Текст книги "Виланд (СИ)"

Автор книги: Сергей Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Рогас приказал установить все паруса "на подъём", однако никто не мог понять – набирает ли "Скользящий" высоту?

Грохот и треск – разорвавшие небо и землю! Что-то ударило Димку, и он решил, что следующей секунды уже не будет...

– Держись! – кричал Альви. Димка обнаружил, что жив, и что ему даже не больно, а корабль всё ещё летит, хотя и трясётся ужасно. Порыв ветра притиснул его к леерам, Йолла влепился в Димку всем телом и раскрыл рот – может быть, тоже кричал, но Димке не слышал. Альви стоял рядом, одной рукой стискивая Димкин локоть.

...-Огонь! – различился наконец Йоллин вопль.

– Вулкан впереди! Открывай!.. Открывай Перех...

Димка заставил себя оторвать одну руку от каната, чтобы взять Кристалл, и тут с ужасом понял, что не сумеет сейчас ничего! Он повернулся к Альви, на что-то надеясь. Альви помотал головой:

– Пробуй! Я ничего не могу...

И Димка отчаянным ударом воли заставил себя увидеть в Кристалле какой-то проблеск. Палуба исчезла под ногами, Димка ахнул, выронил Кристалл.

...Димка открыл глаза и удивился – как тихо! Правда, в глубине этой тишины шевелились два звука: лёгкий шелест и далёкое токанье каблуков по кафелю. Эти звуки, всё равно, только усиливали тишину.

Ой, подумал Димка, что-то неправильно!

Он смотрел вверх, но там ничего не было... То есть был... самый обыкновенный потолок. Белый. Димка пошевелил рукой. Потом ногою. С удивлением вдохнул глубоко – приятный и немного кружащий голову аромат... Димке представились астры, множество букетов. Первого сентября у школы все клумбы полыхали ими...

Астры... Школа! Где я??!

Димка сел.

– Я что, в больнице?! – получилось громко и испуганно. – А что у меня болит?

Кто-то засмеялся. Димка хотел подбежать к окну, но комната как-то покачнулась, он едва не упал, выбросил вперёд ладони, и подоконник оказался рядом. Димка опёрся, и опять – глубоко-глубоко – вдохнул.

За окном был парк.

Значит, это только болезнь? – прошептал Димка – одними губами. Пустота, – и даже заплакать он не смог бы. В палате кроме Димки были ещё какие-то люди, но Димка знал, что ни Альви, ни Йоллы нет. Он не хотел, чтобы на него смотрели, ещё он подумал, что нужно узнать, как давно он здесь, и почему... но не спрашивать же у тех, кто смеялся! Поэтому Димка не стал поворачиваться. Смотреть на деревья было лучше.

Позади распахнулась дверь.

– Уже очнулся? Славно...

Доктор был молодой, бородатый и улыбчивый. Димка подумал, что с ним можно поговорить.

– А у нас к тебе много вопросов... Но сначала давай-ка я проверю пульс, затем ты позавтракаешь. Нигде не больно? Голова не кружится? Не тошнит?

Димка растерянно замотал головой. Значит, они тоже не знают?!.. Но, хорошо хоть эта противная слабость исчезла. Димка чувствовал себя абсолютно здоровым. И голодным.

– Что со мной случилось? Я не помню...

Доктор улыбался Димке, смотрел в глаза, но Димка понял, что ответ доктор надеялся услышать как раз от него. Он сник.

– Тебя нашли у дороги. Вначале решили, что сбила машина – но травм не было. Скажи, с тобой не случалось раньше ничего... такого. Приступы какие-нибудь, обмороки?

– Нет...

Доктор помолчал.

– А... с тобой не было какой-нибудь зверушки?

– Зверушки?

– Обезьянки... Женщина, которая вызвала "скорую", сказала, будто звали на помощь. Когда она увидела тебя, какой-то зверёк, похожий на обезьянку, был, по ёе словам, с тобою рядом. Но едва она подошла ближе, обезьянка бросилась в переулок и исчезла.

Сердце Димкино затрепыхалось так, что мерить пульс теперь не было никакого смысла.

– Ну-ну... – проговорил доктор. – Так радуются, пожалуй, только здоровые люди. Хочешь что-нибудь?

– Я... хочу ещё вспомнить. Скажите, а... какой это город?

