Текст книги "Казахстан. Летопись трех тысячелетий"

Автор книги: Сергей Кляшторный

Соавторы: Турсун Султанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Деспотический характер власти Тон-ябгу, который, «полагаясь на свое могущество и богатство, стал немилостив к подданным» [там же], скоро оказался в противоречии с возросшим сепаратизмом разбогатевшей в ходе победоносных войн племенной знати. Пытаясь предотвратить междоусобицу, дядя Тон-ябгу, Кюль-багатур, убил племянника и провозгласил себя Кюль Эльбильге-каганом. Однако часть племен поддержала другого претендента, и межплеменная война началась. Уже в 630–634 гг. каганат утратил все свои среднеазиатские владения к западу от Сыр-Дарьи. Государство вступило в полосу затяжного политического кризиса, главной причиной которого была борьба за власть между знатью двух конфедераций, составлявших западно-тюркский племенной союз – дулу и нушиби.

В 634 г. к власти пришел Ышбара Эльтериш Шир-каган, опиравшийся на нушиби. Он сделал попытку возродить действенность военно-административной системы «десяти стрел». Новые реформы превратили племенных вождей (иркинов и чоров) в назначаемых или утверждаемых каганом «управляющих», зависимых лично от него. Кроме того, для осуществления действенного контроля в каждую «стрелу» был направлен член каганского рода – шад, никак не связанный с племенной знатью и руководствовавшийся интересами центральной власти. Тем самым, политическая инициатива местных вождей была резко ограничена. Однако военно-политические ресурсы каганской власти оказались недостаточны для удержания племен в повиновении. Уже в 638 г. племена дулу провозгласили каганом одного из посланных к ним шадов. После кровопролитной и тяжелой войны между дулу и нушиби каганат распался «на два царства», граница между которыми проходила по р. Или. Ышбара-каган был низложен и бежал в Фергану [Chavannes, с. 56].

Межплеменная война и династийная борьба, продолжавшиеся последующие 17 лет (640–657 гг.), привели в конце концов к вторжению в Семиречье китайских войск. Ополчение «десяти стрел» потерпело поражение, а их последний независимый правитель, Нивар Ышбара-ябгу-каган, (Ашина Хэлу китайских источников) был захвачен в плен, где и умер через два года, в 659 г.

Танская империя пыталась управлять западно-тюркскими племенами, опираясь на своих ставленников из каганского рода. Какое-то время эти методы были действенными, но непрекращавшаяся борьба тюрков за независимость в конце VII в. увенчалась успехом. Государство западных тюрков восстановил вождь племени тюргешей Уч-элиг, создавший новое государство – Тюргешский каганат. К этому времени в Центральной и Средней Азии сложилась новая политическая ситуация, определившаяся возрождением Восточно-тюркского каганата и арабскими завоеваниями в Средней Азии.

Западно-тюркский каганат (его самоназванием было Он Ок Эли – «Государство десяти стрел») весьма значительно отличался от Тюркского каганата на востоке. Если там преобладала кочевая жизнь, то на западе значительная часть населения была оседлой и занималась землепашеством, ремеслом и торговлей. Социальная структура Западно-тюркского каганата была несравненно сложней, и его и с большим правом можно считать государством со сравнительно развитыми феодальными отношениями, чем Восточно-тюркский каганат.

Раннесредневековая городская и земледельческая культура Западно-тюркского каганата была создана с участием согдийцев, весьма рано начавшими создавать свои торгово-земледельческие колонии на Великом Шелковом пути – в Семиречье, Джунгарии, Восточном Туркестане, Северном Китае. В V–VII вв. интенсивная согдийская колонизация в долинах рек Талас («страна Аргу» тюркских источников), Чу и Или привела к созданию там десятков городов и укрепленных поселков. Основной приток согдийцев в Семиречье, особенно в Чуйскую долину, приходится на VII–VIII вв. Поселения этого времени частично вскрыты раскопками, в особенности, исследованиями ведущего казахстанского археолога К.М. Байпакова [Байпаков, 1986]. Это были большие города, не уступавшие по размерам большинству раннесредневековых городов Средней Азии. Их центральная часть состояла из цитадели и плотно застроенного шахристана. К шахристану примыкал рабад (ремесленно-торговое предместье) и обнесенная стенами территория усадебной застройки; укрепленные усадьбы – кешки, окруженные садами и виноградниками, отстояли друг от друга на 50-100 м. Прилегающая местность, составлявшая пахотные земли жителей города, также была обнесена валами.

Только в Чуйской долине в VI–VIII вв. существовало не менее 18 крупных городов и большое число мелких поселений, основанных и населенных согдийцами, тюрками, сирийцами, персами. Первое описание городов Семиречья и их населения принадлежит китайскому путешественнику Сюань Цзану, посетившему страну в 630 г.: «Пройдя более 500 ли на северо-запад от прозрачного озера (Иссык-Куль), прибыли в город Суй-е (Суяб). Этот город в окружности 6–7 ли. В нем смешанно живут торговцы из разных стран и ху (согдийцы). Земли пригодны для возделывания красного проса и винограда. Леса здесь редки, климат ветреный и холодный. Люди одеваются в тканые шерстяные одежды. Прямо на западе от Суй-е находятся несколько десятков одиночных городов, и в каждом из них свой старейшина. Хотя они не зависят один от другого, но все подчиняются тюркам» [Зуев, 1960]. Теми же словами характеризует путешественник другой крупный город – Талас. Путешественник резюмирует свои наблюдения: «Страна от города Суяба до княжества Кушания называется Согд, ее население также носит это имя» [там же]. Как очевидно, Сюань Цзан, показавший себя весьма тонким наблюдателем, не находил этнического различия между частью населения семиреченских городов и собственно Согда.

Описав одежду, внешний вид и письменность согдийцев, Сюань Цзан не слишком лестно отзывается об их обычаях – торговая предприимчивость, погоня за наживой претили буддийскому монаху, проповедовавшему отрешенность от мирской суеты. Однако паломник не преминул отметить одно чрезвычайно важное обстоятельство, сразу же вводящее его читателя в круг повседневной жизни согдийских поселенцев: «Тех, кто возделывает поля и тех, кто преследует выгоду (т. е. ремесленников и купцов) – поровну» [там же]. Это свидетельство явно указывает не только на торгово-ремесленный, но и на аграрный характер согдийских городов, что подтверждается и археологическими наблюдениями.

В западно-тюркском каганате VII–VIII вв. власть каганов не была столь сильна, как на востоке. Ожесточенная борьба различных группировок военно-племенной знати, в чьих руках была военная сила, часто делала каганов подставными фигурами, цеплявшимися за каждую возможность найти политическую и экономическую опору в своей стране. В этих условиях положение больших и богатых согдийских городов, обладавших мощными укреплениями, сильными военными отрядами и огромными торгово-дипломатическими связями, было исключительно выгодным. Они имели неизменную возможность выступать как «третья сила» во всяком крупном внутреннем или внешнем конфликте. Тюркские каганы называли своих согдийских подданных «татами», т. е. зависимыми данниками. Однако, есть все основания полагать, что роль согдийцев в Западном каганате была очень значительна – под их контролем находилась вся экономическая жизнь государства, включая денежную эмиссию. Все местные монеты VIII в., найденные при раскопках столицы тюркских и тюргешских каганов, Суяба, имеют легенды на согдийском языке и были отлиты в согдийских мастерских.

7. Возрождение Восточно-тюркского каганата. Тюргешский каганат. Борьба с арабами.

В 679–687 гг. восточные тюрки в результате упорной борьбы за независимость с Китаем восстановили свое государство. Первым каганом стал Кутлуг, принявший титул Эльтериш-каган. Его ближайшим помощником и советником был Тоньюкук, оставивший описание своих деяний запечатленным на каменной стеле древнетюркским руническим письмом. Центр каганата находился в Отюкене (Хангайские горы), а его западной границей уже при Эльтерише был Алтай. В 691 г., после смерти Эльтериша на престол сел его брат, Капаган-каган (691–716), при котором отмечен наивысший подъем военно-политического могущества второго Восточно-тюркского каганата. Несколько успешных кампаний против китайских армий в Северном Китае, разгром киданей (696–697 гг.), подчинение Тувы и разгром государства енисейских кыргызов (709–710 гг.) сделали Капагана господином Центральной Азии. Состояние дел в Западном каганате дало ему повод для военного вмешательства.

В 699 г. Уч-элиг, вождь тюргешей, вытеснил в Китай претендента на власть в Западном каганате, креатуру императорского двора, Хосрова Бёри-шада, и установил свою власть на всей территории от Чача (Ташкент) до Турфана и Бешбалыка. Вместе с Хосровом Бёри-шадом в Бешбалык ушло 60–70 тыс. человек из подвластных ему западно-тюркских племен. Наместничество Бэйтин (Бешбалык), где кроме крупного китайского гарнизона, сконцентрировались все подчинившиеся Китаю вожди из рода Ашина, стало грозным врагом тюргешей. В 704 г. один из претендентов, Ашина Сянь, вместе с Бёри-шадом, совершил глубокое вторжение в Семиречье. Тюргеши предприняли несколько ответных нападений и начали подготовку к большому походу в Восточный Туркестан.

В Чуйской и Илийской долинах Уч-элигом были учреждены каганские ставки, страна разделена на 20 областей (тутукств), каждая из которых выставляла 7000 воинов. При наследнике Уч-элига, Сакале, которого китайские источники именуют Согэ, начались первые мятежи племенной аристократии, поддержанной китайскими войсками. Сакал нанес поражение восставшим и разбил армию китайского наместника в Куче.

Поход 708 г. на Кучу (Аньси) готовился еще Уч-элигом. Его задачей было заставить Тайскую империю прекратить вторжения в Семиречье, постоянно организуемые китайскими властями. В полевом сражении китайские войска понесли сокрушительные поражение, погиб сам наместник Аньси, Ню Шицзян, а вместе с ним и многие другие военачальники. Остатки гарнизона Кучи отсиживались в крепостях. Для тюргешей угроза с юга на некоторое время исчезла. Однако вслед за этим поднял восстание младший брат Сакала, обратившийся за помощью к восточному соседу, Капаган-кагану.

В 711 г. восточно-тюркское войско, во главе которого были сын Капагана Инэль и апатаркан (главнокомандующий) Тоньюкук, разбило армию Сакала на р. Болучу в Джунгарии. Оба враждовавших между собой брата были по приказу Капагана казнены, и на некоторое время (711–715 гг.) Тюргешский каганат перестал существовать.

Остатки тюргешских войск, возглавленные полководцем и членом каганского рода Сулуком Чабыш-чором, отступили за Сыр-Дарью и ушли на юг. Преследуя их, в 712-713 гг. отряды восточно-тюркского войска, которыми командовали Тоньюкук и сыновья Эльтериш-кагана, будущий Бильге-каган и Кюль-тегин, оказались в Согде. Здесь они, приняли участие в сражениях с арабами на стороне царя Согда Гурека, но разбитые арабским полководцем Кутейбой б. Муслимом, отступили и в 714 г., преодолевая сопротивление восставших на Алтае племен, возвратились в Отюкен.

Сулук же вернулся в Семиречье и, провозгласив себя Тюргеш-каганом, восстановил Тюргешское государство. Ему пришлось вести борьбу на два фронта. На западе стране серьезно угрожали победоносные арабские армии, в 714-715 гг. совершившие походы за Сыр-Дарью. На востоке китайский двор поддерживал реваншистски настроенных князей из рода западно-тюркских каганов, обосновавшихся в Восточном Туркестане.

Сулук прежде всего попытался нейтрализовать восточную угрозу. В 717 г. он совершил успешную дипломатическую поездку в Чанань, столицу Танской империи. Вслед за тем он заключил брачные союзы с тремя опасными для него владетелями: он женился на дочери потомка западно-тюркских каганов из рода Ашина и тем узаконил свою власть; второй женой он сделал дочь Бильге-кагана, сменившего Капагана на троне Восточно-тюркского каганата; третьей женой Сулука стала дочь царя Тибета. Своего сына Сулук женил на дочери Бильге-кагана, после чего дружественные отношения ни разу не нарушались. Попытки китайских наместников в Восточном Туркестане ограничить суверенитет Сулука решительно пресекались. В 726 и 727 гг. тюргешская армия (во второй раз – вместе с тибетцами) дважды осаждала Кучу.

Однако основная военная активность Сулука была направлена на запад, где он активно включился в антиарабскую борьбу государств Средней Азии. В 720–721 гг. полководец Сулука, вождь сары-тюргешей Кули-Чор (Курсуль арабских источников) вел успешные боевые действия против арабов в Согде.

В 728–729 гг., во время крупнейшего антиарабского восстания населения Самарканда и Бухары согдийцы обратились за помощью к кагану. Вторжение тюргешей привело на короткий срок к почти полному освобождению Согда от арабов, которые удерживали лишь Самарканд. В 730 г. арабы сумели одержать некоторые успехи, но в 731 или 732 гг. были вновь разбиты тюргешами в горах между Кешем и Самаркандом, а затем под Кермине. Лишь в конце 732 г. арабский наместник Джунейд б. Абдаллах разбил тюргешей и вошел в Бухару.

Прошло около пяти лет после взятия Бухары, и тюргешская армия вновь появилась в Верховьях Аму-Дарьи, откликнувшись на призыв о помощи осажденного там арабами ябгу Тохаристана (сам ябгу принадлежал к тюркской династии). Кагана поддержали согдийцы. В короткий срок тюргеши вытеснили из Тохаристана армию арабского наместника Асада б. Абдаллаха, но вслед за тем рассеялись мелкими отрядами по стране. Каган с небольшими силами атаковал арабов и потерпел сокрушительное поражение. Эта неудача стоила Сулуку жизни. По возвращению в Невакет (737 г.) он был убит своим полководцем (китайцы именуют его по титулу – Бага таркан). Новый арабский наместник в Хорасане, Наср б. Сейяр, в 739 г. вторгся в каганат, нанес тюргешам поражение и казнил захваченного в плен их вождя Кули-чора.

Арабы прозвали Сулука Абу Музахим (букв. «ударяющий, бодающийся») и видели в нем главную угрозу своей власти в Согде. В годы правления омейядского халифа Хишама (724–743 гг.) была сделана попытка решить дело дипломатическими средствами, обратив тюргешского кагана в ислам. Точная дата и обстоятельства арабского посольства в тюргешскую ставку (одна из них была на р. Или) неизвестны, но сохранился рассказ историка Ибн ал-Факиха (начало X в.), сокращенно изложенный в географическом труде Йакута «Муджам ал-булдан» [Йакут, т. I, с. 839]: «Посол рассказывает об этом: „Я получил аудиенцию (у кагана), когда тот своею рукой делал седло. Каган спросил толмача: кто это? Тот ответил: посол царя арабов. Каган спросил: мой подданный? Толмач ответил: да. Тогда он велел отвести меня в шатер, где было много мяса, но мало хлеба. Потом он велел позвать меня и спросил: что тебе нужно? Я ему стал льстить, говоря: мой господин видит, что ты находишься в заблуждении и хочет дать тебе искренний совет – он желает тебе принять ислам. Каган спросил: а что такое ислам? Я рассказал ему о (религиозных) правилах, о том, что ислам запрещает и что поощряет, о религиозных обязанностях и о службе богу…“» [В тексте Йакута здесь пропуск. В полном тексте Ибн ал-Факиха, сохраненном мешхедской рукописью, каган спрашивает: кто мусульмане? И посол отвечает, что они – жители городов, и есть среди них банщики, портные, сапожники – С.К.]. «Тогда каган велел мне подождать несколько дней.

Однажды каган сел на коня и его сопровождали 10 человек, каждый из которых держал знамя. Он велел мне ехать с ним. (Вскоре) мы достигли окруженного рощей холма. Как только взошло солнце, он приказал одному из десяти сопровождавших его людей развернуть свое знамя, и оно засверкало (в солнечных лучах)… И появились десять тысяч вооруженных всадников, которые закричали: чах! чах! И они выстроились под холмом. Их командир выехал перед царем. Один за другим все знаменосцы разворачивали (на холме) свои знамена, и каждый раз под холмом выстраивалось десять тысяч всадников. И когда были развернуты все десять знамен, под холмом стояли сто тысяч вооруженных с головы до ног всадников.

Тогда (каган) приказал толмачу: скажи этому послу и пусть он передаст своему господину – среди (моих воинов) нет ни банщика, ни сапожника, ни портного. Если же они примут ислам и будут выполнять все его предписания, то что же они будут есть?»

Демонстрация войск «десяти стрел» выглядела достаточно убедительно, и арабы больше не пытались склонить кагана к принятию новой веры.

Мусульманские авторы, знавшие о тюрках от участников арабских походов в Туркестан, сохранили немало живых описаний нравов и обычаев кочевников, в особенности их военных качеств. Сочинением такого рода является трактат багдадского эрудита ал-Джахиза (ум. в 869 г.). Вот что он пишет об образе жизни тюрков: «Тюрки – народ, для которого оседлая жизнь, неподвижное состояние, длительность пребывания и нахождения в одном месте, малочисленность передвижений и перемен невыносимы. Сущность их сложения основана, на движении и нет у них предназначения к покою… Они не занимаются ремеслами, торговлей, медициной, земледелием, посадкой деревьев, строительством, проведением каналов и сбором урожая. И нет у них иных помыслов, кроме набега, грабежа, охоты, верховой езды, сражений витязей, поисков добычи и завоевания стран. Помыслы их направлены только на это, подчинены лишь этим целям и мотивам, ограничены ими и связаны только с ними. Они овладели этими делами в совершенстве и достигли в них предела. Это стало их ремеслом, торговлей, наслаждением, гордостью, предметом их разговоров и ночных бесед».

Главное оружие тюрков – лук и стрелы, которыми они владеют необычайно искусно: «Тюрок стреляет по диким животным, птицам, мишеням, людям… Он стреляет, гоня во весь опор назад и вперед, вправо и влево, вверх и вниз. Он выпускает десять стрел, прежде чем (араб)-хариджит положит одну стрелу на тетиву. И ой скачет на своей лошади, спускаясь с горы или в долине с большей скоростью, чем хариджит может скакать по ровной местности. У тюрка четыре глаза – два на лице, два на затылке».

Ибн ал-Факих, описывая встречу посла халифа с каганом тюргешей, отмечает поразительную для араба деталь – каган собственными руками мастерил себе седло. Джахиз подробно развивает эту тему. Рассказывая об изготовлении меча у арабов, он перечисляет восемь-девять операций, каждую из которых выполняет особый мастер, а затем отмечает: «Подобно этому происходит изготовление седла, стрел…, колчана, копья и всего оружия… А тюрок делает все сам от начала до конца, не просит помощи у товарищей, не обращается за советом к другу. Он не ходит к мастеру и не тревожится его отсрочками со дня на день, его лживыми обещаниями, и не думает об уплате ему вознаграждения» [Мандельштам, с. 230–241].

Джахиз, конечно, не избегает утрировки в своих рассказах и сам это признает: «но не каждый тюрок на земле таков, как мы описали». Именно арабские историки и географы первыми, сравнивая тюрков со своими соотечественниками и другими известными им народами, не ограничились регистрацией политических и юридических установлений, а обратили внимание на человеческие качества, особенности психологии и характера тюрков и попытались связать эти особенности с образом жизни и жизненными устремлениями кочевников. В суждениях арабов не было пренебрежения к «варварам», столь свойственного иным источникам; их эмоциональные оценки, восхищение или осуждение, зиждились не на предвзятых установках, а на личном опыте общения в течение нескольких столетий.

Гибель Сулука и недолгое правление его сына Тухварсен Кут-чор-кагана положили начало двадцатилетней борьбе за власть между «желтыми» и «черными» тюргешами и привели к распаду и деградации Тюргешского каганата. Междоусобица среди тюргешей дала возможность китайским наместникам в Восточном Туркестане для вмешательства в дела страны. Между тем, второй Тюркский каганат, после гибели Капаган-кагана (716 г.) и возникшего из-за восстания огузов кризиса власти был возрожден Бильге-каганом и его братом Кюль-тегином. Победой в войне с Китаем (721–723 гг.) Бильге добился выгодных условий мира – была расширена пограничная торговля, а в обмен на символическую «дань» в 30 лошадей император Сюаньцзун только в 727 г. прислал в тюркскую ставку 100 тыс. кип шелка. Это была щедрая плата за мир на северной границе, который Бильге-каган никогда не нарушал.

В 731 г. умер Кюль-тегин. Бильге не надолго пережил брата – в 734 г. он был отравлен одним из своих приближенных. Близ р. Орхон, в межгорной котловине на месте стоянки караванов, в память обоих братьев были воздвигнуты поминальные храмы и стелы с руническими надписями – летописью бурной истории второй Тюркской Империи.

Наследники Бильге-кагана не изменили его политического курса, но удельные правители из рода Ашина стали всё меньше считаться с центральной властью. В 741 г. малолетний Тенгри-каган был убит своим дядей Кутлугом-ябгу, захватившим престол. Началась война с прежними вассалами – огузами, басмылами и карлуками, в которой погибли Кутлуг-ябгу и его наследники. В 744 г. династия Ашина окончила свое существование. Каганом был провозглашен вождь басмылов, царствовавший, однако, немного более двух лет.

Тюркские племена, сохранившие часть земель на западе бывшей империи, на Алтае и в Джунгарии, не играли заметной роли в событиях последующих лет. Последнее сообщение о них в китайских источниках относится к 941 г.; в эти годы часть тюрков была в числе племен, создавших Караханидский каганат.

8. Уйгурский каганат и Карлукское государство. Караханиды.

Падение второго Тюркского каганата создало в степи политический вакуум. В борьбу за господство над тюркскими племенами, за титул кагана, вступили племена-победители, довершившие разгром империи Ашина – басмылы, уйгуры и карлуки. Сильнейшими оказались уйгуры, отнявшие власть у басмылов.

Уйгуры, также как и тюрки, кыргызы и кипчаки, принадлежали к числу древнейших племенных союзов Центральной Азии. В III–IV вв. уйгуры входили в объединение, которое в китайских династийных хрониках носило название гаогюй (букв. «высокие телеги»). В V в. в китайских источниках появляется новое название этого союза – теле (тегрег «тележники»). Значительная группа племен теле мигрировала на запад, в степи Казахстана и Юго-Восточной Европы. Оставшиеся в центральноазиатских степях были подчинены тюрками и вошли в состав их государства. Основные земли теле были тогда в Джунгарии и Семиречье. Но в 605 г., после предательского избиения западно-тюркским Чурын-каганом нескольких сот вождей теле, предводитель уйгуров увел племена в Хангайские горы, где они создали обособленную группу, названную китайскими историографами «девятью племенами». В орхонских надписях племена этой группы названы токуз-огузами. С 630 г., после падения первого Тюркского каганата, токуз-огузы выступают как значительная политическая сила, лидерство внутри которой утвердилось за десятью племенами уйгуров во главе с родом Яглакар.

Вождь токуз-огузов, эльтебер Тумиду, создал свое государство в 647 г. в бассейне рек Тола и Орхон. Китайские хроники сообщают: «Тумиду все же самовольно именовал себя каганом, учредил должности чиновников, одинаковые с тюркскими должностями» [Chavannes, с. 91]. Танское правительство не признало вновь созданное государство. Более того, в 630–663 гг. между токуз-огузами и Танской империей шла война, в которой китайские войска не смогли одержать победы. Однако в начале 80-х годов токуз-огузы потерпели поражение в боях с тюрками Эльтериш-кагана и утратили свою государственность.

Новое государство уйгуров возникло в ожесточенной борьбе не только с бывшими союзниками, басмылами и карлуками; ожесточенное сопротивление Яглакарской династии оказали многие племена токуз-огузов. Уйгурам удалось отстоять право рода Яглакаров на титул кагана, но окончательное умиротворение наступило лишь после крупных военных успехов в Китае, раздираемого после 755 г. восстанием пограничных войск под командованием выходца из знатного тюрко-согдийского рода Ань Лушаня и последовавшей затем гражданской войной.

Элетмиш Бильге-каган (747–759) и его сын Бёгю-каган (759–779), оказав поддержку императорскому правительству, помогли подавить мятежи и получить громадные материальные выгоды за свою помощь. Добыча, дань и выгодная пограничная торговля обеспечили на некоторое время мир в каганате и авторитет династии.

Вместе с военной добычей и императорскими дарами Бегю-каган увез из Китая в Ордубалык, свою столицу на Орхоне, проповедников нового учения – согдийских миссионеров-манихеев, чью веру он принял в Лояне, освобожденной им от мятежников столице Танов. После 763 г. и почти до конца столетия уйгуры стали решающей политической силой в делах Центральной Азии. Их соперниками были только тибетцы и карлуки.

С главенством карлуков связано возрождение государственности западно-тюркских племен на новом витке истории тюркской Центральной Азии. Крупное племенное объединение, неоднократно упоминаемое в рунических надписях под именем уч карлук («три карлука»), появляется в китайских источниках уже в связи с событиями первой половины VII в. Кочевья в Джунгарии, Восточном Казахстане и на Алтае (включая Монгольский Алтай) в течение нескольких столетий оставались главной территорией карлукских племен.

В середине VII в. карлуки активно проявляли себя в политической жизни Западно-тюркского каганата, где они, кроме Джунгаро-Алтайского региона, контролировали Тохаристан. Согласно арабским источникам, владетель Тохаристана именовался то «ябгу тохаров», то «ябгу карлуков». В 710 г. арабский завоеватель Средней Азии Кутейба ибн Муслим арестовал карлукского ябгу Тохаристана, и тот провел долгие годы в Дамаске, что не помешало его сыну занять отцовский престол.

Восстание джунгарских карлуков на Черном Иртыше в 630 г. стало одной из причин гибели западно-тюркского Тон-ябгу-кагана. Известна также попытка подчинить эту группу карлуков, предпринятая в 647–650 гг. восточно-тюркским Чабыш-каганом, поднявшим восстание против Танской империи и обосновавшимся на Северном Алтае.

Общий глава карлуков впервые упоминается орхонскими надписями под титулом эльтебер, который носили вожди крупных племенных объединений. Китайский источник отмечает, что обычаи карлуков такие же, как у других западных тюрков, а язык мало отличается от языков большинства из них. Характерной чертой языка карлуков было «джекание»: они произносили, например, «джабгу», вместо обычного для соседних тюркских племен «ябгу».

Оставаясь в сфере политического влияния восточно-тюркских каганов с конца VII в., карлуки не смирились с утратой независимости. Только в первой четверти VIII в. Бильге-каган и Кюль-тегин трижды участвовали в боях с мятежными карлуками, а в надписи их полководца Кули-чора Тардушского рассказано о поражении тюрков в жестокой битве на р. Тез (в Северо-Западной Монголии).

Участвуя в коалиции с басмылами и уйгурами, а затем враждуя со своими бывшими союзниками, глава карлуков принял титул ябгу, который носили правители западного «крыла» тюркских каганатов. Потерпев поражение, карлуки, согласно надписи уйгурского Элетмиш Бильге-кагана, «в год Собаки (746 г.), замыслив измену, бежали. На запад, в страну Десяти стрел, они пришли» [Кляшторный, 1980, с. 94]. Элетмиш правильно оценил обстановку. Уже в следующем году карлуки, в союзе с токуз-татарами, вновь сражались с уйгурами. Однако, быстрое изменение военно-политической ситуации между Сыр-Дарьей и Алтаем заставило карлуков на время забыть о соперниках на востоке и противостоять новому врагу.

Воспользовавшись фактическим распадом Тюргешского каганата после гибели Сулука, танская администрация западного края постепенно подчинила своей власти Семиречье, а имперская армия продвинулась на рубеж Сыр-Дарьи. В 740 г. китайскими войсками был захвачен и разграблен Тараз; правившая там тюргешская династия кара чоров физически истреблена. В Семиречье появляется китайский ставленник «хан десяти стрел» Ашина Сянь, но в 742 г. он был убит в Кулане. В 748 г. китайский экспедиционный корпус захватил и разрушил столицу западно-тюркских каганов Суяб, а в 749 г. китайская армия взяла Чач (Ташкент). Местный владетель был казнен. Танский губернатор в Куче, Гао Сяньчжи, казалось мог считать завершенным полное подчинение еще недавно грозных соперников империи в Западном крае.

Между тем, успехи Китая серьезно обеспокоили наместника аббасидских халифов в Хорасане, Абу Муслима, и вызвали все нарастающее противодействие карлуков. Арабский отряд Салиха ибн Хумейда взял Тараз, но был осажден превосходящей китайской армией. Просьбы о помощи сына казненного владетеля Чача и опасения за судьбу своего отряда в Таразе заставили Абу Муслима отправить на выручку осажденным еще один отряд под командованием Зияда ибн Салиха.

Противодействующие армии сошлись на р. Талас в июле 751 г., несколько дней не решаясь вступать в битву. На пятый день противостояния в тыл китайцам внезапно ударили карлуки, и тогда атаку с фронта начали арабы. Танская армия, неся большие потери, дрогнула и обратилась в бегство. Конвой Гао Сяньчжи с трудом проложил ему дорогу среди охваченных паникой бегущих воинов.

Мусульмане и карлуки овладели огромной добычей, а обнаруженные среди пленных китайские ремесленники были доставлены в Самарканд и в Ирак, где занялись изготовлением бумаги и шелкоткачеством. Таласское сражение «положило конец попыткам танского Китая вмешиваться в среднеазиатские дела» [Большаков, с. 132].

Своим участием в Таласской битве карлуки не испортили отношений с танским двором. Уже в 752 г., после шестилетнего перерыва, в имперскую столицу Чанань прибыло посольство карлукского ябгу. Причиной столь быстрого восстановления связей стало тревожившее обе стороны усиление уйгуров. В том же году карлуки возобновили войну с уйгурами. Ябгу все еще рассчитывал занять каганский престол в Отюкенской черни, захваченной Яглакарами традиционной ставке повелителей кочевых народов Центральной Азии. Надежды ябгу были небезосновательны – его союзниками стали енисейские кыргызы, басмылы и тюргеши, а оставшиеся в Хангайских горах после 744 г. карлукские племена были особенно опасны для Элетмиша.

Война, с переменным успехом, длилась более двух лет и велась в центре уйгурских земель. С огромным трудом уйгурскому кагану удалось одолеть своих противников, действовавших слишком разобщенно, чтобы победить.

Последствия войны имели немалое значение для будущего карлуков. Отюкенские карлуки подчинились Элетмишу и приняли поставленного им тутука (управителя). Карлукский ябгу окончательно оставил надежды на каганат и прекратил войну за тюркское наследство. Отныне все его устремления были направлены на овладение Семиречьем и закрепление в Джунгарии и в городах Таримского бассейна. Впрочем, и здесь он потерпел неудачу – в 756 г. уйгуры принудили к подчинению джунгарскую группу карлукских племен.