Текст книги "В переплете Книги Знаний (СИ)"

Автор книги: Сергей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 21

На следующий день Гаузен попытался одолжить у местных жителей лошадей, чтобы ускорить путешествие. Но этого, равно как и денежной награды, ни у кого не оказалось.

– Какие деньги, дорогой ты наш? Мы здесь все такие бедные, что даже бродячие торговцы обходят нас стороной, – пожаловался староста, дернув пальцами за одну из многочисленных заплат на одежде. – Возьмите лучше гусем, – протянул важную птицу деревенский голова.

– Ты мне на нем летать, что ли, предлагаешь? – возмутился Гаузен. – Зачем мне живой гусак?

– Уж какой есть! – обиделся староста. – Лучшей птицы вам во всей округе не сыскать!

– Ладно, если его ощипать да зажарить, то будет чем по дороге отобедать. Да и отужинать тоже. И еще про запас останется. А если гусиного сала накапать на хлеб… – хищно облизнулся Гаузен, поняв, что ничего лучшего ему здесь не выторговать. Но Ленон, чьей заслугой по большей части было примирение жителей, решительно отказался от подобного подношения. Он не хотел, чтобы из-за них погибла невинная, как ему казалось, птица, и попросил выдать награду валютой помельче. В итоге, гуся разменяли яйцами.

– Я слыхал, что они полезны для мышц, – успокаивал Ленон своего друга, который уже мысленно приготовил себе жаркое из гуся.

– Да плевать на гуся! – огрызнулся Гаузен, который терпеть не мог, когда его утешали. – Нам нужны лошади, а не всякий скот подножный! Надо поторопиться, иначе не успеть, и Салочка пропадет!

– Может быть, их удастся раздобыть в следующем поселении? – без особого оптимизма предположил Ленон. Он никогда на лошадях не ездил, поэтому к верховой езде относился с опаской.

– Не получится, – покачал головой Гаузен. – У нас не хватит денег, а заработать, с нынешней точностью книги, их нам навряд ли удастся. В прошлый-то раз с нетронутой книгой я чуть не сгинул! А теперь она может заманить нас в заведомую ловушку. Похоже, нет другого выхода… – горестно вздохнув, сообщил Гаузен.

– Какого? – насторожился Ленон. Он все еще помнил, пусть и шутливое, предложение о продаже в рабство.

– Придется продать саблю. Следующий город довольно крупный. Может, и удастся выменять на пару лошадок.

Гаузен понимал, что он страшно продешевит, но другого варианта не видел. И даже в этом случае ему пришлось бы сильно поторопиться, так что лошади должны быть быстрыми и выносливыми, а не какими-то доходягами. При последней мысли Гаузен покосился на Ленона и задумался, переживет ли он вообще поездку? Привязать его к лошади или скакать одному?

– Слишком много мыслей, – отмахнулся Гаузен. – У нас и лошадей-то пока нет.

Выйдя из Сапты, спутники отправились прямиком к городу Ротану. Идя по дороге, Ленон и Гаузен коротали время разговорами о разных вещах, пока с ними не случилось неожиданное дорожное происшествие.

– Плотина… – удивленно протянул Ленон, увидев, как куча бревен перегородила им путь.

– Плати-на и проходи-на, – поддержал Ленона голос из кустов и на дорогу вылез бандит. Гаузен сразу узнал в нем Зубочиста. Переглянувшись с ним, Гаузен понял, что сейчас у них будут отнимать не только деньги.

– Беги Ленон! Эти точно убьют! – отчаянно приказал Гаузен другу и вытащил саблю.

Ленон вспомнил обещание, которое взял с него дядя Шел. Но как бы он не хотел оставлять Гаузена, ему пришлось подчиниться. В прошлые разы непослушание Ленона дорого обходилось им обоим. Юноша побежал без оглядки в лес.

– Хватайте мальчишку – у него книга! – скомандовал подоспевший на место главарь Кловиад, показывая пальцем вслед Ленону. Видимо, он раскусил стратегию Гаузена и послал наименее боеспособного бандита, который бы смог только оглушить беглеца. Зубочист же с Кловиадом представляли куда большую опасность и намеревались расправиться с Гаузеном.

Репей с дубинкой в руках ринулся вслед за Леноном. Гаузен понял, что не может допустить, чтобы его друга догнали. Он рванулся к Репью и ударил наотмашь, целясь пониже колен. Репей упал. Гаузен отскочил от раненого головореза, не дожидаясь, поднимется он или нет, так как должен был отразить атаку Кловиада. Тот замахнулся своим огромным мечом, но юноша решил нанести встречный удар. Меч Кловиада откинуло вместе с владельцем на несколько шагов, но клинок не раскололся на куски.

– Еще пару раз, – прикинул Гаузен, и его взор обратился на Зубочиста. Тот несся на него с тяжелой алебардой. Гаузен рассчитал удар и обрушил саблю сверху вниз по металлической части. От удара лезвие вражеского оружия не сломалось, но вонзилось глубоко в землю под острым углом. Пока разбойник пытался вытащить алебарду, юноша ловко вбежал по древку и со всех сил пнул по обожженному лицу Зубочиста, спрыгнув с конца древка и удачно приземлившись от него в пяти шагах. Кловиад, который раскусил силу клинка Гаузена, решил поменять тактику. Чтобы лишний раз не скрещивать клинки, он попытался насадить тело юноши на меч. Гаузен сумел уйти от удара в сторону, успев, развернувшись, ударить сверху по клинку. Меч Кловиада разлетелся на две крупные части, не считая множества осколков, своим блеском на миг ослепив и дезориентировав юношу. Гаузен уже хотел достать и самого главаря, но тот сумел отскочить от направленного на него удара. Кловиад вытащил нож и, видимо, собирался продолжить сражение, но, похоже, оценив свои шансы, метнул оружие в сторону Гаузена. Юноша успел отпрыгнуть, так как ожидал чего-то подобного, и лезвие нашло другую цель. Оно вонзилось в руку Зубочиста, который уже успел очухаться и пытался подобраться сзади. Взвыв, бандит выронил алебарду. Гаузен быстро осмотрелся. Маневр Кловиада не прошел напрасно, и главарь разбойников спешно покидал поле боя. То же самое пытался сделать и раненый Зубочист. Юноша обернулся. Репей, судя по лицу, наиболее глупый из всех троих, похоже, решил, что, выиграв битву в одиночку, он станет если не главарем, то вторым в банде. К тому же, из-за раны на ноге он не мог бегать так же быстро, как его товарищи, но держать дубинку сил ему хватало. Медленно, оттого, что рана не позволяла, или противник просто боялся поскользнуться на собственной крови, Репей начал надвигаться на Гаузена. Гаузен попытался найти брешь в его защите, но столкнулся с деревом. Видимо, оружие оказалось из мореного дуба, так как юношу откинуло сильнее прежнего. Репей, похоже, осознал свое превосходство, и начал с еще большим усердием беспорядочно размахивать дубинкой. Ленон занял защитную стойку, сделав вид, что собирается и впредь отражать его удары, произвел обманный финт и, поднырнув в ноги разбойника, изо всех сил вонзил саблю в его живот. Репей тупо уставился на Гаузена, и, сделав пару шагов, рухнул в дорожную пыль.

«Хорошо, что Ленон этого не видит. Он бы потом всю ночь не заснул» – подумал Гаузен. После непредумышленного убийства он был крайне ошеломлен и вообще чувствовал себя ужасно, хотя и понимал, что если бы он поступил иначе, то принес бы Репью огромную радость, а себе – еще большие страдания.

– Если бы такая сабля была у меня раньше… я бы смог защитить Лин! Не нужно было бы ни от кого бежать! Никуда торопиться! Никто бы меня не остановил! Даже на корабле! – смешалась горечь со злобой в голове у Гаузена. Гаузен уже хотел было погнаться вслед за остальными разбойниками и отомстить за Лин, но понял, что опять может потерять Ленона из виду. Он уже собирался обернуться и побежать по следу спутника, но тут что-то стукнуло его по темечку, и в его глазах начало резко темнеть.

– Не убивайте его… пока, – услышал знакомый с давних пор голос Гаузен, перед тем, как погрузиться в сумерки беспамятства.

Очнувшись, Гаузен услышал, как Кловиад спорит с Арсином.

– Без меня вы бы его так и не поймали! – пытался доказать Арсин.

– Тебе-то какое дело? Тоже мне нашелся благодетель! – не скрывал презрения Кловиад.

– Катапак – бог благородный и справедливый. Нужно выполнять соглашение, – настаивал Арсин.

– Какие с тобой могут быть уговоры, лысая ты башка, – оборвал Кловиад и звучно сплюнул. Он повернул голову в сторону Зубочиста, который уже успел обмотать руку тряпкой.

– Ты надежно привязал? – осведомился главарь, который, похоже, не считал рану достаточно тяжелой, чтобы его последний из оставшихся в живых подчиненный отлынивал от своих обязанностей.

– В каком смысле? – не понял Зуб. Видимо, он не знал, что проверять в первую очередь – прочность узла или самой веревки. Или просто подумал, что главарь решил справиться о повязке на его свежем ранении.

– Ну не в смысле же – подарил медальон в знак привязанности! – разозлился Кловиад тому, что его приказы оспариваются.

Гаузен решил не подавать виду, что он очнулся. Он даже боялся пошевельнуться, чтобы проверить путы, или открыть глаза, чтобы осмотреться, так как бандиты могли заметить то, что он пришел в сознание. Правда, на что было надеяться, он не знал:

– Поймите же, сбежавший мальчишка обязательно вернется. Где первый, там и второй! А после и книгу у него отберем, – пытался вразумить бандитов храмовник.

– Вернется – ну и отлично. И без твоей помощи его запросто дождемся! – пока еще по-хорошему пытался спровадить Арсина Кловиад.

– Ага! Без меня! Без меня бы вы так и грабили всяких голодранцев на дороге. Если мальчишка вернется, мало ли, спасать друга, то кто, как не я, вам поможет? – не внимал намекам храмовник.

– Не понимаю, чего ты хочешь? Заполучить книгу себе, водяная служка? Можешь валить отсюда, и без тебя на нее есть желающие, – отрезал Кловиад.

– Сами подумаете, господа головорезы. В этом дельце у меня нет никакой корысти. Вот и меч неплохой обрели с моей помощью. А книгу… Книгу можете оставить себе. У меня интерес всего-то – вычитать там пару строчек, – уговаривал Арсин.

– Ага! – смекнул Гаузен. – Глянешь туда, и только тебя и видели.

Юноша подумал, что Арсину должно быть известно о возможностях Книги Знаний перемещаться между мирами. И, похоже, служитель Катапака готов был рискнуть оказаться неизвестно где из-за слегка подпорченного состояния книги.

– Хитроват ты водохлеб, не нравишься ты мне, – презрительно заметил Кловиад. – Что-то ты не договариваешь…

– Раз уж вы меня гоните, придется мне оставить вас в неведении. Вспомните меня потом, а поздно будет… – сделал вид, что ему надоели эти пререкания, Арсин и зашуршал одеждами, будто собрался уходить.

– Подожди, куда пошел? О чем нам нужно знать? – остановил храмовника Кловиад.

– Паренек-то этот беглый не так прост, как кажется. Он могущественный колдун! Он победил болотную ведьму и снял проклятье с деревни недовольных соседей! – пролил немного света на недавние подвиги Ленона Арсин.

– Видали мы этого колдуна! Только пятки и сверкали, – злобно засмеялся главарь разбойников, не поверив услышанному.

– Ушел, чтобы сконцентрировать свой магический потенциал. А как соберется с силами – так по вам жахнет! И некому будет вас защитить!

– Ты что ль сможешь? – понял, куда клонится дело Кловиад.

– В прошлый раз я его чуть не схватил, да вот этот бродяжка помешал, – заявил Арсин и Гаузен понял, что речь о нем.

– А как звать-то твоего колдуна? – спросил Кловиад.

– У него спроси… – смешался Арсин, но быстро сумел наплести новую ложь. – Может быть, он знает его… тайное имя. Тогда его можно будет вызвать… вместе с книгой.

– Что-то он сильно долго валяется, – вспомнил про пленника Кловиад и со всей дури пнул связанного Гаузена в живот. Юноша раскрыл глаза и закашлялся.

– Как твоего кореша зовут, а? – спросил бандит.

– Его зовут… Твомародеб, – неразборчиво пробормотал юноша.

– Твома-что? – не понял разбойник. – Что за имя такое? Что это значит?

– Это значит, что твоя мамаша родила дебила, – переборов боль, съязвил Гаузен.

– Ах ты мразь! – выругался Кловиад и снова ударил Гаузена.

– Не бойся, я не собираюсь нагнать на тебя страху… Я просто вытащу его из тебя наружу! По-прежнему корчишь из себя героя, остроумного и благородного? Любимого всеми вокруг? Ты не герой, ты падаль! Где твой друг? Он бросил тебя при первой же опасности. А где девчонка? Похоже, ты бросил ее или не смог защитить. И какой же ты герой после этого? – поиздевался над Гаузеном разбойник. Видя упрямство в его глазах, Кловиад схватил голову Гаузена и настолько резко прижал ко рту, что юноша испугался, что разбойник откусит ему ухо. Но он лихорадочно, безо всякой передышки, будто повторял как молитву эти слова изо дня в день и заучил их наизусть, зашептал:

– Я был такой же падалью однажды. Никому не нужной, всеми брошенной. Но до этого я считался героем в своей деревне. Я был самый сильный и ловкий среди них. Мне была обещана в жены самая красивая девушка моего селения. Но вместо меня она связалась с моим братом. Я решил поговорить с ним по-мужски, но после очередной кружки эля не заметил, как вырубился. Очнулся я уже в лодке, застрявшей в песке незнакомого мне берега. Я сразу все понял. Мой брат подмешал мне в пойло какое-то зелье, а потом сказал всем, что я упился до смерти. По нашим обычаям покойников кладут в лодку, а потом издали поджигают ее. Но мой родной братишка на радостях так напился, что не смог попасть в лодку зажженной стрелой и с десятого раза, пока она не скрылась за горизонтом. А потом меня вместе с течением отнесло в неведомые дали. Я, конечно же, мог бы попытаться вернуться в деревню и все рассказать совету старейшин, и моего брата осудили бы на изгнание. Но я не стал делать этого. Так поступил бы слабак, а не герой. Мне не нужна была ничья защита. К тому же, они сами все видели и должны были догадаться о том, что произошло. Так что вина лежала на всей деревне.

Я стал бродить по лесам. Я собрал банду. Это была знатная орда головорезов, не то, что нынешние остатки, которых, по твоей вине, стало еще меньше. И я вернулся в свою деревню. Я ворвался в свой бывший дом. Мой брат с моей невестой успели пожениться. Они совсем не ожидали меня увидеть. Они сказали, что в тот вечер я сильно напился и потерял сознание. Меня положили в лодку, чтобы речной ветер смог выгнать из меня весь хмель. Но, похоже, веревка прогнила и порвалась, и лодку отнесло дальше по течению. Мой брат утверждал, что искал меня много дней, пока не сдался. Они оба решили, что я по доброй воле покинул родные места, не захотев мешать их с невестой счастью.

И знаешь, что мне пришло в голову, когда я услышал эту историю? Какую только ерунду люди не придумают, чтобы спасти свои жалкие жизни! Мой братишка пытался защитить ее, и я проткнул своим мечом их обоих. Его и ее. И знаешь что? Никого в жизни я не любил так, как ее. Но я разлюбил ее вместе с ее смертью. Когда вырезал ей сердце. Жалкая воровка сердец! Она украла мое сердце, и я отплатил ей той же монетой. А потом я сжег всю деревню дотла.

Кловиад оборвал свой дьявольский шепот и пристально посмотрел Гаузену в лицо, видимо, ища поддержки или понимания, но в глазах юноши были только ужас и отвращение.

– Они предали меня! Что я должен был сделать?! – в отчаянии закричал Кловиад.

– Любовь и дружбу нельзя требовать силой. Ты должен был… простить их, – прошептал Гаузен. – Как Лин простила вас, за то, что вы убили ее наставника.

– Простить?! – разъярился разбойник и изо всех сил ударил Гаузена. – Теперь я не держу на них зла! На мертвых не обижаются! Они заплатили сполна!!! Хватит корчить из себя недотрогу! Наверное, ты сам прикончил девчонку и забрал у нее книгу, после того как она отказала тебе…

Гаузен попытался плюнуть ему в лицо, но сил не хватило, и до бандита долетели лишь жалкие брызги.

– Сейчас у тебя в горле пересохнет навсегда. Зубочист, поддай жару – это по твоей части, – крикнул главарь обезображенному бандиту. Тот вытащил щипцами из костра кусок угля и подошел поближе.

– Кричи имя твоего друга! Кричи, что ты победил, и пусть он возвращается! – приказал Кловиад, в то время как раскаленный уголь медленно приближался к лицу Гаузена. Юноша сжал челюсти и начал сквозь зубы повторять слова знакомой с детства песенки.

Когда-то давным-давно ему было очень тоскливо. Тогда он подобрал полено и попытался выточить его. Но игрушка получилась очень грубая и бесформенная. И Гаузен решил, что это маленький дружелюбный древень. Пускай его уверяли, что все древни – бездушные чудовища, но он твердо верил, что его древень – особенный. Он даже дал ему имя и сочинил песенку:

– Я же Дубадал!

Где ни пропадал.

Деревянный,

Всем приятный!

Можешь причесать

И везде таска-ать!

В воображеньи

Будут приключенья…

Он мечтал о том, что веселый древень будет защищать его от обидчиков. Однажды так и случилось. Монахи хотели отобрать Дубадала, и Гаузен, упираясь, ударил одного из них игрушкой по голове. И Дубадала бросили в огонь.

– Не понимаю, он плетет какую-то ерунду, – пожаловался своему патрону Зубочист.

– Сейчас заговорит как следует! – пообещал Кловиад и ударил Гаузена в скулу, а когда тот раскрыл рот, схватился за язык и вытянул его из-за зубов.

– Если не крикнешь, что велено, я тебе его закатаю прямо в глотку! – предупредил Кловиад. Гаузен в ужасе следил за кусочком сожженного дерева, пламенеющим светлячком мелькавшим у него перед глазами.

– Последний раз спрашиваю, позовешь или нет? – повторил разбойник, обнажив в жестокой улыбке зубы, показывая, что его устроят оба варианта.

– Если бы они тогда поймали Лин… Они бы так же запытали ее до смерти, – возникла страшная картина перед глазами юноши, и, не выдержав этого зрелища, он заплакал. А потом кивнул.

– Дайте ему воды, а то он совсем охрип, – громко потребовал Кловиад, и Арсин услужливо поднес Гаузену фляжку.

– Не так бы я хотел встретиться с Лин, не так… Но может быть, уже скоро, – судорожно размышлял юноша, глотая воду. Он попытался разглядеть хоть каплю сострадания в глазах у своего бывшего наставника, но все было напрасно.

– Ну все, хватит, – вырвал флягу прямо изо рта пленника Кловиад. – Кричи уже давай, а не то повторим по-новой.

– Хорошо, – согласился Гаузен и закричал:

– Ленон! Мой друг! Меня уже не спасти! Беги отсюда как можно да…

Кловиад, раскусив, что хочет юноша, изо всех сил ударил его в живот, а затем жестом подозвал Зубочиста поближе.

– Выжги ему глаз, – велел Кловиад устало.

– А что потом? – поразился Зуб. Похоже, что даже такой закоренелый бандит не ожидал подобной жестокости.

– А потом выжги ему второй, – спокойно повторил Кловиад.

Глава 22

Тем временем Ленон бежал, не разбирая дороги. Он пытался утешить себя мыслью, что спасает книгу, но это не помогало. Ну почему он не вступился за него, как в прошлый раз в случае с ведьмой? Почему он не вычитал что-нибудь, что помогло бы в этой ситуации? Ведь мог же он предсказать засаду наперед? Мог или нет? Или сделаться могущественным магом. Или… Тут Ленону стало тяжело думать, потому что от бега он начал задыхаться, а в голове стучало так, что он почти не слышал собственных мыслей. Юноша решил сделать передышку. Вдруг из-за деревьев раздался любопытный голос:

– Ты кто?

Ленон, не понимая, откуда голос, остановился в замешательстве.

– А я… Я вегетарианец, – испуганно произнес он первую правдивую вещь, что пришла ему в голову.

– А кто такие вегетарианцы? – не унимался голос.

– Это те, кто не ест мясо животных, – пояснил Ленон, который начал немного успокаиваться.

– Тогда я тоже вегетарианец, – согласился невидимый незнакомец.

– Правда? – обрадовался Ленон и придвинулся поближе к источнику звука.

– Я тоже не ем мясо животных… Только людей, – в этот момент заросли раздвинулись, и на Ленона вышел громила, как ему тогда показалось, как минимум в два человеческих роста.

– Ой, мама! – испугался Ленон, решив, что настал его смертный час.

– Да ты не бойся, я не ем своих собратьев по пропитанию. Я ж не каннибал какой-нибудь, – успокоил гигант.

– Я тоже немного людоед. Однажды я прикусил губу… А недавно порезал палец и сунул себе в рот, – признался Ленон, и, поразмыслив немного, поинтересовался:

– А откуда тебе знать, что люди не ели мяса? Это ведь тоже получается содержание животных ингредиентов…

– Я как-то об этом не подумал, – поскреб голову великан. – Придется теперь исключить людей из своего рациона. А ведь так хотелось нормального человеческого питания! Но все равно спасибо, что открыл мне глаза. Меня зовут Шанто.

– А меня Ленон, – обрадовался юноша, что нашел в такой глуши единомышленника, пусть и в таком удивительном обличии, и пожал протянутый палец. Но его радость быстро испарилась, уступив место недавним тревогам:

– Ой, Шанто. Там позади человек в опасности остался. Ты не мог бы помочь мне выручить его?

– Он тоже вегетарианец? – удивился Шанто.

– Он мой друг, – твердо произнес Ленон, не решаясь соврать.

– Тогда придется помочь, – вздохнул Шанто.

– Погоди, Шанто, – снова оглядел Ленон великана и его внушительную комплекцию. – Вдруг с Гаузеном еще что-то случилось? Если действовать сгоряча, он может пострадать. Наверное, эти нехорошие люди с радостью примут тебя в свои ряды, а когда ты завоюешь их доверие и разузнаешь замыслы, то сможешь вызволить его…

– А попроще нельзя? – запутался в инструкциях Шанто.

– Попроще – это как? – насторожился юноша.

– Ну, сложно на словах объяснить, – почесал затылок Шанто. – Ты, главное, дорогу покажи…

Когда юноша выскочил на поляну, он увидел, что один бандит зажал руками голову Гаузена, а другой пытается выжечь ему глаз углем. Но, увидев Ленона, нечестная компания резко обернулась, на время оставив свои изуверства.

– Я же говорил, что он вернется. Сейчас я его… – бросился навстречу знакомый Ленону храмовник, который сжег недавно его паспорт. Но наметившимся планам не суждено было сбыться, так как подоспевший великан схватил Арсина за шиворот и выкинул подальше в кусты. Следом отправился и помощник незадачливого служителя Катапака, который, не отличаясь особой отвагой, предпочел сделать это собственным ходом.

В руках Шанто держал бревно, которое он успел подобрать по дороге. Кловиад отпустил голову Гаузена и попытался вместе с Зубочистом противостоять внезапной атаке, но недавние ранения и напор нападавшего исполина вынудили разбойников отступить вслед за Арсином, потеряв при этом саблю Гаузена.

Гаузен, пораженный лихостью происходящего, пожалел, что его руки связаны, и он не может поучаствовать в сражении. Но долго ему ждать не пришлось – Ленон подошел поближе и начал разрезать веревки, связывающие его друга.

– Гаузен, что они с тобой сделали?! – испуганно посмотрел юноша на потрепанное лицо Гаузена. – Если бы я только не убежал…

– Если бы не ты, Ленон, они бы ослепили меня. А потом мне бы перерезали горло, – содрогнувшись, поведал Гаузен. – Я снова твой должник.

– Ты не должен мне ничего, дружище. Тем более не мне ты должен быть благодарен в первую очередь.

Тут Ленон показал на великана Шанто, который, опустив бревно, скромно стоял в сторонке.

– Матушка моя гусыня! Бежим, Ленон! Это же погром! – освободившись, закричал Гаузен, все еще не веря своим глазам.

– Не бойся, он тебя не съест, – успокоил друга Ленон. – Шанто – это Гаузен. Гаузен – это Шанто.

Но Гаузен не спешил пожимать руку своему спасителю. Он знал не понаслышке о свирепом нраве погромов и в обычное время готов был встретить их разве что в виде чучела.

– Смотри, какой он симпатяга! Давай возьмем его с собой, – предложил Ленон. Шанто, похоже, не возражал.

– Спасибо за доверие, друзья вы мои… сытные, – сказал погром. Услыхав последнее слово, Гаузен настороженно положил руку на плечо Ленона, готовясь в любой момент дать сигнал к бегству.

– Ситные, надо говорить, ситные, – укорил Ленон погрома. Тот стыдливо опустил глаза.

Гаузен, хотя и понимал, что был обязан жизнью погрому, тем не менее, совсем не горел желанием оказаться в его обществе. Нелюдям он не доверял по жизни, да и подобная компания не способствовала тихому и незаметному перемещению по просторам Велитии, в то время как враги не дремлют.

– Он и мухи не обидит, – продолжил уговаривать друга Ленон, у которого, похоже, начисто вылетели из головы недавние события.

– Конечно! Муху нельзя обидеть! Она такая примитивная, что и чувств-то у нее нет никаких, чтобы обижаться. Вот убить – да! – возмутился Гаузен очевидному несоответствию в логике своего друга. – А вдруг он по ночам лунатит? Если ему в темноте захочется поесть, и он встанет во сне, кем из нас он невзначай закусит?

– Вообще-то я не боец и даже не лунатик, – робко подал голос Шанто. – Я на торговца учился.

– Вы только посмотрите! Торговец – погром! – не выдержав, прыснул Гаузен. – То-то он в одежде. А бревно зачем? Ты еще скажи, что проходил мимо и просто пытался продать дрова. Всех клиентов распугал! – попытался пошутить Гаузен, но тут ему стало немного неловко, так как смеялся он над собственным спасителем.

– Нет, я взаправду торговец, – пытался убедить друзей погром. – У меня даже дело было. Пропускал людей по мосту за деньги. Правда, потом речка пересохла, и все стали перебираться вброд. Некоторые люди даже стали прямо под мостом ходить.

– Чего же ты их не хватал? – удивился Гаузен.

– Ну, я же только за мост отвечал. Я погром честный, – смутился Шанто и добавил. – Но у меня есть идея получше. Вы даже сможете помочь мне в этом.

– Помочь в чем? – поинтересовался Гаузен. Вообще-то он хотел объяснить погрому, что они торопятся, и им не до сомнительных предприятий, но любопытство одержало верх.

– Можно сколотить ансамбль. Один будет петь, другой танцевать, третий играть на инструменте. Я долго думал и понял, что если по мосту пройдет не каждый, то музыку услышат все вокруг. И всякий проходящий мимо обязан будет заплатить за удовольствие.

– Тоже мне удовольствие, – фыркнул Гаузен и спросил:

– А если глухой попадется?

– Глухих придется бесплатно отпускать, – пояснил Шанто. – Я ведь честный погром.

– Так в скором времени каждый будет утверждать, что он глухой, дуралей ты набитый! – не выдержал Гаузен. – Не удивлюсь, если рядом с тобой табличку поставят: «Говорите погрому, что ничего не слышите».

– Ну тогда… Тогда я не знаю, что делать дальше… – расстроился незадачливый коммерсант. – Все планы насмарку.

– Смотри, как ты расстроил человека… то есть Шанто, – возмутился суровой критикой Ленон. – Ты заставил его чувствовать себя ужасно! И это твоя благодарность?

– Этот твой Филимон, – пришло в голову Гаузену. – Людоед еще тот, и тоже был коммерсантом.

– Он же исправился! – напомнил Ленон.

– А надолго ли? – усомнился Гаузен.

– А я ведь не просто погром! Я ученый. Точнее, недоученный, – продолжал сокрушаться Шанто.

– Ну и что? – пожал плечами Гаузен, не считавший ученость за достоинство. – Я тоже выпускник многих монастырей и школ. Иногда выпускали пинком под зад. Иногда сам сбегал… А один раз даже ушел от того, что школа сгорела. Что ты так смотришь? – обратился Гаузен к Ленону, который сделал испуганные глаза. – Я тут ни при чем! Я в своей жизни ничего крупнее пары поленьев не поджигал. Но не скажу, что все были плохие… – продолжил вспоминать учебные заведения велит. – В Хаслинии, например, неплохо учили бою на мечах, да и вообще разным боевым искусствам…

– Вы такие умные, – восхищенно прервал Гаузена погром. – Если бы я был таким умным! Мое обучение кончилось тем, что я никак не мог понять, почему в трехэтажном доме этажа три, а лестницы – две.

Услышав это, Гаузенчуть было не покатился от смеха.

– Ну, как же такое не понять?! Это проще простого! Вот… значит… потому… что… кхм… гм… -пытаясь разобраться, Гаузен начал было загибать то один, то другой палец, но скоро сдался и решил передать очередь Ленону, который за это время успел подумать как следует.

– Все дело в том, что лестница на каждом конце имеет по этажу, – начал объяснять Ленон.

– Но тогда их должно было быть… – Шанто тоже начал загибать пальцы на своих огромных ручищах. – Раз… два… три… четыре!

– Не совсем! – поправил юноша. – Один этаж – общий.

И Ленон начал перечислять очередность постройки:

Этаж-лестница-этаж-лестница-этаж. Они чередуются! А лестниц в небо не бывает!

– Я, конечно, не совсем все понял, но мне кажется… – благодарно отозвался погром. – Если бы у меня был такой умный учитель…

– Не все еще потеряно, – попытался успокоить Шанто Ленон и сочувствующе протянул руку, чтобы погладить его.

– Если бы у меня был такой учитель, – повторил погром. – То я ни за что бы его не съел!

Услышав это признание, Ленон отшатнулся в испуге.

– Вот это и есть причина того, что я такой неученый погром, – грустно продолжил Шанто. – Мой учитель был поганцем. Хоть он и был ученым, но природу не спрятать, поэтому он постоянно ругался и дрался. А после того, как я не смог понять, почему этажей три, а лестниц всего две, он совсем озверел от злости. А я от страха съел его. Да и поганец он был скверный не только характером, но и нутром. Как он меня с трудом переваривал, так и я его еле проглотил. Одним словом, тогда я желудок и испортил окончательно. С той поры я и понял, что окружающих нужно любить в том виде, какие они есть, а не есть в таком виде, как ты любишь...

Но теперь мне очень стыдно, и я не ем ни зверей, ни поганцев, ни прочих нелюдей. Вот если бы я учился в школе, где есть лестницы, я бы скорее разобрался. Но у меня пещерное образование… Пещерное неоконченное. А мог бы дотянуть до магистра пещерных наук, если был бы чуть более терпеливым.

Если до этого Ленон был в ужасе от признания погрома, то теперь он был тронут его раскаянием. Гаузен же, судя по виду, весьма скептически отнесся к словам Шанто. Сам же лесной великан, видя, что спутники до сих пор не сбежали, похоже, принял это как знак расположения к нему.

– Возьмете меня с собой? – попросил погром.

– Тебя-то? Нам такого не прокормить! – не согласился Гаузен, у которого бандиты отобрали большую часть денег.

– Ну, я как-нибудь сам попытаюсь. А еще я могу вас понести, – предложил Шанто.

– Я вообще-то лошадь хотел, – возразил Гаузен.

– Я тоже люблю ржать и овсянку! – обрадовано подтвердил погром.

– Вот этого не надо, – замахал руками Гаузен.

– Возьмем его – он нас, может быть, еще защитит, – упрашивал Ленон, которому стало жалко печального погрома. – Он и вещи сможет понести.

– А тебе только от работы и отлынивать! – съязвил Гаузен и сдался:

– Хорошо, но кормить и убирать за ним будешь сам. Сомневаюсь, но вдруг это сделает тебя более ответственным. А, может быть, ты потом его даже домой к себе заберешь. Представляешь, как твоя Руфи будет рада?

Ленон, нарисовав себе эту картину, содрогнулся, но отказываться от своих слов не стал.

– Да у тебя там столько несъеденных мерзавцев по улицам бегает! – пошутил напоследок Гаузен и компания, в которой произошло заметное пополнение, пустилась в дальнейшее путешествие.