355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Слюсаренко » Красный сигнал » Текст книги (страница 9)
Красный сигнал
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:51

Текст книги "Красный сигнал"


Автор книги: Сергей Слюсаренко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– А я? – обиделся Толик.

– Ты будешь радист-стрелок, вон твое место! – Юрка показал Бэрику на выбитый иллюминатор.

Этот иллюминатор располагался впереди между кресел, почти в самом полу. Бэрик схватил какую-то алюминиевую трубку, которая валялась рядом, и залег возле иллюминатора, как у амбразуры пулемета. Я бы, конечно, на его месте сбегал туда, где мы бросили рюкзаки и оружие, и взял бы настоящий автомат, но ему виднее.

– На старт! Внимание! – Юрка стал отдавать команды, сжимая ручку штурвала.

– Зажигание, от винта! – закричал я.

– Штурман-стрелок к бою готов, – отрапортовал Толик.

– Пи-и-и-и, – запела правая турбина. Это я.

– Пи-и-и-и, – запела левая, это Юрка.

– Бу-бу-бу-бу, – загрохотал ротор. Это мы все вместе.

– По врагам, батарея, огонь! – скомандовал Толик сам себе. – Тра-та-та-та!

Пулеметная очередь вдребезги разнесла вражеские укрепления.

– Молодец, стрелок, – я похвалил его. – Летим бомбить авианосец!

– Рр-р-р-ры-ы! – взревел ротор на форсаже турбин.

Вертолет заложил правый вираж и уже летел над водами Тихого океана.

– Приготовиться к сбросу глубинных бомб! – Я защелкал тумблерами на приборной панели.

– Есть, командир, – отрапортовал Толик.

– Огонь! – скомандовал Юрка, и мина полетела прямо на тяжелый авианосец, рассекающий барашки волн далеко внизу.

– Ба-а-ах! – озвучил Толик бомбу.

– Пусть теперь кормят акул, империалисты чертовы, – пренебрежительно сообщил Юрка и запел:

Тяжелым басом гремит фугас

У Дарьи фонтан угля…

Он явно не знал слов, но пел очень душевно.

– Возвращаемся на базу, шеф! – сообщил мне второй пилот.

Усталая винтокрылая машина летела на базу, выполнив опасную миссию по спасению мира.

– Будем садиться в Шереметьево, там полоса знакомая, – очень важно произнес Юрка.

Мы уже собирались выключить двигатели, все-таки гудеть так долго и громко устаешь, но тут…

– Борт тысяча триста сорок шесть, выходите на позицию, – из разбитого динамика под потолком кабины раздался усталый голос, прямо как в кино про войну. – Высота захода пятьдесят, бросайте и немедленно уходите, повторяю, немедленно, там рентген немерено.

Вокруг вертолета, все так же мирно стоящего посреди свалки, сгустилось пространство, и мы поняли, что летим, по крайней мере увидели, что летим. Впереди прямо по курсу у нас был разрушенный реактор, из которого поднимался легкий дымок.

– Хорошо заходите. Осторожно, за трос крана не зацепитесь! Прямо, прямо. – Голос из динамика не прерывался. А вертолет летел, выполняя все его команды. Мы зависли над реактором.

– Немедленно сброс! – заорал динамик. – Молодцы, точно черту в пасть. Уходите!

Вертолет заложил настоящий и не придуманный нами вираж. Мы уже уходили от реактора, но тут другой вертолет, который летел нам на смену, подошел вплотную к реактору и, зацепившись винтом за тот самый трос, о котором нас предупреждали, рухнул на землю. Крик отчаяния раздался из динамика.

Мы сидели в старом, полуразобранном, полуразломанном вертолете и молчали.

– Что это было? – спросил я скорее сам себя.

– Зона – она все помнит, – ответил Толик. – Я видел фильм, вот так на вертолетах пожар в реакторе тушили. Пилоты прямо под излучение летели, смертельное. И погибали.

– Заночуем, наверное, здесь, да? – предложил Юрка.

Никто не возражал. После того, что произошло, уже никуда идти не хотелось. Мы вернулись к вещам и к остальным. Оказывается, зомби уже давно расположились на привал, разбрелись по кабинам машин и сидели там парами. А кровососы тихо бубнили между собой о чем-то своем. Даже Бруно улегся на травке между двумя пожарными машинами и, перевернувшись на спину, от нечего делать болтал в воздухе лапами. У всех было совершенно не походное настроение.

