Текст книги "Виланд (СИ)"

Автор книги: Сергей Петренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Димка повернулся ко мне и сказал:

– Знаешь, у меня почему-то такое ощущение, будто я видел эту Страну.

– Видел карту или саму Страну?

Димка пожал плечами.

– Пока я не понял. А ты – не видел?

– Всё, что я могу сказать, глядя на карту – кажется, это хорошая Страна.

– Почему? – быстро спросил Димка.

– Так кажется. Но эти горы, леса и ручей – ни о чём мне не говорят. Разве что домики... Они... такие, будто их жители не беспокоятся... не ждут ниоткуда ничего плохого.

– Да, – кивнул Димка. И неожиданно заговорил совсем про другое. – Знаешь, мама водила меня вчера вечером к ведьме.

– Бр-р! Зачем?! С тобой разве что-то не так? И Альби... Он бы заметил...

– Мама сказала, что Альби рассеянный. Папа считает, что женщины не доверяют магам, потому что у магов на уме всякая чушь.

– А что с тобой случилось?

– Я... – Димка огляделся. – Знаешь, вчера утром я проснулся... мокрый.

– Какой?

– Ну, понимаешь, у меня почему-то трусы оказались мокрые. Но это не потому, правда! Как будто я купался, одежду сменил, а трусы не успели высохнуть. Я просто удивился, переоделся, ничего не сказал... а на простыне-то осталось пятно!

– Но ты же объяснил маме... Она не поверила?

– Чему? Я и сам не знаю... что случилось. А она говорит – ладно, но к ведьме надо сходить. Сразу. А то вдруг потом будет по-настоящему это. Даже если не болезнь, там же просто вода... всё равно, нельзя же просыпаться так...

– И что ведьма?

– Она молодая! – Димка состроил смешную гримасу. – Заставила раздеться... совсем. Поставила в свой дурацкий круг и смотрит. Нарочно! По-нормальному, у них сперва дым должен идти, а потом уже...

– Ты что-нибудь видел в дыму?

Димка кивнул.

– Очень много. Только потом почти всё забыл. Я теперь вспомнил, я видел, будто держу в руке фотографию, на которой я сам. А позади – эта Страна. Только всё равно непонятно – настоящая или карта?

– Жалко, что забывается всё, что видишь, правда? А то бы столько всего интересного можно узнать!

– Да, только говорят, наш мозг сам виноват. Эти картинки – они же сыплются на тебя почти одновременно – и как их удержать?

– Если бы я был магом, я бы придумал... Дим, и что сказала ведьма?

– Мне – ничего. По-моему, она сама очень уж обалдела от своего транса.

* * *

Всё утро меня не оставляло ощущение, что я не умею плавать. Не то, чтобы я всерьёз из-за этого беспокоился, но, согласитесь – надо бы всё-таки выяснить такую мелочь, если отправляешься в путешествие на плоту. И при этом – бог знает куда!

То, что я не знаю, куда мы плывём, меня не особенно волновало.

...Где-то среди ночи я выбежал во двор. Воздух был – просто сказка. Я вышел за калитку и подумал, что это совершенно неправильно, что мы спим. Нет, взрослые пусть спят. У них работа, заботы всякие, им просто нельзя бродить по ночам. Но мы-то!.. Сколько мы теряем – наверное, половину?! Ночью же всё другое. Совсем-совсем другая жизнь. Мир совсем другой. Мысли другие... Да, я и сам совершенно не тот Серёжка, что днём...

Всё это трёп! – сказал во мне кто-то противным голосом. Любой пацан воображает о себе невесть что. А ты докажи!

Нечего доказывать! – подумал я. А на "слабо" только дураки ловятся.

Противный голос угас. Кажется, он бормотал ещё что-то – но только очень-очень глубоко. Конечно, я не собирался никому ничего доказывать – да и как? Но... голос сделал своё дело, ночь потускнела, а я почувствовал, что ещё немного – и, зевнув, отправлюсь спать...

Чёрт побери! Я зашагал по улице – не знаю, куда. Потом свернул в переулок, чтобы поскорее оборвать все нити. К тому же, переулок нырял в сады, а дальше начинались пустыри, пруды, дороги и луга...

Но только не в этот раз!

Я понял, что за мною кто-то следит.

