Текст книги "Осенние дивертисменты"

Автор книги: Сергей Сухонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4
Утро трудного дня

Алексей чуть было не опоздал на утреннюю конференцию. Всему причиной – сломавшийся в дороге автобус, безобразная погода, и запутанные коридоры больничного комплекса. Ещё немного и пришлось бы заходить в зал после Оголтелого. Но молодость берёт своё. Уже перед самой дверью, с виноватой улыбкой, стараясь не дышать на Оголтелого, Алексей обогнал главного врача и влетел в зал. Найдя глазами знакомые лица он успокоился и стал пробираться на свободное место. На шестом ряду ближе к проходу сидели вечно розовощёкий Костя Живорезов и бледноликий Пётр Гаврилович. Им нездоровилось.

За длинным столом, вблизи трибуны уже сидела главный секретарь главного врача – Светлана Петровна. Рядом с ней незнакомый мужчина, лет сорока, вероятно заместитель Оголтелого по лечебной работе.

– Уважаемые коллеги, – начал утреннюю конференцию Василий Сергеевич, – позвольте перед началом работы сообщить приятную весть. В наши ряды вливается очередной врач – Шпекин Алексей Петрович. Он закончил ординатуру в городе Москве по специальности анестезиология-реаниматология. Полагаю, что мы все поможем Алексею Петровичу как можно быстрее освоиться в новом для него коллективе.

Алексей привстал.

– А он женат? – Раздался женский голос с шестнадцатого ряда. Аудитория оживилась и загудела.

– Прошу глупые вопросы не задавать, – парировал Оголтелый.

– Вопрос не глупый, – возразил новый женский голос, – вам бы Василий Сергеевич хотелось, чтобы все мужики водку не пили, папиросы не курили и были сплошь импотентами. Так и говорят, не мужик а триада Оголтелого, – зал взорвался смехом и аплодисментами.

Алексею пришлось встать и развеять сомнения, – не женат, нахожусь в разводе, однако ничто мужское мне не чуждо.

Зал облегчённо вздохнул. Оголтелый продолжил, – товарищи, достаточно. Начнём работу.

За трибуну вышел дежурный врач с перекинутым через шею фонендоскопом и стопкой историй болезни.

– Значит так, в трёх терапевтических и двух хирургических у нас находится сто восемьдесят шесть больных. В изоляторе ещё один, этот американец. Редкостное стадо. Вымазали какашками стены в душевой кабине на втором этаже. Из лаборатории опять украли спирт. Пресечена попытка изнасилования дежурной медсестры в хирургическом отделении. Милицию не вызывали поскольку не исключён обоюдный сговор. В палате номер пять терапевтического отделения, произошло возгорание матраса у больного с левожелудочковой недостаточностью. Курил сволочь. С огнём справились. Обошлось небольшими ожогами, но без жертв. Около часа ночи по второму терапевтическому отделению бродили призраки, недолго, минут двадцать. В час сорок ночи, повторное возгорание этого же матраса в пятой палате. Отобрали спички сигареты и матрас. Теперь нечем поджигать и нечему гореть. Была попытка взломать буфет-столовую, но спугнули привидения. Вероятно, это больные из травматологии, поскольку остались куски гипса и щипцы для скусывания костных отломков. В первом терапевтическом отделении больному Тараканову с пиелонефритом в ухо залез таракан. Выгоняли всей дежурной бригадой. Но когда пациент стал жаловаться, что насекомое пробралось внутрь головы и ползает по мозгам решили вызвать Виктора Олеговича. Пока скорая помощь ездила, больные из хирургии пытались отвинтить медный кабель от рентгеновской установки и продать цыганам. Последние, всю ночь гарцевали на конях под окнами лучевой диагностики.

