Текст книги "Потомки исчезнувших Богов (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава XXI
«Диверсант»

Работа в лаборатории кипела вовсю. Несколько раз заходил Светозаров, рассматривая законченные проекты. А их набиралось всё больше и больше. Очень много было проектов бытовиков, что Председателя, почему-то, больше всего радовало. К боевой магии он относился прохладнее. Воронов, просматривая очередную папку, заметил ему:

– Вы говорили, у вас нет Конструктора. А их вон сколько набралось. Не успеваем разгребать.

– Вы не путайте, Сергей Владимирович, прирождённого Конструктора и эти единичные случаи. Да и то вам всем постоянно приходится вмешиваться.

– Каждый может стать Конструктором, было бы желание… и немного фантазии. А знания и умение придут со временем.

* * *

Однажды Воронов задержался у Светозарова. Айшат достала из холодильника полный кувшин, уже ставшего привычным, «нектара».

– Может нам всё-таки спросить, как он это делает? – Стас наполнил свой стакан.

– Так он же считает, что это – наша работа, – Зезира с наслаждением сделала глоток. – К тому же, знаешь притчу о сороконожке?

– Какую?

– Когда её спросили, какую ногу она ставит первой, она разучилась ходить. Нам это надо?

Дверь резко распахнулась, в их комнату буквально влетел Аакян. Лицо его было бледным, как мел, руки тряслись:

– «Джинн» пропал!

Все бросились в «камеру»… ни «Сферы»… ни «джинна»… В полном молчании они вернулись в свой офис. Угрюмо расселись кто куда. В таком состоянии и застал их Воронов:

– И что у нас случилось такое ужасное?

– Исчезли «джинн» и «Сфера».

– Как… исчезли?! Да этого просто не может быть! За стабильность сферы я ручаюсь!

– Однако факт остаётся фактом.

Сергей резко повернулся к Владу:

– Был какой-либо посторонний фон?

– Что-то было, не совсем ясное, еле уловимое…

– Так, пошли!

Встав около того места, где раньше находилась «Сфера», Сергей прикрыл глаза, словно вслушиваясь. Все стояли не шевелясь. Воронов, не открывая глаз, стал поворачиваться, словно определяя пеленг. Затем открыл глаза, перешёл в большой зал, медленно продвигаясь вперёд. Увидя процессию из ОТК, все притихли и старались не шевелиться. Было ясно, произошло что-то из ряда вон выходящее. Воронов прошёл около одного отсека, затем вернулся назад, в упор глядя на сидящего там бытовика:

– Как зовут?!

– Григорьев… Александр, – губы его дрожали. – Что я сделал?

– Вот и мы хотим узнать, что ты сделал со «Сферой»…

– Да я туда даже не заходил!

– Не заходил?! – Зезира нависла над ним, её зрачки стали вертикальными. – Тогда почему там тобой воняет?! Твоей магией?!

Бедный бытовик вжался в кресло, в глазах его застыл ужас:

– Я просто попытался сам создать «Сферу», – заторопился Григорьев, – но у меня ничего не вышло! А вашу «Сферу» я не трогал, клянусь!

– Подожди, Зезира, слопать ты его всегда успеешь, – Сергей отстранил её в сторону.

– Так что ты пытался создать?

– «Сферу»…

– И почему у тебя не получилось?

– Да не знаю я! – парень был на грани обморока. – Я сказал формулу, а она не появилась…

– Повтори эту формулу.

Григорьев дрожащим голосом произнёс заклинание.

– Ты именно так сказал?

– Да. Слово в слово.

Воронов повернулся к Стасу:

– Стас, создай «Сферу».

Голицын произнёс заклинание. «Сфера» появилась посреди зала. Сергей повернулся к Григорьеву:

– Теперь ты произнеси заклинание.

И только тот закончил последнюю фразу, как сфера исчезла.

– Да он же переставил буквы в заключительной слове! – поразилась Айшат.

Влад подошёл к Александру:

– Твой статус?

– Старший стажёр, – он опустил голову.

