Текст книги "Курс новой истории"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц)

Так как Людовик во все свое царствование мало обращал внимания на Польшу, то это, разумеется, повело еще к большему усилению шляхты. Последняя делала, что хотела, и по смерти Людовика, который отдал польский престол одной из дочерей своих, Ядвиге; Ядвига долго не приезжала в свое королевство, и без нее происходила смута, сильная борьба могущественных родов Наленча и Гржималы. Наконец молодая королева приехала; надобно было ее выдать замуж, и поляки хотели устроить этот брак как можно выгоднее для себя. Их внимание давно уже было обращено на Восток, на сильную страну, союз с которою один мог дать им средство успешно бороться с немцами. Они предложили руку своей королевы и свое королевство великому князю литовскому Ягайлу, но не с тем, чтобы отдать Польшу в приданое за Ядвигою, но чтобы взять Литву в приданое за Ягайлом. Обольщенный честию быть польским королем, полуварвар и человек очень недалекий, Ягайло согласился на все требования польских вельмож и духовенства, сам принял католицизм, обещал обратить в христианство по римскому обряду языческую Литву, обещал распространять католицизм и среди своих христианских подданных восточного исповедания, русских и литовцев, обещал присоединить все свои в падения к Польше.

Роковой брак был заключен, но немедленно же оказались явления, какие обыкновенно происходят при насильственном соединении двух различных народностей или когда одна народность отдается в приданое. Языческая часть Литвы волею-неволею была покрещена и присоединена к Западной Церкви; но христиане восточного исповедания, русские и литовцы, не хотели принимать латинства, Великое княжество Литовское не хотело подчиняться короне польской. Вследствие этого при видимом соединении шла сильная борьба. Подробности этой борьбы не принадлежат сюда, касательно собственно польской истории в царствование Ягайла замечательна война с немецким орденом.

Возведение на польский престол великого князя литовского и обращение Литвы в католицизм наносили страшный удар ордену; целью существования ордена была борьба с неверными, с Литвою; для этой цели под знамена ордена стекались воины изо всей Западной Европы и содействовали его торжеству и силе; но теперь, когда Литва была обращена в христианство, исчезла цель существования ордена; тщетно орден прибегал ко лжи, старался уверить, что обращение Литвы мнимое, никто ему не верил, никто не приходил к нему на помощь. Бессилие ордена перед Польшею и Литвою оказалось в первой же открывшейся войне: в 1410 году немцы потерпели страшное поражение от польских и литовско-русских войск при Грюнвальде, после чего орден уже не мог прийти в прежнее могущество.

Литовская фамилия Ягеллонов не ограничивается одним польским престолом: сын Ягайла, Владислав III, был избран и в короли венгерские; он был убит в сражении с турками при Варне, и королем польским стал брат его, Казимир, великий князь литовский. При нем жители Западной Пруссии восстали против рыцарей и поддались польскому королю; следствием была двенадцатилетняя война, кончившаяся Торнским трактатом, по которому Западная Пруссия отошла к Польше.

Сын Казимира, Владислав, получил при жизни отца престолы чешский и венгерский. Но, несмотря на блеск Ягеллонской фамилии, королевская власть в Польше все более и более никла перед властию вельмож и шляхты. Казимир был подозрителен для поляков своею привязанностию к Литве, и потому они постановили, чтоб ни одного литвина не было в королевстве, чтоб при короле находились постоянно четыре советника и повеления королевские тогда только исполнялись, когда были подписаны этими советниками.

Сын и преемник Казимира в Польше, Ян Албрехт, по внушениям своего учителя, итальянца Каллимаха (Буонакорзи), задумал было усилить королевскую власть; но он пошел против всей польской истории и вместо достижения своей цели только раздражил шляхту, которая еще с большею силою устремилась к удержанию своей власти на счет короля и других сословий: она отняла у крестьян право пользоваться общим судом, подчинила их суду землевладельца, отняла у них и у городских жителей (мещан) право владеть землею, право достигать архиерейства, разве только человек не шляхетского происхождения получит докторскую степень.