У Йоллы болела голова. Раньше он и не знал, как это бывает – болели синяки и царапины, болел живот, когда объедаешься тушёных грибов или незрелых груш. Давным-давно – времени этого Йолла почти и не помнит, он был удивительно юным и почти ничего не знал – его зачем-то привели на Развилку. Явились какие-то «гости», и в числе их – старый Хрыч, хозяин соседнего дерева. Рассказывали всякие истории, для юного Йоллы большей частью скучные, и показывали фокусы – ужасно яркие, громкие и замечательные. Йолле запомнился один карлик из свиты Хрыча – его называли Сухой Моль. Он был сумасшедшим – по крайней мере, Йолла был уверен в этом. Сухой Моль появлялся в толпе гуляющих с негромкими, но ужасно унылыми, сухими стонами, и сообщал, что у него «болит, болит голова, просто раскалывается!..» Йолле было смешно на него смотреть, он подкрался сзади и легонько дёрнул карлика за куртку. Тот обернулся очень медленно и прошёлся по юному нахалу таким скучным и скорбным взглядом, что Йолла почувствовал, будто у него начинают сохнуть все внутренности. Он юркнул в сторонку, затерялся в листве, а спустя минуту позабыл об унылом Моле.

...Они не могут здесь жить! – с ужасом говорил себе Йолла. – Это какой-то обман... В городе нельзя жить!

И всё-таки Йолла не растерялся. И не потерял Димку ни на минуту после той страшной катастрофы, когда исчез и корабль, и вся команда с капитаном, и даже море и неистовствующий ураган. Димка не подавал признаков жизни, и Йолла мог уповать только на какого-нибудь неведомого спасителя, который возникнет из воздуха и развеет злой морок...

Но явилась только женщина, она вызвала зловонную, человечью железную повозку, в которую положили Димку. Йолла не доверял человекам в белом, выпрыгнувшим изнутри повозки, поэтому незаметно взобрался на её крышу. Двигалась повозка ужасно. А её вой!..

Уже тогда Йолла почувствовал дурноту. Но разбираться в своих ощущениях ему было недосуг.

...Димке разрешили погулять в парке. Листва клёнов как раз была того золотого цвета, который, кажется, вот-вот одолеет своей сияющей силой грядущую зиму, и откроет какое-то новое, небывало-невиданное время года, в котором и время другое, и солнце, и не хочется, чтобы что-то менялось – такая власть у сказочного золота замирающих деревьев!

Город, где очутился Димка, называли Светополем. В этом городе ничего не слышали о городах, которые знал Димка. Врач качал головой и молчал, а Димка подумал, что о нём сообщат в милицию, отправят в какую-нибудь больницу для психов, откуда невозможно убежать. Поэтому побег откладывать было нельзя.

Найдёт ли его Йолла? И что сталось с Альви? Скитаться по незнакомому городу совершенно одному, без денег, еды и тёплой одежды – Димке делалось тоскливо, и он думал, что не решится ни на какой побег.

Вот сейчас мне очень-очень нужен Кристалл! Наверное, даже нужнее, чем там, на корабле – ведь тогда вокруг было волшебство, волшебная страна, и можно было на что-то надеяться...

Димка нашёл яблоню с раздвоенным у самой земли стволом. Устроившись в развилке, он прислонился к коре щекой. Яблоня была будто живая. Сквозь полуопущенные веки Димка видел, как дрожат блики осеннего света на листве. Казалось, небо и Дальний Мир медленно вращаются вокруг Ближнего Мира, центром которого был золотой парк и Димкина яблоня.

– С тобой хорошо... – прошептал Димка. – Ты знаешь, какие я видел деревья?!.. Ты бы хотела туда?

– Эй! – окликнули сбоку. Димка вздрогнул. На дорожке стояли двое мальчишек, и Димка вспомнил, что видел их – в палате. Они не понравились Димке – толстый парень, стриженый ёжиком, с маленькими глазками; и другой, узколицый и пухлогубый, с назойливым взглядом. Чёрт их принёс! – подумал Димка. – Следили за мной. Даже яблонька от них не скрыла.

Димка отвернулся. Ему не хотелось говорить с ними.

– Мы всё видели, – сказал узколицый. – Как ты устроил фокус с окном.

Димка удивлённо вскинул глаза. Про какой фокус они говорят?