Я даже не знаю, испугался я или разозлился. Ведь никого же не трогаю! Обязательно путешествие портить?!

Если это человек – он скоро выдаст себя. Если кошка – она сама уйдёт по своим делам. А если собака... Собака, которая не лает, может подойти тихо и грызануть за ногу!

Тут-то я и подумал, что в путешествие обязательно нужно отправляться вдвоём. Когда стоишь спина к спине – это здорово!

Я ждал, когда у моего преследователя лопнет терпение. Ужасные минуты! Тому, кто прячется, в тыщу раз лучше. Он может даже уснуть – или тихонько смыться, а я мучайся!

Так что скоро я не выдержал и стал медленно-медленно идти вперёд. Стало чуть светлее – наверное, из-за деревьев всходила луна. Что-то тёмное, высокое и тонкое, как палка, бесшумно понеслось через огород. На меня...

Я побежал. Молча. Несколько раз оглядывался, и не мог ничего понять – то мне казалось, что вокруг всё спокойно, а я испугался тени, – то краем глаза я будто бы снова ловил какое-то движение...

Дорога незаметно стала тропинкой, а тропинка повела меня куда-то вниз. Я увидел воду. И решил, что впереди пруд.

Сперва я испугался того, что у меня не будет пути к отступлению, и хотел свернуть. Но у берега оказался плот, а тропинку теперь обступили кусты.

На воде оно меня не достанет, подумал я. И прыгнул на плот. Он, покачиваясь, отплыл от берега на несколько шагов.

А шест! – мысленно простонал я. Впрочем, пруд у нас в селе небольшой, я...

И я увидел, что очутился где-то... где угодно, только места этого я не знаю! Это была река. Или длинное озеро с проточной водой. Течение уже подхватило плот, и было очевидно, что руками мне к берегу не выгрести.

У берегов кое-где стоял туман. Я увидел деревья – большие, лесные, тёмные.

Сделалось страшно. Плот показался маленьким, неустойчивым, а под ним – наверное, были уже метры глубины. Я вцепился руками в края брёвен и застыл так на несколько минут.

Немного придя в себя, я стал разглядывать берега и то, что находилось на них. Меня окружали места совершенно дикие – в самом воздухе, в воде, в звуках было растворено что-то такое, что убеждало меня – в этих краях нет и никогда не могло быть человека!

А потом я увидел впереди остров, услышал далеко разносившиеся весёлые вскрики и визги резвившейся на отмели ребятни.

Их было много, они носились по песку и ныряли с обрыва – словом, вели себя, как обычные дети у воды. Но я по-прежнему не замечал ни лодок, ни плотов, ни каких-либо признаков жилья.

– Эй! – крикнул я, махнув рукой. И задал довольно бестолковый вопрос: – Куда я плыву?!

Я понял, что сейчас надо мною будет помирать от хохота вся отмель... Но случилось другое. Они наперебой принялись обсуждать, куда течёт эта река, и куда меня может вынести... А трое или четверо бросились плыть мне наперерез, и скоро окружили плот, но взбираться на него не стали.

– А куда ты хочешь попасть? – спросил один мальчик, чуть постарше меня, переведя дух.

– За мною гналась какая-то дрянь, – сообщил я. – Я просто убегал от неё... Далеко отсюда до какого-нибудь села или пристани?

– Далеко, – откликнулся другой. – Хочешь – присоединяйся к нам, а вечером вернёшься. Домой.

Не знаю, что на меня нашло. Я посмотрел на реку, на берега и на остров. И спросил:

– А что там дальше, по реке?

Мне показалось, мальчишки смутились.

– Я не знаю.

– И я...

– Ты хочешь плыть? Подожди, мы спросим, наверняка кто-нибудь надумает с тобой...

Они подогнали плот к отмели. Малыши – лет шести-восьми – смотрели на меня и на плот, как будто я приплыл не на десятке связанных брёвен, а на каком-нибудь океанском гиганте-корабле.

– Это же плот Альда! – сказал кто-то позади меня. – Он их делает из деревьев тэлли!

Я обернулся и... обалдело опустил глаза. Ничего себе – девчонка здесь в одних плавках ходит, а я к такому совсем не привык. Уши у меня, наверно, как свёкла!

– Альд разозлится, что я взял плот? – пробормотал я.

– Он их нарочно оставляет. Так говорят.

