Текст книги "Опричник (СИ)"

Автор книги: Сергей Хорошавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

   Сынок Аникея Федоровича оказался настырным и тут же начал меня выспрашивать. Интересовался, из железа буду ковать, как у нас принято, али лить как англичане и немцы, и сколько стоить будет. Да нельзя ли заранее сговориться, если в цене сойдемся, чтобы все как есть продавать только им, а другим бы купцам сего товара не продавать. Ох и хватка у парня, сходу для своей семейки монополию на торговлю выбивает! А ведь я могу и наказать за жадность, пусть не сразу, но если договор хитро составить, да увязать с обязательством выкупа всей партии по оговоренной цене, то посадить Строгановых в лужу при желании можно запросто.

   Потому как кроме технологии литья, которая масштабируется относительно слабо, есть еще технология штамповки и большая часть деталей ламп можно изготавливать по ней, причем за счет уменьшения толщины стенок изделия их материалоемкость снизиться в разы и соответственно упадет себестоимость, хотя для железа не так уж и критично. Года через три-четыре вполне сможем освоить, чай не тазы, аршинной ширины катаного листа не требуется. Кстати, можно и вообще без листа обойтись поначалу, горячей ковкой в форме. В общем, грех упускать такую возможность накинуть поводок на ушлую семейку, тем более птичка сама летит в сеть.

   Поторговался немного, чтобы не спугнуть и в итоге клиент клюнул. Сговорились, что дорогие лампы с бронзы, меди али серебра и тем паче золота я волен, продавать сам, а вот железные да чугунные скупают Строгановы, причем берут все, сколько есть по обговоренной цене. Литые светильники оценили в пятнадцать алтын, кованные же в десять алтын. Цену на стекло обсудили отдельно, впрочем, узнав про возможность использования слюды, Григорий настаивать на фиксированной цене в этом случае не стал и оставил на мое усмотрение, тем более что торговля стеклами для ламп под его монопольное право не попадала. На последнем я настаивал особо и тут уступок он от меня добиться не смог. Договор в двух экземплярах тут же настрочил Заболоцкий, после чего перешли к основному делу.

   К соляному договору мой собеседник подошел еще более обстоятельно, обсуждая не только главное – количество, сроки и цены, но каждую несущественную мелочь. Это конечно похвально, но при всей дотошности пару моментов он прохлопал, и куда более важных, чем все остальное, потому как считать надобно и думать, а не важности на себя напускать перед «немцем»...

   Когда в договоре написано что «немец» «обязуется привезти две тысячи пудов соли или более», а далее говориться об обязательстве противоположной стороны своевременно оплатить груз «как будет явлен», да еще и разгрузить это все «того же дни», то надо уточнять, а на сколько именно это самое «более» может быть. Потому как вместо двух тысяч пудов, по уговоренной цене соли в алтын за пуд, я могу «явить» и раз в восемь-девять больше, благо вторая расшива к сроку поспеет. Хотя я и сам бы в такое не поверил на его месте. Не делают пока таких кораблей на Руси, подобный тоннаж речных судов только в следующем веке востребован будет.

   Но факт есть факт, на днях я по сделанной масштабной модели тщательно проверил реальное водоизмещение. В итоге оно оказалось на тысячу пудов больше предварительных расчетов, и с учетом распределения груза, припасов, людей и скотины, теперь каждое судно могло взять по девять тысяч пудов соли, да еще и место для серы оставалось. Так что, если я себе часть соли не решу оставить, на что имею право согласно договору, речь идет уже не о шестидесяти рублях серебром, а более чем о полутысяче...

   Деньги-то такие у Строгановых есть, вот только кто же будет более двух пудов серебра «на всякий случай» в Нижнем Новгороде держать? Тем более что в этом году его мятежники взять пытались. Впрочем, никакими особыми бедами Григорию моя хитрость не грозит, «войду в положение», подожду, сколько нужно, да еще и уменьшу долю товара, подлежащую выкупу. Остатки же отправлю в Выксу, да в Рязань с Москвой. И лишний доход, и Аникеев сынок мне обязан будет, особенно если я о его проколе, отцу ничего не скажу.

   ...

   С утра снова прошел на торг, но на этот раз я не столько смотрел товар, сколько искал людей для экспедиции за солью. В первоначальном варианте я рассчитывал нанять три десятка казаков в качестве возниц, но посчитав все детали, пришел к парадоксальному выводу, что при найме полусотни человек затраты будут меньше. И дело тут было вот в чем: если количество возов с шестнадцати увеличить до двух дюжин, то вместо пятидесяти с лишним дней нужное количество соли с Баскунчака мы успеем доставить за тридцать три, а увеличение скорости расшив на смешные три четверти узла сократит время пути по воде на восемь дней. Плюс разгрузка на Самарской Луке будет на пару дней короче. В итоге вместо почти трех с половиной месяцев, уложимся в два с половиной. Двадцать шесть дней экономии, или сорок рублей серебром.

   При таких раскладах я в принципе мог бы обойтись и без Строгановых, но риск не успеть расплатиться вовремя со своими мужиками из-за отсутствия денег превосходил все разумные пределы. Конечно, в это время такое порой терпели, и даже государева казна порой задерживала жалование, но зачем мне снижать у людей мотивацию и безнадежно подрывать свою репутацию толкового хозяина? К тому же любой форс-мажор сдвигающий сроки недели на две-три мог привести к тому, что в Рязань или Москву дойти водой мы уже не успеем – Ока покроется льдом. А своих лошадок у меня нет. Потому Строгановский аванс в размере пятидесяти рублей именно то, что страхует меня от этих неприятностей...

   Хорошо хоть охрану специально нанимать не нужно: две дюжины касимовских татар, да столько же моих мужиков в качества артиллерийской обслуги будет достаточно. Своих воспитанников я пока за реальную военную силу не считаю, для них это первый реальный боевой выход, да и большая часть останется на Самарской Луке, под защитой укреплений, которые будет возводить посоха. Точнее она сейчас этим занята, на месте останется только собрать предварительно подогнанные, а затем разобранные и погруженные на расшиву комплекты, да присыпать землицей, а поверх дерн уложить. Опробованный и зарекомендовавший себя метод, который в свое время был приметен при строительстве Свияжска, с той разницей, что архитектура фортификационных укреплений у нас немного иная.

   ...

   Пока мои ребята шныряли по торгу, выискивая подходящие кандидатуры, я присел у стругов и продолжил подбивать оставшиеся не решенными детали обеспечения экспедиции. Не считая татар, которым сподручнее идти берегом, общая численность пассажиров у меня как минимум сотни полторы, так что провианта нужно соответственно тысячу триста шестьдесят пудов. Это примерно две седьмых наших запасов хлеба, впрочем, не одним хлебом же я буду народ кормить. Рыбы и дичины у нас наморожено – за год не съесть, тех же пельменей разных видов, в леднике чуть не три сотни пудов.

   На Выксе если что и так найдут что сготовить, а ладить на судне кирпичную печь для выпечки хлеба и прочей готовки, как это сейчас принято на тех же галеонах, слишком накладно по весу, так что придется обойтись коваными. Неплохо было бы сборные чугунные печи отлить, но боюсь, не успеем – первым делом нужно наладить производство ядер для государя. Так что пока будем ковать из кричного железа, соединяя полицы обручами, как это на старинных бомбардах делали. Зато будет можно и пельмени сварить, и лапшу, и уху. А уж пару подчалков к расшивам в варианте плавучий ледник, мои плотники сделают быстро. На утепление пойдет распушенная еловая хвоя, благо заготовили ее по тунгусскому способу с большим запасом, и даже после утепления всех стационарных ледников еще весьма прилично осталось. Льда тоже наморозили много, так что проблем с продовольствием как таковых нет от слова совсем.

   С оружием сложнее: из ружей собрано всего сорок штук, хотя деталей отлито на сотню. Остальные придется доводить до ума в пути. Пока же те, что готовы осваивают мои будущие стрелки. В основном этим заняты мордовские пацаны, из мужиков же – только ватажники, у остальных душа больше к мирному труду лежит. С артиллерией тоже проблемы имеются; вторую партию единорогов тоже еще предстоит отлить, но на это времени нужно немного. А вот с вооружением чаек вообще беда. Из-за подготовки к началу весны почти все время кузнецы были заняты ковкой инструмента или деталей для быководного привода и лесопилки. Так что чайки вооружать нечем.

   Единственный вариант – сократить вооружение расшив, с двенадцати единорогов до десяти, тогда дробовых стволов хватит и на полдюжины чаек. Впрочем, у меня на такой москитный флот народа не наберется, да и незачем. Зато не придется второй комплект кирас для пушкарей делать, благо испытания показали, что с единорогом справляется расчет из двух человек, так что хватит и сорока человек артиллеристов.

   А ведь неплохой вариант! На месте можно будет снять по четыре орудия для охраны чумаков, оставшихся шести, тем не менее, хватит, чтобы разогнать ногайцев, если таковые захотят поинтересоваться, нельзя ли у нас чем поживиться. К тому же сторожевые чайки им сильно испортят жизнь еще до попадания в зону обстрела единорогов – незачем крупный калибр в дело пускать, если мелким обойтись можно. Причем хватит и трехфунтового единорога, то есть с диаметром канала ствола вершок и три четверти, но в отличии от шуваловского, вес можно уменьшить в два или даже два с полтиной раза. Большая дальность нам не нужна, да и проблемы с лафетом, в отличие от артиллеристов XVIII века, как решить я знаю.

   Двести саженей для такого «малой артиллерии» реально за глаза, особенно если маневренность чаек учесть. А дальше в дело вступит основной калибр. Если пришвартоваться чуть ниже слияния Волги и Ахтубы, то до берега как раз полверсты выйдет, для дальней картечи просто оптимально. А кто намека не поймет, для тех у нас и ближняя есть, а это ни много, ни мало, десять дюжин пуль в одном картузе, каждая весом в двенадцать золотников. Пули, правда, кованные, и не сказать что особо круглые, ну так нам не на выставку и не на продажу. Картузы жесткие, из деревянных дисков с высверленными отверстиями, посередине – скрепляющий дубовый штырь, а снаружи стянуто пеньковой веревкой. Не самый лучший вариант, но для железных поддонов у меня нет жести, да и пока нет особой нужды стрелять на дальность более полутора-двух сотен саженей.

   Кроме этого есть и пара особых зарядов снаряженных продуктом, сделанным из первых партий наработанного фенола. Пока это гранатная картечь, диаметром в вершок и одну двенадцатую, по калибру равная сплошной картечной пуле весом в один фунт, с простейшим ударным детонатором и зарядом шимозы в шесть золотников. Заряд конечно маловат, но в радиусе двух-трех саженей от эпицентра разрыва находиться очень нежелательно, потому как корпус хоть и отлит из олова, но снаружи имеет дополнительную оловянно-свинцовую рубашку, составленную из двух полусфер и нашпигованную перед заливкой готовыми осколками в виде железной сечки. Выглядит изделие не сильно красиво, и в изготовлении не очень технологично, потому как много ручной работы, но тестовые глиняные манекены разносит в клочья. Причем таких гранат в одном «выстреле» может быть до двадцати четырех штук. Так что беззубыми мои деревянные «мониторы» никак не назовешь.

   Похожие гранаты я думаю использовать в Выборге. Полдюжины экземпляров уже готовы, осталось снарядить, причем заряд шимозы там вдвое больше, а сама конструкция у них иная. Из дорогого олова сделана лишь внутренняя оболочка, для защиты шимозы от контакта с другими металлами. Наружная же – из первого в этом мире рукотворного полимера, приготовленного из льняного масла, смешанного с мелко перемолотой серой и готовыми убойными элементами в виде стальной сечки, поэтому гранаты получились такие, что любой карман рвут в клочья за сутки. Впрочем, когда будет возможность изготавливать чугунные или стальные шарики, мы этот момент исправим, а сейчас что есть, то есть. Не знаю, подвернется ли случай их использовать, но запас карман не тянет.

   Жаль, что пока, несмотря на доступность сырья, нам не удалось получить магний, а то бы я и осветительными снарядами единороги укомплектовал. Но к концу года планирую этот вопрос решить. Штурмовать Замковый остров придется ночью, чтобы не дать противнику реализовать свое преимущество в численности, поэтому как минимум осветительные гранаты нужны однозначно.

   ...

   Через полчаса стал подходить народ. Первыми пожаловали крестьяне из деревушки, которую еще в начале зимы спалили луговые черемисы во время набега на нижегородские земли. Две дюжины мужиков с женами, стариками и малыми детьми. С одной стороны грех отказать, земли у меня в избытке, и зерна на посев и прокорм хватит, да вот беда – не вправе я тяглых на землю сажать. Отказывать не стал, но разъяснил, что решить сей вопрос может только государь, так что опишу ему и ежели даст добро, то выделю место, где поселиться, а покуда могу приютить до весны, чтоб меж двор не шатались.

   Едва решил вопрос с погорельцами, потянулись казаки и прочий гулящий люд, причем в количествах куда как больших чем мне надобно. Озвучивал условия: на время пути до места жалование – денга в день и мой корм, да по алтыну в день во время рейсов за солью. Это уже за риск, потому как в расшиве за надежным бортом сидеть это одно, а по степи с обозом – совсем другое. В сумме деньги немалые – за два с полтиной месяца выходило рубль, семь алтын и две денги, не считая моего корма! Желающих соответственно оказалось не просто много, а как есть все до единого. И немудрено, потому как голодно казачкам в это время, работы считай, нет – потому как не сезон.

   Вот только их набралось уже сотни две, а мне лишь четверть потребна. Тут дело чуть до драки не дошло: те, кто ранее подошли, требовали гнать остальных к такой-то матери, а они тоже не дурные – уперлись. Пришлось даже вразумить ударом под дых одного особо горячего казачка, схватившегося за нож. Остальных успокоил добрым словом, пообещав дать шанс всем, и ежели кто в возницы не попадет, так на строительстве крепости поработать сможет, а там и на государеву службу есть шанс попасть. А кто в кузнечном деле сведущ, могут у меня при заводе остаться.

   Таковых нашлось немного – всего семеро, но и это хлеб. Ковалей мне отчаянно не хватает уже сейчас, дальше, когда передел чугуна на железо освоим, будет еще хуже. Работы много, а рук свободных, вместе с теми, что сейчас нанял, едва дюжина наберется, не считая кузнецов. С другой стороны, повезло там, где не ждал – трое гулящих оказались с Хлынова. Что бы мне с того, пользы, да вот какой поворот: приходилось им и до Астрахани хаживать, не с купцами, скорее наоборот, гостей заморских пощипать довелось. Так что им объяснять, как Ахтубу найти без надобности, плавали, знают...

   Дело поворачивалось интересно. Теперь самому мне на Баскунчак ехать незачем, эти путь найдут, туда всего сорок пять верст, а озеро в поперечнике шестнадцать, так что мимо проехать, это постараться нужно. К тому же рядом горка имеется, высоты немалой для такой низины, и весьма характерная – красного цвета. Ее в степи издалека видно, так что мимо проскочить еще постараться нужно.

   Ближе к вечеру вернулся с торга Заболоцкий с мужиками, порадовал – распродали почти весь товар, за минусом того, которым я расплачивался с купцами. Выручили чуть более тридцати рублей. Из-за остатка терять еще один день я смысла не видел и скинул остатки Строганову за полцены, кроме пары пил и двух десятков лопат.

   ...

   На следующий день нас ждал неприятный сюрприз – вскрылась Ока, и начался ледоход. Теперь нужно было спешить, потому как в районе Тёши, как помню подъем воды, на период паводка может достигать трех-четырех саженей. Соответственно устья притоков преодолеть будет непросто, придется подниматься вверх по течению, где нет подпора из Оки, да еще и мосты наводить. Мне же нужно было в Муром. Пришлось оставить Заболоцкого за старшего, и взяв с собой часть татар перебраться на другую сторону по льду Волги, как можно дальше от устья Оки.

   До Мурома мы добрались только в среду, тридцатого марта. Первым делом заглянул к воеводам, отдал их заказы и забрал остаток денег. Торопился не зря: поместная конница уже вовсю готовилась к походу – на берегу смолили струги, готовили припасы. Впрочем, Давид Федорович успокоил, что ранее начала июня все одно не отправятся, того не хватает, этого, и самая беда – зелья мало для пушек. Дело то поправимое, пороховая мельница в Муроме есть, но ранее чем через месяц все одно не успеют. К тому же с Москвы судовая рать покуда лед выше по течению не вскроется, подойти не сможет. А ее ждать велено...

   Перекусил у боярина, чем бог послал, заодно отправил гонца с письмом государю, где сообщал ему о возникшей проблеме с тяглыми погорельцами. Ближе к обеду, отправился к игумену Благовещенского монастыря, узнать, как обстоят дела с потребным для работы металлом. Увы, меди собрали чуть более половины, пудов восемь, остальное придется докупить, хорошо хоть с оловом порядок, его оказалось с избытком – почти два пуда. На большую часть деталей хватит, по остальному металлу сговорились, что возьму деньгами, благо их собрать оказалось проще. По правде сказать, и этого почти что хватает, потому как часть деталей, которые внутри будет, я могу запросто из железа сделать, а четырнадцать рублей серебром отпущенные на покупку недостающего металла мне за работу пойдут.

   Решив вопрос с паникадилом и его оплатой, перешел к тому, зачем собственно приехал в Муром. Разговор завел издалека – поведал о попытке варки стекла, показал цветные образцы, мельком заметив, что, несмотря на то, что стекловаренная печь у нас «прекратила свое бренное существование», но стекла осталось в избытке, и ежели надобно, можем и витражи сделать, да рамы к ним отковать. За ценой гнаться грех, чай не венецианцы. О сумме говорить пока рано, все зависит от размеров витражей и их рисунков и соответственно количества ковки и объемов обработки стеклянных пластин.

   Тем не менее, игумен, похоже, опасаясь, что стекло обойдется дорого, поинтересовался, нельзя ли заказать отдельно кованые рамы, а уж вставить слюду они и сами сумеют. Тут я его успокоил, что слюда выйдет дороже вдвое как минимум. То есть вроде как цену стекла я озвучил демпинговую, но на деле просто грабительскую. Слюды дешевле восьми рублей за пуд просто не найти, а большие куски без изъяна могут и в двадцать раз больше стоить, так что четыре рубля за пуд стекла вроде как по-божески. Но на деле-то себестоимость стекла у меня едва ли более пять алтын за пуд, да и то лишь потому, что печь быстро из строя вышла. Потому как даже маленькая печь ванного типа намного экономичней плавки фритты и стекла в горшках – там больше атмосферу греешь, да и выход продукта мизерный, а не сотни пудов в день как у нас.

   Судя по предварительным расчетам, на имеющееся количество окон потребуется порядка дюжины квадратных саженей стекла, или при толщине в четверть вершка примерно восемьдесят пудов, что обойдется монастырю в четыре сотни рублей серебром, да плюс еще сотню за рамы. Впрочем, в сравнении со стоимостью строительства каменной церкви это мизер, а уж весь монастырский комплекс, пожалуй, им раз в двадцать дороже обойдется. Кстати, там тоже окна потребуются...

   ...

   В пятницу, первого апреля ближе к обеду мы вернулись в Выксу, а вот наш обоз еще нет. Видать крепко застряли в пути, им как минимум в семи местах нужно переправы наводить. Причем, скорее всего на Тёше, потому как из всех правых притоков Оки, от устья до Железницы, этот самый полноводный, да и площадь водосбора как помню там несколько тысяч квадратных верст, всего лишь вдвое меньше чем у Москва-реки.

   Первое что бросилось в глаза на въезде в поселок – виселица, на которой ветер раскачивал пару стрельцов в одном исподнем, со скрученными локтями и без сапог. Похоже Михайло Дмитриевич мои намеки на необходимость принятия суровых мер истолковал хотя и своеобразно, но, тем не менее, очень правильно. Как бы то ни было, прежних пьяных обормотов, что примечательно, было не видно: по улице никто не шатался, песни не орал...

   Проезжая под «глаголью» отметил для себя, что смутьяны знакомы мне более чем. Это ведь они тогда стояли на карауле у бани, когда двоих пленных мятежников кто-то прирезал. Некогда было мне ими тогда заняться, теперь эвон – висят. А кому другому такие дела не поручить, нет у меня таких специалистов, но скоро они нужны будут кровь из носу: у меня на производстве секретов появиться как блох на собаке. Так что стоит уже сейчас начать спецов для контрразведки готовить, тем более что несколько подходящих кандидатур среди моих пацанов найдется. Но сначала поговорю со стрелецким головой, выясню, чем эти двое висельников отличились.

   Впрочем, сразу встретиться с Михайло Дмитриевичем не вышло. В Выксе его не было, как и самих стрельцов. Охрану периметра несли ватажники, а проштрафившиеся подчиненные Ласкирева, по словам Матвея Котова, ушли вверх по Железнице, и ждать их раньше вечера не стоило. Похоже, стрелецкого голову все-таки вдохновил пример моих ребят, и теперь государевым воям предстояло в полной мере хлебнуть всех прелестей марш-броска с полной выкладкой, благо подробностями проведения этого «воспитательного средства» я успел по секрету поделиться с их начальником...

   Кроме всего прочего, оказалось, что еще на прошлой неделе прибыл обещанный Висковатый струг с фосфоритами. Матвей, как было оговорено ранее, глянул, что прислано, сверяясь с выданным мною образцом, затем послал мужиков разгрузить судно, а сам расплатился с купцом. Печь для обжига была почти готова, но Котов решил дождаться меня, и не страдать самодеятельностью, тем более, что я обещал вернуться назад на пару дней раньше, не приняв в расчет ранний ледоход на Оке. Так что теперь пришлось разъяснить ему, что да как, впрочем, заняло это не более получаса, ватажник все схватывал с полуслова.

   В ожидании вечера не стал терять времени, прошелся по Выксе, просмотрел, как идет работа. На соседнем холме как раз шла разгрузка угольной печи. Сортировку угля проводили тут же. Крупные и средние куски грузили в вагонетки, покрытые изнутри глиной, после чего отвозили в хранилище, мелкие на месте дробили, сбрызгивая водой, чтобы исключить самовозгорание и везли на тачках на южный склон, где уже была распахана земля под огороды. Уголь конечно не низкотемпературный как было бы желательно, но от такого польза тоже есть, влаги он удерживает немало, а в засушливый период отдает ее обратно. Заодно угнетает развитие насекомых и вредителей, особенно нематоду и проволочник, что для картофеля то, что доктор прописал. Кстати, от филлоксеры уголь тоже защищает, впрочем, виноград у меня все одно не вырастет, а до эпидемии этой напасти в Европе еще несколько столетий^[44]...

   Подошел к углежогам и обрадовал их, что эта закладка была последней. Теперь печи пора разбирать на кирпич, как остынут, и возводить на новом месте – ближе к домне, тем более что туда лес возить будет в разы ближе. Причем поначалу строить будем лишь одну печь и ту временную. Остальные уже со сменными чугунными ретортами, а две, совсем небольшие, каждая на пару реторт, сделаем для выжигания бурого и шоколадного угля ^[45]. Но пока нет чугуна, нет смысла и строить, потому, как величину усадки отливок таких размеров посчитать заранее малореально.

   Взяв с собой главу артели с помощником, повел к достраивающейся домне, показать, где ладить печи. Кстати, сама домна выглядела внушительно, несмотря на не шибкую высоту: всего пять саженей от лещади до колошника. Вокруг ее, расширяющейся улиткой, вилась галерея охлаждения, выполнявшая так же функцию нагрева дутья. Причем сечение каналов пришлось делать с большим запасом, чтобы не тратить время на расчеты и не мучиться вопросом, а хватит ли. Двухаршинная улитка вентилятора располагалась внизу и была целиком сделана из сваренных вместе полос металла. Сколько нам пришлось возиться, чтобы ее отцентровать, даже вспоминать не хочется. Хорошо хоть не пришлось роликовые подшипники делать, обошлись баббитовыми, из олова с добавкой сурьмы и серебра.

   Галерея для очистки колошниковых газов, проложенная на вершине узкой насыпи протянувшейся в сторону холма, добавляла своеобразной законченности индустриальному пейзажу. Меня не столько беспокоила экология, сколько было жаль терять то, что можно использовать с толком. Серы в местной руде практически не было, так что на получение абгазной серной кислоты рассчитывать не приходилось. А вот аммиачную воду в некотором количестве получить было вполне реально. Сколько ее там выйдет большой вопрос, но нам любое дополнительное количество селитры только в плюс. Вдобавок боковые части насыпи будут использоваться для подвоза руды и угля.

   Кстати, новую большую печь для плавки меди, расположенную неподалеку, тоже подключили к подобной галерее, но более короткой и узкой. В самом металле примесей не так много, но здоровья они точно не добавляют. А если получится раздобыть руды, то содержащаяся в ней сера нам тоже пригодится. Тем более что я знаю, где их искать, хотя на данный момент не все места доступны для эксплуатации. Месторождения в будущей Воронежской области помешают разрабатывать крымцы, да и глубины там от двадцати двух саженей и более, хотя руда хороша, кроме того, в составе есть еще и никель с платиной. Причем содержание меди в той руде около четырех-пяти процентов.

   В Карелии с медью тоже богато, но слишком далеко от Выксы и слишком близко к шведам. Про Урал пока вообще разговора нет, пока туда никак, а вот казанская сторона, от меня никуда не уйдет, тем более что историю Саралинского завода я вкратце знаю, и пленные шведы мне в отличие от Петра I без надобности – сам справлюсь^[46]. Заодно можно обеспечить работой тех, кого пришлось взять в Нижнем Новгороде. Это без малого полторы сотни лишних пар рук, которых придется так и ли иначе чем-то занять, чтоб не барагозили. Время сейчас подходящее, русские воеводы распугали всех мятежников, и у казаков и прочих гулящих людишек есть шанс. Выживут, еще работы подкину, а нет – значит не судьба.

   Хлеба я им дам, инструмент тоже, оружия у них и своего хватает, но могу и добавить, а вот деньгами баловать не стану – по осени заплачу за руду, если таковая будет, а нет, так извиняйте братцы, у нас не богадельня. Впрочем, им пока еще до Выксы добраться нужно, струги простроить, да как следует подготовиться. Вот только где взять рудознатцев знающих как выглядит медная руда? Самому же ехать время жалко, от устья Камы до места двести верст, то есть примерно неделя пути, да назад дня три. Даже если дня за три-четыре выйдет управиться с поисками, две недели считай псу под хвост. Впрочем, сие худший вариант, при полном отсутствии ветра, когда под парусом уже никак и придется грести против течения.

   Стоп, а я ведь только своих мужиков при найме опрашивал, кто что умет и знает, а среди посохи о том, слова молвлено не было. А ну как есть кто среди них с рудным делом знакомый? С одной стороны конечно еще дед Ивана Васильевича немцев приглашал, чтобы медь на Цильме искать, но с другой стороны не все так просто. Достаточно вспомнить, как те же сиволапые мужики находили месторождения и железа и меди в XVIII веке, причем началось это еще как помню до Петра I. Оно и понятно, сейчас они перед государевыми дьяками норовят сказаться ни в чем не сведущими, чтобы тягло новое на свой же хребет не схлопотать, а я-то живой деньгой буду платить и щедро.

   Решив не откладывать этот вопрос, я закончил с угольщиками и направился в сторону плотины. По дороге зашел на лесопилку, проверил, готовы ли доски для ульев, конструкцию которых прикинул еще до отъезда в Нижний Новгород. Оказалось что, мой заказ выполнен, так что я немного задержался и совместно с плотниками собрал один экземпляр для образца. Улей получился достаточно массивный, потому как тонких досок у нас пока не вышло, минимум, который удалось получить на нашей лесопилке – один вершок, при более частой установке полотен бычий привод уже не тянул. Впрочем, как помню, мой сосед пчеловод делал ульи со стенками всего лишь чуть-чуть тоньше.

   Рамки пришлось делать из квадратного бруска такого же размера, распиливая пакет из досок повторно. После обработки рубанком их размер стал на одну восьмую вершка меньше, так что в итоге вес улья вышел два пуда и десять фунтов, а с учетом меда, который может поместиться на десяти рамках, к осени все это хозяйство может потянуть пудов на пять-семь. Посему, чтобы не усложнять жизнь будущим пчеловодам сразу приделали ручки для переноски. Проблема оставалась с покраской, но пока время терпит и можно подумать над этим позже.

   Тут же ладили каркас для двух плавучих пасек, узких и длинных плоскодонок, с заранее просчитанной осадкой. Других вариантов обеспечить переправку пчелосемей к очередному месту взятка просто не было: пока вокруг сплошные леса и передвигаться можно только по рекам. Тем более что именно по их берегам в основном и расположены основные массивы цветоносов. Чертежи набора я закончил еще на прошлой неделе, и с изготовлением проблем не было, учитывая, что большая часть шпангоутов была однотипной.

   Сложности возникли с креплением утепляющих щитов, без которых обойтись было невозможно в принципе: если по Железнице спуститься до Выксы проблем не составит, то гонять пасеку на Велетьму и обратно удовольствие то еще. Так что предполагалось их полностью автономное существование в течение всего срока службы, а доставку меда и воска можно и небольшими лодками обеспечить. На решение проблемы с утеплением у меня ушло более часа, после чего я двинулся к берегу Железницы, где посошные собирали расшиву и укреплений для самарской крепости.

   ...

   Конструкцию расшивы я в свое время продумывал довольно долго. Основная проблема была в малой осадке судна и большом водоизмещении. В моем детстве, когда еще не были построен каскад плотин на Волге, имелось приличное количество мелей, а в нынешнее время еще и реки мелководнее, так что полутора аршина – максимум, и то при полной загрузке. Поэтому пришлось делать расшиву широкой и практически плоскодонной, если не считать выступающего на 5 вершков киля, изготовленного из массивного дубового бруса.

   Кроме него имелось еще два боковых, на расстоянии двух аршин от основного. Жестко соединенные часто расположенными шпангоутами, они формировали, скелет жесткости судна. Обшивать все это планировалось в два слоя диагональной обшивкой из вершковой сосновой доски, причем, поверх основной обшивки толщиной три вершка, сделанной встык и скрепленной со шпангоутами железными болтами. Суммарная толщина борта в пять вершков вполне достаточная защита от стрел, а с учетом того, что высота борта по миделю почти три сажени, взять судно на абордаж, используя лодки, довольно непросто. Внизу трюм, над ним первая палуба, а сверху – вторая, орудийная, прикрытая двухвершковыми досками. Верхняя палуба с ограждением из тонкого бруса, с надстройкой по центру.