Текст книги "Тень Уробороса. Эпоха лицедеев"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

7. Калиостро

Нью-Йорк, психиатрическая клиника, конец осени 1001 года.

Раздраженно бормоча что-то сквозь зубы и рывками надевая пальто, Фанни вылетела из кабинета врача. Да, еще парочка визитов в эту комнату с психоделическим дизайном наверняка обеспечит ей полный «сдвиг»! И вовсе не в ту сторону, на которую рассчитывает наивный муженек. Не исключено, что на то и расчет врачей: клиника – одна из самых знаменитых на планете, стоимость обслуживания в стационаре – запредельна. А посему эти чертовы доктора так и норовят запихнуть в психушку любого, кто попадется в их лапы!

Гречанка с трудом научилась выдерживать многочасовые беседы с психиатром, доктором Вилкинсоном, тупо разглядывая висящий в воздухе, буквально между небом и землей, интерьер. А небо и земной ландшафт искусно имитировала голографическая проекция. Посетитель чувствовал себя весьма «приподнято». Что неудивительно. Под его ногами, зрительно искажая пространство, расстилалась картина – вид поверхности планеты с высоты летящего флайера. Эффект воздушной прослойки между человеком и «полом» был той самой причиной ощущения зыбкости, нереальности, головокружительного затянутого полета. Стены – фальшивые нагромождения кучевых облаков. Выше – только ультрамариновое небо вместо потолка.

Нужные Вилкинсону предметы появлялись ниоткуда и исчезали в никуда. Великий Конструктор, ко всему прочему, наградил доктора поразительно монотонным, гипнотизирующим голосом. Фанни едва не засыпала, и если все-таки ей не удавалось пересилить себя, клевала носом. Во время коротких эпизодов дремоты Палладе, конечно же, грезились кошмары: она все время вываливалась из самолета и с воплем отчаяния падала на горные кряжи. Судя по выражению лица Вилкинсона, орала Фаина не только во сне.

Но Калиостро был непреклонен. Он поставил себе утопическую цель привести психику жены в порядок и не принимал никакого нытья несчастной, а на все жалобы отвечал: «Отставить панику!»

Взбудораженная, заполошная, Фаина едва не выскочила в тот коридор, что вел в стационарный корпус. Но андроид-охранник вовремя преградил ей путь.

– А, черт! – сказала гречанка и уже поворачивалась уходить, когда увидела за спиной «синта» идущего по рекреации запретной зоны мужчину. – Ну неужели ты решил за мной за…

И женщина осеклась, недоговорив. Незнакомец оказался вовсе не Диком. Но такого разительного сходства с супругом Паллада не встречала еще ни у кого.

Внимательные глаза с карими крапинками в темно-серой радужке. Выражение – как у Карди: чуть ироничное, капельку ласковое и очень мудрое. Он будто считывает что-то, глядя ей в лицо…

– Госпожа Паллада, – суховато и по-деловому, ни на секунду не останавливаясь, бросил мужчина, и Фанни поневоле была увлечена темпом его походки: сама не заметила, как бок о бок с ним оказалась у выхода. – Очень хорошо. Вы на машине?

Она встряхнулась. Вот это силища! Её – да вот так! Её! Как будто смёл, и даже не заметил! А она – как на поводке! «Провокатор» называется!..

– Да.

– Идемте. Мы сейчас в аэропорт.

– Вы ведь – Фредерик Калиостро? – догадалась Фанни.

Мужчина застегнул плащ и, выдохнув облачко пара, отозвался:

– Да, мэм.

Ч-черт! Сам неуловимый Фред Лоутон-Калиостро! С ума сойти! А может – уже сошла, и это – лишь видение. Привидение. Тень отца Карди… О-хо-хо…

Да, теперь видно, что он гораздо старше Дика. Сколько же ему? Карди однажды говорил, вылетело из памяти… Не меньше семидесяти, по крайней мере: свекор никак не моложе тети Софи, генерала Калиостро.

Это был мужчина без возраста. Немолод, но и не стар. Ни единого намека на дряхлость. Он словно потемневшее от времени золото – сухощав, но широкоплеч, статен, энергичен. Ни единого лишнего движения, ни одной неверной черты – что в лице, что в теле. Гораздо красивее своего сына, если приглядеться и мысленно стереть следы пары десятилетий: морщинки, проседь…

Может быть, не так уж врут легенды о «Черных эльфах»? Глядя на Фредерика, Паллада была уже готова согласиться с этим.

Окутав руки элегантными черными перчатками из лайковой кожи, Калиостро-старший по обычаю прикрыл дверцу за усевшейся в автомобиль невесткой. Неважно, что все это контролируется электроникой. Этикет есть этикет.

– Англичанин! – пробормотала Фаина, пронаблюдав движение Фредерика вокруг машины и то, как он уселся в соседнее кресло. – Господин Калиостро…

– В аэропорт.

– Угу, – старый драндулет Дика сорвался с места. – Господин Калиостро, вы ко мне туда заходили? В больнице?

Он сделал знак подождать. Фанни даже и не заметила момента, когда он успел вправить линзу. Теперь Калиостро-старший полностью погрузился в виртуальный мир, отдавая какие-то быстрые распоряжения во все уголки Земли (а может, и не только Земли – подумалось Фаине, и она, впечатленная, покачала головой).

И ведь не так уж они похожи с Диком! У мужа больше неправильности в лице, волосы гораздо темнее, а Фредерик – скорее шатен. Разрез глаз, взгляд – тут уж не поспоришь – у них одинаков. При этом Дик ярче. Конечно, с его-то зеленовато-синими «зеркалами души»! У Фреда внешность незапоминающаяся, отвернешься – и не вспомнишь. Ни одной отличительной приметы. Но силища!..

Калиостро-старший умолк только через четверть часа.

– Простите, мэм. Но это по работе. В больницу я заходил отчасти к вам.

– Может быть, вы встанете на мою сторону и скажете Карди, что от моих походов к этому Ложкинсону…

– Вилкинсону, – улыбнувшись, поправил Фредерик.

– Ну да, Вилкинсону… Хотя ложь для него – дело профессии…

– А вы в точности такая, какой я вас себе представлял. Нет, Рикки я ничего говорить не буду. По той простой причине, что не увижу его. К сожалению.

– Вы не заедете к нам?

– Фаина, – он включил головизор, – я очень соскучился по Рикки. Но совершенно нет времени, и он это знает. Кстати, сейчас вы летите со мной.

– Как?! Куда?! – Паллада захлопала ресницами.

Калиостро с явным удовольствием вгляделся в лучистые глаза невестки:

– В Сан-Франциско. Нам придется поработать с вами над делом Тимерлана Соколика. Вы еще не передумали продолжать свою карьеру?

– Э-э-э… Но Дик сказал, что лишь после курса реабилитации, и…

– Да, к моему сожалению: отныне вы будете редко видеться с мужем. Поэтому обдумайте все хорошенько. Выбор за вами.

Фанни уставилась на дорогу, а Калиостро прибавил звук.

– …столкнулись вновь… На сей раз аномальное явление повлекло за собой смерть двух австралийских туристов. С репортажем из Каира – наш собственный корреспондент Айна Касавеза…

Они оба внимательно прослушали рассказ о том, что произошло вчера в горной части Египта. Репортер часто употребляла термин «магнитное поле Земли». При этом оператор часто брал в фокус распростертую над городом голографическую надпись полыхающими красными знаками: +67 °C.

– Черт возьми! – не удержалась Фанни. – В аду прохладнее! А вы что думаете на этот счет, мистер Калиостро?

– Жарковато. Но бывало и похуже. Ну так что скажете хорошего или плохого, мэм?

– Смотря что для вас хорошее или плохое, – чувствуя, что нравится свекру, в своем духе откликнулась она. – Я не передумала. Но Карди мне будет не хватать… Это честно.

– Я понимаю. Но нам с вами придется хорошо позаниматься, прежде чем вы окажетесь пригодной к этой работе.

Фанни вспомнила Джоконду и вздохнула. Такому ей не научиться до глубокой старости…

Словно прочитав ее мысли, Фредерик засмеялся:

– Да будет вам! Джоконда столь же способна, сколь и вы. Прежде я заинтересовался вами только с ее слов, теперь вижу и сам. В Управлении вам делать нечего. Использовать вас всего лишь в качестве «провокатора» спецотдела – все равно, что гонять военный крейсер на увеселительные прогулки.

– Вы несправедливо добры ко мне, – брякнула Фаина первый же псевдо-старомодный оборот, что пришел ей на ум.

– Несправедливой доброты не бывает. Бывает незаслуженная похвала и нескромная похвальба. С вами я пока объективен, причем всего лишь на уровне шапочного знакомства. Возможно (и надеюсь!), что в дальнейшем мне будет за что действительно похвалить вас.

Она слушала его суховатую речь, точные, чеканные слова которой смягчались приятным голосом, очень похожим на голос Дика. Если он действительно будет ее учить, Фанни будет самым счастливым человеком на свете. По крайней мере, такая уверенность пришла к ней по мере того, как они приближались к аэропорту Мемори. И вообще гречанке показалось, что если он сейчас пригласит ее куда угодно – да хоть в Антарктиду – она пойдет за ним, не раздумывая ни секунды.

– То есть, вы согласны… – констатировал Фредерик, следя за выражением ее лица.

– Хоть в Антарктиду или в Египет!

– Оу! Нет, в Антарктику мы не поедем. В Египет – тоже. Вспомним, пожалуй, о будущем, пора.

– А я вот прошлое люблю… вспоминать… Есть у меня такая слабость, – Фанни вышла из машины, с трудом припарковав ее на забитой стоянке. – О, боже мой! Но у меня ведь никаких вещей с собой!

– Не беда. Да, а прошлое забывать тоже не стоит. В противном случае не достичь благословенного триединства…

– «Прошлое-нынешнее-грядущее»? – улыбнулась Фанни, вспоминая лозунг на гербе столицы Содружества.

– Вроде того, – Калиостро сощурился, поглядел на часы, слегка притронулся указательным пальцем к виску и только потом, двинувшись в сторону аэровокзала, прибавил: – Но на самом деле я имел в виду другое. Впрочем, сейчас для вас это не актуально.

– А машина?

– Рикки заберет ее вечером. Не волнуйтесь. Что там вам говорит на этот счет Вилкинсон? Главная цель человеческой жизни – быть счастливым?

– Ох, мистер Калиостро, если бы я еще слушала, о чем там мне втирает доктор Вилкинсон!.. – они удивительно быстро миновали контроль: их будто не особенно и заметили. – Он такой зануда! А Карди не верит… – под насмешливым взглядом свекра Фанни ощутила себя маленькой ябедничающей девочкой. – Нет, ну пра-а-авда! Я сначала старалась, напрягалась – на первых сеансах. Потом, к черту, плюнула…

– Ну вот и славно.

Вокруг них мелькали разные лица, в единый цветовой поток сливались голографические рекламные ролики – и все это так, мимоходом, проносясь мимо, пока они с Калиостро сами, очень стремительно, шли к самолету.

– Мистер Калиостро! – вынырнув из трансформирующейся колонны-лифта, к ним подскочил высокий молодой человек – примерно ровесник Фаины, яркий блондин, чуть ли не альбинос. – Добрый день. Добрый день, мисс. Мистер Калиостро, Оскар уже в самолете, оставил меня дожидаться вас.

– Очень хорошо, – по-английски сказал Фредерик (с Фанни он разговаривал на кванторлингве). – Это Феликс Лагранж, мой помощник. Это Фаина Паллада, моя невестка.

Молодые люди только и успели, что кивнуть друг другу – и полет продолжился в том же темпе.

– Что у нас там по Центру Чейфера, Феликс?

– Только сегодня – новый сигнал из горного Египта.

– Феликс, я на связи.

– А тогда больше ничего! – Лагранж умудрился на ходу вздернуть и тут же удрученно уронить плечи. – В Хьюстоне прорабатывают версию торсионных полей. Зато для мракобесов из ОКИ – чудо чудное и радость превеликая… Исчезновений людей тоже пока не зафиксировано – ни по Земле, ни по Содружеству в целом. Мистер Калиостро, мне бы в Оклахому. Все никак то дело не закрою.

– Разберемся.

Едва завидев их троих в салоне самолета, с кресла тут же подскочил взлохмаченный крепыш с озорными глазами:

– Зддастуйте! – загундосил он. – Мистед Калиостдо! Джокодда педедала! Вот!

Фред принял у него несколько штучек ДНИ и сочувственно покачал головой:

– Снова твоя знаменитая аллергия? Да, Фаина, это Оскар Басманов.

– Да дет, мистед Калиостдо, это пдосто дасмодк… Пдостыд. Де климат мде тут, явдо… Уши совсем заложидо… Уф! Пчх!

– Я те говорил: капли купи! – шикнул на него Феликс, делая страшные глаза.

– Дак у медя да дих тоже алледгия!

Оставив их вдвоем, Калиостро и Фаина сели на свои места.

– Нам явно не хватает в группе женщины, – усмехнулся Фредерик. – Я метил взять Юнь Вэй, но она сваляла дурака и ушла в ВПРУ…

– А это обязательно – ну, женщина? – уточнила Фанни.

– Очень желательно. Видите ли, вам уже, наверное, известно, что «Черные эльфы» делятся на подструктуры. Как правило, это квадро-группы. Оптимально – трое мужчин и одна женщина.

– Да, я замечала. И всегда хотела спросить – почему именно так?

– И что? – с юморцой во взгляде осведомился он. – Джоконда не объяснила?

– Я не спрашивала…

Фанни слегка смутилась. Не объяснять же отцу Дика, что она все никак не может избавиться от ревности и нормально пообщаться с начальницей «эльфийского квартета».

– Что же – за одну битую трех небитых дают? – Паллада быстро вернула разговор обратно к теме.

– Не совсем так. Да и «небитые» подбираются не просто так, если вам угодно знать.

Калиостро говорил, одновременно считывая информацию с дисков Джоконды и очень удивляя тем самым свою собеседницу.

– По какому принципу, интересно?

– Сейчас объясню, секундочку! Феликс!

Блондин тотчас вырос возле их кресел, досадливо отряхиваясь от стюарда, который требовал зафиксироваться перед взлетом.

– Феликс, быстренько слей все вот отсюда в приват майору Сендз.

– Будет сделано, сэр! Да сажусь я, сажусь! – рявкнул Лагранж на занудного «синта» и, демонстративно усевшись, не менее демонстративно активировал фиксаж. – Всё? Довольны?!

– Апчхи! – добавил простуженный Басманов.

– Ваши веселей…

– Что? – недопонял Фред.

– Ваши, говорю, ребята веселей Джокондовских.

– Ну да, с ними не соскучишься. С вами, учениками, всегда весело, – Калиостро добродушно хохотнул. – Помереть спокойно точно не дадите! Так вот, о том, как подбираются «небитые». Вы прекрасно знаете об энергетических узлах в человеческом организме, верно? У каждого человека они совершенно индивидуальны по силе и слабости. У кого-то сильнее сердечный, кто-то харизматик… Гармоничных – мало. Очень мало.

– Почему?

– Ну как вам сказать? А зачем им тут задерживаться, объясните?

– Гм… Логично! А вот вы, например, кто? Харизматик?

– Я задержался.

Самолет легко вспорхнул в воздух и за какие-то мгновения оставил землю далеко внизу.

– Вы шутите? – Фанни с азартом повернулась к свекру. – То есть, у вас одинаково развиты все узлы?

– Только это и выручает нас в отсутствие женщины.

– Значит, в обычной ситуации женщина обеспечивает квадро-группе гармонизацию, я так понимаю? Хорошо задумано.

– Правда? Спасибо. Я рад, что вы, леди, это оценили, – в его тоне прозвучала такая знакомая, беззлобная и ненапыщенная, ирония, что гречанка поняла: каждый раз, встречаясь с Фредериком, она будет скучать по мужу еще больше. – Женщина много чего обеспечивает. Вернее, это мы ей обеспечиваем, а она принимает, распределяет и оперирует. Мы эффективнее работаем снизу вверх, – он грациозным жестом показал движение от диафрагмы ко лбу, – а вы – сверху вниз, – на секунду замершая перед бровями, рука его вернулась обратно к диафрагме. – Объясню. У нас в группе Феликс – кардиоузел, Басманов – харизма.

– А вы?

– Пока – распределяю и оперирую. Надеюсь, после определенной подготовки этим будете заниматься вы.

– Но ведь есть еще… – Фанни коснулась ладонью пупка.

– Возможно, возможно. В вас и это сильно. Посмотрим, как будет оптимальней, – Калиостро слегка опустил спинку кресла и откинулся на нее. – Я не загадываю.

Паллада покачала головой. Пожалуй, теперь можно угадать, кто есть кто в «квартете» Джо. Чезаре – безусловный «кардиоузел». Тут даже голову ломать не нужно. А вот кто из двоих – Марчелло или Витторио – «харизматик»? Судя по тому, что всевозможные допросы подозреваемых Джоконда доверяет Порко-Витторио, «ментал-узел» – именно он. Только вот неужели молчаливый и малозаметный Марчелло Спинотти – «секси»?

– Думаете о примере в группе Джо? – угадал Фредерик, не открывая усталых глаз. – Правильно, думайте.

– Ума не приложу. Не сходится что-то.

– Это верно. И не может сойтись. Потому что у нее только Чез – «чистый». Спинотти и Малареда – смешанные. Понемногу и того, и того.

– Ого! И так бывает?!

– Как только не бывает…

– А кто Карди? Или он слишком для этого непригоден?

Калиостро вздохнул:

– Он не псионик. Я не могу его классифицировать. У него совсем понемногу всего этого. Но очень понемногу. Десятая часть от способностей Витторио или Марчелло и совсем уж ничтожная – в сравнении с Чезом и Джо. Таково уж перераспределение на этот раз…

– Как это?

Он безнадежно махнул рукой:

– Скорее, во времена оны его назвали бы воином. Храбрым, сильным, честным, но…

– А почему вы искали меня в стационаре? – вспомнила Фанни минуту спустя. – Разве Дик не сказал…

– А почему вы решили, что в стационаре я кого-то искал и что именно вас?

– Вы шли оттуда.

– Да, но я не искал. Я встречался с одним человеком. Кстати, мощный эмпат. Мне в этой жизни такие еще не встречались…

Палладе показалось, что в голосе его прозвучало что-то вроде гордости.

– Из персонала или из психов? – она специально высказалась как можно более пренебрежительно: уж очень обидно стало за мужа, на которого Калиостро-старший махнул рукой. А тут, видите ли, откопала ему верная прихлебательница Джо какого-то эмпата! Подумаешь тоже!

– Это Зил Элинор, наш общий знакомый.

– Ах, вот оно что! Как слышу о Зиле, так вспоминаю свою бывшую патронессу Лаугнвальд, будь раем ей Карцер… И еще – Максимилиана Антареса.

Паллада и поныне ощущала выплеск ярости, поглощающий сердце при каждой мысли об этих людях.

– Не думала, что муж Сэндэл окажется подобной сволочью…

Калиостро ни бровью не повел, ни глаз не раскрыл:

– Что тут думать? Их всего-то и нужно, что пожалеть…

– Пожалеть?! – вспыхнула гречанка. – О, ангелы и архангелы! Может быть, мне и эту самую… как ее?.. террористку, Эмму Даун, пожалеть?! На их с Антаресом счету столько смертей, что тут мало принудительной аннигиляции! Смерти мирных граждан, смерти сподвижников, подставы, теракты… Кто они после этого?

– Несчастные люди.

– ?!

– Вы не представляете, сколь многократно они удлиняют свой путь, Фаина. И дробят, клонируют реальности…

– Меня это не утешает, здесь и сейчас!

– А я не для утешения вам это говорю. Или мы так примитивны, что злорадствуем, когда другому невмоготу? Фаина, мы все косвенно влияем на положение вещей в этом мире. По большому счету, и отец ваш немного виноват в том, что происходит сейчас. И вы, и я…

– Знаете, я несколько раз виделась с этим Элинором. Странно. Он рассуждает примерно так же. Только это философия. А есть еще жизнь…

– Не дробите суть, милая Фаина. Не делите неделимое.

Паллада отвернулась, перевела дух, посопела и постепенно успокоилась.

– Мистер Калиостро…

– Да-да?

– Вы хотите подремать, или я могу вам задать еще несколько вопросов?

В салоне тихо играла музыка – эдакая ненавязчивая восточная стилизация.

– Я дремлю, задавайте.

Фанни поперхнулась:

– Это как? – и, поощренная жестом, кивнула. – Надолго ли я еду с вами?

– Пока ничего вам сказать не могу.

– Это я к тому, что у Карди, вы ж знаете, скоро будет день рождения. И мне хотелось бы вырваться к нему – хоть на денек… Это будет возможно? Я понимаю, что такая мелочь… для этого вашего мира, но… я планировала быть с ним в этот день…

Фредерик ласково погладил своей теплой ладонью ее руку:

– Вы так ничего и не поняли. Нестрашно, поймете со временем. Конечно, вы будете с ним. Обещаю.

Она смотрела, как он в задумчивости перебирает ее гладкие, до беззащитности тонкие пальцы, и казалась себе глупой девчонкой и мудрой женщиной – одновременно. Такой вот парадокс…

А потом, когда Калиостро-старший все-таки выспался, они болтали просто ни о чем и обо всем. Перед самой посадкой Фанни взбудоражила весь салон своим заливистым «А-ха-ха-ха!» – а причиной послужил всего лишь коротенький рассказ Фредерика о юности сына.

– Рикки было четырнадцать – пятнадцать, где-то так… Привожу парня к Софи, летом. А он шебутной был – огонь просто. Успокаиваться начал только сейчас. Вы его совсем немножко прежним успели застать, когда познакомились… Выходим с Софи из дома и наблюдаем такую картину: пальма, ветки до земли. А под этим шатром, думая, что их не видят, прячутся Рикки с соседской девчонкой-ровесницей. И самозабвенно целуются. Софи, раздвигая ветки: «Та-а-ак!» Девчонка отпрыгивает от него, а парень не теряется, берет ее за руку, вытягивает пред наши очи и говорит: «Это не то, о чем вы подумали! Па, тетя! Давно хотел вам сказать. Она – моя сестра! Мы прощались: завтра она уезжает навсегда!»

Выходя в окружении трех «эльфов» на полотно сан-францисского аэродрома, Фанни внутренне корила себя за то, что так долго артачилась, не желая знакомиться с этим потрясающим дядькой – отцом Дика. А еще она подумала, что Фредерик целенаправленно рассказал ей эту историю перед встречей с грозным генералом, легендарной Софи Калиостро. Чтобы не робела понапрасну. Вроде как – «все мы люди, не чины».

Городские панорамы потрясли гречанку. Огромный, ослепляющий белизной и прихотливой витиеватостью архитектуры, Сан-Франциско купался в солнце, а берега его обнимал чуть взволнованный Тихий океан. И это – после серого, пасмурного морозного Нью-Йорка.

– Ни разу тут не бывали? – поинтересовался блондин Лагранж, с тщательно скрываемым интересом известного характера поглядывая на Фаину.

– Пчхи! Даздази медя бабай! – мучился бедный Оскар Басманов, которого во всем мире сейчас беспокоил лишь его собственный насморк.

Тревор, слуга-биокиборг генерала, высадил обоих помощников Фреда у отеля «Ренессанс». Позевывая, Феликс вразвалочку пошел к порталу гостиницы – регистрироваться и отсыпаться. А Оскар, как поняла гречанка, метнулся в сторону аптеки.

Но еще более Палладу потрясла обретающаяся на склоне холма вилла тетушки Дика. Многоярусный приусадебный участок, дом, построенный в нарочито-архаичном стиле, даже фонтаны. Фанни специально разыскала глазами и «ту самую» пальму. Правда, за девятнадцать лет дерево значительно выросло…

Получив сигнал от своей охранной системы, Софи вышла навстречу гостям. Встретившись с нею взглядом, Фаина оторопела от красоты глаз этой женщины. Нет, стереоснимки не отражали и ничтожной доли той магии, которую излучали ледяные синие глаза сиамской кошки.

– Софи, устрой девочку, пусть отдохнет, – Фредерик пожал родственнице руку и бросил взгляд на усталую Фаину. – И распорядись, чтобы Тревор обеспечил ее всеми необходимыми вещами.

Хоть и утомленная, но Паллада не упустила выражения, с которым в какую-то секунду посмотрела на своего зятя Софи Калиостро. Да неужели?.. Ого!

Дворецкий проводил гречанку в приготовленную для нее комнату, и, засыпая, Фанни вспоминала глаза своего мужа…

…Все, связанное с его появлением на свет, было незатейливо и странно. Маргарет, официальная мать Дика, познакомила сестру со своим будущим мужем. Софи уже состояла в браке с генералом Паккартом. На тот момент она сама являлась «аналитиком-оперативником» СО в звании майора. Можно сказать, что ее карьерный рост лишь начинался, и среди сотрудников Управления, конечно же, еще не ходило никаких легенд и пересудов о семейке Калиостро.

Софи было тридцать два, Фредерику – тридцать. Было время, когда сердце синьоры Калиостро умело вспыхивать и гаснуть. Так оно вспыхнуло в отношении сестриного жениха. Софи почти удалось погасить преступное чувство, ведь предать сестру и своего мужа ей не пришло бы в голову даже в кошмарном сне.

Фред был галантен – но не более. Внимателен – но не более. А ревнивый женский взор замечал: горячих чувств к Маргарет он не испытывает. Но тогда – зачем?..

Ответ на свой вопрос подполковник (уже подполковник!) Софи Калиостро получила спустя семь лет. В этом промежутке они не раз встречались по различным поводам с майором-«ролевиком» Лоутоном-Калиостро. Именно тогда и родилась идея создания структуры «Черные эльфы» – еще неоформленная, еще без названия и стройной концепции. Призрачный проект. И до его окончательного внедрения утечет немало воды.

Управленцы праздновали популярный с тех времен, что предшествовали Завершающей войне, веселый день расстриги Валентина. Кажется, жил в Средневековье распутный священник, неким образом помогавший влюбленным парочкам обрести друг друга помимо воли их родни.

Случилось так, что Софи получила в партнеры по танцу Фредерика. И если прежде она старалась держать его на дистанции, то теперь аура легкомысленного праздника слегка вскружила ей голову. Нет, ни до каких, конечно же, компрометирующих объятий и поцелуев дело не дошло. Софи замирала и старалась унять себя, когда при каждом прикосновении к Фреду тело ее отзывалось сладкой дрожью. Им не пришлось и открываться друг другу: все было понятно без слов и намеков. Калиостро обливалась жаром стыда, когда думала о сестре. Но развернуться и уйти не было сил. При всей ее хваленой непробиваемости – не было.

– Нам надо решить это раз и навсегда, – поманив Фредерика к себе, шепнула Софи в послушно им подставленное ухо.

Она уже чувствовала, что после этого танца не выдержит, уедет с зятем на все четыре стороны, окунется в безумие – и будет жалеть потом всю жизнь. Ее тело в унисон с сердцем и душой изнывали, требуя поступить вопреки доводам рассудка, вопреки этическим нормам. «Никто не узнает! – шептал умоляющий голосок. – Он любит тебя не меньше и не позволит, чтобы кто-то узнал. Он настоящий джентльмен. Ты свихнешься, если сегодня же не будешь принадлежать ему. Ты ошиблась с Паккартом! Джон хорош, добр, благороден, но в нем нет ни искорки из того огня, что горит во Фредерике по отношению к тебе. А у тебя, между прочим – к нему. Не вреди себе! Сдайся! В этой жизни не так уж много светлых моментов! Сдайся! Позволь ему все!»

Это было уже слишком. Это было так непохоже на волевую синьору Калиостро!

Дослушав ее отчаянную фразу, Фредерик кивнул и посмотрел в глаза Софи. А губы их были близко-близко…

Софи в последний момент отдернула голову и спрятала лицо на плече сестриного мужа.

И тогда Фред тихонько рассказал ей, почему семь лет назад выбрал Маргарет: на тот момент лишь Калиостро-младшая была свободна. В отличие от сестры. А ему нужна была Софи, но разрушать их брак с Паккартом и ее карьеру он не имел ни малейшего права.

Подполковник смотрела на него широко раскрытыми глазами, и целая буря мыслей проносилась в ее мозгу. Их диапазон начинался с обвинения («Расчетливый мерзавец!») и заканчивался неуверенным оправданием («Но ведь он явно не лжет! Я люблю его, я чувствую его!»). Весь спектр. Смута. Безумие.

Софи поняла, что карьера за счет нее, вернее, за счет генерала Паккарта, Фреда не интересует. Он и самостоятельно достиг всего, чего хотел. Ей показалось, что Фредерик преследует иную цель, которая стоит гораздо выше нелепой мышиной возни вокруг теплых местечек в ВПРУ, где ему откровенно наскучило. И не ошиблась, потому что в следующую минуту зять объяснил, отчего именно она, а не Маргарет, должна дать жизнь Калиостро-младшему, причем именно мальчику – а при нынешних технологиях проделать все нужные манипуляции, не нарушив этических законов (если не считать ограничений ОПКР и ОКГО), несложно.

Аргумент Фреда был столь весом, что Софи не усомнилась ни в одном его слове. Мало того, она давно подозревала нечто такое, доступное отнюдь не всем. Легче ей от этого, конечно, не стало, если не считать осознания правильности некогда выбранного пути. Они договорились: даже появление общего сына никогда ни для кого из них не станет поводом переступить запретную черту.

И в тот же день, когда в Инкубаторе итальянского города Сан-Марино родился Риккардо Калиостро, тогдашний президент утвердила приказ о создании новой государственной структуры – организации агентов-псиоников «Черные эльфы». А три года спустя, во время крещения «своего» сына, Маргарет Калиостро в шутку заметила: «Надо же, какие у нашего Рикки глаза! Софи, он больше похож на тебя, чем на кого-то из нас!». Однако Софи успела смириться со своей «подсадной» ролью и по-новому осознала свое существование. Она была уже достаточно зрелой женщиной, вдобавок – высшим офицером – чтобы суметь обуздать ненужные сантименты. Тем не менее, и спустя тридцать лет чувство к Фредерику (а равно как и его – к ней) не умерло. Но и не развивалось, несмотря на смерть старого генерала Паккарта. На плите, выложенной в память о муже, овдовевшая Софи приказала высечь фразу: «Джону, моему супругу и сподвижнику. С почтением».

Глуповатая Маргарет не догадывалась ни о чем и поныне. Муж делал для нее все, как и во времена влюбленности, Риккардо давно уже стал взрослым и самостоятельным человеком, а заниматься домом она любила: всегда лучше делать то, что умеешь. Иными словами, леди Калиостро-младшая была счастлива в своем помадно-шоколадном мирке. Ее несколько удивляла взаимная тяга друг к другу «тетки» и «племянника», вызывал досаду суховато-ироничный характер «сына», его излишне (как ей казалось) развитый интеллект. Маргарет не хотела, чтобы при выборе профессии мальчишка пошел по стопам отца или Софи. Ей до сих пор доводилось вздыхать о разбитых чаяниях, когда поняла: Рикки избрал именно ВПРУ. Ничего не зная наверняка, младшая сестра генерала ревновала юношу подсознательно.

Фредерику и Софи оставалось довольствоваться лишь эпизодическими встречами, короткими, говорящими взглядами при плотно сжатых губах и ничего не значащими бытовыми фразами…

…Фаина проснулась затемно. В первую секунду она не могла понять, где находится. Затем вспомнила о прилете в Сан-Франциско, и теперь не могла угадать, раннее утро сейчас или поздний вечер. С трудом найденные часы показали, что сейчас поздний вечер, а значит после самолета она спала всего четыре с половиной часа.

Быстро одевшись, гречанка вышла в холл. Где-то вдалеке звучала музыка. Фаина узнала мотив хита «Черные глаза рассудка».

Клацая когтями по паркету, навстречу ей из-под арки вынырнула лохматая псина породы ньюфаундленд.

– Блэйзи! – шепнула Фанни и, помня по рассказам мужа, что пес отличается исключительной миролюбивостью, присела на корточки, чтобы погладить генеральского питомца.

Довольно заурчав, Блэйзи с грохотом повалился набок, растопырил лапы и предоставил тем самым в распоряжение гостьи свое брюхо. Гречанка почесала его ребра и, сочтя эту церемонию достаточной для первого знакомства, перешагнула собаку, будто прикроватный коврик. Ньюфаундленд только зевнул.

Дом будто вымер. Однако еще с балкона своей спальни Фаина успела заметить, в каких окнах виллы горел свет. Туда она теперь и направлялась.

Судя по всему, это был кабинет генерала. По рассказам Дика женщина представляла себе эти помещения совсем по-другому.

Услыхав голоса, будучи еще в коридоре, Паллада замешкалась. Разговор шел о ней. Гречанка прижалась спиной к косяку рядом с отворенной дверью и навострила уши.

– Но если исходить из правильной комплектации, Фред, она должна перейти под начало Джоконды…