Уйди! Ну, отойди же!

– Димка с тобой поплывёт, – крикнули мальчишки.

Уф!

Он сбегал, раскинув руки, по откосу, такому крутому, что мне опять захотелось зажмуриться. Он не купался со всеми, и был в футболке и в шортах. Когда он подбежал, я подумал, будто видел его уже где-то... Может, он приехал на каникулы из города?

– Привет! – заулыбался он.

– Ты с ума сошёл – так прыгать по обрывам!

Он удивлённо распахнул глаза. И взял меня за локоть.

– Ты... настоящий?! Ты здесь живёшь? Идём!

– Куда? – Он потащил меня от воды и от любопытных взглядов. Ребята провожали нас глазами, но не стали нам мешать.

– Мы попадаем сюда через сон, – сказал Димка. – Мы – не совсем настоящие. Полупризраки. Ну... не все догадываются, а те, кто догадались, не говорят другим, потому что им, может, хочется думать, будто они живут здесь всегда.

– Разве ты – призрак? – Я потрогал его плечо. Настоящее. Димка засмеялся.

– Я просто не знаю... правильного слова.

Я помолчал, осмысливая услышанное.

– А как ты понял, что я... не такой?

– Наверно, потому что ты испугался, когда я бежал. И потом... я уже видел тебя.

– Где?!

– Не помню. Ещё когда мне сказали, что какой-то странный мальчик хочет плыть вниз по реке, я будто... у меня появилось чувство, что так должно быть. Будто я ждал тебя. Будто мы договорились здесь встретиться.

Я подумал... я подумал сразу о многих вещах. И спросил:

– Ты знаешь, куда течёт эта река?

– Здесь никто не знает, – засмеялся Димка. – Как примета. Будто, кто много знает, скоро проснётся.

– Почему? Странная примета... Ребята же всегда любопытные. Во всех история они суют свой нос, куда только смогут им дотянуться.

– А здесь не так. Не знаю, почему. Может, оттого, что чем меньше мы знаем, тем легче нам удивляться и радоваться. А может, любознательность заставляет работать наши мозги, как наяву. Я слышал где-то, что всякие там законы физики разрушают сны. И наяву мы хотим всего, а можем мало. А во сне – нам можно всё, но только потому, что мы не всего хотим. Если мы станем желать больше, чем нужно, сон порвётся...

– Ты будто читаешь по книжке! – хмыкнул я.

– Я думаю, я это читал. Где-то... Ну, пошли?

– Плыть дальше?

– Ага...

Димка приторочил к брёвнам пару вёсел, а шестом оттолкнулся от песчаного дна. Я хотел спросить у Димки про вёсла – ведь на острове не было лодок! Но потом передумал...

...Подходило время обеда, и я понял, что жутко хочу есть

– Дим, а ты знаешь, когда проснёшься?

– Не всегда. – Он посмотрел на меня озабоченно. – Ты думаешь, что я могу исчезнуть, а ты останешься на плоту один?

Я думал не про это, но теперь такой вариант заставил меня поёжиться.

– Мне кажется, так не случится, – проговорил Димка. – Как будто, пока мы вместе, есть какая-то цепь... она меня удержит.

– Но ты же не можешь спать очень долго... А если кто-то начнёт будить тебя!?

– Ну... давай пристанем к берегу и пойдём пешком.

Это будет неправильно, подумал я.

– Потом. Сейчас течение не очень сильное, и я могу выгрести к берегу и один... Если ты исчезнешь...

Димка задумчиво смотрел на свои ладони, как будто хотел определить, насколько они настоящие.

– А... ты здесь ничего не ешь?

– Я? Ой, ты же голодный, наверно?!

– До вечера небось не помру.

– Иногда мы едим что-нибудь... Но я не помню, чтобы мне очень сильно хотелось есть.

Я расспрашивал Димку о том месте, где он живёт по-настоящему. Потому что, объяснил я, вдруг мы сможем встретиться наяву.

– Кажется, село называется Верхнее... где я живу. – Димка озабоченно нахмурился. – Или нет... Я иногда думаю, будто я живу в городе, но чаще, что в селе. Когда оказываешься здесь, ту жизнь вспоминать так же трудно, как сны. Если бы мы могли проносить с собою вещи, мы бы записали всё на листке бумажки.

