Текст книги "Союз нерушимый (СИ)"

Автор книги: Сергей Хорев

Соавторы: Михаил Каштанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Сталин снова глубоко затянулся и несколько раз пыхнул трубкой. Прошелся по кабинету. Словно о чем-то задумавшись, опустил голову. Остановился рядом со своим столом. Аккуратно положил трубку в хрустальную пепельницу. Следующий вопрос прозвучал для Новикова неожиданно, хотя чего-то подобного он и ожидал.

–А кого Вы, товарищ Новиков, видите на должности командарма первой танковой?

Отвечать приходилось немедленно, благо, что он об этом и сам неоднократно думал.

–Командарма Рокоссовского, товарищ Сталин.

Смотревший на Новикова Сталин, кивнул головой, словно соглашаясь с его словами, и вновь начал свое неспешное хождение по кабинету. Остановился. Снова посмотрел на Новикова.

–Хорошая кандидатура. Но товарищ Рокоссовский нужен нам в другом месте. И для него есть еще более ответственная задача. Мы считаем, что командарм Новиков тоже сумет справиться с этой задачей. А мы ему в этом всячески поможем.

'Командарм – это звучит гордо' – вертелось в голове Новикова, а что-то дельное и полезное куда-то пропало. Испарилось, соприкоснувшись с раскаленным мозгом. И испарившись, выпало в виде осадков – обрывков слов и мыслей. Только и сумел связанно ответить: 'Доверие партии и правительства оправдаю'. Все же, чего угодно он ожидал от этой встречи, но такого! А с другой стороны – почему бы и нет? Если Сталин знал человека и ему доверял – то доверял до конца. Не боялся продвигать его на новые должности. Не боялся взваливать на него ответственность. Вот только не все это выдерживали. Хорошо, если находили в себе силы и смелость признаться в этом прямо. Таких Сталин прощал и не трогал. Просто отправлял от себя подальше. А вот если облеченный его доверием человек начинал врать, выкручиваться и ловчить, пытаясь скрыть свою неспособность справиться с делом и некомпетентность – то прощения ждать не стоило.

'А мысли-то связанные появились. Пора к действительности возвращаться'.

Вернулся. И натолкнулся на изучающий взгляд Сталина. Нашел в себе силы не отвести глаз. Повторил подтверждая: 'Доверие оправдаю'.

Сталин кивнул и слегка ссутулившись, пошел к столу. Видимо, даже его теперешнего здоровья, подправленного и стимулированного ЭИДом, не хватало при таких нечеловеческих нагрузках. Подошел. Положил потухшую трубку. Вновь расправил плечи.

–Ваша задача, товарищ Новиков, не просто сформировать и подготовить к боям танковую армию. Ваша задача – сформировать такую армию, которая станет эталоном. Не только эталоном организации – но и оснащения. Вы будете первыми, но не последними.

Очень важно, чтобы Вы с самого начала могли определить, что нам для этого необходимо. Какая техника и оборудование уже у нас есть. На что мы и Вы можем рассчитывать в ближайшей перспективе. И что нам еще необходимо сделать. Товарищи Зиньковский и Берия Вам в этом помогут. Им есть что предложить, а Вам, я думаю, есть чем их озаботить.

И снова, в унисон, блеснули пенсне и лысина.

–Вы будете ошибаться. Будете. Нельзя сделать большого дела без ошибок. Мы тоже ошибаемся. Но не боимся признавать и исправлять свои ошибки. И этого же требуем от Вас.

Во время своего монолога Сталин вновь подошел к Новикову.

–У Вас есть вопросы ко мне, товарищ Новиков?

–Есть, товарищ Сталин.

–Слушаю Вас. – А в глазах мелькнуло что-то опасное, но и интерес появился.

– На какое время мы можем реально рассчитывать?

Сталин не ответил сразу. Он снова прошелся по кабинету. Постоял за спинами Зеньковского и Берии. Снова взял со стола давно погасшую трубку. Немного подержал её в руках и положил на место.