Сергей присел на корточки и обхватил лицо руками. Его плечи затряслись. Сначала все подумали, что он рыдает. Но всё громче и отчетливее становился слышен его смех, пока он не рассмеялся во весь голос. Через некоторое время Сергей встал, вытирая слезы с лица:

– Представляете, мы создали, казалось бы, нерушимое плетение! А этот, – Сергей опять засмеялся, – одним махом его разрушил! Вот так делаются великие открытия…

И он направился к выходу из лаборатории. Зезира, проходя мимо Григорьева, опять наклонилась к нему, тот вжался в угол:

– У-уши бы тебе оборвать, дво-о-е-ечник.

* * *

На следующий день, проходя по залу, Воронов заметил, что место «террориста» Григорьева пустует. Задержавшись на секунду, пошёл дальше. Зайдя в ОТК спросил у всех:

– А куда это Григорьев подевался?

– Его куратор вызвал, – Стас что-то набирал на компе.

Сергей походил по комнате, мимоходом взял у Зезиры стакан с «нектаром», потом повернулся к Владу:

– А у Григорьева были какие-то разработки?

Айшат тут же сунула ему в руки синюю папку. Воронов стал её листать:

– Удаление пыли… очистка канализационных труб… удаление ржавчины и… гм… восстановление металла… Так, а здесь у нас разработки…. О! Практически законченные! А что, темы хоть и не глобального масштаба, но в быту крайне необходимые. Стас они есть у тебя в компе?

– Так у нас они все соединены в единую сеть. Сейчас найду, а-а… вот. Григорьев Александр. Кстати, у всех разработок уже готова вербальная формула. Без стенографии, правда. Но это только наши девушки умеют.

– Выведи голограмму… «пылесос».

В воздухе повисла незатейливая конструкция. Из любопытства все стали её рассматривать.

– А что, – отметила Айшат, – очень даже мило. Зезира, а ты его сожрать хотела…

– Сестрёнка, и ты туда же! Да никого я не собиралась жрать, я двоечниками не питаюсь, – Зезира сладко потянулась. – Я предпочитаю Мастеров, желательно Высших, – и плотоядно облизнувшись, посмотрела на Воронова.

Тот сделал вид, что не заметил её телодвижений:

– Тогда тебе надо в Совет Высших Мастеров. Там обширное меню, – Сергей продолжал рассматривать голограмму. – А ведь в ней ничего ни прибавить, ни убавить. Очень изящное плетение. Стас другие, пожалуйста, покажи.

Другие так же были целиком закончены.

– А ведь парень-то – талантлив, – брови Воронова внезапно взметнулись вверх. – Твою мать… Влад, нельзя ли узнать, кто его куратор?

– Да я и так знаю. Высший Мастер Валентин Заронин. А что ты там такое увидел?

– Набери его номер, хотелось бы поговорить.

Влад протянул ему трубку, в которой уже слышались гудки вызова, затем:

– Привет, Денгоф. Если ты насчёт Григорьева, то можешь не беспокоиться. Больше он у вас не появится.

– Извините, это не Денгоф, это Воронов.

На другом конце поперхнулись и закашлялись:

– Извините, Сергей Владимирович, никак не ожидал…

– Я вам не помешал?

– Нет. Но если Вы насчёт Григорьева…

– Именно насчёт него…

– Извините, Сергей Владимирович, но более весомо, при всём уважении к Вам, я его наказать не могу.

– Валентин…

– Олегович, – подсказал Стас.

– Валентин Олегович. Мы не просим его наказывать. Мы хотим, чтобы он вернулся в лабораторию. Если, конечно, вы, как его куратор, не против.

– А зачем он Вам? Говорят, вы его там сильно напугали. А кое-кто даже хотел сожрать.

– Валентин Олегович, я забыл Вас предупредить, что у меня включена громкая связь, и эта «кое-кто» Вас прекрасно слышит.

Заронин опять поперхнулся:

– Извините, госпожа Зезира, я не хотел Вас обидеть.

Воронов прикрыл трубку рукой:

– Ну и славу же ты себе снискала, «госпожа Зезира», – затем снова заговорил с Зарониным. – Валентин Олегович, слухи о кровожадности этой прекраснейшей из женщин сильно преувеличены. Можете не опасаться за жизнь Александра. Так мы можем Вас попросить прислать к нам Вашего ученика?

– Да, Сергей Владимирович, сейчас пришлю.

