Текст книги "Жизнь номер 2016: «Песни девочки не со звёзд» (СИ)"

Автор книги: Сергей Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Рассказывают, ты мог бы уйти. Но в интернате тебя что-то держит.

– Кто-то, – поправил Мурлыка.

От сладкого чая ещё больше хотелось пить. Я жадно вылила в крышку остатки.

– Мур, ты вчера не ответил… Что ты хочешь, когда станешь взрослым?

Он опустил глаза.

– Не станем мы взрослыми. Ни разу такого не было, за тысячи жизней. Мальчик Мурлыка и девочка Мика – очередные проекции. В единственной настоящей реальности мы не были взрослыми, и не понимаем, что это такое. Поэтому, не сможем и тут ими стать. А вот про смерть и потери, мы знаем всё.

Тьфу ты! Снова его понесло!

– Так мир не реален?

– Подумай сама. Твои чувства, они настоящие? Боль – это настоящая боль? Радость – настоящая радость?

Мурлыка меня ущипнул, и я ойкнула от неожиданности.

– Вот и ответ! Реален ли сон? Вполне! Но, лишь до тех пор, пока не проснёшься. Иллюзия кажется правдой, если ты её часть. Но утром ты видишь, что весь ночной мир – это сон. А тот, кем ты считал себя час назад – придуманный персонаж сновидения. Понимаешь, что люди, с которыми ты разговаривал, дрался и занимался любовью во сне – всего лишь твои отражения. Те самые люди, что приносили радость и боль! А ты настоящий – сидишь на кровати. Тебе одиноко и жаль, что увлекательный сон прекратился.

– Если этот сон прекратится, то я не расстроюсь.

– Начнётся другой, ещё хуже. Всё сразу же вышло из-под контроля. В пустой чистый мир мы притащили боль, и с каждым разом её становится больше. Нашей вины в этом нет – настоящая реальность сгорела в огне, в ней был только ужас и смерть. Здесь всё отражается тысячи раз и усиливается. Если в реальности видел оленя – здесь его образ будет тебя преследовать вечно. Если в реальности столкнулся с маньяком – он здесь на тебя развяжет охоту. Если в реальности бушевала война – она случится и тут. Нельзя убежать от себя самого. Ты – это память. Забудешь – и здесь будет рай, но не останется никакого тебя.

От этих рассказов ползли мурашки по коже. Но, с психами спорить нельзя. Я подыграла, чтобы у друга не случился «бэд-трип»:

– Мы бессмертны. Времени, значит, вагон. Когда-нибудь способ найдётся…

– Здесь, в этом месте, время – понятие относительное. Причина порождает следствие, и всё становится хуже. Из порочного круга не выбраться.

Я подыграла опять:

– Обязательно должен быть выход! Иначе, в чём смысл?

– Есть выход. Есть смысл. Мне нужно отдать жизнь другому, забыть о себе. Я должен хоть раз не струсить, хоть раз тебя защитить… Но, я всегда умираю вторым. Всегда!

Похоже, Мурлыку начал затягивать чёрный омут «бэд-трипа». Как изменить его настроение?

– В этот раз тебе повезёт!

Он ответил серьёзно и тихо:

– Уже не надеюсь. Я сдался, и мир – мой собственный мир, меня дрючит.

– Собственный мир?

– Ну, не совсем. Наш – мой и твой. Мы поделили мир на двоих.

– Жалеешь?

– Нет. Не мог же я допустить, чтобы ты просто исчезла – там, в настоящей реальности, вместе со смертью тела. Да и потом, здесь у меня больше прав. Ты умерла слишком рано, сознание скопировано не полностью.

Что? У него больше прав?

Ну конечно, он же мужчина! А я, дура, ему ещё помогала! Пусть валит в свои кошмары!

– Значит, ты настоящий Творец? А я – так, недоделанная девчонка? – я задыхалась от гнева. – Знаешь, Мурлыка… Я ненавижу творца этого мира. Если я его встречу, то разобью ему голову камнем. Буду лупить до тех пор, пока от его головы не останется мокрое место…

– Встретишь Будду – убей? Смешно!

– А этот творец, получается, ты.

Я повернулась. Мурлыка сидел, будто белая статуя.

– Твоё счастье, что под рукой нету камня, а я ни во что не верю – ни в Творцов, ни в твой наркотический бред!

Он ничего не ответил.

Злость угасала, сменяясь усталостью и опустошённостью. Я стала слушать, как ветер шумит в кронах сосен: «Шшшш… Шшш… Шшш…»

Убаюкивающе монотонно. Ещё пять минут, и я просто засну.

