете священника, тем более настоятеля церкви.

– Значит, вы признаётесь в приобретении свиной туши у гражданина Живорезова без надлежащих документов и справок?

– Безусловно.

– Полагаю, Кирилл Николаевич, что за сотрудничество с органами правопорядка суд примет справедливое решение и наказание вынесет вам условное.

– Я весьма благодарен вам Фёдор Сергеевич за справедливое участие к персоне альтруиста-торгаша. Однако в результате расследования выяснятся некоторые подробности этого запутанного дела. К примеру, часть мяса уже продана.

– И что? Большая часть здесь, – Оголтелый взглядом указал, на лишённое филейной части, тело несчастного животного.

– Конечно. Но кто покупатель?

– Ничего не понимаю.

– Покупатели – ваши подчинённые, Фёдор Сергеевич.

– Это ещё как?

– Ну, чего проще. К вам генерал приехал?. На охоту собирались? Мясо покупали? И попробуйте хоть на один вопрос ответить отрицательно.

Полковник соображал. Затем покраснел и заорал, обращаясь к Сморчкову, – выйди вон!!!

– Так вот Фёдор Сергеевич, криминала в покупке мяса нет. Но если данный факт просочится в средства массовой информации, можете представить какие заголовки появятся на первой полосе газеты – "Правоохранительные органы едят краденое мясо", "Смычка милиции и криминала", "Приятного аппетита полковник Оголтелый"

Фёдор Сергеевич встревожился. Схватил телефонный аппарат и закричал в трубку: "Найди мне Головотяпко".

Секретарь, неожиданно проворно соединила полковника с искомым абонентом. Вероятно от неожиданности, или в силу иных обстоятельств заместитель принялся задавать шефу глупейшие вопросы.

Оголтелый побагровел и заорал, – кто? кто? Слушай ты, конь в пальто, где мясо покупал!? – На том конце провода, скакун, в человечьем гардеробе, принялся сбивчиво разъяснять начальнику историю приобретения свинины. Полковник неистово вращал глазами и попеременно бросал гневный взгляд то на Кирилла, то на валяющуюся в глубокой тоске свиную тушу.

Выяснилось, что положение вообще катастрофическое. Оказывается, что Толик Головотяпко, заместитель по АХЧ, после несостоявшейся охоты, разрубил окорок и отправил мясо домой Фёдору Сергеевичу, где жена приготовила чудесные отбивные для хозяина и бульон для генерала Михайлова. Таким образом, палёным мясом были измазаны: честное имя полковника, столичный контролирующий орган и городская правоохранительная система. Не трудно представить, дальнейшую карьеру полковника и генерала, если информация по мясу докатится до столицы нашей Родины. Ищут то, что сами жрут. Воо… милиция! Приходи кума любоваться!

Около минуты Фёдор Сергеевич сидел неподвижно. Затем встал и прошёлся по кабинету.

– Значит так, Кирилл Николаевич. Недоразумение, возникшее в процессе дознания, благополучно устранено. Полагаю, что разговор, состоявшийся в этом кабинете, останется конфиденциальным. И запомните, успех в мясном бизнесе определяется вашим молчанием.

– Всё понимаю. Сам когда-то в органах служил.

– Вот и хорошо.

Фёдор Сергеевич нажал кнопку, – Сморчкова ко мне.

Капитан с опаской вошёл в кабинет.

– Отвезёте свинину в магазин Кирилла Николаевича. Его же, отправьте моей "Волгой"…, куда захочет. И снимите дурацкие наручники.

– С кого? – задал вопрос Сморчков.

Фёдор Сергеевич сверкнул глазами и разразился тирадой, которую Кирилл не дослушал, поскольку выскочил в коридор, дабы не мешать полковнику выплеснуть заряд гнева на подвернувшегося придурка.

Когда страсти улеглись, полковник набрал домашний номер, – алло Дуся…? Слушай, мясо осталось…? Ну то, которое Толик привёз. Сейчас подойдёт машина, свинину заверни и с шофёром передай. Какая разница? Брату старшему, Аркадию. Пускай тоже порадуется.

Подбросить краденое мясо городскому руководителю пришла в голову полковнику спонтанно. Но потом идея понравилась. Как опытный шахматист он просчитал ситуацию вперёд. Эндшпиль не предсказуем, застраховать себя от случайностей следовало непременно. А поскольку свинину отведает братец, то пускай сам ищет способ заткнуть глотку средствам массовой информации. Ему с дочкой не справиться.