– Но мы должны придумать что-нибудь! – Я стукнул кулаком по веслу. – Глупо же!

– Да. Я думаю – как интересно было бы так жить, правда? Будто и не спишь вовсе. Днём ходишь в школу, делаешь, что от тебя хотят, а ночью – мы здесь, совсем и не уставшие, и можем играть где и во что хотим. И с кем хотим...

– Дим... а интересно – как мы познакомились?

– Я не помню.

– И я.

– Хотя мне кажется, что это случилось очень-очень давно.

– Почему?

– Ну... у меня такое чувство, будто я могу говорить с тобой, о чём угодно. Ты не обидишься и не будешь смеяться. И вообще...

Я молчал. Я знал, что Димка прав, но когда я хотел сказать ему то же самое, у меня слова застывали в горле тугими комками. Неужели, я такой мямля?! Может, всё дело в том, что я не сплю? Во сне легче сделаешь такое, о чём наяву даже думать боязно.

Несколько секунд я смотрел на воду. Казалось, в ней мелькают тысячи снов...

– Я вспомнил один... одну нашу игру.

– Да? – Димка подсел ближе, ухватив меня за локоть.

– Словно мы играли в снежки... но это была не обыкновенная игра! Это... было в малиннике, а мы летали... дурачились вовсю!.. Ты не помнишь? Снег лепился так плохо, и снежки часто рассыпались в воздухе, и мы... мы будто помогали им лететь такими маленькими заклиналками...

– А я вспомнил библиотеку! – зашептал почему-то Димка. – Она была в подвале замка. Большая! Мы спускались туда со свечками и одеялами, потому что там было прохладно даже в самую жару. Усаживались в одно кресло, укрывали колени одеялом, и листали книги...

– Это я помню! – вскрикнул я. – Даже запах!

– Ага. – Я чувствовал, как Димка дрожит... или это я сам? – Там ещё было так тихо!

Потом мы долго молчали. Но мы и так наговорились обо всём – всласть! И я знал, что будем болтать ещё, и ещё. В тот момент мне казалось – ничего нет замечательней, чем плыть просто так, никуда, и говорить что угодно. Ну, правда же – любая чепуха делалась тогда интересной...

Димка наклонился, перегнувшись через мои колени – он хотел поймать ветку с белыми цветами – и как будто ветерок внезапный налетел, спутал нам волосы, качнулся плот, и мы испуганно вцепились друг в друга, и вдруг откуда-то запахло льдистой свежестью, словно в дом с мороза мама внесла кипу выстиранного белья...

Русло реки повернуло, берега раздвинулись, и в глаза нам хлынул ослепительный свет. Огромное солнце висело над гладью воды.

– Разве ещё утро?! – изумился я. – Столько уже плывём...

– Всё вообще спуталось. – Димка привстал, будто хотел оглядеться, но покачнулся. Тихо и наполовину шутливо вскрикнул. – Теперь не могу понять, сплю я или нет. Я так себя никогда не чувствовал!

– Я-то вообще ничего не понимаю. У нас нет такой реки... И плавать я, кажется, всё-таки не умею...

– Серёжка, город!!!

Он словно выкристаллизовался из солнечного света. Сияние не стало слабее, но глаза наши, наверное, привыкли, и мы различили впереди, прямо под солнцем, удивительно длинный и лёгкий арочный мост. Белый-белый. Позади и с боков от него поднимались тонкие башни, а ещё дальше – едва различимо проступали громады трёх горных вершин.

* * *

...Можно было не вслушиваться – и так все слова доносились отчётливо. И мамин голос, и папин. Раз сыночек пропадал где-то целые сутки, надо его наказать. Не выпускать из дому неделю – хорошо бы, да неразумно, погода стоит чудесная, а он и так хилый да бледный. Может, отобрать все его книжки? А самое правильное – не пускать к этому странному Альби!..

Я еле удержался, чтобы не выбежать и крикнуть им, что вот уж это – фиг получится! Благоразумно сообразил, что добьюсь самого отрицательного результата.

Тут что-то ударилось о стекло, я вздрогнул.

Моя комната была на втором этаже. Осторожно глянув в окно, я увидел на тротуаре Димку.

– Ты не придёшь сегодня? – громким шёпотом спросил он.

– Не пустят. А если убегу – тогда совсем...

Он кивнул.

– Хочешь, я залезу к тебе? У тебя есть верёвка?

...-Альби всё ещё нет дома, – сообщил Димка, оказавшись в комнате. – Если бы нам придумать что-то, чтобы тебе разрешили уйти хоть на пару часиков!.. Альби задумал какое-то важное дело, и сегодня мы могли бы об этом узнать. Я прямо чувствую – мы тогда были на самом краешке тайны!

– Есть только один способ. Если ты попросишь мою маму...

– Я?!..

– Ну... она всегда тает, когда видит тебя.

Димка глянул на меня удивлённо, но не стал спорить.

– Тогда я лезу назад?

– Да не надо! Папа через полчаса уйдёт, а мы пока можем...

...Мы с Димкой почти бежали. Я уже успел рассказать ещё одно приключение – оно случилось на окраине неприметной деревушки, в заброшенном сарайчике. Димка, промокший и продрогший, набрёл на обиталище призрака-отшельника, и этим призраком был я.

– ...И сказал, что тебя послала ведьма! Но зачем она тебя посылала?

Димка мотал головой.

– Не знаю. Наверно, это было как раз когда она колдовала. Может, она хотела понять, куда я путешествую в своих снах, и велела мне идти тою же дорогой, какой я хожу всегда... Но интересно, что её так обескуражило?!

– Промокла под дождём? – весело предположил я.

В этот раз дом господина Альби показался мне по-особенному отстранённым от всего окружавшего. Шпили на башенках были выше, а соседние дома будто ужались и посерели, растворяясь в обыденности.

Я представил на миг, что дверь не пожелает впустить нас... и как расстроится Димка, а мне придётся возвращаться домой, и день сделается тоже серым и пустым... Я отдёрнул руку:

– Открывай ты! – И Димка, догадавшись видно, чего я боюсь, распахнул дверь.

– Оно убежало!

– Ты тоже почувствовал?

В коридоре было почти совсем темно. Если Альби отлучался надолго, дом будто засыпал – сами собой закрывались ставни и занавески, темнели зеркала и гасли шары-светильники на лестницах. Вчера ещё дом гостеприимно впускал в себя дневные краски, а сегодня...

Но главное – я был уверен, что кто-то, таившийся у порога, с проворством и бесшумностью дикого зверька прыснул прочь, затаился в одном из закоулков волшебного дома, едва Димка открыл дверь.

– Зажги свет! – попросил я дом – уже чувствуя, что меня не послушаются. Где-то наверху засветились две крохотные люстрочки.

– Издевается...

– Да нет. – Димка взял меня за локоть. – Мы же ничего плохого не делали. Он кого-то прячет.

– Значит, мы не вовремя?

– Или наоборот. Идём?

Несколько шагов – а потом должна быть лестница наверх – но мы шли и шли... я обо что-то споткнулся.

– Ступенька?!

– Нет... Будто корень. Мне показалось – кто-то пискнул!

– В доме Альби – мыши! – Димка хихикнул. – Вот он удивится... Серёжка, дверь!

– Постой, не открывай. Посмотри налево.

– Ой!

– Видишь, да? Я думал, мне мерещится.

– Что это? Будто тени... только какие тени в такой темноте?

– Пропали...

– Пойдём туда!

– Кто-то дышит! Это не ты?

– Я не так дышу... Эй! Хватит прятаться!

– Да не орите, вы их распугаете! Это пастухи.

Мы с Димкой прижались друг к другу. Голос шелестел у самых ушей, а потом – два круглых, тускло горящих жёлтых глаза и существо, похожее на фонарный столб, взмахивая кривыми палками-руками, сгущало темноту, играло, словно фокусник – чёрным плащом. В доме горели лампы, даже небольшой костёр посреди комнаты – те, кто развёл огонь, спрятались, а "Фонарщик" сжимал огни, распахивал тени, отбрасывал лучи света от оконных стёкол прочь.

– Мастер задерживается... А пастухи явились в назначенный срок, о них нужно позаботиться.

Он скользнул в боковой коридор, потянув с собою сквозняки, шёпоты и самые тёмные клочки темноты.

...Я ненавижу врать. Но если кто-нибудь говорит мне, что не врёт никогда – я знаю точно, что он врёт так же легко, как дышит. Мне врать случается, но чтобы это выходило удачно, я должен подготовиться заранее. Иначе я просто растеряюсь и сделаю какую-нибудь глупость.

Но я никогда не видел, чтобы Димка врал. Поэтому мне хорошо было с ним говорить о чём угодно. Если он чего-то боялся, он просто признавался: "я боюсь". И его совсем не мучило, что кто-то будет за это над ним смеяться... Хотя, я думаю, над Димкой никто и не смеялся.

Я как-то спросил у Димки, врал ли он кому-нибудь.

– Наверно, да, – сказал он. – В школе, наверно. Если учительница спрашивает – видел ли я, кто пустил из-под парты самолётик – глупо же говорить, что видел! Ведь от этого никому лучше не будет – даже учительнице.

...И вечером к нам домой пришёл директор школы. Он поговорил о чём-то пять минут с папой, а потом позвали меня, и директор спросил, что мы изучали у Альби последние два дня. Я удивился и растерялся, и сказал, что ничего. Тогда он поинтересовался, не знаю ли я, где Альби сейчас.

И я соврал, совершенно не понимая, зачем я это делаю.

А когда я уснул, я первый раз сумел остаться на месте. Я лежал, думая о том, что сейчас делает Димка, и получилось ли у него то же самое. Потом я встал, и хотя мне ужасно хотелось поэкспериментировать, я побоялся опоздать. Куда опоздать, непонятно...

Однако, я всё-таки заглянул в спальню и увидел, что там никого нет. Кровать была даже не смята, и я удивился и немного испугался.

Потом я выглянул в окно, и тогда испугался по-настоящему. Дома были совершенно иными и очень жуткими. Потому что мостовая пропала – вместо неё далеко внизу клубилась тьма, здания уходили куда-то в бесконечность, а все окна были черны и без стёкол. По стенам кое-где ползали комки тьмы, как пауки.

Я, наверно, раскрыл рот и отскочил от окна.

Постучали в дверь.

Я вмиг догадался, кто это. Но сам звук заставил моё сердце перекувыркнуться в груди.

– Это вы, учитель?

...Он повёл меня по какой-то лестнице, причём лестница вела не вниз и не вверх. Я будто шёл по зубчикам шестерёнки.

– Почему в окне такой ужас? – тихо спросил я.

– Не бойся. – Он коснулся моего плеча, и правда – сделалось намного легче. Ведь меня никто же не собирался есть. – Это пустой уровень. Ни люди, ни другие существа, кроме Пастухов, не пользуются им, проскакивая сразу, в первые мгновения сна. Он был таким почти всегда. Относись к нему, как к тёмным сенцам в деревенском доме – там ведь тоже нет окон, а люди ходят через них множество раз за день.

– А почему?

– Чтобы мухи не летели. – Я не понял – Альби говорит серьёзно или шутит. – Если в сенях будет светло, вслед за тобой, всякий раз, когда ты откроешь дверь, в дом устремится десяток мух. И на рассвете они не дадут тебе спать...

– Мне и так трудно будет уснуть, – пробормотал я. – Теперь, когда я видел, через что мы ходим каждый раз.

– Не беспокойся. Лучше всего, забудь – хотя, это, конечно, вряд ли... Сюда попасть очень трудно, состояние сознания, соответствующее этому уровню Реальности таково, что человек не может здесь задержаться. Это миг, тоненькая плёночка, когда рвутся связи прежние, а новые ещё не возникли. Разум не осознаёт себя. Без моей помощи тебе сюда не попасть – пока, во всяком случае.

– Вы прячетесь? Директор спрашивал о вас.

– Да, некоторое время... некоторое время в Авалоне меня не увидят... Трудно сказать, что они сделают с домом, но книги и всё ценное оттуда мы уже убрали. Ты можешь заниматься по ночам, в любом из других моих домов.

– Но я же... родители заметят, что я не высыпаюсь.

– Ерунда. Ты разве ещё не понял, что сознание состоит из нескольких составляющих? Пока ты находишься здесь, другая часть твоего сознания в Авалоне отдыхает. И наоборот. Маги умеют перемещаться из мира в мир целиком, но тебе это сейчас не требуется.

...И я проснулся.

Я бы упал, если бы не гибкая ветка ивы. Казалось, это Альби поддержал меня, но в глаза вдруг хлынул свет – блестела под солнцем река, берег, ослепительно зелёный от травы...