Надо же! Как резко навалилась усталость!

– Пой-дём-ём. Скоро обед-ед-ед, – мой голос шёл, как будто издалека, отражаясь эхом.

На кончиках сосновых иголок вспыхнули яркие искры. Сияние перешло на стволы. В фиолетовом небе ползли серебристые облака, пахло оранжевым и кисло-сладким.

Я попыталась встать.

Не вышло.

Мурлыка! Он мне что-то подсыпал!

Не глядя, я ударила кулаком туда, где должен был быть нос Мурлыки.

Рука прошла сквозь пустое пространство. Я упала на четвереньки.

Земля была похожа на серебристое гибкое зеркало. От ладоней шли волны.

Я с трудом встала на ноги и оказалась в инопланетном лесу.

Синие стволы торчали из серебристой земли. Они изгибались и переплетались друг с другом. Воздух был полон сияющих насекомых, оставляющих в воздухе медленно гаснущий след. Вокруг всё пищало, квакало, булькало.

Я посмотрела по сторонам. Мурлыки не было рядом.

– Мурлыка!

Лес отозвался тысячей звуков. Из-под ног брызнул серебристый огонь.

Он меня бросил! Значит, придётся выбираться самой.

Так… Где кусты, сквозь которые нужно пройти на тропинку?

Я вертелась юлой, но лес был везде одинаков.

Может быть, это они? Вдалеке были вспыхивающие красным «сугробы».

Я попыталась к ним подойти.

Блять!

Только теперь я заметила, что тело было совсем не моим.

Какая-то белая жидкость. На «руках» она вытягивалась в длинные «пальцы», а ноги почти сливались с землёй.

Я подняла ногу, делая шаг. За ступнёй потянулись длинные клейкие нити.

Я опустила ногу. Чавкнуло, и по земле пошли волны. Я походила на бродячее жидкое дерево.

Мурлыка! Что он со мной сделал? А я его другом считала!

Сам он, наверняка уже в лагере. Сидит, жрёт обед и хохочет. Ничего, доберусь до него и отомщу.

От ненависти тело окрасилось красным, по поверхности пошли пузыри. Они лопались, выпуская горячие облачка.

Мурлыка!

Время тут было другим. Прошли миллионы лет, пока я нашла дорогу. Но теперь тропинка сама бежала под ноги, виднелись странные клёны и диковинной формы скамейка с живыми наростами, а слева звенел ручей. Небо переливалось всеми цветами. В такт переливам, волнами накатывала эйфория. Было так хорошо, как не было ещё никогда.

За стволами мелькнула чёрная тень. Эйфория мгновенно прошла. Тень мелькнула ещё.

От страха тело начало леденеть, покрываясь морозными иглами. Над землёй прокатился утробный рык, и я увидела тень целиком.

Оказалось, что это не тень, а Тень. Живой, гибкий, проворный сгусток кромешной тьмы. Он копошился, определяясь с формой. Вырастил крылья, превращаясь в дракона, но вдруг передумал. Вытянулся, приобретая обличие чёрного ягуара, и понёсся ко мне.

Я свернула с дорожки и побежала к ручью. По лицу хлестали синие ветки, увязая во мне и задерживая.

Дыхание зверя было всё ближе. Я поняла: мне не убежать.

Вот и ручей. Я помчалась по белой воде, похожей на густое тёплое молоко.

Чавкнуло, и тело пронзила адская боль.

Зверь опрокинул меня в журчащую, брызжущую белизну. Клыки вонзились в живот. Плёнка-кожа лопнула, и белый поток окрасился алым. Зверь зафырчал, окуная довольную морду в кровавую рану.

Мир померк.

Я распахнула глаза. Над головой болтались гирлянды грибов. По синему небу ползли пушистые облачка.

Я подняла руку вверх, покрутила ладонью.

Пальцы, как пальцы. Вполне человеческие.

Не надеясь услышать ответ я сказала:

– Мурлыка?

– Чего?

Я повернула голову вбок.

Он лежал рядом.

Я подождала, собирая силы и просчитывая движения. Вскочила, набросилась, навалилась и стала душить.

– Вот же ты тварь!

Он только хрипел, пытаясь вдохнуть. Лицо стало красным, как помидор. Я поняла, что ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание. А может, умрёт.

– Чего ты там говоришь? – я ослабила хватку.

Сначала он только дышал, а потом прошептал:

– Прости.

Мне стало жаль Мурлыку. Он ведь хотел, как лучше.

– Я как лучше хотел.

Я села на мягкий ковёр из игл.

– Ладно, проехали.

– А что ты там видела? Прошлое? Встретила другую себя? Насколько ты была глубоко? – от нетерпения Мурлыка сгорал.

– Нет. Просто гуляла в инопланетном лесу.

– И всё? Почему же ты так разозлилась?

У меня не было сил и желания объяснять.

– Мур, пойдём лучше в лагерь. Может, успеем к обеду.

Всю дорогу он тараторил о принцессе со звёзд, но я даже не слушала.

Показалась скамейка и клёны. Мне стало страшно. Я понимала, что это – реальность, что всё позади, что никаких чудовищ не будет. Но, ничего не могла поделать.

– Гей, малявка! Ходи-но сюди!

Я узнала голос.

Не реальность! Это опять не реальность! Я всё ещё внутри.

Проклятый Мурлыка!

Хотелось рыдать, но вместо этого я обернулась. Вместо Мурлыки стоял солдат, убивший мою сестру Катю.

Солдат, которого я…

Значит, справлюсь с ним и сейчас.

Я опустила глаза в поисках камня, и поняла по белым колготкам, что теперь я не Мика. Я семилетняя девочка Катя.

– Швидко! Кому я кажу?

Я побежала.

– Куди ти? Буде приємно! Ти хіба не хочеш любові?

Маленькие ножки не успели сделать и двадцать шагов, как оторвались от земли. Он держал меня, будто котёнка, вцепившись в платье одной рукой. Ткань трещала, впиваясь в подмышки.

Его пальцы разжались. Я рухнула вниз, упав по-кошачьи на четвереньки.

Дальше всё было, как в ускользающе-нереальном кошмаре: провалы и вспышки – настолько ужасные, что в них невозможно было поверить.

Звук рвущейся ткани…

Боль сзади – острая, точно кинжал…

Туманная острая сталь прямо перед глазами…

Кровь, брызжущая из горла на руки…

Я распахнула глаза. Над головой болтались гирлянды грибов. По синему небу ползли пушистые облачка.

– Орёшь, как недорезанная! – недовольно буркнул Мурлыка.

Недорезанная?

Я вздрогнула и убрала ладони от горла.

Чистые. Никакой крови.

Я повернула голову. Мальчишка лежал и таращился в небо.

Бить я его не хотела, всё получилось само собой.

– Блять! – Мурлыка вскочил, прижал руку к носу. Пальцы окрасились алым, на землю закапала кровь. – Ёбнулась, что ли?

Я была невозмутима.

– В другой раз подумаешь прежде, чем сыпать мне в чай свою дрянь.

– Дуда! Я ведь гаг лудше готел! – Мурлыка опять улёгся на землю, только уже в стороне от меня.

Переживёт! Никто пока что не умер от разбитого носа.

Наверное…

Я встала, пролезла через кусты на тропинку и зашагала в лагерь.

Мурлыка сидел на скамейке под клёнами. Носок палёного «конверса» пинал сухую листву. Мурлыка выглядел по-другому, но я точно знала, что это он.

– Привет, Мурлыка. Смотрю, нос уже подзажил?

– А что с ним было не так?

– Не притворяйся! Не то, получишь ещё! – я начинала злится. – Что ты вообще тут делаешь? Когда я уходила, ты спокойно лежал!

Мурлыка поднялся.

– Ты сегодня какая-то странная… – он взял мою руку в свою. – Ну, пошли?

– Куда?

Его глаза полезли на лоб.

– Как это – куда? Мы же договорились! Хочешь снова сбежать?

Я начала вырываться.

– Мне надо в лагерь! Обед!

– Зачем нам обед? Мы же поели!

Ага! Про это он, значит, помнит!

– Не будь трусливой девчонкой! Тебе придётся понять, кто ты такая. Чем больше сопротивляешься, тем будет хуже. Другого выхода нет!

Мне не хотелось, чтобы стало хуже. Я перестала дёргаться и сказала:

– Ладно. Пошли.

Мурлыка обрадовался.

– Класс! Вот увидишь, это будет действительно жуткое приключение!

Жуткое? Мы так не договаривались!

Но мальчишка уже поволок меня через лес.

Мурлыка завёл меня в такую чащобу, что я расцарапала ветками щёки.

– Эйприл, а почему ты меня называешь «мурлыка»? Я на кота не похож!

Я поняла, что мальчишку зовут не Мурлыка, а Кир, и что я – никакая не Мика, а Эйприл.

Как я могла позабыть!

Когда кусты кончились я обомлела. Посреди леса возвышалась скала.