– Да ладно. Не хочешь, не признавайся врачам – но мы-то видели! Как этот подоконник придвинулся, когда ты падал. Скажешь, у нас обоих глюки?

– Мы не сболтнём, – просипел толстяк. Он ухватился за ветку ладонями, оставив на коре следы пота. Димке даже ухмылка его показалась влажной – как скомканная половая тряпка. – А чё, правда, не помнишь, что с тобой было? У моего другана папаша неделю пил, потом, говорил, память как отшибло. А он раньше боксом занимался. Ну, шли они с братаном по улице, а к ним подваливают – так и так. Этого зацепили, тут он им вделал, а пока отмахивался, говорит, память и вернулась.

– Такой метод у них есть, в медицине. Если чего не помнишь, надо чтоб условия создать, чтоб способность эта сама сработала.

– Ага. Вот с крыши прыгнуть...

– С крыши опасняк. Вдруг не получится.

– Ну, хоть со второго этажа.

– Прыгайте сами – хоть с телевышки! – выдохнул Димка – и счастливо замахал рукою. – Йолла! Ты что там делаешь?!

А Йолла сам озадаченно мигал – он уснул прямо на дереве, дожидаясь, когда Димка очнётся – и разбудил его Димкин возглас. Теперь Йолла вертел головою, соображая, что делает он среди ветвей каштана, и кто такие эти люди возле Димки?

– Твоя обезьяна? – спросил толстый. Он протянул к Йолле руку, но тут же отдёрнул, и стал пятиться. Лицо его сделалось пунцовым, потом белым, а потом пошло пятнами – точно его мяли невидимые пальцы, приняв за комок сдобного теста.

Его приятель, обернувшись, молча побежал к больничному корпусу. Димка всё ещё не понимал, что так испугало мальчишек. По ногам словно тянуло холодом, он поёжился.

– Йолла! Ты заметил?

Йолла спрыгнул к Димке. Долго, почти минуту, он оглядывал парк. И покачал головой.

– Там... чёрный... волк! – пыхтел толстый.

– Волк! – Йолла фыркнул. – Я бы почуял волка!

Обнаружив, что Димкина "обезьянка" говорит, парень выпучил глаза и сел, прислонившись к дереву.

– Йолла, надо уходить! Я боюсь – они, врачи, решат, будто я какой-нибудь ненормальный, и запрут в больнице совсем... Нам бы спрятаться где-нибудь, Йолла...

– Это разве не твой родной город?!.. Плохи дела. Где мы – совершенно непонятно – это раз! Кристалл исчез – это совсем прямо ужас! Даже не "два", это...

– Миллион... Неудачно вы себе "героя" подыскали. Я себя-то не могу спасти, а про других и говорить нечего.

– Волшебной Стране героев хватает, Димка. Она их сколько хочешь сотворит из ничего.

– Тогда кто ей нужен?

– Я проводник. Я всего объяснять не умею. Только я думаю, что никто не ошибся.

Димка посмотрел на толстого мальчишку – тот слушал, раскрыв рот, и, кажется, дышать забыл.

– Идём уже. Тут, наверно, ещё и забор высокий? Если мы Альви не отыщем – я себе этого не прощу!

– Забор – ерунда... – Йолла озабоченно потёр переносицу. – А куда идти-то? И, знаешь, Димка, нам вместе ходить не стоит. Так на нас все внимание обращать будут. А если один – я незаметненько проскользну – это я умею.

Толстый мальчишка, заикаясь от волнения, предложил:

– Я вот дом знаю – то, что надо! Там мой дядька живёт, а дом с чердаком. На чердак жильцы почти не лазят – я вам точно говорю, в прошлом году я там двое суток от папаши прятался – так никто туда и не сунулся, только шуршало чего-то ночью – да мышь, небось... Так вы ж не девки, чтоб от мышей пищать!

...С утра моросил дождь. День выдался мутный, как стекло в чердачном окне, сквозь которое был виден двор с поломанными качелями, песочницей без песка и мокнущим бельём на верёвке. Ещё во дворе время от времени возникала бездомная дворняга, и Димке казалось, будто она наблюдает за странным обитателем чердака с неизвестной, но, очень возможно, враждебной целью.

