Текст книги "Ф - значит физрук (СИ)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Наконец-то "призрачный клинок" откатился и я, опять же, вжав кнопку на самый минимум, даже не вжав, а слегка ее погладив, махнул Клавдией в сторону портального камня.

На этот раз механика игры выделываться не стала, и камень развалился надвое, наконец-то прекратив вибрировать. Поток Ричардов прекратился, а разобраться с теми двумя, что еще оставались здесь, было делом техники и делом недолгим.

Ладно, надеюсь, когда мы отсюда свалим, они тут быстренько все восстановят.

– Признаться, раньше я ничего подобного не видел, – сказал Армандо.

– Я раньше ничего такого и не делал, – сказал я.

Привратник о чем-то сокрушенно причитал у стены.

Наверное, расстроился, что в ближайшее время новых путешественников не будем, и некому будет платить налог. Или подсчитал, сколько бы суммарно могли бы заплатить ему павшие Ричарды, если бы я их всех не поубивал.

Я подошел к нему и всунул в руки горсть золота, которую почерпнул в инвентаре даже не считая.

– Возьми, отец, – сказал я. – И найди себе другую работу. И лучше бы тебе никому не рассказывать о том, что тут сейчас произошло.

Он ничего мне не ответил и продолжил причитать.

– Пожалуй, нам пора, – сказал Армандо.

Я понятия не имел, как в Системе расценивалось разрушение портального камня и по каким законом сие преступление каралось, но догадывался, что ничего хорошего сейчас точно не совершил, карму себе не подправил, и все это еще может мне аукнуться.

Так что стоять здесь и ждать ремонтной бригады явно не стоило. Тем более, что она запросто могла заявиться вместе со стражниками, модераторами или еще кем похуже.

– Уходим, – согласился я.

Но едва мы ступили на лестницу, ведущую вверх, как вибрация вернулась. Однако, на этот раз она шла не от портального круга, который все еще не работал. Лихорадило само здание, его стены ходили ходуном, по камням пробежали новые трещины, а с потолка принялась падать штукатурка.

Я в три прыжка вернулся к привратнику, явно не понимавшему, что происходит и пришла пора делать ноги, сунул старикана под мышку и ринулся догонять поднимающегося по лестнице Армандо. К тому времени, как мы выбрались из подвала, все в здании заволокло пылью, из стен начали сыпаться камни, а из потолка вывалилась пара балок.

В холле было немноголюдно, и все, кто там были, стремились в одном направлении – наружу.

Мы смешались с немногочисленной толпой, выбрались на улицу, где присоединились к толпу уже более многочисленной. Зеваки высыпали на улицу, чтобы насладиться шатающимся символом муниципальной власти.

Стояли они, правда, на безопасном расстоянии, а улица у здания была усыпана осколками лопнувших прямо в раме стекол.

Привратник попытался что-то булькнуть, но я закрыл ему рот ладонью.

Колебания постепенно стихали. На какой-то момент мне показалось, что в конечном итоге здание все-таки устоит, но в следующий миг крыша сложилась внутрь, и несколькими секундами позже за ней последовали стены второго этажа.

Толпы еще немного отпрянула, но на самом деле ей ничего не угрожало. Здание аккуратно сложилось и превратилось в изрядную груду камней и прочего строительного материала, лишь обсыпав зевак еще одной порцией пыли.

Что ж, надеюсь, все успели выбраться наружу.

– Что происходит? – а местного начальства точно на рабочем месте не было.

Упитанный коротышка с массивной цепью бургомистра на шее пробирался через толпу, за ним следовали несколько стражников. Решив, что объяснения ему даст кто-то другой, мы выбрались из толпы, благо, припыленные все выглядят одинаково, так что сразу и не разберешь, где тут местный, а где пришлый и виноватый, и затащили привратника в какой-то тихий и безлюдный переулок.

И вот что с ним делать? Если он даст показания, а он их наверняка даст, почему бы ему и не дать, то у местных органов охраны порядка возникнет к нам целая куча вопросов. Человек более безжалостный и менее склонный к эмпатии на моем месте наверняка просто свернул бы старикану шею, дабы он лишнего не болтал, но я мирных жителей убивать не готов.