–К июню тридцать девятого армия должна быть полностью сформирована. А к зиме Вы должны доложить о её полной боеготовности. Это крайний срок, товарищ Новиков.

Собственно, на этом эта встреча со Сталиным и закончилась. А вот работа только начиналась. И началась она сразу. Даже из Кремля выезжать не пришлось. Прошли по коридорам. Спустились. Опять поднялись. И оказались вместе с наркомом ГБ и его замом в очень интересном кабинете. Ну, сам кабинет ничем примечательным не выделялся, а вот присутствовавшие в нем товарищи – были очень интересными товарищами. Представители закрытых КБ и НИИ, светила советской оборонки, в том числе и той оборонки, которая не на показ.

Распоряжался всем этим сонмом технических светил Лаврентий Павлович Берия. Как он умудрялся совмещать свою должность заместителя наркома ГБ и наркома 'Точпрома', оставалось для Новикова загадкой. Но совмещал! И надо сказать, хорошо совмещал. Он и начал это совещание. Или собрание? Или расширенный технический совет? Собственно, неважно как назвать это действо, главное, что на нём происходило.

А происходило там такое, что у Новикова дух захватило от перспектив! Ему предоставили возможность выбрать для оснащения формирующейся армии все, что он посчитает необходимым из продукции этих самых КБ и НИИ, а если чего нет – то заказать разработку. Ну, а если совсем нет – то и, говоря простым языком, спереть то, что нужно у тех, у кого это есть. Как вам такая перспектива?! А предложить разработчикам было что. Причем такого, чего Новиков никак не ожидал. Например, контрбатарейные радары. И это в 38-м году! Чем дольше знакомился Новиков с продукцией, которую готов был ему предоставить отечественный военпром, тем больше его охватывало ощущение какой-то яростной радости.

С чего начать-то?! Наверное, с 'царицы полей', не с приснопамятной кукурузы, конечно, а с родной пехоты. Механизированной пехоты, если уж быть точным.

Трехлинейка явно уходила в прошлое. На смену ей приходили автоматические винтовки и карабины. АВС (автоматическая винтовка Симонова) появились в армии уже достаточно давно, но так и не смогли вытеснить трехлинейку. Причин было много, в том числе и чрезмерная сложность конструкции, её 'тепличность'. То, что предлагали оружейники сейчас, было действительно серьёзной заявкой на лидерство в стрелковом вооружении на ближайшие годы. СВТ. Вот только от той СВТ, которую знал Новиков из уже не существующей истории, она отличалась как та же трехлинейка от 'калаша': газовый регулятор всего на три позиции, двадцатизарядный съемный магазин, вставляющийся в удлиненный приемник, надежная и достаточно простая автоматика, удобность и простота в обслуживании, мощный и удобный 'маузеровский' патрон. Ни 'геверы', ни 'гранты', ни тем более М-16 и рядом не стояли. И появилось это чудо не на пустом месте – шесть лет и шесть забракованных моделей. А ведь считались только те, которые доходили до госиспытаний. Умел Слащев на своем настоять, умел. И плевать он хотел на все прочие заслуги и авторитеты. Ох, не зря Фрунзе назначил его на должность Главного инспектора РККА и стрелкового вооружения! Любому конструктору надо не просто дать задание. Ему надо указать конкретные требования к тому, что в итоге должно получиться. А для этого надо самому прекрасно представлять, что нужно получит на выходе. И не просто знать, но и уметь этого добиваться. Да, давить. Да, выкручивать руки! Но иначе никак! Иначе получишь, возможно, даже гениальное, но не приспособленное к работе в условиях реального боя творение технической мысли, да еще и стоящее немыслимых денег.

Но винтовка, даже такая замечательная, оружие не универсальное. И в танк с ней не полезешь, и в окопе с ней не очень развернешься. Да и для зачистки домов и дотов тоже нужно что-то более компактное. Вот и появился на свет ППШ. И тоже очень на себя не похожий, и уж, тем более, не похожий на 'Суоми'. Ближайшим аналогом по внешнему виду был, пожалуй, 'Томсон': пистолетная рукоятка, откидной приклад и удобная рукоятка перед магазином, чуть смещенная влево. Из ППД Новикову стрелять доводилось и удовольствия ему это не доставило ни малейшего. Все время не знаешь, за что левой рукой ухватиться! За ствол нельзя – ожог гарантирован, за дисковый магазин – неудобно. Вот и выдрючивайся, как знаешь. То ли дело теперь!

Пулеметы. Куда же в современной армии без них? Здесь тоже было на что посмотреть и из чего выбрать. ДП – ручной пулемет Дегтярева. Машина надежная, убойная – даже в своем первоначальном варианте, хотя и не без недостатков. Основных два – неудобный 'блин' горизонтального дискового механизма и возвратная пружина под стволом. В новой модификации эти недостатки были устранены полностью. ДП-37 больше напоминал единый пулемет, чем любой другой образец заслуженного племени пулеметов в мире. Ленточное питание на сто патронов из пристегивающегося короба и утяжеленный ствол. Возможность стрельбы с легкого станка. Да и скорострельность увеличилась до 700 выстрелов в минуту, вместо прежних 600. О лучшем и мечтать грешно. Тем более, что работал ДП винтовочными патронами и планировался к выпуску как по маузеровский, так и под родной мосинский.

Дополняли линейку стрелкового оружия станковые пулеметы. Здесь даже у Новикова глаза разбежались. От 'Максима' до УБС. Жаль только, чего-либо похожего на КПВ не было. Но ведь ему ясно сказали: 'Надо – сделаем'. Вот он и выдал такое пожелание. Воспринятое, кстати, совершенно спокойно и делово. Только перья заскрипели, записывая пожелания по ТТХ и возможности компоновки и применения. Тем более что патрон 14,5 мм уже был создан. Правда, создавался он не для пулеметов, а для ПТР, но серийный выпуск уже шел.

И вот так, потихоньку – полегоньку, по всему спектру техники и вооружения. Окончательно добили вроде бы уже ко всему готового и уставшего удивляться новоиспеченного командарма нижегородские автомобилестроители. Нечто удивительно напоминающее БТР-80. И с очень похожим названием – БТР-37. В это предложение Новиков готов был вцепиться руками и ногами, а если этого мало – то и зубами. Благо, ни того ни другого не потребовалось. Просто появилась еще одна галочка в длинном списке. Только одно замечание сделал по конструкции – предложил рядом с установленным в башне ДШК смонтировать ДП-танковый. 'А ведь к этому кто-то из наших руку приложил. Слишком знакомо и проработано выглядит конструкция. Хотя и взят за основу танк БТ – но вот на выходе получилось нечто совершенно не типичное для технической мысли этого времени'. Мысль промелькнула, но дальнейшего развития не получила, не до того было. Тем более, что в этой бочке меда оказалась своя, и большая, ложка дегтя – слишком мало было представлено инженерных машин. Пришлось в срочном порядке составлять техзадание, благо опыт создания такой техники, еще на базе его отдельного танкового полка, был. Да и техническая основа теперь уже была создана. Так и появились проекты бронированных артиллерийских тягачей, транспортеров боеприпасов и заправщиков. Хорошо хоть, такие образцы как мостоукладчики и транспортеры понтонов уже были. Не бог весть что – но уже есть с чем работать. А свои замечания и предложения он высказал сразу.

Зиньковскому тоже дело нашлось. Новиков его сильно озадачил всего одним вопросом – 'А на чем планируется перевозить такую армию, к примеру, через Ла-Манш? В журналах встречаются упоминания о том, что североамериканцы создают специальные десантные корабли, а вот про что-либо подобное у нас я не слышал'. Судя по реакции наркома ГБ – он тоже не слышал и, пошептавшись с приглядывавшим за научно-технической братией Берией, потихонечку испарился.

Начало было интересным и необычным, совсем не стандартным. А вот продолжение шло уже по всем правилам военной бюрократии.

Ну, а куда же без этого? Любая бюрократия – это, прежде всего, система учета и распределения. А любое государство без такой системы не работает. И плохого в этом ничего нет, главное, чтобы эта система действительно работала, а не мешалась, превращаясь в самодостаточный паразитирующий орган. Но за этим, в этом государстве, следили строго. И не только, даже не столько, государственные органы, как народ. К примеру – такая организация как 'Народный контроль'. Это потом, когда её усиленно ужимали и сокращали в правах, она превратилась в еще один производящий лишь бумаги институт государства, а сейчас – это работало. И как работало! Корочки с надписью 'Народный контроль' давались не просто так, и за ними скрывалась настоящая сила, подкрепленная всем весом репрессивного аппарата страны. И боялись представителей этой организации те, кому следовало бояться, не меньше чем сотрудников НКГБ или НКВД. А может и больше. Почему больше? Да потому, что представителем Народного контроля мог оказаться любой рабочий или служащий. Тот, кто пришел на прием в какую-то контору или стоит вместе со всеми в очереди. Так что бюрократическая машина сейчас именно работала, а не зарабатывала.

И все же, что должна была представлять собой формируемая танковая армия?

Девять дивизий. Четыре танковых и пять механизированных. Два отдельных тяжелых танковых полка. Два отдельных полка тяжелых самоходных артиллерийских установок. Отдельный артиллерийский полк. Полк химической защиты. Эскадрилья разведки и связи. Отдельный инженерно-саперный полк. И это далеко не все.

Сила! А в умелых руках не просто сила, а сила способная сокрушить любого врага. 'А насколько у тебя, Николай Максимович, умелые руки? Способен ты не только создать, сформировать армию, но и повести её в бой? Это ведь не десятки людей, не сотни и даже не тысячи. Это – сотни тысяч'. – Новиков задавал себе этот вопрос неоднократно. Пытался представить себе всевозможные ситуации и свои действия. И приходил к странному, на первый взгляд, выводу. Во время войны – смог бы. И командовал бы хорошо. А вот сейчас, в мирное время, могут возникнуть очень большие проблемы. Не в управлении вверенными ему войсками, а во взаимодействии с теми людьми, в чей круг, он, решением Сталина, был поднят. Почему-то всегда приходило на ум сравнение себя с командующим АДД (авиацией дальнего действия) Головановым. Безусловно, талантливый и волевой командир. Но оказался востребованным только во время войны. Он умел летать и воевать, но не умел вести паркетных войн. Вот и себя Новиков относил к этой же категории. До сих пор ему, практически, не приходилось сталкиваться с необходимостью под кого-то подстраиваться или учитывать чьи-то интересы. Командуя отдельным батальоном, затем полком и наконец, дивизией – он подчинялся непосредственно только наркому обороны. Даже начальник автобронетанкового управления не мог отдавать ему приказов напрямую. Вроде бы и сейчас ситуация во многом аналогичная, но это только внешне. Слишком большая сила сосредотачивается под его командованием. Слишком много различных наркоматов и ведомств участвуют в создании и обеспечении деятельности этой силы. Слишком много внимания он привлекает к себе своим неожиданным возвышением. О существующих группировках и течениях в руководстве РККА Новиков был наслышан. И о подковёрной борьбе за власть и рычаги влияния – тоже. И как же не хотелось лезть во все это! Был, правда, еще один вариант. Стать силой самому. Новой. Независимой, ну, или почти независимой. Опереться на Фрунзе, Берию, Котовского и Богданова. Максимально заинтересовать руководство Наркомтяжпрома. Это сделать можно. Вопрос только в том, а стоит ли? И все же, видимо, стоит. Иначе сожрут, задёргают по мелочам. Банально подставят неискушенного в бюрократической и партийной грызне товарища и, в лучшем случая, подомнут под себя, а в худшем – можно и на лесоповал попасть или к стенке. Хотя такого он для себя не допускал, но 'товарищи' этого не знали. Да и в любом случае – это был бы конец его службе. А этого он позволить себе не мог. Особенно сейчас, теперь. Когда большая война уже стоит на пороге.

В долгий ящик решение этого вопроса откладывать Новиков не стал. Благо и условия для первых шагов в этом направлении сейчас были оптимальные. Он в Москве. Вынужден, по делам службы, быть в десятке мест сразу и общаться с сотнями людей. Вот и использовал это общение на всю катушку. И вроде бы что-то стало получаться. И даже весьма неплохо. Так что к моменту, когда наконец был определен район развертывания и дислокации Первой танковой армии, беспокойства по поводу неопределенности своего положения у Новикова значительно поубавилось. И к новому месту службы он ехал во всеоружии не только своего опыта, но и установленных и налаженных связей и обещаний. Черт бы её подрал, эту 'политику внутренних взаимоотношений'! Но хотя бы теперь появилась возможность заняться настоящим и любимым делом. Да здравствуют курские степи, леса и поля! Даешь Первую танковую!

Глава – 7

Новиков.

Красная площадь. Первомайский парад. Флаги. Цветы. Праздничные, радостные люди. Чуть пьянящая атмосфера весны и столицы. Вот только у Новикова настроение было не праздничное. Он стоял на гостевой трибуне, смотрел на подготовку к военному параду, слушал разговоры стоявших рядом с ним людей, пытался проникнуться праздником – и не мог. Не мог и все тут! И ведь давно уже научился управлять своими эмоциями и отстраняться от всего, что сейчас не мог изменить или сделать. Но и эти благоприобретенные качества сейчас не помогали. Почему-то приходило на ум сравнение с одним старым (правда, еще не созданным) фильмом о создании атомного оружия в СССР. Там Курчатову видятся плавящиеся и оплывающие от ядерного взрыва башни Ивана Великого. Нет, всякие апокалипсические картины Новикова не преследовали, но от этого было не легче. Понимать, что это последний мирный праздник и веселиться вместе со всеми было выше его сил. Внешне это было не заметно – он улыбался, весело отвечал на приветствия и поздравления. Но так это только внешне! А внутри все звенело и дрожало как натянутая струна. Хотя не так – не струна, а стальной канат или даже целая связка таких канатов. 'Если завтра война, если завтра в поход ...' – вот и наступило это самое завтра. Пусть не наступило, пусть. Но его уже видно. Остались считанные дни или, в лучшем случае, недели. Пятнадцать лет он готовился к этому сам и готовил своих бойцов и командиров. Рвал жилы себе и не давал продыху другим. Делал все, что мог и, наверное, даже немного больше, чтобы армия и страна были готовы к этой неизбежной войне. И все равно – было жутко.

А праздник продолжался. Уже Сталин поздравил советский народ с праздником весны и труда (именно так, и никакой международной солидарности трудящихся!). Уже объявили начало парада и Фрунзе верхом на вороном, в сопровождении командующего войск Московского гарнизона комкора Лукина, объехал выстроившиеся войска. Прогремело многократное 'Ура!' и на Красной площади появился военный оркестр. А Новиков все никак не мог с собой справиться. В конце концов, ему это просто надоело. Ну, сколько можно с собой бороться?! Особенно, если эта борьба ни к чему. Чем психовать, и мучится, лучше еще раз проанализировать предшествующие события и попытаться найти в них возможно упущенную закономерность.

То, что пошел обратный отсчет, Новиков понял еще в декабре прошлого, тридцать восьмого года. Переворот и начавшаяся вслед за ним гражданская война в Турции. Последовавшая через три недели после начавшихся в Вене и по всей Австрии волнений аннексия её Германией. Эвакуация Советских войск из недостроенных баз в проливах на Кипр, по приглашению чудом спасшегося от заговорщиков президента Турции Исмета Инёню. Последовавшая за этим истерика Британского премьера Невила Чемберлена, закончившаяся его отставкой и приходом на его место Уинстона Черчилля. Уже в феврале Черчилль разразился речью в парламенте, требуя объединить все силы 'свободного мира' для борьбы с 'красно-коричневой чумой', и объявил о необходимости нового 'крестового похода на Восток'. Мирная и даже несколько сонная жизнь старушки Европы закончилась. И закончилась, как обычно в этой самой Европе и происходило, массовой истерикой. Нарастающая волна шпиономании, начавшиеся в Великобритании, Франции, Польше и прочих оплотах европейской демократии массовые немецкие и русские погромы. Ну, только костров не хватает! Радостно заворочались за океаном Соединенные Штаты в предвкушении очередной европейской войны и возможности очередной раз обогатиться, высосав из Европы её золотую кровь. С удвоенной, если не утроенной, силой задымили трубы заводов, загруженных военными заказами. Призрак нового экономического кризиса, висевший дамокловым мечом над Европой и Штатами, забился в дальний темный угол и старательно делал вид, что его никогда и не было. Лига Наций буквально исходила пеной, как бешеная собака, на своих пленарных заседаниях поливая грязью и всячески осуждая Союз, Германию и Японию. Зашевелилась и всякая европейская мелочь, все эти Дании, Люксембурги, Латвии и Эстонии. Как бы и им урвать немного объедков с барского стола! Ну и последней каплей, по крайней мере, для Новикова в его убежденности, что сейчас рванет, стало убийство финского фельдмаршала Карла Густова Маннергейма. Ну, никак не хотел он воевать против России! Да еще и имел наглость заявить, что судьба Финляндии в союзе с Россией и если для достижения такого союза придется чем-либо поступиться, то это надо сделать. Наивный барон! Рыцарь прошедшего века. Да кто же это допустит?! И не допустили. А жаль. И человека жаль, правильный был человек, настоящий, и упущенной возможности мирного присоединения или хотя бы мирного решения территориальных вопросов. А не решать их – нельзя. Слишком близко проходит граница от Ленинграда и единственной железной дороги на Мурманск. Слишком опасно расположены принадлежащие Финляндии острова и береговые батареи, способные запереть Балтийский флот в луже Финского залива. У финнов же после убийства действительно любимого народом маршала, в чем, ясное дело, обвинили 'наймитов мирового коммунизма и нацизма', совсем крышу сорвало. 'Горячие финские парни', изрядно подогреваемые фунтами и долларами (ну, кому какое дело, что до этих самых парней и их семей эти деньги не доходят – зато они доходят до настоящих столпов нации), готовы были кинуться на Россию и наказать её за вероломство, а заодно и исправить 'историческую несправедливость' – присоединить к Финляндии её 'исконные территории' в виде Кольского полуострова и всей Ленинградской областью в придачу. Хороший аппетит, ничего не скажешь. А что же Сталин? А как же Гитлер? А они просто молчали. Ни одного ответа на обрушившийся на Союз и Германию шквал обвинений. Нет, дипломаты, конечно, суетились и работали в поте лица своего, изводя моря чернил и горы бумаги, но официальных заявлений и обращений лидеров СССР и Германии не было. То есть делалось все, чтобы убедить 'мировое сообщество' в том, что и Союз и Германия к войне не готовы и очень её не хотят.

Вот и этот парад был лишним тому подтверждением. Вслед за лихо промчавшимися тачанками, по площади не менее лихо прошлись трехдюймовки времен Первой мировой, тоже, кстати, на конной тяге. А теперь, потрясая неискушенную публику своим грозным видом, по площади грохотали 'трехглавые драконы РККА' Т-35, грозно шевеля всеми своими башнями. Все шесть танков, что были в действительности на вооружении специального парадного полка вместе с первыми образцами Т-28 и Т-19. Так что разносящиеся над площадью слова Левитана о том, что эти 'грозные боевые машины находятся на вооружение таких-то и таких-то частей Красной армии, мягко говоря, не соответствовало действительности. Да и авиационная часть парада по показанной на ней технике мало отличалась от наземной. 'Красная пятерка' на стареньких И-16, несколько эскадрилий Р-6, прошедшие на большой скорости красавцы СБ, и завершающий штрих – армада ТБ-3. Ни одного образца новой техники, что уже потоком шла в войска, на параде не было. И правильно, ибо не фиг.

Провожая взглядом медленно ползущих по небу гофрированных гигантов, Новиков с некоторым удивлением отметил, что он как-то незаметно успокоился. Словно только сейчас до него дошло, что всё правильно. Всё под контролем Сталина. Что страна начнет эту неизбежную войну тогда, когда мы будем готовы. Не раньше и не позже. В кои-то веки Россия готовилась начать воевать не тогда, когда её заставляли, а тогда, когда она это решила. И воевать она будет не одна. Вот они, будущие союзники. Стоят и мило беседуют между собой. Какой-то японец в цивильном костюме и немец в форме Люфтваффе. Улыбаются чему-то, провожая глазами уходящие вдаль тушки ТБ-3. Союзники. И ведь ни у кого из присутствующих на параде и сомнений не возникает в этом факте. Немцы – друзья. Германия – дружественная страна, строящая свой социализм. Японцы – союзники, партнеры. Гордый и великий народ, бьющийся за свое право на существование с китайскими ордами и мировым империализмом. 'А ведь я и сам их только так, сейчас, и воспринимаю. Вот недавно общался с фон Леебом. Типичный представитель немецкой военной школы. Еще той, довоенной. Баварец, немного высокомерный, а так, вполне приятный в общении и вполне вменяемый человек, и грамотный, хотя и не хватающий звезд с неба командир. И воспринимался он именно так, а не как палач и душитель Ленинграда, замкнувший кольцо блокады и расстреливавший город в ту, самую страшную первую блокадную зиму. Гудериан, фон Бок, фон Клюге и остальные рыцари и бароны. Эх, да что там говорить, если даже Гиммлер не вызывал ни у кого особо отрицательных эмоций. Да и с чего бы? Глава СС, ценитель музыки и сам музыкант – любитель, человек, любящий Германию и её историю. Очень даже интеллигентного вида человек. А что СС? Что-то типа опричников царя Ивана. Бравые спортивные ребята. Наши братья арийцы. Ведь всем известно, что родоначальниками всей белой расы были арии. И советской и немецкой наукой это было доказано неопровержимо. А то, что выводы на государственном уровне были сделаны несколько отличные, так это уже особенности национальной политики'. Новиков еще раз произнес про себя это невольно пришедшее на ум, в общем-то, стандартное сочетание слов – 'особенности национальной политики'. А в чем эта особенность? Какова сверхцель? Сверхзадача?

С того момента, как Новиков оказался в этом времени, он все свои силы, все свои знания, всю накопившуюся с годами перестройки и последовавшего развала Союза ярость обратил для достижения одного – победы России. Такой победы, после которой у его Родины больше не будет врагов. Чтобы Россия могла жить, так как хочет её народ, а не так как хотят заокеанские дяди. И эта цель заслоняла собой все остальное. Важная цель. И добиться этого неимоверно трудно. Но сейчас он уже мог с уверенностью сказать, что эта цель будет достигнута. И достигнута она будет не в далеком будущем, а в течение ближайших десяти лет.

Сталину действительно удалось совершить невозможное – создать жизнеспособный союз России, Германии и Японии. Как ему удалось преодолеть яростное противодействие этому со стороны англосаксонских хозяев жизни? Как ему удалось разрушить их почти трехсотлетние усилия? Ответа на эти вопросы Новиков не знал. Может быть, когда-то потом дотошные исследователи раскроют перед всеми, кому это будет интересно, весь механизм реализации этого союза, все эти невидимые обычным смертным битвы титанов.

Да, победа достанется нелегко. И заплатить за неё придётся очень большую цену. Но в том, что эта победа будет за нами, Новиков уже не сомневался. А дальше? Конечно, будет длительный период борьбы с остающимися проявлениями 'западной' цивилизации. Становление нового мира будет происходить не так быстро как хотелось бы. Вопросов и проблем будет множество. Но, всё это, так сказать, вопросы тактики, хотя и их ему и нынешнему поколению хватит надолго. А те, кто только родился или родится завтра, те, кто придет нам на смену? Ради чего будут жить они? Ведь человеческая натура такова, что лучшие свои качества люди проявляют в борьбе, в противодействии внешним силам и неважно какие они эти силы, армии врагов или силы природы. Человек как вид предназначен для борьбы, для боя и если его этого лишить, то он просто теряет смысл своего существования и начинает искать или искусственно создавать проблемы себе, а заодно и всем окружающим. А что из этого следует? Следует то, что человечеству нужна великая, но ясно понятная цель. Цель, ради которой стоит жить и сражаться.

Парад закончился. По Красной площади шли колоны праздничной демонстрации, а Новиков все никак не мог вынырнуть из водоворота несвойственных командарму мыслей и череды рефлексий. Почему мысли были несвойственные? Элементарно! Времени на это у него не было. Процесс формирования армии отнимал все время и все силы даже его весьма неординарного организма. И все же, какова цель? 'Ну, хотя бы для себя ты можешь ответить, товарищ командарм? Для чего все? Победить? В твоем мире это уже было. Победили. Получили контроль почти над половиной Европы и мира. А дальше? А дальше вышел большой пшик. Выиграли войну. Восстановили разрушенную страну. Начали строить свой новый мир и мирную жизнь. А потом оказалось, что все это делали не так, да и вообще рвали жилы неизвестно зачем. Так может быть цель в том, что бы создать основу империи? Заложить её непоколебимые устои. Создать механизм преемственности власти. Воспитать новую элиту. Запустить тем самым процесс саморегуляции и развития. Нет. Это тоже не цель – это средство, механизм достижения цели. А может и не стоит ставить перед собой и страной слишком далекие цели? Ведь вроде бы уже есть очень далекая и очень сложная цель – построить коммунизм. Причем цель настолько далекая, что даже контуров её не видно. Так, что-то расплывчатое и манящее, как фата-моргана. Есть и более близкая и вроде бы даже вполне понятная – построение социализма. Хотя кому понятная, вот, например, самому Новикову не очень. Но, допустим. Пусть будет социализм, тем более что и Германия, наш союзник, вроде идет по тому же пути. Правда идет своей, весьма своеобразной, дорогой, но ведь идет. И люди уже видят дорогу к этой цели. Мы даже сделали по ней первые шаги. Но. Опять, это проклятое – но. И не одно. И самое главное, что, несмотря на все свою очевидность и кажущуюся простоту, и достижимость, понятие социализм – это все же абстракция. Нечто такое, что нельзя увидеть и потрогать. И очень легко на этом пути заблудиться. А такое блуждание мы, Николай Максимович, уже испытали на собственной шкуре. Да, не получается из Вас идеолог государства российского. Хотя... Есть одна идея. И даже не очень безумная. Ведь для человека, если он конечно человек, а не жвачное животное, для нормальной полноценной жизни и развития необходима борьба. Борьба за выживание в течение сотен тысяч, если не миллионов лет, создала нас такими. И если мы хотим строить будущее для людей, а не для кого-то абстрактного Homo sapiens, то мы должны дать ему такую возможность! Бесконечное поле для битвы и развития человека. Именно развития! Развития и совершенствования человека как вида и человечества как социума. И где же это поле вечной битвы? Да здесь. Рядом. До его начала всего-то около ста километров. А вот где его конец и есть ли он вообще, не знает никто. КОСМОС И ЗВЕЗДЫ. Да, в такой битве я бы и сам принял участие с огромным удовольствием. Битва за звезды! Битва за будущее человечества и само человечество.