Димка грустил. Йолла исчез утром, пообещав достать одежду, продукты и разузнать о городе Светополе. За Йоллу было тревожно. Конечно, он юркий и сообразительный. Но ведь человеческие города ему незнакомы, а оставаться юрким и незаметным с полной сумкой в руках совсем непросто.

Хорошо хоть, чердак оказался уютнее, чем Димка ожидал. Тут была даже розетка – электричество провели зимою бомжи, объяснил Филипп (тот самый толстый мальчишка). Филипп же достал одеяло, кастрюлю, кружку и кипятильник.

– Смотрите, аккуратно с ним тут!..

В больницу возвращаться Филиппу страх как не хотелось – но он всё-таки ушёл, оставив Димке свой адрес.

Вчера вечером, укладываясь спать, Димка шёпотом спросил у Йоллы:

– Как думаешь, волшебство ещё действует... ну, не волшебство, а... моя мама, она всё ещё обо мне не беспокоится?

Йолла рассудительно сказал:

– Чтобы совсем не беспокоилась – так не бывает.

– Йолла... а у тебя мама... есть?

– Я не знаю, Дим. У нас всё по-другому. Мы, волшебные существа, и на свет-то появляемся по-разному. Кто-то от начала Мира жил, кто-то сам собой породился, а кто-то раньше был зверьком, или деревом... или человеком. Вы, люди, рождаетесь беспомощными, о вас много заботиться нужно, а когда о ком-то заботишься, то и любишь. А я... не помню я, Димка... Ну, если только очень смутно... Может, это мне даже только снилось...

Йолла объявился ближе к вечеру, встревоженный и весёлый. Ни одежды, ни еды он не принёс.

– На меня бросились два барбоса! – выпалил он. – И поблизости не оказалось подходящего укрытия. Пришлось оставить сумку – это их задержало... Но это всё чепуха, Дим! Дальше было такое... Вот слушай – я бегу и думаю, как бы оставить этих псин с носом?! Позади – они, а впереди – площадь. На дерево я влезать не хочу – люди увидят, соберётся вокруг толпа, а сбежать некуда. Тут я увидел столб – ну, ты знаешь, их полно в городе, они для электричества у вас... И когда я совсем близко подбежал, я увидел, что столб... он, оказывается, пустой внутри – вот, как наши Деревья – и внизу у него такой проёмчик, вроде дверки, который железной плитой на болтах закрывается. А тут эти болты свинчены, кроме одного, и дверка сдвинута. Я даже не думал, правильно я делаю, что в эту дыру бросаюсь? Протиснулся еле-еле, думал, сейчас успеть дверку за собой задвинуть и держать её изо всех сил... А вместо этого я – раз! – и провалился. Прямо как в колодец. Правда, там совсем не глубоко и узко очень. Ты бы туда не пролез... В общем, очутился я в каком-то переходе, я даже обрадовался – вылезть-то я могу, когда захочу, и от барбосов отделаюсь. Чувствую – ход в обе стороны ведёт, я решил проверить, что это за норы у них тут устроены? Пополз наугад, и скоро нашёл пещёрку побольше, а в ней – снова вроде колодца. Тут уж я задумался... Ну, такой у меня характер – не могу я мимо тайны пройти! И полез вниз. И вот, ещё одним ярусом ниже, там уже другие туннели. Просторные. Там даже ты, не наклоняясь, идти можешь.

– Это, наверно, городская канализация?

– А вот и нет! Там, Димка, мёртвый город!

– Что?!

– Вот представь – город засыпало по самые крыши – песком там, или камнями... Сверху новый город построили. А под ним – вместо улиц – только туннели. Иногда они просто в земле тянутся. А иногда – вдоль этих самых засыпанных домов. Там окна, двери, карнизы... И, ты знаешь, мне показалось, дома эти совсем не разрушены. Их только засыпало.

Димка поёжился – он почувствовал, что обнаруженная Йоллой Тайна – очень важная.

– Ты увидел что-нибудь ещё?

– Теперь я подошёл к самому главному! Едва собрался выбираться обратно, я услышал крыс. Тихий шелест – их хвосты волочились по камням, я сперва и не понял, что крысы. Думал, змея... Они спрыгивали из дыры в потолке туннеля, и я сообразил, что верхние, узкие норы – специально для крыс. А по нижним ходит кто-то ещё. Тогда-то мне сделалось страшновато...

– Я бы там с ума сошёл! Ещё и в полной темноте...

– Дим... ты знаешь... это очень странно, но мне сейчас кажется, что темнота была не полная. Я тогда об этом не думал, но... да, ты знаешь, как будто безлунной ночью, когда ладонь перед собой разглядеть ещё можно...

– Может, ты умеешь видеть в темноте?

– Совсем-пресовсем в темноте – не могу.

Они разом пожали плечами – и улыбнулись.

– Ну, фонарей там уж точно не было! – заверил Йолла. – Эти крысы – их прибежало больше десятка – цепочкой потянулись куда-то, и до того мне стало интересно, что возвращаться я думать забыл. И знаешь, Дим, они привели меня к... башне!

Димка вздрогнул. Башня...

– Как ты понял? Что это башня?

– Я понял потом. Дверь отворилась и впустила крыс. Я хотел выждать минутку на всякий случай – но дверь снова кто-то закрыл, и я не смог с нею справиться. Зато рядом в стене оказалось окно, до которого мне нетрудно было добраться. Я очутился в комнатке, ужасно пыльной и пустой, из неё прошёл в другую – и там стояли сундуки. С книгами. Одну, верхнюю, я полистал – но разобрать, что написано, невозможно – слишком темно. Тогда я побежал дальше и попал на винтовую лестницу. Сперва хотел идти наверх, только тут что-то засветилось внизу. Хороший такой свет – меня к нему потянуло. Как будто... живая золотая рыбка в банке с водой трепещет... Я пошёл, и ничего вокруг не видел, только этот свет. И вдруг он погас. Там был кто-то. Он повернулся ко мне спиною, а свет был у него в руках. Я сперва будто ослеп, но шёл дальше, ничего не соображая, пока он, тот, что со светом, снова повернулся. И тогда он меня увидел! У него глаза были чёрными, как пустота... Лица почти не различить, а глаза... Я в них проваливаюсь, будто пылинка в пропасть, и знаю, что умираю, а поделать ничего нельзя.

Йолла помолчал, переводя дух – до того взволновал его собственный рассказ.

– А очнулся я, целый-невредимый, в парке, недалеко отсюда. Прямо на траве лежал. Вот... Я всё тебе рассказал. Что мы будем делать?

Димка вздохнул. Тайны, которых они коснулись, казались Димке слишком большими и важными. От того, что сделает Димка, зависели какие-то большие и важные события. Димка боялся. Не опасности для себя – это был страх сделать что-то неправильно. События, готовые случиться, нависли над ним, как огромное здание. Можно было спасти это здание или обрушить одним неверно сдвинутым камешком.

– Мы ещё подумаем. До утра, – сказал Димка. – Я тоже схожу на разведку. Хочу получше узнать город.

– Нужны деньги. А я, растяпа, даже еды не принёс!

Без еды было плохо. Ещё утром Димка съел пряники оставленные Филиппом, а сейчас живот сводило от голода. Воровать еду, особенно в городе, Димка считал ужасно рискованным делом. Нужна сноровка, нахальство, умение быстро соврать и не бояться быть пойманным. Димка же был уверен, что его-то схватят при первой попытке стянуть даже самый крохотный сухарик!

– Я спущусь во двор. Может быть, там с кем-нибудь познакомлюсь...

На самом деле, Димка очень сомневался, что у него достанет смелости знакомиться с кем-то в совершенно чужом городе. Ему просто ужасно надоело прятаться на чердаке, а ещё – Димка втайне надеялся, что какая-нибудь добрая тётенька случайно решит угостить его пирожком...

Во всяком случае, сказал себе Димка, когда совершенно не хочется есть, тебя то и дело пытаются накормить!

К вечеру небо над городом разъяснилось, а стены домов приобрели оранжевые оттенки заходящего солнца. Дворик был пустым, только две девчонки с мячом бегали под липами. Димка постоял минут пять у подъезда, думая, о чём спросить какого-нибудь прохожего, не вызвав лишних подозрений? Что им с Йоллой вообще важно знать? Казалось, кусочки головоломки вот-вот сложатся, и тогда Димка всё увидит и всё поймёт.

Женщина с полными сумками шла к подъезду. У неё был усталый вид, и Димка не решился заговорить. А она, заметив Димку, изменилась в лице, стала, опустив сумки на асфальт. Димка испуганно попятился.

