Текст книги "В переплете Книги Знаний (СИ)"

Автор книги: Сергей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Ты с ними заодно, с этими бандитами! – срываясь на крик, обвинила юношу Лин и схватила свой посох, который оставила в углу. Гаузен, увидев это, вновь юркнул за прилавок. Девушка собралась было достать его, но между ними встала тетушка Галатея.

– Я не допущу никаких больше драк в своей лавке! – громогласно заявила торговка. – Не для того я весь день проливаю здесь свой пот, чтобы кто-то на этом же месте проливал чью-то кровь.

– Я так и знала, что ты негодяй! – не унималась девушка. – И ведь, наверное, никакие бандиты на тебя не нападали, так? Ты сам был один из них!

– Линочка, убери свою палку, а не то тебе придется отведать моей метлы! – пригрозила лавочница. – Вы могли бы мне оба объяснить, что между вами произошло?

И Лин, перебиваемая время от времени выглядывающим из-под прилавка Гаузеном, стала рассказывать об их совместном приключении. Иногда функцию рассказчика брал на себя Гаузен, и теперь уже девушка дополняла или оспаривала произошедшие события. Наконец, когда предположения и разъяснения закончились, тетушка Галатея попыталась свести обе версии воедино:

– Итак, значит ты, Гаузен, искал подходящее место для замка Леканта, но тебе, Линочка, он об этом не сказал? – уточнила лавочница.

– Я же говорю, он по натуре подлый лжец! – пояснила Лин.

– А что я мог сказать? Задание же тайное! А проболтайся я кому, не миновать мне беды. Принц на расправу скор! Живьем сварит, порежет на куски и скормит своему ручному стервятнику, – оправдывался, как мог Гаузен.

– Линочка, я тебя, конечно, знаю давно и только с хорошей стороны, но зачем Гаузену разбалтывать все первой же встречной? – поинтересовалась Галатея.

– Да он просто верный пес своего господина и лижет ему пятки! Как такому доверять? – не сдавалась девушка.

Гаузен чуть было не захлебнулся от возмущения и хотел все объяснить, как на духу, но и в этот раз тетушка Галатея его опередила:

– И это неправда. Еще до того, как ты пришла, он костерил принца на чем свет! Никакой любовью и преданностью тут не пахнет.

– От этой сволочи у меня одни беды! – подтвердил Гаузен. – Да и если бы я был на стороне бандитов, разве сберег бы книгу? Разве предупредил бы тебя об их появлении? Да и вообще, при чем здесь Лекант? Мало что ли мерзавцев, жаждущих завладеть чужим сокровищем?

– Он принц Велитии. А книга должна находиться в Альдории, – продолжала настаивать девушка.

– Ну, я тоже велит, но мне эта штуковина даром не сдалась. Я же отдал ее тебе обратно! А ведь из-за нее меня хотят в тюрьму посадить. Может, даже казнить. На чьей совести будет моя смерть, Лин? Разве ты не будешь жалеть обо мне? – решил сыграть на чувственной стороне девушки Гаузен.

– А почему тебя ищет стража? – не поддалась Лин. – Зачем ты носил книгу в монастырь? Ты хотел продать ее!

– Ничего подобного! Я просто хотел узнать, как разыскать орден Всемзнания, – объяснил Гаузен. – Кто же знал, что Арсин за прошедшие годы так оскотинится? Но мне удалось спастись вместе с книгой!

– Линочка, может быть, он поступил глупо, но не злонамеренно, – заступилась за Гаузена лавочница.

– Хорошо, я сохраню ему жизнь! – снисходительно согласилась Лин.

– Сохранишь мне жизнь? Ничего не скажешь! Это как утопающему дать воздуха на глоток перед тем, как захлебнуться. Да сдалось мне твое сохранение! Не нужна мне твоя благотворительность!!! Я и сам без тебя прекрасно сохранюсь!!! – вспылил Гаузен.

– Ой, нашел кого смешить! Да стоит тебя оставить одного, как ты снова обделаешься, как маленький! – огрызнулась девушка и осеклась. Гаузен же потерял дар речи на несколько мгновений, потому что не ожидал от спутницы столь болезненного удара.