Оглушить бы его, но как? Он старый, я прокачанный, неизвестно, с какой силой надо бить, чтобы повесить на него дебафф, при этом не искалечив или вовсе не убив к чертовой матери.

Но я уже начал примериваться, когда Армандо похлопал меня по плечу. Я обернулся, и увидел, что он держит в руках флейту.

– Заткните уши, – попросил он, и едва я выполнил его просьбу, как он начал играть

С заткнутыми ушами выглядело это довольно забавно. Армандо надувал щеки, перебирал пальцами и даже слегка пританцовывал на месте, и смотрелось это, как пантомима, но, знаете ли, этот вид искусства был чужд, и поэтому оценить представление по достоинству я не мог.

Армандо закончил играть буквально через минуту. Он показал мне, что затыкать уши более без надобности и убрал флейту обратно в инвентарь.

– Что вы ему сыграли?

– Колыбельную, разумеется, – сказал Армандо. – Он проспит двенадцать часов, а потом проснется бодрый, полный сил, с хорошим настроением, только, боюсь, опять бедный. Потому что шансы, что в этом месте и при таком скоплении народа поблизости, за двенадцать часов его таки не обчистят, стремятся к нулю.

– Будем надеяться, что в этом городе живут исключительно честные люди, – сказал я. – А какой стороне, он говорил, этот "Гарцующий единорог"?

– Налево, – сказал Армандо.

– А вы, случайно, не знаете, где тут ближайший город с функционирующим портальным кругом? – спросил я.

– Довольно далеко, – сказал Армандо. – Эта местность вообще не изобилует порталами, иначе нам бы не предстояло долгое пешее путешествие. А что, думаете, этот человек… эти люди… этот человек продолжит свои попытки?

– Этот человек очень дотошный, – вздохнул я. – Не знаю уж, почему он записал меня в свои враги, но он совершенно точно на этом не остановится.

А уж насколько Элронд настойчив и последователен в деле уничтожения тех, кого он считает своими врагами, это уж не мне вам рассказывать.

Глава 12

Глава 12

Оставив спящего привратника в переулке, мы решили не выбираться на центральную улицу и обойти квартал кругом. А то там сейчас наверняка дознание идет полным ходом, шутка ли, здание местной администрации развалилось, так зачем ребятам мешать?

– Вы никогда не замечали, как у вас под ногами горит земля? – поинтересовался Армандо.

– Поскольку сейчас мы путешествуем вместе, повод для злорадства вы выбрали не самый уместный, – сказал я.

– Это не злорадство, это констатация факта.

– Между прочим, когда земля горела у меня под ногами в прошлый раз, это вы плеснули на нее керосинчика, – сказал я.

– Зато этот… человек совершенно точно искал именно вас, – сказал Армандо. – И мне любопытно, как высоко он стоит в списке ваших врагов.

– Только что поднялся на пару строчек повыше, – сказал я.

– Ирэна рассказала вам хоть что-нибудь полезное?

– Она поведала мне про пять меток, которые на мне стоят, – сказал я. – На тот момент они были неактивны, а сейчас я уже даже и не знаю. И я, возможно, только что узнал о хозяине четвертой, но вот кто поставил пятую – для меня загадка.

– А первые три?

– Там все довольно определенно, – сказал я.

Мог ли этот портальный переход заново их все активировать? А почему тогда предыдущие не активировали, ведь с тех пор, как я выбрался из подземелья, в котором оставил Виталика, это бы не первый мой прыжок.

Хотелось бы наверняка знать, как это работает. А еще лучше – избавиться от чертовых меток насовсем.

Дом Красных Ветвей, роботы правоохранительной системы Авалона, Соломон Рейн и, возможно, Элронд. А кто же пятый?

Селена и покойные архитекторы? Но ведь это чисто системная фишка, а изначальный мир был для Системы закрыт.