Лагерь разбивать не стали, мы и не сомневались, что заночуем внутри вертолета, надо было только туда положить спальники, чтобы не спать на голом металле.

Летняя ночь была спокойной и красивой. Костер выстреливал вверх искорки, которые уносились в небо, где сливались со звездами. Все уже спали, только мы с Толиком сидели под сверкающим небосводом. Юрка задрых в вертолете, как только дополз до спального места.

– А вот интересно, вот мы в Зоне сидим, а ведь никто потом не поверит, – грустно сказал Бэрик, вороша костер. – А я, наверное, все-таки хотел бы летчиком стать.

– А почему?

– Ну, раньше, ты даже в учебниках посмотри, все дети мечтали стать космонавтами. Сейчас космонавтов не бывает, одни автоматы раз в год летают. Но вдруг опять в космос решат полететь? Тогда летчики понадобятся.

– Так ты в космонавты хочешь пойти? – Что-то помешало мне засмеяться над его словами.

– Я хочу в чужих мирах побывать.

– Я тоже. Только это не так просто, – согласился я.

– Да, всюду теперь только катастрофы случаются, люди только ими и занимаются. А ведь раньше летали, ты же знаешь историю лучше меня, на пятерку. – Толик разволновался. Я знал, он никогда на такие темы не говорил. Ни со мной, ни с кем-то другим.

– Ну да, Зона эта когда-то давно, потом Япония… Я как прочитал про то, как кони в Сибирь табунами убегали, как представил, так страшно стало.

– Ну, зато теперь самые лучшие машины в мире – российские! – Толик хмыкнул. – «Тойота», «Нисан», «Мицубиси-Победа». Весь мир снабжаем. Не то что эти монстры. Странные машины раньше делали. Хоть и грузовики, но какие-то очень некрасивые.

– Да то когда было! Тогда же система была… э-э-э… – Я забыл слово. – Вот! Тоталитарная.

– А мои родители вспоминают те времена только хорошими словами. Они как раз учились в институте, должны были инженерами стать. Вернее, стали, а работы уже не нашлось. Ты думаешь, у меня родители дворники? – Толик заговорил о самом сокровенном, что его мучило. – Они с дипломами, кстати, у них специальность была очень редкая, мне отец говорил, она ДУП называлась.

– Дуб?

– Сам ты дуб! А это «Дистанционное управление полетами». Они учились в Харьковском государственном политехническом институте. – Толик с трудом выговорил название.

– А что это за управление?

– Это конструкторов космических кораблей готовили, – постучал меня пальцем по голове Толик.

– Так вот почему ты в космос хочешь! – догадался я.

– Да, мне предки, когда трезвые, много рассказывали. Представляешь, мы чуть на Марс не полетели, а потом все программы стали закрывать. – У Толика горели глаза, он выглядел так, словно у него выросли крылья. – А «Буран», а боевая станция «Алмаз»!

– Про «Буран» я знаю, а вот «Алмаз»… – я задумался, пытаясь вспомнить, – нет, ничего.

– Конечно, ничего, это была сверхсекретная разработка, – совсем по-взрослому сообщил Толик.

– Я тоже хочу в космос, – сказал я, – но я там никогда не буду.

– Ну, не надо так говорить. – Толик захотел меня поддержать. – А вдруг все поменяется? И опять страна станет такой же великой, как раньше.

– Моя мама, когда такое слышит, говорит, что это все совковые бредни, – тихо ответил я.

– Разве мечтать о том, чтобы жить в сильной и хорошей стране, это бредни, это плохо?

Мы замолчали. Потрескивали, догорая, уголья, чай в котелке почти кончился, а спать не хотелось.

– А вот у Юрки родители тоже… ну, пьют. Но они совсем другие, – почему-то вспомнил я. – Безрадостные какие-то.

– Мои не такие. Они веселые!

И тут словно легкое шевеление пробежало по рядам машин. Мы замолчали и замерли. В темноте начали разгораться автомобильные фары. Как свет в кинотеатре, плавно – от слабого тусклого огонька до ярких прожекторных лучей. Все кладбище ожило. Расцветилось белыми фарами, желтыми подфарниками, красными стоп-сигналами. На пожарных машинах замелькали синие огни спецсигналов. От вертолетов прямо в небо устремились столбы белого света. Техника, затаившись, смотрела на нас и на мир своими сияющими глазами.

Вдруг одна из дальних машин крякнула клаксоном, жалобно и негромко. Ей вторила другая, третья. Каждая звучала на своей ноте. Я когда-то ходил в театр на балет, так вот там перед началом спектакля в оркестровой яме музыканты настраивали и проверяли свои инструменты. Сейчас машины на кладбище техники, как будто бы делали то же самое. К высоким звукам клаксонов добавился бас моторов. Как могли заработать двигатели у этой рухляди, непонятно, но загудел один мотор, потом другой, третий.

А потом все на секунду замолкли, и в ночь полетела мелодия. Она была соткана из грубых автомобильных звуков, но они переплетались так, что уже не различить ни клаксонов, ни моторов, ни дребезжания ржавого железа. Могучий оркестр играл очень грустную музыку. В этой музыке была и тоска по прежней, боевой жизни техники, по людям, управлявшим этой техникой, по трагедии Зоны.

Мы слушали как завороженные, не в силах даже пошевелиться. Мелодия сопровождалась игрой огней. Это была настоящая цветомузыка, которая только усиливала впечатление от мелодии. Но внезапно с последним тактом все исчезло. И свет, и музыка, и ощущение, что техника живая. Только в небе промелькнула тень, словно кто-то громадный, прилетевший послушать концерт, убрался восвояси.

– Ни фига себе, – только и смог вымолвить Толик, когда к нам вернулся дар речи.

– Пошли спать. – Мне стало совсем грустно.

– Пошли.

А на кресле в вертолете спал Юрка, так и не заметивший ничего. Хотя непонятно, кому от этого было хуже.

Утро встретило нас росой на корпусах еще спящей техники. Мы не стали обсуждать то, что происходило вчера вечером и ночью. Наверное, так на кладбище не говорят о могилах и покойниках. Пока мы пили чай, солнце высушило росу. Машины перестали сверкать в косых утренних лучах, а стали обычными – серыми и облезлыми.

Я сидел и смотрел на красную пожарную машину, которая стояла совсем рядом с нашим костром. Вот интересно все-таки, почему у нее и колпаки, и зеркала, и все никелированные детали остались как новые, хотя вокруг все было облезлое. Я даже подошел поближе и погладил сияющую поверхность бокового зеркала. А у колеса машины валялась подшивка газет, точно такая же, как та, которую хотел поджечь Юзик, когда я на дереве висел. Я запомнил – «Ukrainian wireless news 1913». У них тут в Зоне это главная газета? Дурь какая-то. Причем я мог поклясться, что еще мгновение назад тут, у колеса, ничего не было. Но к таким вещам мы уже привыкли. Тут все так. То есть, то нет.

От моих пальцев на корпусе зеркала остались пятна, отпечатки. Интересно, когда последний раз к этой поверхности прикасался человек. И тут на то самое место, где только что был мой палец, села муха. И стала чистить крылышки. Что-то странное было в этой черно-радужной мухе. Я вообще никогда особенно не интересовался мухами, но тут сразу понял, что с ней что-то не так. У нее было девять лап. И вместо привычного хоботка – короткие жвалы. Муха словно почувствовала, что на нее смотрят и, прекратив умываться, вцепилась жвалами в блестящую поверхность металла. Оторвав кусочек, рванулась прочь.

– Вот же зараза! – воскликнул я.

– Что там? – лениво спросил Юрка, который с кружкой в руке привалился к обшарпанному боку какого-то древнего «жигуля» и жмурился, как кот на солнце.

– Тут муха откусила от пожарки кусок металла. И у нее девять ног.

– У пожарок не бывает ног. – Толик тоже сидел и ленился.

– У мухи, дураки. Девять, а не восемь!

– У мухи нет ног. У мухи есть лап. И то – шесть, – ответил Юрка, не меняя позы. – Ты вообще что, в школе не учился?

Пока они болтали, еще одна муха приземлилась на капот машины и стала топтаться на месте, явно готовясь вырвать кусок. Я не хотел, чтобы наши машины рвали на части какие-то мухи-мутанты. Я схватил подшивку газет и шарахнул по капоту изо всех сил. От мухи, наверное, осталось мокрое место. Но от нее осталось не мокрое место. После удара на капоте сидело две мухи. Я шарахнул опять. Теперь там уже сидели четыре мухи. Я понял, что эти газеты – просто гадость. Вещь бессмысленная и бесполезная. Я снял кроссовок и им, уже вполне удачно, забил насмерть одну муху, остальные улетели.

Но первые мухи были только разведчицами. Противно гудя, словно возле туалета в летнем лагере, вокруг пожарной машины вилось целое облако гадких насекомых. Они налетали на бедную машину и рвали ее на кусочки.

– Ребята, на помощь, – заорал я.

Юрка и Толик подскочили как ужаленные и побежали ко мне. Им не пришлось долго объяснять. И так было видно, что под напором черной тучи капот и зеркала пожарной машины таяли как снег в кипятке. Толик сразу же схватил ту самую подшивку газет, но после первого замаха она вырвалась из рук и улетела черт-те куда. Юрка в отчаянии схватил автомат и стал палить в мух прямо на подлете. Но они этого вообще не заметили.

Тут на шум прибежали остальные. Зомби без команды сняли пилотки и стали лупить пилотками по обломкам капота. От ударов поклеванный мухами металл стал разваливаться. Самый большой эффект произвели действия кровососов. Они немедленно отломали громадные ветки у ближайшей к свалке ели и стали ими размахивать, как опахалами. Это подействовало очень хорошо. Кровососы двигали ветками так быстро, что проклятые мухи не только разлетались, но и накалывались на иголки. Туча редела, а ветки из зеленых становились черными. Через пять минут война была окончена. И тут кровососы сделали вообще невероятное. Они, довольно урча, сели вокруг костра и стали обжаривать нанизанных на иголки хвои мух на костре. Чуть обжарив, они с видимым удовольствием стали их собирать своим щупальцами и лопать. Вот же… могли бы и не делать этого при нас.

– А вот интересно, – спросил Юрка, когда отдышался от воздушного боя. – А зачем им металл? Я не думаю, что просто жрать. Если бы они ели железо, то они бы были очень прочные. А так мухи как мухи. Только наглые.

Зачем мухам нужен был металл, выяснилось буквально через несколько минут после того, как мы покинули свалку и пошли через лес. По пути нам попалась большая, почти круглая поляна. На этой поляне те самые черно-зеленые мухи занимались работой. Они строили, как мне показалось, себе жилище. Оно выглядело странно – словно несколько металлических шариков соединялись между собой длинными металлическими трубками. Очень напоминало схему кристалла, как рисуют в учебниках. И главное, эти глупые мухи поставили свой дом в самое неустойчивое положение – он опирался только на один шарик, а весь куб торчал в воздухе.

– Это «атомиумлекорбюзье», – с очень умным видом сообщил Юрка, еле выговорив это слово.

– А что это такое? – спросил Толик.

– Я не знаю. Я видел как-то такую фотку, и знакомый один сказал, что это именно он. Я слово выучил, оно прикольное.

– Ну и мы пошли дальше.

Глава двадцатая

«Бабушкино хозяйство»


На стене висят часы

Тик-так!

Бобик просит колбасы

Гав-гав!

Мурка песенку поет

Мя-у! Мя-у!

Во дворе петух орет

Ку-ка-ре-ку!

Козы просятся гулять

Me! Me!

Овцы тоже голосят

Бе! Бе!

Утки плавают в пруду

Кря-кря-кря!

Гусь гогочет на бегу

Га-га-га!

Лошадей табун пасется

И-го-го!

Квочка с червячком несется

Ко-ко-ко!

Пчелки на лугу резвятся

Жу-жу-жу!

Хрюшки в луже копошатся

Хрю-хрю-хрю!

Все в хозяйстве ладно!

Бабушке – отрадно!

Сегодня мы уже точно должны дойти до цели. Хорошая погода, не жарко, дорога укрыта тенью от деревьев, растущих на обочине. Зомби топают, как автоматы. Кровососы мерно загребают лапами дорожную пыль. Полтергейст, уже не такой мрачный, шел и подфутболивал каждый камешек и каждую ветку, которые попадались на пути. Бруно носится вокруг, подгоняя и сбивая нас в кучу, как овчарка непослушных овец. Красота!

Но через час такого марша снова разволновался Ыду. Он время от времени вырывал ладонь из Толькиной руки и все норовил свернуть в лес. А потом и оба взрослых кровососа начали гудеть, не зло, но требовательно.

– На месте стой, раз-два! – я скомандовал, как наш учитель физкультуры.

– Надо посмотреть по карте, что тут такое. – Толик тоже понял, что кровососы не зря волнуются.

Мы развернули карту и проверили, где же мы сейчас точно находимся. Оказалось, что тот лес, куда норовил свернуть Ыду, назывался Рыжий. Я знаю, что в Зоне Рыжий лес – гиблое место. Но раз кровососы хотят туда пойти, значит, нам ничего не грозит. Толик отпустил Ыду, и тот, оборачиваясь на нас, мол, давайте за мной, шагнул в чащу. Следом за ним пошли взрослые кровососы, ну а потом и мы. Зомби, потоптавшись, тоже присоединились к нам.

Первые пятьдесят метров идти по лесу было тяжело. Мы продирались между корявыми стволами, карабкались через буреломы. Ноги цеплялись за ветки и корни, и идти было трудно. Но потом деревья внезапно расступились. Перед нами открылась низина. Сразу от границы леса шел спуск, а в низинке, на площади размером примерно с футбольное поле расположилось небольшое хозяйство.

За изгородью из аккуратно постриженного кустарника виднелся уютный домик, вдалеке – загон для мелкой живности. Кроме того, рядом стояла пара сараев. Наверное, в них держали птиц, потому что именно возле этих сараев бродило множество птичек, спокойно клевавших что-то с земли. Отсюда было не разобрать, что это была за порода.

Ыду при виде этого пейзажа радостно запищал, вцепился в Толика и потянул его вниз, к ограде. Мы все пошли за ними.

Ыду провел нас по узкой дорожке вдоль кустарника к воротам. Они были сначала не видны, потому что торчали прямо из живой ограды. Ыду по-свойски, как хозяин, открыл ворота и повел нас к дому. В это время двери распахнулись, и навстречу нам выбежали два кровососа. Если бы я не знал, что их не надо бояться, то струхнул бы основательно. Я не научился хорошо различать кровососов в лицо, но я так думаю, это были те самые родители, которые и отпустили Ыду с нами. Они стали его обнимать, забавно трогать щупальцами за лицо и гладить по голове. Ыду только подпрыгивал и попискивал от радости.

Потискав своего ребенка, кровососы пошли здороваться с гостями. Они подошли сначала к нам, то есть ко мне, Юрке и Бэрику, и стали тянуть нам свои руки. Ну, я понял, они с нами как со взрослыми здороваются. Я пожал первым им руки, сначала одному родителю, а потом родителю номер два. Я не мог разобрать, где у них папа, а где мама. Потом кровососы стали здороваться с остальными. Опять начались похлопывания по спине, объятия, даже Полтергейста обняли с двух сторон. А зомби вдруг построились в шеренгу, и кровососы, гудя, прошли вдоль строя, прямо как на параде.

Потом нас повели в дом. Вернее, не всех, зомби расползлись по подворью, пугая птицу. Мне показалось, что это все-таки были не куры. В доме меня поразили порядок и чистота. Несмотря на то что внешне постройка напоминала обычную бревенчатую сельскую хату, внутри она была разделена на несколько комнат, я даже мельком заметил санузел с громадной ванной и белоснежным унитазом. И подумал, что после стольких дней дикой жизни в Зоне неплохо бы было ими воспользоваться. Но не стал просить, вдруг у них все не так, как для людей, работает.

Сначала нас отвели в главную комнату, посадили за стол, но угощать не стали. Я подозреваю, чтобы не напугать. Только налили в стаканы оранжевую жидкость. И только взрослым кровососам. Полтергейсту предлагать не стали, а тот и не обижался. Местные побубнили что-то на своем диалекте или что там за язык у них был, пошевелили щупальцами, у кого они были, и потом, я так понял, нам предложили пойти во двор, чтобы показать хозяйство. Не знаю, как я понял, но их намерения были очевидны.

Сначала нас привели к загону с мелкими животными. Я так думаю, в нормальном мире это были бы свиньи или овцы. Здесь все было не так. По травке бегали смешные зверьки величиной с собаку, с копытцами и с тремя рожками на голове. Они были покрыты очень тонкой и ухоженной шерстью с фиолетово-золотым оттенком. Вели они себя очень потешно. Время от времени выстраивались в одну линию у дальней стороны ограды и бежали наперегонки к противоположной. А один зверек не бежал, сидел посередине и тщательно следил, чтобы все было честно, никто не выскочил раньше свистка и чтоб никто не толкался. Он же и свистел. Я сначала не понял, чем он свистит, а когда разобрался, то очень смеялся.

Видно было, что кровососы очень гордятся этими животными. Они стали показывать их нам, брали зверьков на руки, гладили и почему-то с гордостью показывали третий, средний рог. Видимо, это был очень важный рог. А кровососы-гости одобрительно гудели и кивали головами.

От загона кровососы нас повели к приземистому, в метр высотой, строению, стены которого были присыпаны землей по самую крышу. Один из родителей Ыду открыл маленькую дверцу и отошел в сторону, приглашая второго посмотреть, что там внутри. После того, как внутренность сарайчика изучили кровососы, а мне показалось, они были удовлетворены тем, что увидели, заглянул туда и я. Сначала я ничего не увидел, там было темновато, но, присмотревшись и прислушавшись, я понял.

В сарайчике под потолком висели два десятка рамок, на которые были натянуты плотные сетки. Эти сетки были почти не видны, потому что миллионы комаров облепили их толстым слоем. Комары вяло шевелились, как мне показалось, организованно. А когда я посмотрел на пол, то понял, что они делают. Они сдавали кровь, которая по сетке стекала вниз, в большие стеклянные банки. Мне стало немного не по себе, и я выскочил наружу. Я уже собрался было скорчить рожу от увиденного, но заметил, что хозяева смотрят на меня с вежливым любопытством.

– Отлично! Просто образцовый улей, – сказал я как можно убедительней.

Мое заявление обрадовало кровососов, и они удовлетворенно забормотали.

Потом пошли смотреть на птиц. И тут я понял, что чернобыльский пес – это не самое страшное животное Зоны. Во-первых, птицы были злые. Я это сразу рассмотрел. В землю были вбиты крепкие колья, и каждая из пернатых сидела на толстой железной цепи. Птиц кровососы в руки брать уже не стали, а поступили по-другому. Один из хозяев принес из дому горсть гаек и стал бросать их птицам. Они их разгрызали. Вернее, даже не разгрызали, зубов у них не было, только клювы. Птицы гайки на лету ловили, и клац – пополам.

Я сначала никак не мог понять, зачем кровососы этих птиц вообще разводят, но потом понял. Вернее, кровососы сами показали. Оказывается, клювы у этих созданий крепче стали. Ну или, может, прямо из стали и выросли. Так вот, эти клювы кровососы использовали как гвозди. Второй родитель-кровосос специально подвел нас к крыше низкого сарая и показал, что там вся щепа прибита птичьими клювами. А клювы длинные, удобные в работе.

И еще один кровосос показал нам яйца, которые несут эти птицы. Он осторожно, чтобы не потревожить птиц, прошел в сарай и принес одно яйцо. Оно было ярко-красное и абсолютно круглое. Я бы никогда не подумал, что это птичье яйцо, но кровосос очень убедительно показывал, откуда этот красный шарик. А потом кровосос размахнулся и швырнул его далеко-далеко. Бабахнуло так, словно там целый танк взорвался. Значит, все-таки это очень полезная птица. Ыду тыкал в птиц и говорил: «Ыкши, ыкши!» Это так этих птиц звали – ыкши-птица. Впрочем, у Ыду все слова на «ы» начинались.

Потом кровососы захотели еще что-то показать, но Ыду погундел и повел нас – меня и пацанов – в дом. Взрослые возражать не стали. Оказалось, Ыду хочет нам показать свою комнату. У него была своя комната! И обставлена она была по-пацанячьи! У самого потолка над дверью висела вырезанная из картона фигура кровососа с крыльями в красно-синем, обтягивающем трико. А за спиной у него развевался черный плащ. Кровосос летел куда-то, наверняка мир спасать. У окна стоял громадный стол, а над ним куча полочек. И все они были заставлены фигурками. Я взял одну в руки и понял, что это пластилин. Судя по довольному виду, их лепил сам Ыду. Конечно, Ыду налепил черт-те что. Какие-то угрюмые кривые фигурки, совершенно ни на что не похожие. Вроде собачки, коровки, но вылеплены так, словно просто палкой в пластилин тыкали. Я рассматривал эти его творения и делал вид, что мне очень нравится.

