Текст книги "Античные государства Северного Причерноморья"

Автор книги: Сергей Беляев

Соавторы: Ирина Кругликова,Надежда Онайко,Екатерина Алексеева,Игорь Шургая,Константин Марченко,Дмитрий Шелов,Анатолий Амброз,Мария Кобылина,Анна Коровина,Александр Масленников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 43 страниц)

О вывозе из припонтийских стран соленой рыбы, которая считалась одним из предметов роскоши, пишет Полибий (IV, 38, 4). Афиней (VI, 109) повторяет рассказ Полибия о негодовании Катона, что некоторые ввели в Рим чужеземную роскошь, покупая за тридцать драхм бочонок понтийской соленой рыбы. О вывозе соленой рыбы из Меотиды и о ловле рыбы для соления свидетельствует Страбон (VII, 4, 6; XI, 2, 4). Он же (VII, 6, 2) сообщает о ловле пеламид, размножающихся в Азовском море и уходящих затем в Черное, и отмечает (VII, 3, 18) крупные размеры осетров в Керченском проливе, почти равных дельфинам. В херсонесской надписи в честь Феагена сына Дилгена II в. н. э. упоминается специальный рынок для продажи рыбных соусов (Семенов-Зусер С.А., 1947, с. 237).

При археологических раскопках неоднократно находили рыбозасолочные цистерны, пифосы с остатками рыбы, многочисленные орудия рыбной ловли крючки, сети, грузила, поплавки, а также кости рыб, чешую, раковины моллюсков. Остатки рыбных костей и чешуя позволяют судить о составе промысловых рыб. В Херсонесе находят кости камбалы, анчоуса, султанки, кефали, ставриды, осетров, севрюги, стерляди, судака, сазана, сома. Ловили барабулю, скумбрию, проводили лов белуги, кроме того, почти круглый год ловили дельфинов (Кадеев В.И., 1970, с. 6–8). На Боспоре промысловыми рыбами были различные виды осетровых, карповых, окуневых и др. В Мирмекии на дне рыбозасолочных цистерн найдены остатки хамсы (Гайдукевич В.Ф., 1958а, с. 207), а в Тиритаке сельди. Около цистерн там были кости осетровых рыб (Марти В.Ю., 1941а, с. 104). В Фанагории в слоях III–I V вв. найдены кости и чешуя севрюг, осетров, лещей, сазанов, сомов и судака (Лебедев В.Д., Лапин Ю.Е., 1954, с. 208). В Семеновке на берегу Азовского моря пол одного из помещений был покрыт полуметровым слоем костей и чешуи рыб, преимущественно, сазанов. Имелись там и кости судака, бычков, тарани и камбалы.

Различны были рыболовные снасти и способы лова. Применяли разнообразные сети: волокуши, ставные сети и паметы (Тихий М.И., 1917, с. 32 сл.). Для ловли белуги существовала особая снасть в виде шнура, к которому подвешивались на поперечных бечевах большие рыболовные крючки и грузила. В Херсонесе в 1895 г. найдены ее остатки – 50 глиняных грузил и 150 больших медных рыболовных крючков. Дельфинов ловили неводами и специальными гарпунами-трезубцами (Кадеев В.И., 1970, с. 8–11). В Фанагории в одном из помещений IV в. лежали две кучки грузил, всего 103 штуки, вероятно, от сложенных сетей. В помещениях III в. в Семеновке обнаружены обугленные фрагменты сетей из крученого шнура, железные и бронзовые крючки длиной от 2 см до 10 см (табл. LIX, 14), куски пробковых и деревянных поплавков, а также различные грузила – глиняные, пирамидальные, уплощенные дисковидные с перехватами из амфорных ручек и грубые каменные (табл. LIX, 2-13).

Остатки рыбозасолочного производства открыты в Херсонесе и на Боспоре. В Херсонесе найдено более 90 рыбозасолочных цистерн, иногда очень крупных размеров, относящихся к периоду от I до VI вв. н. э. На Боспоре – 59 цистерн, датируемых от I до IV вв. н. э., известны в Тиритаке, восемь – в Мирмекии, две – в Горгиппии. Для Боспора характерны комплексы, включающие группы цистерн. Сооружение наиболее крупных комплексов рыбозасолочных цистерн относится к I в. н. э. Среди них выделяется комплекс, открытый в 1932–1934 гг. у городской стены Тиритаки. Здесь было обнаружено 16 цистерн, расположенных по четыре в ряд. Возможно, их было и больше, так как последний ряд не раскрыт полностью (табл. LIX, 15) (Марти В.Ю., 1941а, с. 20 сл.). Емкость 16 цистерн достигала 204 м³, что означало возможность одновременной засолки 1600 центнеров рыбы, а учитывая, что оборачиваемость промысла могла быть восьмикратной с помощью этих цистерн можно было бы обеспечить засолку 12 800 центнеров рыбы в год. Их должны были обслуживать не менее 12–15 человек. Для засолки такого большого количества рыбы требовалось около 3000 центнеров соли (Марти В.Ю., 1941б, с. 94).

Но, кроме этого комплекса, функционировавшего вплоть до III в. н. э. и принадлежавшего, вероятно, одному крупному рыболовецкому хозяйству, к III в. н. э. относятся и другое комплексы рыбозасолочных цистерн несколько меньших размеров. В одном из них было пять цистерн общим объемом 36 м³ (табл. LIX, 16) и еще две цистерны III–IV вв. н. э. вместимостью 27 м³. В 1945 г. были обнаружены еще шесть цистерн общей вместимостью 33 м³, расположенных попарно в три ряда. Расчищены четыре комплекса, в один из которых входят шесть цистерн общим объемом 42 м³ в другой – четыре объемом 29 м³. Еще две группы из четырех и из пяти цистерн вмещали 49 м³. Таким образом, в южной и юго-восточной части Тиритаки в III в. н. э. существовало не менее 48 цистерн, общая емкость которых достигала 477 м³. В них одновременно могли засаливать около 3600 центнеров рыбы. В IV в. н. э. число рыбозасолочных цистерн в Тиритаке, по-видимому, уменьшается.

В Мирмекии также был открыт комплекс из восьми рыбозасолочных цистерн общей емкостью 130 м³, существовавший до III в. н. э. (Марти В.Ю., 1941а, с. 103).

Техника сооружения рыбозасолочных цистерн довольно однообразна. Стенки вырытого в земле большого котлована обкладывали каменными плитами, дно застилали каменным бутом. Внутри делали перегородки из поставленных на ребро плит. Затем все покрывалось несколькими слоями известкового раствора с примесью толченой керамики и песка (Гайдукевич В.Ф., 1952б, с. 58, группа В). Размеры цистерн различны. Глубина их чаще всего 1,7–1,8 м, реже 2,28 м, лишь у двух цистерн она достигала 3,27 м. По-видимому, цистерны, действовавшие до III в. н. э. и разрушенные до начала IV в. н. э., имели над собой черепичные кровли. В плане цистерны квадратные и прямоугольные или почти прямоугольные, лишь несколько из них имело трапециевидную форму (Гайдукевич В.Ф., 1952б, с. 60 и 30). Рыбозасолочные цистерны, открытые в 1960 г. в Горгиппии, перестали функционировать в I в. н. э. Время функционирования цистерны, случайно обнаруженной в 1941 г. в Пантикапее, неясно (Блаватский В.Д., 1951в, с. 53, № 138).

Можно заметить некоторое различие в видах рыб, вылавливавшихся рыбаками Боспора и Северо-Западного Крыма. В Северо-Западном Крыму на первом месте стоял промысел кефали, меньше вылавливали карасей и камбалы, еще меньше осетров, в небольшом количестве вылавливали скатов. На Боспоре, наоборот, осетровые сорта рыб преобладали наряду с карповыми, окуневыми, сельдью, хамсой и др.

Охота.

В античное время она играет лишь подсобную роль как в хозяйстве обитателей сельских поселений, так и у жителей городов. Однако среди костных остатков из античных городов кости диких животных встречаются чаще, чем в деревнях, и представленные ими виды разнообразнее. В.И. Цалкин, сопоставив число костей диких и домашних животных, найденных при раскопках античных городов и поселений, пришел к выводу, что охота не играла сколько-нибудь серьезной роли в их экономической жизни (Цалкин В.И., 1960, с. 90).

Вероятно, в Северном Причерноморье был распространен еще один вид промысла – пчеловодство. Полибий (IV, 38, 4) среди продуктов, вывозимых с Понта, называет и мед. К сожалению, никаких данных о разведении пчел не сохранилось.

Соляной промысел.

Наличие соляного промысла в Северном Причерноморье засвидетельствовано древними авторами. Геродот (IV, 53) пишет, что в устье реки Борисфен собирается в большом количестве соль. Это же повторяет Дион Хрисостом (II, 18), сообщая, что в окрестностях Ольвии много соли и ее покупают жители Таврического полуострова. Страбон (VII, 4, 7) упоминает об озере близ Херсонеса или лимана выше порта Ктенунта, где добывали соль. В античную эпоху в районе Херсонеса было не менее 12 соляных озер, в которых осаждалась соль, главным образом, в летние месяцы. Осевшую соль ломали, затем очищали от ила, промывали, сгребали в кучи и вывозили на лодках. Добытая таким способом соль была темной и требовала дополнительной очистки (Кадеев В.И., 1970, с. 20 сл.). Вполне возможно, что соль добывали, так же и на Боспоре в мелких соляных озерцах и лиманах.

Проблемы организации сельскохозяйственного производства.

Экономическое значение сельского хозяйства и социальные проблемы его уже неоднократно обсуждались в литературе (Блаватский В.Д., 1953б; Стржелецкий С.Ф., 1961; Кругликова И.Т., 1975а). Одной из сложных и далеко еще не решенных является проблема размеров сельскохозяйственной территории государств Северного Причерноморья. Более или менее ясная картина выявлена только для херсонесского государства. Можно думать, что при возникновении греческих полисов им принадлежали только земли, непосредственно примыкавшие к городам. В дальнейшем происходило расширение сельскохозяйственной территории. В случае с Боспором можно предполагать, что наряду с сохранившейся хорой прежних полисов благодаря завоеваниям появились новые категории земли: 1 – земли, оставшиеся в руках у местных племен и общин, завоеванных Боспором; 2 – царские (или государственные) земли – те земли, которые были конфискованы у этих племен после завоевания. В некоторых случаях территории, занятые греками, в дальнейшем вновь были утрачены ими. Такова была, например, ситуация в Ольвии. Правда, необходимо указать, что концепция значительных земельных владений Ольвии отнюдь не бесспорна. Высказывалась мысль, что поселения на побережьях Днепровско-Бугского и Бугского лиманов, которые считаются принадлежащими Ольвии, в действительности были заняты племенем каллипидов (Блаватский В.Д., 1953б, с. 51–51).

На сельскохозяйственной территории греческих государств располагались сельские поселения различных типов. 1 – Неукрепленные деревни, состоящие из группы домов, отстоящих одни от другого на 30–50 м. Это могла быть группа сельских усадеб, принадлежащих гражданам греческих полисов. Но не исключено, что так же строились и деревни, принадлежавшие местному племенному населению. 2 – Укрепленные поселки, более многолюдные, здесь дома теснятся внутри оборонительных стен, приусадебные участки отсутствуют, все обрабатываемые земли находятся вне оборонительных стен (Кругликова И.Т., 1970а, 1975а). 3 – Отдельные изолированные усадьбы-виллы, центры крупных земельных наделов. Они могли быть укрепленными и неукрепленными в зависимости от социально-политической обстановки времени их существования. 4 – Неукрепленное поселение рядом с укрепленной усадьбой, что, например, отмечено в Северо-Западном Крыму (Щеглов А.Н., 1978, с. 115).

Многообразие типов населенных пунктов свидетельствует о сложности социальной структуры сельского населения. Здесь можно, хотя и в осторожной форме, предполагать наличие различных категорий населения. Можно думать, что земельные владения, расположенные на клерах херсонеситов, обрабатывались рабами. Наличие же других типов сельскохозяйственных поселений заставляет предположить существование и иных групп сельского населения.

На Боспоре можно предполагать наличие следующих групп сельского населения: 1 – свободные граждане греческих полисов, обрабатывающие свои небольшие участки, в основном собственным трудом. К этой группе близки, видимо, владельцы небольших участков земли, выделенных из состава царского «домена». Такова, видимо, была ситуация с каллатийцами, которым царь Евмел, по свидетельству Диодора (XX, 25), предоставил 1000 земельных участков; 2 – сельскохозяйственные рабы, работавшие в крупных усадьбах; 3 – крестьяне-общинники на царских землях, о которых, видимо, говорит свидетельство Полиена (VI, 9, 3). Такие общины в античном мире назывались «свободными». 4 – Зависимые крестьяне-пелаты, о которых свидетельствуют некоторые эпиграфические документы.

Сложность картины усугубляется тем, что с течением времени происходили изменения в типах расселения сельского населения, в чем, по-видимому, находили отражение не только политические, но и социальные процессы. Однако суть их еще во многом не ясна. Так, на территории Боспора в VI–III вв. до н. э. зафиксировано значительное число неукрепленных деревень (особенно в IV–III вв. до н. э.). На большинстве поселении этого типа жизнь прекращается во второй половине III–II вв. до н. э. С этого времени широко распространяются укрепленные деревни. Большинство их гибнет в последней трети III в. н. э. (во время готских походов), некоторые доживают до гуннского погрома 70-х годов IV в. н. э. и лишь на единицах жизнь продолжается позднее. Неукрепленные усадьбы-виллы достаточно широко распространены в IV–III вв. до н. э., а позднее (вплоть до III в. н. э.) типичными становятся укрепленные усадьбы (Гайдукевич В.Ф., 1941б; Кругликова И.Т., 1975а; Петерс Б.Г., 1978; Сокольский Н.И., 1976а, с. 90; Крушкол Ю.С., 1968; Алексеева Е.М., 1980). Можно предполагать, что на территории античных государств Северного Причерноморья (как и во всем античном мире) постепенно происходит рост крупного землевладения. Достаточно заметен этот процесс в Херсонесе. Видимо, развитие крупного землевладения имело место и на Боспоре, однако при этом необходимо иметь в виду, что предположение о господстве крупного землевладения здесь в раннюю эпоху (Жебелев С.А., 1934, с. 596) не подтверждается (Блаватский В.Д., 1953б, с. 45 сл.; Кругликова И.Т., 1975а, с. 157–160)

Глава седьмая
Ремесленное производство
(Д.Б. Шелов)

Ремесленное производство было важной отраслью экономики античных государств Северного Причерноморья. К сожалению, источники по этой проблеме достаточно ограничены. Наиболее важны остатки ремесленных мастерских и находки орудий труда ремесленников, меньшее значение имеют данные письменных источников и памятники изобразительного искусства.

Интерес к истории ремесленного производства северопричерноморских античных городов возник в 30-х годах XX в. Тогда было начато изучение керамических обжигательных печей и их продукции (Гайдукевич В.Ф., 1934а, б; 1935; Граков Б.Н., 1935; 1939а; Книпович Т.Н., 1940б) и были сделаны первые шаги по химико-технологическому изучению керамических изделий (Кульская О.А., 1940). После Великой Отечественной войны были открыты и исследованы новые керамические производственные комплексы в разных античных городах (Худяк М.М., 1952; Ветштейн Р.I., 1958; 1965; Борисова В.В., 1958; Кобылина М.М., 1958; 1966б; 1970а; Кругликова И.Т., 1962в; Сокольский Н.И., 1969б), изучались многие группы керамических изделий местного производства; черепица и строительная керамика (Гайдукевич В.Ф., 1947; 1958в; Мерперт Н.Я., 1951; Марченко И.Д., 1952; Сорокина Н.П., 1952; 1956; 1961б; Шелов Д.Б., 1954; Кругликова И.Т., 1955а; Берзин Э.О., 1959; Брашинский И.Б., 1964; Кобылина М.М., 1972б), клейменые и неклейменые амфоры (Ахмеров Р.Б., 1946; 1947; Зеест И.Б., 1952; 1960; Борисова В.В., 1974; Белов Г.Д., 1977), простая и расписная столовая, кухонная и туалетная посуда (Книпович Т.Н., 1955а; 1955б; Кругликова И.Т., 1957а; Скуднова В.М., 1957а; Зеест И.Б., Марченко И.Д., 1962; Зайцева К.И., 1962, 1976; Леви Е.И., 1964а; Марченко И.Д., 1967а; Цветаева Г.А., 1972; Ветштейн Р.И., 1975; Алексеева Е.М., 1976). Было выявлено и исследовано местное производство терракоты (Кобылина М.М., 1949а, 1959б, 1961; Винницкая Г.Г., 1949, 1951; Мезенцева Г.Г., 1956; Леви Е.И., 1959; Пругло В.И., 1974, 1977), рельефных эллинистических сосудов (Блаватский В.Д., 19593; Лосева Н.М., 1962б; Шургая И.Г., 1962) и краснолаковой керамики (Книпович Т.Н., 1952; Шелов Д.Б., 1953; Силантьева Л.Ф., 1958б). При исследовании керамики местного производства были применены методы естественных наук (Кульска О.А., 1958; Круг О.Ю., 1960; Богданова-Березовская И.В., Наумов Д.В., Ковнурко Г.М., 1964; Кадеев В.И., Шуменко С.И., 1967). Изучение отдельных керамических производственных комплексов и различных категорий изготовлявшейся керамики подготовило возможность для характеристики гончарного производства отдельных городов и целых районов (Ветштейн Р.И., 1953; Борисова В.В., 1966б; Кобылина М.М., 1966б; Сокольский Н.И., 1969б; Щеглов А.Н., 1973а). Обобщением всего имеющегося материала явился выпуск в 1966 г. САИ – «Керамическое производство и античные керамические строительные материалы». В 50-х годах началось изучение металлургического ремесла в античных городах. Раскопки остатков мастерских и находки литейных форм позволили получить данные о развитии железоделательного и бронзолитейного производства в Ольвии, Пантикапее и других местах Северного Причерноморья (Фурманская А.И., 1953а, 1953б; Фурманська А.I., 1958, 1963б; Штительман Ф.М., 1947, 1955; Марченко И.Д., 1956б, 1957б; 1962в, 1971; Пругло В.И., 1965; Фомин Л.Д., 1974; Островерхов А.С., 1975). При исследовании древних металлических изделий, шлаков и пр. применялись анализы металлографический, спектральный и др. (Круг О.Ю., Рындина Н.В., 1962; Кадеев В.И., 1963; Кадеев В.И., Солнцев Л.А., Фомин Л.Д., 1963; Барцева Т.Б., 1974). Ряд работ посвящен исследованию торевтики и ювелирного дела в Херсонесе и на Боспоре (Прушевская Е.О., 1955; Пятышева Н.В., 1956; Никулин В., 1957; Харко Л.П., 1961; Онайко Н.А., 1966б; 1974). Из других ремесленных производств лучше исследованы деревообработка, получившая всестороннее освещение в специальных монографиях (Сокольский Н.И., 1971; Кадеев В.И., 1974), и стекловарение, изучение которого стало возможным благодаря открытию остатков стеклоделательных мастерских в Крыму и в Танаисе (Висотська Т.М., 1964; Белов Г.Д., 1965; 1969; Алексеева Е.М., Арсеньева Т.М., 1966). Отдельные статьи советских исследователей посвящены рассмотрению косторезного (Наливкина М.А., 1940; Кругликова И.Т., 1949, 1957а; Иванова А.П., 1955; Кадеев В.I., 1969а), ткацкого (Гайдукевич В.Ф., 1952г), каменотесного (Блаватский В.Д., 1957а; Карасев А.Н., 1959) ремесел в городах Северного Причерноморья. Изучение ремесла в разных центрах Северного Причерноморья позволило написать и общие очерки его развития в некоторых городах и районах (Блаватский В.Д., 1959в, 1961а; Пругло В.И., 1967; Кадеев В.И., 1970) и включить более или менее подробные разделы о ремесленном производстве в общие труды, посвященные экономике и истории античных государств Северного Причерноморья (Гайдукевич В.Ф., 1949а; Gajdukevič V.F., 1971; Лапин В.В., 1963, 1966; Шелов Д.Б., 1963, 1972а; Блаватский В.Д., 1964в; Кругликова И.Т., 1966а; Кадеев В.И., 1975).

Железоделательное производство.

В античном мире из железа изготовлялось большинство орудий труда, оружие, различные скобяные изделия, строительные детали и пр. Все эти предметы нередко встречаются при археологических раскопках, но теперь часто невозможно сказать, какие из них были продуктами местного ремесла, а какие импортированы из других центров. Анализы древних шлаков показали использование керченской железной руды в металлургическом производстве Боспора (Марченко И.Д., 1957б, с. 172, 173; Онайко Н.А., 1959, с. 59 сл.; Круг О.Ю., Рындина Н.В., 1962, с. 254). Для Херсонеса можно предполагать употребление местных болотных руд (Кадеев В.И., 1970, с. 28–30). Ольвийские металлурги могли использовать криворожскую железную руду (Граков Б.Н., 1948, с. 47; 1954, с. 125; Островерхов А.С., 1975, с. 133). Допускается возможность ограниченного ввоза железной руды в Северное Причерноморье из Малой Азии (Максимова М.И., 1956, с. 162).

До поступления в плавильную печь железная руда предварительно обогащалась известью и промывалась. Вероятно, приспособлениями для такой промывки являлись открытые на о. Березани бассейны конца VII–VI вв. до н. э. (Лапин В.В., 1961, с. 28), свидетельствующие о том, что производство железа в этом районе было налажено с самого возникновения здесь античных поселений (Лапин В.В., 1963, с. 37; 1966, с. 137–138). Железо получалось путем непосредственного восстановления из руды в сыродутных печах или домницах. Домницы конца VI–V вв. до н. э. известны в Ягорлыцком поселении в низовьях Днепра (Островерхов А.С., 1975, с. 132 сл.; 1976, с. 30, 31). Остатки металлургической мастерской архаического времени открыты в Пантикапее (Марченко И.Д., 1968б, с. 32, 33; 1971, с. 148 сл.). В Тире открыты остатки двух сыродутных печей первых веков нашей эры (Дмитров Л.Д., 1955, с. 116; Фомин Л.Д., 1974, с. 26). В других местах найдены шлаки и готовые крицы. Получаемое в горнах губчатое железо подвергалось затем повторному нагреванию и проковке и в виде криц становилось сырьем для изготовления железных предметов. Выработка железных изделий производилась в кузницах, главным образом, путем ковки. Установлено, что кузнецы работали как в городах, так и в мелких поселениях, о чем свидетельствует открытие остатков сельских кузниц в Синдике (Блаватский В.Д., 1959в, с. 50). В ряде городов открыты кузницы. Так в ольвийской цитадели римского времени раскопан кузнечный комплекс, состоявший из горна, каменных корыт, инструментов, шлаков, большого числа железных изделий – серпов, ножей и пр. (Штительман Ф.М., 1955, с. 62–63). В Ольвии же найдены большие кузнечные клещи. Наковальня и клещи, подобные помпейским, обнаружены и в Горгиппии (Кругликова И.Т., 1966а, с. 162). Кузнечные зубила первых веков нашей эры обнаружены в Пантикапее (Марченко И.Д., 1971, с. 151–152, рис. 2, 10), в Херсонесе (Кадеев В.И., 1970, с. 33) и в Танаисе (Шелов Д.Б., 1963, с. 127–128, рис. 9) (табл. LX, 1, 2).

Основным приемом кузнечной обработки железа была ковка, но использовались и другие методы: термическая обработка и закалка стали, сквозная или поверхностная цементация изделий, сваривание железа со сталью для получения лезвий повышенной твердости и т. д. Готовые изделия подвергались еще и холодной обработке. Судя по остаткам металлургической мастерской конца VI – начала V в. до н. э. в Пантикапее в раннеантичное время производство железа не было еще отделено от кузнечной обработки. Все работы по изготовлению металлических предметов могли производиться в одной мастерской (Марченко И.Д., 1968б, с. 32, 33; 1971, с. 148 сл.). В эллинистическую и римскую эпохи железоделательное производство получило значительную специализацию (Кадеев В.И., 1970, с. 37–38), что подтверждается существованием очень развитой терминологии для обозначения профессий (Blümner H., 1887, с. 361 сл.). Впрочем, такая специализация далеко не всегда имела место и вероятно, до конца античной эпохи существовали кузнечно-литейные мастерские смешанного характера (Шмидт Р.В., 1935, с. 288–289; Штительман Ф.М., 1955, с. 63).

Цветные металлы.

Обработка цветных металлов известна лучше железоделательного производства. Во всех античных городах из меди или бронзы разного состава изготовлялись некоторые орудия труда, предметы и детали вооружения (наконечники стрел, мечи, кинжалы, шлемы, панцири, кнемиды и пр.), детали и украшения конской сбруи, принадлежности одежды и украшения, многие бытовые предметы: стригили, замки, ключи, зеркала, бритвы, разнообразные сосуды. Из бронзы отливалась и скульптура. Некоторые предметы приготавливались из свинца: гири, грузила, пряслица, украшения и др. Состав античных бронз довольно разнообразен. Обычно это свинцово-оловянистые бронзы, иногда, особенно в римское время, в них примешивается довольно значительное количество цинка, что позволяет говорить даже об античных латунях (Кадеев В.И., Солнцев Л.А., Фомин Л.Д., 1963, с. 43 сл.; Барцева Т.Б., 1974, с. 26 сл.). Медь для отливки добывалась главным образом из халькопирита или халькозина, свинец – из галенита (Кадеев В.И., 1963, с. 32 сл.; 1970, с. 45–47). Вопрос об источниках цветных металлов для ремесленного производства городов Северного Причерноморья еще не выяснен. Высказывались предположения о поступлении в Северное Причерноморье меди из Криворожья, из Донецкого бассейна, с Северного Кавказа, из Закавказья и из Малой Азии (Гайдукевич В.Ф., 1949а, с. 117; Gajdukevič V.F., 1971, с. 130; Фурманская А.И., 1953а, с. 53). Последний источник кажется наиболее вероятным, оттуда же мог доставляться и свинец. Медь и свинец поступали в античные города в виде слитков, такие слитки найдены в Херсонесе и Ольвии (Фурманська А.I., 1963б, с. 68; Кадеев В.И., 1963, с. 34, 39; 1970, с. 44). Слитки содержали значительное количество примесей и шлаков, которые должны были удаляться путем рафинирования в плавильных печах.

Основным методом изготовления медных и бронзовых изделий была их отливка в формах. Металл плавился в специальных плавильных печах, остатки которых открыты в Пантикапее, Ольвии, Херсонесе (Марченко И.Д., 1957б, с. 162; Фурманська А.I., 1963б, с. 61 сл.; Кадеев В.И., 1970, с. 47). Они были высокими, имели цилиндрическую форму. Внизу была топка, а вверху вмазывался котел, в котором и производилась плавка. В печь мехами подавался воздух, обеспечивающий высокую температуру горения. В Пантикапее и в других местах найдены обломки глиняных сопел от воздуходувных мехов (Марченко И.Д., 1957б, рис. 2, 5, 6) (табл. LX, 3). Небольшие порции металла могли плавиться в толстостенных сосудах – тиглях (Марченко И.Д., 1957б, с. 167, рис. 2, 9; Шелов Д.Б., 1963, с. 127, рис. 8). Расплавленный металл разливался в формы при помощи льячек (Блаватский В.Д., 1961а, рис. 15) (табл. LX, 4). Тигли и льячки найдены почти во всех античных северочерноморских центрах.

Большинство мелких бронзовых и медных изделий отливалось в жестких формах. Негативное изображение нужного предмета вырезалось в камне или обломке керамики (табл. LX, 7, 8, 11, 12). Формы могли быть односторонними, когда изделие должно было иметь рельеф или украшение только с одной стороны, но чаще они составлялись из двух половинок, в каждой из которых вырезалась в зеркальном отражении соответствующая сторона будущего изделия. Две половинки формы скреплялись металлическими штифтами (Марченко И.Д., 1956б; 1957б; 1962в; Фурманська А.I., 1958; Пругло В.И., 1965). Расплавленный металл поступал в форму по канальцам, прорезанным в одной из половинок формы. Нередко на одном камне или керамическом фрагменте вырезывались контуры нескольких однотипных или даже различных предметов, соединенные между собой канальцами (табл. LX, 9, 10; Фурманська А.I., 1958). После застывания металла форма разъединялась, отливка вынималась и литники, образовавшиеся на месте канальцев, обрубались. Несмотря на очень тщательную пригонку двух половинок формы, вещи, отлитые в них, легко узнаются по наличию у них литейного шва, образовавшегося на месте затека металла между половинками форм (Кадеев В.И., 1970, с. 66). Литейные формы найдены в Ольвии, Тире, Херсонесе, Пантикапее, Фанагории, Мирмекии, Танаисе и др. Как правило, это формы для отливки мелких украшений: булавок, браслетов, подвесок, серег, бус и т. п. При отливке крупных бронзовых изделий, предметов сложной конфигурации, художественной скульптуры, изделий, требующих тонкого и сложного рельефного орнамента, применялись формы, сделанные из глины или формовочной земли. Формы могли быть либо разъемными, либо цельными, в последнем случае они после отливки разламывались, чтобы извлечь из них готовое изделие. Как правило, отливка в цельные формы велась с утратой восковой модели, которая оставалась внутри формы и выгорала при заливке металла. Применение этого метода литья, в отличие от литья в многократно используемые жесткие формы, позволяло отливать в форме только один экземпляр изделия, но зато обеспечивало возможность создания литых предметов любой сложной конфигурации и с тонкой орнаментацией.

Литье было основным, но не единственным способом обработки цветных металлов (Кадеев В.И., Солнцев Л.А., Фомин Л.Д., 1963; Кадеев В.И., 1970, с. 64 сл.). Вышедшие из литейной формы предметы еще нуждались в дальнейшей отделке. Иногда литье применялось только для получения заготовок, например, стержней для изготовления фибул или браслетов, которые потом обрабатывались ковкой (Амброз А.К., 1969, с. 257 сл., табл. VII; Шелов Д.Б., 1972а, с. 95 сл.). При помощи ковки удавалось получать чрезвычайно тонкие листы меди, из которых выделывались рельефные бляхи и сосуды. Литые сосуды встречаются относительно редко. При изготовлении медной и бронзовой посуды, а также для соединения концов колец, перстней и т. д. применяли клепку. Было известно и производство тонкой медной проволоки. Из проволоки изготовляли фибулы, рыболовные крючки, браслеты. При холодной обработке тонкой листовой меди, кроме зубила, употреблялись, видимо, и ножницы. Наконец, при обработке меди и бронзы применяли штамповку или тиснение при помощи металлических штемпелей, паяние, позолоту.

Первоначально обработка железа и меди производилась в одних мастерских. Да и в дальнейшем, как показывают находки остатков мастерских в Ольвии (Штительман Ф.М., 1955, с. 63), эти ремесла не всегда разделялись. Этому способствовало то, что во многих изделиях (некоторые виды зеркал, бронзовые сосуды с железными ручками и др.) применялись одновременно разные металлы. В то же время существовали раздельные бронзолитейные и кузнечные предприятия. Да и сами мастерские по выделке предметов из цветных металлов могли специализироваться в области какого-нибудь узкого производства – фибул, сосудов и т. п. Остатки таких мастерских открыты в Ольвии, в Пантикапее, в Танаисе и в других местах (Фурманська А.I., 1953б; 1963б; Марченко И.Д., 1957б, с. 162 сл.; Шелов Д.Б., 1972а, с. 326).

Везде, где найдены остатки бронзолитейных мастерских и кузниц, они были размещены в центральных районах городов, среди жилых кварталов, что объясняется, вероятно, большим значением этой отрасли ремесла, а также желанием приблизить мастерские к потребителям, поскольку обычно мастерская была одновременно и лавкой, где ремесленник сбывал свою продукцию.

Бронзолитейные мастерские античных городов Северного Причерноморья снабжали своими изделиями и степные племена Причерноморья. Наиболее ярким примером этого является распространение изделий ольвийских металлургов VI–V вв. до н. э. (крестообразных блях для конской сбруи, зеркал с зооморфными изображениями на ручках) (Фармаковский Б.В., 1914а; с. 27 сл.; Прушевская Е.О., 1955, с. 329 сл.; Капошина С.И., 1956б, с. 172 сл.), хотя Ольвийское происхождение части этих предметов вызывает сомнение некоторых исследователей (Скуднова В.М., 1962, с. 5–27; Онайко Н.А., 1966б, с. 171 сл.). Эти изделия встречаются на огромном пространстве от Прикарпатья до Западной Сибири (Граков Б.Н., 1947; Бондар М.М., 1954; Бондарь Н.Н., 1955). Известны находки в поволжских степях бронзовых фибул, выделывавшихся в первых веках нашей эры в мастерских Танаиса (Шелов Д.Б., 1972в, с. 191, 204 сл.).