Царствование слабого Александра, брата Яна Албрехта, ничем не замечательно в истории Польши. В царствование третьего брата, Сигизмунда I, или Старого, немецкий орден окончил свое существование; великий магистр его, Албрехт Бранденбургский, принял протестантизм и стал светским наследственным владельцем Восточной Пруссии с вассальными отношениями к Польше. При Сигизмунде I с Польшею соединилась также Мазовия, в которой вымерли князья из рода Пястов. Мы видели, что при Яне Албрехте итальянец Буонакорзи внушал королю о необходимости усилить королевскую власть; при Сигизмунде I королева Бона, родом также итальянка, Екатерина Медичи Польши, старается поссорить вельмож со шляхтою. Богатейшие землевладельцы хотят подняться над массою шляхты посредством титулов и майората, но шляхта противится этому, хочет равенства. По случаю молдавской войны собравшаяся у Львова шляхта поднимает мятеж, известный под именем Петушиной войны, кончившейся тем, что дождь разогнал крикунов – «петухов». Шляхта, впрочем, составила протест, рокот, и сдержала аристократические замыслы богатых панов, но и тут за все должно было поплатиться городское и сельское народонаселение: шляхта объявила, что имеет над кресты нами своими право жизни и смерти; старосты притесняли города; депутаты городские были прогнаны с сейма.

Сыном и преемником Сигизмунда I, Сигизмундом Августом, прекратилась династия Ягеллонов, и поляки спешили завершить свою конституцию, провозгласив избирательный образ правления. Довершенная таким образом польская конституция состояла в следующем: избранный король не только не мог назначить себе преемника, но и предложить; не мог без позволения сената ни жениться, ни развестись; без согласия сейма не мог объявлять войны, отправлять послов, налагать новые подати. Король обязан был созывать сейм каждые два года, для выбора депутатов или послов сеймовых собирались в провинциях сеймики; собранная на этих сеймиках шляхта выбирала депутатов и давала им инструкции, о чем они должны представлять на сейме. Сейм продолжался шесть недель. Дела решались единогласием, а не большинством голосов; каждый депутат, объявивши свое несогласие (не позвалям – liberum veto), мог останавливать решение сейма. Эта форма решения дел есть общая всем первоначальным народным собраниям, вечам, казацким кругам. По смерти короля архиепископ гнезенский, примас королевства, провозглашал междуцарствие (interregnum) и созывал сейм конвокационный, который должен был назначить время для сейма избирательного (елекционного). Новый король должен был присягать в сохранении всего установленного (присягал в соблюдении pacta conventa).

После неудачного выбора французского принца Генриха Валуа сделан был выбор удачный: седмиградский князь, Стефан Баторий, был способен дать Польше первенство на северо-востоке Европы; но вельможи, боявшиеся больше всего усиления власти королевской посредством войны, войска воспрепятствовали намерениям Батория. После него был избран шведский принц, Сигизмунд III (Ваза), вследствие притязаний которого на шведский престол положено было начало несчастной для Польши борьбы с Швециею. Сигизмунд нарушил одну из статей конституции: без позволения сената женился в другой раз на австрийской принцессе, сестре прежней своей жены; следствием было сильное волнение и ропот, но король вышел счастливо из смуты.

По смерти Сигизмунда III избран был сын его, Владислав IV, который хотел употребить беспокойные казацкие силы в войне с турками, но сенаторы не позволяли ему начать войны, и Украина загорелась от восстания Хмельницкого. Владислав умер в это страшное время, и преемником ему был избран брат его, Ян Казимир. При этом короле обнаружилось ясно печальное состояние Польши, в какое повергло ее развитие ее конституции. Шведский король, как мы видели, почти беспрепятственно овладел страною. Украйна отделилась. Хотя Яну Казимиру и удалось снова овладеть престолом, но внутренние беспорядки были страшные. В 1652 году в первый раз был сорван сейм, т. е. решение не состоялось, потому что один из депутатов закричал: «Не позволю». После это явление повторялось беспрестанно.

Ян Казимир был последний из знаменитого дома Вазы; жена его, француженка (урожденная Невер), женщина очень энергичная, хлопотала, чтоб преемником ее мужа был французский принц Конде; гетман Любомирский противодействовал королеве, указывая на нарушение конституции, запрещавшей при жизни короля назначение ему преемника; тогда постарались взвести на Любомирского обвинение, что он хочет уничтожить достоинство королевское; Любомирский был осужден заочно, и гетманом был назначен Ян Собеский. Но Любомирский, поддерживаемый великопольскою (познанскою) шляхтою, поднял восстание, и король принужден был мириться с ним. Ян Казимир отказался от престола. В преемники ему был выбран шляхтою назло вельможам бедный и неспособный князь Михаил Вишневецкий, которого отец, князь Иеремия, потерял свои огромные владения в Украйне вследствие ее отделения от Польши. Кратковременное царствование Михаила прошло во внутренних смутах и в несчастной войне с турками. Преемником Михаила был избран гетман Ян Собеский.

XII. АВСТРИЯ И ТУРЦИЯ ДО КОНЦА XVII ВЕКА

В Австрии императоры Фердинанд III и сын его Леопольд I оставались верны направлению Фердинанда II: утверждение католицизма посредством иезуитов было главною их целью, и, действительно, католицизм мог служить крепкою связью для разнородных частей монархии Габсбургов. Фердинанд III основал 36 иезуитских коллегий; при Леопольде I иезуиты получили еще большее значение. Извне после Тридцатилетней войны все внимание австрийского правительства было обращено на отношения турецкие.

Мы видели, что турки владели большею частию Венгрии, и князь Трансильванский был их вассалом. В 1658 году трансильванский князь Рагоци восстал против турок; это имело следствием сильные волнения и войны в Трансильвании и Венгрии; явилось несколько искателей трансильванского престола; одни держались Турции, другие просили помощи у Австрии: война между этими двумя державами была неизбежна. В Турции царствовал в это время слабый Магомет IV, но неограниченную власть при нем имели два великих визиря – Магомет Кеприли и сын его, Ахмет Кеприли, умевшие своими талантами поднять в последний раз значение Турции.

В 1664 году огромное турецкое войско перешло через Дунай; 1 августа оно было встречено императорским войском, находившимся под начальством Монтекукули, при монастыре С. Готард (или при Моггендорфе) и потерпело сильное поражение. Несмотря на это, император Леопольд заключил с турками двадцатилетнее перемирие в Васваре на невыгодных для себя условиях: Трансильвания осталась вассальною землею Турции, турецкая граница начиналась не в дальнем расстоянии от Вены. Дело объясняется тем, что императорское войско нуждалось в порохе и провианте, а в казне не было денег; кроме того, венгерские протестанты предпочитали турецкое иго иезуитским преследованиям; наконец, храбрый бан Кроатский, Николай Црини, находился в смертельной вражде с Монтекукули.

Тотчас по заключении Васварского перемирия начались волнения в Венгрии. Венгерцы требовали очищения своей страны от немецких войск и перенесения венгерской короны из Вены в Венгрию. Их требования остались без ответа, и немецкие гарнизоны явились в таких местах, где их прежде не было. Тогда члены венгерской аристократии – Петр Црини, брат умершего Николая, зять Петра Црини, Франц Рагоци, Теттенбах, Франджипани, Нададзи и Стефан Теке-ли – составили заговор против Австрии и вошли в сношения с Турциею. Более четырех лет заговорщики умели скрывать свои замыслы, наконец венский двор узнал об них; Теттенбах первый был схвачен, и в его доме найдено 6000 ружей. Тогда австрийское правительство начало обращаться с Венгриею, как с завоеванною страною: члены высшего сословия подверглись жестоким наказаниям, конфискации имущества, низшие сословия подверглись тяжелым податям и квартированию немецких войск, было введено военное управление, и протестанты подверглись сильному гонению.

Трансильвания наполнилась венгерскими эмигрантами, между которыми виднее других были Франц Рагоци и Эмерих Текели. В 1672 году они собрали несколько войска и вздумали было начать войну с Австриек), но были разбиты, и их неудачное предприятие еще более отягчило участь Венгрии: 69 протестантских пасторов были сосланы на галеры в Триест и Неаполь. Преследуемые бежали в Трансильванию, собрались в Гросварадейнской области и делали опустошительные набеги на австрийские владения. Поддерживаемые Франциею, они в 1678 году овладели почти всеми горными городами; единственным предводителем инсургентов был теперь Эмерих Текели, потому что Франц Рагоци умер. В австрийских владениях произошло то же самое, что незадолго перед тем произошло в польской Украйне: как здесь казацкий гетман Дорошенко, отложившись от Польши, поддался Турции, и следствием было впадение турок в польские владения, взятие Каменца – так теперь Текели поддается также султану, и огромное турецкое войско идет осаждать Вену (1683). Интересы Польши и Австрии были одинаковы: обеим им грозила страшная опасность от турок, и потому император Леопольд заключил с королем Яном Собеским оборонительный и наступательный союз.

Текели с своими венграми шел вперед и указывал великому визирю Кара-Мустафе дорогу к Вене. В июле столица цезарей была со всех сторон заперта турками и татарами; император мог с трудом выехать из нее в Нассау, где мог показываться в народе не иначе, как переодетый, потому что протестантизм, хотя и придавленный иезуитами, еще тлел, как огонь под пеплом; когда Леопольда узнавали, то народ преследовал его насмешками; кричали, что суеверие императора и его потворство иезуитам принудили венгерцев и протестантов к восстанию; иезуиты, бывшие в свите Леопольда, подвергались явному нападению.

Счастием для Вены служило то, что турки шли к ней чрезвычайно медленно, и это дало возможность укрепить город. Жители защищались упорно и дали время германским войскам соединиться с польскими; последними начальствовал сам король их, Ян Собеский, которому как королю уступлено было начальство и над всеми соединенными войсками, выведенными на поле битвы 12 сентября 1683 года. Поляки занимали правое крыло; на левом находились более тридцати немецких принцев, в том числе и будущий знаменитый полководец, девятнадцатилетний Евгений Савойский; левым крылом командовал герцог Карл Лотарингский; центр занимали курфюрсты Баварский и Саксонский с своими войсками. После упорного сражения христианское ополчение победило; турки обратились в бегство, оставивши победителям весь обоз и покрывши поле сражения десятью тысячами своих трупов; победители преследовали беглецов и нанесли им новое поражение у Дуная при Парканах.

В следующие года императорские войска продолжали счастливо войну с турками, тем более что Венеция и Россия объявили войну последним; венециане утвердились в южных частях Балканского полуострова: русские своими походами к Крыму лишили турок помощи татар, а впоследствии молодой царь Петр Алексеевич завоевал Азов. Между тем осенью 1686 года императорские и бранденбургские войска овладели Офеном, который долго был оплотом магометанского владычества в Венгрии; в следующем году императорские войска одержали над турками блистательную победу при Могаче. Вследствие этих успехов император Леопольд заставил венгерцев отказаться от двух пунктов своей прежней конституции, по которым Венгрия была избирательным королевством, и венгерцы имели право браться за оружие при первом нарушении своих привилегий. В 1688 году австрийцы овладели крепостию Мункачем, и трансильванский князь Апаффи отложился от Турции и признал себя вассалом императора; в том же году принцы Людвиг Баденский и Евгений Савойский овладели Белградом; в 1689 году Людвиг Баденский одержал две блистательные победы над турками при Паташе и Ниссе.

Между тем в Турции произошел переворот: Магомет IV был свергнут в 1687 году и на его место возведен на престол брат его, Солиман III. Новый султан, подобно предшественнику, не был способен сам поддерживать Турцию, но он нашел способного к тому великого визиря, Мустафу Кеприли, брата знаменитого Ахмета. Мустафа восстановил дисциплину в войске, поправил финансы, помог Текели завоевать Трансильванию, большую часть Венгрии, и в 1690 году отнял у Австрии Белград; но в следующем году Людвиг Баденский нанес туркам поражение при Саланкемене, где сам Мустафа Кеприли был убит. Новый султан, Мустафа II, сам принял начальство над войском и энергически вел войну до тех пор, пока начальство над императорскими войсками не принял принц Евгений Савойский: в 1697 году Евгений нанес туркам страшное поражение при Центе, вследствие которого турки принуждены были заключить с Австриею мир в Карловиче (1699): Трансильвания и вся страна между Дунаем и Тейсою отошла к Австрии; Морея и несколько островов уступлены были Венеции; Россия удержала свои завоевания в устьях Дона. После этого удара, нанесенного Турции союзом четырех соседних государств, Порта никогда уже не поднималась до прежнего своего значения и начала быстро клониться к упадку.

XIII. АНГЛИЯ ПРИ СТЮАРТАХ

В то время, когда церковная реформа и борьба, за нею последовавшая, взволновали Англию и возбудили народные силы; когда со времен Генриха VII парламент получил новое значение, будучи призван к решению важнейших вопросов; когда сильное развитие, промышленное и торговое, увеличив богатство страны, увеличило с тем вместе и значение городского населения; когда среди этого населения усилился протестантизм с демократическими стремлениями, враждебный Высокой, или епископальной Церкви, удержавшей аристократические формы; когда король как глава Церкви был тесно связан с Высокою Церковию, и демократическое протестантское движение необходимо направлялось против него; когда, таким образом, республиканское церковное стремление соединялось с республиканским гражданским стремлением – в это опасное время, требовавшее большей осторожности и ловкости от правителя, на престоле английском является чужая шотландская династия, незнакомая с духом народа, с вековыми преданиями страны.

Стюарты, несмотря на то что с первого взгляда один не был похож на другого, в общем сохраняли шотландский характер, причем нельзя отвергнуть и влияния французской крови; они остались и на английском престоле верны фамильным преданиям: в Шотландии их предки вели борьбу на жизнь и на смерть с вельможами, опираясь на духовенство; в Шотландии Стюарты – враги реформационного движения, и в Англии они сейчас же вступают в борьбу с парламентом за права своей власти; и в Англии они – враги реформационного движения, а под конец возвращаются открыто к религии предков, к католицизму, преданностию которому окончательно губят свое дело.

Новый король, Иаков I, отличался самым непривлекательным характером; он был хорошо образован, даже учен, по при мелочности характера ученость превращалась в педантизм; ни наружностию, ни умственными и нравственными качествами он не мог вселить к себе уважения и доверенности. Иаков I возбудил неудовольствие своих новых подданных уже тем, что был окружен шотландцами. Скоро начались у него столкновения с парламентом: отличаясь обширною богословскою начитанностию, Иаков составил себе теорию неограниченной власти государя, чему противоречили парламентские обычаи Англии. Не умея быть бережливым, Иаков для удовлетворения своим финансовым нуждам прибегал к произвольным поборам, против которых парламент протестовал. Иаков не умел и не хотел улаживаться с парламентом, распускал его при сопротивлении, захватывал его членов и таким образом ожесточил народ, уважения которого не мог приобрести по неимению личных средств; привязанность короля к недостойному любимцу Вилльеру, герцогу Бекингемскому, также возбуждала сильное неудовольствие. Каждый новый парламент высказывал сильнейший дух сопротивления, чем предшествовавший. Англичанам не нравилась и внешняя политика короля, сближение Иакова с католическою Испаниею и нерадение в поддержке зятя своего, несчастного Фридриха V, курфюрста Пфальцкого и эфемерного короля Богемского.

В последние годы царствования Иакова в обеих палатах парламента уже явились люди, которые мечтали о республике. В 1621 году Иаков велел объявить парламенту, что все права и вольности, о которых он так много толкует, – суть милости, дарованные Англии прежними королями; при этом случае Иаков насмеялся над двенадцатью депутатами, явившимися к нему во дворец, посадил их на одинаких креслах с собою и называл двенадцатью королями. Парламент в ответ на королевское объявление внес в протокол, что все права и вольности парламента составляют прирожденное право и наследственную собственность каждого англичанина; что парламент имеет право принимать участие во всех государственных делах и что никто, кроме его самого, не властен над эго членами. Это до такой степени раздражало короля, что он вырвал заявление парламента из протокола. В 1622 году два лорда и четыре члена палаты общин были заключены в тюрьму за свои речи в парламенте. Иаков умер в 1625 году, оставив сыну своему, Карлу I, печальное наследство.

Новый король не был похож на своего отца: он отличался величавою, царственною наружностию, твердостию, но эти качества не могли ослабить ожесточения, возбужденного борьбою Иакова I с парламентом: знали, что Карл I наследовал вполне от отца взгляды на отношения свои к подданным; знали, что ему нельзя довериться; видели, что ненавистный любимец Иакова, герцог Бекингем, остается во всей силе и при Карле. С другой стороны, борьба Иакова с парламентом вызвала силы, которые в ней получили упражнение и не могли успокоиться; явились люди, которые поседели в парламентской борьбе с королем, страдали, получили важное значение; им было тяжело потерять это значение с прекращением борьбы; за отсутствием войны оборонительной они готовы были начать и наступательное движение против короля, не обращая внимания на то, что этим наступательным движением начинают революцию, вступают на тот покатый путь, на котором так трудно остановиться; революционное движение получило новую силу от движения политического; примкнуло к нему, дало ему особую окраску и, в свою очередь, усилило его, повело все дальше и дальше, давая освящение, сообщая борцам политическим значение борцов задело Божие.

Неудачи ненавистного Бекингема в войне с Испаниею давали возможность к наступательному движению против короля, увлекая и тех, которые вовсе не хотели идти по революционному пути. Палата общин объявила, что Бекингем есть главный виновник всех зол Англии и что его наказание освободит страну от бедствий. Нижняя палата решила начать против него в Верхней палате процесс в государственной измене. Король запретил начинать дело; несмотря на то, в мае 1626 года составилась конференция между обеими палатами, где двое депутатов, Диггс и Эллиот, отличались особенною резкостью своих выражений против Бекингема, не пощадили и короля. Бекингем воспользовался этим и обвинил, в свою очередь, Диггса и Эллиота в государственной измене, и, несмотря на заявление Верхнего парламента, что они не сказали ничего оскорбительного для короля, король велел схватить Диггса и Эллиота. Тогда Нижний парламент объявил, что он не примется ни за какое дело, если члены его не будут освобождены; король уступил, велел освободить Диггса и Эллиота, но раздражил Верхнюю палату, велевши заключить двоих ее членов, графов Бристоля и Арунделя, за вражду их к Бекингему, и в то же время последний получил новые отличия, что повело еще к сильнейшему раздражению.

Король распустил парламент и обнаружил явное намерение управлять без него. Без парламентского согласия он велел собирать пошлины с привозимых и вывозимых товаров; потребовал от управителей и арендаторов королевских имений больших доходов, высшей платы, обложил земледельцев и купцов новыми податями: один Лондон должен был заплатить 120 000 фунтов. 78 богатых людей отказались платить незаконные в их глазах подати и были посажены в заключение, а между тем религиозная борьба уже примешалась к политической. Один священник объявил в проповеди, что безусловное повиновение каждому королевскому указу есть первая обязанность христианина. Лондонский епископ Лауд, друг короля, но ненавидимый в народе как скрытый католик, одобрил проповедь, но примас, кентербюрийский архиепископ Аббот высказался против, за что был удален от двора и от управления делами своей епархии. Когда все эти меры возбудили сильнейшее раздражение, король в 1628 году созывает снова парламент: денег, собранных королем означенными выше средствами, было достаточно в мирное время; но когда явилась надобность помочь французским протестантам, то денег недостало, и должно было обратиться к парламенту. Чтоб приобрести его расположение, Карл освободил 78 человек, посаженных в тюрьму за отказ платить подати, возвратил архиепископу Абботу его прежнее значение и позволил графу Бристолю заседать в Верхней камере.

Но эти примирительные средства не помогли, раздражение было уже слишком велико, и оно усилилось, когда король в речи своей при открытии парламента употребил угрозу, что если парламент не даст ему требуемого вспоможения, то он прибегнет к другим средствам. Ораторы Нижнего парламента начали доказывать, что в Англии никогда не было ничего подобного тому, что позволил себе король. Составлено было изложение всех прав английского народа (petition of rights) и представлено королю для утверждения; король отвергнул его в этой форме и подписал в форме прошения об уничтожении всех мер, составляющих предмет распри между королем и парламентом.

Кончилось с одной стороны, началось с другой. Приученный со времен Генриха VIII к участию в решении религиозных вопросов, парламент хотел удержать это новоприобретенное право, а король не хотел ему его уступить; парламент 1629 года вооружился против терпимости правительства относительно арминиан, переселившихся из Голландии, и в то же время вооружился против покровительства, оказываемого правительством католикам. Король запретил оратору (председателю палаты общин) допускать прения по поводу религиозных вопросов; но члены парламента не обращали внимания на это запрещение и, когда оратор встал, чтоб закрыть заседание, его удержали насильно и постановили следующее: 1) папство и арминианство не должны быть терпимы. 2) Взимание пошлин с привоза и вывоза незаконно, если не утверждено прямо парламентом. 3) Купец, платящий не утвержденные парламентом пошлины, есть изменник правам и вольностям Англии.

Король распустил парламент; депутаты, удержавшие оратора, были посажены в заключение. Мир, заключенный с Франциею, а потом с Испаниею, освобождал Карла от необходимости созывать новый парламент; кроме того, нашли в архиве, что в старые времена некоторые приморские города выставляли войско и корабли или платили вместо того деньги; теперь эту подать распространили на всю страну под названием «корабельных денег». Королю удалось склонить на свою сторону Томаса Вентворта, самого талантливого и ученого члена оппозиции, человека одаренного, кроме того, необыкновенною силою воли. Карл назначил его обер-штатгалтером в Ирландии. Тотчас по прибытии в Дублин Вентворт начал поступать с Ирландиею, как с покоренною страною, имея в виду ввести сначала здесь абсолютную монархию и образовать войско, которое потом король будет употреблять в Англии.

Здесь несколько лет прошло спокойно без парламента, I ю в 1637 году Карлу пришла в голову несчастная мысль ввести в Шотландию вновь составленную англиканскую литургию, очень близкую к католической. Ненависть, какую питали шотландцы ко всему, что напоминало им католицизм, вспыхнула. Когда в Единбурге старший пастор явился в новом облачении пред алтарем главной церкви для совершения новой литургии, произошло между присутствующими страшное смятение. Женщины вскочили и закричали: «Папа! Папа!» Все шумели, и никто не хотел обращать внимания на богослужение. Так как король не хотел отменить литургию, то все имевшие влияние в стране люди съехались в Единбург и составили церковно-политическое управление (ковенант). Собравшийся в Глазгове сейм объявил епископат и новую литургию изобретениями Белиала и постановил, что каждый шотландец под страхом отлучения должен подписать акты ковенанта; Глазговский сейм этим не ограничился, но собрал войско. Это заставило вооружиться и короля, хотя Вентворт, получивший несколько времени спустя титул графа Страффорда, советовал повременить войною, пока англичане попривыкнут платить подати без парламентского согласия, и у короля будет достаточно денег для содержания войска, образованного в Ирландии.

В начале 1640 года Карл принужден был созвать парламент, который не обещал ничего доброго, потому что в него выбраны были именно люди, издавна отличавшиеся борьбою за старые права Англии против короля. Один из них, Пим, в первое же заседание нового парламента в двухчасовой речи исчислил все злоупотребления правительства. Король предложил, что отменит «корабельные деньги», если парламент даст ему нужную сумму денег; парламент не принял этого предложения, был распущен, и король начал всякими средствами собирать деньги с богатых людей.

Война с шотландцами началась несчастливо для короля: войско его было разбито. Король, видя, что главное сопротивление исходит из палаты общин, созвал одну палату лордов в Йорке. Король при этом смотрел на дело по-шотландски, но лорды смотрели на него по-английски и потребовали созвания полного парламента. Король принужден был исполнить это требование и осенью 1640 года созвал знаменитый парламент, известный под именем Долгого. Большая часть его членов состояла из так называемых пуритан, отвергавших епископат, людей с сильным религиозным одушевлением, готовых свои церковные демократические стремления перенести и на политическую почву, тем более что раздражение, произведенное долгою борьбою с королем, возбуждало желание переменить политические формы.

Особенно сильное раздражение было возбуждено против Страффорда, на которого смотрели как на перебежчика и на человека, самого опасного по своим талантам. Палата общин обвинила Страффорда в государственной измене. Страффорд, зная ненависть к себе в обеих палатах парламента, просил короля, чтобы он оставил его при войске; но король уговорил его приехать в Лондон, обнадежив, что никогда не выдаст его врагам. Опасения Страффорда оправдались: парламент считал его гибель необходимым для себя обеспечением и действовал настойчиво, с таким сознанием своей силы, что некоторые близкие к королю люди сочли за лучшее удалиться из Англии. Король уступил, составил себе министерство из людей, стоявших за парламент и ненавидевших Страффорда как человека, замышлявшего ниспровергнуть старую конституцию страны. Так как эти замыслы не были явны, то обвинить его в них было нельзя; выставили 28 обвинений, из которых ни одно, взятое порознь, не влекло за собою смертной казни; но объявили, что хотя преступления Страффорда порознь и не заслуживают смерти, но заслуживают ее взятые вместе.