Димка выскочил откуда-то сбоку, бросил ведёрко, ухватил меня за локоть, засмеялся.

– Давно ты здесь? – чуть-чуть обалдело проговорил я.

– Немножко давно. Идём, покажу тебе, как я тут устроился!

– Устроился?.. – Я снова едва не упал – ноги запутались в плетях ежевики. – Ты собираешься здесь жить?!

– Альби не объяснил тебе? Не успел? Магистрат Авалона запретил такую магию, но Альби считает, что мы всё равно будем учиться, если хотим.

– Почему запретил? Что в ней опасного?

– Альби... там много причин. Самая главная, что мы можем изменить Реальность, перемешав её слои. А ещё – люди, которые живут сразу в нескольких мирах, опасны, поэтому их должны учить под особым надзором.

"Димка – гроза и ужас Авалона!" – подумал я и почти засмеялся. Но потом вспомнил, как мы шли с учителем через теневой слой города. Если научиться этим пользоваться, можно, в самом деле, стать очень опасным! Но в Авалоне нет бандитов и вообще по-настоящему дурных людей. Почему-то я до сих пор принимал такое положение вещей, как должное. Как будто не знал, что бывают на свете всякие гады и даже убийцы... Не знал. В Авалоне их не было. А там... в других местах, где я тоже живу?..

– Почему у нас нет совсем плохих людей? – Я посмотрел на Димку, думая, придётся ли ему объяснять, что я имею в виду.

– Я не люблю думать о плохих. – Димка мотнул головой, словно отгоняя эти самые мысли. – Лучше спроси Альби. Наверно, Авалон не обычное место.

– Да. Но только в чём его необычность? В том, что плохие сюда не попадают? Или их исправляют? Или... они куда-то исчезают?

– Как он вообще устроен... – тихо проговорил Димка.

– Что?

– Я иногда думаю... будто Авалон – не одно место. Ну, его нет, как целого города. Будто его скроили из кусочков разных пространств.

Я вспомнил о множестве загадочных явлений – об улицах и домах, которые то были, то их не было, о парках, в которых стоит совершенно особое время года, о причудливой игре света на утренней и вечерней заре... Мальчишки обыкновенно приписывали это магии города. Но откуда она взялась, для чего и как она действует – никто не знал.

В тот день мы с Димкой не сделали ничего особенного. Сидели на краю обрыва, свесив ноги – а под нами неслась вода и изредка выпархивали вверх ласточки-береговушки. Димка бросил обустраивать домик – сказал, что ночевать будем в Авалоне. Потом, в лесу он подобрал ветку, прямую и тонкую. Когда вернулись на обрыв, Димка отреза́л от неё небольшие палочки и метал их перед собой. Они летели и вдруг замирали в воздухе – надолго, на целые минуты – потом разом осыпа́лись.

Я вообразил... нет, в эти мгновения я ни о чём не думал. А позже я представлял воздушные невидимые мосты. Они хрустальными нитями тянутся со всех концов земли, сходятся и разбегаются, ныряют во мрак лесов, пронзают камень гор...

Мы разводили костёр и собирали какие-то ягоды в кустах возле древней, заросшей дороги. Ягоды незнакомые, а Димка взял горсть и долго смотрел. А вдруг они ядовитые, да? И съел несколько штучек. Сумасшедший, прошептал я. Хотел тоже попробовать, но Димка не дал. Сказал, что кто-то же должен будет оказывать ему первую помощь.

Но оказалось, ягоды съедобные. Мы обнаружили возле дороги канаву, полузасыпанную сухими листьями и древесной трухой. Канава напоминала водосток, какие делают вдоль дорог в тех местах, где есть автомобили, чтобы ручьи не размывали насыпь.

Шершавый шорох клубком выкатился откуда-то из под затканной паутиной тени, и вдруг у самых наших носов из зарослей вырвалась змея. Димка тонко ойкнул. Змею, будто детский поезд-карусель, оседлали живые мохнатые шишки с глазами, у каждой за спиной была приторочена корзина. С орехами, ягодами, какими-то корешками. "Змеепоезд" остановился, "шишки" молча глазели на нас. А мы – на них. Димка заметил в одной из корзин такие же ягоды.

– Их можно есть! – обрадовался он. "Шишка" кивнула, и через миг все они исчезли, не оставив следа.

Мы смотрели друг на друга, беззвучно смеясь. Потому что было здорово!

Под вечер мы снова пришли на берег. Тихо сели. Птицы нас уже не боялись. Начинался закат, который был как сон. Противоположный берег словно опускался – вместе с солнцем – открывая дали. Лес, холмы, овраги, какие-то дороги и деревеньки, и снова леса, и невысокие, старые горы – бурые и почти красные. Солнечный огонь растекался шире, как будто из солнца текла его кровь. Она была удивительно прозрачная – и мне совсем не верилось, что скоро начнутся сумерки и ночь, – просто сменятся краски, звуки, расстояния – и всё будет по-другому.

Мы с Димкой сцепились руками, нам хотелось чувствовать не только закат, но и друг друга. Я подумал, что если сейчас вдруг умру, то стану ангелом.

Не помню, где я уснул. Пошли мы в дом или остались на берегу? Тусклый отпечаток беспокойства – а как это вообще случится, новый переход?.. И совсем почти неуловимое отражение, то ли настоящей памяти, то ли мимолётного сна – будто лежим мы, держась за руки, и мир чуть-чуть качается – может быть, под нами плот или палуба, или даже вода, а мы, как птицы, которые тоже умеют спать, распластавшись на волнах.

...Ветер... Ветер, ветер! Холодный ветер – и я снова и снова плотнее кутаюсь в плащ. Внизу ничего не видно. Вверху... ах, чёрт, едва не свалился! Что же это я – на лошади?!! Я же не умею, я не ездил на них никогда! Ма-а-ах!.. Удержался! Усидел. И теперь чувствую, что уже не упаду. Если, конечно, это создание не припустит рысью... или галопом.

А вверху – я всё-таки посмотрел – звёзды.

Теперь я начинаю ощупывать себя. Чтобы определить – кто я? Как это глупо – переходя из мира в мир, почти всё забывать. Хоть и не насовсем, но ужасно обидно... Есть, конечно, в этом какой-то смысл, потому что приключения не были бы такими свежими и головокружительными, если бы сознание тащило всякий раз за собой тяжеленный груз памяти обо всём-всём пережитом. Память – это искушённость, это скука. А иногда – осторожность.

Если вы имеете представление о квантовой механике, то учтите: наши сознания можно сравнить с поведением частиц в микромире. Во-первых, они размазаны во времени и в пространстве, а во-вторых, скачут с уровня на уровень, излучая и поглощая энергию...

Я засмеялся. Интересно, меня кто-нибудь слышал? Всадник на ночной дороге, при шпаге и в эдаком средневековом прикиде размышляет о квантовой механике.

Странно, что сейчас я помню о себе так много. Наверно, я в какой-то особой Реальности.

Дорога повернула, и из-за опушки леса стал выдвигаться город. Вернее, Город. Авалон.

У ворот города я различил еле заметную в тени серебристую полупрозрачную фигурку. Незаметно для себя чуть сильнее сжал бока лошади, высокие кипарисы по обе стороны дороги замелькали быстрей, засверкали, отражаясь в каналах, огоньки.

Серебристый призрак спрятался. Но я остановил лошадь у тумбы рядом с воротами, к которой цепляли объявления для входящих в Авалон.

– Выглядываешь?! – с ласковой усмешкой сказал я. – Всю ночь, что ли? Долго меня не было?

– Час... Или около...

По улицам я пронёсся уже настоящим галопом. Лошади под собой я не чувствовал, и не заметил, как спешился, как вбежал-влетел во внутренний двор замка. У меня было время, будто бы даже много времени – но отчего-то я спешил...

Ступеньки. Много. Отметил про себя, что там, на других уровнях, я запыхался, и даже давит в левом боку. А здесь, в Авалоне...

Распахнулась панорама. Сколько света в ночном мире Авалона! Светятся исполинские горы на северо-западе и северо-востоке. Сияет великий западный Океан. А небо уходит. Оно выше и выше – падает в вышину... Голова кружится.

А сам город медленно опускается во мрак. Меркнут мостовые, затем исчезают крыши домов. Наступает Запретный Час. Над Авалоном парят лишь башни нескольких замков. Серебристых, будто обсыпанных инеем.