Текст книги "Курс новой истории"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

II. ВОЙНЫ ФРАНЦИИ С ИСПАНИЕЮ И ГОЛЛАНДИЕЮ. – ЗАХВАТЫ В ГЕРМАНИИ. – ИЗГНАНИЕ СТЮАРТОВ ИЗ АНГЛИИ. – ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ПРОТЕСТАНТОВ ВО ФРАНЦИИ. – СМЕРТЬ КОЛЬБЕРА – МЕНТЕНОН. – УНИЧТОЖЕНИЕ НАНТСКОГО ЭДИКТА. – СТОЛКНОВЕНИЕ ЛЮДОВИКА XIV С ПАПОЮ. – БОССЮЭТ И ФЕНЕЛОН. – ПЕЧАЛЬНОЕ ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ ФРАНЦИИ В КОНЦЕ XVII ВЕКА. – ВЕЛИКИЙ СОЮЗ ПРОТИВ НЕЕ. – РИСВИКСКИЙ МИР

Мы видели средства Людовика XIV и видели, что слабость соседних государств влекла славолюбивого короля воспользоваться своими средствами для расширения границ Франции, для приобретения первенствующего, заправляющего значения в Европе, игемонии. Мы видели, что еще при Мазарини в Германии образовался Рейнский союз, в котором Франция имела заправляющее значение. В 1664 году союз распространился присоединением к нему Вюртемберга, Дармштадта, Пфальц-Цвейбрикена, Базеля, и хотя впоследствии союз рушился, но это не уменьшило влияния Франции в Германии; деньги были главным проводником этого влияния: и знаменитый курфюрст Бранденбургский, великий курфюрст Фридрих Вильгельм, брал французские деньги, саксонский курфюрст Иоган Георг II за 200 000 талеров, получаемых ежегодно от Людовика XIV, обязался на сеймах подавать всегда голос за Францию.

Германия, таким образом, не могла представить препятствий для осуществления честолюбивых замыслов; еще менее могла представить их Испания, и на нее-то молодой французский король прежде всего должен был обратить свое внимание, ибо ее провинции, прилегавшие к Франции с северо-востока, представляли легкую и богатую добычу. Но покушения со стороны Франции на южные, испанские Нидерланды должны были встревожить Нидерланды северные, или Голландскую республику. Эта маленькая, но цветущая республика господствовала на морях, славилась громадным богатством, которое давало ей важное значение в европейских делах; она смело мерялась силами в морских битвах с своею соперницею Англиею; но положение обеих морских держав было далеко не одинаково выгодное. Англия была отделена морем от европейского материка и, не боясь ниоткуда нападения, могла спокойно развивать свои морские (илы, свою промышленность, формы своего правления, тогда как Голландия, завоевав свою область у моря, была прислонена к континенту, легко подвергалась нападениям сильнейших государств. Вследствие этого двойственного положения Голландии, с одной стороны, как державы морской, занятой преимущественно промышленными и торговыми предприятиями, а с другой стороны, как державы все же континентальной, обязанной заботиться о средствах защиты, – вследствие этого двойственного положения в Голландии боролись две партии: республиканская, члены которой ревниво берегли свою свободу и поэтому больше всего боялись сухопутной войны, войска, полководцы, и партия штат-галтерская, или оранская, приверженная к потомству Вильгельма Молчаливого, которое постоянно давало Голландии вождей для ее защиты в опасное время.

Главою республиканской партии в описываемую эпоху был самый видный в семи соединенных провинциях человек, пенсионарий Голландии Иоанн де Витт: так как Голландия занимала первенствующее положение среди других провинций, то ее пенсионарий, заправлявший иностранными делами, имел решительное влияние на дела штатов. Личные достоинства де Витта давали ему право на первое место; он был отлично образован и учен (был знаменит как математик), отличался нравственною чистотою, необыкновенною простотою жизни: первый человек в самом богатом тогда государстве жил в маленьком доме, вся прислуга состояла из лакея и кухарки; в тогдашнем обществе, находившемся под влиянием классического образования, де Витт представлялся гражданином лучших времен античного мира, и легко понять, как это представление помогало ему быть во главе республиканской партии, боровшейся с государскими стремлениями оранской, княжеской партии. Де Витт добился того, что ему было поручено воспитание малолетнего Вильгельма, единственного представителя знаменитого оранского дома; де Витт дал Вильгельму отличное образование, но республиканцем его не сделал.

Де Витт с своею партиею находился в описываемое время в крайне затруднительном и опасном положении: по своему промышленному и торговому характеру республика Соединенных Штатов необходимо сталкивалась с Англиею, быстро стремившеюся ко владычеству на морях и в мире промышленном; соперничество, ненависть между двумя торговыми государствами необходимо вели к ожесточенным войнам, что, разумеется, было как нельзя выгоднее для Франции. Говоря о царствовании Карла II в Англии, мы уже упоминали о войнах ее с Голландией), ведшихся с переменным счастием. Республиканская партия в Соединенных Штатах не боялась этих морских войн, имевших притом ясный, определенный смысл – поддержку своего могущества на море; тем более она боялась сухопутной войны, бесцельной, разорительной, опасной по неимению своего сухопутного войска и по тому значению, какое мог получить полководец. Вот почему республиканская партия должна была стараться жить в мире с могущественною Францией и искать ее союза; но с Франциею вследствие ее честолюбивых стремлений долго нажить в мире было нельзя; нужно было ставить против нее оплот посредством союзов слабейших держав, и прежде всего посредством неестественного союза Голландии с Англиею. Этого де Витт с своею партиею сделать не мог; могла сделать это только оранская партия, если бы получила сильного личными средствами представителя.

В то время как Англия и Голландия тратили свои силы в жестокой борьбе, в то время как Голландия на сухом пути не могла собственными средствами отбиться даже от ничтожного войска мюнстерского епископа, Людовик XIV создавал сильное войско и флот, Кольбер давал ему финансовые средства и стремился к тому, чтобы сделать Францию морскою державою и соединить с могуществом сухопутным сильное развитие промышленное и торговое. Наконец, бесплодная борьба, стоившая Голландии четыре с половиною миллиона гульденов, наскучила обеим сторонам, и в 1667 году Англия и Соединенные Штаты заключили мир в Бреде. Но в том же году началась война у Франции с Испаниею движением французских войск на испанские Нидерланды. Людовик начал войну по праву сильного, но придуман был благовидный предлог: мы знаем, что Людовик был женат на испанской принцессе, дочери Филиппа IV от первого брака, причем она отказалась от всех претензий на испанские земли; но теперь Людовик объявил, что жена его имеет право на известную часть Нидерландов и Фландрии на основании какого-то местного, брабантского обычая, соблюдавшегося при наследовании частных людей. Секретарь Тюренна Дюган написал «Трактат о правах французской королевы на различные области испанской монархии». Трактат оканчивался словами: «Король уверен, что эти народы (жители Бельгии) не забудут, что французский король был их прирожденным государем, когда еще кастильских королей не существовало, и что они пожелают возвратиться в недра древнего отечества».

Опасаться сильного противодействия со стороны Испании Людовик не мог: здесь по смерти Филиппа IV, умершего в 1665 году, вступил на престол сын его, Карл II, болезненный, полумертвый ребенок, именем которого управляла мать его, королева Мария Анна, дочь германского императора Фердинанда III; правительница находилась совершенно под влиянием своего духовника, немца Нитарда, который не имел правительственных способностей и руководился только своими частными интересами. Благодаря такому положению дел Испания была беззащитна; с востока Людовик XIV был обеспечен Рейнским союзом; Голландия и Англия, хотя и примиренные, но отдыхавшие после тяжкой войны и слабые своими сухопутными средствами, не могли возбудить никакого опасения. Французское войско под начальством Тюренна начало забирать города, на которые была объявлена претензия по «дореволюционному праву», как называлось мнимое право французской королевы на наследство после отца; сам Людовик находился при войске, чтоб играть роль завоевателя, так привлекательную для французов; но Людовик, выставляя права своей жены, называл поход в Нидерланды не иначе как путешествием.

Успехи Людовика, разумеется, должны были сильно встревожить Англию и Голландию; английский король Карл II и де Витт поневоле должны были вмешаться в дело и заступиться за беззащитную Испанию. Сперва хотели они достигнуть своей цели дипломатическим путем; но завоеватели, пока не истощатся, не любят слушать представления слабых. Французы продолжали свои завоевания, и надобно было приняться за обычное средство европейской политики: поддержать равновесие союзом слабых против сильного. Благодаря стараниям английского дипломата Темпля в начале 1668 года заключен был союз между Англиею и Голландиею, к которому пристала и Швеция, отчего союз носит название Тройного (Triple-alliance); союзники решили уладить дело так, что Испания должна сделать некоторые уступки Франции, а последняя должна ими ограничиться и прекратить войну; в противном случае союзники вооружались. Разумеется, морские державы не могли вести сухопутной войны, а должна была вести ее Швеция, получавшая большие субсидии. Союз достиг своей цели: в апреле того же года Людовик заключил в С.-Жермене мир с Испаниею, по которому получил двенадцать из завоеванных им городов с округами; с Англиею, Голландией) и Швециею Франция немного спустя заключила мир в Ахене; с императором Леопольдом заключен был секретный договор, по которому Людовик и Леопольд, как женатые на родных сестрах, испанских принцессах, в случае смерти Карла делили между собою испанские владения.

Сильный завоеватель был сдержан союзом слабых, следовательно, политика его должна была состоять в том, чтобы расстраивать эти союзы и предупреждать их образование. Людовик видел, что на континенте опаснее всех держав для него Голландия не по военным своим средствам, но по богатству, которое давало ей возможность составлять союзы против Франции, давать большие субсидии бедным и жадным правительствам, покупать чужое войско; золото доказало, что может успешно бороться против меча: отсюда сильное желание Людовика сокрушить прежде всего Голландию, порвать этот узел союзов против Франции, усмирить дерзких торгашей, лавочников, которые осмеливаются мешать замыслам великого короля, и тогда эти замыслы осуществятся беспрепятственно. Де Витт, занятый преимущественно внутреннею борьбою своей партии с оранцами, считавший последних опаснее французов, не сделал Тройного союза постоянным после Ахенского мира. Этим воспользовался Людовик, чтоб уничтожить возможность будущего союза в преднамеренной им войне с Голландиею. Отвлечь Англию было нетрудно: король Карл II и его партия питали сильное сочувствие к Франции, ибо от нее одной могли ожидать деятельной помощи для усиления своей власти на счет парламента и для введения католицизма, что и было обещано Людовиком; со стороны последнего не были пощажены никакие средства для упрочения союза с английским королем: ко двору его была отправлена девица Керуай, которая должна была овладеть Карлом II и привязать его к французской политике; Керуай, впоследствии герцогиця Портсмутская, отлично исполнила свое поручение.

В Швеции бедная аристократия не могла устоять от искушения при виде французских денег, и в апреле 1672 года был заключен договор между Франциею и Швециею, по которому вторая обязалась в продолжение трех лет вести войну с теми из немецких князей, которые подадут помощь Голландии во время войны ее с Франциею: договор был направлен прямо против курфюрста Бранденбургского. Французские деньги имели силу и при дворе германского императора. Министры Леопольда I (Лобкович, Ауерсберг и Ламберг) успели уговорить этого слабого государя заключить тайный договор с Франциею, по которому он обязался не помогать ни Англии, ни Швеции, ни Голландии в случае войны их с Людовиком. Заключены были союзы с Ганновером, Оснабрюком, Кельном и Мюнстером.

Таким образом Голландия была окружена цепью французских союзов; где не действовали деньги или где французским деньгам противодействовали голландские, там Людовик бесцеремонно употреблял силу: так, герцог Франц Лотарингский обязался было составить войско для Голландии, но французское войско явилось в Лотарингию и заняло страну; герцог принужден был бежать. Людовик попробовал действовать деньгами и в самой Голландии, предложив де Витту сто тысяч гульденов, но предложение было отвергнуто. Де Витт находился в самом затруднительном положении. Страшная опасность, которая, видимо, грозила Голландии от Франции, слабость, бессоюзие Штатов необходимо поднимали оранскую партию, которая требовала назначения молодого принца Вильгельма III штатгалтером с целью создания внутренних средств защиты. Республиканская партия по обстоятельствам не могла прямо воспрепятствовать этому и мешала только косвенно, возражала, что Вильгельм не достиг еще полных двадцати двух лет, требуемых законом для штатгалтерской должности; потом тянули время при составлении инструкции штатгалтеру, которого власть старались как можно более ограничить; наконец, тянули переговоры с курфюрстом Бранденбургским, который предлагал войско за субсидию: республиканская партия боялась родства курфюрста с принцем Оранским. А между тем в апреле 1672 года король французский и английский объявили войну Штатам – под предлогом каких-то оскорблений, которых долго сносить будто бы не было для них возможности.

Вслед за объявлением войны 120 000 французского войска явилось на Рейне и Маасе, и вели это войско Тюренн и Конде; при войске же находились военный министр Лювуа и знаменитый строитель и разрушитель крепостей Вобан; завоеватель – Людовик, – разумеется, был тут же. Французы без сопротивления занимали провинции Соединенных Штатов, проникали в Голландию, и здесь республиканская партия решилась купить необходимый ей мир деньгами и пожертвованием крепостей; но завоеватель предложил такие тяжкие условия, что голландцы должны были предпочесть им самые отчаянные меры для защиты. При этом вражда партий разыгралась кровавою игрою; оранская партия как партия войны взяла теперь верх; принц Вильгельм провозглашен был штатгалтером и генерал-капитаном. Амстердамцы с чрезвычайными усилиями отлично укрепили свой город, грозили, прорвавши плотины, затопить всю окрестную страну и решились скорее сесть на корабли и переселиться в Батавию, чем подчиниться французским требованиям. Но торжествующая партия хотела прежде всего избавиться от главы противной партии Иоанна де Витта и брата его, адмирала Корнелия. На Иоанна напали четверо убийц, но он успел спастись от них, отделавшись ранами; потом его обвинили в казнокрадстве, но человеку, знаменитому своим бескорыстием, легко было оправдаться; тогда нашелся доносчик, который показал, что Корнелий де Витт подговаривал его убить принца Вильгельма; Корнелия подвергли пытке, он выдержал ее, не повинившись; осудить его было нельзя, но толпа разъяренной черни день и ночь окружала его темницу, требуя своей жертвы, и жертва была выдана, и не одна: обманом был привлечен к-брату в темницу Иоанн де Витт, обоих вывели к народу, и обоих растерзал народ. Принц Вильгельм запятнал себя раздачею наград убийцам.

Между тем война начала принимать благоприятный для Штатов оборот: курфюрст Бранденбургский заключил с ними союз, уговорил приступить к нему и императора, так что Людовик XIV должен был отделить часть своего войска для действия в Германии; Испания также пристала к союзу. Голландцы исполнили свои угрозы, открыли шлюзы и затопили окрестную страну, не обращая внимания на страшные убытки, причиненные этим потопом. Принц Вильгельм Оранский, ободренный особенно тем, что при французском войске, оставленном в Нидерландах, не было более ни Конде, ни Тюренна, предпринял наступательное движение. Но если дела пошли дурно для французов в Нидерландах, то они могли с успехом действовать в Германии благодаря слабости тамошних мелких владельцев, сеймовым проволочкам и продажности австрийских министров. В 1674 году принц Оранский, провозглашенный наследственным штатгалтером в Голландии, Зеландии и Утрехте, решился померяться с великим Конде; начальствуя императорским, испанским и голландским войсками, он встретился с французами при деревне Сенефе (недалеко от Лувэна). Страшная резня кончилась только с истощением сил у обеих сторон; французы приписали победу себе. Решительнее была победа Тюренна над императорскими войсками при Зинсгейме, после которой победитель варварским образом опустошил Пфальц, процветавший под правлением курфюрста Карла Людвига; курфюрст в отчаянии вызвал Тюренна на поединок, но получил уклончивый ответ. Бранденбургские войска под предводительством самого великого курфюрста Фридриха Вильгельма в соединении с императорскими перешли на левый берег Рейна, но несогласие между союзниками дало возможность Тюренну одержать еще несколько побед и заставить неприятеля перебраться на правый берег Рейна.

В 1675 году великий курфюрст должен был оставить Западную Германию и спешить на защиту своих владений, в которые вторглись шведы, союзники Франции. Он напал на превосходного числом неприятеля при Фербеллине и одержал блистательную победу, после которой шведское войско рассеялось; в том же году французы потеряли Тюренна, убитого при Засбахе в сражении с императорскими войсками. Но у Людовика XIV остались еще люди и средства, и Вильгельм Оранский терпел постоянные неудачи в битвах с французами, которые овладели Валансьеном, Камбрэ, С.-Омером. «Принц Оранский, – говорили остряки, – может хвастаться, что в такие молодые лета ни один генерал не снял столько осад и не проиграл столько битв, как он». Молодой Вильгельм совершенно напоминал собою своего знаменитого предка Вильгельма Молчаливого; так же не отличаясь блестящими способностями, он брал спокойствием, холодностию, скрытностию, ровностию духа в беде и удаче, что помогало ему после поражения являться снова на сцену с новыми средствами и внушать к себе полное доверие в людях, которые поручали ему свою судьбу.

Несмотря на свои неудачи, молодой Вильгельм Оранский желал продолжения войны, которая поддерживала его власть, делала ее необходимою; но он должен был уступить общему требованию, требованию мира; соединенные провинции принесли всевозможные жертвы; их торговля терпела страшный ущерб, особенно от французских корсаров. Людовик XIV, также не хотевший мира, принужден был приступить к соглашениям благодаря отпадению Англии, которая в начале 1674 года заключила отдельный мир с Голландиею; мало того, Вильгельм Оранский обручился с племянницею английского короля Мариею, дочерью герцога Йоркского, и в начале 1678 года заключен был оборонительный союз между Англиею и Соединенными Штатами.

Людовик спешил новыми завоеваниями в беззащитных испанских Нидерландах приобрести выгоднейшие мирные условия: его войско овладело Тентом и Ипром; с другой стороны, он был в сношениях с республиканскою партиею в Соединенных Штатах, которая боялась чрезвычайного усиления власти штатгалтера, особенно была напугана браком Вильгельма на английской принцессе и потому желала как можно скорее заключить мир с Франциею. Мир был наконец заключен в Нимвегене в 1678 году Франциею, Голландиею и Испаниею; все выгоды получили сильные державы – Франция и Голландия, все нерыгоды пали на долю слабой Испании: Голландия получила назад все города и земли, за пятые французами, Испания должна была уступить Франции Франш-Контэ, Валансьенн, Камбрэ, С.-Омер, Иперн и несколько других менее значительных городов. После этого империя не могла долго бороться с Франциею, несмотря на успех курфюрста Бранденбургского и союзницы его Дании против шведов, союзников Франции: курфюрст и датский король должны были исполнить требования Людовика XIV возвратить шведам все у них завоеванное.

Таким образом, несмотря на сильный, по-видимому, союз против Франции, ее король вышел из войны со славою и добычею; пример Швеции показывал, что с могущественным королем французским выгодно быть в союзе: союзник его ничего не потеряет, несмотря на все неудачи; унизительное положение Бранденбурга и Дании, обязанных выйти из войны ни с чем, несмотря на все удачи, показывало, как опасно идти наперекор великому королю. Но за видимое могущество и славу своего короля Франция уже начинала дорого платить: финансы ее истощались; что всего важнее, она теряла людей, которые давали ей победы и давали средства к победам, которых великий король не умел заменить другими равными им; все блистательные успехи он начинает приписывать себе, начинает считать себя выше всех по способностям, гонит неприятную мысль, что он может нуждаться в людях самостоятельных, получивших дарования «Божиею милостию», окружает себя слепыми орудиями, не имеющими своей мысли и воли, людьми, обязанными всем только «королевской милости».

Сходят со сцены Тюренн, Конде – и не заменяются. Умирает Кольбер и умирает в горе от немилости королевской. Для голландской войны Кольбер должен был приготовить 45 миллионов. Средствами, соответствовавшими его системе, например, уменьшением числа чиновников и т. п., Кольбер не мог этого сделать и должен был прибегнуть к отчуждению государственных имуществ; Кольбер не хотел (дышать о займах, но соперник его Лювуа осилил, и назначен был заем. «Итак, дорога к займам открыта, – сказал Кольбер. – Какое же теперь останется средство остановить короля в его издержках? По заключении займов понадобятся налоги для их выплачивания, и если займы не будут иметь границ, то и налоги также не будут их иметь». Война разгорелась; королю внушают, что для ведения ее с успехом надобен чрезвычайный расход в 60 миллионов ежегодно. «Неоткуда взять столько денег!» – с ужасом говорит Кольбер. «Подумайте, – отвечает король, – есть человек, который возьмется достать эту сумму, если вы отказываетесь».

Жестокое слово произвело желанное действие: Кольбер не отказался и стал думать, но эта дума провела глубокие морщины на его челе, которое потом не разглаживалось более. До сих пор он садился за работу с веселым лицом, потирая руки от удовольствия; до сих пор он был доступен, быстр в исполнении: с этих пор он стал мрачен, недоступен, нерешителен, начал садиться за рабочий стол не иначе как с озабоченным лицом, со вздохами. Надобно было приниматься за старину, за чрезвычайные средства: восстановлены были для продажи упраздненные должности по юстиции и по финансовому управлению, учреждены новые, в высших судебных палатах увеличено число членов, проданы привилегии на продажу известных товаров, продано некоторым лицам право освобождения от податей; но от этих продаж, от стеснений, которые начинает претерпевать народ, уменьшаются доходы, – следовательно, надобно увеличить подати, надобно прибегнуть к ненавистному для Кольбера займу. Он учреждает ссудную кассу, куда частные люди могут помещать свои деньги за пять процентов и с правом брать всю сумму назад, когда захотят. Увеличена была пошлина на соль; табак сделан монополиею; гербовая бумага, введенная при Мазарини и потом уничтоженная, восстановлена, причем нельзя было писать на листе больше положенного числа строк; наложена пошлина с клейма оловянной посуды, употребляемой в простонародье. Но все эти меры могут возбудить сопротивление в парламенте. В 1673 году вышел манифест, в котором король повелевал парламенту вносить беспрекословно в реестр все указы с правом делать после свои представления королю насчет неудобства этих указов, которые между тем уже получили силу закона.

Парламент замолчал, но восстание вспыхнуло в Бордо, клейменая оловянная посуда полетела в воду, дома финансовых чиновников разграблены, советники парламента умерщвлены; в Ренне склады гербовой бумаги и табак были разграблены, причем дело не обошлось без кровопролития; в Бретани толпы вооруженных крестьян преследовали финансовых чиновников и дворян, замки горели, и владельцы их висели на колокольнях; заводчики смуты в Бордо сносились с голландцами, звали их на помощь. Волнения в Бордо Были усмирены сильными средствами; войска правительства гак вели себя в этом городе, что лучшие жители покинули (мои торговля надолго упала; в Бретани виднелись повсюду виселицы и колеса; из Ренна были выгнаны все жители целой большой улицы. Но королевские экзекуции не уничтожили причину волнений: в 1675 году губернатор Дофинэ писал Кольберу, что торговля совершенно остановилась в его провинции и что большая часть жителей должна была питаться зимою хлебом из желудей и корней, а весною есть траву и древесную кору. С начала войны арендная плата за земли уменьшилась наполовину; крестьянские избы поражали путешественника своим печальным видом, да и замки мелкого дворянства не отличались роскошью.

Наконец война прекратилась; Кольбер уже хлопотал, как бы восстановить народное благосостояние, уменьшить налоги, поддержать кредит; он представляет королю необходимость уменьшить расходы, король соглашается, постановлено ограничить расходы 78 миллионами, и, несмотря на то, в 1680 году издержано 90 миллионов, только двумя миллионами меньше, чем в 1679-м. Все же меньше, но в 1682 году издерживается 100 миллионов – во время мира! На что же идут теперь деньги? Строили Версаль, новую резиденцию короля, которому не нравился Париж. Были другие постройки, на которые не менее жаловался Кольбер: знаменитый Вобан построил и перестроил триста крепостей. Укреплялись границы государства со всех сторон, но откуда могущественнейший из государей Европы мог ожидать нападения? Но одно государство порознь не в состоянии предпринять наступательное движение на Францию, разве составится новый, более могущественный союз; но для этого Франции должно предпринять наступательное движение и заставить слабых соединиться для отпора. Людовик действительно не намерен прекратить наступательное движение, удержаться от захвата чужих земель. Он расширил свои владения на счет слабой Испании; теперь хочет расширить их на счет слабой Германии, сделать завоевания без войны: он учреждает на северо-востоке со стороны Германии в парламенте Мецком и верховном совете Эльзасском в Безансоне так называемые Камеры Соединения (Chambres de Reunion), которые должны были отыскать и присоединить к Франции все земли, когда-либо зависевшие от Эльзаса и трех епископов (Меца, Тула и Верденя).

