355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Сухонов » Осенние дивертисменты » Текст книги (страница 2)
Осенние дивертисменты
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 05:01

Текст книги "Осенние дивертисменты"


Автор книги: Сергей Сухонов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

В изоляторе кричал подорванный недугом организм, – Сhange the sheets, please…, shall I stay in bed…, не смейте называть меня оберштурмбанфюрером, я разведчик Кузнецов, У лiкарiв? Ану Iх до бiса! Не до лiкарiв тепер.

– Hodie Caesar, cras nihil.

Крик полиглота разносилась далеко. Иностранная речь слышалась в конце коридора и представляла собой набор афоризмов, лозунгов, речёвок, откровений великих гуманистов и злодеев. После латыни шли фразы на идиш, венгерском, древнегреческом и старославянском. Очевидно, после укола сильного транквилизатора голос стал затихать. Лекарство ввели внутривенно, поскольку начало японской фразы звучало уверенно, а окончание уже не разборчиво.

В отделе кадров необъятных размеров тётка долго мучила заявление, диплом, свидетельство об окончании ординатуры, а затем спросила, – давно развелся?

– Неделю назад, но душевная рана еще кровоточит.

– Я разведенных мужиков по подчерку узнаю, неровный, дёрганный и безнравственный.

– Не согласен! Вы не видели мой подчерк в период брака. Созерцания только гласных знаков приводило исследователя в содрогание, а изучение гласных вызывало грубые и необратимые изменения психики. Перманентная стрессовая реакция женатых мужчин всегда находит отражение в координации пальцев. Это явление имеет название – синдром извращённой каллиграфии в браке. Так что, ваши обобщения представляются ошибочными.

Начальник отдела кадров, совершенно не понимала юмора. Постная физиономия осталась непроницаемой, холодно-безразличной, как у покойника перед кремацией. Алексей понял, что в лице заведующей отделом кадров он обрёл непримиримого врага.

– Я полагаю молодой человек, что вам необходимо с большим уважением относиться к человеку старшему по возрасту и по званию.

– На предмет звания не знаю, в армии не служил, хотя и являюсь лейтенантом запаса, а вот по возрасту, так вам более восьмидесяти лет не дашь и бо?льшая, наиболее счастливая жизнь у вас еще впереди. А я что? После развода окончательно потерял веру в любовь, бездарно растранжирил жизненные силы, утратил смысл жизни. Поскриплю годик и на погост. Так что в моральном плане человек я пожилой, изношенный, несмотря на юный гестационный возраст.

Заведующая кадрами пошла красными пятнами и, чувствуя моральное преимущество наглого юнца, со злостью сообщила, – ровно через два часа подойдёте ознакомиться с приказом. И чтобы как-то лягнуть строптивого анестезиолога выкрикнула:

– А завтра на работу и без опозданий! Присылают тут всяких.

– Разрешите выполнять? – картинно уточнил дальнейшую тактику "присланный всякий".

В коридоре разило буфетом-столовой, хлоркой и туалетом. Так пахнут больницы, поэтому аромат воображения не будоражил и приёму пищи не способствовал. Но время перевалило обеденную черту, и перекусить скромно так, с баночкой пива, требовалось непременно. В силу изложенных обстоятельств ноги понесли Алексея по коридору, мимо изолятора, подсобных помещений, набитых грязными одеялами, мимо больных, кислородных баллонов, вялого персонала и прочих непременных элементов муниципального здравоохранения.

Буфет-столовая представляла собой небольшое квадратное помещение – с витриной и раздаткой. В другой половине находились два стола с остатками пищи, вездесущими тараканами, крошками и пробками. На витрине стояли рыбные консервы, сложенные пирамидами, сухие супы, пиво бутылочное двух сортов – "Мстиславское больничное?1" и Мстиславское больничное?2, синец астраханский, водка со странным названием "Нечаянная радость", минеральная вода, сигареты, сахар в мешках, прочая пищевая мелочёвка, завершал же композицию маленький пакетик с надписью "Презерватив резиновый – 6 руб.".

Меню буфета-столовой, изображённого на листке желтой бумаги, требовало пристального изучения и философского осмысления. Если документ сохранится в веках, то его содержание вызовет смятение в мозгах недоумевающих потомков. А лукавая идеология явится предметом жарких дебатов, коллоквиумов и брифингов. Научную и историческую ценность пергамента сложно переоценить.

Первым номером стоял суп черепаховый из минтая. Блюдо подобного рода безоговорочно опровергало эволюционную теорию Дарвина. Оказывается, не следует ждать миллионы лет, а в одночасье, не прибегая к генным ухищрениям из мороженой рыбы можно сделать замечательного вкуса пресмыкающееся, подотряда скрытошейных. Действительно, что за минтай, который не мечтает стать черепахой.

Не менее занимательным представлялся салат из сёмги, рецептура которого располагалась ниже. В него входили: сельдь атлан., масло подсол., лук репчат. Апофеозом кулинарно-биологического искусства была "Утка по Мстиславски из курицы".

– Скажите, а свиной отбивной из баранины у вас нет, с манной кашей из гречки?

– Не умничайте молодой человек, а берите что есть, – медленно, с укором произнесла флегматичного вида продавщица.

– Тогда, мне, пожалуйста…, бутылку пива "Мстиславское больничное?2", – следует быть патриотом своего лечебного учреждения, решил Алексей, – три бутерброда с ветчиной, бутылку "Вечерней радости" порцию салата из семги и целлофановый пакет.

С вас восемьдесят шесть рублей тридцать шесть копеек, – ни на секунду не задумавшись, медленно, излишне четко выговаривая слова, обозначила сумму продавщица.

Отсчитав положенные деньги, он пристроился на свободное место спиной к входу. Бутерброды и атлантическая сельдь с пивом, ласкали воображение. В поисках пивной открывалки Алексей собрался было обратиться к продавщице, как услышал:

– Константин Михайлович, нельзя. Василий Сергеевич запретил сотрудникам продавать в рабочее время. И в кредит не дам. Вы ещё пятьсот семнадцать рублей семьдесят девять копеек должны.

– Юленька, это жестоко, – раздался легко узнаваемый голос Живорезова, – Великие писатели Толстой и Достоевский, Теккерей и Боккаччо, Гашек и Чехов учили быть терпимыми к человеческим долгам и слабостям. Вот хоть Тургенев. Руками Герасима, собачку утопил, но гуманистом был отпетым. Ваши же нравственные ориентиры далеки от общечеловеческих принципов. Русский народ скоро вымрет. А вам наплевать. Но мировая общественность предъявить обвинение упрямым работникам общественного питания в пособничестве геноциду.

– Так ведь у великих гуманистов, у Боккаччо этого вашего, инкассации не бывает.

– Справедливо. Им доверяют. Они словно звезды чистого откровения в бесконечности людского обмана. Хочется верить, что вы Юля не станете ловить доверчивых граждан в объятья сакраментального недоверия.

После страстной речи показалось, что продавщица уже сломалась. Еще немного и Живорезов дожмёт. Так бы и случилось. Однако включился внутрибольничный селектор и прозвучал бесстрастный голос главного секретаря, – Юля, это говорит Светлана Петровна. Василию Сергеевичу только что сообщили, что Живорезов пошел в буфет-столовую. Если ты продашь ему водки, то Василий Сергеевич обещал разогнать ваш ларек к чертовой матери.

– Одни шпионы, кругом шпионы, – кипятился Константин Михайлович, – не успеешь, стакан поднять, как все говорят, что бутылку выпил. Низкая, фискальная больница. Пойду с горя к Станиславскому и опущу руки в аквариум. Откусывай брат пальцы, они мне более ни к чему, – с пафосом трагического актера произнес монолог, обиженный хирург.

– А это лишнее, – обозначил позицию здравого смысла Лёша Шпекин, – присаживайтесь Константин Михайлович, пальцы вам еще пригодятся, ну хотя бы стакан придерживать.

– Вы меня знаете?

– Вас знают все. Живорезов Константин Михайлович, 1970 года рождения, из местных, разведен, неуравновешен, большой и вредный, меньше килограмма водки не кушает, курит, матерится, любит спорить.

Костя вытаращил глаза. Чувствовалось, что объект осмысления поддаётся анализу лишь с максимальным напряжением компенсаторных механизмов. Серое вещество головного мозга даже покраснело от натуги, пытаясь идентифицировать собеседника. Но, тщетно.

– И не пытайтесь вспомнить. Разрешите представиться. Шпекин Алексей Петрович. Приведён в должность врача анестезиолога. А вы угощайтесь, – при этом собеседник хлебосольным жестом указал на бутерброды.

Одним движением большого пальца Костя открыл пиво и принялся осаживать напиток. Когда осталась лишь четверть, оторвался, глубоко вздохнул и приступил к селедке.

– Нет, мне решительно не попить пива, – заподозрил неладное Алексей. Еще через пятнадцать секунд пиво, селёдка и бутерброды закончились.

– Хорошее пиво, – отметил Костя и продолжил, – так вы говорите, что знаете меня. Позвольте любопытствовать, откуда?

– Не позднее, сегодняшнего утра, я имел честь следовать с вами маршрутом городского транспорта. В салоне автобуса два гордых человека осуществляли приём пищи. Увиденная трапеза, радовала глаза детской непосредственностью и природной первозданностью. Кстати, как чувствует себя ваш пышноволосый коллега?

– Клирик, что ли? Он уже не чувствует, он спит в автоклавной. Здесь недалеко, – и словно, приглашая пройти, пустой бутылкой показал направление, – а, вы значит анестезиолог?

– Анестезиолог-реаниматолог.

– А какими судьбами? – поинтересовался Живорезов.

– С женой разошёлся. Из квартиры выписался. А в Москве без регистрации на работу не берут. В министерстве предложили Пердюнск или Мстиславск. Выбрал последнего.

– Верное решение, Пердюнск конечно похуже будет. Но и Мстиславск не сахар. В этом скоро убедишься. Не исключено, что придётся сожалеть о несостоявшейся встрече с городом, имеющим столь поэтическое название.

– Поживем, увидим. По первым осмысленным впечатлениям населённый пункт вполне приличный, даже смешной. На речке Волге стоит. Люди опять же проживают достойные. Водку пьют. Начальство запорами страдает. Невесты есть. Посмотри, какая яркая тётя в приёмной у главного врача сидит.

– Светка, что ли? С этой не связывайся. Замужем.

– За авиатором?

– Нет. Лётчик, это её первый муж. Она ему такие рога наставила, что бедный пилот из-за изменившихся габаритов в дверь Ту-154Б перестал умещаться. За что с лётной работы и списали. А теперь Светка замужем за директором бани. Народ болтает, что ревнивый банщик телекамеру ей в такое место установил…, – и, обернувшись к продавщице, нарочито громко добавил, – я бы сказал куда, да Юлино целомудрие от моих слов будет нарушено. Теперь как только, так сразу, на экране монитора – кто, сколько раз и какой диаметр, – собеседники захохотали.

– А как узнаёт? Кто?

– Он же директор бани! Картотека имеется, – вновь раздался смех.

Юля демонстративно повернулась к окну и с видом удивлённого естествоиспытателя стала наблюдать совокупление бездомных собак в живописных развалах мусорной свалки.

Костя продолжил, – а, вообще-то в нашем городе наибольшее количество ревнивцев на душу населения. В этом плане городской порок имеет глубокие исторические корни. Своей подозрительностью, ревностью и жестокостью отличался основатель города, князь Мстиславский. Своих многочисленных жен он лупцевал на третий день после свадьбы. Притворится, что очень воспитанный и культурный, а сам возьмет кнут, и ну целый вечер охаживает свежеиспеченную супругу. А года через полтора и того хлеще, на дыбу, в петлю или под топор. А, так как жен было много, то и детей до пса. В городе на кого не плюнь, – знатной княжеской крови будет. И традиция дурацкая, еще с тех времен осталась. Как только третий день после регистрации брака наступает, мужик притворяется, что, к примеру, в булочную за хлебом пошел, а сам в скобяную лавку, вожжи купит и вот целый день над супругой измывается. Лошадей, поди лет двадцать как в городе нет, а вожжи нарасхват. И все бабы знают, что на третий день выволочку получат, но замуж идут. А в момент экзекуции недоумение и испуг на лице изображают. Традиция, – заключил Живорезов.