Ну а кто тогда? Чертов азиат из данжа отслеживает, как ведут себя те, кого он признал достойными? Или я просто шел по улице, и на меня случайно чья-то чужая печать упала?

– А вы не замечали, что чем активнее человек себя ведет, тем больше вызовов подбрасывает ему Система? – поинтересовался Армандо.

– Мне не с чем сравнивать, – сказал я.

Но ведь это оно и в жизни так Если ты сидишь в своем углу ровно, дом-работа-дом, то никому до тебя и дела нет. А едва ты выходишь за пределы этого круга, покидаешь, так сказать, зону комфорта, тут и начинаются приключения.

– Возможно, таким образом Система нас к чему-то готовит, – сказал Армандо.

– К чему?

– Я не знаю. Но, опять же возможно если человек, пусть даже и под давлением извне, будет постоянно расти над собой, он сможет стать чем-то большим.

– Например? Сверхчеловеком?

– Или богом, – сказал Армандо.

– И много в своей долгой жизни вы встречали богов?

– Ни одного.

– Вот поэтому я и не верю во все эти сказки про саморазвитие, – сказал я.

– Возможно, люди, ставшие богами, существуют в какой-то иной плоскости, нам недоступной, – сказал Армандо.

– Да и черт бы с ними, – сказал я. – Лично я существую в этой плоскости, и собираюсь всего лишь немного подрихтовать некоторые ее выбоины. Если доведут, то до полной выпуклости. А на другие плоскости мне, извините, начихать.

– Но ведь у нашего существования в таких условиях должна быть какая-то цель, какой-то высший смысл, – сказал Армандо. – Ведь не просто же так все это с нами происходит.

– Мне уже озвучивали две разные цели существования всего этого, – сказал я. – И они не то, чтобы противоположные, они взаимоисключающие. Поэтому я не особо удивлюсь, если существует и третья. И четвертая. Вы ведь живете уже очень долго, Армандо, неужели вы до сих пор не поняли, что никакого высшего смысла нет? У этой игры нет цели, нельзя просто выполнить все квесты, посмотреть финальный ролик, промотать титры и красиво уйти в закат. Рано или поздно, эта игра закончится одинаково для всех, и счет на табло будет не в нашу пользу.

– Я смотрю, вами овладели меланхоличные настроения, мой друг.

– У меня так всегда после очередной бессмысленной драки, – сказал я.

– В таком настроении хорошо писать баллады о неразделенной любви.

– В этом мире достаточно хреново и без моих баллад, – сказал я.

– Но я могу хоть как-то повысит ваш дух?

– О да, – сказал я. – Расскажите, что у вас в футляре.

– Гитара, – сказал он.

– Но зачем? Есть же инвентарь?

– Находясь вне стен Коллегии и, в особенности это относится к неисследованным и потенциально опасным территориям, барду всегда стоит носить на виду какой-либо музыкальный инструмент, – сказал Армандо. – Чтобы его не приняли за кого-то другого. Я мог бы, допустим, ограничиться флейтой, но футляр с гитарой гораздо приметнее и позволяет опознать странствующего музыканта издалека. Иногда это помогает избежать неприятностей, потому что в любом захолустье знают, что денег с собой у барда, как правило, нет, и грабить его бессмысленно.

– Дерево, из которого сделана гитара, вполне может пойти на растопку, – сказал я. С паршивого барда хоть древесины кусок, так сказать.

– В настолько диких местах мне бывать еще не доводилось, – сказал Армандо. – Или вы это сейчас не серьезно говорите?

"Гарцующий единорог" оказался заведением низкого пошиба. Покосившаяся дверь без ручки намекала, что среди завсегдатаев принято открывать ее ногой (это если входишь. Полагаю, что для выхода тут чаще используют спину и дополнительное ускорение, приданное местным вышибалой), пол не мыли еще со времен постройки, мебель не обновляли вообще никогда, скорее всего, ее принесли с ближайшей помойки, а доносящиеся с кухни запахи говорили о том, что мишленовскую звезду местный повар сможет получить только приставив нож к горлу ресторанного критика. Грязный и ржавый нож.