– Ой, пацаны, смотрите! – вдруг воскликнул Толик.

Он рассматривал фигурки на другой полке. Эти сильно отличались от предыдущих. Они были вылеплены настолько умело, что казалось, не самодельные, а из магазина. Там стояли в ряд рыцари в латах, причем на латах была вырезана каждая мелкая деталь. Возглавлял их всадник с копьем и в шлеме с пером. Перо было настоящее, видимо, от птички во дворе. А еще там была целая сценка – принцесса, король, единорог, страшный дракон и охотник на дракона с арбалетом в руках. И еще был космодром. Наверное, это был неземной космодром. Ракеты были не такие, как у нас в космос раньше запускали или на обложках фантастических книжек сейчас рисуют.

Ыду понял, что нам очень понравилось, стоял рядом, тихо гудел и улыбался своим странным ртом.

– Ну ты, пацан, даешь! – Толик похлопал Ыду по плечу. – Такие работы на выставку надо. Я обещаю, мы, как разбогатеем, тебе персональную выставку устроим.

– Как ты устроишь? – скептически спросил Юрка.

– А вот так, – Толик размечтался, – если в дом молодежи принести показать, так запросто разрешат сделать выставку. Надо только за помещение заплатить, а если мы клад найдем, думаешь, не сможем? Я из своей доли заплачу, если вы пожлобитесь.

– Да никто не жлобится, – ответил Юрка. – Мы что, товарищу не поможем? И вообще, Ыду, тебе надо учиться на скульптора! Ты сразу знаменитым станешь!

Ыду сиял от восторга. Не знаю, понимал ли он наши слова, но чувствовал, что его хвалят. Тут нашу беседу прервал дикий собачий вопль. Бруно, а других собак тут не было, орал так, словно его резали пополам тупым ножом. Мы все ринулись во двор, уже не чая увидеть нашу собаку живой.

В общем, по двору кругами словно угорелый носился Бруно, на боку у него висела птица, вцепившись клювом в косматый бок. В дополнение к собачей истерике орали сердитые птицы, натянув, как струны, цепи. Они хотели вырваться и склевать Бруно на гайки. Мы остановились и никак не могли сообразить, как помочь бедному псу.

Ыду первый сообразил, что делать. Он метнулся на помощь собаке, словно герой сказочного комикса. Я знал, что Ыду очень ловкий пацан, но тут он прыгнул, как вратарь сборной страны на финальном матче. Он прямо на лету перехватил пса за загривок, остановив его в безумном беге. Потом Ыду схватил гадкую птицу за шею и оторвал от собаки. Птица, как только у нее освободился рот, стала орать так же громко, как только что орал Бруно. Ыду выдернул из хвоста птицы большое перо, воткнул его себе за ухо и отдал птицу родителям. Те уже сами посадили ее обратно на цепь. А Бруно сел и громко и жалобно завыл. Все побежали к нему, Юрка стал осматривать бок. Там была небольшая ранка, и из нее немного сочилась кровь. Груша сильно разволновался, сразу побежал в дом за рюкзаком, притащил аптечку.

Кровососы смотрели на нас, и у них на мордах было написано явное сомнение. Потом один из родителей погудел, отошел в сторону к забору и сорвал листик. Вернулся к собаке и, отодвинув Юрку с пластырем, послюнявил листочек и прилепил Бруно на оцарапанный бок. Тот немедленно перестал скулить, лизнул кровососу руку, потом Юрку в лицо и пошел, как ни в чем не бывало дальше обнюхивать кровососье хозяйство. А Ыду в это время стоял и смотрел на свое отражение в окне. Я так понимаю, ему очень нравилось перо за ухом. Больше никаких конфликтов не случилось. Только один раз Бруно получил рогами в лоб от зверушки из загона, когда просунул башку сквозь забор и залаял в момент забега на скорость. Судя по тому, что пес истерику не устроил, было не больно.

