Текст книги "Супермен должен умереть (СИ)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

А вот скажите мне, люди добрые, если вы, конечно, добрые, и если вы, конечно, люди, что вы будете делать, если я, попросту говоря, заткнусь?

Замолкну, запечатаю уста, завалю хлебало, самозабанюсь, ежели иссякнет фонтан моего красноречия? Вот что вы будете делать? Есть у вас методы против Кости Сапрыкина?

Нету у вас методов против Кости Сапрыкина.

Ну что вы мне такое сделаете, чего мне раньше никто не делал?

Мне лгали, меня использовали, мне внушали ложные надежды, мне угрожали пистолетом, меня запугивали словесно, мной били о стену дома, меня протыкали насквозь, поджаривали живьем, мне разбили любимую машину, черт побери, и это только в первые два дня после того, как я стал суперменом.

И уже тогда я был сыт этим суперменством по горло.

Если вы спросите моего мнения, а вы, конечно, не спросите, но вам все равно придется его выслушать, потому что см. выше про Костю Сапрыкина и методы, то все это суперменство напоминает мышиную возню. Или крысиную, если угодно.

Был человек гнидой, получил суперспособности и стал гнидой с суперспособностями. Даже не супергнидой, обратите внимание.

Вот тот же Безопасник, например. До инициации был он гэбэшник, после инициации остался он гэбэшником. Людей из горящих зданий спасать не начал, дешевый источник энергии не придумал, голодных не накормил, обездоленных не приютил, и в целом ничего хорошего для человечества делать не стал.

Или Ветер Джихада, великий и ужасный. Был он религиозный фанатик, стал он массовый убийца. Вырос, так сказать, над собой.

Да Факел тот же, я его досье потом в управлении Н посмотрел. С детства любил все поджигать, начал с мусорок, потом жег конкурентов Стилета под его же чутким руководством, количество подтвержденных смертей от его скилла – сто пятьдесят шесть, так что в общем, и правильно его Безопасник пристрелил. Не жалко ни разу.

Вы скажете, что были и другие, которые наоборот.

Панацея там, или Архитектор, которого Лига Равновесия взорвала, когда он в Сомали деревню отстраивал. Но Панацея и до инициации была врачом, а Архитектор всю жизнь занимался благотворительностью, и убедите меня, что без суперспособностей ту деревню построить было вообще невозможно. Плотнику дали карманный адронный коллайдер, а он продолжил забивать им гвозди, потому что делать все равно больше ничего не умел.

Или не хотел.

Суперспособности изменили мир, но не изменили людей в нем.

Знаете, была среди множества теорий и такая, что Болезнь и то, что за ней последовало, нам занесли инопланетяне. Или какой-то сверхразум. И что это был вроде как тест для человечества, посмотреть они хотели, что мы с этими способностями делать будем. Вдруг что-то новое?

А вот черта с два. Это, как говорится, совсем не такая история.

Сдается мне, что мы этот тест завалили.

Хотя теперь я точно знаю, что на самом деле никакого теста не было, а теорию ту любители научной фантастики придумали.

Ладно, это было небольшое лирическое отступление, а теперь я продолжу свой рассказ. Потому что все равно тут делать больше нечего. Скучно, как в бункере. Хотя, подождите, это же и есть бункер…

***

Штаб-квартира управления Н ютилась в отдельностоящем здании в центре Москвы. Пять этажей вверх и сколько-то там вниз. Раньше тут было какое-то медицинское учреждение, которое после Болезни закрыли, за ненадобностью и полной бесполезностью, а потом, несколько лет спустя, эники отжали его у города под свои нужды.

На входе дежурили два автоматчика и один типа гражданский, исполняющий роль сканера.

Сканеры – это такие недонекстмены, единственный скилл которых заключается в том, что они могут видеть себе подобных. Ребятам не повезло, они вроде и шагнули на новую ступень эволюции, но нашли там узкоспециализированный инструмент, заточенный для решения мало кому нужных задач и в быту совершенно непригодный. Мне-то теперь хоть за пивом тянуться не надо.

– Куда? – остановил меня один из автоматчиков, а сканер напрягся.

– Я от Василия Семеновича, – сказал я и подмигнул.

Теперь напрягся автоматчик.

– От какого еще, – начал было он, но сканер остановил его движением руки.

– Десять утра, – сказал он. – Вы пунктуальны, Артур.

– Такова моя вежливость, – согласился я. – Так мне куда?

– Тут подождите, к вам выйдут, – сказал он, доставая из кармана телефон.

Я отошел в сторонку и прислонился к стене, делая вид, что я тут вообще совершенно случайно и жду трамвая. Вместо трамвая ко мне вышел капитан Харитонов, по-прежнему увешанный оружием, словно он не по своей родной конторе гуляет, а собрался в джунгли на сафари за хищником.

– Мир тесен, Москва – большая деревня, – сказал я.

– А еще Земля круглая, – согласился он. – Не думал, что увижу вас снова и так скоро.

– Аналогичная ситуация, – сказал я. – Это так случайно совпало?

– Конечно, нет. Просто я единственный из нашей конторы, с кем у вас был хоть какой-то, но контакт, и наши психологи решили, что знакомое лицо поможет вам быстрее адаптироваться.

– Я еще с Безопасником контактировал, – напомнил я.

– Вы же понимаете, что он такими делами не занимается.

– Ну да, по статусу не положено.

– И времени нет.

– Но и вы – целый капитан.

– А вы, возможно, джокер.

– А если бы я был не «возможно, джокер», а «стопроцентно джокер», Безопасник бы до меня снизошел, как думаете?

Капитан пожал плечами.

– Пути начальства неисповедимы.

Мы вошли в лифт, и Харитонов нажал на кнопку минус первого этажа.

– Сразу в подвалы, значит? – спросил я.

– Там у нас научный отдел, – сказал он. – И, Артур… Организация у нас, конечно, не совсем военная, и вы пока еще даже не стажер, однако я бы посоветовал вам тщательно следить за тем, что и кому вы говорите. Ваше чувство юмора…

– Совершенно очаровательно, – вздохнул я. – Ладно, я вас понял. Попридержу язык.

– Мне и научникам вы можете говорить, что угодно. Но высший командный состав…

– Я постараюсь держаться подальше от высшего командного состава.

Мы вышли из лифта и двинули по довольно широкому и хорошо освещенному коридору. Подвал был не мрачный. Наверное, легендарные мрачные подвалы управления Н, где эники пытают суперменов, когда для дела, а когда и чисто для удовольствия, находятся этажом ниже.

– Я просто обязан спросить, – заявил капитан, перед тем, как войти в дверь какой-то лаборатории. – Ну и вдобавок мне просто любопытно. У вас после того происшествия на складе новые скиллы появились?

– Я бы не назвал это происшествием, но нет, – сказал я. – Пытался делать всякое-разное, но кроме телекинеза ничего не выходит.

– Разочарованы?

– Не особо, – сказал я. – Быть этим вашим джокером как-то слишком напряжно.

– А как же желание изменить мир к лучшему?

– Было такое, – сказал я. – Но вы же все равно не дадите.

– Мы?

– Вы. И Безопасник ваш.

– Почему вы так думаете?

– Потому что ему не нужен лучший мир, – сказал я. – Ему нужен мир управляемый и предсказуемый.

– Безопасный, – подсказал он.

– Безопаснее всего в психушке, – сказал я. – Там окон нет и стены мягким обиты.

– Вам у нас будет тяжело, – сказал капитан.

– А я к вам особо и не напрашивался.

***

Капитан Харитонов оказался прав.

Мне у них было тяжело и абсолютно не понравилось. Он сдал меня с рук на руки научному отделу – пятерым лаборантам и чокнутому профессору – те обкрутили меня какими-то датчиками и началось…

Поднимите это, передвиньте то вон туда, удержите в воздухе два предмета, теперь три, ага, упало, держим, держим, держим…

В общем, с одним телекинезом разбирались добрых три часа, а это ведь, как известно, самый распространенный скилл, изученный со всех сторон.

А потом мне принесли груду металлолома…

К трем часам дня я оказался выжат, как лимон, а это мы к скиллами Факела и Аптечки еще не приступали. Металлолом, кстати, на мои потуги никак не отреагировал, что с одной стороны радовало, а с другой – все-таки немного разочаровывало.

В три часа лаборанты поснимали с меня все датчики, а чокнутый профессор пригласил в свой кабинет на чашку чая с печеньками. Чокнутого профессора, кстати, звали Вениамином Александровичем, и он на самом деле был профессором, а чокнутым только выглядел, потому что настоящий ученый живет исключительно своими исследованиями и на внешний вид ему наплевать.

Ну, это я так для себя придумал.

– Вы неплохо держитесь, Артур, – заметил он, когда нам принесли чай и печеньки, а я бесформенной кучей развалился в удобнейшем кресле из «Икеи».

– Не томите, – попросил я. – Просто скажите мне, джокер я или нет?

– Не знаю, – он развел руками. – Будем наблюдать.

– Как долго наблюдать?

– Не знаю. Неделю. Месяц. Может и дольше.

– Но у меня же ничего не получается.

– Это ни о чем не говорит, – вздохнул он. – Способности некстменов плохо изучены, о некоторых механизмах их… ваших талантов мы может только догадываться.

– Но ведь очевидно же, что скиллы этих троих мне не передались.

– Совсем не очевидно.

– Я пробовал все, кроме исцеления, – сказал я. – Ничего не выходит.

– Возможно, проблема в психологическом барьере, который вы сами себе воздвигли, – сказал он. – Вам очень не хочется на самом деле оказаться джокером и вы на подсознательном уровне блокируете эти спосо… скиллы.

– Но с телекинезом у меня получилось чуть ли не сразу, – возразил я.

– Потому что тогда вы об этом вообще не думали, – сказал он. – Понимаете, как это ни странно, тут многое зависит от настроя, психологии, уверенности в себе и даже от настроения. Скажем, у нас был один некстмен, радиус действия скилла которого возрастал чуть ли не втрое, когда он был подшофе.

– Что это был за скилл?

– Не имею права говорить.

– Ненавижу такие заходы, – признался я.

– Мы, вообще-то, спецслужба.

– Да я в курсе и к вам лично без претензий, – сказал я. – А вы знаете, в чем заключается атакующий скилл Безопасника?

– Знаю. Но если вы спросите…

– Не спрошу, – сказал я. – Мне просто любопытно, почему из этого делают секрет.

– Безопасник не джокер, у него только один скилл, – сказал профессор. – Просто использовать его можно по-разному.

– Но даже о его защитном поле мало кто знает, – сказал я.

– Если вы о Википедии, то наш отдел по связям с общественностью ее правит чуть ли не в режиме нон-стоп, – сказал профессор. – Безопасник считает, чем меньше людей знают, тем больший сюрприз он им может преподнести. Но многие в курсе. Вы знали, что Лига Равновесия пыталась ликвидировать его уже трижды?

– Откуда бы мне такое знать?

– Так вот, пыталась. И первые две попытки провалились именно потому, что информации им не хватило.

– А третья?

– Тогда ему повезло.

Я едва пригубил свой чай, как за мной пришел капитан Харитонов, и мы снова отправились в путешествие к лифту, но на этот раз не пали вниз, а вознеслись аж на последний этаж.

– У нас тут есть комнаты для оперативных сотрудников, – сказал капитан, вручая мне бэйджик с моей фамилией и надписью «стажер». – Поживете пока здесь, так безопаснее. Вчера ребята за вашей квартирой присматривали на предмет, как бы чего ни вышло, но на постоянную охрану у нас ресурсов нет.

– И как долго? – уныло спросил я, ни на что уже не надеясь.

– Не знаю. Неделю. Месяц…

– Может и дольше, – закончил я. – А зарплата мне хоть какая-нибудь полагается?

– Контракт уже в вашей комнате ждет, – сказал капитан. – Туалет с душем в конце коридора, ведомственная столовая на первом этаже…

– То есть, мне из здания вообще не выходить?

– Лучше не надо, – сказал он. – По крайней мере, первое время.

– Неделю, – сказал я. – Месяц. А может и дольше.

– Не думаю, что все так плохо.

– А мои вещи?

– Съездите, заберете.

– Квартирную хозяйку надо предупредить.

– Предупредите.

– Кота выгулять.

– Нет у вас кота.

– Несчастный я человек, – сказал я. – Даже кота у меня нет.

Комната оказалась небольшой и обставленной весьма аскетично. Стол, два стула, кровать, шкаф да телевизор на стене. Но все новое, и, по-моему, тоже «икеевское». Не иначе, кто-то кому-то откатил за поставки.

Капитан ушел, оставив мне электронный ключ, а я завалился на кровать прямо в обуви и прихватил с собой контракт привлеченного специалиста. Ага, самое интересное, как всегда, оказалось на последних страницах. Зарплату мне положили чуть ли не вдвое меньше, чем я получал на прежнем месте, но, с другой стороны, теперь за квартиру платить не надо, так что в деньгах я потерял не сильно.

А вот в остальном…

Понятно было, что выпустят меня отсюда только в двух случаях. Либо если я им таки докажу, что я не джокер, это примерно через полгода-год исследований, препарирований и экспериментов, либо вперед ногами.

Третий вариант– побег – я пока не рассматривал. Слишком могущественная структура, так просто от них не убежишь, да и это сразу переведет меня на сторону придурочного злодея Стилета сотоварищи, а там тоже все не очень хорошо. Да и потом, куда бежать-то? Из страны? Как будто за границей своих эников нету. Мне требовался финт ушами, а я даже не представлял, в какую сторону смотреть.

Но если вы думаете, что это история о молодом человеке, которого заели серые будни управления Н, то черта с два вы угадали.

Это совсем не такая история.

Глава 7

Стеклорез тоже был супермен и стажер в управлении Н, и мы делили с ним рабочий кабинет.

Он обладал очень странным, очень редким и не слишком удобным скиллом – он мог манипулировать стеклом, но исключительно битым. А бить стекла ему приходилось без использования способностей некстмена, подручными, так сказать, средствами. Скилл был весьма ограниченного применения и идеально подходил для условий городского боя, когда битого стекла вокруг завались. А вот закинь этого парня куда-нибудь на природу и посмотри, как он будет выкручиваться.

Впрочем, это оно у многих так. Вытащи того же Ветра Джихада из его любимой пустыни, засунь куда-нибудь в Южное Бутово, где песок только на детских площадках, там ему местные гопники трусы на голову и натянут.

Стеклорез был примерно моего возраста и тоже оказался в эниках после того, как ему сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Скилл-то у него был своеобразный, а вот область контроля очень большая, и постоянно росла, в связи с чем оставлять его свободным художником было бы не слишком благоразумно. По образованию он был журналист, раньше он вел блоги и имел собственный канал на ю-тубе, но теперь все это было в далеком прошлом, и его жутко угнетала подписка о неразглашении, навязанная местным начальством. Еще у Стеклореза была татуировка на шее и тоннели в ушах.

Стилет оказался прав, когда пророчил мое будущее. Меня действительно засунули в маленький кабинет на этаже для мелких сошел и завалили электронным документооборотом, по прочтении которого мне стало ясно: если какой-нибудь очередной фонд борьбы за все хорошее и против всего плохого хочет разыскать самый неэффективный способ тратить деньги налогоплательщиков, поиски следует начинать отсюда.

По сути, девяносто пять процентов всех дел, которые вело управление, можно было закрыть силами одного районного участкового.

Десятиклассник Такой-То, используя способности некстмена, задирал одноклассницам юбки с целью подглядывания. Проведена воспитательная беседа.

Неработающий гражданин Какой-То-Там при помощи телекинеза похитил из магазина электроники пять мобильных телефонов на общую сумму сто тридцать восемь тысяч рублей. Задержан мобильной группой, передан в руки полиции, предъявлено обвинение в краже.

Гражданка Ничего-Так, студентка ВУЗа, на почве ревности применила свои способности для нанесения повреждений средней степени тяжести гражданке Тоже-Пойдет, задержана на месте преступления многочисленными свидетелями. Поставлена на учет, особый контроль.

И такого там были тонны.

Если управление Н и ликвидировало какие-то глобальные угрозы, сведения об этом на мой компьютер не попадали.

– Все это полная фигня, – сообщил я Стеклорезу. – Мы здесь вообще не нужны. Посади сюда вместо нас девочку, прошедшую курс быстрой печати, разницы никто не заметит.

– Возможно, таким образом наше начальство воспитывает в нас смирение, – сказал Стеклорез.

– Ты стал смиреннее? – поинтересовался я.

– Смиреннее меня только монахи в горах Тибета, – сказал он. – Может, в танки по сети зарубимся?

– Ну его, – сказал я. – Мне после обеда опять в подвалы.

– Все скиллы пытаешься открыть?

– Каждый, мать его, день, – сказал я.

Уже три недели распорядок дня у меня был одинаковым. Просыпался в семь, к восьми приходил на рабочее место, торчал там, делая вид, что работаю, до обеда, обедал, потом шел в подвал и до шести вечера двигал там гири, отбивал брошенные в меня предметы, жонглировал всем подряд (и все это без рук, обратите внимание), а также пытался открыть скиллы, теоретически переданные мне Стилетом и его покойными друзьями. Вечером у меня оставалось немного свободного времени для себя, и я тратил его, пялясь в телевизор и тупя в интернет одновременно.

Очередной овощ на государственной службе, скажете вы, и будете правы.

На второй неделе пребывания в штаб-квартире капитан Харитонов выдал мне наручные часы с встроенным устройством слежения и разрешил выходить в город, при этом запретив делать глупости. Стало немного веселее, но, учитывая, что поддерживать старые связи мне категорически не рекомендовалось, и выпить со Славиком, не навлекая на себя гнев вышестоящих, я уже не мог, именно что немного.

– Управление Н – это что-то типа ядерного оружия, – провозгласил Стеклорез. – Никто им в современном мире не пользуется, однако ж оно есть, и должно быть у каждой уважающей себя хоть немного страны. Это вопрос престижа и этого… как его… взаимного сдерживания. Кроме того, если вдруг где-то возникнет враг, то мы ему… наваляем.

– Обязательно наваляем, – согласился я. – Я в него гантелей кинуть могу.

– А я на ленточки порежу.

– А ничего, что половину нашего управления одним танком раздавить можно? Или ты его тоже на ленточки порежешь?

– Якут, между прочим…

– Я в курсе, – сказал я. – Только Якут один, а танков много.

– Но были же действительно опасные нексты, – сказал Стеклорез. – Индиго, Красный Шторм, Жестянщик… И разобрались с ними, в конечном итоге, иностранные аналоги нашего управления.

– Красного Шторма, между прочим, грохнул ВМФ США, а никакой не аналог. Чуть не потеряв при этом авианосец.

– При поддержке некстменов.

– Должно быть, это была моральная поддержка, – сказал я.

– Ты отрицаешь очевидное, – заявил он с убежденностью неофита. – Управление Н просто необходимо, как задел на будущее, пусть даже польза от него… от нас практически незаметна. Двадцать лет назад никаких некстменов в принципе не было, потом появилось всего несколько, потом их число увеличилось, а силы стали расти. Мы не знаем, с чем нам придется столкнуться через пять или десять лет, но мы должны быть готовы к любой угрозе.

– Такое чувство, как будто Безопасник мне лекцию читает, – сказал я из чувства противоречия, хотя внутри понимал, что частично он прав. Феномен некстменов очень молод, и никому еще точно неизвестно, куда это все может вырулить.

Наиболее одиозный из ныне живущий некстменов – Ветер Джихада – начинал с одного смерча высотой около пяти метров, а сейчас он способен устроить настоящую бурю в пустыне. Чего он сможет вытворить лет через пять – не знает никто.

Если у американцев получится, никто и не узнает.

Но проблема в том, что даже американцы не знают, сколько еще таких Ветров сейчас прокачивают свои скиллы, до поры до времени не показывая их широкой публике. Не афишируя. Крупные города накрыты сетями сканеров, от которых скилл не скрыть, но некстмену крупные города и не нужны. Степи, горы, пустыни, леса. Тайга большая. Контролировать все население Земли мог только профессор Ксавьер, и то не единолично, а при помощи хреновины размером с дом, но он персонаж вымышленный и его нам тоже не завезли.

***

Сегодняшнего лаборанта звали Паша.

У него был белый халат и белые зубы. Еще у него была черная борода и черная душа. Если допустить, что у таких созданий вообще может быть душа. Их всех ассистентов чокнутого профессора он третировал меня больше остальных.

– Подними третью, – сказал он.

К этому моменту я уже удерживал в воздухе две шестнадцатикилограммовые гири, пот еще не заливал мне глаза, но уже начинал скапливаться на линии волос. Я отрастил себе третью невидимую конечность, ухватил гирю и поднял ее на одну высоту с остальными. Интересно, а смогу я одну из них ему на ногу уронить и сделать вид, что это случайно?

Словно что-то подозревая, паша стоял вдоль стеночки на противоположном конце лаборатории и делал пометки в своем планшете.

– Некстмена делает опасным не скилл, – сказал он. – Некстмена делает опасным прокачка. Вот ты и Якут. Ты можешь поднять кирпич, он может поднять грузовик. Ясное дело, что он на порядок опаснее тебя, при этом скилл-то у вас одинаковый.

– Спасибо, кэп.

– Спасибо скажешь, когда мои уроки спасут тебе жизнь, – с абсолютно серьезным выражением лица заявил Паша. Как у людей получается нести подобную чушь и не замечать этого? – Подними четвертую.

– На фига? – спросил я. – Может, другие скиллы попробуем погонять?

– Если у тебя и есть другие скиллы, ты сам надежно преградил к ним путь психологическим барьером, – заявил Паша. – Кстати, со следующей недели будешь ходить к психологу, возможно, он тебе поможет.

– Это вместо тебя? – спросил я.

– Это после меня, – сказал он.

– Что-то я не видел, чтобы Супермен в свободное от подвигов время так упахивался, – сказал я, поднимая четвертую. Итого, я держал в воздухе уже почти сто килограммов.

– Супермен мог на хребте нефтяную платформу со дна поднять, – сказал Паша.

– Так-то на хребте.

– Возьми пятую.

– А если я надорвусь?

– Не надорвешься.

От поднятия пятой меня спасла открывшаяся дверь и возникший на пороге капитан Харитонов. Он все еще числился моим куратором, и некоторое время назад мы перешли на «ты».

– Бросай свой фитнес, – сказал он, мгновенно оценив ситуацию. – Ты мне нужен наверху.

– Мы не закончили, – попытался было возбухнуть Паша.

– Закончили. – отрезал Харитонов, и я с удовольствием, но все-таки аккуратно, здание старое, а под нами еще и другие люди работают, уронил гири на пол.

***

Для своего брифинга Харитонов выбрал наш рабочий кабинет. Стеклорез уже был там. Часы на стене показывали половину шестого, рабочий день должен был вот-вот закончиться, но покой, похоже, мне даже не приснится.

Харитонов быстро ввел нас в курс дела, и я сразу же понял, что дело было швах.

Чрезвычайное происшествие, код «12-красный».

Примерно три часа назад городские джедаи уловили колебание силы. Они тут же бросились искать причину, по которой нарушилось равновесие, и даже сумели локализовать район, как вдруг необходимость в поисках отпала, так как причина обнаружила себя сама.

Ей оказался самосвал «камаз», раскрашенный в оранжевые цвета муниципальной службы. Он въехал в город по Волоколамскому шоссе и двигался в сторону центра. Естественно, все необходимые пропуска у него были. Чуть меньше часа назад он выбрался из пробки на Ленинградском проспекте и встал в пробку на Тверской-Ямской.

Простояв на месте около двадцати минут, «камаз» опрокинул кузов и высыпал на стоящий позади него «лексус» груду камней, кирпичей и битого асфальта.

Водитель «лексуса» погиб на месте, но само это происшествие на код «12-красный», разумеется не тянуло.

А вот когда эта груда камней, кирпичей и битого асфальта начала шевелиться, уплотняться и приобрела чудовищно гуманоидную форму, стало ясно, что мы имеем дело с суперменом, причем весьма агрессивно настроенным.

Проблема усугубилась тем, что магистр Винду и боевое ядро ордена отбыли куда-то в провинцию и на столичной планете отсутствовали. За ними уже выслали шаттл, то есть, вертолет, но это требовало времени, и капитан Харитонов заверил нас, что в ближайшие два часа нам придется обходиться без Безопасника.

Сейчас эта хреновина под рабочим названием «голем» застыла каменной статуей постмодернизму посреди Тверской-Ямской, что в самом центре города, и орошалась каплями моросящего осеннего дождя. Голем был раза в два выше породившего его самосвала, и почти таким же в ширину. По самым скромным прикидкам весил он около десяти тонн, плюс-минус, и было совершенно непонятно, чего от него ждать.

Ясно только, что ничего хорошего.

Улицу уже перекрыли, зевак со смартфонами попытались разогнать, и…

– Это всего в паре кварталов отсюда, – сказал Харитонов. – Пойдете туда наблюдателями. За оцепление не лезть, не провоцировать, скиллы не применять, в боевое столкновение не вступать ни в коем случае. Если возникнет опасность, по возможности постарайтесь спасти гражданских. Если такой возможности не будет, уцелейте хотя бы сами.

Звучало это донельзя оптимистично.

– Чего там наблюдать? – возмутился Стеклорез. – Это ж центр города, там камер больше, чем людей, а людей там явно до хрена. Что мы там сможем увидеть, чего камеры не отследят?

– Человеческий глаз – инструмент более надежный, – отрезал Харитонов. – Еще вопросы?

– Пистолет дадите? – спросил я. – «Парабеллум»?

– Стажерам не положено.

И мы выдвинулись, только куртки захватили. Я бы еще и зонт захватил, но его у меня не было. Канул в Лету во время спешного переезда под прикрытием доблестных представителей управления Н.

Кварталов там, конечно, оказалось не два, а все пять, но когда мы прибыли на место, ситуация не сильно изменилась.

Дождь моросил, голем стоял, оцепление держало периметр. Я обратил внимание, что оцепление состояло в основном из дэпээсных и пэпээсных машин. «Наших» было всего две, остальные, видимо, все еще стояли в вечерних городских пробках.

Зевак вокруг было полно. Кто-то переживал за свою машину, брошенную на проезжей части в опасной близости от монстра, кто-то пилил видео для своего бложика на ютубе, кто-то просто застрял здесь, потому что движение не близлежащих улицах тоже оказалось парализовано.

Стеклорез посветил удостоверением эника и выбил нам наблюдательный пункт на втором этаже какого-то сетевого кафе. Мы устроились за столиком рядом с окном, откуда открывался прекрасный вид и на голема, и на ребят, мокнущих в оцеплении. Если бы еще и кофе удалось за казенный счет заказать, вообще была бы не работа, а мечта.

Но Стеклорез заверил меня, что в авансовый отчет эти расходы включить не получится, и, скрепя сердце, я расплатился с официантом наличными. А цены там, между прочем, очень даже не гуманные.

Пока я добавлял сливки и размешивал сахар, Стеклорез выудил свой планшет и принялся возить пальцем по экрану.

Голем стоял.

– Надо бы водителя самосвала поискать, – заметил я. – Наверняка он что-нибудь интересное расскажет.

– А чего искать-то? – спросил Стеклорез. – Видишь грязное пятно на асфальте рядом с кабиной? Это водитель и вряд ли он нам что-то расскажет. Первая и пока единственная жертва нашего «12-красный».

– А парень в «лексусе»?

– Погиб до того, как образовался голем, – сказал Стеклорез. – Черт знает, какой статус ему в официальном зачете присвоят.

На капот одной из стоявших в оцеплении машин забрался мужик с матюгальником и обратился к голему с речью. Он сообщил груде камня, что та использует свой скилл общественно опасным способом, нарушая таким образом пункт 13 закона о некстменах, и что ей следует немедленно разоружиться, сдаться и проследовать в тюрьму, а то будет хуже.

Ответа, разумеется, не воспоследовало.

Стеклорез сверился с планшетом и сообщил, что Безопасник уже в пути и прибудет в город минут через сорок-пятьдесят, максимум час.

И в этот момент, на третьей неделе службы, я понял все, что следовало знать об управлении Н, последней линии обороны, которая стоит между нами и ними и как там дальше по тексту.

Они ни хрена не контролировали ситуацию. Они понятия не имели, что делать. Во всемогущей в глазах общественного мнения структуре царил полный бардак, иначе бы они не послали двоих стажеров на место события, не дав им оружия, цели или хотя бы каких-нибудь инструкций.

Мелкие проблемы они решали при помощи своей раздутой репутации и огнестрельного оружия разной степени летальности. При возникновении более серьезной угрозы они задействовали Безопасника, Якута и еще парочку особо мощных некстов, надеясь, что те как-нибудь затащат любую ситуацию. И сейчас они придерживались ровно той же стратегии – оцепили место и ждали прибытия кавалерии.

Но что они будут делать, если кавалерия задержится в пути?

Я хлебнул кофе. За такие деньги он мог быть и получше.

Голем все еще стоял и мок. Оцепление тоже. Если все так пойдет и дальше, этот эпизод окрестят как «великок стояние в центре Москвы».

– Унылое какое-то ЧП, – поделился я своими мыслями.

– Тоже не понимаю, чего он ждет, – сказал Стеклорез. – Как ты думаешь, некст там внутри?

– Это ж насколько сумасшедшим надо быть, чтобы влезть внутрь этой хреновины?

– Может, его скилл по-другому не работает, – сказал он.

– Ну да, – сказал я. – Кроме того, так нам всем было бы проще. Лучше уж чокнутый псих в броне из тонны камней, чем чокнутый псих с дистанционным контролем. Который, между прочим, может сидеть в этом же кафе.

Стеклорез вскинул голову и обвел взглядом набитый под завязку зал. По выражению лица было видно, что моя версия ему очень не понравилась, но вслух он ничего не сказал.

– Ты кофе-то пей, – посоветовал я. – А то остынет.

– Еще вопрос, кто тут чокнутый псих, – пробормотал он, но кофе хлебнул.

– А мне интересно, где тот боец спецназа, – сказал я.

– Какой еще боец спецназа?

– Девяносто, если не больше, процентов некстов можно ликвидировать силами одного бойца спецназа, – процитировал я Безопасника. – Так наш главный утверждает. Вот я и интересуюсь, где этот боец.

– Ты вообще говорил, что половину нашей конторы можно одним танком раскатать, – напомнил он.

– И вон этот танк, – я махнул рукой в сторону голема. – А боец спецназа где?

Тем временем, картинка за окном поменялась. Голем перестал изображать статую работы Церетели и двинулся прямиком на оцепление. Попер он в сторону центра.

Почему сейчас? Что изменилось? Отсюда этого не было видно, и мы поспешили обратно под дождь.

До оцепления оставалось метров двадцать, когда снова проснулся мужик с матюгальником.

– Остановитесь! – заорал он. – Или мы откроем огонь!

И почти сразу же они открыли огонь.

Сначала из табельных пистолетов и неизменных «калашниковых», а потом и наши с пулеметами подтянулись.

Очередь из установленного на оперативном «патриоте» крупнокалиберного пулемета разрывала человека в клочья, но голему это было, как слону дробина. Пули щелкали по камню, рикошетили, выбивали осколки, но останавливающего эффекта не оказывали. Стоит ли говорит, что более легкое вооружение не производило эффекта от слова «совсем»?

«Руки» у голема свисали практически до земли, как у гориллы, и именно ими он ударил по машинам оцепления. Полуторатонный гаишный «форд» отлетел метров на десять и закрутился вокруг фонарного столба, четырехтонный бронированный «УАЗ» боком проехал около трех метров и завалился на бок. Пулеметчик и гаишники, вроде бы, успели отскочить.