Денгоф снова подошёл к голограмме:

– И что же наш Мэтр здесь нашёл? Накачка и руна… разложения… Твою мать!

– Ругаться-то зачем так? – Айшат, стоя рядом с Владом, рассматривала плетение. Проследив за соединением рун, у неё невольно вырвалось:

– Твою мать!!!

* * *

Григорьев осторожно приоткрыл дверь ОТК и заглянул:

– Вы меня вызывали?

– А, Григорьев! – Денгоф изучающе рассматривал худощавого, высокого вихрастого парня. – Проходи. Пить хочешь?

Александр облизнул пересохшие губы, настороженно осмотрелся вокруг. Увидев Зезиру, как-то весь съёжился. Стас сунул ему в руки стакан с «нектаром». Тот сначала стал жадно пить, затем – мелкими глотками, то и дело посматривая на стакан. Когда тот опустел, с сожалением поставил на стол:

– А что это было?

– Нектар экзотических растений, – Айшат подвела его к голограмме «пылесоса». – Долго трудился?

– Не очень. Около трёх дней. Приходилось всё время ходить в библиотеку, изучать новые руны.

Айшат оглядела окружающих…

– Какой принцип работы?

– Определение мелкодисперсных образований и разложение их на атомы…

Воронов вплотную подошёл к Александру, глядя на него снизу вверх:

– Остальные твои разработки основываются на этом же принципе. И ещё восстановление металла… Ты хоть сам понял, что создал? Стас, открой окно к Светозарову.

Председатель ничуть не удивился, увидев в воздухе лицо Воронова в круглом окне.

– Олег Павлович, Вы не могли бы зайти к нам?

– Это срочно?

– И ещё – чрезвычайно важно!

Окно закрылось, Сергей стал ходить по комнате. Григорьев с напряжением наблюдал за его перемещениями:

– Я что-то опять не так сделал?

– Саша, сядь, посиди. Сейчас придёт Председатель и будем во всем разбираться.

Светозаров пришёл минут через десять. Воронов остановился посреди комнаты, протянул руку по направлению к голограмме:

– Вот полюбуйтесь, что создал этот… молодой человек.

Светозаров стал обходить конструкцию:

– Опять Григорьев? А что вас здесь не устраивает? Несколько рун определения параметров, блок питания, накачка и руна… разложения…

Лицо Председателя стало вытягиваться:

– Твою мать! Прошу, девушки, меня извинить. Это я от неожиданности.

– Ничего страшного, Олег, – «успокоила» его Зезира. – У нас других слов также не нашлось.

Светозаров медленно повернулся в сторону Александра:

– Ты это сам придумал?

Тот кивнул. Олег Павлович задумчиво подошёл к столу, увидев графин, налил себе «нектара». И так же задумчиво стал его пить. Стас, наконец, не выдержал:

– Вы можете толком объяснить, в чём собственно дело? Что вы так переполошились?

– А дело в том, – стал пояснять Воронов, – что Григорьев создал из простейших рун ни больше, ни меньше, как дезинтегратор… да ещё и синтезатор, в придачу! А всё дело в оригинальности компоновки и соединении рун! Он отошёл от традиционных постулатов и вот – полюбуйтесь! А если, – он стал развивать идею дальше, – изменить настройку параметров… и пустить это узконаправленным лучом… да ведь это будет мощнейшее оружие!

– Вечно, Вы, Воронов, из всего умудряетесь сотворить оружие. Даже из своего природного дара, – буркнул Светозаров. – Эти разработки надо засекретить. Если Вы увидели перспективу этой идеи, нет гарантии, что её не увидят другие, менее прозорливые.

– Правильно, Олег Павлович! – Зезира положила руку на его плечо. – Доработаем… и засекретим.

– У меня такое впечатление, – Светозаров обвёл всех взглядом, – что здесь собрались одни маньяки.

– Неправильное впечатление, господин Светозаров, не маньяки, а фанаты своего дела. Согласись – разница огромная!

– Да?! – удивился Председатель. – Глядя на вас, я что-то этой разницы не ощущаю.

– Может быть я как-то не так встала, не в выгодном ракурсе? – Зезира стала крутиться перед Олегом. – Или свет не так падает?