Это было по-настоящему странно. С крыши нашего здания мы не видели скал.

Кир-Мурлыка сказал:

– Пойдём искать вход. Это будет непросто, – он подошёл к скале и стал ощупывать камни. – Где-то должен быть датчик.

Какой ещё, нафиг, датчик? Во что я ввязалась?

– Ага! – Кир вытащил из кармана маленький чёрный шарик и поднёс к скале.

На одном из камней появилась проекция с цифрами от девяти до нуля.

Мальчишка уверенно набрал код, и каменная стена отъехала в сторону. Теперь путь преграждала плита со странным рисунком: три шестёрки по кругу – лепестками цветка, и чёрный дракон, рвущий красного ягуара на части.

Вспыхнули красные огоньки. Плита отъехала в сторону и исчезла в скале. Перед нами был снежно-белый коридор.

Кир обернулся ко мне.

– Чего ты застыла? Пошли!

– Нет!

Кир схватил меня за руку и затащил внутрь.

Бронеплита закрылась – похоже, датчики отслеживали наши перемещения.

– Ну и как мы теперь вернёмся? – я вырвала руку из цепких пальцев мальчишки. – Козёл!

– Так же, как и зашли! – он зашагал по коридору, бросив через плечо: – Дура!

Я побежала за ним. Не стоять же одной возле входа!

Он шёл уверенно, как будто был дома. Только, изредка озирался по сторонам.

Я проследила его взгляд.

На стене были написаны краской слова: ЦОД, склад, столовая, энергостанция, командный пост... От слов тянулись вдаль цветные дорожки.

Понятно, откуда у мальчишки такая уверенность! Тут не потеряешься.

Возле входа в столовую Кир застыл.

– Загляну. Может найду, что пожрать. Жди меня здесь. Мало ли, что…

Это «мало ли, что» мне совсем не понравилось. Но… Коридор был белым и светлым, совсем не похожим на коридоры из фильмов-ужастиков. Было бы очень позорно трястись в таком месте от страха.

Кир не появлялся, и мне стало скучно. Вдалеке я увидела дверь – интересную, не похожую на обыкновенные. Я подошла, чтобы получше её рассмотреть.

Крутая, блестящая, с круглым окошком. Толстенное стекло и толстенный металл.

До ушей долетел странный звук – нечто среднее между шорохом листьев и журчанием воды.

Сквозь такую-то дверь? Странно!

Я заглянула вовнутрь.

Под завязку набитая оборудованием лаборатория. По центру установлен прозрачный цилиндр, в дно и потолок которого вмонтированы катушки. А в цилиндре висит, извиваясь и выпуская отростки, та самая Тьма, что преследовала меня в лесу…

Из Тьмы, прямо сквозь стенки цилиндра, вышла девочка, как две капли воды похожая на меня. Подошла вплотную к двери, приложила ладонь к стеклу.

Я приложила ладонь со своей стороны.

Девочка улыбнулась, и в глубине зрачков шевельнулась Тьма.

Я в ужасе одёрнула руку и отступила назад.

На лице девочки отразилось отчаяние.

– Не уходи! Не бросай!

Лицо поплыло и принялось осыпаться.

– Нет… Нет… – голос таял в шорохе листьев…

Через пару секунд от хрупкой фигурки ничего не осталось.

– Что тут у них?

Я вздрогнула и обернулась. Кир протягивал бутылку воды.

– Держи! Еду не нашёл.

Вода – это именно то, что нужно!

Я открутила крышку и выпила четверть бутылки. Стало полегче.

В душе шевельнулись подозрения. После «волшебного» чая, жидкостям, которые мне подсовывал этот мальчишка, я больше не доверяла.

На бутылке была только надпись «Вода питьевая» и дата: «2121.06.05»

Что это за год? Далёкое будущее?

Я показала на дату:

– Что это значит?

Кир только плечами пожал.

Дата-центр был залит фиолетово-золотистым светом.

Мы бродили по залу, меж белых шкафов, усеянных сотнями маленьких огоньков. Кир задумчиво трогал пучки блещущих хромом трубок.

Да ну его!

Я заметила бассейн с торчащими из бирюзового геля рядами металлических рёбер.

Уставшие ноги гудели. Присев на край, я сунула ноги в гель. Взвизгнув, выдернула обратно.

Гель обжигал холодом. Это тебе не ручей!

– Рехнулась? – сзади стоял Кир. – Пойдём, нам туда!

Он пошёл по проходу. Я побежала за ним, но догнать не смогла – Кир бесследно исчез.