Приехал Виктор Олегович, с большим трудом извлёк таракана. Больной сбежал домой, сказав, что пиелонефрит у него прошёл. Уже под утро прорвал водопровод на пищеблоке и в третий раз загорелся матрас в пятой палате. Наводнение осушили, пожар затопили. Всей пятой палате, включая виновника возгораний, следует объявить благодарность, выдать почётные грамоты и присвоить звание огнеборцев второго ранга, мне же выписать денежную премию.

Теперь поступившие больные. В первое терапевтическое поступил, а затем быстро выбыл больной Тараканов с пиелонефритом и последующим инородным телом левого уха. В хирургию был госпитализирован больной с аппендицитом. Прооперирован. В утренние часы за медицинской помощью обратился больной с травматической ампутацией шестого пальца правой кисти. Произведена хирургическая обработка раны. Это Константин Сергеевич Станиславский приложился.

– Простите, – перебил дежурного главный врач, – как это шестого пальца?

– А так. Больной Герасимов, страдал шестипалостью с момента рождения. У них в роду это часто случалось. А теперь решил трудоустроиться в органы внутренних дел. Не берут. Говорят, как честь начальнику отдавать будешь? Смешно мол. Вот отрежь палец и трудоустраивайся. Утром он и пришёл в хирургию. Однако повстречал животное из аквариума и проблема решилась сама собой. Теперь в истории болезни записано – оперировал Станиславский, ассистировал Живорезов.

В зале возник шум и смех.

– Пётр Гаврилович, – обратился Оголтелый к отцу Фалалею, – следовало бы убрать животное из епархии, то есть из больницы. Сколько можно членовредительство терпеть?

Напрасно вы Василий Сергеевич Божью тварь недолюбливаете, – возразил Клирик, – ей общение нужно. Сдохнет в изоляции.

– Ей не общение нужно, – оживилась Пятисотко, – ей пальцы подавай.

– Закончим спор, – вмешался Оголтелый, – вопрос о животном можно решить в рабочем порядке. Продолжайте Андрей Васильевич.

– Так же поступил в хирургическое отделение…

Дежурный врач недоговорил, потому, как зазвонил телефон, и Светлана Петровна откуда-то из-под стола извлекла трубку.

– Да, секретарь слушает, – возникла пауза, но через секунду Пятисотко продолжила – Василий Сергеевич спрашивают, когда начнётся служба в ознаменование Дмитриевской родительской субботы?

– Ну, знаете ли, подобный телефонный звонок – перебор! Не больница, а духовная консистория какая то. Вы бы Пётр Гаврилович, хоть на дверях Храма объявление, что ли вешали. Ведь куда звонят. От работы отвлекают.

Клирик встал и пояснил, – я то же весьма занят, не успел. Передайте, с восьми утра.

Главный секретарь образцово справилась с возложенной на неё обязанностью.

Внезапно раздался грохот, двери стремительно распахнулись. В аудиторию ввалилась толпа в камуфляжах с автоматами. Во главе стада пребывал майор Сморчков. Все кроме начальника были в чёрных масках. Неожиданно один из омоновцев саданул очередью из Калашникова по потолку. Посыпалась штукатурка. Народ залёг и принялся кричать ртом.

– Отставить Деревьев, – заорал майор.

Вслед за этим послышались сильные удары в дверь, расположенную ниже по амфитеатру. А вскоре раздался звон бьющегося стекла. Окна били ногами. В проёмах оконных рам замелькали ботинки омоновцев. Вслед за ботинками в аудитории образовались их владельцы. Нижняя запертая дверь с треском распахнулась. Ввалился ком разгорячённых тел. Все в чёрных масках, весёлые. Громко ругаясь, искусно прошлись дубинками по спинам суетящихся обывателей. За окном завыла милицейская сирена, оглушительно грохнул взрывпакет. С улицы потянуло порохом.

Завязалась великолепная потасовка. Стремительно проведя рекогносцировку, обороняющаяся сторона захватила стратегически важные высоты. Не стеснённые в выборе оружия медицинские работники принялась охаживать защитников закона подручными средствами.

Спрятавшийся за гипсовым бюстом Ленина, Оголтелый трусливо наблюдал за действиями вверенного коллектива. Он нервно крутил диск телефона и выкрикивал, – милиция! Милиция! Милиция?

Клирик, несмотря на мелкую комплекцию, тренированными кулаками проводил в стане врагов глубокую миссионерскую работу. Он распевал фрагменты из акафиста и крестился. Живорезов взобравшись на стол, с хохотом поливал водой из графина противоборствующие стороны. Затем спрыгнул и принялся кулаками помогать отцу Фалалею, внедрять христианские догмы в пустые головы пятнистых атеистов. Пятисотко оглушительно визжала, строго придерживаясь ре-бемоль четвёртой октавы и мелкими горстями со злостью драла волосы из головы бойца кавказской национальности. Голова орала, а её владелец пинался. Словно умелый спартаковский фанат Алексей размахивал над головой стулом и теснил ряды захватчиков к трибуне. В ряде случаев ему удавалось заехать мебелью в голову омоновца. При этом раздавался весьма специфический звук. Несколько женщин, занявших круговую оборону, метали в нападающих разнообразные предметы. В ход шли тапки, вёдра, горшки с цветами. Особой бойцовской статью отличалась крупная темноволосая женщина. Она напоминала Илью Муромца с картины Васнецова. Существенных размеров кулаки, выдающиеся бёдра, громадный бюст подчёркивали значимость фигуры. Все прелести гармонично дополнял мясистый крючковатый нос, нависший лоб и глубоко посаженные бойницы глаз. Сражение принимала Наталья Вениаминовна Лазаренко – врач дерматовенеролог по кличке Волчица. От её кулаков нападавшие отскакивали словно бильярдные шары от кия умелого мастера. Алексей невольно залюбовался статным бойцом гражданского ополчения.

Строго выдерживая диссектрису огня, боестолкновение осуществляли бойцы первого терапевтического отделения. Они наносили разящие удары чайным сервизом. Акция имела осмысленный, тактический характер. Слаженной работой героический коллектив напоминал батарею Раевского. Подбадривая бойцов, заведующая бросала посуду и выкрикивала, – вот вам сволочи!!!

Чудеса фехтовального искусства демонстрировал врач акушер-гинеколог Шота Автандилович Абразия. Как истинный сын Кавказа, он с мастерством горца в совершенстве владел всеми видами холодного оружия. Поэтому обломок швабры был словно дамасский клинок в руках его гордого предка. Он разил неприятеля не только шанцевым орудием, но страшным с оскалом выражением лица. При этом он выкрикивал, – я тваю маму…, я тваю бабушку…, я тваю прабабушку…

Между тем, баталия сместилась к северо-западу от входной двери. Неприятеля теснили. Создалось ощущение, что камуфляжи не ожидали подобного отпора. В их рядах появилась растерянность. Казалось ещё немного и они будут обращены в бегство, однако постоянное пополнение численного состава агрессоров сводило на нет умелые действия обороняющейся стороны.

Межведомственный конфликт продолжался около пяти минут. К сожалению экстремальные события всегда слишком быстротечны. Поэтому никто из зрителей и участников противостояния не смог полноценно насладиться феерической картиной кулачного ренессанса. А поскольку в драке все заняты делом, некому было сказать, – остановись мгновенье, ты прекрасно…

Всё испортил влетевший разъярённый майор с мегафоном, – Всем придуркам построиться, – заорал он и добавил непечатное.

Резвящиеся мундиры, засуетились и начали формировать подобие шеренги. Действия правоохранительных органов стали понятны, когда, через пустую глазницу оконной рамы все увидели видеокамеру с надписью сбоку "Мстиславск-TV". Телеоператор уже не снимал, а отбивался от наседающих омоновцев. Они пытались отнять у него аппарат и вероятно отблагодарить по-своему. Защищая себя и камеру от благодарности, телевизионщик пятился назад и лягал особо ретивых. Его отход прикрывала уже известная журналистка. Она колотила по шлемам милиционеров микрофоном, царапалась и что-то кричала. Эффективность её действий подтверждал дебил в камуфляже с великолепно расцарапанным рылом. Грязной тряпкой он пытался остановить кровь, при этом испуганно и с надрывом голосил, – Рятуйте хлопцы, рятуйте.

Внезапно оператор вырвался и побежал. Как свора борзых служители закона устремились за беглецом. Он сделал достаточно крутой вираж и с размаху бросил камеру своему коллеге. Последний, подхватив летящее устройство, стремительно нырнул в подкатившую УАЗ-буханку. Омоновцы, в замешательстве, бросились догонять автотранспортное средство, но тщетно. Буханка, подпрыгивая на кочках и разбрызгивая в стороны грязь, быстро скрылась за линией горизонта.

Оставленный без должного надзора оператор, извлёк из грудного кармана любительскую камеру и с видимым безразличием продолжил видеосъёмку документально-публицистической ленты.

Между тем, в повреждённом военными действиями зале всё шло к подписанию мирного договора. Назревал Потсдам. Дипломатические меры возобладали. Противоборствующие стороны подсчитывали санитарные потери и оказывали помощь всем участникам межведомственного конфликта. Травмы получили три милиционера, доктор из терапевтического отделения, прибежавший на шум больной из первой хирургии, и врач диетолог – крупный мужчина с сизым носом и качественно подбитым глазом. Другие ограничились лишь синяками и царапинами. Несколько позже, с улицы, привели жертву "разнузданного журналистского беспредела". По его бритой голове, от самого затылка, через лоб и далее на физиономию проходили четыре глубокие борозды. Своей правильной геометрической формой они напоминали меридианы. Основательно повреждённое выражение лица, отмыли от крови, обильно замазали зелёнкой, полюбовались и дали кличку – Глобус.

Костя Живорезов и Пётр Гаврилович проводили диагностику и лечение повреждений, полученных в результате боевых действий. Шили атравматическими иглами рассечённую кожу и бинтовали. Терапевты мазали мелкие ссадины йодом. Взявший на себя командование майор, построил личный состав и вывел бойцов на улицу. Оголтелый, на правах главнокомандующего удалил героические войска с недавнего театра военных действий.

В разбитые окна по-осеннему холодный ветер резкими порывами заносил хлопья снега и опавшие листья. Погода настолько скверная, что не только собаку на улицу не выгонишь, но и тёщу за водкой не пошлёшь. Дрянь, одним словом.

Разбор утреннего конфликта решили провести в кабинете главного врача. Присутствовала администрация больницы, завхоз, главный бухгалтер (для оценки размера причинённого ущерба), умный майор, секретарь главного врача. Были приглашены Костя Живорезов, Пётр Гаврилович Фадеев, председатель профкома, заместитель по лечебной работе и ряд товарищей впрямую и косвенно участвовавших в утренней производственной потасовке. В состав делегатов затесался Алексей. Несмотря на отсутствие приглашения, он в общей массе просочился в кабинет и уселся за платяным шкафом, тихий и недоступный взору главного врача. Милицейское начальство пригласило двух автоматчиков, но наученное горьким опытом предусмотрительно поместило их в приёмной за дверью.

Первым слово взял Оголтелый, – уважаемые коллеги, вызывает недоумение совершенно дикая выходка правоохранительных органов на сегодняшней утренней конференции. Неужели в нашей стране поднимает голову тоталитаризм, утративший былую силу за годы демократических реформ. Действия подобного рода ориентированны на дестабилизацию лечебно-диагностического процесса в учреждении. Наряду с материальными издержками коллектив муниципального лечебного учреждения получил ни с чем не сравнимую моральную травму. Она будет кровоточить до тех пор, пока за счёт министерства внутренних дел не будет произведён капитальный ремонт актового зала, кабинета главного врача и помещения рентгенологической службы. Кроме того, потерпевшая сторона настаивает на материальной компенсации физических увечий и травм работникам лечебно-профилактического учреждения, полученных в результате кровопролитного столкновения. Список пострадавших прилагается.

На столе действительно находилась бумага с рядом фамилий, возглавлял который Оголтелый В.С.

– В противном случае, лечебное учреждение оставляет за собой право обжаловать действия правоохранительных органов. Сегодня, в зависимости от результатов переговоров, начальнику городского отдела внутренних дел Оголтелому Ф.С. будет направлено письмо с просьбой дать разъяснения по факту безобразной выходки силовых структур города Мстиславска. Я закончил.

От противоборствующей стороны слово имел умный майор.

– Уважаемы медицинские работники, – начал он неуверенно, – в результате служебно-розыскных действий, органами правопорядка были обнаружены неопровержимые улики участия ряда работников лечебного учреждения в похищении гражданки Куделиной и свиньи по кличке Галактика. С удивительной наглостью и цинизмом совершено преступление против человечности и…, – майор задумался.

– И свининности, – в полной тишине добавил кто-то из присутствующих. Раздался смех.

– Прекратить. Здесь вам не филармония, – выкрикнул Оголтелый.

– Я продолжу, – начал изрядно смущённый майор, – в утренние часы на квартире подозреваемого произведён обыск, в результате чего была обнаружена ляжка, – майор многозначительным взглядом обвёл притихшую аудиторию.

– Мамина, – закатывая глаза и хватаясь за сердце, застонала Светлана Петровна.

– Нет, ляжка не гражданки Куделиной, – продолжил майор, – а животного, вероятно свиная. Впрочем, идентификацией фрагмента тела в настоящий момент занимаются специалисты из 26 лаборатории. Кроме того, нами обнаружено орудие хищения и транспортировки, пропавшей свиньи. Это автомобиль "Нива", регистрационный номер Е418НВ, принадлежащий Живорезову Константину Михайловичу.

Зал взорвался эмоциями. Костя Живорезов вскочил, быстро заговорил – это провокация, машин с такими номерами в каждом регионе сотни, я буду жаловаться.

– Кроме этого, установлено, – спокойно продолжил майор, – что в преступных деяниях активную противоправную позицию занимал настоятель храма Святителя Леонтия отец Фалалей, он же Фадеев Пётр Гаврилович.

– Допрыгались, – угрожающим тоном произнёс Оголтелый, – такое пятно на весь коллектив. Свинью украли, но бабка то вам зачем? – недоумевал главный врач.

Между тем майор дал команду, дверь отворилась, и вошли автоматчики. А ещё через мгновение защелкнулись наручники на хирургической и частично анестезиологической службе городской больницы номер два. Процессия двинулась в коридор.

– Разбирая сегодняшний инцидент, – продолжил майор, – нельзя оправдать неадекватность мер принятых правоохранительными органами при осуществлении задержания подозреваемых.

Вот-вот…, вы бы ещё напалм применили.

– Согласен. Командой к штурму послужили выстрелы, произведённые сержантом от случайного нажатия на спусковой крючок. Так скажем, в результате неосторожного обращения со стрелковым оружием. Поверьте, виновные в инциденте понесут суровое наказание. Майор Сморчков уже отстранён он руководства операцией, а сержант Деревьев арестован и препровожден в следственный изолятор. Ещё раз позвольте принести искренние извинения от руководства городского отдела внутренних дел и заверить, что предложения по урегулированию конфликта местного значения будут внимательным образом рассмотрены. А сейчас позвольте удалиться.

Неожиданно раздался свист. Вслед за ним полетели нецензурные реплики. Народ бросился к окну. Через больничный двор, к милицейскому автомобилю, вели элиту Мстиславского здравоохранения. В сумасшедшем вихре ноябрьской метели арестанты напоминали декабристов шествующих к месту гражданской казни.