– Хегази, прекрати паясничать! Понабрались здесь… – он покосился на Воронова, – друг от друга…

– Что будем делать с автором? – поинтересовалась Айшат.

Зезира подсела к Александру и ласково спросила:

– У тебя есть ещё другие разработки?

– Есть… то есть нет-нет! Больше ничего нет!

– Стас, сходи с этим «гением» и пусть он принесёт сюда всё своё «больше ничего».

Когда дверь за ними закрылась, Влад повторил вопрос Айшат:

– А действительно, что мы будем с ним делать?

Воронов покрутил в руках лазерный карандаш, затем вновь подошёл к голограмме:

– У парня очень неординарный подход к решению проблемы. Вот только… сделать хотел козу, а получил… дезинтегратор… Отпускать его нельзя, Бог его знает, к чему могут привести его изыскания. Мне кажется, надо его держать при себе. Как вы на это смотрите, Олег Павлович?

– Ну… если все с этим согласны… я не возражаю. Пусть работает под вашим присмотром. Оставлять такого оригинала без контроля действительно опасно.

В это время вернулись Стас с Григорьевым. Голицын нёс огромную стопку бумаг, вывернул всё это на стол. Воронов подошёл к кипе:

– А не слишком ли много для «больше ничего»?

– Олег Павлович, что теперь со мной будет? Меня выгонят, да? – Григорьев умоляюще смотрел на Председателя.

– Боюсь, Александр, Вас ожидает ещё более нелёгкая участь…. К моему огромному сожалению, Высший Мастер Заронин больше не будет Вашим куратором.

– Олег Павлович, ну что я такого сделал?! Это ведь очень простое, безобидное плетение.

– У меня такое впечатление, что ты не слышал, о чём здесь говорил Воронов. Он со своими коллегами заглянули несколько дальше. Короче, ты поступаешь в их распоряжение. И все свои разработки делаешь только здесь и нигде больше! Всё понятно?

– Понятно, – Григорьев опасливо посмотрел на Зезиру.

– Тогда я пошёл, а вы здесь разбирайтесь.

– Сашенька, детка, а почему ты от меня постоянно шарахаешься? Я что, такая страшная? – Зезира подошла к столу и взяла одну из разработок.

– Нет! Что вы, госпожа Зезира! Более красивых женщин, чем Вы с сестрой, я в жизни не видел! Просто я… испугался, когда исчезла «Сфера»…

– Ладно, парень, никто тебя здесь обижать не собирается, – Сергей похлопал его по плечу. – Просто, прежде чем претворять свои идеи в жизнь, покажи их кому-нибудь из нас. Хорошо? Ну, вот и ладно. Послушайте, ребята, а как долго мы ещё будем ходить в няньках у всей этой оравы? Их здесь достаточно много, вот пусть и устраивают консилиум при возникновении проблем. Хватит ходить на костылях. Так они потеряют всякую уверенность в себе. Мы же будем подключаться только в крайних случаях. Вы согласны со мной? У нас и своих дел хватает.

– А какие именно у нас дела на сегодня? – Стас обшаривал холодильник в поисках нового кувшина. Не найдя, разочарованно закрыл дверцу.

– А ты уже не хочешь создать ИСКИН? У тебя есть идеи, как создать процессор с параметрами, которые я просил?

– Да мы практически его уже создали.

– Когда это вы успели?

– А пока ты самоустранился и занимался только тем, что тренировал сестёр. Почти целый месяц.

– Я не самоустранился, как ты сказал, просто не видел смысла общаться с теми, кто от тебя отвернулся.

– Ой! Ребята, только давайте не будем вспоминать эту историю, – возмутилась Айшат. – В ней мы все виноваты. Нечего всё на Воронова валить!

– И как ещё много осталось работы с компом? – Сергей подошёл к холодильнику и достал оттуда очередной кувшин. Поставил на стол.

– Да уже закончили, – Стас добрался до графина.

Тут же на столе появилось пять, нет, теперь шесть стаканов.

– И где он?

– В отсеке электроники. Принести?

– И он ещё спрашивает!

Глава XXII
Фаина

Минут через пять Стас, кряхтя, принёс системный блок необычного дизайна. Был он раза в три больше обычного.

– Ничего себе, какой огромный, – удивился Влад. – Это было необходимо?