Что до публики… Полагаю, это заведение как никакой другое подошло бы известному земному барду Есенину, потому что тут были проститутки, которым можно было бы почитать стихи, и бандюги, с которыми можно было бы жахнуть спирту.

И еще компания каких-то головорезов играла в карты в углу.

Я осмотрел посетителей еще раз, но тщетно. Никто из них не носил напоказ музыкальный инструмент, и никто не был похож на барда.

Правда, у компании головорезов в углу, среди прочего сваленного около стола барахла, была лютня, но парни выглядели так, будто прерывают свою игру только для того, чтобы выйти на большую дорогу и перерезать пару глоток. Если среди них есть парень из Коллегии Армандо, то но просто гений ассимиляции и маскировки.

Хозяин заведения стоял за барной стойкой и даже не пытался сделать вид, что протирает мутные стаканы грязной засаленной тряпкой. Тряпка, как символ профессии, просто лежала на стойке перед ним. И судя по габаритам и небольшой, но увесистой будинке, висевшей у него за поясом, местным вышибалой был тоже он.

Просто удивительно, что ближайшим к городской ратуше заведением оказался этот притон. Наверное, достопочтенные горожане традиционно ужинают у себя дома.

– Милейший, – обратился Армандо к трактирщику. – Не можете ли вы мне помочь? У меня здесь назначена встреча с бардом Люпином...

– Здесь нет никаких бардов, – перебил его трактирщик, и тут его взгляд упал на футляр с гитарой. – Кроме тебя.

– Но он здесь был, – продолжал настаивать Армандо.

– Здесь много кого бывает, – пожал плечами трактирщик. – Я за своими посетителями не слежу.

Это он зря. Последить явно стоило бы. Может, тогда и заведение выглядело бы… Да нет, наверное, тут уже ничего не спасти.

– Но может быть, вы что-то знаете? – продолжал Армандо. – Может быть, он снял комнату где-то поблизости?

– Я. Ничего. Не. Знаю, – раздельно сказал трактирщик и нахмурился еще пуще прежнего.

– Но вы должны что-то знать, – сказал Армандо и его указующий перст ткнул в компанию картежников в углу. – Потому что вот у тех господ его лютня.

– Их и спрашивай, – пожал плечами трактирщик.

– Хорошо, – сказал Армандо. – Именно так я и поступлю.

Пока мы шли от барной стойки к их столу, я прикидывал диспозицию. Картежников было всего четверо, и все они были далеко не Ричарды, так что никаких эмоций, кроме раздражения в стиле "ну вот опять", я не испытывал. Кабак явно видел не одну драку, и вполне может быть, что пол тут такой липкий не только от пролитого пива, так что если какой-то вопрос меня и беспокоил, это был вопрос, куда они потом денут трупы.

Потому что местные стражники и официальные процедуры здесь явно очень редкие гости.

Когда мы приблизились, картежники оторвались от игры и на нас уставились четыре пары глаз. Точнее, три пары и еще один глаз, потому что парный отсутствовал, а глазница была закрыта грязной повязкой.

– Господа, – сказал Армандо. – Я ищу хозяина этой лютни. Можете ли вы рассказать мне о его судьбе?

– Не-а, – сказал одноглазый. – Он сказал, что собирается уйти из города через западные ворота, и больше мы его не видели.

– А можете ли вы мне поведать, какими путями в ваших руках оказался его инструмент?

– Так это, – сказал одноглазый. – Он нам его в карты проиграл.

– Хм, – сказал Армандо и взял паузу. Человеку несведущему могло бы показаться, что он просто задумался, но по характерным движениям зрачков и подергиванием кончиков пальцев любой сведущий игрок бы понял, что бард сейчас работает с интерфейсом и ищет там какую-то информацию. – Но вот в чем проблема. Люпин не был игроком.

– А с нами он сыграл, – осклабился одноглазый.

– Да зарезали они его, – подала голос одна из… допустим, белошвеек, сидевшая за дальним столиком. – Зарезали, а труп на кладбище уволокли, где его упыри и сожрали.

У меня возник резонный вопрос, а кто тут больше упырь, но озвучивать его я не стал, потому что дело стремительно катилось к кровопролитию и без моей помощи.

– Молчи, дура, – сказал одноглазый. – Не так все было.

– А вот и так, – сказала она. – Так все и было, и вы взяли с тела два золотых и горсть серебра, и лютню сюда эту притащили, как трофей, и уже третий день на эти деньги гуляете, а долг, между прочим, ты мне так и не вернул. Хотя и обещал.

Что ж, мотив белошвейки стал понятен. Обманутая женщина и вот это вот все. Увидела, что кто-то может наказать обидчиков и сдала их с потрохами.

А вот если мы, получив информацию, просто отсюда уйдем, ей явно не поздоровиться.

Однако, Армандо уходить и не собирался.

– Зарезали, значит, – тихим и спокойным голосом предельно взбешенного человека сказал он.

– Ну и зарезали, – сказал одноглазый. – Так он все равно был игрок, а мы здесь таких не любим.

– Не любим, – подтвердили его кореша.

Они были неписи, и, в отличие от Виталика, очень тупые. Похоже, алгоритмы им порезали до всего нескольких базовых, а местные Вычислители вообще не заморачивались с выделяемыми под это дело мощностями.

Тут-то до меня и дошло, что мы на самых задворках Системы. Поведение местных неписей… ну, это как если бы заядлый геймер после четвертого "Дума" решил бы второй перепройти.

– Я тоже игрок, – сказал Армандо. Он поставил на пол футляр с гитарой и в руке его появилась уже знакомая шпага. – Защищайтесь.

Интересно, а он был бы такой же храбрый, если бы не знал, что текущий номер один стоит у него за правым плечом?

Я решил посмотреть, на что он способен, и не вмешиваться, если уж совсем не припрет. Старейший бард Системы задолжал мне пару неприятных моментов, и я решил, что так мы будем квиты.

Ну, более-менее.

Неписи были не просто тупыми, они оказались еще и плохо прописанными. Они даже из-за стола вставали практически одинаково, отодвигая стулья одними и теми же движениями.

Но вот скрипты с оружием у них были разные. Двое вытащили нечто вроде мачете, одноглазый извлек из ножен два длинных кинжала, а четвертый вооружился топориком.

И хотя Армандо призывал их защищаться, они решили напасть.

Но разница в уровнях и мастерстве была колоссальной.

Первым же движением шпаги Армандо выбил мачете из рук одного головореза, а вторым – пронзил его грудь. Парень с топором попытался напасть на него с фланга, не успевая высвободить свое основное оружие, Армандо выбросил в его сторону левую руку, и в ней тотчас же появилась еще одна шпага, чуть короче первой. Впрочем, ее длины хватило, чтобы проткнуть нападающему горло.

Пока Армандо разбирался с третьим, одноглазый попытался уйти в стелс.

Я швырнул ему в голову тяжелый деревянный стул, чем не только выбил из невидимости, но и лишил сознания. Ни секунды не колеблясь, Армандо проткнул лежащее на полу тело шпагой.

– Пусть это послужит вам уроком, – обратился он к присутствующим. – Нельзя убивать бардов.

На мой взгляд, это была абсолютно бесполезно. Вряд ли в головах посетителей этого притона оставалось столько свободной оперативной памяти, чтобы этот урок был усвоен.

Армандо убрал шпаги и вытащил две золотых монеты. Хитрый жук, утверждавший, что он на мели…

Одну монету он вручил предоставившей информацию белошвейке, а вторую отдал трактирщику.

– За доставленные неудобства и на уборку помещения, – сказал он.

Трактирщик попробовал золото на зуб, и я понял, что никаких стражников он вызывать не будет, а упырей с местного кладбища ожидает обильный ужин.

Армандо вернулся в картежный угол, подобрал с пола лютню и убрал ее в инвентарь. То ли отдаст какому-нибудь другому барду, а то ли в Коллегии есть комната, где хранятся инструменты всех павших коллег. По крайней мере, те, которые удалось найти.

– И вы обвиняли меня в том, что у меня под ногами горит земля, – сказал я, как только мы оказались на улице.

– Случается, что бардов убивают, – сказал Армандо. – И, хотя этот риск и является частью профессии странствующего музыканта, эти смерти по мере возможности нельзя оставлять безнаказанными. Сейчас у меня такая возможность была. И, кстати, вы мне почти совсем не помогли.

– Вы хорошо справились и сами, – сказал я.

Кроме того, мне не очень хотелось в таком участвовать. Это было, конечно, не избиение младенцев, да и головорезы, несмотря на невысокие уровни, были вполне настоящими, но меня преследовало ощущение, что два хайлевела забрались в детскую песочницу. Уверен, что Армандо, хоть он и не боевик по основному профилю, вполне способен в одиночку раскидать всю городскую стражу.

А мне, с моим непредсказуемым ультимативным навыком, в эти замесы лучше не лезть. Тысячу или сколько там лет простоял этот город, и пусть он стоит дальше. я и так тут уже главное здание разрушил.

– Насколько смерть Люпина осложняет нашу задачу? – поинтересовался я.

– Не слишком сильно, – сказал Армандо. – Конечно, он мог сообщить какие-то подробности, но основная информация у меня уже есть. Нам следует отправиться в соседнее королевство, добраться до берега моря и отыскать там один старый маяк.

– А затем забраться на его смотровую площадку и обратиться к ветру и океану? – спросил я.

– Нет, все гораздо прозаичнее, – сказал Армандо. – Человек, по описанию и образу действий похожий на Первого Игрока, работает там смотрителем.

– Головокружительная карьера для бывшего короля, – заметил я.

– Есть взлеты, есть падения, и все развивается по спирали, – сказал Армандо.

– Это не очень похоже на описание моей жизни, – сказал я.

– Вы молоды, – сказал Армандо. – Некоторые люди живут так быстро, что не успевают заметить даже один виток. Молодым всегда кажется, что жизнь – это отрезок, и только нам, старикам, известна правда

– А известно ли вам, старикам, куда нам идти прямо сейчас? – спросил я.

– Туда, – сказал Армандо и указал рукой. – Мы покинем этот город через западные ворота, как собирался бедняга Люпин. Приготовьтесь к длительному путешествию, мой юный друг, потому что оно начинается с одного шага, и мы этот шаг уже сделали.

Пафос этой речи был несколько испорчен, когда Дон Армандо споткнулся о торчащий из мостовой булыжник.

Глава 13

Глава 13

И мы отправились в путь.

В длительное пешее путешествие. Именно в пешее, потому что "ласточка" в этот мир не призывалась, а Армандо вообще оказался принципиальным противником использования маунтов и вообще любых транспортных средств, движущихся со скоростью большей, нежели скорость пешехода. Он утверждал, что путешествие непременно должно быть неспешным, так как в противном случае существует риск упустить что-нибудь важное.

В общем, в делах спасения мира бардов лучше не использовать. Пока они будут неторопливо идти пешком, любуясь красотами, разговаривая с каждым встречным и вынюхивая на рынке свежие слухи, зло десять раз соберет черную армию орков и обрушится на ничего не подозревающие мирные земли лавиной стали и огня. А барды потом придут на пепелище и будут восхищаться, как живописно разбросаны по полю битвы выбеленные солнцем кости.

Не забывая о своей отрицательной удачливости и исходя из общих тенденций, я ожидал от этого похода чего угодно. Что искомое королевство будет по периметру окружено огромной стеной, типа Китайской, только выше, и нам придется овладевать навыками альпинизма. Что по ходу дела мы вляпаемся в какую-нибудь местную войну, и чтобы продвинуться дальше, нам придется выиграть ее для одной из сторон. Что путь нам преградит разлившаяся от дождей река, а мосты все посмывало, а на паром очередь на три месяца вперед. Что по дороге нам все время придется отбиваться от диких разбойников, что на нас постоянно будут нападать свирепые волки, голодные медведи, разъяренные кабаны и боевые слоны.

Это вдобавок к длинному списку ребят, что уже идут по моему следу.

Но к тому, как протекало наше путешествие на самом деле, жизнь меня не готовила.

Бард пел.

У него был красивый, мелодичный, профессионально поставленный голос, и он использовал его постоянно. Он пел длинные баллады и древние сказания, короткие фривольные песенки, исполненные лиричности романсы и бравурные военные марши. От его пения у нас повышалась бодрость, выносливость и скорость передвижения. Песни снимали усталость и даже на время утоляли голод. Армандо утверждал, что песни отпугивают одних зверей и умиротворяют других, чем уберегают нас от нападения, и правда, за это время на нас никто так и не напал.

Может быть, просто не хотели связываться с парочкой сумасшедших, горланящих песни посреди тракта. Я имею в виду, первые два-три часа это было забавно, а следующие два-три часа это еще можно было хоть как-то терпеть.

Но потом это стало невыносимо, и у меня создалось впечатление, будто за мной бродит то ли хор Турецкого, то ли заклинивший магнитофон на ножках.

Зато вопрос с ночлегом решился очень легко. У моего спутника оказалась с собой магическая походная палатка. Ну, она только называлась палаткой, а на самом деле это был роскошный шатер, который больше подошел бы не странствующему музыканту, а какому-нибудь принцу крови.

Палатка сама разворачивался и устанавливалась на выбранном месте. Она была меблирована, как номер люкс в трехзвездочной гостинице: две огромные кровати, стол со стульями, кресла, жаровня и даже два небольших шкафа – один для одежды, другой для инструментов.

Помимо прочего, на палатке висел полог незаметности и несколько сигнальных заклинаний, так что по ночам можно было спать спокойно, а не вполглаза. И не выставлять караул.

Также у Армандо оказались неплохие запасы еды и поистине неисчерпаемые запасы вина, и я в очередной раз оценил, какая это удобная штука – инвентарь. Здесь мы путешествовали налегке, а в реальности для того, чтобы все это увезти, нам потребовался бы целый грузовик.

После ужина, обычно состоявшего из свежего хлеба и холодных закусок, Армандо накачивался вином и усаживался за стол, изливая душу очередной тетради. Но в это время он хотя бы не пел.

Утром мы завтракали, потом бард собирал свою палатку, доставал из футляра гитару и начинал петь, и под это пение мы снова двигались в путь.

В целом, если бы не вокальные упражнения моего спутника, это было довольно приятное и скучное путешествие, в ходе которого мне никому не пришлось проламывать голову, что само по себе ценно.

Самое большое приключение за неделю нам подарил армейский патруль, на который мы нарвались уже после пересечения границы. Там было пять солдат во главе с офицером, и офицер поинтересовался, кто мы такие и куда идем. Армандо принял всю тяжесть переговоров на себя, назвался бедным бардом (хорошо, что они не видели его палатку), а меня представил, как своего бесталанного ученика. В подтверждение своих слов, Армандо спел патрулю пару песен, а потом еще пару, и кончилось это тем, что, вместо того, чтобы взыскать с нас дорожную пошлину, военные заплатили Армандо несколько монет и отбыли по своим делам.

А мы пошли дальше.

И мы шли, и шли, и шли, и шли, и шли, и шли.

И еще немного шли.

И через полторы недели мы таки вышли к побережью.

Был уже вечер, и солнце садилось за горизонт. Армандо плюхнулся на песок и принялся разворачивать наше жилище, а я не смог отказать себе в удовольствии, разделся и бросился в воду.

Море было довольно прохладное, но это и хорошо. Это бодрило. Я вдоволь наплавался, смывая с себя дорожную пыль и усталость, и к тому времени, как я выбрался на берег, палатка уже была разложена, а Армандо откупорил очередную бутылку вина. Знали бы земные сторонники здорового образа жизни, сколько лет этому алкоголику, они бы, наверное, добровольно в Систему потопали.

– Я слышал, что тут могут водиться кракены, – флегматично заметил Армандо.

– Очень своевременная информация, – сказал я.

– Может быть, я и спутал это море с каким-то другим, – сказал он. – В любом случае, я не завидую тому кракену, который решит вами отобедать.

– Далеко нам еще идти? – спросил я.

– Нет, мы уже почти на месте, – заверил он. – Думаю, что завтра к полудню мы достигнем цели.

– Но вы почему-то не выглядите особенно счастливым, – сказал я. Каждым вечером Армандо пил все больше и больше, а песни в его исполнении становились все печальнее и печальнее.

– Мне предстоит тяжелый разговор, – вздохнул Армандо. – Вам, кстати, тоже. И лучше бы вам заранее продумать его стратегию.

– Я-то думал, что главное – это вежливо попросить, – сказал я.

– Вежливость несколько переоценивают, – сказал Армандо. – Когда захватчики врываются на твою землю, топчут твой урожай, жгут твои дома и уводят в неволю твоих женщин, можно сколь угодно вежливо просить их убраться к черту, но они не уйдут, пока ты не возьмешься за меч.

– Я все же думал, что мы не на войну отправляемся, – сказал я.

– С Первым Игроком никогда не знаешь точно, – сказал Армандо. – Он все время играет, но даже сыграв с ним несколько раундов, нельзя быть уверенным в том, что это за игра и каковы правила. И существуют ли они вообще.

Как будто без его страшилок все выглядело легко и просто. Мне предстояла встреча с Первым Игроком, одним из Архитекторов, одним из основателей Системы и ее альфа-тестером, и, вполне возможно, именно мне выпадет сомнительная честь рассказать ему, что изначальный мир уничтожен. И произошло это не без моего участия.

Я понятия не имел, как можно выстроить правильную стратегию этого разговора, как можно хоть какую-то стратегию выстроить. Он был старше Системы, он нарушил ее правила, ломал об колено игровую механику, и мне нужна была от него услуга, при том, что я ничего не мог предложить взамен.

Я бы на его месте со мной вообще разговаривать не стал. Лезет тут какая-то мелочь, хочет чего-то непонятного…

Погруженный в эти мрачные мысли, я поужинал безо всякого аппетита и попробовал сразу же завалился спать, но сон ко мне не шел. Я ворочался, наверное, больше часа, прежде чем отважился попросить Армандо спеть мне колыбельную.

Старейший бард системных миров не ошибся.

Уже к полудню мы добрались до городка, на окраине которого возвышался маяк, где, предположительно, жил и работал именно тот, кого мы искали.

Находясь у конечной цели нашего путешествия, мы не стали торопиться и отобедали в местном ресторанчике. Когда Армандо заказал третий по счету десерт (десерт был вкусный, но не до такой же степени), окончательно стало понятно, что он просто тянет время и я ему на это указал.

– Да, тяну, – не стал отпираться Армандо. – Чем ближе конец нашего путешествия, тем труднее решиться.

– Но легче-то все равно не станет, – сказал я. – В нашем мире говорят, перед смертью не надышишься. А еще говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти. Но я надеюсь, что дела все-таки обстоят не столь печально.

– Да, думаю, сегодня никто не умрет, – сказал Армандо, и чуть позже выяснилось, что он так себе пророк. – Хотите совет? При разговоре с Первым Игроком будьте прямым и открытым, он ценит это в людях.

– А что он еще ценит в людях? – полюбопытствовал я.

– Низкое коварство, – вздохнул Армандо. – В разных людях он ценит разное. Но не забивайте себе голову, вы на такое все равно не способны.

– Ладно, не буду забивать, – пообещал я и повысил голос. – Хозяин, счет, пожалуйста.

Было уже два часа пополудни, когда мы дотопали до самого маяка. Поскольку был день, и погода стояла хорошая, на море штиль и на небе ни облачка, маяк был потушен, а входная дверь была закрыта.