Из подъезда вышла другая женщина. Пока Димка раздумывал, стоит ли ему убегать, соседки завели разговор.

– Тамара, да ты позеленела, ровно задыхаешься? Сумки, что ль, тяжёлые?

– Сумки... Умоталась я... Лидочка, а чей это паренёк тут вертится? Не к твоему Антону?

– Да нет, первый раз вижу... Ох, постой!

– Тоже заметила? Утром в новостях показывали – ровнёхонько такого же мальчишку Оборотень придушил!

– Не придушил, не до конца он его. В три часа вот сказали – "скорая" подобрала, их врач, как увидел ту передачу, так мальчонку и признал. А самого Оборотня не видел, говорит. Никак испугалась чего тварь эта?

– Испугаешь дьявола!.. Что теперь делать-то, Лида? Прежде на детей хоть не нападал... Ты бы своих в деревню отправила, раз такое творится, ведь ему что в доме, что на улице – всё равно утащит, если, не допусти Хранитель, пожелается ему!

– А на кого я их, на бабку повешу? Это мне самой уезжать, а работа как? Потом ведь не пристроишься... Может, притихнет он, Оборотень-то? Не так уж часто выходит, аспид проклятый.

Димка разрывался между желанием убежать и дослушать разговор. Он пятился маленькими шажками, чтобы снова не привлечь внимание тёток, мало-помалу дошёл до угла дома и очутился на улице. Прохожих было немного, казалось, их уж точно не интересовал обыкновенный с виду мальчишка. Димка огляделся. Улица ему нравилась – на ней было много деревьев, широкие тротуары и газоны, а чуть дальше виднелся парк.

Я пройдусь до парка, а по дороге, может, что-нибудь и придумаю... Например, расклеить объявления, что мы с Йоллой будем ждать Альви в парке, каждый день в такое-то время... Ещё нужно завтра пойти к Филиппу и расспросить о старых временах, о том, что было на месте Светополя в древности.

Навстречу Димке шли парень и девушка. Они весело говорили о чём-то, а Димка, задумавшись, едва не столкнулся с ними.

– Эй, смотри, куда несёшься! – Парень стёр каплю мороженого с локтя, а его подруга удивлённо посмотрела на Димку – такие растерянные, испуганные были у мальчика глаза.

– Хочешь банан?

...После этой странной сцены Димка почти бежал. Почему-то было невыносимо стыдно, словно он стоял на тротуаре с протянутой рукой – но ведь девушка сама предложила банан, сунула его Димке в руку, хотя Димка ничего ей так и не ответил...

В парке отыскался уголок – безлюдный, тёмный и тихий. Димка присел, прислонившись спиною к каштану. Когда от банана осталась одна кожура, Димка с ужасом вспомнил о Йолле. От злости на себя и обиды на весь свет Димка чуть не заплакал. Было уже почти совсем темно. Если не вернуться немедленно, Йолла начнёт беспокоиться.

Я позвоню в любую квартиру и попрошу для Йоллы хоть кусочек хлеба, решил Димка. Это ведь не для себя, это я должен суметь!

Он встал. Оказалось, он не знает, в какую сторону идти, однако Димка не испугался, потому что помнил название улицы и номер дома. Надо было просто выйти из парка и спросить...

Аллея всё не кончалась. На столбиках по обе стороны засветились фонари, и тени сделались чернильно-глубокими. Димка часто оглядывался, ему казалось, звук шагов то делается оглушительно громким, то захлёбывается в волнах ватной тишины.

– Мальчик!

В груди словно расплескали ледяные иглы... Он притворился, будто ничего не услышал и постарался не сбить шаг. Кто-то догонял его. Димка умолял все волшебные силы на свете, чтобы парк закончился, и вокруг оказались люди, и они бы его спасли...

Он знал, что нельзя оборачиваться – после этого уже не притворишься, будто ничего не происходит. Но Димка оглянулся. Позади была пустая аллея. Димка вздохнул. Он даже представил, как расскажет Йолле о своём приключении...

...И налетел на кого-то, ударившись плечом.

– Мальчик, я служу Хранителю. Простите... Я напугал вас...

А Димка вдруг обнаружил, что страх ушёл. Словно шарик воздушный лопнул, не выдержав растяжения. Это не Оборотень, решил Димка. И, кажется, не бандит. Вот только зачем я ему?

– Хранитель желает встретиться с вами. Он полагает, что вы можете оказать нам большую услугу. У Хранителя достаточно власти, чтобы отблагодарить вас.

– Он знает, откуда я?!

– Хранителю известно, что вы – не обычный житель этого города.

– Хорошо. Только я должен предупредить Йоллу.

Посланник кивнул. И проговорил:

– Позвольте, я сокращу ваш путь?

...Йолла бросился к Димке, облапив его.

– Я тут сижу и ругаю себя, что не пошёл с тобой! Просто болван! А как ты прокрался через двор – я же следил за подъездом, не отрываясь!

– Прошёл другой дорогой. – Димка оглянулся. Тёмные углы чердака дышали пустотой, подслушивая, подглядывая... Там, в парке, Посланник провёл Димку к невысокой каменной стене. Димка, зачем-то привстав на корточки, заглянул за стену. Сумерки колыхнулись, и Димка несколько мгновений видел пустырь, и за ним – изгороди и сады, крыши домов, и сердце Димкино дрогнуло – а потом он очутился прямо здесь, на чердаке.

Всё это Димка пересказал Йолле.

– Здорово! Значит, всё скоро выяснится!

– Наверно... У меня какое-то странное чувство... Будто ничего здесь хорошего нет. Не опасность... а просто какая-то пустота. Точно в последний день каникул – дождь, беспросветный дождь!

С чердака их провели тёмным и тесным переходом в глухое здание с каменными стенами. Увидев винтовую лестницу, Йолла вздрогнул и бросил выразительный взгляд на Димку.

– Та самая? – шепнул мальчик. Йолла пожал плечом...

– Что это за место? – спросил Димка у посланника.

– Истинный Город. Мы почти пришли. Хранитель расскажет всё.

Они долго спускались по лестнице, и с каждой минутой Димка явственнее чувствовал странную и неизъяснимую связь – этой башни со всем, что окружало её – с домами и улицами, людьми и деревьями, с холмами, и даже с солнцем, и с луной, с морским заливом, блиставшем в лунном свете, и с замершими на латунно-зыбкой равнине залива кораблями... Башня связывала всё. И Димка, опускаясь в её подземные ярусы, растворялся в незримой силе, впитывал силу, и сила делала небо тяжёлым, как будто сам он стал мифическим атлантом, державшим небосвод.

Казалось, Йолла ничего подобного не испытывает – он выглядел возбуждённым и рвался заглянуть в каждое из немногочисленных окон, – узких и высоких, настоящих бойниц – которые попадались на пути. Что он там смог углядеть, Димка не знал. Ясно было только, что увиденное немало удивляет Йоллу.

Ещё до того, как вошли к Хранителю, Димка почувствовал его присутствие. Хранитель был неподвижен и тяжело болен. В зале повис приторный и горький запах – курились благовония, показавшиеся Димке ядом.

Всё тело и лицо Хранителя скрывала хламида с капюшоном. Рука в серой перчатке лежала на страницах раскрытого фолианта.

Из проёма слева выступил ещё один человек. Он поклонился Димке и произнёс:

– Я – Голос Хранителя. Устраивайтесь в креслах, чтобы выслушать... Считают, что болезнь Хранителя не передаётся по воздуху и через предметы. Мы сжигаем здесь эти смеси для поддержания сил самого Хранителя.

Но Димка не боялся Хранителя – будто его притягивала чернота под капюшоном старца и книга, в которой были записаны главные тайны Города – и не только Города...

– Около пятисот лет назад, – произнёс "Голос" (а Йолла вздрогнул – ему показалось, говорит другой человек; бархатно, весомо катились слова, словно из глубины сознания – и сливались с мыслями, и Йолла принимал их...) – В соседней стране, восточнее Города, вспыхнула эпидемия чумы. Страною правил лорд, чей замок стоял на высоком холме, а столица, охваченная смертью, располагалась у подножия. Лорд надеялся, что его семью беда обойдёт стороной, он запер все ворота и двери, запасов еды в замке хватило бы надолго, а воду слуги брали из глубоких колодцев...

Город у холма умирал на глазах, и казалось, вот-вот лапы Чёрной Смерти разожмут хватку – великая дань была собрана...

В тот вечер сын лорда, десятилетний А...

..."Голос" умолк и попятился, а книга сползла к краю стола, сам Хранитель, словно откинутый назад невидимой силой, заслонил голову руками. Башня, казалось, вращалась...

Димку подхватили под руки, на мгновение он увидел глаза Йоллы – но они исчезли, сменившись огромными и страшными кольцами...

– Оборотень здесь! – не то прошептал, не крикнул "Голос". Димка улыбнулся – по сравнению с настоящим Властелином Города, "Голос" Хранителя был всего лишь говорящей игрушкой...

У стены стояла странная штука. Димка подумал, что она похожа на спортивные козлы – такого же размера, с четырьмя ногами, только ноги не были приделаны, они просто росли из туловища. Туловища, у которого не имелось головы.

Значит, подумал Димка, кольца, что я видел, это его глаза... То есть, не глаза. Взгляд. Глаз у него нету, но он видит.

Так странно! Эта штука у стены... Она просто коснётся... и всё. Всё.

Тёмное существо, казалось, слышало Димку. Оно дрогнуло и шагнуло – но не к Димке, а как-то наискосок... И опять – замерло. Потом отступило назад, дёрнулось в сторону.

Как телёнок... Только что родившийся телёнок! Но у этого нет головы, оно не думает.

Оборотень стал проваливаться. Он медленно проминал каменные плиты пола, словно те были из пластилина. Пока не ушёл в них совсем.

В башне снова вскрикнули. Краем глаза Димка увидел Хранителя – капюшон спал с его головы, открыв обезображенный проказой череп. Руки Хранителя сжимали Кристалл.

– Не нужно было именовать его. Даже мысленно.

...В спальне принца горели две свечи, окно закрыто, душный, уксусный воздух застывал в груди ядовитой, липкой слизью.

 – Пошла вон! – прошептал он сиделке. Ты задела в панике стул, принц тихо застонал.

 – Тебе больно, светлячок? – Отец взял его пальцы. Едва касаясь их – он не боялся чумы, но внезапно, закрыв глаза, вспомнил лето, когда принц учился ездить на пони. Дорога увела далеко за холмы, и замок скрылся из виду. Звон повис над травами. Отец спешился, а мальчик ещё оставался в седле.

 – Я упаду, а ты подхвати меня. Я будто полечу!..

Лорд кивнул, и так же, как теперь, легко коснулся ладони сына.

...Мальчик долго не открывал глаз. Лорд наклонился над его лицом.

 – Не больно. Только плохо. Одежда нехорошая, давит на меня везде... и жжёт.

 – Сейчас я принесу другую. – Он встал. – Только потерпи чуть-чуть...

Минуту, две, бесконечность... Отец смотрел на мальчика.

 – Я сошёл с ума... весь мир... сумасшедший... Сжечь всё... ничего, ничего не должно жить, радоваться...

Он сбежал в залу, где семья прежде собиралась за столом. Он увидел жену, она стояла у камина неподвижно. Трёхлетняя Ани жалась к её ноге.

 – Почему ты ничего не делаешь? Почему ты не делаешь для него ничего, а стоишь тут..?

 – Ани можно спасти! Ещё можно... – прошептала она. – Отошли её из замка.

 – Ты... – Нечем дышать. – Ты... уже отказалась от него!

...Мальчик видел в бреду крыс. Одна из них укусила мальчика. Рана была небольшой, но она болела. Теперь мальчик видел, будто его окружило целое море крыс. Боль охватила всё тело, и вдруг чёрный, живой ковёр колыхнулся, вспучившись, и какое-то чудовище, мерзкий уродец с крысиной мордой и коренастым туловищем дворфа, прошёл мимо кровати мальчика, ухмыльнувшись.

 – Не беспокойся, – проскрипел он. – Ты не умрёшь. Твой родитель заплатит за тебя хорошую цену!

Мальчик закричал. Негромко, но протяжно и жалобно, как будто предчувствуя столетия мук...

...Лорд протащил женщину за волосы до лестницы.

 – Ты будешь сама ухаживать за ним как следует. Не служанка, ты, сама. Не сомкнёшь глаз – и не желаю, чтобы ты пережила его!

Ани, беззвучно раскрывая рот, захлёбывалась, пока не прибежала служанка и унесла её прочь. У двери в спальню принца лорд едва не споткнулся о какого-то карлика. Безумными глазами уставился на гостя.