– А ты спроси у нашего Мэтра, зачем ему такие навороты в компе.

Сергей пропустил мимо ушей его колкие замечания:

– Теперь осталась сущая ерунда – провести аналогию между компонентами компа и мозгом человека…

– Ничего себе, «сущая ерунда»! – возмутилась Айшат. – Это же надо знать анатомию мозга! Функцию каждого его отдела! Постой… ты же у нас врач, причем, психиатр! Тебе и карты в руки!

– Давайте сделаем так – Стас нам объясняет роль каждой составляющей компа, а мы ВСЕ решаем, чему это соответствует в человеческом мозге. Кстати, Саша, ты тоже можешь принять участие. Стас, начинай.

– Ну, хорошо, начнём с процессора.

И он стал подробно рассказывать его роль в компе. Началось бурное обсуждение. В итоге пришли к единому мнению, что это больше всего соответствует понятию «ум». А набор программ – совокупности знаний, «интеллекту». Долго спорили об операционной системе, пока Григорьев тихо не произнёс:

– Разум… сознательная умственная деятельность человека, направленная на решение какой-либо задачи.

Все повернулись к нему, подумали… и согласились с таким определением. О материнской плате долго не спорили, все сошлись во мнении, что это – нервная система мозга, соединяющая все его отделы в единое целое. О видеокарте, интерфейсе, веб камере и динамиках даже обсуждать не стали – органы чувств. Воронов все это записывал, тут же, рядом рисовал руны. Напротив некоторых ставил знаки вопроса. Глядя на него, остальные тоже стали что-то рисовать. Сергей отложил свой лист, потянулся и встал:

– Схожу-ка я на улицу, покурю. А вы тут пока прикиньте, что к чему.

На дворе уже стоял декабрь. Прошло два года, как Сергей первый раз попал в Центр. Наполненное событиями, время летело, как болид.

С неба падали крупные снежинки, покрывая мёрзлую землю пушистым ковром. Было тихо… Воронов закурил и достал телефон. Немного подумав, набрал номер Галины:

– Привет. Как у тебя дела?

– Да всё нормально. Всё – как обычно. А твоё учение как продвигается?

– Не так быстро, как хотелось бы.

– Да, до Влада тебе ещё далеко.

Сергей хмыкнул:

– Как от Земли до Марса. А для тебя это так важно?

– Ну… скажем так – мне этот вопрос не безразличен.

– Ты вечером, чем будешь заниматься?

– Хочешь приехать?

– Да, я очень соскучился по тебе.

– Дел особых нет. Если хочешь, приезжай.

Воронов бросил окурок в урну и направился в лабораторию.

В ОТК шли бурные дебаты. Склонившись над столом, спорили в основном Влад и сёстры, рисуя руны, периодически обращаясь за справками к Стасу. Григорьев стоял рядом и с интересом наблюдал за работой «ассов». Сергей подошёл к столу:

– О чём спорите?

Зезира подняла голову:

– Никак не придём к единому мнению определения «сознание». Что ты думаешь по этому поводу?

– Ну… существует множество концепций: теологических, философских, медицинских, психологических и психиатрических. Вам какую из них?

– Ой, Воронов, – возмутилась Айшат, – давай без заумства! Нам бы что-нибудь обобщающее.

– «Сознание – это выражение психических процессов, позволяющее понимать и оценивать объективный мир и свою собственную жизнь. Не все психические процессы в каждый данный момент включаются в сознание, некоторые из них могут находиться как бы „за порогом“ его. Благодаря сознанию человек выделяет и противопоставляет себя окружающей действительности, определенным образом относится к ней. Сознание позволяет воспринимать мир в его объективных формах, выходить за рамки субъективной значимости. Объектом сознания выступает и внутренний мир человека. На основе сознания развивается и самосознание. Самосознание можно считать основным свойством личности. Осознавая себя, свои действия, человек регулирует свое поведение, берет на себя ответственность за свои поступки. Благодаря сознанию воспринимаемые предметы, явления приобретают для личности определенный смысл и значение».

Влад задумчиво обхватил свою бородку:

– Да… нахватался ты в своей психиатрии… прямо от зубов отскакивает, зубрила… Короче, сознание – это что-то нематериальное…

– Как и все продукты мозговой деятельности, – неожиданно выдал Григорьев. – Но ведь существуют такие явления, как телекинез, телепатия. Тогда получается, что нематериальное воздействует на материальное…

Все повернулись к Александру. Тот смутился, и опустил голову.

– Вот видите, – Воронов указал на него пальцем. – Этот юноша уже понял суть проблемы. Ведь что такое материальное? Это то, в нашем понимании, что человек может воспринимать своими органами чувств или при помощи приборов. А при телепатии один воспринимает мысли другого. Таким образом, мозг высокоорганизованного существа можно и должно воспринимать, как крайне сложный, пока не изученный до конца инструмент.

– Ну и как это выразить в плетении? – Зезира рассматривала результат из коллективного творчества. – Ведь руны «сознание» не существует…

Воронов взял в руки их лист бумаги. На нём было нарисовано сложное, очень сложное плетение. Сергей положил лист обратно:

– Вроде всё правильно. Только это не ИСКИН. Этот комп будет работать в миллионы раз быстрее самого современного собрата, но… это не ИСКИН… И вот модули питания вы поставили напрасно.

– Ты предлагаешь питать его от сети? – Зезира удивлённо посмотрела на Воронова. – Но почему?

– Мы не знаем, что у нас в итоге получится. Не хотелось бы получить какой-нибудь «Скайнет» из «Терминатора». А так мы всегда сможем его отключить.

Воронов задумчиво стал ходить по комнате, непроизвольно достал сигарету, прикурил. Тут же включился вентилятор вытяжки. Сергей закрутил головой:

– А когда его установили?

– Да сразу же, – ответил Стас. – Ты ведь не очень-то считаешься с мнением окружающих.

– Неправда, всё это время я курил на улице, но раз есть вентиляция…

Денгоф взял лист Сергея:

– Слушай, Воронов, а что это за руна? Я её уже видел в плетении «Медузы».

Сергей посмотрел на лист через плечо Влада:

– Ах, эта… это руна «разума». Но дело в том, что она одна проблемы не решает. Для того чтобы разум стал личностью, ему необходимо… ему необходимо…

– Осознать собственное «Я», – закончила за него Айшат.

– Вот именно! И в этом-то вся загвоздка. Потому, как осознание «Я» ближе всего подходит к понятию «самосознание». Но «Я» – понятие менее нейтральное, включающее в себя оценочный аспект самосознания. Это динамическая система представлений человека о самом себе, в которую входит как, собственно, осознание своих физических, интеллектуальных и других качеств, так и самооценка, а также субъективное восприятие влияющих на данную личность внешних факторов.

– Сергей, ты нас ещё больше запутал своими научными выкладками, – Влад положил лист обратно, – делать то что? Выходит, у нас ничего не получится?

– Ну, во-первых, это не мои выкладки, а квинтэссенция величайших умов. Во-вторых, если ничего не будем делать, то действительно не получится. Саша, а ты чем занят?

Григорьев сидел в угловом кресле и старательно рисовал. Воронов протянул руку:

– Можно посмотреть?

Тот протянул ему лист с зарисовкой небольшого плетения. В центре находилась только что узнанная им руна «Разума». От неё во все стороны расходились линии…

– Я не успел нарисовать все остальные руны… многие мне ещё незнакомы…, – Александр был явно смущён.

– И с чем она должна соединяться? – у Воронова заблестели глаза. Похоже, он уже знал ответ.

– Да со всеми остальными рунами: ум, интеллект, память, ну и… Сергей Владимирович, вы же только что сами изложили понятие «Я». «Осознание своих физических, интеллектуальных и других качеств, так и самооценка, а также субъективное восприятие влияющих на данную личность внешних факторов».

Воронов долго смотрел на Александра, затем его взгляд устремился куда-то вдаль. Он глубоко вздохнул и снова сконцентрировался на Григорьеве:

– Ты программу Голицына «Архимаг» изучал?

– Это почему это мою программу?! Идея полностью принадлежит тебе! – возмутился скромный Стас.

Воронов отмахнулся от него и снова посмотрел на Григорьева.

– Так её сейчас все изучают, даже стажёры. Это всходит в обязательную программу.

– Меня не интересуют все. Ты её хорошо знаешь?

– Мне кажется… да. Но там много тонкостей…

– Так, садись за комп и рисуй, сразу в изометрии.

– Я не смогу! Плетение очень сложное!

– А мы здесь на что? Поможем, если что. Рисуй!

Григорьев тяжело вздохнул, затем собрал со стола все листы и сел за комп. Открыл программу «Архимаг». Оглянулся на обступивших его членов ОТК.

– Смелей, – подбодрила его Айшат. – Представь, что нас здесь нет.

Григорьев открыл окно «руны» и, сверяясь с записями, стал перетаскивать из архива нужные на экран. Вначале работал очень осторожно, но затем, втянувшись, достаточно быстро построил двухуровневое плетение.

– Считаешь, всё правильно сделал? – спросил из – за его спины Влад.

– Да вроде всё…

– Тогда выводи голографию.

В воздухе повисло сложное, но не лишённое изящества, плетение. Присутствующие стали его осматривать со всех сторон. Воронов, по привычке, забрался внутрь голограммы:

– А что… может сработать. Но кое-чего здесь не хватает. Как ты считаешь, Влад?

– Эта структура стабильна. Я бы даже сказал – инертна. И ограничена знаниями, которыми Стас напихал в комп. Необходимо заложить стремление к самосовершенству, развитию. Хотя бы из элементарного любопытства, что характерно для человека.

– Все так думают? – Сергей осмотрел окружающих.

Те дружно кивали головами. Воронов рядом с центральной руной «разум» нарисовал лазерным карандашом руну «знание», и соединил их двумя линиями, создавая обратную связь. Затем около других рун дорисовал руны, похожие на «разум», но значительно упрощенные, соединил их вместе.

– А это что такое? – Зезира рассматривала нововведение.

– Это будет выполнять роль подсознания, интуиции. А какого пола у нас будет ИСКИН?

В результате недолгого спора решили – женского. Воронов замкнул две центральные руны в круг, пририсовал снизу линию, и перечеркнул её другой.

– Так это же… зеркало! Знак Венеры! – прокомментировала Зезира.

– Правильно, это гендерный символ, один из самых древнейших, обозначающий женское начало.

Стас закачал около сотни фотографий самых красивых женщин, а также – тембры женских голосов в операционную систему. Затем оглядел остальных:

– Ну, что, попробуем? Кто будет накладывать плетение?

Вопрос оказался излишним. Все указательные пальцы уткнулись в Воронова. Тот встал, опять достал сигарету, жадно затянулся. Пальцы его слегка дрожали.

– Сергей, ты чего так разволновался? – удивилась Зезира. – Некромантов уничтожал – не волновался, со Свиридовым дрался, без всякой надежды на успех – и то был спокоен. Сейчас-то что?

– Знаешь, ненаглядная моя, не каждый день приходится создавать что-то эпохальное. Вдруг мы где-то ошиблись?

– Так ведь сам же несколько раз проверял!

Воронов взял со стола пустой графин:

– А у нас больше нет?

Все переглянулись и пожали плечами.

– Посмотри в холодильнике, – посоветовала Айшат.

И стала напряжённо наблюдать, как он открыл холодильник… и достал полный графин. На столе тут же опять выстроился ряд из стаканов. Все никак не могли привыкнуть к этому изумительному вкусу, и с наслаждением потягивали таинственный нектар. Григорьев опять не выдержал и спросил у сестёр:

– Да где вы его постоянно берёте?

– Места надо знать, – неопределённо ответила Айшат.

Зезира наклонилась к сестре и тихо спросила:

– А куда ты дела другие графины?

– В комод ставила, – так же тихо ответила Айшат.

– И много их там собралось?

– Ни одного. Они постоянно исчезают…

– Надо бы сдать этот нектар на анализ…

– Влад уже сдавал. Состав определить невозможно.

Воронов тем временем подошёл к системному блоку и попросил Стаса снять боковую панель:

– Так… и что у нас где находится?

Внимательно выслушав пояснения Голицына, стал расставлять руны по местам. Это заняло около часа. Затем соединил их и подвёл питание:

– Вроде всё. Сейчас ещё раз проверю. Вы, кстати, тоже присоединяйтесь, может быть, найдёте ошибки.

Но ошибок никто не нашёл. Воронов повернулся к Стасу:

– Включай.

