Текст книги "Казахстан. Летопись трех тысячелетий"

Автор книги: Сергей Кляшторный

Соавторы: Турсун Султанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Понятно, что образ жизни казака скромный. Отсюда и слово казакане, то есть «по-казацки», «скромно», образованное от тюркского казак с присоединением персидского окончания – ане. Вот пример употребления этого редкого слова в тексте средневекового источника. Чагатаид Султан Ахмад был настоящий сын степи, вел суровый образ жизни. Бабур описывает «жилище» Султан Ахмада во время похода против эмира Танбала в 1502 г. так. Когда наш автор прибыл к Султану, тот взял его за руку и ввел в свой «маленький шатер». «Так как Султан Ахмад вырос на окраинных землях, – замечает Бабур, – то палатка и обстановка, в которой он жил, были скромными, казацкими (казакане). Дыни, виноград, принадлежности конской сбруи – все лежало тут же в палатке, где он жил» [Бабер-намэ, изд., с. 133; Бабар-нама, факсимиле, л. 1086].

Казак не всегда проводил свое «казакование» в полном одиночестве. Человек, пожелавший разделить с вольным казаком его непредсказуемую судьбу, становился ему казакдашем. Слово казакдаш (образовано по известному образцу: юлдаш – «спутник», аркадаш – «товарищ», аулдаш – «земляк», ватандаш – «соотечественник») встретилось мне впервые и только однажды в сочинении ал-Хаджжа Абд ал-Гаффара Кирими «Умдат ат-таварих». Казакдаш. Любопытное слово! Но я не знаю, как толково перевести его на русский язык.

Существовали даже «общества из казаков», джама’ати казак, по выражению средневековых мусульманских авторов. Подобные коллективы возникали в разное время, в разных местах и по разной причине. Временами, пишет историк XV в. Абд ар-Раззак Самарканда «некоторые из войска узбекского, сделавшись казаками», приходили в Мазандеран (в 1440–1444 гг.) и, устроив везде грабеж, опять уходили назад. Иногда «общество казаков» состояло из спасшегося бегством претендента на престол и его преданных сторонников, которые вдали от городов и сел вели жизнь искателей приключений. Слово казак служило также для обозначения группы, части кочевников, отделившихся от того государства, к которому они принадлежали, и находившихся с ним в состоянии войны.

Вот таким-то коллективом и были кочевники государства Абу-л-Хайр-хана, восставшие против него и в 1459 г., ушедшие из-под его власти, чтобы во главе с потомками Урус-хана Гиреем и Джанибеком искать счастья в другом месте. Не будем останавливаться здесь на вопросе о причинах откочевки части подданных Абу-л-Хайр-хана из Узбекского улуса – во всей той истории гораздо важнее происшедшее потом, после 1459 г.

Выше, при изложении политической истории Казахского ханства второй половины XV в., уже говорилось, что эта группа людей из Узбекского улуса какое-то время скиталась в степях Семиречья и получила название «узбеки-казаки».

Парное название не должно нас ни удивлять, ни смущать. В рассматриваемую нами эпоху случаев, когда слово казак с нарицательным значением прилагалось к названию отдельных народностей, этнических, политических и т. п. групп и даже к собственному имени отдельных лиц, было неизмеримо больше, чем нам известно. В частности, были могольские казаки, ногайские казаки, дештские казаки, чутур-казаки (на Кавказе), а также «казаки эмира Танбала», «наши казаки» (слова Бабура), «шибан-казаки» и т. п. Надо полагать, что употребление автором «Тарих-и Рашиди» парного термина «узбеки-казаки» связано именно с этим обстоятельством, то есть ему было хорошо известно значение слова казак, которое служило и для обозначения казаков (казахов), как уже вполне обособившейся к его времени (начало 30-х годов XVI в. – время его удаления в Кашмир) этнической общности, и для обозначения разного рода вольниц, к какой бы народности они не принадлежали. Так что, употребляя парный термин, Мухаммад Хайдар как бы подчеркивал, напоминал своим читателям, что казаки Гирея и Джанибека и их потомков являются выходцами именно из Узбекского улуса.

Итак, узбекское происхождение казаков Гирея и Джанибека несомненно: они формировались из беглецов из Узбекского улуса, что и получило отражение в их первоначальном названии «узбеки-казаки». Ясно и появление «узбеков-казаков» в западных пределах соседнего Моголистана: оно связано с бегством из своей страны, поиском вольности на ее окраинах. Но естественно возникает вопрос: какова роль откочевки Гирея и Джанибека в этногенезе казахского народа? Что представляло собой общество казаков Гирея и Джанибека в политическом, этническом отношениях?

Отчасти ответ на них уже содержится в предыдущих разделах данной главы. К сказанному там здесь добавим следующее.

Откочевка Гирея и Джанибека из Узбекского улуса в Семиречье сыграла решающую роль в этногенезе казахского народа. Но не в образовании самого народа, а в определении его современного названия, то есть откочевка 1459 г. не определила возникновение казахской народности, а лишь ускорила уже шедший процесс ее сложения. Переходный характер этого процесса хорошо подтверждается термином «узбек-казак». В связи с этим можно сказать, что завершающий этап формирования казахской народности – это процесс выделения, обособления определенной группы племен под влиянием целого комплекса факторов, в особенности политических, из конгломерата родов, племен и формирующихся народностей, находившихся на различных стадиях своего развития, каким было население Восточного Дешт-и Кипчака к началу второй половины XV в.: государство Абу-л-Хайр-хана, Ногайской орды и других политических образований. Это уже не были просто разрозненные племена или союзы племен. Среди этого разноплеменного населения, известного соседям под общим собирательным названием узбеки, уже шел процесс консолидации нескольких народностей, в том числе и той, которая получила чуть позднее название казахской. Иными словами, из Узбекского улуса выделилась и прикочевала в Семиречье не просто группа разрозненных племен, недовольных политикой Абу-л-Хайра, а объединение родов и племен, составлявших там, в Дешт-и Кипчаке, население (эль) улуса потомков Урус-хана. Более того, это объединение племен представляло собой не просто политическую группировку, связанную общим вассалитетом по отношению к одной ветви Чингизидов, а субэтническую общность конгломератного типа, обособившуюся еще до откочевки 1459 г. в результате осуществления политики сепаратизма возглавлявших ее потомков Урус-хана.

Словом, такое событие, как откочевка 1459 г., не было ни началом, ни венцом формирования казахской народности. Но оно было одним из главных моментов этого разноаспектного процесса: в 1459 г. в степных просторах Семиречья произошла историческая встреча формирующейся народности с будущим своим именем. И отныне слились в нерасторжимое единство история людей, приверженцев потомков Урус-хана и история слова казак. Так что откочевка Гирея и Джанибека – это судьбоносное событие и в истории самого слова казак.

И в самом деле. Вспомним события тех лихих десятилетий XV в. Вот потомки Урус-хана со своими улусными людьми откочевали из государства Шибанида Абу-л-Хайр-хана и обосновались в Западном Семиречье. Собственно говоря, с тех событий и началась новая страница истории Казахстана. Образование по соседству с владениями Абу-л-Хайр-хана довольно крупной группировки, состоявшей из враждебно настроенных бывших его подданных, вызвало военный поход предводителя «кочевых узбеков», прерванный скоропостижной смертью этого хана в 1468 г. С кончиной Абу-л-Хайра путь в родные края для Гирея, Джанибека и их приверженцев был открыт, и они, вернувшись в Узбекский улус, вскоре захватили там верховную власть, частью истребив, частью прогнав своих соперников. Этими событиями было положено начало собственно казахской государственности.

Замена правящей династии в Узбекском улусе другой ветвью Чингизидов не привела к сколько-нибудь существенным переменам в экономической и социальной структуре государства кочевых узбеков. Однако это событие в конечном счете привело к изменению названия государства, страны и к приобретению словом казак этнического содержания. В лице потомков Урус-хана, возглавивших «узбеков-казаков» (казахов), а затем ставших и во главе большинства узбеков Узбекского улуса, возникла победоносная конкуренция прежней знати потомков Шибана, которые были рассеяны теперь в разные стороны и оказались непригодными к роли объединителей. Отныне безраздельному господству термина узбек в Восточном Дешт-и Кипчаке был таким образом положен конец. Если прежде племена, обитавшие в Узбекском улусе, характеризовались общим собирательным названием узбеки, то теперь их стали разделять на собственно узбеков (шибанитов), казаков (казахов) и мангытов (ногаев). Вот как характеризует этнополитическую ситуацию на территории Восточного Дешт-и Кипчака того времени Ибн Рузбихан, один из самых осведомленных придворных историков Шейбани-хана. «Три племени относят к узбекам, кои суть славнейшие во владениях Чингиз-хана. Ныне одно из них – шибаниты, и его ханское величество после ряда предков был и есть их повелитель. Второе племя – казаки, которые славны во всем мире силою и неустрашимостью, и третье племя – мангыты, а из них цари астраханские. Один край владений узбеков граничит с океаном [т. е. с Каспийским морем – Т.С.]; другой – с Туркестаном; третий – с Дербендом; четвертый – с Хорезмом и пятый – с Астрабадом. И все эти земли целиком являются местами летних и зимних кочевий узбеков. Ханы этих трех племен находятся постоянно в распре друг с другом и каждый из них посягает на другого» [Ибн Рузбихан, пер., с. 62].

Словом, процессы политического и этнического разграничения населения бывшего Узбекского улуса приняли в 70-90-е годы XV в. поистине глубинный, необратимый характер. Тем не менее, однако, сами процессы шли медленно, так сказать, пешим шагом; и неизвестно, как бы долго все это продолжалось и чем бы оно закончилось. Но тут история приняла вдруг неожиданный оборот.

С начала нового, XVI столетия развернулись такие события, которые привели к большим политическим и иным переменам в истории Средней Азии и Казахстана. Предводитель Шибанидов Мухаммад Шейбани, пользуясь политической раздробленностью страны, выступил из Дешт-и Кипчака и в 1500 г. захватил Бухару, а в мае следующего года Самарканд, изгнав оттуда потомка Тимура Бабура. Военные успехи Шибанидов привели к тому, что вскоре Бабур вынужден был искать убежище у своего дяди, могольского хана Махмуда, а после его поражения от Шейбани-хана в сражении под Ахси в 1503 г. удалиться в Кабул. Тем временем победное шествие Шибанидов по раздробленным на мелкие уделы владениям Тимуридов продолжалось. В мае 1507 г. Шейбани-хан со своими военными силами вступил в пределы Хорасана и захватил Герат, Астрабад, Гурган и другие города. Тимурид Бади аз-Заман, последняя надежда в борьбе с кочевыми узбеками, бежал в Азербайджан, оттуда в Турцию и кончил жизнь свою в Стамбуле. Власть Тимуридов в Средней Азии пала, и на большей части ее территории воцарилась новая династия, возводившая свой род к внуку Чингиз-хана Шибану.

Завоевание государства Тимуридов кочевыми племенами Дешт-и Кипчака, известными под общим названием узбеки, явилось выдающимся событием в этнополитической истории современного узбекского и казахского народов. Отметим здесь два момента. Во-первых, последствием ухода Шибанидов из степи было определенное передвижение кочевых племен Дешт-и Кипчака в покоренные области Средней Азии. Анализ данных источников по этому вопросу показывает, что общее число ушедших из степи в Среднюю Азию кочевников Дешт-и Кипчака достигало 240360 тысяч человек. Во-вторых, окончательный уход Шибанидов с достаточно большой массой людей с территории современных казахских степей в конечном счете привело к различиям в быту, нравах и обычаях, в культуре и т. д. между узбеками Средней Азии и узбеками-казаками (казахами) Дешт-и Кипчака.

Вот это-то событие – территориально-этническое, социально-экономическое и культурно-бытовое разграничение населения бывшего Узбекского улуса, вызванное передвижением значительной части племен улуса в Среднюю Азию во главе с Мухаммадом Шейбани-ханом, и сыграло решающую роль в окончательном сложении новой этнической общности – казахской народности. Просторы Восточного Дешт-и Кипчака перестали быть местом исторического перепутья терминов узбек и казак. Слово узбек стало обозначением группы племен, передвинувшихся вместе с Шибанидами на территорию Средней Азии. За оставшимися кочевать в степях Восточного Дешт-и Кипчака и Семиречья тюркоязычными племенами, объединенными под властью членов другой ветви Чингизидов, окончательно закрепилось название казаки, за страной название Казакстан.

С тех пор и до ныне коренные жители этой огромной страны себя иначе не называют, как казаками (казак,). Между тем в русскоязычной литературе долгое время (начиная с XVIII в. и до 30-х годов нашего столетия) для обозначения коренного населения Казахстана употреблялись слова кайсаки, киргизы, киргиз-кайсаки, казак-киргизы, казак-буруты, киргиз-казаки. Каждый случай перенесения ошибочного названия на казаков (казахов) имеет свое объяснение и потому требует специального рассмотрения. Слово же казах – современное официальное название многомиллионного народа, занимающего по пространству своих земель первое место среди современных тюрков, представляет собой русский вариант тюркского казак. Как установила Г.Ф. Благова, одна из первых фиксаций слова казах в русских источниках относится к 1822 г., в словарях это слово появляется в 1865 г. Официальное утверждение русского варианта тюркского слова казак казах связано с административно-хозяйственным переустройством Казахстана, происшедшим в 1936 г.

В заключение выскажем следующие положения. XVI столетие – важная веха в истории государства мусульманского мира. Уже В.В. Бартольд (1869–1930) проводил ясное и четкое разделение между эпохой, начавшейся в XVI в., и предыдущей эпохой. Начало XVI в. стало для В.В. Бартольда гранью между средневековой и новой историей мусульманского Востока. «В новой истории мусульманства, – писал он, – мы видим характерные отличия от истории ислама в средние века. В противоположность очень быстрой смене династий в средние века и вообще политической неустойчивости власти, небольшим размерам государства и потому отсутствием какого бы то ни было патриотизма, теперь мы встречаем единство государств, которые там образуются. Мы видим мусульманскую державу „Великих Моголов“ в Индии, затем Турцию и Персию… Различие между новой историей и историей ислама в средние века заключается именно в образовании этих трех больших мусульманских держав» [Бартольд, II, ч. 1, с. 750].

Приблизительно в то же время в Средней Азии возникли Бухарское ханство, Хивинское ханство, Яркендское ханство. Практически именно с конца XV и начала XVI в. вместе со сложением и упрочением Казахского ханства в бывшем Узбекском улусе (70-е годы XV в.), государства Шибанидов в Средней Азии (начало XVI в.) и Могольского государства с центром в Яркенде (1514 г.) на исторической арене Средней Азии появились новые народности: узбеки, казахи, кыргызы, каракалпаки. Именно с этого времени мы можем и должны говорить не о племенах и племенных союзах (или не только о племенах и племенных союзах), но о новом этническом (этнополитическом) качестве. Оно явилось следствием многовековых, глубинных и разноаспектных процессов, которые приобрели определяющее значение с конца XV столетия; это новое качество стало отличительной чертой тюркоязычных народов Средней Азии с начала XVI века.

Глава 6
Казахское ханство и его соседи в XVI–XVII вв.

Батальная сцена. С персидской средневековой миниатюры.

Основная канва военной и политической истории Казахского ханства XVI–XVII вв. в целом достаточно хорошо известна. Однако при изучении источников, относящихся к этому периоду, раскрываются многие немаловажные подробности исторических событий и иногда существенно дополняются имеющимися в науке сведениями об этом периоде, в частности, о взаимосвязях казахов со своими тогдашними соседями.

1. Взаимоотношения казахских владетелей с Шибанидами и Чагатаидами в начале XVI в.

Основной линией внешней политики казахских владетелей в начале XVI в. была по-прежнему борьба за обладание присырдарьинскими городами, чем определялись и их отношения с соседями на западных и юго-восточных окраинах Казахского ханства. Правящая верхушка Казахского ханства, все больше втягиваясь в орбиту политических событий в соседних областях Средней Азии, продолжает борьбу с Шибанидами, теперь уже правителями Мавераннахра. Мухаммаду Шейбани и его преемникам приходиться защищать завоеванное ими государство Тимуридов от своих северных сородичей, оставшихся кочевать в степях и управляемых своими ханами и султанами, но теперь представляющих столь же реальную опасность для государства Шибанидов в Средней Азии, как незадолго перед тем сам Шейбани со своими кочевыми узбеками для Тимуридов. Бели прежние стычки двух ветвей Джучидов и их приверженцев представляли собою усобицы в Узбекском улусе, то отныне это была война между разделившимися на части сородичами, каждая из которых проживала на определенной территории и входила в состав определенного государства. Таким образом, с начала XVI в. во взаимоотношениях между потомками Урус-хана и Абу-л-Хайр-хана наступает новый период: к династийным мотивам борьбы за первенствующее положение в степи присоединяются политико-экономические, которые придают отныне этой борьбе более ожесточенный и непримиримый характер.

Захватившие власть в Мавераннахре Шибаниды стремятся не допустить усиления Казахского ханства и с этой целью препятствуют утверждению власти казахских правителей в Присырдарье. Любопытны объяснения, данные в книге Ибн Рузбихана мотивам политики Шейбани-хана по отношению к его северным соседям. Он пишет, что Мухаммад Шейбани долго рассуждал над этим вопросом, и «у его ханского величества, прибежища халифата, возникло намерение не допускать казахов ступить в его владения, где они воочию увидели бы и рассмотрели красу, благоденствие, орудия завоевания мира и преимущества узбеков. Не дай бог, лицезрение всей этой благодати толкнет казахов на путь войны и распри, и они, казахи, в стремлении завоевать эти владения и заполучить эти украшения и вкусные яства, вытащат мечи из ножен битвы и вражды. Отразить их будет очень трудно» [Ибн Рузбихан, пер., с. 102].

С этой целью для начала он попытался прекратить торговые сношения казахов с земледельческими районами Средней Азии. «Несколько раз, – пишет Ибн Рузбихан, – был издан августейший указ, чтобы население [области] Туркестана никаких торговых сделок с казахскими купцами не совершало, и чтобы между ними и жителями этих земель не было взаимных посещений и поездок купцов. Так что несколько раз в некоторых районах Туркестана и городах Хорезма было приказано ограбить казахских купцов» [Ибн Рузбихан, пер., с. 101].

Однако политика экономической блокады – запрет на торговлю – желаемого успеха не имела. Более того, когда «августейший указ» Шейбани-хана стал известен казахским владетелям, то «они так заявили, что вследствие крайней нужды в платье и одежде, главную часть которой составляет кербас, – ведь одежда и саван для людей необходимы – они вторгнутся в пределы владений ханского величества».

Набеги отрядов казахских владетелей в новые владения Шибанидов, естественно, вызвали подобные ответные действия со стороны Шейбани-хана. Описания этих походов, вызванных тревогой Мухаммада Шейбани за судьбу своего государства, примечательны тем, что позволяют определить основные центры зимних стойбищ (йурт-и кишлак) казахских ханов, султанов и установить приблизительные границы между владениями отделившихся друг от друга сородичей.

Чаще всего нападениям казахских султанов подвергались города и поселения Туркестана. Так в 909/1503-04 гг., когда Шейбани-хан вел успешные войны с Тимуридами в Хорасане, от султанов, оставленных в Мавераннахре, пришло известие о набеге отряда казахов на Туркестан. Получив эту весть, хан снялся с боевого лагеря под Балхом и быстрым маршем направился в Мавераннахр, и, пройдя через Туркестан в его северном направлении, он вступил в земли казахов.

Отметим, что под Туркестаном здесь имеется в виду не крепость Ясы (крупнейший политический и хозяйственный центр всего Туркестана город Ясы лишь в конце XVI столетия принял название Туркестан), а географический район, в состав которого тогда входили Аркук, Узгенд, Сыгнак, Сауран, Сузак, Ясы, Отрар, Ак-Курган и другие города и крепости бассейна Сыр-Дарьи. Со стороны Мавераннахра, пишет Ибн Рузбихан, «началом Туркестана является» крепость Аркук, и расположена она на западной стороне, в одном фарсахе (около 7 км.) от Сыр-Дарьи. Через нее проходит дорога в «восточные крепости Туркестана». Город Сыгнак являлся окраинным городом Туркестана на севере, «пограничным пунктом Туркестана», как пишет Ибн Рузбихан. «Как передают, – сообщает он в своих мемуарах, – здесь, у этих высоких барханов (за Сыгнаком) кончается Туркестан и начинается Узбекистан». Владения казахов довольно близко подступали к Сыгнаку.

Города позднесредневекового Южного Казахстана.

Через год казахи опять совершили набег на некоторые области, подвластные Шибанидам. Шейбани-хан с многочисленным войском направился в Туркестан, чтобы их отразить. «Когда он достиг пределов казахских земель, – пишет автор „Михман-наме-йи Бухара“, описывая второй поход Шейбани-хана против казахов, – то, миновав Сыгнак, приблизился к Каракум-Абдалу, который является основным местом их зимовки». Там Шейбани-хан произвел нападение на улус казахского хана Бурундука.

Этот поход, по словам автора «Записки бухарского гостя», был предпринят с твердым решением покончить с набегами казахов, чтобы никто из их султанов впредь «не посмел ступить ногой разбоя», тем более с целью территориального притязания на подвластные Шейбани-хану земли; особенно тогда, когда его основные силы будут в далеком Хорасане. Однако Шейбани-хан так и не сумел нанести казахским султанам сколько-нибудь значительный урон и окончательно обезопасить свои владения от нападения северных кочевников, и его опасения за судьбу Туркестана и Мавераннахра оказались правильны.

Осенью 1508 г. казахский султан Ахмад с войском, превышающим 50 тысяч воинов, полагая, что Шейбани-хан, занятый войной по изгнанию из Хорасана «чагатаидов», не имеет возможности в скором времени вернуться в Мавераннахр, а гарнизоны войск, оставленные в Туркестане и Мавераннахре не располагают достаточной силой ему противостоять, выступил в поход с целью осады Самарканда и Бухары, захват которых способствовал бы быстрейшему переходу в его руки большей части оседлых районов Средней Азии. Шибаниды, оставленные в Мавераннахре, в частности Убайдулла-султан, встревоженные надвигающейся военной опасностью, поспешили известить хана, что «сын Джаниш-султана по имени Ахмад-султан с благородной знатью, казахскими богатырями и именитыми их султанами направился для нападения на область Самарканда и Бухары. Если августейшие знамена не выступят против них, то султанам этих областей из-за набегов и притеснений (казахских султанов) не будет ни минуты покоя» [Ибн Рузбихан, изд., с. 185; пер., с. 110].

Получив эту весть, Шейбани-хан тотчас же направил поводья быстроногого коня на Мавераннахр. Завоеватель государства Тимуридов, уже давно зорко следивший за действиями своих степных сородичей, решил нанести казахским султанам чувствительное поражение и обеспечить таким образом тыл своей армии перед предстоящими столкновениями с шахом Ирана Исмаилом. Нынешний поход против казахов, говорил, по свидетельству историка, племянник Шейбани-хана Убайдулла-султан, один из активных участников зимнего похода 1509 г., содействует отражению и уничтожению этих безбожников, так как они могут совершить набег и нападение на области Туркестана и Мавераннахра в то время, когда мы выступим против кызыл-бурков. «Это не путь благоразумия и мудрости – оставить в тылу у себя сильного врага и обратить лицо намерения на врагов в противоположенной стороне».

Казахский султан, осведомленный о подходе главных сил Шибанидов, повернул обратно, предварительно подвергнув грабежу вилайет Куфин, крепость Дабуси, окрестности Бухары, Самарканда и захватив с собой более тысячи пленных мусульман. Пройдя через Бухарскую степь, воины Ахмад-султана переправились через Сыр-Дарью напротив крепости Узгенд и «прибыли в йурт Джаниш-султана, который находился по соседству с йуртом казахов в области Туркестан». «Говорят, – пишет далее Ибн Рузбихан, – что они так торопились, что захваченным и обращенным в рабство мусульманам, которых взяли в виде добычи, они проткнули уши, продели сквозь них бечеву, привязали ее к лукам седел и вереницу за вереницей тянули на веревке, погоняя рабов божьих, покуда поспешно не довели их до своего йурта и становища. Число рабов-мусульман, которых угнали во время набега, превысило несколько тысяч» [Ибн Рузбихан, изд., с. 186–187; пер., с. 110–111].

Увод в плен мусульман и обращение их в рабов послужили поводом объявления казахам «священной войны», и Шейбани-хан на основании фетвы о газавате, составленной учеными-теологами Мавераннахра и Хорасана, объявившими казахов неверным народом, допускающим продажу мусульман в рабство, выступил на них походом.

Подробное описание этой кампании оставил нам в своих мемуарах Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани, сопровождавший Шейбани в этом изнурительном зимнем походе. Подробности эти не привлекались еще исследователями истории Казахстана; между тем они далеко небезынтересны.

Шейбани-хан выступил в поход на казахов 27 января 1509 г. Двигаясь к берегам Сыр-Дарьи, главные силы Шибанидов, предводительствуемые ханом, подошли к крепости Аркук. Пробыв в Аркуке несколько дней и собрав в городе и окрестных селениях необходимые для войска продовольствие и фураж, Шейбани со своими главными силами, к которым присоединились Мухаммад-Тимур-султан с 30-ю тысячным отрядом и Хамза-султан «с огромным войском и большой свитой», направился в Узгенд. 19–21 февраля армия Шейбани-хана с большим трудом и значительными потерями переправилась через Сыр-Дарью и двинулась в сторону Сыгнака. Хан двигался в сторону зимних стойбищ казахов во главе своего войска, а к нему все прибывали и прибывали новые султаны во главе своих отрядов. Так, после переправы к основным силам Шибанидов присоединился вали (правитель) Туркестанских областей Кучум-султан с «войском, равным десяти тысячам боевых всадников и более двадцати тысячам пехотинцев». В это же время прибыл Суюнджи-Ходжа-султан; «в кортеже его было более десяти тысяч всадников, узбеков по происхождению». Эти 10 тысяч «чистых по происхождению узбеков», которых, согласно Ибн Рузбихану, нельзя смешивать по их происхождению с моголами и чагатаями, составляли основное ядро султанского войска, хотя в нем было еще около 20 тысяч моголов и чагатайцев. Прибыли и другие султаны со своими отрядами.

Огромное скопище людей расположилось лагерем «у высоких бархан», что лежат к северу от Сыгнака. Снявшись с лагеря в суровую зимнюю пору, войско Шейбани-хана, в авангарде которого находился Убайдулла-султан, вступило в земли казахов и через десять дней изнурительного перехода достигло местности Кара-Абдал, расположенной вблизи центра зимних стойбищ казахов. «А это место, – пишет далее Ибн Рузбихан, – является йуртом крупного племени, подвластного одному из казахских султанов. В настоящее время их верховный повелитель называется Джаниш-султан. У него есть брат по имени Таниш-султан, и он близок к этому султану. В улусе каждого из них более пятидесяти тысяч именитых казахов, из которых каждый является славным воином и достойным батыром» [Ибн Рузбихан, изд., с. 205; пер., с. 119].

Шейбани-хан избрал своей ставкой Кара-Абдал; и когда расположились на какой-то стоянке, то «разбили среди снега палатки и большие шатры, быстрые на руки слуги с огромным трудом и старанием расчистили от снега место для палатки его ханского величества, постелили кошмы и много ковров»; затем на своих стоянках, на льду и снегу, разбили шатры войска. После дня отдыха и раздумий Шейбани-хан отдал приказ, чтобы Убайдулла-султан, Суюнджи-Ходжа-султан, Кучум-султан, Хамза-султан и прочие султаны и военачальники выступили вперед. Получив приказ, султаны форсированным маршем двинулись в направлении йурт-и кишлака Джаниш-султана, основное местопребывания улуса которого располагалось в десяти днях пути от Кара-Абдала, в сторону Сыр-Дарьи.

Джаниш-султан, получив весть о подходе Шибанидов, стал собирать воинов и готовиться к защите своего йурта. Обычай казахского улуса таков, пишет Ибн Рузбихан, описывая способ отражения казахами нападения неприятеля, что в случае совершения на них набега все племена, составляющие один улус, собираются с оружием и снаряжением в одном месте для защиты своих семей и имущества и со всей пылкостью и отвагой пускают в ход острые сабли, вступая в бой во всеоружии. Каждый клан, состоящий из какого-то числа семей-кибиток, становится впереди своих семей и имущества. «Если же казахское войско объединится и соберется в одном месте для отражения неприятеля, поднявши знамя сопротивления, то опрокинуть его является делом весьма трудным».

И вот, следуя своим обычаям, кочевники улуса Джаниш-султана собрались в одном месте. «Было их более тридцати тысяч человек, – пишет Ибн Рузбихан, со слов участников этого набега, – причем у каждого из них было много слуг и подчиненных, так что общее их число достигало до ста тысяч». Последовавшее затем кровопролитие между «узбеками-шибани» и «узбеками казахского происхождения» отличалось с обеих сторон необыкновенным ожесточением. В конце концов, казахи потерпели жестокое поражение, и все их имущество и члены семьи были отданы на поток разорения и пленения.

Это событие, имевшее место в начале марта 1509 г., полностью расстроило жизнь кочевников, внеся необычайное смятение и панику. Весь улус Джаниш-султана был охвачен военными действиями, сопровождавшимися разорением йурт-и кишлаков, передвижениями колонн военнопленных. Оставшиеся в живых и на свободе кочевники бросились бежать прочь от этих опасных районов, разнося страх и панику. Раненный сын Джаниш-султана Ахмад попал в плен к Шибанидам и был представлен перед Хамза-султаном, который, мстя за кровь своего брата, убитого годом раньше Джаниш-султаном, повелел обезглавить знатного пленника и отправить его голову «к подножию высокого престола» в Кара-Абдал. По приказу Шейбани-хана голова Ахмад-султана вместе с победной реляцией была переправлена в Мавераннахр и Хорасан, чтобы для устрашения врагов выставляли ее в каждом городе на несколько дней. А Джаниш-султан, кстати тоже раненный, с остатками разбитого войска подался в сторону места зимовки Бурундук-хана.