– Хорошо! Просто отлично! Если уж я такая мерзость и вонючка, то чего со мной тогда и возиться?! Если уж собралась в плавание, то лишний груз ни к чему! Вот только когда меня наконец поймают и начнут пытать, где книга, я всю правду скажу! Что она у самой жестокой и бессердечной девушки, которую я встречал! Из кожи вон рвешься, чтобы сберечь самую большую для нее ценность,и делишься с ней сокровенным, лишь только затем, чтобы она потом издевалась!!! За последнюю пару дней мне встретилось много подлецов, но чтобы от тебя, Лин! Чтобы от тебя!!!

В лавке повисло неловкое молчание.

– Я понимаю тебя, Лин, – тяжелым голосом произнесла наконец Галатея. – Ты несешь ответственность перед орденом в не меньшей степени, чем я – перед Салочкой. И я вижу, как этот юноша искренне хотел помочь ей и тебе. Я не могу вечно держать его в подвале. А на выходе из города его уже могут поджидать для расправы. Но если ты заберешь его на корабль, то это спасет его от поимки.

Лин серьезно посмотрела сначала на тетушку Галатею, потом на Гаузена, чья судьба зависела от решения девушки, и, наконец, сообщила:

– Хорошо, я тебя не оставлю, Гаузен. Но не рассчитывай сесть мне на шею до конца жизни. Моя благосклонность небезгранична, – выдвинула свои условия Лин.

– Не волнуйся, Лин. Я тебя не обременю. Тебе больше не придется жалеть, что ты связалась со мной, – сбивчиво пообещал Гаузен.

– Скажи еще что-нибудь вроде того, что сделаешь все, чтобы это плавание осталось для меня исключительно приятным воспоминанием, – скептически отнеслась к его словам девушка.

Гаузен понял, что настало время прощаться с доброй торговкой Галатеей.

– Плащ жалко, – вздохнул Гаузен, посмотрев на то, во что он был одет для путешествия. – Не плащ, а обрывки былого великолепия.

Тут в голову Гаузена пришла бессовестная мысль:

– Я, конечно, понимаю, что у покупки не совсем товарный вид. Но раз порвалось почти что надвое, так может, возьмете его назад… За полцены? Ну, или можно просто отремонтировать, – уступил юноша, нарвавшись на осуждающий взгляд портнихи.

– Корабль скоро отплывает, и я не успею его зашить, – заявила Галатея. – Но у меня есть кое-что взамен, – торговка немного порылась в закромах и достала кожаную куртку с металлическими заклепками. – Ну-ка, примерь.

– Такая хорошая курточка! Но мне нечем расплатиться за нее, – смутился Гаузен, на котором новое одеяние сидело просто великолепно.

– И речи быть не может. Это подарок! – отрезала лавочница, и Гаузен горячо поблагодарил ее на прощание. Та, в свою очередь, пожелала счастливого плавания, и он вместе с Лин отправился в порт.

Глава 9

То, что порт близко, Гаузен понял задолго до него. Пристанский воздух напоминал тухлую селедку, которую ему клали в кашу в монастыре. Однажды он целый день чистил на кухне рыбу, и его нос надышался настолько, что ничего кроме этого запаха он не ощущал целых два дня. Впрочем, в воздухе витало кое-что еще. Веселая песня, разудало распеваемая слаженным хором.

Уже на корабле стало ясно, что голоса принадлежат матросам, лихо отплясывавшим на палубе и мачтах:

Мэри давно хочет

В плавание уйти.

Днем или темной ночью -

Мэри как всегда в пути.

Сможешь ли возвратиться

И прекратить мечтать

О золоте, что искрится?

Мэри, не хочу я ждать!

Постучавшись в дверь, дождался.

Постучавшись в дверь, пытался.

Постучавшись в дверь, вернулся.

Мэри, выйдешь за меня?

Став пиратом Мэри,

Грезит клад найти.

В море сильный ветер -

Мэри как всегда в пути.

Чуешь ли ты сирену

И волн седую прядь,

Мрачный дождь вдали и пену?

Мэри, не хочу я ждать!

Мэри, став морячкой,

В шторм не смогла спастись -

Впала средь рыбы в спячку,

Мэри на своем пути.

Встретить ее я так ждал,

Видеть лица овал.

Моя любовь на дне -

Не вернется уж ко мне!

Неизвестно, были ли в запасе у матросов еще куплеты или новая песня, так как из рубки на палубу вышел длинноволосый крепко сложенный мужчина в зеленом камзоле. Его лицо раскраснелось от гнева и он, силясь перекричать хор, схватил ближайшего матроса за рубашку и заорал ему в лицо: Кто такая Мэри, и где она живет – плевал я на самом деле, безголовый идиот! А ну все заткнулись!

– Это капитан Настар, – шепотом представила девушка морского волка.

– Вижу, что ему больше тридцати пяти не дашь, – согласился юноша, не до конца разобравшись с именем хозяина корабля.

– Ты опять не слушаешь? – возмутилась девушка.

– Я просто вспомнил одну поговорку: Если хаслин говорит что у него нет денег, значит, либо он врет, либо недоговаривает, потому что припрятал у себя драгоценные камни, – поделился народной мудростью Гаузен и пояснил:

– В смысле, не стоит сильно доверять хаслинам.

– Он что, не нравится тебе, потому что хаслин? – пристыдила его Лин.

– Да нет же, почему? – не согласился юноша. – У меня был один знакомый торговец на ярмарке. Он был родом из Хаслинии и очень хорошо ко мне относился. Почти не замечал, что я беру у него фрукты, а когда замечал, то далеко не гнался. Так, только для вида.

– Ты же говорил, что ничего не крал… – напомнила ему девушка.

– Ничего крупнее яблока! – уточнил Гаузен. – Если тебе удавалось продержаться на монастырской похлебке, значит, вас в Альдории кормят лучше нашего.

В это время Настар прекратил распекать свою команду и, все еще недовольный, приблизился.

– Вот что значит – долго стоять в порту! – сердито пожаловался капитан. – Одна часть команды распустилась, другая – разбежалась, а на замену ничего лучше шайки бродячих артистов подыскать не удалось!

– Мы тут говорили о тебе, Настар, – обратилась к капитану девушка настолько приветливо, что Гаузен сразу невзлюбил его. – Ты напоминаешь моему спутнику его одного хорошего знакомого. Это Тален, мой наставник, – быстро произнесла девушка, не дав Гаузену представиться.

Гаузен сначала хотел было возмутиться, что ему присвоили чужое имя, но потом вспомнил, что под его собственным его могут разыскивать, и молча поблагодарил девушку за находчивость.

«Вчера я был в гостях у мертвеца, сегодня ношу имя покойника, страшно подумать, что же произойдет со мной завтра?» – невесело подумалось юноше.

– Не слишком ли он молод, чтобы учить тебя? – поднял бровь капитан.

– Нет, просто с самого раннего детства мы обучались разным наукам, – объяснила Лин. – Я разбирала древние летописи, а он познавал историю Велитии. Таким образом, он знает много того, чего не знаю я. И постепенно делится всеми своими знаниями со мной.

– Да я просто из вежливости поинтересовался, – успокоил хаслин, поймав настороженный взгляд Гаузена. – Ваш орден уже оплатил путешествие, а как говорится в одной нашей поговорке – после сделки не торгуются. Мы скоро отчаливаем, так что займите свою каюту, – предупредил капитан и удалился для выполнения своих непосредственных обязанностей.

Гаузен неодобрительно проводил капитана взглядом, а потом, придав своему внешнему виду должную непринужденность, обратился к Лин:

– Если я тебя стесняю, то могу заночевать в трюме.

– Ну уж нет! Ты там украдешь что-нибудь, а мне опять отвечать, – насмешливо возразила Лин, и юноша понял, что она уже почти перестала сердиться на него. – Пошли, – махнула рукой девушка по направлению к каюте.

– Что ты ему там наговорила? – уже внутри спросил Гаузен.

– Тален был моим наставником долгие годы. В последнее время он искал Книгу Знаний, а потом меня послали в Велитию ему на помощь. Мы были близки… Близки к находке, но нас напали разбойники. Мне удалось чудом спастись, – тут девушка замолчала. Было заметно, будто она снова, как наяву, переживает гибель друга.

– Тем же чудом, что ты ушла от них во второй раз? – попытался отвлечь девушку от тяжелых воспоминаний Гаузен.

– Нет, это совсем другая история, – вернулась к разговору Лин. Похоже, что девушка не очень горела желанием вспоминать и об этом случае. – Настар не мог быть знаком с Таленом. А то, что я взяла с собой неизвестно кого на корабль, могло бы привести к ненужным подозрениям или даже пересмотру договора.

– Это я-то неизвестно кто? Да меня каждая собака в Вейносте знает! – притворно возмутился Гаузен, решив поднять девушке настроение.

– Наверное, каждая собака знает тебя на вкус, потому что ты облазил все соседские огороды, – отвлекшись, шутя предположила девушка. – В любом случае, держись от меня подальше, мальчиш-блохиш!

– Да как ты можешь так говорить! – снова разыграл недовольство Гаузен. – Тем более стыдно тебе, такой ученой девице, не знать, что блох на кораблях не бывает. Они просто не выносят морской болезни!

– Меня никогда не интересовали чужие блохи, – заметила девушка.

– Но это не значит, что нам на корабле ничего не грозит! – продолжил свою лекцию юноша. Он решил, что раз он играет роль наставника девушки, то должен ей соответствовать. – Есть куда более опасный паразит – морской червь. Всего лишь одна маленькая личинка прилипает к борту и вгрызается в дерево. Но там она выпускает щупальца, которые разрастаются во все стороны, как кровеносная система в человеческом теле. Ужасные нити ползут внутри переборок, палуб и практически во всех деревянных частях судна. После этого корабль обречен гнить заживо, пока не даст течь во всех местах.

– Прямо как ненависть, поселившаяся в сердце человека, расползается все сильней и сильней, пока не завладеет его разумом. И человека уже не спасти, – помрачнела девушка, вновь задумавшись о чем-то своем.

– Но не бойся. Пока я с тобой, я сумею тебя защитить! – попытался успокоить ее Гаузен.

– Видала я, какой ты воин, – усмехнулась Лин, намекнув на недавнее происшествие в лавке тетушки Галатеи.

– Просто никто не учил меня сражаться с женщинами, – попытался оправдаться юноша,подсаживаясь поближе.

– Если ты сейчас же не уберешь свои руки, то у тебя резко прибавится опыта в этом деле! – угрожающе зашипела девушка.

– Прости… просто каюта тесная, – начал извиняться юноша. – Вот я и хотел сказать… Что же я хотел? – позабыл вдруг юноша. – Хотел спросить, как же ты все-таки спаслась от бандитов?

Лин сначала помотала головой, будто бы пыталась рассеять дурные воспоминания, но все же решила поделиться ими с юношей, так как он тоже был частью этой истории:

– Когда мы расстались с тобой на развилке, я уже не надеялась, что мы с тобой встретимся еще раз. Я подозревала, что снова столкнусь с этими бандитами, и поэтому, на всякий случай, подсунула тебе книгу, ведь была уверена, что они погонятся в первую очередь за мной. Понимаешь, Гаузен, я не хотела сбегать от них. Я хотела расквитаться с ними. Они убили моего наставника Талена на моих глазах. Гаузен, мне так стыдно, что я тогда позволила ему умереть. Хоть он пытался защитить меня и кричал убегать. И я должна подчиняться приказам старших.… Но он был так дорог мне, а я бросила его в беде… И я решила все переиграть! Я сделала бы то, на что не решилась в тот роковой день! Пусть бы мне не удалось прикончить их всех, но я бы отомстила хотя бы одному-двум из них! Просто выждала бы момент, развернулась и атаковала! Но потом я вспомнила, что Тален всегда учил меня, что месть и убийство – это страшное преступление, и его надо избегать любой ценой. Поэтому я отказалась от своих первоначальных намерений. Ведь если бы я поступила по-своему, то вышло бы, что все эти годы Тален учил меня зря. Я бы просто надругалась над его памятью! Но когда я поняла это, бандиты на лошадях уже начали настигать меня. Когда двое из них поравнялись с моей лошадью, я резко вытащила посох и ударила. От этого они чуть не свалились с лошадей, и я здорово вырвалась вперед. А третий разбойник как будто вообще ничего не видел. Он сильно петлял и скакал больше за своими товарищами, нежели сам по себе. Так что мне даже не пришлось разбираться с ним.

– Это я ослепил его! – обрадовался Гаузен тому, что облегчил девушке жизнь.

– Это как? – удивилась Лин, не ожидая от юноши подобной жестокости.

– Ну, я тогда в таверне задал ему перцу, – коротко уточнил он, давая девушке возможность продолжить:

– А потом я скрылась в лесу. У меня на пути был очень широкий овраг, а моя лошадь обучена перепрыгивать самые длинные препятствия.

– Думаю, бандиты, вряд ли решились на подобное. С таким весом и вооружением для них это непосильная задача, – кратко отозвался Гаузен и передал повествование девушке:

– Так что я оторвалась от погони и направилась в Арту, чтобы отыскать тебя. Кстати, ты есть хочешь?

– Нет, спасибо, еще укачает, – вежливо отказался Гаузен, опасаясь приступов морской болезни.

Но, похоже, это было не все, что собиралась предложить девушка:

– Гаузен, я хочу кое-что подарить тебе за твою помощь… За то, что ты сберег книгу, ну и за все... – немного смутилась девушка. – Я думала преподнести тебе это, когда мы доберемся до Альдории, но решила не откладывать.

При этих словах девушка достала небольшой рожок.

– Рожок? Но у меня нет стада! – удивился Гаузен, мечтавший о новой сабле. – И я и так свистеть умею.

Он хотел даже продемонстрировать, но решил, что в закрытой каюте шум будет просто оглушительным.

– Это не пастуший рожок. В Альдории такие используют для передачи сигналов. Он даже может стать маяком для кораблей в сильный туман. Смотри.

Девушка легонько подула в рожок, и стены каюты под протяжные звуки осветились самыми разными цветами радуги.

– Чем сильнее дуешь, тем ярче он светится, – объяснила девушка и передала Гаузену подарок, который он немедленно испробовал в действии, сыграв случайную мелодию.

– Пусть это будет сигналом для нашей встречи, – радостно предложил юноша. – Как ты его заметишь, то сразу ко мне прибежишь!

– Размечтался! – рассмеялась девушка.

– Послушай, Лин. Может, тогда расскажешь, что было дальше в истории про Демиана, – вспомнил Гаузен. – А то я боялся, что никогда не узнаю, чем там все закончилось.

– А тебе интересно? – оживилась девушка.

– Ну, все равно скоро спать ложиться, но если мне станет скучно, то я дам тебе вот такой сигнал: Хр-р-р! – закатив глаза и откинув назад голову, громко зарокотал Гаузен.

– Будешь храпеть – выкину тебя за борт, – шутливо пригрозила Лин.

– Тогда сними с меня перед этим сапоги, – не растерялся Гаузен.

– Это еще зачем? – немного смутилась девушка.

– А у меня там монеты спрятаны. В сапогах я точно камнем пойду ко дну, – пояснил он.

– Наверное, у тебя там целое состояние! – рассмеялась девушка. – Я уже начинаю жалеть, что не взяла с тебя платы за путешествие.

– Ну, я в любом случае отплачу тебе за то, что ты протянула мне руку в нелегкое время. Ты больше никогда не пожалеешь, что взяла меня с собой! – ответственно заявил юноша.

– Ты уже в который раз мне это обещаешь. Чем ты можешь доказать состоятельность твоих слов? – с вкрадчивой улыбкой возразила Лин.

– Клянусь всеми своими богатствами! – торжественно произнес Гаузен и вывернул наружу оба кармана своих штанов.

И Лин с Гаузеном беззаботно засмеялись, наслаждаясь обществом друг друга и, впервые за длительное время, долгожданным чувством безопасности, которое давало надежду, что все беды остались позади.

– Может быть, Лекант не такой и негодяй, если рядом с ним есть такие люди, как ты? – предположила вдруг девушка, поставив юношу в тупик. Снова начать рассказывать, какой из себя принц мерзавец, после такого сравнения могло бы поставить Гаузена в один ряд с ним. А защитником Леканта ему быть совсем не хотелось.

– Ладно, шутник, – все еще улыбаясь, произнесла Лин. – Теперь моя очередь развлекать. На чем я вчера остановилась?

– На том, что тот парень ушел искать какого-то бессмертного всезнайку, – вспомнил юноша, которому сильно хотелось уйти подальше от предыдущего вопроса.

– Деми ушел из деревни от неблагодарных, как ему казалось, сельчан с короткой памятью вместе с бродячим цирком и помогал престарелому дрессировщику, но вскоре тот умер и Деми уже стал работать подмастерьем у пьяницы-волшебника, показывающего фокусы на ярмарках. В целом, Деми был очень способным мальчуганом и чему-нибудь да научился у каждого из членов труппы, – продолжила историю девушка.

– И метать ножи? – оживился Гаузен.

– И обращению с холодным оружием тоже, – подтвердила она. Там даже был один ловкач, который умудрялся одновременно жонглировать ножами и бриться.

– Должно быть, быстро у него волосы отрастали, – предположил Гаузен. – А лазить по канату его тоже научили?

– И акробатическим трюкам, и езде на лошади, и вообще всему, что могло бы пригодиться в его дальнейшем путешествии, – поведала девушка, не дожидаясь новых вопросов на эту тему.

– Так он покинул цирк?! – воскликнул Гаузен, обрадованный своей догадке.

– Не перебивай! – одернула юношу девушка. – Он действительно покинул бродячих артистов, когда настал свой срок, и отправился на поиски всезнающего вечножителя. В долгом пути его ждало множество приключений. Разные спутники присоединялись и покидали Демиана в его странствии, но последнюю часть ему пришлось пройти в одиночку. Когда же Демиан наконец повстречал мыслителя, он обратился к нему со следующей просьбой: Мыслитель! Ты Владыка Знаний и Повелитель Мудрости. Ты добр и благоразумен. И хотя мне не хочется пользоваться в корыстных целях твоей добротой и благоразумием, не можешь ли ты мне помочь с моей скромной относительно масштабов бескрайних просторов твоего сознания просьбой?

– Неужели он не мог сказать по-человечески чего ему надо? – начал было возмущаться Гаузен, но быстро замолк под грозным взглядом Лин, и девушка стала рассказывать дальше:

– Твоя просьба не останется без ответа, – молвил мыслитель, и Демиан начал:

– Есть ли смысл человеку жить на свете и совершать деяния, за которые его будут знать и почитать толпы людей, когда, несмотря на огромные усилия и свершения, с течением времени все позабудут о нем и о всем, что он сделал? И даже в истлевших книгах не останется следа о его присутствии. Не мог бы ты, Владыка, запомнить одно лишь только мое имя, ведь ты вечен? Тогда я буду существовать всегда, а значит, буду существовать и сейчас, и это есть самое главное.

– Твоя просьба не лишена смысла, – ответил мыслитель. – Я, может быть и вечен, но это не значит, что я всегда буду оставаться в этом мире. В конечном итоге, знание о тебе все равно уйдет. Узнав твое имя, я сотворю знание, но знание меряется не тем, как долго оно хранится, а тем, сколько людей им воспользуется. Исполнив твою просьбу, я выполню твое пожелание, но твой порыв будет израсходован впустую. Разве не большую пользу ты бы принес, передав не одно знание другому, а разные знания многим, не помышляя о том, как долго они просуществуют? Этим ты бы мог продлить знания на века, а то и продлить саму вечность. Ведь знания – это великая сила, и благие знания могут спасти мир.

Услышав эти слова, Демиан сначала пришел в ужас оттого, что его прежние убеждения ничего не стоят, и он прожил свою жизнь зря. Но потом ему удалось раскрыть сердце новому знанию, и он переродился.

– Ты пришел сюда не напрасно, – услышал Демиан от мыслителя. – Я дарую тебе книгу. Сейчас она пуста, но тебе предстоит ее заполнить, отделив добрые знания от пустых. Это не просто книга – это слиток моего сердца, – сказал Владыка Демиану. – Но как бы не была она дорога мне, я должен ею поделиться. И это мой подарок не вечности, но человечеству. И только ты можешь передать его людям.

Демиана будто осенило светлым знамением. Он поблагодарил мыслителя за подарок, так и не сказав ему своего имени. А затем он собрал учеников и основал наш орден, который несет знания всем людям и по сей день. Тогда был создан и наш символ. Смотри, я тебе покажу, – произнесла Лин и достала перо, бумагу и чернила. Затем она начала тонкими линиями наносить какой-то знак:

– Вот это – сердце. Оно будто бы отлито из золота, хотя и кажется хрупким. А с краю видно, как оно открывается, ведь сердце должно быть открытым. И открываясь, оно показывает страницы, которые не терпят лжи, – продолжала старательно выводить девушка своей изящною рукой, а Гаузен неотрывно следил и запоминал. – Книга – она как живая. Чернила ее кровь, а страницы – мышцы. На них можно узнать многое – и прошедшее и будущее, если очистить свои помыслы. В прошлом и грядущем суть любого знания. Это и есть символ нашего ордена. Сердце открыто еще и потому, что знание открывает многие двери, – объяснила Лин. – Но самое ценное знание в жизни – это любовь и дружба.

Гаузен, стараясь запомнить увиденное и услышанное, не заметил, как шепотом повторил последние слова. Взгляд Гаузена скользнул по лицу Лин, но она не заметила этого, так как, подув на листок, чтобы чернила засохли, сложила набросок и спрятала его между страниц.

– Страницы не запачкаешь? – предупредил Гаузен девушку.

– Не чернила, а темные дела пятнают страницы истории, – ответила Лин. Похоже, что она все еще находилась в задумчиво-мечтательном настроении.

– В монастыре мне рассказывали много чего поучительного, – поделился Гаузен. – Но та скучная ерунда не идет ни в какое сравнение с этой замечательной историей. Если бы мне раньше рассказывали такие истории, то я, наверное, сейчас бы лучше относился к окружающим, – грустно добавил про себя юноша.

– На этом история не закончилась, – разъяснила девушка. – Демиану предстояло основать орден, а для этого понадобилось приложить немало усилий. Но перед этим он отправился в новые странствия, чтобы собирать и делиться добрыми знаниями. На своем пути он совершил немало хороших поступков. Но он все еще стыдился своего прошлого. Он боялся, что к нему не будут прислушиваться, по-прежнему принимая за циркача, поэтому он обмотал лицо тканью. Когда же его просили показаться, он отвечал так: Зачем мне открывать вам мое лицо, когда я могу открыть вам свое сердце? Но однажды одна маленькая девочка поднесла ему воды, но он не мог принять это подношение, несмотря на то, что ему очень хотелось пить. В этот момент он понял, что скрывать свое истинное лицо так же неправильно, как и отказываться от благодарности, и он снял повязку… И никогда больше не надевал ее.

Тут девочка увидела, что лицо Демиана покрыто шрамами, и испугалась.

– Что с твоим лицом? – спросила девочка, но в ее голосе звучало не отвращение, а жалость.

– Раньше мне казалось, что я хозяин своего сердца, и могу подарить его кому угодно. И некоторые прекрасные девушки брали его, не спрашивая, и вместо того, чтобы разделить его, они ставили его на полку, и постепенно оно начинало покрываться черной коркой пыли. Они не забирали мое сердце себе, но и не отдавали обратно. Потом приходили другие, но мне уже нечего было им предложить. И они называли меня злым и жестоким, но мне нечего было возразить им. Ведь сердце, вырванное из груди, превращалось в кровоточащий кусок мяса, а сам я – в бесчувственного мертвеца. Но ведь сердце человека создано, чтобы перегонять кровь, а не истекать ею?

Я не мог объяснить им того, что мое сердце больше не принадлежит мне, равно как и того, что не могу его кому-то подарить, потому что оно полно страха и отчаяния. Я просто не мог говорить плохих вещей о тех, кто забрал его у меня. Кто был так дорог мне, несмотря ни на что. И у меня не хватало смелости попросить свое сердце обратно или предложить что-то взамен.

А потом мое сердце рано или поздно падало с полки вниз и разбивалось на мелкие части. И я смотрел на них, пытаясь разобрать собственное отражение. И я видел в этих осколках сотни ртов и тысячи глаз. И я понимал, что это чудовище и есть на самом деле я. А потом налетел ветер и разметал осколки моего сердца по всему миру. И я не могу собрать их до сих пор.

На моем сердце столько шрамов, – признался Демиан, – что на нем не осталось живого места, и они стали выступать наружу. Но больше я не строю иллюзий. Я сам себе палач и главная причина собственных страданий. И я благодарен, что ты облегчила их мне.

Напившись, он вернул девочке кувшин, но она и не думала отходить от него. Он решил, что она хочет ему что-то сказать, и наклонился к ней поближе, и тогда она поцеловала его… Хотела бы я быть на месте той девочки, – прошептала Лин, прервав историю.

«Хотел бы я быть на месте Демиана, если бы ты была на месте той девочки» – подумал Гаузен и произнес:

– Повезло же ему.

– Вообще-то не очень, – не согласилась девушка. – За этот поцелуй его бросили в тюрьму.

– Неужели у них там такие строгие законы? – возмутился Гаузен.

– Нет, просто она оказалась дочерью царя Хаслинии, – пояснила Лин. – Безродным чужеземцам было запрещено не то, что прикасаться – разговаривать с нею. Но она помогла ему выбраться из тюрьмы и спастись от казни. Его ждало еще много подобных приключений, прежде чем он основал орден Всемзнания.

– Думаю, он старался не зря, – подытожил Гаузен, про себя подумав: «Ведь не заложи он его, мы бы с тобой никогда не встретились».

– А эта книга – та самая, что получил в подарок Демиан? – вдруг спросил Гаузен.

– Кто знает? – неопределенно пожала плечами девушка. – Все может быть. А почему ты спрашиваешь?

– Если эта та самаякнига, то с ее помощью можно узнать, как излечить Салочку, – предложил Гаузен.

– А ты действительно хотел бы помочь ей? – переспросила девушка.

– Ну, как же, жаль все-таки, – замялся юноша. – Такое несчастье и на всю жизнь.

На самом деле у Гаузена не укладывалось в голове, что такие болезни вообще могут существовать. Он привычно относился к нормальным «человеческим» заболеваниям, вроде простуды, но эта просто-таки ломала у него все представления об устройстве мира.

– Наш орден длительное время покупает товары у Галатеи, так что мне давно известно о несчастье Салочки. Я перерыла все возможные источники в библиотеке и опросила всех прислужников и мастеров. Но мне не удалось найти хоть какого-то решения. А если в этой книге и есть ответ на этот вопрос, то даже если бы я, несмотря на запрет, заглянула в нее, еще неизвестно, удалось ли бы мне найти правильное решение. Я ведь всего лишь ученица… – печально докончила девушка. – Но я обязательно попрошу их разобраться, если книга подлинная.

Тут Гаузен, который вообще в последнее время спал не очень много, не выдержал и зевнул.

– Я все-таки утомила тебя своими рассказами? – встревожилась девушка. – Уже темно, порауже укладываться…

– Я просто широко открыл рот… – пояснил Гаузен. – Открыл, чтобы сказать… А почему бы нам не выйти наверх и подышать свежим воздухом? А заодно и полюбоваться на звезды.

– Можно, – согласилась девушка. – Днем-то их все равно не увидишь.

Лин и Гаузен поднялись на палубу и стали смотреть на ночное небо. Гаузену хотелось сказать что-то красивое про звезды и очаровать девушку, но ничего путного в голову не приходило.

– А ведь иногда они и на голову могут упасть, – наконец, решился юноша, не придумав ничего получше.

– С чего ты взял? – удивленно посмотрела на него девушка.

– Ну вот, теперь она думает, что я ушибленный звездой на голову, – расстроился Гаузен и попытался оправдаться:

– Мне рассказала тетушка Галатея, что причиной болезни Салочки стало подобное падение. А виноват во всем бог Тардиш, который кидался с небес смертоносными камнями.

– Есть и другие версии этой истории, – даже не повернувшись, возразила девушка. Она вдруг начала разглядывать звезды настолько пристально, что совсем нельзя было подумать, что она ими любуется.