Это тяга к продолжению рода, как бабочки на огонь, – заметил Алексей.

Вовсе нет, я знаю к чему эта тяга и знаю, где она расположена, – с цинизмом отпетого ловеласа закончил Костя. Внезапно он перевел разговор на другую тему, – ты, где остановился?

– Пока не знаю.

– В больнице будут предлагать, не соглашайся. Клопы сожрут. Можно ко мне пойти, но я храплю, да и кровать у меня одна.

– В гостинице пару дней проведу. А там видно будет. Есть у меня приятель, на Малой Больничной живет. Приглашал. Может, у него остановлюсь.

– Далековато будет, – заметил Константин.

– Для бешеной собаки, семь верст не крюк.

– Это правильно. Лучше жить налимом в тине, чем карасём на виду. Слушай, а что у тебя в пакете? – проявил интерес Живорезов. Легко узнаваемый контур "нечаянной радости", завернутый в целлофановый пакет, был неосторожно оставлен Алексеем на грязном столе.

– Только не говори, что это лимонад или сельтерская. Скажи – водка.

– Водка.

– Это правильно, потому что ложь унижает человеческое достоинство. Давай лучше её мне, а то не дай Бог, потеряешь или отберут.

Развернул пакет и заметил, – плохая водка. Оголтелый выпускает.

– А как же главный врач может водку выпускать?

– И не только водку, ритуальные услуги видел? Пиво Мстиславское больничное?2, киностудия "Ogoltely and Ogoltely brothers, городской телеканал, газета "Мстиславские ведомости" и ряд периодических печатных изданий

– Так он у вас олигарх, какой то.

– Теперь он не только у нас, но и у вас. Вообще Оголтелых четыре брата, все погодки.

Первый, Федор Сергеевич, самый старший – закончил местное профтехучилище, затем железнодорожный техникум, сейчас – начальник городской милиции, полковник. Второй, Василий Сергеевич, после окончания школы с трудом окончил медицинское училище и пединститут, сейчас главный врач больницы?2, кандидат философских наук. Третий Аркадий Сергеевич, самый умный, школу окончить не сумел, сейчас, мэр города, весьма уважаемый человек. И, наконец, четвертый Оголтелый вообще никогда, нигде не учился – сейчас директор секретного танкового завода. В нашей стране занимаемый пост и благополучие определяется обратной зависимостью к уровню образования.

– Целая династия руководящих работников. Интересно, что произойдёт, когда подрастут дети и внуки. Для всех мест не хватит. Кто-то останется в стороне от кормушки.

– Это вы напрасно Алексей Петрович, – продолжил Константин, – ведь существуют и менее значимые посты, такие как директор школы, бани, магазина, почты или театра, которые являются ступеньками для карьерного роста ближайших родственников Оголтелых.

– Но муниципальное хозяйство – структура не резиновая. Имеет реальные пределы.

– В этом уважаемый Алексей Петрович, вы глубоко заблуждаетесь. Штатное расписание, что вселенная – явление абсолютно бесконечное.

– Хорошо. Время рассудит.

Ну, что же, – вздохнул Живорезов, – спасибо за любопытную беседу. Сожалею, но вынужден её прервать. Отбываю на экстренное оперативное вмешательство. Предстоит выполнить аппендектомию. Освобожусь через сорок пять минут. А сейчас позвольте откланяться. Ожидает меня сложная задача освободить батюшку-анестезиолога из навязчивых пут Морфея. Всего доброго.

Костя подошел к буфетной стойке облокотился, а затем неторопливо изрек: – Вы Юля, конечно, не читали Ницше. Так вот устами Заратустры тот сказал: "Идёшь к женщине? Возьми кнут". – Вслед за тем, проницательный читатель немецкого классика резко повернулся и без раздумий оставил унылое помещение буфета лечебно-профилактического учреждения.

После ухода хирурга-философа, Алексей взял еще два бутерброда с ветчиной и сильно отдающий мочалкой стакан чая. Отпил наполовину. Стало скучно. До встречи с главным врачом оставался час. Вышел наружу. Лечебное учреждение пребывало в состоянии традиционной бестолковой суеты. В инвалидном кресле, везли окровавленного, одноногого мужика в рваной майке. Он кричал, – я…, я…, я… не прощу Авенировичу. Ужо я древесиной этой то и трахну по башке его неказистой и во всех отношениях не культурной, – при этом он потряхивал ножным механическим протезом и норовил заехать им санитару, тащившего его, в живот. Медицинский работник кричал, – расступись, расступись, не то перееду.

Здесь же, группа болезненного вида Мстиславцев курили "приму", за разговором, осознанно и с расстановкой. По коридору струился сизый дым качественный и вонючий. Прижимаясь к стенке, пожилая санитарка несла в фанерном ящике около двадцати майонезных баночек с мочой. Где-то плакала женщина. Из приоткрытой двери вылетела влажная тряпка. Она хлестким ударом привела в замешательство проходившего терапевта. Последний заметался как кролик в капкане. Из палаты раздался оглушительный хохот, а затем громкий голос прокомментировал, – Хороший бросок. Тебе бы в бобслей играть.

– На войне, как на войне, – единственное, что пришло в голову врачу-анестезиологу.

Глава 2
Урок генетики

Время, что резинка у трусов – несмотря на эластичность, всегда имеет реальные пределы. В рамках уготованного ожидания предстояло Алексею болтаться по унылым больничным коридорам в поисках новизны и свежести впечатлений. Вполне очевидно, что продолжительность минуты зависит от того, по какую сторону двери в туалетную кабину вы находитесь. Ну а поскольку Шпекин локализовался в преддверии рутинных событий, то оставшийся час представлялся лишним в эпохе бесконечной молодости.

Лучшее времяпрепровождение, что придумала человеческая природа молодому, интересному мужчине является поиск молодой интересной женщины. Процесс обнаружения и оценки объекта поиска весьма занимателен, а в ряде случаев более интересен, чем конечный результат. Но об этом узнаёшь позже. Поэтому мысли Алексея читались легко, а действия представлялись весьма очевидными. Он решительно вышел в проём больничного коридора, бросил на окружающих блудливый взгляд и, утвердившись в правоте собственных идей, дал установку:

– Буду скульптором собственной жизни. Шире шаг, маэстро!

У сломанного и вытащенного в коридор автоклава, расположилась группа молодых людей, в белых халатах, сутулых и озабоченных. Дамское общество, численно доминировало в коллективе. Немногочисленные парни, не по взрослому излишне раздувая щеки, курили. Неспешной походкой Алексей приблизился к рыжеволосой красавице. Мина безразличия на конопатом лице сменилась заинтересованным взглядом. Красивая фигура. Накрахмаленный халат. Белоснежный медицинский атрибут был коротким и напоминал буфетную куртку. Юбка канареечного цвета, плотно облегающая бёдра, манила взор. Предметом дамского туалета назвать её можно лишь с долей условности. Что тряпичное изделие не от "Кутюр", сомнений не вызывало. – Ткани на носовой платок уйдет больше, – решил обольститель.

– Девушка, подскажите, где буфет? – мысль, пришедшая в голову и озвученная, оказалась тупой. Однако фраза вырвалась, и прежние сомнения в слабоумии автора нашли отчётливое подтверждение.

– Хорош Дон Жуан. Дебил и кретин – тебе настоящее имя.

– Вы только из него вышли, – последовал ответ.

– Не может быть. Мне показалось, что, точку общественного питания, которую я посетил, названию данному, не соответствует.

– Вы ошибаетесь молодой человек, нельзя сказать, что здесь кормят достойно, но в какой больнице можно купить водки в разлив, вина по семнадцать рублей и бутербродов с сыром по два десять.

– Действительно. Беру слова обратно. Тогда, не составите ли компанию в посещении? Возьмём вина по семнадцать рублей, несколько бутербродов с сыром по два десять и продолжим содержательную беседу. А вообще я Алексей.

– Нет. Сейчас нельзя. Лекция по генетике. "Зверь" читает. Обещали проверку. Один пропуск и стипендии не видать. А зовут Мариной. Учусь в медицинском училище.

Алексей заглянул в приоткрытую дверь и увидел вместительный лекционный зал амфитеатром и трибуну. На стене, выпуклым барельефом контурировал большой герб СССР. Поодаль расположился профиль Ленина и ещё какого-то мужика в средневековом шлеме. Зал был наполовину заполнен. За трибуной стоял лысый мужчина лет пятидесяти, и что-то записывал в амбарную книгу.

– Знаете, Марина, я ведь тоже закончил образовательное учреждение с медицинской спецификой.

– Правда?

– Я вас не обманываю. Поэтому с большим удовольствием освежу в памяти сложные биологические истины. Вдвойне приятно осуществлять образовательные действия в компании с таким генетически успешным созданием, как вы.

Откровенная лесть очень нравится женщинам. Поэтому непреступный бастион жеманства и кокетства в одночасье сломлен, а мысли охраняющие целомудрие были обращены в бегство и пленены.

– Расселись? Перерыв закончился! – прокричал лысый лектор. Отпил минеральной воды и начал: – Смею предположить, что информация, которая прозвучала в первой половине лекции, не вылетела из ваших пустых голов вместе с табачным дымом.

Алексей с Мариной уселись на последнем ряду, недалеко от двери. На академическом столе, пережившим не одно поколение школяров, гвоздём было нацарапано: "Если хочешь быть солдатом, обложи декана матом". Разношерстная публика в белых халатах с привычным равнодушием окунулась в глубокий академический колодец с названием генетика. Атмосфера в аудитории представлялась типичной для большинства учебных заведений. Три оболтуса расписывали пулю в преферанс, дальше целовались. Несколько ниже уже изрядно захмелевшая троица, разобрав фонендоскоп, сосала вино, пропустив резиновые трубочки через горлышко бутылки. Вероятно, употреблению подвергался напиток по семнадцать рублей.

– Таким образом, тупоголовые други мои, – начал лектор, – генетика это вам не пупок почесать, это великая наука, требующая подобающего отношения и уважения. А велико ли ваше желание постигнуть её? Нет. И будь моя воля, ввел бы я в медицинских учебных заведениях телесные наказания. Пропустил лекцию, получи пять ударов кнутом, двойка на экзамене – десять. Почему до вас не доходит великая музыка науки? Да потому, что не секли ваших дедов, а те ваших родителей, а последние вас. И так из поколения в поколение, без надлежащих мер, было изжито генетическое усердие и прилежание к учебе. Очень печально, что талантливый ребёнок может родиться лишь по двум рецессивным начинаниям.

– Он ещё и не такое говорит, когда больше выпьет, – стала пояснять суть лекции Марина, – позавчера, просил всех записать, что неандертальцы из-за значительных сквозняков в пещерах страдали частыми простудными заболеваниями.

– Нет, сегодня он тоже хорош, – продолжил тему Алексей, – это целая идеология. Телесные наказания как двигатель генетической диалектики. Действительно занятная и достойная личность. Как-то бишь его фамилия?

– Сидоренко Варрава Модестович, профессор.

Между тем, лектор по генетике продолжал, – клонирование, как светлое будущее всего человечества, вас не коснётся. Если взять и отщипнуть от вас кусочек ткани, – при этом показал, как это сделает, отчего Марина поёжилась, – и произвести ряд генетических манипуляций, смею заверить, что клон будет бездарным и тупым, как присутствующие здесь слушатели. Поясняю для особо одарённых: – рождённый ползать – летать не может. Просьба мысль записать и подчеркнуть.

Отпив минералки, лектор продолжил, – следовательно, клон и оригинал имеют абсолютно идентичный генетический код, и позволяет от одного к другому пересаживать уши, ноги, головы, почки и прочую ерунду, не опасаясь отторжения. Ваш же наследственный потенциал можно использовать исключительно в мясомолочном, но никак не в интеллектуальном направлении.

Мало того, серость и необразованность может поддерживать инстинкты, возникшие исключительно в процессе филогенеза. По этой причине клонирование следует осуществлять только из достойных, умных, и ответственных особей.

– Как овца Долли, – выкрикнул с места Алексей.

– Ты что? Он тебя сожрёт, и меня за компанию, – прошептала Марина.

Меня? Сожрёт? Подавиться!

Весь курс как один человек, одномоментно повернули головы на галерку и с недоумением зашептались. Марина, с целью маскировки, съехала вниз по лавке под стол и затаилась.

– А вы молодой человек, – заметил Сидоренко, сверля глазами дерзкого студента, – в интеллектуальном плане от усопшей овечки мало чем отличаетесь. Это вы легко постигнете, когда придете сдавать экзамен по биологии. Старосте курса подать фамилию вольнодумного брата овцы Долли.

Лекция продолжилась. Была она интересна и забавна. Звучали яркие выражения, – тупоголовое братство уродов со студенческими билетами, слабоумный гиппопотам, вывихнутое алкоголем сознание, – и уже совсем непонятное, – шовинизм интеллектуального плебейства. Изложение представлялось вольным, и затрагивало предмет весьма косвенно. Оно опиралось на ветхозаветную книгу Моисея "Бытие" и труд Чезаре Ломброзо "Гениальность и помешательство". Затем лектор переключился и стал излагать принципы второго закона термодинамики, остановившись на значении положительной энтропии в формировании наследственных признаков. Расправившись с термодинамикой, перешел к творчеству Бальмонта, а затем стал утюжить недостойных его выступления слушателей. Все это напоминало гонки по пересечённой местности, когда спортсмена бросает из одной ямы в другую, а непредсказуемость последствий вызывает азарт и удовольствие. Алексей даже пожалел, что не присутствовал на первой половине странного научного сообщения. Однако и из второй части можно сделать вывод, что все слушатели недостойные слизняки и генетически исковерканные придурки ничего не понимающие в науке.

Пока профессор Сидоренко расправлялся с генетикой, а предложенный слушателям эпизод был не столь интересен, молодые люди разговорились. Оказалось, что Марина живет на окраине, в так называемом пригородном саду, где расположена городская психиатрическая больница. Проживает с мамой, папой, братом второклассником и собакой по кличке Кобель, традиционной породы – мстиславская сторожевая овчарка. Папа работал врачом-психиатром, мама здесь же медицинской сестрой в отделении острых психозов. Мечтой любимой дочки была психиатрическая деятельность. Замена мамы на боевом посту уже виделась в перспективе. По этой причине Марина посещала школу восточных единоборств, а по воскресеньям метала молот на стадионе "Танкист". Алексей сообщил, что приехал из Москвы работать анестезиологом и давно мечтал познакомиться с такой очаровательной девушкой. Сообщил, что в столице подобных ей нет. И это повлияло на выбор города. И что им необходимо ещё раз встретится, но в другом месте и при других обстоятельствах.

Лекция приближалась к концу. Сидоренко изрыгал проклятия в адрес двадцать третьей пары хромосом, затем назвал Менделя гениальным провидцем, а большевиков ренегатами. В заключении профессор сообщил, что суфражисток в лекционном зале не потерпит, а ябедников выведет на чистую воду. Для этого и существует экзаменационная сессия. Внезапно кто-то с силой ударил ногой входную дверь.

Она распахнулась, тут же просунулась небольших размеров задница, раздался убедительный звук из заднего прохода, смех и дефиле быстро удаляющихся больничных шлёпанцев.

– Наверное, так изобрели иприт, – произнёс кто-то громко, на фоне всеобщей тишины и замешательства. Смею вас заверить, – оппонировал Варрава Модестович, – иприт изобрели при иных обстоятельствах. Ступайте. Лекция окончена.

Народ дружно потянулся к выходу. Зашуршали шоколадные обертки, потянуло дымом дешевых сигарет, пахнуло больничным коридором.

Алексей и Марина расстались. Она устремилась делиться тайной с Зойкой и Надькой. Алексей же поднялся на второй этаж и уже без робости открыл массивную дверь в приёмную.

Оголтелый важно ходил по приемной и, заложив руки за спину, диктовал Пятисотке деловую записку.

– Отключение больничного комплекса от электричества может привести к нежелательным волнениям и беспорядкам среди населения и сотрудников лечебного учреждения, как это уже было в 1993, 1994, 1995, 1996, 1997 и в последующие годы. Действия подобного рода, тем более опасны накануне выборов в городской муниципалитет. Проходите Алексей Петрович, – краем глаза заметив входящего и не меняя интонации проговорил Оголтелый, затем продолжил, – таким образом, учитывая напряженную социальную обстановку в обществе, настоятельно требую перенести платежи за электричество, тепловую энергию, воду и канализацию за последние восемь лет на будущий финансовый год. Главный врач МУЗ больница? 2, кандидат философских наук, Оголтелый. Вэ. Эс. Точка.

Очень даже замечательно, что вы подошли Алексей Петрович, – сменил тему главный врач, – наберите-ка мне Светлана Петровна, хирургию.

После продолжительного ожидания ухом у телефонной трубки Пятисотко сообщила, – ни одна сволочь трубку не берёт.

Ну что же, если гора не идёт к Магомету, то Магомет сам наведёт порядок в хирургическом отделении. Пройдёмте, Алексей Петрович.

Скорым шагом администратор устремился по слабо освещенным коридорам муниципального учреждения здравоохранения. Алексей едва поспевал. Коридор был длинный и какой-то безрадостный.

– Это, пожалуй, и за месяц анатомию всего здания не запомнить, придется поводыря брать, – подумал Алексей.

Прошли мимо рентгенологического кабинета, завернули за угол и очутились на ярко освещённой лестничной площадке…

…Здесь резвился абсолютно голый мужик. Озабоченный нудист лазил по перилам, матерился и гримасничал. Своим интеллектом, видом и действиями, сомнительное доказательство эволюции, более напоминало обезьяну. Словно орангутанг в ветвях тропического леса, подорванный болезнью организм болтался в воздухе, удерживаясь руками за железные прутки лестничных ограждений.

– Что вытворяет! – дивился народ.

Его намеревались пленить рыболовной сетью. Для этой цели несколько санитарок под руководством сержанта милиции осуществляли рекогносцировку. Стратегическое и тактическое превосходство было явно на стороне голого беглеца. Сержант был потный и злой. Вероятно, ждал подкрепления, потому, что часто и нервно посматривал на часы. Вся картина весьма занимала больных, посетителей и многочисленных сотрудников, которые давали советы, как одной, так и другой противоборствующим сторонам. Вездесущая Матвеевна обратилась к главному, – вот Василий Сергеевич, третий день ловим. Днем по коридорам носится, а на ночь в подвалы уходит. Срам один, Прости Господи.

Оголтелый встал в позу Ленина, распростёр ладонь к верху и с пафосом произнёс, – это вы мне прекратите Битюгов. Здесь вам не джунгли. У себя в милиции так скачите. А ну марш в палату. Тоже мне, Тарзан нашелся.

В ответ Битюгов потряс гениталиями и прокричал: – майора государственной безопасности, заслуженного пенсионера всего Советского Союза, рукоприложённого к Андропову, голыми руками хотите взять? Вот вам, – при этом он повернулся задом, наклонился и с силой стал хлопать себя по голым ягодицам.

– Психиатрическую бригаду вызвали? – Спросил главный, стоящего поодаль задумчивого терапевта с фонендоскопом на шее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю