Текст книги "Потомки исчезнувших Богов (СИ)"

Автор книги: Сергей Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Сергей Орлов
Потомки исчезнувших Богов

Предисловие

Ленинградская область 196…г.

Майор Воронов сидел за столом и перебирал бумаги. Через пару дней должна была приехать проверка из центра, надо было всё привести в порядок. Рассказывали, что придираются ко всякой мелочи. Шла негласная «чистка рядов». Воронов перевернул очередной лист, и устало откинулся на спинку стула. Из ящика стола достал пачку «Беломора», прикурил и жадно затянулся, с тоской оглядывая свой аскетичный кабинет – три-четыре стула, рабочий двухтумбовый стол, с потрескавшейся столешницей. На стенах, выкрашенных в горячо всеми «любимый» грязно-зелёный цвет, висело пару агитплакатов и портрет Хрущёва.

От созерцания «персональной камеры» майора отвлекла резко распахнувшаяся дверь. В неё буквально влетел старшина Старинов. Вид у него был возбуждённо-ошарашенный.

– Старшина, – недовольно буркнул Воронов, – а стучаться тебя не учили? Что ты летишь, как на пожар?

– Так Владимир Иванович, там это… – он указал в сторону окна.

Воронов встал и подошёл к окну. На улице была обычная суета. Майор повернулся и вопросительно посмотрел на старшину:

– Что – «там это…»?

– Ребёнок там… мальчик…

– Старшина Старинов, – стал терять терпение Воронов, – перестань мямлить, докладывай по уставу!

Старшина вытянулся по стойке «смирно»:

– Разрешите доложить, товарищ майор! В ратуше обнаружен ребёнок, мальчик. Приблизительно трёх лет. Без одежды.

– Что значит: – «без одежды»? Без пальто?

– Никак нет, товарищ майор, совсем без одежды.

Брови Воронова полезли вверх:

– Голый, что ли?

– Так точно! Голый!

Некоторое время Воронов удивлённо молчал, затем осторожно спросил:

– А родители его где? Откуда он взялся? Да сядь ты, Костя, расскажи всё по порядку.

Старинов присел на стул и начал рассказывать:

– Возле ратуши, как вы знаете, ведутся строительные работы. Так вот… в одной из её комнат и был обнаружен этот ребёнок. Расспрашивали всех. Никто его раньше не видел. Откуда взялся – неизвестно. Лопочет что-то непонятное, не по-нашему.

– По-немецки, что ли?

– Да нет, Владимир Иванович, немецкий я понимаю. А здесь вообще не разобрать, какая-то тарабарщина.

– И где он сейчас?

– Так это… ребята его в шинель завернули и в медсанчасть отнесли.

Майор тоскливо посмотрел на кипу бумаг на столе и вздохнул:

– Ладно, пойдём, посмотрим, кого вы там отыскали.

Он накинул шинель и вслед за старшиной вышел на улицу. Зябко поёжился. Стояла ранняя весна. Дул пронизывающий, совсем не весенний ветер. По небу лениво ползли грязные облака, грозя пролиться очередным нудным, холодным дождём. А тут – голый ребёнок…

Обходя многочисленные лужи, минут через пятнадцать добрались до медсанчасти. У центральной двери караульные дружно вытянулись по стойке «смирно». Майор им кивнул и пошёл по широкому сводчатому коридору, с облупившимися стенами, остановился перед дверью с надписью: «Главный врач». Им была его жена, Воронова Ирина Николаевна.

В приёмной сидела старшая медсестра и рылась в бумагах. Воронов понимающе улыбнулся и кивнул на соседнюю дверь:

– У себя?

Люда, так звали медсестру, подняла на него глаза:

– Проходите, Владимир Иванович, она вас ждёт.

– А зачем это ей меня ждать? – Воронов опять удивлённо приподнял брови.

– Проходите, проходите, не стесняйтесь, товарищ майор.

Владимир осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Около стола сидела хрупкая невысокая женщина. На руках она держала ребёнка трёх-четырёх лет, завёрнутого в клетчатое сине-голубое одеяло.

– Привет, Ирина. Этот, что ли, найдёныш?