– Будь проклят этот журналистский факультет.

Фёдор Сергеевич походил по кабинету, нажал кнопку селектора, – приведите арестованного Фадеева. Ждать пришлось долго. Наконец доложили и в помещение вошёл Настоятель церкви Отец Фалалей.

– Добрый день Батюшка.

– Добрый, сын мой.

– Я пригласил вас, уважаемый Пётр Гаврилович, чтобы окончательно расставить все точки над и.

Ну что же, расставляйте. Но помните, я как истинный служитель Церкви Христовой, тайну исповеди не преступлю.

– Конечно, конечно. Мы не настаиваем.

Тайна исповеди. Этот фокус придумал Костя Живорезов. Когда заговорщики совершили обретение свиньи, то Клирик заартачился. Он человек обличённый саном, лгать правоохранительным органам не станет. В этом случае, тщательно продуманная и выстраданная идея пойдёт коту под хвост. Тогда Живорезов предложил исповедоваться и в двух словах описал, Отцу Фалалею, как они с Отцом Фалалеем загрузили свинью и уехали. Святой Отец грехи отпустил. Теперь Клирик был связан Христианским таинством исповеди и покаяния.

Однако следователь дураком не был. Он просто спросил: "Ну ладно, как воровали не рассказывай, а вот куда дели?". А здесь случилась накладка, реализация свиньи в протокол исповеди не входила. И Отец Фалалей с присущей ему прямотой сообщил: "Так Кириллу Николаевичу в магазин продали". Это был триумф юриспруденции. Ветродуева замели.

– Вот Пётр Гаврилович, – продолжил разговор Оголтелый, – по факту уголовного дела звонил Владыка, ему сообщено, что в действиях настоятеля церкви состава преступления не обнаружено. Из уважения к представителям Русской Православной Церкви, органам правопорядка случилось покривить душой.

– Нисколько Фёдор Сергеевич, – возразил Отец Фалалей, – гражданка Куделина, как человек глубоко верующий пожертвовала мясо на дела Богоугодные добровольно и без принуждения.

– Ну, так, где она, ваш мясной благодетель?

– Наступит время и предстанет Зоя Сергеевна во всём величии благотворительного поступка.

– Ладно, Пётр Гаврилович. Следствие решило освободить вас из-под стражи. Вероятно будет встреча с господином Живорезовым. Передайте ему, чтобы не бегал, как заяц, а пришёл с повинной и не откладывал столь важное дело в долгий ящик.

– На всё воля Божья.

– И последнее, информацию о продаже мяса в "Продуктовые ряды" следует выбросить из памяти. Забыть для родственников, друзей, прихожан и прочих категорий граждан. Вы согласны Святой Отец?

Откровенно говоря, последняя фраза озадачила Клирика, – к чему бы это? – но согласился, – конечно Фёдор Сергеевич, как скажите.

– Тогда счастливого пути.

– И вам удачи.

Оголтелый понимал, что вся история выеденного яйца не стоит. Не может Костя Живорезов с Настоятелем Храма Святителя Леонтия украсть свинью и чтобы спрятать концы в воду убить пенсионерку, а труп закопать, где-то в Козлочихе или на Пахме. Идея столь идиотского преступления могла возникнуть исключительно в воспалённых мозгах. Разобраться же в ситуации, было делом милицейской чести. Расчёт полковника, предоставляющего свободу заключённому Фадееву, базировался на очевидном факте встречи последнего с подозреваемым Живорезовым. Поэтому Фёдор Сергеевич попросил ребята из службы наружного наблюдения проследить за действиями Святого Отца.

Полковник некоторое время походил по кабинету, выпил рюмку коньяка. Лимоном закусывать не стал, поскольку была холодная стерлядь из Устюга.

– Эх, поехать бы в "Россию" пообедать солянкой, заказать филе "по Варшавски"… и водочки…, – подумал Оголтелый, но по селектору приказал, – принесите дело о происшествии в аэропорту. Да, да про француза этого и американку… долбанную.

Фёдор Сергеевич яростно негодовал, когда подчинённые доложили о международном инциденте в местном аэропорту. Утренняя разборка сопровождалась криками, справедливыми побоями и выговорами за проявленную халатность при задержании вероятного преступника.