Голицын нажал кнопку включения… Экран стал голубым, потом грязно-серым, и покрылся рябью.

– Нет, этого не может быть! – заволновался Стас. – Ведь вроде мы всё просчитали!

– Значит не всё, – Воронов угрюмо смотрел на серую рябь.

Голицын несколько раз перезагружал комп… Результат был прежним – ничего.

Сергей достал телефон:

– Галя, извини, я не смогу сегодня приехать. Нет, не поэтому, просто не можем разрешить одну проблему. Не надо кричать, я сам не знал, что это так затянется. Гали… – послушались короткие гудки.

Воронов стал бесцельно бродить по комнате, пнул неизвестно откуда взявшийся скомканный лист бумаги, снова закурил. Никто не произнёс ни слова…

– Может мы взвалили на себя непосильную задачу? – осторожно нарушил молчание Денгоф. – Нельзя соединить магию и технику?

Воронов резко повернулся к нему:

– И ЭТО говоришь мне ТЫ?! Ты – Высший Мастер, заместитель Председателя клана «Варяг»?! Один из сильнейших и опытных магов! Ладно бы я – недоучка, вольный слушатель, находящийся в вашей цитадели науки и магии без году неделю, ляпнул бы такое! – голос Сергея был раздражённым, и даже злым. – Но кому, как ни тебе, знать, что магия и техника основаны на одних и тех же законах природы! Просто разные точки приложения! Разве не ты, впихивая в меня базис, азы маги, постоянно это повторял?!

Стас положил руку на его плечо:

– Сергей, успокойся. Не всегда получается так, как задумано. Я понимаю, неудачи всегда расстраивают, да ещё личные неприятности… всё в кучу.

Воронов посмотрел на Стаса снизу вверх, похлопал по его руке, сделал глубокий вздох… и снова присел перед суперкомпом. Плетение идеально легло на его электронные внутренности.

– Может быть питание недостаточное, – Зезира присела рядом с Сергеем.

– Питания хватает, всё плетение запитано. Чёрт! Ну, ведь вроде, всё правильно! Почему же не работает?! Чего ей не хватает?!..Питание, говоришь? – он повернулся лицом к Зезире. – Да! Вот именно! Питание! Зезира, ты умница!

Он притянул ладонями к себе её лицо и крепко поцеловал в губы. Поцелуй несколько затянулся.

Влад похлопал Воронова по плечу:

– Так что там насчёт питания?

Сергей отпустил лицо Зезиры, которая шлёпнулась на свой зад, растерянно хлопая длинными ресницами. Айшат помогла сестре подняться. Ту заметно пошатывало. Воронов же подскочил, как на пружинах:

– Мы хотим создать живой разум, а питаем его электричеством! Нужна живая энергия! И нужен преобразователь электричества в эту энергию!

– А разве такое возможно? – Стас по привычке запустил пятерню в свою шевелюру.

– Энергия солнца, – подал голос Григорьев, – преобразовывается растениями в органику. А у растений – живая энергия.

– Вот видите, – заключил Воронов, – даже за примером не надо далеко ходить. Молодец, Шурик!

Сергей подсел к своему компу. Некоторое время отсутствующе смотрел на пустой экран, затем стал рисовать на графическом планшете, подключённом к компу, руны. Стирал, рисовал новые, снова стирал. Наконец отложил в сторону карандаш планшета и откинулся на спинку кресла. На экране красовалось многоуровневое каскадное плетение. Влад подошёл сзади… и присвистнул:

– Ну ни хрена себе! Сколько же здесь уровней?

– Пять. А чем это так вкусно пахнет?

Он повернул голову. Зезира с Айшат накрывали на стол. Григорьев им старательно помогал. Голицын что-то рисовал на листке.

– А сколько прошло времени, пока я здесь картинки рисовал?

– Почти три часа, – ответила Айшат. – Садитесь к столу. Уже всё готово.

Только сейчас Воронов почувствовал, что страшно голоден. Он подсел к столу и стал уплетать все, что подставляли. При этом взгляд выдавал, что он постоянно о чём-то думает. Когда Влад пододвинул ему стакан с коньяком, тот выпил его залпом, словно воду. И только потом удивлённо посмотрел на пустую ёмкость: