Текст книги "Курс новой истории"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Вообще же в Германии развитие материальное и духовное было остановлено на известное время страшным опустошением, произведенным шайками Тилли, Валленштейна и шведскими войсками, которые по смерти Густава-Адольфа стали также отличаться грабежами и жестокостями, каких наши казаки не придумывали в Смутное время: вливание несчастным в горло самых отвратительных нечистот слыло под именем шведского напитка. Германия, особенно на юге и западе, представляла пустыню. В Аугсбурге из 80 000 жителей осталось 18 000, во Франкентале из 18 000 – только 324, в Пфальце осталась только пятидесятая часть всего народонаселения. В Гессене сожжено было 17 городов, 47 замков и 400 деревень.

Относительно целой Европы Тридцатилетняя война, ослабив Габсбургский дом, раздробив и обессилив окончательно Германию, тем самым подняла Францию, сделала ее первенствующею державою в Европе. Следствием Тридцатилетней войны было также и то, что Северная Европа в лице Швеции приняла деятельное участие в судьбе остальных государств и явилась важным членом европейской системы. Наконец, Тридцатилетняя война была последнею религиозною войною; Вестфальский мир, провозгласив равенство трех исповеданий, положил конец религиозной борьбе, порожденной Реформациею. Господство светских интересов над духовными очень заметно во время Вестфальского мира: духовные владения во множестве отнимаются у Церкви, секуляризуются, переходят к светским протестантским владетелям; говорили, что в Мюнстере и Оснабрюке дипломаты играли епископствами и аббатствами, как дети играют орехами и бабками. Папа протестовал против мира, но на его протест никто не обратил внимания.

X. СЕВЕРНЫЕ ГОСУДАРСТВА ДО КОНЦА XVII ВЕКА

В то время как Швеция поднялась так высоко благодаря Густаву-Адольфу и генералам, образовавшимся в его школе, Дания поникла в такой же мере.

Христиан IV имел неосторожность поссориться с Швециею, шведский генерал Торстензон, уже знаменитый успехами своими над австрийскими войсками, обратился прочив Дании, занял Голштейн и Шлезвиг и принудил Христиана IV к миру. По этому миру, заключенному в Бремзебро в 1645 году, Дания лишилась островов Эзеля, Готланда, нескольких других земель и принуждена была отказаться от права взимать Зундскую пошлину с шведских подданных. Эти неудачи приписывались тому, что аристократия, забрав всю власть в свои руки, мало обращала внимания на государственные интересы. Королевская власть ограничивалась все более и более: сперва король имел право при замещении должности государственного советника выбирать из двух кандидатов, представленных дворянством; но теперь не король, а государственный совет избирал из нескольких кандидатов, представленных дворянством той провинции, откуда родом был последний государственный советник. Король не мог сам собою назначать на высшие правительственные должности, а выбирал из трех кандидатов, представленных государственным советом; король не мог выехать из государства без позволения государственного совета; наконец, ему было запрещено изменять или останавливать решения государственного совета.

На таких-то условиях по смерти Христиана IV был избран ему в преемники сын его Фридрих III. При этом государе произошел переворот, отнявший прежнее значение у аристократии и отдавший неограниченную власть в руки королевские. Возможность этого переворота для Дании заключалась в постепенном развитии в ней довольно сильного и богатого торгового сословия, что зависело от приморского положения страны. Вследствие новой изнурительной войны со шведами финансы датские находились в самом печальном положении, и для их поправления нужно было приступить к коренным преобразованиям. Дворянство пользовалось исключительным правом брать на аренду государственные земли, и, как оно пользовалось этим правом, видно из того, что при Христиане IV арендная сумма простиралась до 35 000 талеров, а при Фридрихе III – только до 10 000. Крепостные крестьяне дворян платили только своим господам и были освобождены от всяких податей и пошлин. Во время шведской войны при защите Копенгагена, осажденного неприятелем, дворянство не показало большого усердия, тогда как горожане копенгагенские с своим бургомистром Нанзеном были главными помощниками короля в трудную и опасную годину. Они выдвинулись таким образом на первый план, образовали собственное войско, что и дало им возможность произвести переворот в пользу короля, заслужившего своим поведением и характером сильную народную любовь.

В сентябре 1660 года собрались государственные чины для совещания о мерах поправить финансовое положение страны. Низшие сословия подали королю проект улучшения финансов, в котором требовали, чтоб коронные земли и другие доходные статьи отдавались вперед в аренду не одним дворянам, но всякому, кто больше даст, и потом, чтоб с крестьян, живущих на коронных землях, брать оброк, а не принуждать их к барщине. Дворянство было сильно раздражено этими требованиями; оно возражало, что исключительное право пользоваться коронными землями утверждено за ним условиями королевского избрания; депутаты городского сословия не уступали и были очень оскорблены грубыми выходками камергера Крага против бургомистра Нанзена. Так как дворянство основывало свои права на условиях королевского избрания, то низшие сословия, естественно, пришли к мысли переменить избирательный образ правления в наследственный, причем прежняя аристократическая конституция страны рушилась сама собою и чинам нужно было подумать о новом устройстве. После горячих споров пришли к тому заключению, что король должен быть освобожден от присяги, данной им при избрании, и условия этого избрания должны быть уничтожены.

В октябре условия были торжественно истреблены, и датчане присягнули Фридриху III как наследственному королю; государственный совет был уничтожен, и король получил неограниченную власть, причем учреждено постоянное войско. Новое устройство было утверждено преимущественно деятельностию Шумахера (графа Грейфенфельда), бывшего министром при Фридрихе III и сыне его, Христиане V (вступившем на престол в 1670 году). Для окончательного ослабления дворянства Шумахер ввел разделение его на высшее и низшее, ввел графский и баронский титулы, которые раздавались королем, учрежден был также орден Данеброга; для получения титулов и ордена дворянство должно было обратиться ко двору, искать королевской милости. Шумахер кончил дурно: сверженный своими противниками, он должен был выдержать продолжительное заключение в Норвегии.

В Швеции, как мы видели, Густаву-Адольфу наследовала дочь его Христина, странное существо, полуженщина и полумужчина с большими претензиями и без всяких существенных достоинств: нигде она не была на своем месте и всего меньше – на престоле. Мы видели, как благодаря Густаву-Адольфу, полководцам, образовавшимся в его школе, и канцлеру Оксенштирне Швеция получила важное значение в системе европейских государств. Но это значение ей было тяжело поддерживать по бедности страны, по малочисленности народонаселения; против желания Германии утвердившись на ее почве, увеличивши свои владения завоеваниями на счет соседей – датчан, поляков и русских и приобретши в них чрез это врагов, искавших первого случая возвратить потерянное, Швеция могла сохранить свое положение только войною, а для войны нужны были деньги, следовательно, нужна была строгая экономия. Но Христина отличалась расточительностью. Обладая сама большою ученостию, Христина была окружена учеными и художниками, но это окружение служило только умственному наслаждению, духовной роскоши ученой королевы, а не содействовало развитию науки и искусства среди шведов. Христина раздаривала государственные имущества своим придворным, ее любимцы жили в изобилии, а сама она нуждалась в деньгах, часто не имела чем заплатить жалованье прислуге. Наконец Христине наскучило царствовать, и в 1654 году она отказалась от престола, приняла католицизм и умерла в Риме (1689) в большой нужде, потому что и в частной жизни была так же расточительна, как на престоле.

Христина назначила себе преемником двоюродного брата (племянника Густава-Адольфа от сестры) Карла-Густава, принца Пфальц-Цвейбрюкен-Клеебургского, который и вступил на престол под именем Карла X. Новый король, обладавший военными способностями, развитыми в Тридцатилетней войне под шведскими знаменами, провел свое царствование в беспрерывной войне по страсти и по расчету, ибо выгоднее было ему жить войною за чужой счет, чем объявить себя банкротом: до того дошло расстройство финансов в Швеции! Польский король Ян-Казимир доставил Карлу X предлог к начатию войны, потому что в качестве единственного потомка дома Вазы по мужеской линии протестовал против незаконного занятия шведского престола потомком Вазы по женской линии.

