Текст книги "В переплете Книги Знаний (СИ)"

Автор книги: Сергей Кочетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Во время завтрака Гаузен поразмыслил над сложившейся ситуацией и пришел к неутешительным выводам:

– Я-то думал, что отдадим ампулу тете Галатее, а потом отыщем Орден Всемзнания при помощи книги, а теперь она, похоже, изрядно привирает. – обратился юноша к своему спутнику, но тот испуганно промолчал. – Придется все искать самим. Надеюсь, что они не сильно прячутся, а не то придется таскаться по всей Альдории с этой погорелой книжонкой!

– Она не сгорела, она просто плохо выглядит, – оправдываясь, подал голос Ленон.

Тут Гаузен подумал, что пора преподать урок своему спутнику и приучить его к какой-никакой ответственности:

– Послушай, Ленон. Ты ерундой всякой занимаешься! Я понимаю, что может, ты в ней, специалист, и даже зарабатывал ею там у себя… Но в Велитии все это ни к чему! Я тебя о чем недавно просил? Постоять на карауле. А ты даже сражаться толком не умеешь!

– И чем же мне драться? – спросил Ленон. Он вспомнил про свой карманный нож, но решил не упоминать его, так как его мало радовала перспектива превращения в воина.

– Ну да, ну да! Клинок-то только один! А вот мы с тобой пока поучимся на деревяшках.

Гаузен подобрал две палки приблизительно одинаковой длины, которые не успел сунуть в костер. Одну он оставил себе, а другую протянул Ленону.

– Начнем с самого простого. Я ударю, – увидев испуг на лице Ленона, Гаузен поправился. – Несильно ударю, а ты блокируй удар.

Стукнув и заметив, что Ленон схватил палку за оба конца, велит снова поправил приятеля:

– За что ты хватаешь? Это же, как бы, клинок. Ты себе пальцы отрежешь!

Услыхав это, Ленон в ужасе отбросил палку, но, спохватившись, поднял.

– Давай по новой! – скомандовал Гаузен.

Но Ленон медлил и стоял в замешательстве.

– Ну что еще? – раздраженно поинтересовался Гаузен.

– Я забыл, с какого конца у палки рукоятка, – сознался Ленон.

– Да не важно! Хватайся за любой, который понравится, – продолжал учить военному ремеслу своего приятеля Гаузен. – Постой-ка! У тебя же был нож!

Услышав это, Ленон, зажмурив глаза, скорчил недовольную гримасу. Он надеялся, что Гаузен про это не вспомнит. Хотя он и раньше таскал ножик на крайний случай, но всегда надеялся, что такого случая не наступит. Ленон как огня боялся сражения на настоящем оружии, пускай и в тренировочной битве. То, что Ленон закрыл глаза, и последовавшее за этим недоумение Гаузена сыграло с ними злую шутку, оставив их тылы незащищенными.

В этот неудобный момент из зарослей внезапно выскочили две фигуры в капюшонах. Гаузен, спохватившись, бросился к своей сабле, но опоздал. Клинок был в руках у Арсина, в прошлом учителя и наставника, а с недавних пор его злейшего недруга. Сопровождавший его монах схватил Ленона, который от испуга и не думал сопротивляться.

– Что же ты не приветствуешь своего старого приятеля? – нарушил зловещее молчание Арсин.

– Привет, Арсин. Ну и как твои ублюдские дела? – съязвил Гаузен.

– Ну, вообще-то, не ублюдские… – попытался поправить Арсин.

– А ублюдочные, пчелиная ты отрыжка? Да тут на каждом шагу понаставили грамотеев, норовящих поправить выговор, – продолжил издеваться юноша.

– Во-первых, правильно говорить не «пчелиная отрыжка», а «мед», а во-вторых, приличные люди так не здороваются! – возмутился от подобного неуважения Арсин.

– Твое здоровье не стоит и ломаной соломины! – выпалил Гаузен. – Верни саблю – ты не за ней пришел!

– Верно! Не за ней, – довольно согласился Арсин. – Но в прошлую нашу встречу ты решил обойтись безо всякого оружия. Может, и сейчас попытаешься?

– Крутить-колотить! – выругался Гаузен. После всех злоключений он не ожидал такого поворота событий. Он думал, что распрощался с Арсином навсегда, и не имел никаких намерений мстить ему за предательство. Но служитель Катапака, похоже, придерживался иного мнения.

– Как ты нашел меня? – попытался разузнать Гаузен. Конечно, Арсин был куда более сообразительным, чем Гаузен, и являлся старательным служителем Катапака, но особыми магическими умениями не обладал. Из-за водной сущности ордена Катапака большинство его навыков сводилось к приготовлению зелий.

– Да я и сам удивлен не меньше твоего! Узнав, что ты сел на корабль, который вскоре пропал без вести, я считал тебя погибшим вместе с книгой и был чрезвычайно расстроен этим. Гибелью книги, естественно, а не твоей. Но каким же надо было оказаться тебе глупцом, чтобы доставать книгу и читать ее прямо перед служителем ордена Воды в храме города Кевина. Он был так огорчен твоим, как обычно, скверным поведением, что написал мне письмо. Вообще-то оно шло в Арту, но вся почта доставляется не напрямик, а от монастыря к монастырю, пока не достигнет конечной точки. Так послания легче сортировать, и гонцам не приходится бегать с одним письмом через всю Велитию. На мое счастье, я был в монастыре неподалеку и получил письмо буквально на следующий день после описанных в нем событий…

– Оптом дешевле, – подметил Ленон, представив себе процесс рассылки, но перебить служителя не рискнул.

– …Ну а в нем старый Дифул не преминул сообщить про мало кому известные факты о воде, в которые его пытался убедить наглый юнец. Будто бы человек только на две трети состоит из воды. Конечно, этот невежественный старик принял их за ересь, о чем сообщил мне прямым текстом, но я сложил все вместе… и вот я здесь.

Гаузен хотел было сказать, что давно уже не был в храме Катапака, но догадался, в чем дело, и сердито посмотрел на Ленона. Юный велит решил не поправлять служителя. Несмотря на то, что он до сих пор злился на своего спутника, Гаузену не хотелось втравливать его в еще большие неприятности. Пусть он думает, что Ленон – обычный слуга или случайный прохожий. Может быть, он даже отпустит его. Гаузен подумал о том, что без него Ленон вряд ли выживет на просторах Велитии и уж точно никогда не вернется домой, и решил, что сдаваться еще пока рано.

– Вот уж не знал, что ты такой хороший следопыт, Арсин, – попытался лестью отвлечь своего бывшего учителя Гаузен, лихорадочно соображая, что можно сделать в этой ситуации.

– Ты вообще мало чего знаешь, потому что учился хуже некуда, – с глубоким чувством внутреннего превосходства пожурил Арсин. – То, что ты выехал из Арты и не вернулся, а также твое чудесное спасение от недалеких, но исполнительных стражников натолкнуло меня на мысль, что у тебя там были какие-то другие делишки. Вспомнив твой на удивление чистый, новый и аккуратно сшитый плащ, я походил по лавкам и увидел похожие ткани в магазине Галатеи. А уж кто не знает про ее больную племянницу…

– Ну, ты… Червь-заголовочник!– неумело выругался Гаузен, у которого в голове все смешалось от лихорадочных мыслей о спасении.

– Хочешь сказать, книжный червь? – участливо поправил Арсин.

– Настоящие мужчины не поправляются! – отрезал Гаузен и демонстративно пригладил прическу. – Салочку сюда не впутывай!

– Ага! – восторжествовал Арсин. – Значит, я сложил все правильно! Мне сразу стало ясно, что ты должен будешь в скором времени отправиться в Вейносту, а это значит, что тебя нужно было искать по дороге к ней.

– Прямо отец Браун какой-то, – подивился Ленон, вспомнив имя известного литературного детектива.

– Конечно, у тебя был шанс разминуться со мной по дороге, – продолжал злорадствовать Арсин. – Но издали я увидел столб света и сразу понял, что здесь замешана магия. И я, не мешкая, отправился по направлению к этому месту.

– Как ты смог не заметить столб? – позабыв о том, что не собирался впутывать друга, возмутился Гаузен, которому Ленон ни о чем подобном не сообщил.

– Да я за свою жизнь столько столбов повстречал, что перестал их замечать, – неуверенно оправдывался Ленон. В момент возгорания все мысли Ленона были о том, как спасти книгу, так что на детали он попросту не обратил внимания.

– Оно и видно, что ты с каждым столбом лбом повстречался, – недовольно пробурчал Гаузен.

– А это кто? – повернулся к Ленону храмовник Катапака.

– Мой слуга! – быстро ответил Гаузен, не захотев выдавать друга.

– Что за чушь! У таких голодранцев, как ты, не бывает слуг! – возразил Арсин.

– Ну, у тебя-то оказался, – кивнул Гаузен на прислужника, который удерживал Ленона.

– Ты меня с собой не равняй! – вскрикнул оскорбленный Арсин. – Ты в Велитии вообще лишний человек, а я служитель ордена, избранный Катапаком! И не только им! Всеми богами! Я знал о Книге Знаний давно! Она сама шла ко мне в руки все это время. В самом начале орден Знаний был един. И его основатель Демиан мыслил верно. Он считал, что главное в том, что знания не нужно раздавать каждому встречному, а сохранять как можно дольше любой ценой. На века! Но после встречи с мыслителем, он, похоже, повредился рассудком. Из-за него в ордене появились еретики, проповедовавшие какое-то глупое всемзнание. Они считали, что знать все невозможно, но можно подарить знания всем желающим. Какая глупость! – тут Арсин не удержался и прыснул со смеху. – Понятно, почему в ордене Всемзнания остались одни только идиоты!

– Не большие идиоты, чем ты! – злобно бросил Гаузен, для которого теперь оскорбление служителей ордена Всемзнания было также и оскорблением Лин.

– Следи за словами! Твоя жизнь висит на волоске! – пригрозил Арсин и не слишком ловко помахалсаблей. – В любом случае этой книге не место в руках такого бродяги, как ты! Да ты не понимаешь, сколько добра может принести эта книга…

– Ты хочешь сказать, сколько добра эта книга может принести тебе? – уточнил Гаузен. – Может быть, ты и не всегда был таким мерзавцем, но жадным был столько, сколько я тебя помню.

– Это не жадность! – возразил Арсин. – Я всего лишь слежу, чтобы ничего не пропадало зря. Ты представляешь, вместе с Книгой Знаний можно возродить орден Охранителей Книг и навсегда избавиться от отступников-всемзнаек! А после за нужными знаниями и советами ко мне потянутся и храмовники, и вельможи, и даже короли. Каждый маломальский послушник из вновь образованного ордена сможет предложить свою помощь, а услуги советников дорогого стоят. Не останется ни одного государства, чьи правители не зависели бы от советов Книги Знаний!

В этот миг Гаузен подумал, что Арсин столько уже наговорил о своих планах, что, вероятно, не собирается оставлять его в живых.

– Хватит уже болтовни! Где книга? Вы не могли далеко ее спрятать! – спохватился Арсин и скомандовал своему сообщнику, ткнув клинком в сторону Ленона. – Обыщи у этого сумку!

– Кажется, нашел, господин Арсин, – отозвался монах. – Только их две. И какие-то они маленькие...

– Это еще что за ерунда! – схватил паспорта Ленона и Гаузена Арсин. Бегло перелистав их, он небрежным движением выкинул их в костер. Храмовник, все еще тыча в Гаузена саблей, подобрался к сумке и вывалил ее содержимое на землю. Заметив искомую книгу, он попытался бережно подобрать ее, но, увидев, что она обгорела, в ужасе выронил ее из рук.

– Что ты сделал с книгой?! – ошарашенно завопил Арсин.

– Спалил, чтобы тебе не досталась, – пожал плечами Гаузен, чем досадил своему врагу еще больше.

– Мерзавцы! Что же вы наделали! Вы сожгли ее! Будьте вы прокляты! Катапак подери вас обоих!

В ярости Арсин бросился на Гаузена с саблей-камнерезом, но Гаузен успел подобрать палку и защититься. На удивление, клинку не удалось даже поцарапать палку. Арсин, неопытный во владении оружием, попытался замахнуться вновь, но Гаузен с удовольствием ударил его по лбу, и сабля выскользнула из рук служителя.

Тем временем Ленон, увидев, что его документы выкинули в огонь, ощутил обычно несвойственный для себя прилив ненависти. Прислужник, который держал его, не решался ни отпустить, ни броситься на помощь своему хозяину. Ленон нащупал в кармане перочинный ножик и изо всех сил всадил шило своему пленителю в ногу.

– Господин Арсин, я прокололся! – закричал монах и выпустил юношу, который немедля отбежал подальше и подобрал Книгу Знаний.

Сообщник Арсина выхватил меч и бросился на Гаузена, но тот, подобрав саблю, парировал удар, а затем несколько раз атаковал. Неожиданно, клинок оружия противника раскололся, и служитель в страхе побежал прочь.

– Она, несмотря на все, еще может быть полезна! – с диким криком бросился на четвереньках Арсин к Ленону, в отчаянной попытке отнять реликвию. Но Гаузен предотвратил этот опасный маневр, угостив старого знакомого сапогом в подбородок.

– Пленных я не беру, так что можешь убираться хоть в хаслинские зыбучие пески, – презрительно бросил Гаузен.

Арсин, видя, что он растерял все козыри, испуганно посмотрел на кончик сабли, устремленный ему в лицо, и, нервно озираясь, убежал в кусты.

Тут Ленон вспомнил про свой паспорт и подбежал к костру. Но от его удостоверения личности остались лишь рассыпчатые пепельные воспоминания.

– Это что же получается? Я теперь совсем никто! Как я вернусь домой?! Да из-за утери паспорта заводят уголовное дело! – сокрушался юноша.

– Да не расстраивайся ты так! Все равно здесь он тебе ни к чему, а там тебе новый сделают, – успокаивал Гаузен, не понимая ценности важного документа. – Радуйся вообще, что жив остался. Хорошо, что я вовремя вспомнил, как сабля отскочила от пола в башне у дяди Шела. Этот клинок хорош против камня и металла, который рождается среди камней, но с деревом сладить не может. А ты тоже молодец! Смог ведь дать им отпор!

– Я хотел заступиться за паспорт, книгу и… тебя, Гаузен, – сознался юноша.

– А я знал, что ты совсем не безнадежен! Тренировка пошла тебе на пользу, – улыбнулся Гаузен, тронутый заботой друга.

– Еще пара таких тренировок, и нам уже нечего будет спасать, – грустно посетовал Ленон. – Они вернутся?

– Теперь надо постоянно быть начеку. Но думаю, когда мы вернем книгу ордену Всемзнания, Арсин снова потеряет ко мне всякий интерес, – поделился своими мыслями Гаузен. – Знаешь, нам, наверное, почаще нужно ночевать в помещениях и реже под открытым небом. Надо отыскать какое-нибудь селение и там отдохнуть. Не хотелось бы, чтобы нас застали врасплох еще раз.

Глава 20

Пройдя дальнейший путь без каких-либо происшествий, друзья, наконец, увидели деревню.

– Надо пополнить припасы и устроиться на ночлег, – объяснил спутнику Гаузен, прикидывая, сколько у него осталось денег.

Но в деревне совсем не были рады визиту незваных гостей. Постучавшись в первый дом, они не услышали практически ничего, кроме брани:

– Вас, наверное, послали соседи, чтобы обокрасть нас? Передайте им, чтобы отправлялись к помойной паперти!

– Но мы даже… – хотел возразить Ленон, но дверь быстро захлопнулась, а в следующем доме вообще не открыли. Подобное повторялось в каждом жилище, вне зависимости, стучался в дверь Ленон или Гаузен. А один раз обругали так, что даже бывалому завсегдатаю таверн захотелось бы после такого прочистить уши с мылом

– Черти что! – не выдержал и изрек Ленон самое грубое ругательство из тех, что он только мог себе позволить.

– Чертить чего? – не понял Гаузен. – Нам сейчас не до крестиков-ноликов!

– Да нет, это просто такое ругательство. И оно не от слова «чертить», а от слова «черт», – пояснил Ленон.

– Что за черт? – снова удивился Гаузен.

– Так тоже можно ругаться, – обрадовался Ленон, думая, что нашел с ним общий язык.

– Да нет, что этот «черт» вообще из себя представляет? – никак не мог разобраться Гаузен.

– Он похож на козленка, но со свиным пятачком, – попытался объяснить Ленон.

– Похоже, что его родители познакомились по недоразумению, – пришел к выводу юноша и продолжил удивляться событиям не столь отдаленным.

– Может, на них недавно разбойники напали? – недоумевал Гаузен.

– Разве мы похожи на разбойников? – поддержал приятеля Ленон, вспомнив, что последние встреченные им бандиты сильно походили на монахов.

Друзья продолжили обход, но и в следующих домах повторялось то же самое. Причем, в недобросовестности подозревали не столько уставших путников, сколько соседей.

– Пустишь вас, а вы шуметь будете! – заявили в одном доме.

– Наверное, вас подослали соседи, потому что у них у самих припасы кончились! Да пусть они с голоду помрут! – передали в другом.

Устав от бесполезных попыток обрести хлеб и кров, Гаузену уже захотелось перейти к более решительным действиям, но тут он кое-что припомнил.

– Ну, конечно же! – осенило Гаузена, и он стукнул себя по лбу. Хотя географию Велитии он знал неидеально, но отдельные места еще не стерлись из его памяти. – Это Сапта, деревня вечно ссорящихся соседей. Давным-давно одного проезжего колдуна здесь плохо приняли, и, обидевшись за негостеприимство, тот наложил на деревню могущественное заклятье. С тех пор местные жители не могут помириться. Впрочем, поговаривают, что заклинание давно утратило силу, а деревенские просто привыкли ссориться друг с другом. Так или иначе, порядочные люди это место обходят стороной.

Гаузен решил для верности постучаться в еще одну дверь, но его послали так забористо, что Великая Китайская Стена по сравнению с этой тирадой казалась ивовой изгородью.

– Лучше бы ты эту деревню сжег, а не книгу, Ленон! – возмутился Гаузен.

– А это мысль… – задумался о чем-то. Ленон

– Неужели тебе действительно хочется обратить всех их в пепел? – удивился Гаузен проснувшейся в его друге жестокости.

– Нет! Что ты! – запротестовал Ленон. – Просто можно узнать в книге, как их помирить.

– Они того не стоят, дружище. Тем более что наш лозунг на сегодня: Мир спасет кто-нибудь другой, – не стал поддерживать Гаузен благое начинание, так как здешние жители, кроме антипатий, ничего у него не вызывали.

– Ведь Демиан был добрым малым! Наверняка он оставил там пару советов на подобный случай, – не сдавался Ленон, которому хотелось доказать, что книга еще не испорчена окончательно.

– Делай как хочешь! Только поторопись, а не то солнце зайдет, и тебе не удастся ничего разглядеть, – устало отмахнулся Гаузен. Он уже и не знал, чего ему хочется больше – ночевать голодным под открытым небом или вломиться силой в чужое жилище.

– Так-так, – зарылся в книгу Ленон. – Чтобы помирить соседей… надо заколотить каждую дверь и сжечь деревню! – прочитал Ленон и в ужасе оторвал лицо от страниц.

– Да у нас теперь втроем единогласно! – развеселился Гаузен, но тут же нахмурился, потому что книга перестала давать дельные советы. – Я бы еще понял, если бы мы только дома подожгли, а жители выбежали и помирились на почве ненависти к поджигателям. Но такое – это все-таки чересчур! Хотя если не верить трехсотлетней запылившейся растрепе, то кому тогда вообще можно довериться?!

– Постой-ка… Я, похоже, не был слишком внимателен, – расстроился Ленон и попытался повторить запрос. – Книга, наверное, подумала «поморить соседей», а не «помирить».

– Вот, Гаузен! – обрадовался в скором времени Ленон. – Кажется, я нашел! Чтобы помирить соседей, надо узнать проблему каждого из них, найти ее решение, но сообщить это не страждущему, а его соседу. И тогда соседи, желая узнать решение своей проблемы, пойдутнавстречу друг другу и сначала помирятся, а потом подружатся. Все просто, Гаузен. Мы сможем снять проклятье!

– Просто, говоришь? Да нам придется обойти каждого жильца, потом узнать проблему и отыскать, что им надо. Хватит и двух домов! – скептически отнесся к данной затее Гаузен.

– Но ведь это всего лишь деревня. Строений-то тут не больше, чем в апельсине семечек. К тому же, не все же сразу помирятся, а когда закончим, уже кто-нибудь подобреет и обязательно пустит нас к себе. Да и книга ведь не простая, а волшебная… Она должна уметь снимать проклятья! А еще мне кажется, – мечтательно добавил Ленон. – Что отношения между людьми должны основываться только на любви и дружбе. Даже если это отношения заключенного и тюремщика. Или жертвы и палача.

– Ну, ты сказал, Ленон, – со смехом оборвал друга Гаузен. – Как же палач тебя полюбит, если у него работа такая? Самое крайнее, что он может себе позволить – это постелить на плаху подушку перед тем, как отрубить тебе голову!

– Мне кажется, что человек должен быть прежде всего человеком, а не функцией… И уж тем более не функцией по отрубанию голов, – неуверенно произнес Ленон, не зная, что возразить на это. Он, в отличие от Гаузена, этой шутке скорее расстроился, но все еще был полон решимости помочь жителям невезучей деревни. Поразмыслив, Гаузен тоже согласился, ведь все равно основная часть усилий лежала на его спутнике.

Благодаря книге, Ленону удалось узнать, что в одном доме протекает крыша, а в соседнем – вечно пропадают курицы. Пострадавшие винили соседей в воровстве, но на самом деле в курятнике была незаметная дыра, через которую время от времени залезал хорек. Ленон постучался в дом с протекающей крышей и рассказал жильцам, как решить беду соседей. В противоположном доме он дал подробные инструкции, которые ему удалось вычитать, как и в каком месте починить крышу.

Подобным образом они поступили со следующими соседними домами. Иногда, конечно, книга выдавала совершенно абсурдные варианты, и Ленону с Гаузеном приходилось на свой страх и риск выбирать верное решение. К концу обхода деревни некоторые соседи, тронутые взаимным сотрудничеством, успели помириться. Одни на радостях устроили совместный пир, а представители иных семей даже поженились.

– Вероятно, проклятье ослабло, – обрадовался Ленон. Гаузен тоже был доволен, так как чуть ли не в каждом доме их встречали, как героев.

– Зачастил я на свадьбах гулять. Неужели и моя очередь скоро наступит? – пришло в голову Гаузену. Но, вспомнив Лин, в нем, несмотря на хмель, поубавилось веселья.

– В гостях хорошо, а дома … пакет кефира в холодильнике прокисает, – заявил Ленон, которому в этот момент, похоже, тоже пришли подобные мысли.

Гаузен, услышав про срок годности, вспомнил про лекарство для Салочки:

– Ленон, глянь-ка в инструкции к ампуле. Сколько нам дней осталось?

– Срок годности несколько месяцев, – прочитал Ленон.

– Тогда у нас еще много времени, – успокоился Гаузен.

– Подожди-ка, – внезапно спохватился Ленон. – Тут что-то написано мелким шрифтом. Несколько месяцев – это при хранении в холодильнике. А при комнатной температуре и того меньше.

– Это не страшно, – махнул рукой Гаузен. – Мы в комнатах надолго не останавливались.

– Да нет, не в этом смысле, – возразил Ленон. – В смысле, нормальной, уличной. Здесь даже написано, как зависит срок хранения от температуры.

Услышав формулу, Гаузен недоуменно пожал плечами.

– Ты что, математику не знаешь? – удивился Ленон.

– Мать-и-мачеху? – не расслышал велит. – Ленон, цветочки-лепесточки это для девчонок, а не для настоящих мужчин вроде нас с тобой!

– Да нет, я имею в виду арифметику, – уточнил Ленон, втайне порадовавшись тому, что Гаузен признал его за равного.

– Как же не знаю! – вспомнил Гаузен, что изучал нечто подобное в монастыре. – Я и грамматику знаю. Существует три наклонения – повелительное, уважительное и уничижительное. А у арифметики существует две разновидности – занимательная и отдавательная. В зависимости от того, сколько у тебя монет в кармане завалялось. Но ты лучше сам рассчитай. А-то я перебрал слегка, – устранился от ответственности юноша и снова наполнил себе кружку.

Ленон, приняв аргументы друга, сначала попытался вычислить оставшееся количество дней в уме. Закончив подсчеты, юноша подумал, что мог ошибиться. Тогда он вынул блокнот с ручкой и заново попытался решить задачу в письменном виде. Но результат почти не изменился.

– Гаузен, у нас осталось не больше недели, – печально произнес Ленон.

– Меньше недели? – не поверил своим ушам велит. Юноше так хотелось помочь племяннице тетушки Галатеи. Хотя он ни разу не видел ее, но часто представлял себе, как она выглядит. Но еще чаще он пытался представить, как девушка будет выглядеть с нормальными здоровыми ногами. И вот теперь то, ради чего они рисковали жизнями, так и останется недостижимой мечтой!

– Да легче курице высидеть вареное яйцо, чем нам успеть вовремя! – пришел в отчаяние Гаузен. – Столько старались, и все зазря! Дружище, мы с тобой всего лишь два жалких неудачника… – горестно прошептал он.

– Нельзя так говорить о себе! – попытался успокоить Ленон. – Каждый человек по-своему велик!

– Какой идиот сказал тебе эту ерунду? – недовольно огрызнулся Гаузен.

– Журналист не должен выдавать своих источников, – смутился Ленон, который не хотел говорить плохо о своем начальстве, пускай даже и о бывшем.

– Да ладно, не на допросе же, – махнул рукой Гаузен. – Кому я могу разболтать? Но если не хочешь, то не говори…

– Каждый человек масштабен, уникален и монументален, будто отдельная вселенная! – не сдавался Ленон. – Даже самый убогий и несчастный бродяга, как бы он низко не пал, скорее подобен руинам Колизея. И я слышал, что Колизей недавно начали восстанавливать… Может быть, и у нас еще не все потеряно?

– Поверь мне, Ленон. Некоторые руины лучше сравнять с землей, – возразил Гаузен, вспомнив Леканта с его треклятым замком. Юноша понемногу начал успокаиваться, но взрыв отчаяния сменился тихим унынием, которое ему захотелось смешать с вином и утопить на дне бутылки. Но, подумав, Гаузен все же решил, что пока срокгодности лекарства не истек, сдаваться просто бессмысленно. Он пообещал себе, что во что бы то ни стало попытается отыскать другой путь к спасению Салочки.