Выглядывающие из распахнутых окон убогие и калеченные, загипсованные и забинтованные, травлёные и жжёные свистом выражали гневное несогласие. Другие маргинальные обитатели лечебного учреждения в голос приветствовали арестованных и отпускали в адрес вооружённых опричников весьма едкие замечания.

– Руки прочь от Российской хирургии.

– Здесь вам не там.

– Костя, если посадят, просись в Тотьму.

– Эй, рыжий, автомат потеряешь.

– Вы нарушаете конституционные права граждан.

– Хотим лечиться у православного священника.

Костя вознёс пленённые наручниками руки. Что-то хотел крикнуть, но его в грубой форме втолкнули в кабину режимного автомобиля. Дверь захлопнулась. Многочисленные зрители зашлись в экстазе гражданского несогласия.

В дальнейшем шла ненормативная лексика, метание разнообразных предметов и нечеловеческие выкрики из подвальных помещений.

Шумное выступление продолжалось до тех пор, пока машина не выехала за пределы больничного двора. Беспорядки ослабели, хотя подвальный этаж бесновался ещё час.

Зрители отошли от окна. В воздухе повисло напряжённое молчание. Обстановку разрядил Василий Сергеевич, – Все по рабочим местам. Доктор Шпекин совместно с Виктором Олеговичем делают обход по хирургическим отделениям. Все разошлись. Думать будем.

Болеть – это великое искусство. Поскольку данный вид ремесла требует зрителей и жертв, то каждый хворающий достоин сцены и сострадания. Попробуйте, вот так взять и заболеть. Не просто банальным насморком. Так каждый дурак сумеет. Чтобы на "скорой помощи" с сиреной, мигалкой, и на три недели в хирургию. Сказочное наслаждение. От болезни тоже многое зависит. Прыщ на заднице – есть заболевание не серьёзное, так смех один. А вот холецистит или панкреатит – дело другое. Здесь можно и с соседом по койке поговорить и эрудицию в лекарственных средствах обозначить. И совсем хорошо, когда операцию сделали. Здесь ты король. Идёшь на третий день, сгорбленный по коридору, а прочие больные на тебя завистливые взгляды бросают.

Высоко поднимает рейтинг пребывание в отделении реанимации. Не важно каким ветром тебя занесло. Дихлофос с водкой перепутал, с крыши пьяный низвергся или жабу проглотил, одинаково почётно. "Отреанимированные" пользуются особым почтением. Их точка зрения на проблему реконваленсенции высоко ценится в кругу начинающих больных. Они склонны к размышлениям и философским обобщениям, при этом рассказывают о пережитом и снисходительно усмехаются на наивные вопросы желторотых пациентов. Эта каста особо заслуженных и напоминает дембелей в армии.

Разделяются больные и по методам лечения. Вполне понятно, что таблетошники и порошечники значимого уважения не заслуживают. Таких, хоть пруд пруди. Существенно выше в табеле о рангах стоят шприцевики. Несколько уколов в ягодицу умножают госпитальный статус больного на целый порядок, добавляет в душу гордость, а в характер самоотверженность. Ещё выше находятся получающие внутривенные капельные инъекции. Находясь в горизонтальном положении, они созерцают волшебное, гравитационно-капельное лечение, и с чувством значимости собственной персоны снисходительно посматривают на таблетошников и шприцевиков. Попасть в их группу сложно. Требуется доказать врачу, что имеющееся заболевание доставляет неимоверные страдания и вероятно неизлечимо. Многие симулируют и заискивают. Их отслеживают и с позором изгоняют с занимаемой койки.

Далее по значимости располагаются пункционники. Они упиваются таблетками, уколами и капельницами. Переход на ступень обусловлен нарушением целостности организма. Их протыкают толстыми иголками, и оставляют трубки различного диаметра, когда в желчном пузыре, когда в плевральной полости. Они терпят, страдают и гордятся.

Завершают больничную иерархию пациенты после хирургических операций. Но и эти равенства меж собой не имеют. После аппендицита вроде лейтенанта в армии, желчный пузырь оттяпать – на майора тянет, ну а больной после резекции желудка, так этот потенциальный полковник. Когда же после неудачной операции, ты пару дней проболтался на аппарате искусственного дыхания, прошёл через хирургические осложнения, реанимацию, утыканный зондами и дренажами, в состоянии эйфории и энцефалопатии, прибываешь в палату для продолжения лечения, то любой обыватель скажет, – генерала привезли.

Виктор Олегович Волостных, ЛОР-врач, бывший хирург, по детски наивный с хорошим прошлым и настоящим, имел светлую голову и небольшой опыт хирургической работы. В период летних отпусков, когда пустуют не только койки, но и ставки, Оголтелый оставлял его работать на два фронта. С утра и до обеда в хирургии, а с обеда в поликлинике на приём – ухо-горло-нос. Кроме прочих добродетелей, Виктор Олегович обладал даром великолепного рассказчика и знал массу баек, историй и тостов. Его с великим удовольствием приглашали на различные праздники, будь то похороны, юбилеи, конференции или свадьбы. Когда по традиционным банным дням он с мастерством Жванецкого рассказывал свои байки, истории и случаи из практики, присутствующие уходили не мытые. Важной составляющей характера Виктора Олеговича была страсть к созданию и изменению различного рода классификаций. Он классифицировал всё – машины и пароходы, катастрофы и аварии, революционеров и контрреволюционеров, жуков и муравьёв. Неоднократно писал во Всемирную организацию здравоохранения с целью изменения классификации какого либо заболевания. Получал ответы и выговоры. Последним достижением Виктора Олеговича была классификация больных, внимательно прослушанная молодым специалистом по пути к постоянному месту работы. – Таким образом, – продолжил рассказчик, – каждый пациент имеет свою ячейку в структуре больничной иерархии. Занимает он её согласно тяжести заболевания и интенсивности проводимого лечения.

– Да, весьма занятная классификация, – задумчиво произнёс Алексей. – Скажите, а что же умершие больные, они ведь тоже заслуживают классификационного подхода.

– Безусловно, но этот вопрос коллега мы обсудим, после утреннего обхода.

Без Кости и Клирика хирургическое отделение осиротело, выглядело уныло и безрадостно. В ординаторской от вчерашнего пиршества остались пустые бутылки крошки и пробки. Беспорядок с прискорбием напоминал о совсем недавнем празднике жизни. С окончания замечательной потасовки прошло значительное количество времени. Поэтому назвать обход утренним, можно с определённой натяжкой. Действительно, только к одиннадцати часам утра удалось собрать в единое целое медицинский персонал лечебно-диагностического учреждения, а к половине двенадцатого с трудом начать обход. Его проводил Виктор Олегович с интернами и двумя постовыми сёстрами, замыкал шествие мрачный врач-анестезиолог Алексей Петрович Шпекин.

Институт врачебных обходов своими корнями уходит в глубину тысячелетий. В тот день, когда разъярённый мамонт, полутораметровыми бивнями хватанул неосторожного охотника, взревел и ударил реликтовое существо о землю, а группа соплеменников с осторожностью приблизилась осмотреть тело несчастного, был днём рождения первого врачебного обхода. С тех пор мало чего изменилось. Пожалуй, более совершенной стала диагностическая база. Появились новые фармацевтические средства и методы лечения. Однако идеология утреннего обхода осталась неизменной. Совершающий его должен получить ответы на ряд волнующих вопросов.

Вопрос первый, – жив пациент или мёртв? Диагностический вес данного уточнения сложно переоценить, поскольку в случае положительного ответа, обход продолжается, а при отрицательном значении прекращается.

Вопрос второй, – больной жив, но на сколько? – Ответ определяет дальнейшую судьбу страдающего организма. Если жив, но немного, следует думать, в какое отделение или лечебное учреждение пациента перевести? Здесь необходимо проявлять твёрдость характера и значительные организаторские способности. В этом вопросе следует быть теоретически подкованным и мыслить глобально. Только дурак считает, что дифференциальную диагностику придумали, чтобы отличать друг от друга схожие по симптоматике болезни. На самом деле требуется она для аргументированного и надёжного перевода больного по профилю сопутствующего заболевания. Правда и здесь возникают сложности. В ряде случаев нелегко перевести больного с открытой черепно-мозговой травмой в отделении проктологии на геморроидэктомию. В проктологии тоже не дураки работают.

При наличии определённого количества здоровья уточняется третий вопрос, – а не симулянт ли? Дело в том, что пациент и врач находятся в постоянном антагонизме. Доктор пробует всевозможными средствами выписать больного домой, а последний, цепляясь остатками сил за панцирную сетку казённой койки, через обман и аггравацию, норовит поправить останки утраченного здоровья. В этом проявляется один из основных законов философии, – единство и борьба противоположностей. Естественно, что больной умышленно переоценивает тяжесть собственного недуга, а врач контрмерами уличает пациента во лжи. Это искусство, им владеет не каждый. Лишь умудрённый сединами эскулап способен с мастерством вышибалы вытурить больного за пределы лечебного учреждения. Молодому специалисту этому предстоит учиться и учиться долго, вероятно всю жизнь.

И только, преодолев упорное сопротивление медицинской науки, пройдя через игольное ушко диагностических препятствий, больной вырывается на оперативный простор оздоровительной вольницы. А теперь здоровье верни. Вынь и положи. Плевать, что с семи лет табак курит. Тонну макарон за год съедает. Всё пустое. А не вернёшь! По медицинским начальникам затаскаю, жалобами изнасилую, но лучше компенсацию деньгами возьму.

Обход как обход. Больные жаловались на боли и прострелы, метеоризм и икоту, жжение и зуд. Врач же парировал, – непроходимости – клизму и церукал в мышцу, кишечной колике – но-шпу с платифиллином, панкреатиту – атропин с новокаином, флегмоне – перевязку с Вишневским и первый стол, рожестому воспалению – сменить антибиотик, перитониту – убрать дренажи и так далее.

Отечественные медицинские светилы утверждают, что большинство хирургических болезней происходят от широты натуры русской. С ними трудно не согласится. Действительно в отделении достаточно часто встречались экстраординарные случаи. Например, рваная рана левого уха, полученная в результате семейного конфликта, флегмона спины (вследствие пытки утюгом), инородное тело уретры, и прочие трагикомичные издержки человеческих взаимоотношений.

Особое внимание на обходе заслужил больной Кизяков, укушенный слоном. Собакой, змеёй, ну лошадью наконец, куда не шло. Но слоном! Ни в какие рамки не лезет. Север России. Оказывается можно. Такое счастье подвалило Александру Леонидовичу Кизякову вслед за посещением передвижного зверинца из Армавира, когда зоопострадавший угостил слона Петю полуторалитровой бутылку пива. Вследствие этого они так подружились, что на втором свидании лучший друг животных попотчевал зверя вином. Третий приход был ознаменован употреблением русского национального напитка водки. При этом трепетная дружба переросла в горячую любовь. Петя настолько проникся к своему благодетелю, что громогласно трубил при виде Александра Леонидовича, идущего с очередным свертком в руках. К сожалению, наступали холода. Погода вынуждала двигаться теплолюбивый слоновник к южным пределам. Расставание было бурным. Со слов очевидцев горе скорой разлуки переросло в грандиозную пьянку. Изрядно захмелевший лучший друг животных перелез в вольер, распоясался и принялся обнимать собутыльника. И тогда произошла трагедия. Последний, то ли от избытка чувств, то ли с перепою или по иной неустановленной причине, схватил друга хоботом, поднёс к бивням и совершил движение похожее на поцелуй. В результате акта невиданной нежности, Кизяков получил скальпированную рану плеча, перелом костей таза и разрыв селезёнки. Петя плакал, когда несчастного увозила скорая.