Летом 1656 года Карл провел свое двадцатитысячное войско из шведской Померании в Польшу чрез бранденбургские владения, не обращая внимания, что такое нарушение народного права возбудило всеобщее негодование в Европе. При шведском войске находился поссорившийся с своим королем польский вице-канцлер Радзиевский, у которого была в Польше сильная партия; двое друзей его очистили перед неприятелем дорогу, которую должны были защищать, и шведы беспрепятственно заняли Познань и Калиш; осенью они овладели обеими столицами, Варшавою и Краковом; Ян-Казимир должен был оставить Польшу и укрылся в Силезию под защиту императора Фердинанда III; Карл мог считать себя владыкою всей Польши; вельможи, войско перешли на его сторону, об Яне-Казимире забыли.

Курфюрстом Бранденбургским в это время был Фридрих-Вильгельм, обыкновенно называемый великим курфюрстом, потому что он положил начало усилению своего государства. Как владетель Пруссии (Восточной), он находился в вассальных отношениях к Польше, и эти отношения были для него очень тяжелы; так, он должен был ехать в Варшаву и там принести присягу в верности королю, причем обязался запретить в Пруссии публичное отправление богослужения собственным единоверцам, кальвинистам, обязался раздавать должности только католикам и лютеранам; кроме того, курфюрст должен был уплачивать Польше значительные суммы денег. Чтоб иметь возможность усилиться и со временем освободиться от тяжких вассальных отношений к Польше, великий курфюрст обратил все внимание на улучшение финансов страны, которые дали ему возможность завести постоянное войско. Во время разрыва у Швеции с Польшею войско Фридриха-Вильгельма простиралось до 26 000 человек, что давало курфюрсту важное значение в глазах обеих воюющих держав.

В начале 1656 года Фридрих-Вильгельм заключил договор с шведским королем и стал к нему в вассальные отношения по Пруссии на том основании, что Польша не может исполнить в отношении к нему своих обязанностей защищать его как вассала. Но между тем поляки, выведенные из терпения грабительством шведов и презрением их к католической религии, вспомнили о Яне-Казимире и начали подниматься против шведов за своего короля и религию. Карл X, где встречался с врагами, там побеждал; но ему трудно было с своим небольшим войском держаться в стране, где скоро все народонаселение было против него. Шведское войско было измучено быстрыми походами и страдало от недостатка в съестных припасах, много его погибло от голода и холода и было побито крестьянами. В таких обстоятельствах Карл X счел за нужное теснее сблизиться с курфюрстом Бранденбургским и в июле 1656 года заключил с ним договор в Мариенбурге, по которому за помощь войском обещал уступить ему из польских владений большую часть воеводств Познаньского и Калишского и другие земли; таким образом, Швеция и Бранденбург впервые договорились о разделе Польши. Но на этот раз до раздела не дошло.

Ян-Казимир успел собрать большое войско, осадил Варшаву и принудил к сдаче шведский гарнизон; Данциг, подкрепленный голландцами, не сдавался шведам, император готов был объявить войну последним. Карл Х и курфюрст Бранденбургский, соединив свои силы, двинулись к Варшаве, близ которой ждал их Ян-Казимир с 40 000 войска; у союзников было вдвое меньше, и потому шведский король счел благоразумным предложить польскому королю мирные переговоры; но Ян-Казимир, надеясь на многочисленность своего войска, отверг предложение; следствием этого было сражение, возобновлявшееся три дня сряду (от 27 до 30 июля 1656 года); наконец Ян-Казимир должен был отступить к Люблину, отдавши Варшаву на разграбление шведам и бранденбургцам. Но эта победа не могла поправить положения шведского короля в Польше, ибо, где его не было, там шведские отряды терпели поражение; на курфюрста Бранденбургского нельзя было полагаться: он помогал недеятельно и вел подозрительные переговоры с поляками, датчанами и императором; кроме того, русский царь Алексей Михайлович, который, имея виды на Польшу, не хотел уступать ее Швеции, объявил войну последней.

В этих затруднительных обстоятельствах Карл X хотел прежде всего привязать к себе курфюрста Бранденбургского и по договору с ним в Лабиау (конец 1656 года) освободил его от всякой ленной зависимости, вследствие чего Фридрих-Вильгельм стал самостоятельным герцогом Прусским. Но и этот договор не мог поправить положения шведского короля в Польше, так что Карл X был рад, когда датчане объявили ему войну и таким образом дали ему благовидный предлог отозвать свое войско из Польши, где оно исчезало в неравной и бесконечной борьбе.

Датчане, объявляя войну Швеции, надеялись воспользоваться затруднительным положением Карла X и отобрать у него то, что было уступлено Швеции по миру в Бремзебро, но обманулись в своей надежде. В то время как датский король ждал шведов с моря, шведские войска летом 1657 года вторгнулись из Гольштинии в Ютландию и без труда завоевали ее; в феврале 1658 года сам Карл X перевел свое войско на остров Зеландию.

Но, как скоро шведы вследствие датской войны очистили Польшу, курфюрст Бранденбургский, видя слабость прежнего союзника, перешел на сторону Польши и Дании; благодаря посредничеству императора и Польша по договору в Велау признала независимость Фридриха-Вильгельма как герцога Прусского. Карл X, угрожаемый со всех сторон врагами, заключил для виду мир с Даниею в Рескильде (конец февраля 1658 года), но не вывел своих войск из датских владений и в том же году объявил снова войну. Копенгаген был осажден, но отлично защищался: король Фридрих III, сын его Христиан и горожане не знали покоя ни днем, ни ночью; а между тем голландский флот подоспел к ним на помощь. Голландцы могли бы истребить шведский флот, но удержались, потому что им было выгодно держать морские силы прибалтийских государств в равновесии; если они теперь вооружились против Швеции, то именно для того только, чтоб не дать ей господства на северных морях.

В феврале 1659 года Карл X решился штурмовать Копенгаген; но штурм был отбит благодаря помощи, которую оказали осажденным голландцы, которых корабли обмерзли в Копенгагенской гавани, и матросы сошли с них, чтоб биться с шведами. Сильное участие голландцев в войне и выгоды, которые они могли получить от этого, возбудили зависть в англичанах и французах. Англия, Франция и Голландия соединились в 1659 году, чтоб заставить шведов и датчан помириться. С другой стороны, на помощь Дании явились императорские и польские войска; знаменитый голландский адмирал Рюйтер перевез их вместе с датскими войсками на остров Фионию, где в ноябре 1659 года союзники, пользуясь своею многочисленностию, истребили шведский корпус, состоявший из отборных солдат Карла X.

Неудачи заставили Карла X согласиться на мир, предложенный Франциею, Англиею и Голландией). Мир заключен был в Оливе, недалеко от Данцига, в мае 1660 года между Швециею, Польшею и Бранденбургом: все завоеванное друг у друга было возвращено, Польша отказалась от своих притязаний на Лифляндию, и король польский – от своих прав на шведский престол; немного спустя заключен был мир в Копенгагене между Швециею и Даниею, по которому Швеция приобрела датские провинции Шоонен, Голланд и Блекинген, но возвратила Дании полученные по Рескильдскому миру норвежскую провинцию Дронтгейм и остров Борнгольм. Карл X не дождался заключения этих миров: он умер в феврале 1660 года. Ему наследовал сын его, Карл XI, за малолетством которого управляла Швециею мать его и четверо высших сановников королевства. Королева-мать по характеру своему не могла иметь никакого значения, и правление находилось в руках четырех олигархов, которые вместе с своими родственниками и креатурами пользовались государственным имуществом и доходами и наделали множество долгов. Обстоятельства, следовательно, были те же самые, какие мы видели в Дании, и повели к подобным же результатам, причем, разумеется, пример Дании не остался без влияния на Швецию. В 1680 году духовенство, крестьяне, а потом и горожане потребовали редукции, т. е. отобрания у дворянства государственных имуществ, которыми оно завладело в прежние времена; эти сословия имели поддержку в короле, который отличался умом, энергиею, твердым и даже жестким характером; войско было ему предано. В декабре 1680 года сейм объявил, что король в своих правительственных мерах не отдает никому отчета; власть его была ограничена только тем, что без согласия сейма он не мог объявлять войну, заключать мир и налагать подати. Таким образом, Швеция стала управляться одним королем, а не королем и государственным советом, как прежде. Сейм 1682 года объявил, что король может и не созывать чины, и если созовет для совета, то в этом окажется его милость.

Карл XI назначил комиссию для редукции. Комиссия начала с 1632 года: все отчужденные с этого года государственные имущества были возвращены короне, и так как дело было исполнено без малейшего снисхождения, то следствием было обеднение богатейших и знатнейших фамилий; досталось не единому дворянству: по предложению крестьянского сословия на сейме духовенство должно было платить подать; сословия действовали друг против друга и тем усиливали власть короля. Карл XI не довольствовался редукциею: он уменьшил внутреннюю ценность монеты; тем, которые дали казне взаймы деньги за 8 процентов, платил только 5 процентов; уменьшил жалованье служащим; но при этом надобно заметить, что король употреблял такие средства единственно для поправления государственных финансов, соблюдал крайнюю бережливость в отношении к себе и своему семейству. Зная, что Швеция, окруженная со всех сторон врагами, может только войною или готовностию к ней поддержать свое значение, Карл XI употребил собранные деньги преимущественно на устройство войска; это войско было национальное, а не наемное, как у других государств; кроме сухопутного войска Карл XI воссоздал флот и устроил для него Карлскронскую гавань.

Между тем в Дании король Христиан V воспользовался сосредоточением власти в своих руках для расширения своих владений. Обеспечив себя против Швеции и Германии союзом с могущественною Франциею, он начал теснить Голштейн-Готторпский дом, брать себе доход с его владений, препятствовать укреплению города Теннингена. Герцог Голштинский-должен был бежать в Гамбург, и Христиан V овладел Шлезвигом. Христиану хотелось также овладеть Гамбургом, но курфюрст Бранденбургский и король шведский помешали ему в этом. Бранденбург, Швеция, Брауншвейг, Англия и Голландия вступились за герцога Голштинского и заставили Христиана V возвратить ему Шлезвиг.

XI. ПОЛЬША ДО КОНЦА XVII ВЕКА

В начале польской истории, именно до принятия христианства, мы встречаем ряд мифов, которые мы не можем оставить без внимания. В этих мифах отражается, с одной стороны, борьба внешняя, с другой – внутренняя. Внешняя борьба – это борьба поляков с немцами, которые теснят западных славян, стараются подчинить их себе, уничтожить их народность, онемечить их. Поляки выставляют сопротивление опасным соседям, мифическая польская княжна Ванда отказывает в руке немцу. Но вместе с внешнею борьбою мифы указывают борьбу внутреннюю: в них выставляются два князя – Попел I и Попел II – как лица, враждебные народу, враждебные началам его быта; народ земледельческий живет под формами родового быта; как у всех славян, так и у поляков члены рода не делятся, но составляют одно; единство рода поддерживается тем, что власть переходит к старшему в целом роде, дядя имеет преимущество перед племянником. Попел I идет против господствующего в народе взгляда, хочет ввести чужой немецкий обычай; он подчиняет сыну своему, Попелу II, его дядей, своих младших братьев.

Попел II идет по следам отцовским: он не имеет народной добродетели, не отличается гостеприимством, прогоняет от себя двоих странников, которые находят гостеприимство у сельчанина Пяста и пророчат его сыну Земовиту престол. Попел хочет отделаться от своих дядей злодейством: созывает их к себе и отравляет; это он делает по совету жены своей, Немуи. Но злодейство наказывается страшным образом: из трупов дядей рождается огромное количество мышей, которые пожирают Попела со всем семейством, и народ выбирает в короли Пяста. Этот миф ясно указывает на противодействие народной массы, сельского населения новизнам, которые вводились по чужеземному немецкому образцу князьями, вождями завоевательных дружин, ибо отец, Попел I, выставляется завоевателем. Миф этот имеет в наших глазах значение и потому, что явления, им указанные, повторяются впоследствии, во времена исторические.

Достоверная польская история начинается с принятия христианства князем Мечиславом. Мечислав женился на христианке, чешской княжне Домбровке, которая и уговорила мужа креститься. Пример князя действовал, христианство распространялось повсюду в Польше, но поверхностно, не пустило глубоких корней, особенно в низших слоях народонаселения. Подле этого явления видим другое: Мечислав – вассал немецкого императора, и немцы не иначе называют его, как графом только. С восшествием на престол сына Мечиславова, Болеслава I Храброго, Польша начинает сильно подниматься: Болеслав, выгнав братьев, стремится подчинить себе Богемию и Русь; ни то, ни другое не удается, но Болеслав выходит из борьбы с богатыми завоеваниями, приобретает от чехов Моравию и Силезию, покоряет также Померанию. Немцы не могут смотреть равнодушно, что сын их вассала стремится стать могущественным и опасным для них государем, основать подле них Славянскую империю, и потому усильно действуют против Болеслава, мешают его замыслам в Богемии; император Генрих II непосредственно ведет войну с королем польским, но неудачно.

Царствование Болеслава, его блестящая и обширная военная деятельность, завоевания имели могущественное влияние на внутренний быт Польши: из многочисленных сподвижников, из обширной дружины воинственного короля образовалось сильное высшее сословие, которое владеет землею, занимает правительственные должности, сидит в городах, построенных королем, управляет областями. Государство земледельческое, промышленность и торговля развиты чрезвычайно слабо; нет богатого промышленного сословия, которое бы уравновешивало значение сословия военного или землевладельческого. При Болеславе власть королевская была сильна и сдерживала вельмож благодаря личным достоинствам короля; но если пойдут короли, не похожие на Храброго, то что сдержит их?

Так и случилось. Преемником Болеслава Храброго был Мечислав II, вовсе не похожий на отца. С понижением королевского значения поднимается значение вельмож, а тут еще новые благоприятные для них обстоятельства. Мечислав скоро умирает, оставив малолетнего сына Казимира под опекою матери, немки Риксы. Рикса окружает себя немцами и презирает поляков; польские вельможи сильны и не хотят сносить это презрение, не хотят и делиться с немцами в управлении родною страною. Рикса была выгнана с сыном в Германию. Вельможи овладели верховною властию, но, перессорившись, не могли удержать ее в своих руках; произошла анархия и страшная смута: простонародье поднялось против шляхты, язычество прикрытое, но не исчезнувшее, поднялось против христианства или, лучше сказать, против духовенства, тяжелого для народа своими поборами; поселянин стремился избавиться от двоих притеснителей, хотевших жить на счет его труда, от пана и ксендза; внешние враги воспользовались смутою в Польше и поднялись против нее, начали ее обрывать. Тогда единственным средством спасения было признано восстановление королевской власти.

Казимир был призван из-за границы на престол отцовский и дедовский. При Казимире Реставраторе (Восстановителе) смута утихла, чехи были сдержаны в своих враждебных замыслах, христианство укреплено. Преемник Казимира, Болеслав II Смелый, был похож на Болеслава Храброго и воинскими подвигами успел поднять значение Польши между соседями, но не мог поднять внутри значения королевской власти: обстоятельства были не те, какие при Болеславе I, аристократия была сильна, и Болеслав II имел еще неосторожность столкнуться с другим могущественным сословием, духовенством, которое примкнуло к вельможам и еще более усилило последних. Краковский епископ Станислав публично порицал поведение короля, Смелый не удержался в гневе и убил епископа. Следствием было изгнание Болеслава, место которого заступил брат его, Владислав-Герман.

Изгнание Смелого было самым благоприятным обстоятельством для усиления власти вельмож, потому что Владислав-Герман был государь неспособный; по смерти его идут усобицы между сыновьями его: законным, Болеславом III Кривоустым, и незаконным, Збигневом; наконец Збигнев был убит, но Болеслав Кривоустый разделил Польшу между четырьмя сыновьями в 1139 году, вследствие чего в Польше между князьями начинаются такие же родовые отношения и усобицы, какие были на Руси со смерти Ярослава I (1054). Но разница в том, что на Руси эти отношения и усобицы начались очень рано, когда еще вельможи не успели усилиться в качестве областных начальников, и князья, сильно размножившись, заняли все значительные города и волости и тем самым положили препятствие усилению вельможества, его самостоятельности; тогда как в Польше со времен Болеслава Храброго мы видим благоприятные обстоятельства для усиления значения вельмож, причем продолжается единовластие, и вельможи управляют областями. А теперь уже в 1139 году, когда власть вельмож чрезвычайно усилилась, прекращается единовластие, начинаются усобицы между князьями, и этими усобицами сильные вельможи пользуются для большего еще усиления своей власти.

Значение вельмож обнаружилось немедленно. Старший сын Кривоустого, Владислав II, под влиянием жены своей, немки Агнессы, хочет восстановить единовластие, прогнать братьев, усилить свою власть; но вельможи и прелаты не желают этого усиления, принимают сторону младших братьев и выгоняют самого Владислава И; потом изгоняют энергического и потому опасного для них Мечислава III. Таким образом, после Болеслава Храброго мы видим в Польше изгнание четырех государей. Сенат ограничивает совершенно власть государя, который не может ни издать нового закона, ни начать войны, ни дать грамоту на что-нибудь, ни окончательно решить судебного дела. А между тем внешние враги пользуются печальным положением Польши, усобицами ее князей, спорами их с вельможами и прелатами. Польша имела опасных соседей в пруссах, диком литовском племени; доведенные до отчаяния опустошительными набегами пруссов, польские Мазовецкие князья призывают на помощь немцев, именно рыцарей немецкого, или тевтонского, ордена, уступивши им место для поселения. Немецкие рыцари действительно прекращают прусские набеги, мало того, покоряют Пруссию, часть жителей истребляют, часть заставляют бежать в леса, обитаемые единоплеменною Литвою, остальных насильно крестят и немечат. Но, утвердившись в Пруссии, немецкий орден в свою очередь становится опасным врагом Польши.

Опасность от немцев для Польши не ограничилась одним немецким орденом. Польские князья в своих усобицах и спорах с вельможами и прелатами, имея надобность в деньгах, занимают их у немцев, отдают им в заклад земли, которые потом остаются у заимодавцев, потому что должники не в состоянии их выкупить; так, много польских земель перешло к маркграфам Бранденбургским. Аббаты польских монастырей, родом немцы, населяют монастырские земли своими немцами; при неразвитости между поляками промышленности и торговли немецкие промышленники и купцы наполняют польские города и вводят туда свое немецкое управление (Магдебургское право); польские князья окружают себя немцами, не иначе говорят, как по-немецки, вельможи подражают им, чтоб отличиться от толпы; употребление немецкого языка повсеместно в Силезии и в больших городах: Кракове, Познани.

После долгих внутренних смут и борьбы со внешними врагами одному из князей польских, Владиславу Локетку (Короткому), удалось соединить большую часть польских областей в одно королевство. Чтобы уравновесить власть сената, Локетек в 1331 году созвал первый сейм в Хенцинах, но он мог вельможеству противопоставить только массу вооруженного сословия, шляхту, которая дала сейму характер веча, казацкого круга, начала стремиться к военной казацкой демократии, не дала королю никакой поддержки. Городское сословие, вобравшее в себя много иноземных элементов, оказалось слабым, неспособным уравновешивать власть вельможества и шляхты и давать опору власти королевской; поселяне рабствовали своим землевладельцам, и, таким образом, дальнейшая судьба Польши находилась в руках шляхты.

Владислав Локетек оставил престол сыну своему Казимиру, прозванному Великим; но издание уложения или статута (Вислицкого) и основание Краковского университета не могут оправдать этого названия. Казимир старался облегчить участь сельского народонаселения, за что заслужил от шляхты прозвание мужицкого короля, но он не мог сделать в этом отношении ничего важного, и вообще в деятельности Казимира нельзя найти столько светлых сторон, чтоб они могли перевесить невыгодное впечатление, какое он производит своею безнравственностью и неразборчивостью в средствах при удовлетворении своим страстям. При Казимире Польша уступает пред своими соседями на севере и западе, отказывается от Данцигской Померании в пользу немцев, от Силезии – в пользу чехов; но зато Казимир пользуется смутою в Галицком королевстве и овладевает этою русскою землею (1340). Бездетный Казимир передает престол племяннику своему от сестры, Людовику, королю венгерскому; могущественная шляхта соглашается на эту передачу, потому что Людовик обещал не налагать податей без согласия народа.