Текст книги "Кошки в тигровой шкуре (СИ)"

Автор книги: Сергей Медведев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

44. Кочерга готовит побег

Пока наши герои строили планы по освобождению тигрицы Тамары, в большом городе, за тысячу километров от Москвы, разворачивались события, о которых Маша и Вера Сергеевна ничего не знали и принять во внимание не могли.

После насильственного возвращения домой, в жизни Кочерги наступили черные дни – Шульга не выпускал жену из дома.

– Посиди, подумай, а мы посмотрим на твое поведение, – объявил супруге Владимир Станиславович, закрывая дверь в дальнюю комнату. – Здесь будешь жить, в темнице.

Чтобы Кочерга не могла выйти из «темницы» бывший заместитель председателя горисполкома придвинул к двери в дальнюю комнату шифоньер. Днем шифоньер немного отодвигался от двери, чтобы Клавдия Ивановна могла выйти, а на ночь возвращался в исходное состояние.

Бежать через окно Кочерга не могла – на окне комнаты много лет назад была установлена стальная решетка.

Первый день заточения Клавдия Ивановна изводила мужа своими речами. Говорила Кочерга вещи исключительно неприятные.

– А что ж ты не стал председателем горисполкома, а со второго зама так и ушел на пенсию? Не оценили твоих талантов?

– Клава, как ты можешь, – морщился как от зубной боли бывший второй заместитель председателя горисполкома.

Или:

– А помнишь, в 80-м все из горисполкома поехали летом в Болгарию, а тебя не взяли. Потому что первый зам жену с собой вместо тебя решил взять.

– Я остался за первого зама, ты же знаешь, Клава, это был небольшой карьерный рост, – Шульге было мучительно больно вспоминать те дни, а особенно разговоры членов делегации после возвращения – путешественники говорили о каких-то сказочных покупках типа местных джинсов марки «Рила». – И вообще, Клава, хватит.

Чтобы не слышать Кочергу, Владимир Станиславович затыкал уши ватой, однако речь супруги была прекрасно слышна даже через вату и закрытую дверь.

Шульга надевал на голову шапку-ушанку, завязывал под подбородком поворозки. Но все равно слышал:

– А почему в 85-м тебе не дали премию к майским праздникам? Не помнишь? А я помню.

Владимир Станиславович, конечно же прекрасно помнил, почему ему не дали премию в 85-м… Потому что в парке покрасили скамейки, а табличек «Осторожно, окрашено» не поставили. На скамейку уселся кто-то из областного начальства. Шульга в те годы отвечал за благоустройство городских парков.

– А ты, Клава, нехорошая женщина. Ты знаешь, как тебя называют соседи? Кочергой. Вот так. Наверное, не зря.

– Пусть я буду Кочергой, а знаешь, как тебя называют, – не умолкала Клавдия Ивановна. – Знаешь?

– Не знаю, – заинтересовался Владимир Станиславович.

– Идиотом.

Чтобы не слышать речи жены, Владимир Станиславович перенес в ее комнату телевизор:

– На, смотри. Только от меня отстань.

Кочерга стала меньше говорить, зато Шульга не знал, чем же ему в отсутствие телевизора заняться. «Рецепты вечной молодости» он знал почти наизусть, а новые книги не приносили ему радости, потому что на душе было тревожно.

Владимир Станиславович страдал из-за неожиданной перемены в своем образе жизни. Во-первых, он стал хуже питаться, потому что Кочерга перестала готовить его любимый гороховый суп. Во-вторых, он почти не выходил на улицу, так как боялся, что Кочерга, стоит ему выйти из дома, попытается убежать.

Продукты приносил Иван – в основном супы в пакетах и морскую рыбу, которую Шульга терпеть не мог.

– Ничего, недельки две подержим, и как шелковая будет, как болоньевая, – поддерживал друга бывший шофер. – Домашний арест всем идет на пользу.

– Клав, а я тебя люблю, – говорил Владимир Станиславович, просовывая в приоткрытую дверь металлическую миску с супом из пакетика. – Подожди немного и я тебя отпущу…

– Идиот, – шипела из-за двери Кочерге. – Миллион упустили.

– А зачем нам миллион, разве мы плохо живем? Дети, устроены, живут в столице, внуков, правда, нет. Мы хорошо питаемся.

Целый день Клава смотрела детективы, надеясь в их сюжетах найти описание какого-нибудь побега. Но не находила. Напротив, все детективы рассказывали о поимке беглых преступников.

Позвать соседок на помощь Кочерга не решалась: во-первых, она не хотела лишнего шума, во-вторых, она ни с кем кроме почтальона, который разносил пенсию, не общалась. И то это общение ограничивалось словами «здравствуйте» и «до свидания».

Между тем, почтальонша ежедневно проходила под окнами Клавы. Ее голова с пышным шиньоном каждое утро мелькала в зарешеченном окне.

«В этом что-то есть. Что-то близко», – Клавдия Ивановна подумала, что она должна использовать почтальоншу. Но как? Идея пустила корни в сознании Кочерги, но плодов сразу не дала.

От нечего делать Клава перечитала все почетные грамоты, которыми когда-либо был награжден ее муж. Внимательно изучила все приглашения на торжественные собрания. Их Шульга получал первые пять лет после ухода на пенсию – два раза в год по случаю первого мая и нового года. Потом о втором заме забыли, и письма из администрации перестали приходить.

Приглашения были дороги Шульге как сигналы от неких высокоразвитых цивилизаций. Этими сигналами цивилизации давали знать Шульге: ты был одним из нас и мы тебя еще помним.

Бывший второй заместитель не разрывал конверты, а тщательно – ножом – отрезал тончайшую полоску.

Владимир Станиславович хранил приглашения в отдельной папке.

«Дорогой Владимир Станиславович – по старинке, тушью – было написано на глянцевых листах бумаги, – приглашаем Вас на торжественное заседание по случаю праздника…»

Прочитав очередное приглашение, Кочерга задумалась. Ей показалось, что ее освобождение должно быть как-то связано и с этими конвертами. С почтальоншей и конвертами.

– Ура, придумала, – загадочно улыбнулась Кочерга и постучала в дверь, где над книгой «Рецепты вечной молодости» дремал ее муж.

– Володя, мне нужны тараканы….

– Какие тараканы, – испугался Шульга.

– Желательно, большие, мадагаскарские. Я буду с ними играть. Говорят, что тараканы успокаивают нервную систему, – Кочерга говорила очень ласково. – Ты же знаешь, какая у меня слабая нервная система.

«Действительно, сошла с ума», – подумал Владимир Станиславович, но попросил своего бывшего водителя Ивана найти на зоорынке самых лучших тараканов, может быть, они, действительно, успокоят нервную систему жены.

– Балуешь ты ее, Станиславович. Я б ее лучше веревкой к батарее привязал, – сказал Иван, но тараканов купил.

Едва получив коробку с тремя мадагаскарским красавцами, Кочерга положила на стол одно из приглашений, посадила на него таракана, накрыла его большой кружкой и стала ждать.

К концу дня тушь на бумаге исчезла – ее съел таракан. От голода.

О чудесных способностях насекомых Клавдии Ивановне рассказала подруга – инженер-конструктор одного из военных заводов.

Именно с помощью тараканов инженер выводила неправильные линии на чертежах, а так же подделывала проездные билеты на все виды транспорта.

К вечеру Кочерга имела бланк приглашения с подписью городского руководства. Но без даты и цели.

Кочерга задумалась. А потом аккуратно написала на бланке:

«Уважаемый Владимир Станиславович! В работе городской думы наметились неблагоприятные тенденции. Учитывая ваш богатый опыт в решении сложных вопросов, вынуждены обратиться к вам за помощью. Приглашаем вас на заседание городского руководства, завтра к 11 утра».

Кочерга аккуратно заклеила письмо и вечером, когда стемнело, выбросила его в окно.

Утром мимо окна проходила почтальонша с шиньоном. Женщина испугано ойкнула, увидев конверт.

– Да что ж это я письма теряю. Наверное, со вчерашнего дня лежит. Хорошо, что мальчишки не взяли.

Почтальонша подняла конверт, оглянулась по сторонам, вытерла его о подол платья и отнесла по указанному адресу.

45. «Розыгрыш»

Получив приглашение, Шульга заволновался. Это было приятное волнение. Подобное чувство охватило Владимира Станиславовича первого апреля 1980 года. Когда сослуживцы, сказали, что с ближайшего понедельника он назначается первым замом. Увы, это был розыгрыш.

Шульга ходил по комнате и повторял.

– Ты, Клава, меня никогда не ценила… А между тем до сих пор есть люди, которые меня ценят.

Владимир Станиславович надел костюм, попытался завязать галстук – раньше их всегда завязывала на его шее супруга – но из этого ничего не вышло.

– Ну, ничего, сейчас там галстуки никто не носит….

Обрадованный письмом Шульга потерял бдительность. Сначала он не хотел говорить Клаве о приглашении и тайком выскользнуть на улицу. Но, в конце концов, Владимир Станиславович не выдержал.

– Клава, а меня приглашают на заседание городского руководства. Надо же, вспомнили, – Владимир Станиславович постучал в дверь соседней комнаты. Супруга промолчала.

В душе Клава ликовала: «Старый дурак».

– Ты, Клава, веди себя хорошо в мое отсутствие. Часа через два приду, – бывший заместитель председателя горисполкома набрал номер своего бывшего водителя и сообщил:

– Вань, а ты не подбросишь меня ко Дворцу. Вызывают. Пешком как-то неудобно.

Дворцом Иван и Владимир Станиславович называли здание администрации, которое действительно было похоже на дворец.

– Да вот, вызвали. Видно не могут без старых кадров. Куда ж без нас?

– Это хорошо, Вов, может быть, и обо мне вспомнят. Сейчас ведь хороших персональных водителей почти не осталось.

Через полчаса желтый мерседес притормозил у подъезда дома на улице Оранжерейной.

– Интересно, какой это мой богатый опыт им понадобился… Пишут, что им нужен мой богатый опыт, – похвастался Владимир Станиславович… – Они правы, у меня богатый опыт.

– Мне в кабинет номер 233, – уверенно, как в былые годы, бросил Шульга охраннику – небольшого роста и очень худому парню лет двадцати пяти.

– Зачем? – поинтересовался охранник и внимательно посмотрел на пожилого посетителя. – Вас звали? Или вы хотите записаться на прием?

– Звали, звали! Посмотри в книге посетителей.

– Если звали, пропустим. Как ваша фамилия?

– Шульга – моя фамилия, – раздраженно сказал Владимир Станиславович и подумал, как жаль, что он не может уволить этого наглого охранника по имени Виктор (о том, что охранника зовут Виктором, Шульга прочитал на его бейджике).

– Поторопитесь, Виктор, меня уже ждут.

Охранник долго искал Шульгу в списке граждан, которым сегодня разрешен вход в здание администрации, однако Владимира Станиславовича в списках он не нашел.

– Вы гражданин, наверное, не туда пришли. Это администрация. А вы куда шли? В горгаз или в библиотеку? – нехорошо усмехнулся охранник.

– Вот, читай, – Шульга достал приглашение из кожаной папки, извлеченной для такого случая откуда-то из небытия.

– Странно, – сказал охранник, повертев в руках бумагу. – У нас и бланков таких давно уже нет. И собраний сегодня тоже не намечается. Я позвоню, конечно, куда следует, но тут какая-то ошибка. А скорее всего, это розыгрыш.

Виктор ушел звонить и через минуту вернулся еще с одним охранником – повыше ростом и постарше. Новый охранник похлопал Шульгу по плечу:

– Гражданин, я попрошу вас покинуть помещение.

Шульга не стал спорить, горько вздохнул и вышел на улицу.

– Ну, Клава, это тебе так не пройдет, – Владимир Станиславович догадался, что так называемый розыгрыш устроила ему супруга.

Обратно Шульга ехал молча.

– Ну как прошло собрание? Почему так быстро закончили? – поинтересовался Иван.

– Перенесли на неделю, вопрос как следует не проработали, все сейчас не так, как прежде, – на ходу придумывал Владимир Станиславович.

В голове Шульги проносились картины мести: вот он лишает жену пищи, запускает в комнату мышей, отключает телевизор.

Однако воплотить в жизнь эти планы Владимиру Станиславовичу не удалось. Приехав домой, он обнаружил поваленный на пол шифоньер, открытую дверь в «темницу»… Жены не было. В это время Кочерга уже садилась на поезд до Москвы.

46. Интервью

29 июня примерно за час до премьеры «Бэтменов в городе» рядом с цирком, метрах в двадцати от служебного входа затормозила синяя «Волга» с надписью «телевидение».

Автомобиль был вымыт и по возможности отремонтирован. По крайней мере, все его двери и окна закрывались, стекла блестели на солнце, тормоза были проверены, ржавые участки замазаны зубной пастой.

– Хорошо, что сейчас есть синяя зубная паста, а то бы, не знаю, что и делали, – В порядок «Волгу» привел Фуражка, с помощью подручных средств. – Не хватало еще, чтобы в самый решающий момент машина заглохла. А так всегда бывает в ответственный момент. Помню, как мы всем отделением отправились на задержание одной особо опасной банды, так ни одна машина не доехала.

Всю дорогу из Незлобни до Москвы Маша повторяла: «Мяу-у-у-у, мурр – за мной, миурр-мурр-мурр – осторожно. Мияу – стой. Господи, да как же это можно запомнить. Я не запомню».

Фуражка и Горбатова успокаивали Машу:

– Ты должна будешь представить себя на месте, тигрицы, представить, как ей плохо, посмотреть на мир ее глазами, – повторяли они слова Веры Сергеевны. И у тебя все получится.

– Это же не сложно, – без особой уверенности в голосе говорил Фуражка.

– Ага, не сложно, дядя Коля, а вы сами попробуйте, – нервничала Маша. – Почему-то у вас не получается.

– Ты должна будешь представить себя в клетке, голодной, злой, отчаявшейся. Что проще? Ты ж была в отделении милиции. У тебя все получится, – успокаивала девочку Горбатова.

Первой из машины вышла журналистка, одернула платье, для убедительности взяла в руки микрофон, подула на него, будто проверяя качество звука. На груди у Галины был бейджик с надписью «Корреспондент».

Горбатова скомандовала:

– Вперед, съемочная группа, – в журналистке проснулся азарт. Ей хотелось показать себя деловой женщиной – в глазах Фуражки.

Вслед за Горбатовой из автомобиля выскочила Маша в черных очках и кепке-бейсболке. Чтобы выглядеть старше – Маша накрасила губы и надела туфли на каблуках.

В руках у Маши была телекамера. Камера была маленькой, любительской (Горбатова взяла с собой в Москву самую легкую) и выглядела не очень убедительно. Обычно телеоператоры носят с собой какие-то огромные аппараты, которые с трудом могут поднять.

Чтобы придать вес и убедительность маленькой камере, Фуражка предложил приклеить к ней скотчем несколько проводов, которые он оторвал от радиоприемника «Урал-112», вентилятора и утюга (все эти вещи Николай Филимонович нашел в домике в Незлобне). Провода заканчивались в старом чемодане, к которому Фуражка прикрутил металлический отражатель от лампы синего света – такими лампами лечат простуду у маленьких детей. Отражатель был очень похож на тарелку спутниковой антенны. Почти уменьшенная копия.

– Пусть думают, что чемодан – это передвижная электростанция, а отражатель – спутниковая антенна, – объяснил появление странной конструкции Фуражка. – Все это нам необходимо, чтобы могли действовать в автономном режиме. Для оперативности.

Для еще большей убедительности участковый нарисовал на чемодане стрелу и череп – как на электрических столбах. Написал – «не влезай, убьет».

– Это я специально нарисовал, чтобы никто в чемодан случайно не залез из посторонних.

На самом деле в чемодане не было никакой электростанции. Там были два наряда бэтмена. Мужской, 56 размера и женский 38-го. Их Фуражка приобрел в магазине необычных подарков.

– В гости идем, на день рождения, хотим выглядеть необычно, – зачем-то стал оправдываться перед продавцом участковый, который до сих пор никогда и ничего не покупал в подобных магазинах.

– У нас есть отличные маски, как фильме «Крик». Если хотите напугать хозяев, возьмите лучше их, – предложил продавец.

– Если мы захотим кого-то напугать, то наденем милицейскую форму, – отказался от предложения Филимонович.

На служебном входе компанию попытались остановить.

– Ваши документы, – спросила вахтерша в синем халате.

– У меня назначено интервью с Неводуевым-Нелюбичевым и его дочерью, – едва замедлив ход, объявила вахтерше Горбатова и показала свое удостоверение.

– А это кто с вами? – спросил вахтерша, показывая на нервничающих Фуражку и Машу.

– Это мои ассистент и оператор, – ответила Горбатова.

– А что это в руках у вашего… ассистента, если я правильно поняла должность мужчины? – вахтерша показала на чемодан с черепом и молнией.

– Это, женщина, передвижная электростанция и спутниковая антенна одновременно, – объяснил Филимонович. – Если в вашем цирке отключат свет, то мы все равно сможем снимать телепередачу и тут же передавать ее в эфир. Техника движется вперед.

– Я читаю газеты, – строго сказала вахтерша. – И прекрасно знаю, куда движется техника.

– Галина Владимировна – звезда отечественного телевидения, – сказала Маша. – Я тоже хочу быть звездой.

– Никогда не слышала о такой журналистке, – смутилась вахтерша. – Как фамилия?

– Горбатова, – представилась Галина.

– Сейчас так много новых каналов. Наверняка, вы еще узнаете это имя, – сказала Маша.

– Тогда дайте мне, на всякий случай, автограф, – попросила вахтерша, которая собирала «звездные» росписи – для этих целей она даже купила специальный блокнот.

Галина расписалась, а вахтерша объяснила:

– Неводуев-Нелюбичев и его дочь в 316 комнате, на третьем этаже. Но поспешите, они сегодня открывают представление.

– Успеем. Мы буквально на пять минут.

Через мгновение Горбатова, Фуражка и Маша скрылись за поворотом.

– Теперь действуем по автономным программам. Встречаемся через полчаса у моей машины, – объявила Галина.

Автономные программы подразумевали, что Фуражка и Маша отдают камеру Горбатовой, переодеваются в туалете в Бэтменов, а затем идут на поиски Тамару. Галина, тем временем, берет интервью. Ее задача – интервью должно продлиться как можно дольше.

– Это не проблема. У меня проблема – вовремя остановиться, – сказала Горбатова и постучала в дверь грим-уборной с надписью «Неводуевы-Нелюбичевы, укротители тигров».

Когда журналистка – с камерой на плече – вошла в грим-уборную, Марианна и ее отец сидели на стульях в полных нарядах Бэтменов – в полумасках с мышиными ушами, в голубых трико, поверх которых были натянуты красные спортивные трусы и широкие расшитые золотом ремни.

Чтобы произвести еще большее впечатление на телевизионщиков, Неводуевы притащили из кабинета директора массивные кресла с красной бархатной обивкой.

Кресла были поставлены у стены, на которую Неводуевы повесили плакаты с надписью «Бэтмены в городе. Аскольд Неводуев-Нелюбичев и дочь. В пасти у тигра».

В руках у Аскольда и Марианны были хлысты.

– А мы уже начинали волноваться. Скоро выходить, а вас все нет, – Неводуев-Нелюбичев поправил плащ и потер пальцем вспотевший под полумаской нос..

– Машина сломалась. Но не будем тянуть. Кто вы такие и что у вас за представление? Расскажите подробнее. Хочется знать буквально все, – попросила Галина.

Журналистка включила телекамеру и направила ее на «бэтменов».

Неводуев-Нелюбичев подошел поближе:

– Какая у вас маленькая камера, как игрушечная. Ну, да ладно. Так меня хорошо видно? Может быть, включить дополнительное освещение. Можем принести из соседних гримерок. Мы, видите, пошили себе специальные костюмы. Хочется, чтобы люди смогли их рассмотреть. Наверное, надо снять полумаски? А то ужасно жарко.

– Что вы, что вы. Без полумасок половина впечатления исчезнет, – остановила Неводуева-Нелюбичева Горбатова.

– Мы и для обезьян костюмы пошили. Но полумаски они постоянно срывают, – Марианна тоже подошла к камере.

– А меня видно?

– Понимаете, у нас очень необычное представление, – начал Аскольд Ромуальдович. – Впервые в стране, а, может быть, даже и в мире. Хотелось бы, что бы этот факт как-то вошел в историю, – Неводуев-Нелюбичев осмотрел себя в зеркале. – Надо было брать костюм размером поменьше, чтобы рельеф мышц был виден.

– Голова мартышки в пасти у тигра, что может быть лучше, – вставила слово Марианна.

– Но, говорить об этом пока преждевременно… У нас есть очень непокорные актеры из числа животных. Никак не открывают пасть. Сегодня, наверное, этого номера в полном объеме мы не увидим, – закончил Аскольд и добавил. – Сегодня мы немного сами погоняем мартышек. А мартышки подергают за хвост тигрицу.

– Подождите, папа их заставит делать то, что хочет. И обезьяны у нас в полумасках будут. Как миленькие. Приходите, через месяц, когда мы вернемся с гастролей.

– Да, дочь, папа и не таких обламывал, – Неводуев-Нелюбичев погладил Марианну по голове. – Мы всех выдрессируем… Чего бы нам это не стоило. Хотя, знаете, лучше эту фразу вырезать. Сейчас столько защитников животных…

Дрессировщик сжал в руках хлыст.

– Я бы этих защитников…

– Так значит, обезьяны не хотят носить полумаски, а вы носите? – переспросила Горбатова.

– Что, что? – Неводуеву-Нелюбичеву показалось, что он ослышался.

– Говорю, сразу видно – вы любите животных, – вздохнула Галина.

– Конечно, мы очень любим животных, мы хотим, чтобы они работали на людей, – Марианна щелкнула хлыстом.

– Смена растет, – улыбнулся Неводуев-Нелюбичев и опять погладил дочь по голове.

– Я бы хотела, чтобы вы рассказали мне свою биографию как можно подробнее. Это будет большая передача. Может быть, даже целая серия передач.

– Хорошо, попробуем. Полчаса у нас есть, в крайнем случае, задержим представление, без нас не начнут. – Аскольд Ромуальдович сел в кресло. Марианна устроилась у его ног.

– Начинайте. С самого начала. Как вам пришла в голову мысль дрессировать животных?

– Мысль пришла в голову еще моему деду, сейчас я вам покажу его фотографии, – Аскольд Ромуальдович полез в шкаф. – Сейчас, сейчас…