Я обогнула перегородку и застыла, не в силах пошевелится.

Здесь всюду была кровь: лужа на полу и красные пятерни на столах, на стенах, на стульях…

Внутри странного аппарата лежал Кирилл. Я его узнала, несмотря на загадочные часы на руке и распухшее, перемазанное кровью и сажей лицо. Руки раскинуты в стороны, и пристёгнуты ремешками запястья.

Как на кресте…

Рядом с аппаратом, на столе лежало ещё одно тело. Слипшиеся белые волосы, такие же ресницы и брови, почти прозрачная кожа.

Я с ужасом узнала себя.

Белые шорты промокли от крови. Кровь была на ногах, на руках и на гольфах, по которым бежали зверушки. Кровь капала на пол с крышки стола.

На белом топе маркером был выведен одуванчик.

Под потолком зажужжало. Я подняла глаза и встретилась взглядом с камерой, фокусирующей объектив.

Я закричала что было сил. Попыталась бежать. Поскользнулась, упала в багровую лужу. Оставляя кровавый след, поползла.

Прочь! Мимо бассейна, мимо торчащих из геля серебряных рёбер…

– Не уходи! Не бросай!

Я оглянулась. Сзади стояла девчонка, сотканная из Тьмы…

Руки ослабли, и я потеряла сознание.

Я открыла глаза. Над головой болтались гирлянды грибов, а по синему небу ползли облачка. Рядом лежал Мурлыка.

Я бросилась мальчишке на грудь.

– Мур! Помоги! Вытащи меня обратно!

Он обнял мои плечи.

– Ты чего?

Я захлёбывалась рыданиями.

– Я не могу тут больше! Покажи мне дорогу назад!

Тёплые ладони гладил меня по спине.

– Глупенькая! Всё уже позади, ты в реальности!

– Нет! Я не верю! Ты не настоящий!

Больше часа Мурлыка потратил на уговоры. В конце концов, я поверила. Мы поднялись и зашагали в лагерь.

Естественно, Мурлыке полагалась хорошая трёпка. Но у меня уже не было сил, я все их растратила на драки с фантомами.

Приближалась скамейка и клёны. Усилился страх.

До ушей долетел мелодичный звон.

Я огляделась.

Прозрачные стволы сияли на солнце, ветки звенели, соприкасаясь, а под ногами искрились острые кристаллы травы. Весь мир был вырезан из хрусталя – чистого, будто слеза.

Опять! Опять! Опять!

Ноги подкосились, и я осела на землю. Закрыла глаза, зажала ладонями уши.

– Нет! Нет! Нет!

На плечи легли заботливые ладони.

– Что с тобой, Мика?

Я посмотрела наверх.

Мурлыка был непрозрачным, как все обычные люди.

Я снова посмотрела на лес.

Зеленела трава и качались серые ветки...

Что это было? Флэшбэк или я всё ещё внутри?

Мне стало холодно на солнцепёке, когда я поняла: сомнения теперь навсегда.

Мурлыка помог мне подняться. Взял за руку и не отпускал до самых ворот.

Уже перед тем, как проститься, я спросила:

– Ты видел бункер в скале?

Мурлыка не стал юлить.

– Да. Командный пункт – это всё, что уцелело после глобальной войны. Там, в настоящем мире. В реальности.

– В реальности? А мы тогда где?

– Видела суперкомпьютер? Комнату с нейросканером?

Тело сковал холод. Губы еле слышно пролепетали:

– Там, на столе была я? А ты рядом?

– Эйприл и Кир – это те, кем мы были когда-то давно, – Мурлыка коснулся ладошки. – Тот мир погиб, и теперь у нас есть только этот. Мы умерли, чтобы его оживить.

– А эта живая чёрная штука?

– Тьма? Основа всего! Она живёт в каждом. Проявляется только по-разному.

– Принцесса со звёзд в каждом видела Свет…

– Принцессу я просто придумал, чтобы тебе было легче. Я видел только Тьму.

Я вырвала руку.

– Нет! Ты всё врёшь! Наркоман! Не хочу тебя слушать!

Я помчалась прочь.

Мне навстречу неслась залитая солнцем асфальтовая дорожка, но перед глазами стояли стерильные коридоры…

Круг пятый. «Фиест»

Утро прогнало тоску и бредовые мысли. Может быть, просто закончилось действие чая.

Реальность совсем нереальна?

Конечно! Если нажраться грибов!

Вот же я дура! Как можно было поверить в Мурлыкины сказки?

На завтраке я с ним даже не говорила, лишь поздоровалась – вежливо и официально. Он не навязывался и молча ел. Но в конце, когда я уже собралась уходить, остановил:

– Подожди. У меня для тебя есть подарок... Держи!

Мурлыка протягивал мне одуванчик.

Я взяла цветок в руку.

– Странный какой-то… Прозрачный…

Я щёлкнула ногтем по ножке, и одуванчик отозвался тонким хрустальным звоном.

– Ты где его взял?

– Сорвал. Там, возле клёнов, – мальчишка небрежно махнул рукой.

– Сорвал? На полянке хрустальных цветов? – я прищурилась.

– Вовсе нет! Он рос там один.

– И что мне с ним делать?

– Без понятия… Но не волнуйся, он прочный – не разобьёшь.

Я сунула странный цветок в карман, втайне надеясь, что в следующий раз его там не окажется – одуванчик заставлял сомневаться в реальности.

– Больше за мной не ходи!

Целый день я болталась по лесу.

Ходить по вчерашним местам, и, ожидая флешбэков, высматривать Тьму за деревьями было мучительно страшно. Но, я терпела. Нужно было окончательно поверить в реальность.

Вот уж не думала, что я за неё так буду цепляться! Мне всегда казалось, что Мурлыка сбегает от слабости. Но оказалось, что никогда не бывает так плохо, чтобы не могло стать ещё хуже, и надо ценить то, что есть. Оказалось, что жизнь – настоящая драгоценность, а мир не настолько уж плох.

Зачем только люди мечтают о звёздах! Что они позабыли в пустынных мирах? Почему не ценят свою голубую планету – единственную во Вселенной, идеально для них подходящую? Почему ненавидят друг друга, и, в то же время, страдают от одиночества?

Ручей был обычного цвета, скамейка под клёнами – деревянной, без всяких наростов. Я посидела на ней и позвякала одуванчиком.

Тьма не появилась. И уж конечно, не было никакой скалы.

К ужину я вернулась обратно.

Каждый вечер Мурлыка и я провожали закат. Вот только, сегодня на крышу идти не хотелось. В сказки про звёздных принцесс я больше не верила.

Торчать с девчонками в комнате я тоже не собиралась. Свобода, и только свобода!

На подходе к котельной меня охватили странные чувства. Ныла никак не заживающая рука и вспоминался Илья. Дрожали поджилки, и я бы наплюнула на закат, если бы не убеждение в том, что с трусостью нужно бороться. Не победишь страх в зародыше – он вернётся, окрепнув.

Я огибала бак, ступая мягко и прижимаясь к стенке.

Как глупо! Надо же было настолько себя накрутить!

До ушей долетел душераздирающий визг и скулёж.

Я замерла.

Нет! Нет! Нет! Ну зачем я сюда пошла?!

Больше всего мне хотелось оказаться сейчас в своей ненавистной комнатке вместе с девчонками. С кем угодно, хоть с Ленкой! Даже, пускай, с Мясоедовым! Пусть он кладёт свою потную руку мне на бедро.

Казалось бы, можно уйти. Нажраться грибов и забыть обо всём. Выйти замуж, родить шесть детей и летать отдыхать на тропические острова.

Но я понимала – так не получится. У меня уже был опыт АТО. Если услышал подобные звуки, они тебя будут преследовать вечно. На острова от них не сбежать. Дурацкий человеческий мозг ненавидит загадки больше кошмаров.

Вжавшись в стенку бака, я выглянула. Илья был раздет и стоял спиной – сверкали незагорелые ягодицы. Воспользовавшись моментом, я пригнулась и перебежала в проверенное укрытие – за покорёженную груду металла. Слегка отдышавшись и взяв себя в руки, я выглянула.

Фиест был подвешен за ноги к последней ступеньке лестницы, ведущей на крышу бака. Илья, деловито орудуя ножиком, снимал с него шкуру. Пёс дёргался и истошно визжал. Лапы и пасть были замотаны скотчем, по носу стекал багровый ручей.

Настоящего страха не было, возможно от шока. В голове крутилась только одна бестолковая мысль – как ему удалось подвесить такого огромного пса, ещё и живьём? Он весит, небось, килограммов сорок!

С Ильёй теперь всё было ясно. По правде, я догадалась ещё в прошлый раз, но боялась в этом признаться.

Илья отложил нож и вцепился в шкуру, сдирая её, словно рваный чулок. Голова Фиеста дёргалась, разбрызгивая всюду кровь – натекла уже целая лужа.

Илья бросил шкуру в сторону, взял нож и перерезал верёвку. Собака упала на землю и начала извиваться, тщетно пытаясь сбежать. Илья опустился рядом на четвереньки, накрыл собаку собой и попытался ввести член в её анус. Мне было не видно, удалось это ему или нет, но мальчишка вполне характерно стал дрыгать тазом, жадно вылизывая языком обнажённые мышцы.

Нереально! Всё нереально! Мурлыка мне просто подсыпал грибов!

Поверить в такое не удалось, я не встречала друга с утра.

Хорошо. Я не наелась грибов. Но всё равно, всё вокруг нереально. Я настоящая – команды процессора, нолики и единицы. И нет никакого Ильи!

Как бы ни так! В такое можно поверить, лишь после чая Мурлыки.

Меня вывернуло на траву. Настолько бесшумно и аккуратно я ещё никогда не блевала. Йогом, умеющим контролировать тело, способен стать каждый, если рядом маньяк.

Илья не заметил. Скорее всего, он не заметил бы даже упавшее на землю небо.

Собака скулила и дёргалась вместе с Ильёй. Воняло блевотиной.

Теперь я была готова уйти. Тайн не осталось, а кровавых картин с меня было довольно. Новый скелетик в весёлом детском шкафу. Я напряглась и собралась внутри, готовясь рвануть за бак.

Илья замер и огляделся. Взял в руку нож и воткнул в собаку. Сунул член в рану и снова задёргался.

Я побежала – не отвлекаясь на вдохи, так быстро, что ветер шумел в ушах. Дышать я начала, только когда забежала за бак. Обогнув корпус, упёрлась руками в стенку, жадно глотая воздух.

Видел Илья, как я убегала?

Вряд ли. Он был слишком занят.

Перед глазами снова возникло дрыгающееся голое тело, измазанное в крови. Земля поплыла, и меня снова вырвало.

Я вытерла рот и пошла искать Злату. Казалось, спасти меня сможет только она.

Поиск закончился быстрее, чем я ожидала.

На дорожке возле центрального входа собралась толпа. Злата лежала на животе, рука была вывернута под странным углом, золотые кудри плавали в густой красной луже.

Мир закружился.

Не помня себя, я распихала локтями людей и бросилась к Злате. Меня попытались схватить, но я освободилась, упала на колени и прижалась щекой к спине.

– Я люблю, я люблю, я люблю!

Сзади послышался голос Семёныча:

– Уберите её!

Меня подхватили под мышки и поволокли. Усадили на одну из скамеек, бросив:

– Не лезь!

Я сидела, косясь на Семёныча. Слёзы сами собой вытекали из глаз и капали с подбородка. В голове была пустота.

В толпе появился Мурлыка. Увидел меня, подошёл и сел рядом.

Он молчал, и за это я была ему благодарна. Но лучше бы, он ушёл.

Толпа не расходилась.

Я вдруг поняла, что за исключением меня, Злату никто не любил. Пользовались, как это делал Семёныч, или боялись. Для ребят эта смерть была развлечением, пусть и кошмарным.

Я процедила сквозь зубы:

– Как же я вас ненавижу!

Мурлыка всё понял:

– Почему вокруг трупов собираются толпы? Люди думают: «Снова меня пронесло!» Смерть привлекает, смерть – повод для радости. Самый конченый неудачник, в сравнении с трупом – счастливчик.

– Мне не нужна твоя философия! Мне нужна Злата! – в отчаянии, я принялась лупить кулачками Мурлыку.

Он обнял меня и прижал руки. Я уткнулась в его хилую грудь, в надежде хоть на секунду исчезнуть.

Не вышло. На скамейку пришёл Семёныч. Набирая номер за номером, он говорил одно и то же, как примитивный робот: «Злата… Выбросилась из окна… Самоубийство… Да, подставила всех… Наркотики, что же ещё?»

Приехал сам Мясоедов. Похлопал Семёныча по плечу: «Не переживай! Отмажем!»

Вытерев сопли, я встала.

– Мне надо вам что-то сказать!

Семёныч вздрогнул, а Мясоедов спросил:

– По этому делу?

– Нет.

– Значит, позже.

– Это срочно. Могут погибнуть люди.

– Хорошо. Через десять минут.

Мясоедов отдал пару распоряжений. Толпу разогнали, врачи констатировали смерть, и труп окружили эксперты. В сумерках вспыхивала фотовспышка.

Я озиралась, ища глазами Илью. Но, его не было.

– Я тебя слушаю, Котина.

– Нужно сходить за корпус. И нужен фонарь.

Мы пошли втроём – Мясоедов, Семёныч и я.

По дороге я всё рассказала – и про собаку, и про дерьмо.

Это было непросто. Уши горели, взрослые переспрашивали, а я запиналась.

Мясоедов мне не поверил:

– Бред! Признайся, нажралась чего-то с Мурлыкой?

Семёныч не согласился:

– С Ильёй что-то не так. Давно.

Мясоедов начал с осмотра блевоты. Потом посветил фонариком вдаль.

За баками не было ни души.

Мы вышли на бетонную площадку.

– Ну, Котина? Где же маньяки, трупы и кровь?

Луч выхватывал из полумрака лишь серый бетон.

Куда делась кровь? Может, бетон был застелен плёнкой? Я вполне могла её не заметить.

Я вдруг поняла одну очень странную вещь. Если пацан жрёт говно, это вовсе не значит, что он идиот. Может быть, в этот самый момент он за мной наблюдает и точит столовский нож.

Кажется, идиотка тут я. Теперь моя очередь наслаждаться дерьмом, в которое я сама и залезла.

Семёныч пробормотал:

– Однако, собаки действительно нет. Она бы уже прибежала, это её территория.

Мясоедов осмотрел лестницу, на которой болтался обрезок верёвки.

– Не улика. И дерьмо не улика. У нас оно всюду – от подворотен, до Рады.

Он развернулся. Световое пятно заплясало на мне.

– Та-а-ак… А что у тебя с рукой?

– Фиест прокусил. Потом, Илья его отозвал.

– Когда это было?

– Два дня назад.

– Почему ничего не сказала? – возмутился Семёныч. – А если бы бешенство!

Мясоедов посветил ему прямо в лицо.

– Не мели чепуху!

Перевёл свет на меня.

– А может, всё было немножко не так? Что, если девочка Мика убила собаку и попыталась нас обмануть?

Мясоедов убавил мощность фонарика.

– Хватит с меня на сегодня детских страшилок. Пошли оформлять Злату. Проверки мне тут ни к чему.

Я вернулась к девчонкам. Тут было светло и не страшно, а на подоконнике меня дожидался Мурлыка.

Я уже не сомневалась, что попала к Илье под колпак. Но он не решиться убить у всех на виду. Значит, теперь я должна быть рядом с людьми.

Вот так перспектива!

Одно я знала точно: на котельную я никогда не пойду. Нахуй закаты!

Мурлыка с тревогой спросил:

– Что там случилось?

Я шепнула на ухо:

– Тут не могу говорить.

– Значит, пошли на крышу.

Идти никуда не хотелось. Что стоит Илье убить нас двоих? Подкрался, да в спину толкнул. И вот, ты лежишь на бетоне, как Злата. Мурлыка – защитник хреновый, он еле стоит на ногах.

Но так хотелось, чтобы хоть кто-то меня воспринял всерьёз.

Я согласилась.

Такая же степь и такие же звёзды. Но тишина теперь стала другой – таинственной и тревожной. В ней не хватало собачьего воя, и это меняло всё.

Рассказывать всё по второму разу было легко, я уложилась в десяток минут.

Мурлыка молчал.

– Кажется, ты не удивлён…

– Привык. Такой человек, как Илья, преследовал нас в каждом мире.

Я разозлилась.

– Зачем я тебе рассказала! Чтобы в ответ выслушивать бред?

Сердиться было приятно, злость прогоняла страх. Потому я расстроилась, когда Мурлыка сказал:

– Прости. Я не буду болтать про другие миры никогда.

– Раз у тебя большой опыт, может расскажешь, что делать? Как победить?

– Не знаю. Мы умирали. Всегда.

Такого я не ожидала. Ком стоял в горле. Хотелось рыдать.

– Если хочешь, поплачь, – Мурылыка всегда понимал мои чувства.

– Думаешь, мне нужно это? Мне нужен мужчина! Настоящий! Защитник! А ты… – я уткнулась в коленки затем, чтобы не падать к Мурлыке на грудь. – Я в тебя верила!

– Не ври. Ты не верила и не считала мужчиной. В тебе тоже живёт эта память о прошлом…

Какой же он… никакой!

Пустышка! Готов смириться со всем!

Хуже Антона, Зюзи, и даже Ильи!

Я не малышка. Я давно поняла, что у всего есть конец – у жизни, у слёз и у ненависти. Бросить друга непросто.

– Ты говорил, что людей не стоит судить – их вылепил мир. А как же Илья?

– Врождённая аномалия или насилие в детстве. Не повезло.

– Не повезло? А с виду, ему распрекрасно! Трахает себе человек выпотрошенных собак!