Текст книги "Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава девятая

Хорошее слово, если задуматься – «планирование». Многозначное. С недавних пор я перестал бояться высоты, но нельзя сказать, что мечтал спрыгнуть откуда-нибудь повыше. Даже, скажем, с парашютом или привязанной к ногам резинке банджи. В моей вселенной существовали и другие, не менее активные и более привлекательные занятия.

Например, уматывать по древней башне от древнего семиглазого ворона, обожающего блестяшки. Ворона, которого я очень, очень, очень сильно разозлил. Хотя казалось бы, что такого? Ну да, слегка разворошил коллекцию хлама. Вернул украденный столетия назад автоматический ключ, предварительно оторвав голову его лучшему изобретению. Насчёт изобретения была всего лишь догадка, но когда Оррисс достиг уровня с хладным телом химеры, визг поднялся такой, что натурально тряслись стены. Впрочем, я к тому моменту уже добрался до вершины башни.

Хочешь – не хочешь, а придётся осваивать прыжки с большой высоты. «Планирование», если задуматься, хорошее слово.

Среди всех способностей, дарованных мне через поцелуй очищенными помощницами, были те, что использовались часто и те, что пореже. Возьмём того же «Зверя в лунном свете», полученного от Луны в числе первых. Главная боевая способность, наделяет невероятной мощью, скоростью и регенерацией, которая становится ещё сильнее при свете луны. Использовал её сто раз и воспользуюсь ещё тысячу. А вот «Трава, что крушит камень», что передала мне Хвоя, пока что пригождалась лишь пару раз, хотя хуже это её не делало. Всему своё место и своё время.

И как-то так получалось, что для «Метаморфа», полученного от Кулины, места и времени особо не находилось. Может, я просто не хотел себе признаваться, что изменение собственного тела воспринималось странновато? С другой стороны, другие способности также предполагали определённые изменения тела, но их я не стремался. «Метаморф» пригождался для узких мест в Полуночи, плюс один раз я сделал себе зубы поострее для схватки со здоровенной змеёй. И вроде вполне достаточно, но меня смущало, что потенциал у способности был гораздо серьёзней. Мощнее «Зверя», универсальней «Вуали», страшнее многих встреченных мной чудовищ. Что может быть обиднее упущенного потенциала?

Я застыл на краю крохотной каменной площадки, откуда раскидывался вид на всю Полночь и её окрестности. Луна почти закончила путь по небу, низко нависнув над горизонтом, но её света всё ещё хватало, чтобы придать мне сил. В другой раз стоило бы задержаться, хорошенько всё запомнить, даже сделать зарисовки. В другой раз, но явно не сегодня. В логово Оррисса я вернусь позже, вооружённый до зубов, с заряженным револьвером и, возможно, не один. А сейчас настало время попробовать нечто совершенно новое – и надеяться, что оно сработает. Успех означал не только то, что я не погибну. Он буквально открывал новые горизонты.

Глубоко вздохнув, я призвал силу «Метаморфа», поднял руки над головой – и начал трансформировать их в большие кожистые крылья.

В школе я неплохо знал биологию, а также смотрел достаточно научно-популярных передач о птицах и летучих мышах. Для полноценного полёта требовались не только крылья, в нём участвовало всё тело, а иногда и внутренние органы. Так, например, у птиц в костях имеются специальные полости с воздухом, для лёгкости и дыхания во время полёта. У рукокрылых кожаная перепонка связывает передние и задние конечности, что обеспечивает высокую манёвренность в воздухе.

В общем, если бы я собирался взлететь, то мне понадобилось бы готовиться пару-тройку недель, чтобы в итоге целиком превратиться в гибрид человека и летучей мыши. Кажется, был у Бэтмена такой противник – «Мен-Бэт». Затем – тренировки, тренировки и тренировки, учиться управлять новым телом, вносить изменения на ходу и бесконечно пытаться снова, забыв про всё остальное. Я рассматривал это как один из способов достичь библиотеки, и отложил в долгий ящик – потребуется слишком много времени, пока напирают более насущные проблемы. Но сейчас ящик оказался слегка приоткрыт – ровно на те две-три минуты, пока разъярённый Оррисс не вырвется из люка последнего этажа башни.

Что если сделать ставку не на полёт, а только планирование? Этим делом занимались не только птицы да нетопыри, но и белки-летяги, шерстокрылы, некоторые ящерицы и лягушки. Для планирования, по-хорошему, тоже требовались тренировки и правильный дизайн тела, но в заметно меньшей степени, чем для полноценного полёта. При этом я хорошо осознавал, что оставлял за спиной летающего врага, который к тому же командовал отрядом летающих гаргулий. Ставка была на неожиданность – как только я окажусь на земле, смогу накинуть «Вуаль» и скрыться от погони. А там останется найти тихий уголок и уйти через зеркало в основной коридор.

Короче говоря, раз плюнуть. Только почему меня при этом слегка трясёт?

Грохот выбиваемых люков снизу слегка замедлился – кажется, Оррисс по дороге сообразил, что у меня могли остаться патроны в револьвере. Что если я решил устроить ему засаду, наставив Райнигун на единственное возможное место его появления? Не проще ли вызвать гаргулий снизу, чтобы те ударили меня в спину?

Я сглотнул и пару раз взмахнул получившейся конструкцией. Крылья ощущались… странно. Очень, очень странно, не вполне как полноценная рабочая часть тела. И всё же, сформированная перепонка послушно натягивалась, когда я поднимал то, что совсем недавно было руками, и даже стоя на краю я чувствовал на тонкой коже невидимые потоки воздуха.

Наверное, как-то так себя и ощущали первые изобретатели парашютов, вроде отважного Франца Райхельта, сиганувшего в своём «летающем костюме» с Эйфелевой башни. Хотел прославиться – и прославился, пусть и с нюансом. А мне-то что, разве что завтра искать место приземления чтобы собрать потерянную экипировку…

На одной из крыш снизу мне почудилось движение – больше ждать нельзя.

Была не была. Шаг вперёд.

Стоило от теории перейти к практике и сразу стала понятна первая ошибка. Надо было свернуть плащ из кожи василиска и запихнуть его в третий слот переносного кармана для предметов, поскольку в падении тот задирался вверх и здорово мешал. И всё же, спустя несколько секунд незамутнённой паники я всё-таки расправил крылья-перепонки как следует и превратил падение в очень неуклюжий, но полёт по нисходящей. Удачно, что башня Оррисса оказалась идеальной стартовой площадкой – прыгни я с менее высокого сооружения и уже валялся бы внизу с переломанными костями.

Начало было положено, но встала другая проблема. Теперь движение на крышах мне не чудилось – оно там совершенно точно происходило, разворачивалось и смотрело наверх! В идеале мне бы стоило стать невидимым ещё во время планирования, но поддержание «Метаморфа» требовало всей возможной концентрации, на «Вуаль» её попросту не оставалось. Скрипнув зубами, я слегка изменил положение рук-крыльев, чтобы облететь башню с обратной стороны и хотя бы на время скрыться от уродливых рож гаргулий. Мне всего-то надо секунд двадцать чтобы добраться до ближайшей пустой крыши, спрыгнуть оттуда и скрыться в недрах замка. Неужели все мои сегодняшние планы будут накрываться медными тазами разных размеров⁈

В данном случае в роли медного таза выступила одна наиболее мелкая и шустрая гаргулья, которая врезалась в меня, когда я уже заходил на посадку. Остальные либо упустили цель из виду, либо отстали ранее, но эта не только догнала, но и сбила в воздухе, так что мы вместе покатились по керамической черепице облюбованной мной крыши. Отмена «Метаморфа», увы, не вернула мне руки в тот же миг, так что с минуту пришлось по примеру Адель отбиваться от твари с помощью серии мощных пинков. А затем я выгадал момент и с немалым удовольствием потратил последний выстрел из Райнигуна, чтобы снести ей башку.

Теперь точно пора уносить ноги.

Практика носить магическое зеркало в переносном кармане окупалась на все сто. Из любой точки Полуночи можно было вернуться к тронному залу, удобство невероятное! Правда, существовала загвоздка – для этого требовались лишние магические зеркала. Первое я позаимствовал из внутреннего двора возле лазарета и сада, но впоследствии оставил его в далёких глубинах – там, где на подъёмнике спустился к подземным пещерам. За вторым пришлось пару дней назад бегать на верхние этажи, в милую гостиную за коридором, напичканным ловушками и безголовыми латниками. Больше в свободном доступе зеркал не оставалось, так что придётся возвращаться к одному из этих или искать что-то новое. Но пока…

Первый удар гонга раздался ровно в тот момент, когда я вылетел из «базового» зеркала в основном коридоре и даже не успел отдышаться. Идеальный, мать его, тайминг, но теперь на обсуждение похода с Кас времени почти не останется. Перерыв между первым и вторым ударами – что-то около десяти минут, между вторым и третьим – пять минут, а потом прилетает Жнец.

Оррисса эта призрачная скотина, значит, навещать перестала, сдалась. Зато всегда можно отыграться на мне!

– Кас!

– Да, Вик?

Моя первая помощница выплыла откуда-то сзади, будто терпеливо ждала там всё это время. Не исключено, что так оно и было.

– Познакомься с нашей исполняющей обязанности механика, – сказал я, положив руку на переносной карман и отдав мысленную команду. – Это Адель. Прошу любить, жаловать и не обижать.

Извлечённая из недр «инвентаря» механическая девушка слегка покачнулась и начала заваливаться вперёд, но я вовремя её подхватил.

– Где. Мы?

– Основной коридор возле тронного зала. Здесь нас никакие вороны не достанут. Кас?

– Да?

– Когда ты собиралась рассказать мне о том, что у нас на чердаке сидит отожравшаяся тень, которая ворует имущество и наводит беспредел?

– Когда Полночь дала бы на это согласие, – спокойно ответила она. – Как и о других подобных проблемах.

– И сколько у нас ещё подобных проблем⁈

Второй удар гонга, вокруг заметно похолодало. То ли я ошибся с первоначальными расчётами, то ли сегодня Жнец решил меня поторопить.

Устало улыбнувшись Кас и Адель, я развернулся и бросился к тронному залу.

Вторник. Обычное утро на Земле – настолько обычное, что зубы сводит. Нет смысла сосредотачиваться на нём, тратить силы на рабочий день – лучше пропустить через себя «на автомате», чтобы поскорее вернуться в Полночь. Именно так я провёл последние недели полторы, и в целом ничуть не жалел. Проблемы моего родного мира, в конце концов, не идут ни в какое…

Я замер посередине потягивания, с открытым ртом, который так и не ухватил нужную порцию воздуха для сладкого зевка. Посередине стола, куда я обычно клал мобильник, в каких-то тридцати сантиметрах от моего лица, стояла небольшая шкатулка из красного дерева.

Шкатулка, которую Анна вытащила из хранилища Князя в Жёлтом на традиционном балу солнцестояния.

Шкатулка, которая моментально напомнила, что этим утром сосредоточиться мне всё же придётся, поскольку происходящее не ограничивается Полуночью, а задействует несколько миров.

Шкатулка, которую я перед сном запихнул в самый дальний угол самого старого чемодана, тот положил на дно шкафа и сверху накрыл грудой одежды.

Какого хрена она сейчас стояла у меня на столе⁈

Тому могло быть несколько объяснений.

Первое: память сыграла со мной злую шутку, и ничего я в чемодан не запихивал, а сам забыл шкатулку на столике.

Второе: ночью кто-то забрался ко мне в квартиру, нашёл нычку и любезно поставил загадочный артефакт на стол возле тахты.

Третье: природа шкатулки каким-то образом оказалась связана со мной лично, и она переносилась по принципу Райнигуна или ключа от всех дверей.

Четвёртое: этот предмет, принадлежащий хтоническому чудовищному владыке, обладал не только магическими свойствами, но и желанием поиздеваться над своим похитителем.

Выбирай – не хочу. То есть, и правда не хочу, и не хочу совсем. Ничего я не забывал, и в квартиру явно никто не вламывался – следовательно, остаётся два варианта. Один приемлемый, второй ужасный. И ведь эксперименты ставить страшновато, даже со всеми моими силами. Кто знает, что будет, когда я в следующий раз засну со шкатулкой в одной квартире? Перенесусь ли я вообще в Полночь или куда похуже⁈

В эфире рубрика: «невероятно интересные вопросы, на которые не хочешь знать ответ». А если эксперименты отпадают, надо сразу искать человека, который всю эту кашу и заварил.

Мне нужна была Анна. И она нужна была мне прямо сейчас.

Разумеется, со всех наших прошлых встреч она не оставила мне ничего, напоминающего номер телефона. Самое близкое – письмо с приглашением на бал, всё ещё хранящее аромат её духов. Мило, но совершенно бесполезно. Значит, будем копать в другом направлении.

Какое-то время я колебался, оставить шкатулку дома, попробовав ещё раз запихать её подальше или взять с собой на работу? Оба варианта казались сомнительными, но в итоге перевесил второй. Если эта дрянь телепортировалась, оставлять было бесполезно, если пыталась мне навредить, то могла оставить в квартире неизвестные подлянки. К тому же, моя халупа никогда не была самым надёжным местом для хранения чего угодно, тем более таинственных артефактов. Если повезёт, Анна появится на работе, и мы на месте обсудим, что делать.

Размечтался.

Естественно, эффектной блондинки не было в офисе, как не было и предыдущие недели. Не исключено, что всё это время она готовила маски для нашей вылазки на бал и как могла разрабатывала план похищения. А вот следующего облома я не ожидал: ни у кого в «Техно-супер», включая нового шефа, не нашлось её актуального номера телефона. Я даже настоял на получении двух неактуальных, но при наборе меня ожидало только автоматическое сообщение, что данного номера не существует.

Так, значит. Она бросила меня одного, не только без ответов, но и с потенциальной бомбой замедленного действия в кармане. Сперва заявляла, что «верна мне и только мне», ластилась, вовлекла в мутную схему, а теперь исчезла. Опять. Да будь она хоть трижды слугой Полуночи, с чего она взяла, что имеет право так поступать⁈

Пришедшее озарение оказалось не то что бы ярким – так, мигающая тусклая лампочка в подъезде хрущёвки. Анна – слуга Полуночи, в этом нет сомнений. Я видел это, чувствовал, потянувшись к огонькам душ во время последнего «сеанса связи» с замком. Сеанса, который позволял не только пересчитать моих помощниц, но и при желании определить их местонахождение.

Здесь требовалось преодолеть множество допущений. Во-первых, раньше местонахождение слуг я мог проверить лишь на очищенной территории замка. Во-вторых, для этого следовало не только находиться непосредственно в Полуночи, но и сидеть на троне. Казалось бы, как это может помочь?

Но нет, у меня однажды получилось и при других обстоятельствах. Сразу после очищения мастерской я ощутил прочнейшую связь с замком, через которую заказал минимальное восстановление комнаты. Опять же, как будто исключительный случай, и всё же – прецедент.

Я – хозяин Полуночи, проводник её силы и воли, даже в других мирах.

Такое ли большое значение имеет то, в замке я или на Земле?

Добраться до дома, закрыть дверь. Сесть. Сосредоточиться. Призвать Райнигун, мой револьвер, главное доказательство ниточки между мирами. Положить ладонь на рукоять.

Вспомнить, вызвать внутри ощущение души Полуночи, сплетение холода и тепла.

Отдаться этому ощущению с головой, воззвать к своему замку, к нашей нерушимой связи!

Потребовалось не пять и не десять минут – скорее что-то около полутора часов. Но, судя по всему, запас медных тазов судьба исчерпала прошлой ночью, и в какой-то момент я вдруг взмыл над телом в бесконечную черноту, ощущая себя песчинкой посреди ночного океана. Быстро, чтобы не захлебнуться этим чувством, я потянулся к Анне – и внимательно проследил за направлением нити. Так, чтобы не просто поставить галочку о её существовании, а понять физический маршрут, расстояние и конечную точку.

Мне несказанно повезло – Анна находилась совсем недалеко, буквально в пешей доступности, и не двигалась с места. Последнее усилие – и я чуть ли не выжег её локацию у себя в сознании. Главное добраться туда достаточно быстро.

Кажется, в кои-то веки я смогу получить прямые ответы.

Глава десятая

В детстве я очень любил гулять. Настолько, что меня невозможно было загнать домой – впрочем, как и многих пацанов. Я облазил всю округу и немного дальше, катался на велике – пока его не угробил – и часто возвращался затемно, за что потом выслушивал длинные лекции от мамы. Мы тогда жили на западной окраине города, в приличном районе, чистом и относительно зелёном, по соседству с небольшой рощей и искусственным озером. Рощу затем вырубили, а из озера просто перестали доставать мусор, но к тому моменту мы уже вынужденно переехали. И у пятнадцатилетнего меня появились другие интересы кроме долгих прогулок между типовой городской застройкой.

После смерти родителей я переехал во второй раз – туда, где обретался и сегодня, в самый дешёвый и депрессивный из углов депрессивного города. Какое-то время потратил на изучение района, после чего сделал выводы и почти ни разу не выбирался просто «пройтись по свежему воздуху». Все мои прогулки здесь оканчивались магазином или остановкой, а путь к дому по возвращению из города всегда пролегал про кратчайшей траектории. Тем более зимой, когда район насквозь продувался ледяным ветром, а гололёд был настолько частым явлением, что легче было выкатываться из подъезда на коньках.

Сегодняшний вечер не отличался в лучшую сторону от других зимних вечеров. Свист ветра в ушах, холод, лёд под ногами, отполированный сотнями ног прохожих. И можно сказать, что я не просто гулял, а направлялся на свидание с девушкой, пусть несколько незапланированное. Чего жаловаться?

Только вот чем ближе я подходил к местонахождению Анны, тем хуже становилась обстановка.

Из плюсов – ментальное «выжигание» локации сработало лучше, чем ожидалось. Стоило мне закрыть глаза и перед мысленным взором разворачивалось что-то вроде условной карты местности, на которой до бледно-сиреневого огонька души Анны оставалось не более километра.

Из минусов – я уже зашёл в ту часть района, куда обычно не сунулся бы и ярким летним днём.

Местные дома были возведены на скорую руку как доступное жильё для работников старого сталелитейного завода, где-то в середине девятнадцатого века. Завод дважды закрывался и открывался, пока окончательно не закрылся лет тридцать назад, и с тех пор квартал потихоньку вымирал. Две трети развалюх были заброшены, из провалившихся крыш к небу тянулись голые ветки деревьев. Асфальт здесь не ремонтировали столько же, сколько и дома, а проржавевшие гаражи прирастали самостроем, на который плевать хотели все государственные службы. «Рассадник» – говорили про это место, «дыра», подразумевая скопление наркоманов, бомжей и пьяниц, а то и кого похуже. Маньяков у нас в последние годы не водилось, но кто знает – может, просто не поймали?

Справедливости ради, все эти неприятности могли бы поколебать, а то и заставить развернуться Вика из прошлого. Вик из настоящего – то есть, я – посещал куда худшие места и дрался с настоящими чудовищами, а не шпаной и нариками. Если бы на меня напали сегодня, мне бы даже не понадобилось испепелять кого-то из Райнигуна – много чести. Чего бояться хозяину Полуночи с силой оборотня, невидимостью вампира и возможностью менять тело по желанию?

И я в самом деле не боялся. Просто где-то в подсознании нарастало невнятное чувство паранойи, неправильности происходящего. Это место как будто вообще не должно было существовать, и уж тем более здесь не должна была находиться Анна. Она всегда представлялась мне кем-то из другого мира, пусть и не в буквальном смысле. Кем-то, кто всегда знает, как одеваться, на что тратить деньги и где жить. Кем-то, кто знает себе цену. Она ведь даже укоряла меня за то, что я недостаточно амбициозен!

Теперь роли поменялись, я оказался хозяином Полуночи, а она – моей слугой, по какой-то причине живущей на Земле. Но даже в таком случае можно было выбрать любое другое место, в том числе для временных операций.

Если, конечно, Анну вновь не похитили. Когда мы ехали из ночного клуба, она ещё спала, и кто знает, что было дальше? Может, Бенедикт растворился в воздухе вместе со своей машиной парой кварталов позже, пока она так и не проснулась?

Что-то мне подсказывало, что эта теория неверна.

До огонька Анны оставалось не более трёхсот метров – по прямой, через гаражный массив, такой же полузаброшенный, как и весь квартал. Здесь от души оттянулись любители граффити, оставляя подписи и рисунки на каждом свободном клочке стен, а зачастую и поверх давно закрытых дверей. Встречались и вполне впечатляющие полотна, хотя в свете полутора кое-как работающих лампочек детали было рассмотреть сложновато. Я здесь вовсе не за этим, но всё же удивительно встретить искусство среди грязи.

Меня привлёк один из рисунков, почти погребённый под наслоениями новой краски, но странным образом различимый. То ли иероглиф, то ли замысловатая скандинавская руна, начерченная почти выцветшей жёлтой краской, линии которой переплетались и расходились под не имеющими смысла углами. Словно смотришь на хитрую трёхмерную картинку, изображённую в двухмерном пространстве и мозг силится понять, где его обманули? Может, мне удастся соскоблить граффити сверху, и тогда…

«Сиятельный лорд Виктор! Вы видели жёлтый знак?» – пронеслось у меня в голове эхо старой встречи, о которой я бы предпочёл не вспоминать.

Я вздрогнул и отшатнулся, отворачиваясь от стены гаража, но тут же осознал – поздно. Бесконечно воющий ветер вдруг смолк, на землю опустилась мёртвая тишина. Только в этой тишине я услышал едва различимый шорох ткани откуда-то слева, и повернулся на него.

В неровном свете тусклого фонаря метрах в двадцати передо мной стояла двухметровая фигура в рваном балахоне, больше напоминающем пожелтевший от времени погребальный саван. В пропорциях этой фигуры было очень мало человеческого – слишком тонкий торс, неестественно сложенные руки, полностью скрытые в длинных рукавах. Под надвинутым капюшоном не удавалось разглядеть лица, но я чувствовал на себе чужой взгляд. Даже, пожалуй, не зловещий, скорее… любопытный. Но легче от этого не становилось, скорее наоборот! Что хуже всего, моё собственное тело вдруг отказалось слушаться.

Фигура медленно протянула вперёд правую руку, наставив на меня указательный палец – такой длинный, что в нём могло быть четыре или пять фаланг. В холодном воздухе разлился бесцветный голос, вещающий отовсюду и из ниоткуда:

'Душа летит, как мотылёк, на свет

Не ведая, что света больше нет

Укутает её и приютит

Туман Йхтилла'

Ни угроз, ни проклятий, ни насмешки – всего лишь короткое стихотворение, от которого у меня волосы разом встали дыбом. Внезапный паралич прошёл, и я рванул из кобуры Райнигун, в свою очередь наставив его на фигуру в балахоне.

– Только двинься, урод, только дай мне повод!

На какое-то время мы застыли, целясь друг в друга пальцем и револьвером. Затем лампочка над безумным незнакомцем мигнула, и тот исчез, растворился в её свете, клочья жёлтых лохмотьев осыпались в труху, которую тут же подхватил и унёс вернувшийся ветер. Лишь спустя две-три минуты я заставил себя спрятать револьвер назад в кобуру и пойти дальше.

Не нужно было задавать вопросов в духе «что это было». Вполне понятно и по косвенным уликам. А ведь предупреждал меня Асфар Риидский, предупреждал дважды. Остался бы в первый раз за его столом – возможно бы и не было ничего, досидел бы до конца шоу и отправился домой. Возможно. Не точно. Но сейчас, задним числом и под гнётом обстоятельств, это казалось далеко не худшей идеей.

Чтобы вычислить меня в родном мире Князю в Жёлтом потребовалось всего ничего, чуть меньше суток. То ли Анна наследила, то ли я сам, то ли шкатулка работала как колдовской «жучок». Что дальше? Понятия не имею, но абсолютно ничего хорошего.

Если могущество Князя было сравнимо с силами Альхирета, он мог попытаться мне навалять даже в Полуночи. Райнигун – грозное оружие, но его возможности ограничены. Дракончиков на Земле взять неоткуда, Мордред на помощь не придёт, да и все слуги остались в замке.

А, ну да. Почти все.

Я добрался до Анны, поднявшись на четвёртый этаж дома, который мечтал о сносе ещё в середине прошлого века, но, как ни странно, оставался сколько-то обитаемым. На убитой лестничной клетке второго этажа расслаблялась какая-то весёлая компания, не обратившая на меня никакого внимания. На четвёртом, последнем, этаже две двери из трёх оказались выбиты, квартиры – пусты.

Тяжело втянув в себя воздух, я постучал в третью дверь. А потом, не дожидаясь ответа, рванул ручку на себя.

Тёмная узкая прихожая, свет не загорается. Слева – пустая крохотная кухня, два едва живых стула, стол и древний советский холодильник. Справа – закрытая дверь. Быстрая проверка духовной связи показала, что Анна находилась за ней, и я едва удержался, чтобы не выбить дверь ногой.

Ещё одно тёмное помещение, но уличного освещения из окна кое-как хватало, чтобы его осмотреть. Гостиная, выполняющая роль спальни. Разложенный диван, на нём вповалку люди – кажется, живые, но явно невменяемые. Четверо? Пятеро? Некоторые спали прямо на голом полу, не испытывая при этом видимого дискомфорта. В воздухе стоял очень тяжёлый дух. Притон, причём довольно неприкрытый. Но где же…

Анна нашлась в старом продавленном кресле в углу комнаты – чтобы добраться до неё, мне пришлось перешагивать через сопящие и храпящие тела. Неужели я ошибся, она в самом деле не проснулась со вчера, и её притащили сюда⁈

Я потянулся и коснулся её руки. Анна вздрогнула, распахнув огромные серые глаза, в которых бурлила неприкрытая ярость. Миг – и гнев сменился на узнавание, изумление.

– Вик⁈ – спросила она хриплым шёпотом. – Что вы тут… Как?..

– Могу задать тебе тот же вопрос, – буркнул я, отступая назад. – И ещё десяток сверху. Серьёзно, притон?

Если бы я знал, что у Анны настолько плохи дела, предложил бы остановиться у меня ещё месяц назад. Хотя она откуда-то брала костюмы и то вечернее платье…

– Вик, – проникновенно сказала Анна. – Я люблю вас.

– Что⁈ – растерялся я.

– Я люблю вас, – продолжала она. – И готова отдать за вас жизнь. Но иногда вы ведёте себя как беспросветный идиот. С чего вы взяли, что я здесь живу?

– Тогда что ты тут забыла? – на автомате спросил я, ещё отходя от внезапного признания.

– Восстанавливала силы, разумеется, – спокойно сказала Анна, вставая с кресла. – Поглощала их кошмары. Обычно для этого у меня есть сеть устоявшихся клиентов, но после бала требовалось что-то побыстрее… Пойдёмте?

Не найдя, что ответить, я вышел на лестничную площадку и дождался, пока Анна выйдет за мной. У подъезда четырёхэтажной развалюхи нас уже ждал автомобиль с Бенедиктом за рулём.

– Я не могу рассказать вам всё, – сказала Анна, когда мы тронулись с места. – Вы уже знакомы с концепцией табу для слуг, и оно также распространяется на меня.

– Признаюсь, меня порядком утомила эта концепция, – сухо ответил я.

– Не вас одного, Вик. Не верите мне? Можете проверить. Спросите, к примеру, имя и титул хозяина Полуночи до вас.

Я с подозрением всмотрелся в лицо Анны, но она, кажется, не шутила. В самом деле интересно, что произойдёт, не прилетит же Жнец?

– Ладно. Назови имя и титул того, кто владел замком до меня.

– Легко. Его звали…

Анна вдруг подавилась словами и захрипела, хватаясь за шею, тяжело закашлялась, прикрывая рот ладонью. Я дёрнулся к ней, но она помотала головой, мол, помощь не нужна. Когда приступ кончился, на ладони остались следы крови – она быстро стёрла их платком из нагрудного кармана.

Это можно было бы списать на заранее заготовленное представление. Если бы огонёк души Анны, что всё ещё светился у меня в сознании, вдруг не дёрнулся и не закачался, как от порыва ледяного ветра.

– С ума сошла⁈ – рявкнул я, хватая её за плечи. – Не могла предупредить, что для тебя это настолько опасно⁈

– Я же… говорила, – слабо улыбнулась она, но в этой улыбке виднелось торжество. – Я готова отдать за вас жизнь. На два-три ответа меня хватит, кашель я могу сдержать…

– Давай-ка без манипуляций. Ты прекрасно знаешь, что нужна мне живой.

– Без манипуляций? Как же плохо вы меня знаете, Вик.

– Тогда давай знакомиться заново. И расскажи ровно столько, сколько можешь, чтобы не харкать кровью.

– Давайте попробуем.

По словам Анны, её роль невозможно было описать одним словом. Что-то вроде наблюдателя, агента и няньки в одном флаконе. Вместе с уникальной ролью полагались совершенно иные функции: её душа не просто получила тело, а полноценное перерождение на Земле. Она родилась одновременно со мной, почти ничего не помня о своей прежней жизни, но уже чувствуя предназначение. Полночь говорила с ней, пока она росла, направляла, указывала. Хотя «говорила» здесь не вполне точное слово, скорее шла передача через ощущения и образы, как тогда, когда я выбирал нового слугу.

Анне была дарована сила, древнее колдовство, позволяющее проникать в сны других людей и питаться ими. Выпускать сны в реальность, манипулировать страхами. Это звучало именно настолько жутко, насколько было на самом деле, но, по её словам, на поедание кошмаров выстраивалась огромная очередь. Когда упоротые из притона проснутся – опять же, по её словам – они точно захотели бы её поблагодарить.

Анна была особенной девушкой, особенной слугой. В конце концов, её роль была важнее всех прочих. Найти и оберегать нового хозяина замка.

– Оберегать? – переспросил я. – Это теперь так называется? Всё то дерьмо, через которое я прошёл в детстве… Это всё была ты?

– Далеко не всё, – мягко возразила она. – Я тогда только училась. Но ведь взрыв газа никого не убил, правда?

– Взрыв не убил, – медленно сказал я. – А вот Санёк вместе с родными погиб в аварии. И дядя Коля. И ещё человек пять. Не говоря уже о…

Я запнулся, не справился с тем, чтобы выдавить: «не говоря уже о моих родителях». Если Анна имела к этому хоть малейшее отношение, мне всё равно, какие у неё были мотивы и промывка мозгов с детства. Этого бы я никогда ей не простил.

– Я никого не убивала, – просто сказала она. – Кроме Борова, но он и сам напросился, правда? Я не могу лгать вам, Вик, вы должны это чувствовать.

Я и в самом деле чувствовал, но этого было недостаточно.

– Тогда кто убил⁈ Злой рок? Сама Полночь?

– Если бы я знала ответ, то не могла бы сказать.

Мне понадобилось время чтобы остыть, пока Бенедикт молча вёз нас по вечернему городу. Надо было отдать должное этой невозможной машине – она ехала так гладко, словно на ней стояла самая современная подвеска. Ни малейших признаков тряски – и это мы выезжали из квартала, где почти отсутствовал асфальт. Кем бы он ни был и откуда бы ни взял свой транспорт – это вызывало уважение.