Приводим пример, как действовали Камеры Соединения: несколько городов и деревень было присоединено к Франции на том основании, что они некогда зависели от монастыря Вейсенбургского, основанного королем Дагобером, и не могли быть отчуждены, говорили французские юристы, потому что церковные имущества неотчуждимы. Притянуто было и герцогство Цвейбрикенское, принадлежавшее шведскому королю; от Карла XI потребовали, чтоб он дал Людовику XIV вассальную присягу за это герцогство; тот не согласился, тогда Людовик конфисковал Цвейбрикен и отдал его в вассальское владение князю Биркенфельдскому; герцог Виртембергский, город Страсбург стали вассалами французского короля по землям, притянутым к Франции Камерами Соединения. И сам Страсбург, обхваченный французскими владениями, не долго мог сохранять свою независимость как вольный немецкий город: он составлял предмет давнишнего желания Франции, которая без Страсбурга не могла быть покойна относительно Рейна и Эльзаса. Положение между Францией и Германией повело в этом вольном городе к образованию двух партий: французско-католической и немецко-протестантской.

Перевес Франции в Европе после Нимвегенского мира, естественно, дал перевес французской партии в Страсбурге и облегчил Людовику XIV присоединение этого важного города. Ночью в конце сентября 1681 года французское войско явилось под городом, начальство которого получило приглашение признать Людовика XIV своим государем, «потому что Камера Соединения подчинила королю весь Эльзас, а Страсбург составляет часть последнего». Крики незначительного меньшинства, требовавшего сопротивления, были и глушены благоразумным большинством, которое считало сопротивление бесполезным. Страсбург был присоединен к Франции, и великий король с торжеством въехал в город, овладение которым не стоило ему ни одного выстрела. Страсбургский епископ приветствовал его словами Симеона: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко!» Радость прелата была искренняя: до сих пор он жил вне города, а теперь переехал в Страсбург и начал служить в знаменитом соборе, отнятом у протестантов. На юге герцог Мантуанский сдал французам крепость Казале, и таким образом Людовик получил ключ к Милану, к итальянским владениям Испании.

Как же смотрели в Европе на эти завоевания во время мира? Волнение было сильное. Германия, где при недостатке политической деятельности начала сильно развиваться деятельность научная, наблюдение за политическими явлениями издалека и свысока, соображения по поводу их и многообразные разносторонние рассуждения, часто переходившие во многоглаголание и многописание, – Германия подняла тревогу насчет готовящейся всемирной монархии, выпустила множество исторических диссертаций, полемических трактатов, памфлетов и пасквилей. Но это умственное возбуждение не могло иметь важных последствий при отсутствии политического единства и происходившей отсюда слабости Германии. Император был занят турецкими отношениями, у него было много дела на Дунае, и потому он не мог обращать надлежащее внимание на то, что делалось на Рейне; значительнейший из владельцев немецких, особенно по личным средствам, знаменитый курфюрст Бранденбургский Фридрих Вильгельм, раздосадованный тем, что в предшествовавшей войне не дали ему отнять у Швеции ее германских владений, и тем, что Голландия и Испания перестали ему платить субсидии, видя притом слабость Европы перед Франциею, решился усиливаться с помощью последней, заключил союз с Людовиком XIV и, поставленный этим союзом между двух огней, между интересами Германии и Франции, когда последняя так бесцеремонно захватывала земли у первой, должен был хлопотать о том, чтобы не доводить дело до войны, улаживать, примирять; но при этом примирении сильная Франция, разумеется, выходила с выгодою, а слабая Германия с ущербом.

Швеция, которой король был раздражен конфискацией своего Цвейбрикенского герцогства, становилась теперь во враждебное положение к Франции, но вследствие этого самого непримиримый враг Швеции Дания становилась на сторону Франции. Постоянным врагом Людовика, главным деятелем при составлении союзов против него, был Вильгельм Оранский. После Нимвегенского мира он заявил желание войти в милость великого короля, но получил высокомерный ответ: «Если принц своим поведением подтвердит искренность своих чувств, то его величество увидит, что нужно сделать». Оттолкнутый таким образом, Вильгельм начал опять действовать враждебно против Франции; Людовик отомстил ему, велевши разрушить укрепления его наследственного городка Оранжа; Вильгельм, услыхавши об этом, сказал: «Французский король узнает когда-нибудь, что значит оскорбить принца Оранского».