Он принялся рассматривать ребёнка. Из вороха одеяла на него глянули крупные, ярко-серые глаза. По краю радужки – тёмная полоска, что делало глаза ещё более выразительными. Малыш покрутил головой, высвобождая её из плена, рассыпав по одеялу светлые, до плеч, кудри, и положил голову на плечо его жены. Черты лица ребёнка были настолько милыми, что трудно было сразу понять – мальчик это или девочка. Ирина крепко прижала его к себе, гладя кудри. Её глаза наполнились слезами. Малыш приподнял голову и, глядя на майора, что-то пролепетал.

Владимир прислушался. Разобрать, на каком языке тот говорил, было просто невозможно. Он казался абсолютно незнакомым. Владимир присел и заглянул ребёнку в глаза. Взгляд малыша был по-детски беспечным.

Неожиданно глаза «найдёныша» неуловимо изменились. И майора уже осматривал, словно оценивая, взгляд совершенно взрослого человека.

– «Что за чёрт» – Воронов покрутил головой, прогоняя наваждение.

На него всё также смотрели детские глаза.

– Володя, что ты собираешься с ним делать? – в глазах Ирины стояли вопрос и мольба.

– А что, по-твоему, я должен с ним делать? В детдом отдам, конечно. А ты что предлагаешь?

– Володенька, давай оставим его себе. Пожа-алуйста…

Воронов встал и прошёлся взад-вперёд по кабинету. Женаты они с Ириной почти семь лет, но детей у них так и не было. Владимир прекратил своё метание по комнате:

– Ирина, у него наверняка есть родители. Не могут маленькие дети просто так вот, одни, разгуливать по городу. Одно не понятно, – Воронов задумчиво смотрел в окно, – почему он абсолютно голый разгуливает…

– Ну, если не найдутся родители, давай оставим, а? – мольба из глаз Ирины буквально разливалась по кабинету.

Родители ребёнка так и не нашлись. В семье Вороновых произошло пополнение. Сергей Воронов.

Глава I
Воронов. Наше время

 
Считаешь, знаешь, кто есть ты?
Поверь, ты очень ошибался!
Лишь оказавшись у «черты»,
Постигнешь, кто в тебе скрывался…
 

Злотникова с тоской и раздражением смотрела на подъезжающую к приёмному покою «скорую помощь». Всю жизнь проработав в психиатрической больнице, она уже устала от больных. Да и весь её вид говорил об усталости от жизни вообще: растрёпанные жидкие седые волосы падали на опущенные плечи, выцветшие глаза, когда-то чайного цвета. Рот, старательно прополотый временем. Муж ушёл от неё около десяти лет назад, не в силах больше переносить неопрятность своей «драгоценной половины». После этого Злотникова вообще перестала следить за собой, чем неизменно вызывала брезгливость у окружающих.

В дверь заглянул рослый санитар:

– Нина Алексеевна, «скорая» приехала.

– Да вижу я, – больше всех она не могла терпеть именно «скорую».

Приезжают, мерзавцы, в любое время суток, скорей всего, желая досадить ей персонально. И их «любовь» была взаимной. У врачей «скорой» вызывала неприязнь эта озлобленная на весь мир пожилая женщина. Но дело Злотникова своё знала, и администрации приходилось ее терпеть – врачей катастрофически не хватало.

– Ну, кого вы там привезли? – с долей сарказма задала она чисто риторический вопрос входящему врачу «скорой». На что тот ей так же, риторически, спарировал:

– Пациента, – и протянул ей направление.

– И что у него? – продолжала вредничать Злотникова.

– Нина Алексеевна, а вы почитайте, там всё написано, – врач «скорой» не хотел уступать.

Фельдшер с санитаром ввели в приёмный покой больного, придерживая того под руки. Тот постоянно пытался вырваться, в глазах застыло безумие. Злотникова окинула его взглядом и стала читать. Чем больше читала, тем более хмурым становилось выражение её лица, хотя оно и до этого было далеко не жизнерадостным. Затем подняла трубку телефона и стала набирать номер пятого отделения:

– Доктор, здесь привезли больного с психомоторным возбуждением. Не посмотрите его?

Минут через пять в дверь вошёл среднего роста, широкоплечий врач, Воронов Сергей Владимирович. Его движения были уверенными и в то же время – удивительно пластичными. Русые короткие волосы аккуратной чёлкой падали на лоб. Поздоровавшись с медиками «скорой», кивнул Злотниковой. Внимательно посмотрев на больного ярко-серыми глазами, взял со стола направление:

– Что, совсем контакту не доступен?

– Ни гу-гу, – откликнулся врач «скорой».

– Ладно, оформляйте ко мне. Санитаров вызовите, – и вышел из приёмного покоя.

Воронов был известен тем, что в его присутствии практически все психбольные становились спокойными и покладистыми. А выздоравливали на порядок быстрее, чем в остальных отделениях. Хотя лечение практически не отличалось от того, как лечили другие врачи. Так… По мелочам. Это ставило всех в тупик. Но тем ни менее – факт оставался фактом. Сам Воронов практически всегда оставался спокойным. Но в нём буквально физически чувствовалась некая внутренняя сила и разливающаяся вокруг него энергия. Медперсонал его боготворил, и в отделении всегда царили чистота и порядок.

Отец с детства привил ему любовь к спорту. Под белым халатом скрывалась тугая, рельефная мускулатура. А в медицинский он пошёл, следуя семейной традиции – его мать была врачом.

Психиатром юный Воронов решил стать ещё в институте. Ему пророчили большое будущее, но постоянные кризисы в стране, то экономические, то политические, поставили крест не только на его карьере. Многие врачи вообще «ушли из медицины», занявшись коммерцией, или уехав из страны. Но Сергей, как не уговаривала жена, коммерческой деятельностью так и не занялся. Чувствовал Воронов к ней какую-то необъяснимую брезгливость. Хотя прекрасно понимал – старые времена прошли, раз и навсегда. В итоге, жена ушла от него к какому-то бизнесмену, обозначив статус супруга, как неудачника. И дочку забрала с собой, оставив ему широким жестом двухкомнатную квартиру. Скандалы в течение последнего года так его утомили, что Сергей даже почувствовал облегчение, когда она ушла. Периодически он с кем-нибудь встречался, но серьёзных отношений завязывать не хотел. Одному было спокойнее. Никто не лез в его привычки и не указывал, что делать. Работал, занимался домашним хозяйством, три раза в неделю ходил в тренажёрный зал.

И ещё…он собирал материал о природе психических заболеваний. Хотел защитить диссертацию. Его представления об этих заболеваниях и подход к их лечению в корне отличались от общепризнанных. Он считал, что наряду с известными системами – кровеносной, нервной, лимфатической, эндокринной и другими, в организме всего живого присутствует ещё одна, непознанная и неизученная. Энергетическая система. И именно она, как считал Сергей, была ответственна за экстрасенсорные способности у некоторых людей.

К этой мысли его привёл случай с госпитализацией больного средних лет, по направлению диспансера. На его обследовании настаивала жена, беспокоясь за психическое состояние мужа…

* * *

Воронов зашёл в свой кабинет, взял со тола «историю болезни» и, устроившись в кресле, стал читать:

– «Так, первичный, на госпитализацию согласился добровольно… способен видеть будущее… Гм… Что-то у нас последнее время развелось этих… оракулов. И всё предвещают конец света, причём – в ближайшие годы. Ладно, поговорим с этим… предсказателем».

Он снял трубку:

– Лида, попроси привести ко мне Ильина. Да, только что поступил.

В сопровождении санитара в кабинет зашёл небольшой щуплый мужчина лет сорока, в коричневом спортивном костюме, тёмные волосы зачёсаны назад, обнажая приличные залысины. На небольшом прямом носу – крупные очки в роговой оправе. Сергей внимательно посмотрел на него, и кивнул санитару. Тот вышел и закрыл дверь.

– Присаживайтесь, Виктор Александрович, – Воронов указал ему на диван, стоящий перед его столом. Ильин сел, достал платок, протёр очки и снова водрузил их на нос.

– Виктор Александрович, мне сказали, что Вы сами попросились в моё отделение. Не можете объяснить – почему?

– Доктор, некоторые из моих коллег уже побывали в вашем дур…, простите, заведении. И сказали, что если кто и может во всё разобраться, то это только Вы.

– Разобраться – в чём?

– В природе моего «заболевания», моей «ненормальности».

– Вы считаете, что у Вас есть отклонения от нормы?

– Сергей Владимирович, скажите честно, Вы можете дать чёткое определение понятия «нормы»?

Воронов взглянул в спокойные серо-голубые глаза собеседника, и улыбнулся:

– «А ведь он не так и прост».

– Согласитесь, – продолжал Ильин, – что «нормой» для каждого конкретного социума принято считать усреднённые правила морально-этического поведения. То же самое относиться и к способностям человека, как физических, так и умственных. Только, если человек делает какое-то открытие, его считают гением. А если у тебя есть необычные способности, то ты – «ненормальный».

– Но Виктор Александрович, согласитесь, что способность видеть будущее трудно назвать нормальным.

– В истории существовали провидцы, известные всему Миру. Я вам на вскидку могу назвать не менее десятка имён, начиная с Дельфийского Оракула и кончая Вангой. Нет, я ни в коем случае не ставлю себя в один ряд с этими легендарными личностями, – Ильин выставил ладони вперёд, – я могу видеть только очень близкое будущее. Минут на пятнадцать-двадцать вперёд. Вот сейчас, например, зайдёт медсестра, зовут Аллой, и спросит у вас, можно ли пациента Фирстова отпустить на выходные домой.

В дверь осторожно постучали. В приоткрывшуюся дверь показалась головы медсестры. Звали её действительно Аллой:

– Сергей Владимирович, Фирстова отпускать домой на выходные?

Неотрывно глядя на сидящего перед ним пациента, Воронов кивнул головой: «Отпускайте».

– Виктор Александрович, это – какой-то фокус?

– Что, доктор, трудно сразу поверить в реальность происходящего? Я вас прекрасно понимаю – взрослый человек, да к тому же – психиатр, который видел сотни пациентов, заявляющих о своих мнимых способностях.

Утверждения Ильина, на первый взгляд, выглядели абсурдно, и всё же там имелось нечто… особенное и настоящее. Воронов это чувствовал…

– Ладно, предположим, что это – правда, – Воронов откинулся на спинку кресла. – Вы постоянно видите будущее?

– Могу постоянно, но это очень сильно выматывает. Пользуюсь этой способностью только в крайних случаях. Да и не стараюсь их афишировать. Я ведь из-за этого развёлся с первой женой. Когда женился во второй раз, пытался это скрывать. Но всё равно пару раз «прокололся». Кстати, как и все экстрасенсы, я способен видеть ауру человека. Вот у вас, например, – Глаза Ильина чуть заметно потемнели, – у Вас… нет… ауры…

Он снял очки и задумчиво посмотрел в окно.

– А у каждого человека обязательно должна быть аура? – вывел его из этого состояния Воронов.

Ильин надел очки и повернулся:

– У каждого. Это – отражение его души и эмоционального состояния человека.

– Хотите сказать, что у меня нет души?

– Извините, Сергей Владимирович, я неправильно выразился. У Вас нет ауры в общепринятом понятии. Вокруг вас – какое-то марево, искажающее предметы позади. Первый раз с таким встречаюсь. Да никогда и не слышал о подобном.

– Скажите, Виктор Александрович, Вы что-нибудь чувствуете, когда используете свой Дар?

– Возникает тепло во всем теле. Затем, я вижу будущее, как уже случившееся. Из-за чего, собственно и возникают периодические «проколы».

* * *

Целую неделю Воронов подолгу беседовал с Ильиным, убедившись, наконец, что с психикой у того всё нормально. При выписке, уже уходя, Виктор остановился в дверях:

– Доктор, не хотите посетить наше собрание? Когда я рассказал коллегам о Вашей ауре, все были буквально шокированы. Я вас очень прошу, не сочтите за труд.

Воронов некоторое время помолчал, затем посмотрел на Ильина:

– Хорошо. Но при одном условии.

– И каком же?!

– Вы все пройдёте амбулаторно обследования, которые я вам назначу. Все расходы я оплачу.

– Я не могу решать за всех.

– Ну, вот, когда решите, – Воронов встал и пожал руку Ильину, – тогда и звоните.

Он позвонил через неделю:

– Сергей Владимирович, у Вас есть какие-либо дела на сегодняшний вечер?

– Особых нет. Хотите пригласить меня на собрание?

– Именно так.

– Обследование все согласились пройти?

– Сначала категорически отказались, но, в итоге, желание увидеть Вас победило.

* * *

В кафе Сергей пришёл к точно назначенному сроку, но все уже собрались, с нетерпением ожидая его прихода. В полутёмном помещении стояли полукругом стулья. И один – по центру. Воронов поздоровался со всеми и уселся на него. Окружающие стали внимательно его рассматривать. Некоторые использовали специальные аппараты и камеры. Наконец, один из экстрасенсов, мужчина лет пятидесяти, в синем костюме, встал и подошёл к Сергею. Проведя ладонями над его головой, а затем – и над всем телом, хмыкнул, и повернулся к остальным, разведя руками:

– Ничего не понимаю. Или мы видим призрак, или у этого товарища просто нет души.

– Вы неправы, Аркадий Кузьмич, – заступился за Сергея Ильин, – аура есть, просто необычная.

– А я лично никакой ауры вообще не вижу! – заявила молодая женщина в элегантном сером платье. – Вдруг этот господин – антихрист?! Почему бы нам не побрызгать на него «святой водой»? – она достала из сумочки пол-литровую пластиковую бутылочку.

– Да вы с ума сошли, Эллочка! – возмутился Ильин. – У вас и раньше были проблемы с видением ауры, а эту вообще трудно рассмотреть!

– Друзья, – Сергей встал со стула, – не надо спорить. Если гражданке не терпеться меня чем-либо окропить – я не против. Простите, Элла, – подошёл он к ней, – вода питьевая, без каких-либо примесей?

– Питьевая. Только учтите – освящённая. Трижды!

Воронов забрал у неё бутылку и осушил до дна:

– Как видите, я не задымился и, – он раздвинул ноги, глядя вниз, – нигде не протекло, ничего капает.

Все как-то облегчённо рассмеялись. Затем по очереди стали подходить к Воронову, рассматривая его со всех сторон. Когда всё это закончилось Сергей поднял руку, требуя внимания:

– Я добросовестно и стойко выполнил своё обещание. Надеюсь, что обещание данное вами, вы так же выполните.

Проведённое исследование не дало никаких результатов. При сканировании мозга Сергей надеялся увидеть какие-либо характерные изменения. Ни гипоталамус, ни гипофиз изменены не были. Не было и никаких инородных образований. Анализы у всех были в пределах нормы. Единственно, что было для всех одинаково, это появление тепла в теле при применении Дара. Из чего Воронов сделал вывод, что источник экстрасенсорных способностей находился в нём. Вот только доказать это было… просто невозможно.

* * *

Через месяц Воронов уехал отдыхать на Крит. Первые несколько дней он занимался своим любимым занятием – дайвингом. Подводный мир завораживал своими красками и разнообразием. Зависая на поверхности, Сергей испытывал ощущение полёта.

Решив разнообразить свой отдых, он записался на экскурсию к Кносскому Дворцу. Проводилась она ближе к вечеру, после отступления полуденной жары. Но останки самого дворца продолжали дышать зноем. Гречанка, в лёгком голубом сарафане, с еле заметным акцентом, подробно рассказывала о назначении различных помещений и утвари. Показала многочисленные переходы, часто заканчивающиеся тупиками. За что, собственно, сам дворец, творение Дедала, и прозвали Лабиринтом, просветила экскурсовод. Также она сообщила, что раскопки ещё не закончены – под Дворцом обнаружена обширная сеть подземелий, назначение которых неизвестно.

После экскурсии Сергей решил пройтись вдоль торговых рядов, стоящих около дороги, прикрытых от солнца разноцветными плотными тентами.

Возле одного из прилавка лежала рыжая кудлатая собачонка, от жары высунув язык и тяжело дыша. Воронову сделалось жаль бедолагу. Вроде хозяйская псина, а тощая, как бездомная дворняжка.

Хозяин сидел в плетённом кресле, в тени тента. Из-под панамки виднелись вьющиеся седые волосы. Крупное, испещрённое морщинами лицо, покрывала трёхдневная щетина. Когда-то красная футболка, от времени, солнца и пота, приобретшая грязно-жёлто-оранжевый оттенок, наполовину прикрывала громадный волосатый живот, на котором грек сложил свои короткопалые руки. Довершали его одеяние растянутые джинсы и сандалии на голую ногу. Прикрыв глаза, торговец смотрел на проходящих туристов.

Воронов стал рассматривать поделки местных мастеров. На покрытой циновкой поверхности лежали множество кулонов и браслетов из полудрагоценных камней. Композиции из раковин украшали тусклые корявые жемчужины. Отдельной группой находились чеканные медные блюда и высокие кувшины с тонкими шейками, покрытые затейливым орнаментом. Возле них лежала большая толстая книга, в красно-коричневом переплёте. Кое кто из покупателей брал эту книгу в руки, листал, но, не проявив к ней особого интереса, откладывал в сторону. Хозяин прилавка смотрел на них с плохо скрываемой усмешкой, обнажая при этом на удивление ровные зубы.

Воронов также взял фолиант и стал рассматривать. На бархатистом на ощупь переплёте, источающий острый пряный аромат специй, с двух сторон был вытеснен круглый рисунок: уроборос – змей, кусающий себя за хвост, внутри него – атакующая огромная птица, похожая на орла. Раскрыв книгу, Сергей перелистывал листы из неизвестного, похожего на тонкий пластик, материала. Перевернув очередной лист, Сергей замер, его сердце учащённо забилось, широко раскрытые глаза смотрели на рисунок, изображающий человеческое тело, на котором были в разноцветии нарисованы все известные системы. Но… была так же ещё одна, выделенная огненно-красном. Причём в той же книге были рисунки животных и растений. С системой, также раскрашенной огненно-красной краской…

– «Так вот же оно… подтверждение, что энергосистема – не плод моей фантазии», – руки Сергея мелко вздрагивали.

Но больше всего Воронова поразил рисунок Земного шара, пронизанного нитями того же цвета, фонтанами, вырывающимися на поверхность в нескольких местах. Комментарии к рисункам были сделаны на неизвестном языке, причудливым изящным шрифтом. Подобный шрифт он видел на некоторых стенах Кносского Дворца. Сергей посмотрел на последнею страницу – никаких сведений об издателе, хотя шрифт явно нерукописный…

Среди других вещей, лежащих на прилавке, книга смотрелась странно, чужеродно.

– Уважаемый, – обратился Воронов к греку, – Вы не скажите мне, откуда у вас эта книга?

Тот, глядя в сторону, равнодушно ответил на ломанном английском:

– Зачем иноземцу эта никчёмная вещь? На прилавке много других товаров. Выбирай, что понравится. Незадорого отдам.

– Меня интересует именно эта книга. Я могу её купить?

– В ней нет для тебя никакой ценности. Это – наша семейная реликвия, память о моём предке.

– Что же Вы свою реликвию выставляете на продажу?

Грек кинул в рот шепотку чего-то неизвестного и стал жевать, рассматривая облака. Затем, сплюнув зеленоватую жижу, лениво повернулся к Сергею:

– Зачем тебе эта книга?

– Здесь нарисованы энергетические системы всего живого, – неожиданно для себя выдал Сергей.

Торговец вздохнул, и встал, вытерая потный лоб платком:

– Никогда не верил, что за ней кто-то придёт… Давно, очень давно, меня ещё и на свете не было, в лавку к отцу моего отца зашёл высокий человек, одетый в серую рясу. Глубокий капюшон закрывал лицо. Возраст определить было невозможно, но голос был довольно молодым. В одной руке у монаха был витой посох, с навершием из огромного камня, светящегося изнутри. В другой – эта самая книга. Он протянул её моему деду, и велел отдать книгу тому, кто поймёт, о чём она. В уплату высыпал перед ним целую пригоршню золотых монет. Но я считал, что это всё – сказки. Дед любил их мне рассказывать, когда я был ребёнком… Если хочешь, можешь забрать эту книгу, – он протянул фолиант.

Воронов прижал его к себе:

– Сколько я вам за неё должен?

– А сколько не жалко, – хитро щурясь, ответил продавец.

Сергей высыпал перед греком всё содержимое своего кошелька:

– К сожалению, это всё, что у меня сейчас есть…

Грек покопался в высыпанной перед ним куче монет, выбрал самую мелкую:

– Мы в расчёте. Пусть она принесёт тебе удачу, иноземец.

Когда на одной из конференций Сергей высказал мысль об энергосистеме одному из светил от психиатрии, то был высмеян:

– Фантастики, молодой человек, начитались…

Больше своими идеями он ни с кем не делился. Но исследования продолжал. В этом ему активно помогал Ильин Виктор, также увлёкшийся этой проблемой. Но потом они всем составом уехали в экспедицию на Урал, где откапали какой-то артефакт. Работа притормозилась…