Время шло, темнело, дальше идти уже не было смысла, и нам пришлось расположиться на долгий привал. А вот еды совсем не осталось. Только перловка у зомби. И мы решили устроить большую кашу. Я долго объяснял кровососам, что нам надо развести костер и приготовить пищу. Словами, потом руками показывал, как ложкой едят. Но потом сообразил – показал котелок! После этого дело упростилось.

Кровососы повели нас в погреб, у них, оказывается, за одним из сараев была вырыта глубокая яма и над входом выложена небольшая арка из бревен. По земляным ступенькам, обложенным досками, мы спустились вниз. Хорошо, что я взял фонарик, кровососы небось, как и бюреры, в темноте прекрасно видят. Там внутри было много глиняных горшков, в них оказались всякие соленья и квашенья. На угощение нам достали белые маринованные грибы. В дальнем углу погреба, на леднике, лежало мясо. Небольшие тушки. Я подумал, что, может быть, это те самые трехрогие звери. Но особенно задумываться не стал.

Кровососы устроили настоящий праздник. Развели огонь, у них под стенкой дома была сложена громадная поленница. Пока костер прогорал, чтобы получились угли, они устроили такое сооружение, вроде вертела, и нанизали на него две тушки из ледника, предварительно посыпав их травками и нашпиговав чесноком. Кровососы все делали очень смешно. Никаких ножей у них не было. Они своими длинными когтями протыкали мясо и туда уже запихивали целиком головку чеснока. Мясо получилось очень вкусное, да еще кровососы принесли из дома какой-то сладкий напиток. Он напоминал лимонад, но не сильно газированный и совсем не химический. В общем, мы налопались так, что еле доползли до комнаты Ыду, где нас положили спать.

Глава двадцать первая

Заглянул в окно бандит,

А там – другой бандит сидит,

И глядит весьма сердито

Он на третьего бандита,

А четвертый бандит с пистолетом

Стоит между ванной и туалетом,

А шестой бандит с автоматом

У дверей обнимается с пятым,

А пятый бандит с пулеметом

Рычит по-страшному: «Кто-о-о та-а-ам?»

Покидать дом кровососов было грустно. Во-первых, и мне, и ребятам уже надоело шататься по Зоне. И чем дольше мы шли, тем все более безнадежным выглядел наш поход. А потом мы посмотрели, как родители Ыду – и первый, и второй, – провожали его, обнимали, и мне стало совсем тоскливо. Я не знаю, как остальным. Хотя мне, наверное, еще хуже, ведь только от меня зависело, найду ли я тут отца. А может быть, даже помогу ему выйти из Зоны. Нам надо было обязательно хоть как-то встретиться здесь с нормальными людьми. Чтобы не поднимали стрельбы, не давали подзатыльников, не запугивали, а по-человечески с нами поговорили. И мы решили, что надо идти к Радару. Тем более что он был недалеко.

Юрка говорил – он читал, что «Свобода» сейчас все время Радар охраняет, чтобы его враги не включили и не взяли Зону под свой контроль. Значит, у нас есть шанс встретить там нормальных людей. Только не знаю я, как мне с ними говорить. Опять прогонят и скажут, что детям тут не место? Ну, мы обсудили с ребятами эту проблему и решили, что делать нечего, надо идти. Только, наверное, не надо брать оружие, а то будет как тогда в баре – испугаются и начнут сразу драться, и не только драться.

В общем, мы договорились так: Радар уже совсем близко, к нему можно подойти лесом и по шоссе. Наши зомби лесом с трудом пройдут, им же все время строем хочется и чтобы еще шаг чеканить. Значит, Толик и Бруно с ними по шоссе пойдут, только отстанут на пару часов. Мы даже часы сверили, как положено. А Юрка с остальными – лесом. А я впереди один идти буду. Ну – не впереди, а параллельно Юрке, по дороге. И как увижу людей из «Свободы», так и пойду с ними разговаривать. И не трепаться – это Юрка мне несколько раз строго сказал, а наврать, что я со Стрелком приехал в Зону и потерялся в лесу. Спросить, может, кто видел его. И еще мы решили, что мне надо с рюкзаком идти. Чтобы не думали, что я с неба свалился или за соседним кустом поджидают те, кто меня подослал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю